Текст книги "Республика девяти звёзд"

Автор книги: Василий Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

17. Умная Найда

Утром аккуратно в положенное время в лагере запели звонкие горны. Из спальных корпусов хлынул поток позолоченных южным солнцем ребячьих тел. Как всегда, отрядные вожатые поднимали с уютных постелей любителей поспать.

Только в седьмом отряде вожатой Наташи почему-то не оказалось на месте. Ребят там поднимал и посылал на утреннюю зарядку председатель совета отряда Андрюшка Лучников. Довольно долго ему пришлось повозиться с двенадцатой палатой, где мальчишки никак не хотели вставать, мычали и совали головы под подушки. Но находчивый Андрей сбегал за водой и с завидной справедливостью разделил содержимое большой кружки на четыре равные части. Струйки холодной воды сразу подняли сонь с постелей. И хотя Андрей выслушал в свой адрес четыре весьма нелестных эпитета – он не обиделся: мало ли что вырвется у человека, когда его сонного поливают холодной водой!

Зарядка проводилась у самого моря, на пляже, заботливо выглаженном волнами. Под команды Арташеса Геворковича ребята делали упражнения, и им казалось, что древнее ласковое, тихое море улыбается им сверкающими морщинками волн.

После окончания зарядки, когда первый, второй и третий отряды с радостным и буйным гоготанием помчались в море, Андрей серьёзно встревожился. Отрядной вожатой всё ещё не было, а без неё отряд могли не допустить к купанию – ведь по приказу Антонины Михайловны все отрядные вожатые пересчитывали ребят, когда они лезли в воду и когда вылезали на берег.

Андрей помчался в лагерь. Ещё в маленьком коридорчике голубого домика Андрей услыхал сердитый голос Антонины Михайловны и тонкий – отрядной вожатой Наташи.

Он постучал в дверь с надписью «Старшая пионервожатая». За дверью стало тихо. Затем сердитый голос Антонины Михайловны спросил:

– Кто?

Андрей открыл дверь.

– Ай! – завопила Наташа.

– Нельзя! – вскрикнула с кровати Антонина Михайловна, торопливо натягивая на себя простыню.

Андрей поспешно захлопнул дверь.

– Андрюша! – послышался из комнаты жалобный голосок Наташи. – Беги, скорее, Андрюша, и позови кого-нибудь.

– Кого позвать? – сквозь дверь спросил Андрей.

– Ну, Лидию Павловну! Или доктора, Зою Борисовну! Быстро!

Андрей стрелой вылетел из голубого домика. А через пять минут уже весь пляж знал, что Антонина Михайловна и Наташа сильно заболели. Алла пошла купаться и свой шестой и Наташин седьмой отряды, а Лидия Павловна и Зоя Борисовна побежали в лагерь.

Ребята надеялись, что Арташес Геворкович в это утро разрешит им подольше поплескаться в чистой, хрустальной воде, сверкающей на солнце, как серебро. Но физрук был неумолим, хотя рядом с ним не было ни грозной Антонины Михайловны, ни скучной врачихи с её унылыми очками.

– Выходить! – скомандовал физрук. – Не забывайте, что нас время рассчитано по минутам! Через четверть часа начинается утренняя линейка!

Через пятнадцать минут, когда ребята уже выстроились строгой буквой «П» по кромке площадки, возле лагерного флагштока, из голубого домика торопливой походкой вышла Лидия Павловна. Множество глаз, внимательных и любопытных, устремились на неё. Но её усталое лицо, пересечённое лучиками морщинок, было, как всегда, спокойным.

– Алла! – негромко сказала она. – Проводите линейку, Алла! Антонина Михайловна сегодня не сможет присутствовать на линейке.

– Что с нею, Лидия Павловна? – встревоженно спросила Алла.

– Ничего, девочка! – очень тихо сказала Лидии Павловна. – Ничего особенного! Проводи линейку!

Алла вышла вперёд.

– Смирно! К сдаче рапортов приготовиться!

Линейка в этот день прошла очень быстро, потому что никто не произносил длинных нравоучений.

После линейки, когда ребята уже сидели в столовой, там появилась отрядная вожатая Наташа, почему-то одетая в белый, докторский халат. И среди ребят раскатился шепоток, что кто-то ночью утащил всю одежду и чемоданы Наташи и Антонины Михайловны. От стола к столу передавался слух, что и Тихоня, и тётя Тонна остались только в одних трусиках. И ещё говорили, что для них во всём лагере не смогли подобрать никакой одежды.

Ребята пили чай, когда возле голубого домика канцелярии лагеря затормозила крытая машина и из-под брезентового тента вылез сначала завхоз Пётр Сидорович, затем бравый, подтянутый лейтенант милиции. А за ним выпрыгнула собака – огромный, похожий на волка, свирепый виду пёс с торчащими ушами.

Конечно, чай был забыт, вкусные сладкие коржики остались на столах, а ребята устремились к выходу.

– Стойте! Всем сидеть на местах! – звонко крикнула Алла.

– Спокойно, орлы! Больше спокойствия! – уговаривал Арташес Геворкович, встав у выхода.

С большим трудом ребят удалось усадить на места. Завхоз пошептался с милиционером. Потом они вместе с собакой поднялись в столовую.

– Ребята! – негромко сказал милиционер. – Сегодня ночью в вашем лагере была совершена кража. Были украдены вещи ваших вожатых…

– Два чемодана и, обратно, носильная одежда! – перебил лейтенанта Пётр Сидорович.

– Не мешайте, батя! – попросил милиционер.

– Всех, кто что-нибудь знает по этому делу, прошу сообщить мне…

Пока лейтенант милиции говорил о том, что долг всех советских людей содействовать раскрытию преступлений и рассказывал о том, что его собака Найда уже поймала более десяти преступников, Витька взял коржик, обмакнул его в сметане и подошёл к собаке.

Собака сморщила нос и заворчала на него.

– На, Найда, возьми! – тихо сказал Витька.

Найда перестала ворчать, облизнулась. И отвернулась от соблазнительного лакомства.

Милиционер, оказывается, всё видел, хотя как будто смотрел в другую сторону. Кончив говорить с ребятами, он повернулся к собаке и тихо сказал:

– Можно, Найда! Возьми!

Тогда Найда вильнула хвостом и осторожно, деликатно взяла из рук Витьки коржик. Сразу же больше десятка коржиков замелькали перед носом Найды.

– Нельзя, Найда! – строго сказал милиционер.

И велел ребятам отойти от собаки.

– Я попрошу вас, ребята, не мешать нам с Найдой работать! – сказал лейтенант милиции.

– А смотреть нам можно? – спросил Альберт.

– Смотреть – смотрите, но держите дистанцию не менее сорока шагов! – Лейтенант обернулся к Петру Сидоровичу. – Ну, батя, ведите к месту происшествия!

Пётр Сидорович затрусил к голубому домику. Лейтенант милиции с собакой на поводке шёл за ним.

А на расстоянии сорока шагов лавиной катилась толпа.

Милиционер вошёл в домик. Витька, Алёшка и ещё несколько смелых мальчишек резонно решили, что поскольку милиционер их не видит, можно пробраться к кустам, росшим в каких-нибудь пяти шагах от домика. Оттуда того, что творилось в комнате тёти Тонны, не было видно. Но слышно было всё очень хорошо.

Собака в комнате сразу стала чихать, а милиционер поздоровался и спросил:

– Чем это у вас так благоухает?

– Ночной фиалкой! – мрачно прогудела тётя Тонна. – На окне стоял флакон духов «Ночная фиалка», а воры опрокинули его…

– Задохнуться можно от вашей ночной фиалки! – рассердился милиционер. – Клопомор какой-то, а не фиалка… Тут не только собака нюх потеряет, а и любой человек ошалеет…

Минут пять в комнате говорили так тихо, что ничего разобрать было невозможно. Потом милиционер, внимательно осмотрев подоконник, скомандовал:

– Найда, ищи!

Найда перемахнула через подоконник, мягко всеми четырьмя лапами упала на песок, обнюхала стену под окном… И вдруг снова зачихала.

– Ничего себе фиалочка! – проворчал лейтенант милиции тоже выпрыгивая из окна. – Хуже нашатырного спирта!

Собака наконец отдышалась. То и дело брезгливо вскидывая нос, она пошла вдоль стены. Потом остановилась у другого открытого окна, обнюхала стену, залаяла. И одним мягким прыжком впрыгнула в комнату. Оттуда донёсся её басистый лай.

– Кто тут живёт? – строго спросил милиционер, останавливаясь у окна.

– Ну, я живу! Моя комната! – ответил Пётр Сидорович.

– Странно! – пожал плечами лейтенант. – Странно, батя, получается!

– Так что же это, обратно, выходит, сынок? – Его скучное лицо сразу стало сердитым. – Выходит, твой кабыздох меня, твоего родного батьку, в воровстве обличает!

– Найда, батя, не кабыздох, а квалифицированная служебно-розыскная собака, – строго сказал милиционер. – Придётся осмотреть вашу комнату!

– Эх ты, собачий сын! – разъярился Пётр Сидорович. – Родному отцу, обратно, не верит, а псу верит…

Лейтенант милиции положил руки на подоконник и легко подтянулся вверх, затем сел на подоконник, перекинул ноги в комнату и исчез.

Через минуту он снова появился в окне. В руках у него был какой-то разноцветный узел. Глаза у лейтенанта почему-то стали весёлыми и насмешливыми.

– Это что же, батя, такое? – Лейтенант взмахнул чем-то пёстрым, и все увидели цветастое платье вожатой Наташи. Затем милиционер жестом фокусника развернул и показал широкую юбку Антонины Михайловны. – Принимайте, батя!

Милиционер швырнул прямо в руки Петра Сидоровича комок одёжды. Затем поставил на подоконник два чемодана – чёрный и коричневый.

– Нашли! Нашли! – закричали ребята.

– Да что же это? Да как это? – растерянно приговаривал Пётр Сидорович, точно вратарь, прижимая к животу круглый, как футбольный мяч, комок одежды.

Улыбающийся милиционер вышел из домика. Рядом с ним, прижимаясь к его ноге и высунув розовый язык, шла Найда. Её умная морда выглядела очень довольной и весёлой.

– Итак, считаем инцидент исчерпанным! – громко проговорил лейтенант.

– Нет, товарищ лейтенант! – закричала из своего окна Антонина Михайловна. Она появилась в окне, закутанная, как привидение, в белую простыню. – Нет! Я требую, чтобы провели следствие и нашли преступников!

– Не вижу состава преступления, гражданочка! – так же весело ответил лейтенант.

– Как?! – возмутилась Антонина Михайловна. – А кража?

– Кражи не было, гражданочка! Была только самая обыкновенная шкода. Вы, видать, насолили как следует кому-то, вот вам и устроили, так сказать, бенефис… Подозревать вашего завхоза, старого красного партизана. Кстати, он мой родной отец. Подозревать его я не вижу никаких оснований. Если вы считаете мои действия неправильными – можете жаловаться! Будьте здоровы! – Лейтенант щёлкнул каблуками начищенных до зеркального блеска сапог, чётким движением поднёс сдвинутые пальцы к козырьку фуражки и скомандовал: – Найда, пошли!

18. Дружеский договор

Бум!

Кожаный мяч, наполненный песком, отлетает от кулака. Но верёвка привязывает его к верхней перекладине футбольных ворот. И мяч стремительно летит обратно. Вот тут-то надо умудриться снова попасть в него кулаком, затянутым в боксёрскую перчатку. И не только попасть, но и угодить в самую середину. Иначе мяч завертится и съездит тебя по лицу.

Пятеро мальчишек в боксёрских перчатках, под наблюдением Альберта Мяги усиленно молотят кулаками тяжёлые мячи. Их бронзовые загорелые плечи кажутся смазанными маслом от обильного пота.

Чуть в сторонке, на мягком песке, Арташес Геворкович обучает мальчишек приёмам «самбо».

В кружок бокса и «самбо» записалось два десятка ребят из старших отрядов. Все они думали, что, надев кожаные перчатки, они сразу же станут боксёрами и станут изумлять друзей своими боевыми успехами. А оказалось, что им предстоят долгие тренировки, удары по мячу, прыганье через верёвочку, бег, прыжки. И только тогда, когда они прейдут все эти премудрости, их начнут обучать приёмам бокса.

И многие, по предложению Арташеса Геворковича, переключились на изучение «самбо» – красивого и сложного искусства, которое обеспечивает победу даже над вооружённым противником. Только самые упорные поклонники бокса старательно дубасили мячи с песком.

Окончившие тренировку отдыхали в тени кустов, ревниво следя за успехами занимающихся.

Бум! Бум! – глухо гудели мячи.

– Давай сейчас поговорим с «мушкетёрами», – предложил Витька Алёшке. – Они, видать, ребята надёжные. А одному нашему отряду трудновато будет караулить этого самого водолаза.

Алёшка кивнул головой и пододвинулся поближе к «мушкетёрам». Те дружно зубоскалили над неудачником, которому тяжёлый мяч угодил по физиономии.

– Нок-аут! Раунд закончился в пользу мяча! – орал Сергей Быков.

– Есть один серьёзный разговор, ребята, – заговорил Алёшка. – Только уговор – никому о нём ни слова.

Конечно, после этого предупреждения «мушкетёры» сразу забыли о боксёрах и поближе подсели к Алёшке. Тот на всякий случай спросил:

– Значит, договорились? Полная тайна?

– Слово мушкетёров! – подтвердил Сергей.

Алёшка рассказал им о таинственном водолазе и ночных дежурствах.

– Согласны вы тоже нести ночной дозор? – спросил Алёшка.

– Когда же мушкетёры отказывались от такого приключения?! – горячо откликнулся Андрей-д’Артаньян. – Значит, ты думаешь, что он опять пойдёт в море?

– Обязательно! Иначе зачем бы ему водолазный костюм брать.

– Готовы сегодня встать на пост! – сообщил курносый Славка.

– Сегодня пойдут наши. А вот завтра я вас отведу в засаду.

– Есть! Договорились!

Андрей переглянулся с приятелями.

– Ну, что ж! – Он кивнул головой. – Доверие за доверие. У нас тоже есть тайна, не хуже вашей.

– Вы думаете, что мы по-правдешнему, как какие-то дураки отстали от поезда? – зачастил Славка. – Или, думаете, на самом деле к какой-то тётке ездили?

– Нет, не думаем! – рассмеялся Витька. – Уж очень нескладно вы врали!

– Почему – нескладно?! – обиделся Андрей. – Очень даже складно. Сама Антонина Михайловна поверила! Но дело не в этом! Мы выследили целую банду. Они убить кого-то собираются.

Захлёбываясь от возбуждения, перебивая друг друга, мушкетёры рассказывали о своих дорожных приключениях.

– Здорово! – проговорил Алёшка. – Но что же тут мы можем сделать! Чёрт его знает, когда бандиты решат делать своё чёрное дело?

– А мы будем знать! – торжествующе заявил Андрей. – У нас точный прибор имеется, вроде барометра…

– Какой ещё прибор? – не поверил Витька.

– А такой! Венера, такая пучеглазая девчонка, ну, которая в вашем отряде, – вот наш прибор.

– Ничего не понимаю! – воскликнул Алёшка. – При чём здесь пучеглазая Венера?

– А при том, что главный бандит, тот самый, что сказал «я его убью» – папаша этой самой Венеры.

– Что?! Как?! – разом воскликнул Алёшка и Витька. Чепуха! Не может быть! Её отец книжки пишет, он писатель!

– Ну да, писатель! – рассмеялся Андрей. – Бандит он! Самый настоящий бандит! Разве писатель будет убивать какого-то Стёпку?

– Да, может, ты что-нибудь недослышал?

– Так ведь не я один, все слышали, как он сказал – его все-таки придётся убить. Бандюга он, а не писатель. И подручный у него всамделишний бандит, весь картинками расписан.

– Да-а! – с сомнением протянул Витька. – А как же вы узнаете, когда они затеют это самое убийство?

– Очень просто! После убийства что бандиты делают?

– Что делают? Смываются, чтобы их не поймали.

– Точно! Значит, этот главный, жирный бандит не смоется, не предупредив свою любимую дочку, Венеру эту самую. Если мы узнаем, когда он предупредит Венеру, то значит будем знать и то, удалось ли им уже заманить к себе этого самого Стёпку.

– А может, они сначала убьют, а потом предупредят? – сказал Витька.

– Нет, не может! – ответил Андрей. – Конечно, они заранее предупредят Венеру, чтобы она была готова к отъезду.

– А вдруг они убьют этого Стёпку, закопают его или бросят в море, а потом уже начнут смываться.

– Так не бывает! Не может быть! – Андрей затряс головой. – Убийца всегда бежит от места убийства. Его мучат угрызения совести. Так во всех книгах написано.

– Убедил! – признался Витька. – Всё правильно! Так ведь?

– Вроде так! – подтвердил Алёшка.

– Надо только разнюхать, когда Венеру надумают забрать из лагеря? – сказал Славка.

– Это-то проще простого! Это дело мы поручим Зине Симаковой: она дружит с Веркой Сидоренко. А Верка и эта самая Венера – закадычные подружки, они всё время ходят в обнимочку и шепчутся. И, конечно, друг другу выбалтывают всё – так у девчонок заведено, – сказал Алёшка.

– Вот как только нам из лагеря тогда выбраться? Это дело тяжёлое будет, – заговорил Славка. – Ведь это не на час, не на два убегать, а самое малое – на целый день.

– Ну, это, пожалуй, можно устроить! – Алёшка погладил лоб. – Надо сделать вот как. Все мы получаем письма. Мы берём их в канцелярии. Так вот, надо сделать так, чтобы одно письмо обязательно было всегда в запасе.

– Как это – в запасе? – не понял Зина-Зиновей.

– Сегодня тебе пришло письмо, но ты его не забираешь, пока письмо не придёт кому-нибудь из нас. А потом следующий ждёт другого письма. Понятно?

– Понятно-то понятно! – Зина-Зиновей растерянно усмехнулся. – Но зачем это дежурное письмо?

– Э, друг, думать нужно, думать! – Алёшка снисходительно постукал Зину-Зиновея по лбу. – Как только поступает сигнал о Венере, тот, кому следует, бежит за запасным письмом. Мы открываем его, а в конверт вкладываем другое. Старенькая бабушка или больная тётя, которая живёт где-то рядом с Солнечным.

– В Марьяновке! – воскликнул Андрей. Это рядом с маяком!

– Ну, в Марьяновке! – согласился Алёшка.

– Так вот, эта тётя просит приехать племянника с друзьями и помочь ей выкопать картошку.

– А картошка здесь растёт? – в сомнении спросил Сергей.

– Наверное, растёт, если нам её подают в столовой.

– Понятно! Понятно! – Андрей в возбуждении вскочил на ноги и ещё раз крикнул: – Понятно! Потом огляделся по сторонам и уже шёпотом закончил: – Только пусть дежурные письма будут мои и Славкины. Антонина Михайловна уже знает, что у кого-то из нас здесь имеется тётя.

19. Засада

Витьке снилось, что отец его, как раньше, когда Витька был совсем маленьким, смеётся и тормошит его, приговаривая:

– Да проснись же, Витька! Просыпайся!

Последние четыре года в семье Олейниковых было неладно. Отец Виктора раньше работал шофёром у начальника строительного треста. Витька помнил его весёлым, краснощёким, всегда улыбающимся доброй широкой улыбкой. Потом произошло несчастье. В воскресный день отец повёз начальника и его друзей в лес на пикник. Там подвыпившая компания уговорила шофёра выпить два стакана коньяку. А на обратном пути в город Витькин отец сбил двух велосипедистов, и один из них умер. Разобравшись с делом, суд наказал шофёра тремя годами тюремного заключения. В доме сразу стало мрачно и скудно. Мать Виктора работала аппаратчицей на химическом заводе. Она была хорошей работницей, получала неплохую зарплату, но ей приходилось кормить и одевать ещё троих – Витьку и его младших сестрёнок-близнецов Сашку и Машку.

Днём мать была спокойной, сдержанной, немного молчаливой. Но ночью Витька не раз слышал, как она задыхалась в плаче, прикрывая рот подушкой.

Совсем недавно из заключения вернулся отец – помрачневший и неулыбчивый. Он вошёл в дверь, отбросил рюкзак, сгрёб обеими руками Сашку, Машку и Витьку, прижал их к себе, припал к ним горячим лицом. Ребятам было неудобно. Какая-то пуговица впилась Витьке в щёку. Но он молчал, ощущая, как в горле ворочается душный комок и чувствуя, что на щёку ему падают горячие капли.

Теперь Витькин отец работал вместе с матерью на химическом комбинате мотористом. Он хорошо зарабатывал, быстро завоевал уважение товарищей. Но оставался он замкнутым, мрачноватым и всё время словно прислушивался к чему-то.

Как-то поздним вечером Витька случайно услыхал отрывок разговора.

– Ты пойми, Клаша! – говорил отец матери. – Моё наказание труднее, чем те три года, что мне дал суд. Я сам всё время казнюсь, всё время перед глазами эта девчушка-велосипедистка в красной курточке…

И вот сейчас Витьке снилось, что отец, как раньше, весёлый и смешливый будит его:

– Витька! Проснись, Витька!

– Я сейчас, папа, сейчас!

Витька открыл глаза и увидел, что он не дома на диване, а в лагере, в своей палате. Сквозь окно в комнату падает дымный, неясный свет луны. И тормошит его не отец, а Альберт Мяги. Игорь Валявский молча стоит за спиной Альберта.

– Что случилось? Почему вы не пошли на пост? – спросил Витька.

В эту ночь была очередь Альберта и Игоря идти стеречь таинственного водолаза.

– Мы попали в засаду, Витька! – растягивая слова, как о чём-то обычном, проговорил Альберт.

– В засаду?! Диверсанты? Много их?

Витька рывком вскочил с кровати.

– Не диверсанты, а тётя Тонна, Тихоня, Арташес Геворкович, дядя Миша со своим ружьём… В общем, целая дивизия…

– Где же они вас поймали?

– Не поймали, а подстерегли! Понимаешь – под-сте-рег-ли! – подчеркнул Игорь. – Они заранее ждали нас. Они знали, куда мы пойдём, и ждали прямо на нашей дороге…

«Нашей дорогой» и «Партизанской тропой» ребята звали тропинку, пропитанную в гуще серебристых кустов лоха. Тропинка упиралась в решётку. Но один из вертикальных прутьев решётки, если его толкнуть, внизу двигался в сторону. И тогда через узкое отверстие можно было незаметно вылезти на пляж.

– Только к лазу дошли – вдруг прямо на нас тётя Тонна, как танк, вываливается, продолжал свой рассказ Игорь.

– А с другой стороны – Тихоня. А сзади – кусты тоже затрещали… Там Арташес и дед Миша караулили… В общем, никуда не уйдёшь! Тётя Тонна тихо так, вроде ласково спрашивает: «Куда вы направились, молодые люди?» Альберт отвечает: «Выкупаться хотели, Антонина Михайловна. Жарко очень!» «Та-ак! – ехидным голосом сказала тётя Тонна. – Это, значит, вы каждую ночь купаться ходите! Марш на место! Завтра с вами поговорю, как следует!» Ну, мы и пошли обратно. Арташес нас до самого корпуса проводил…

– Знаешь, Витька! – заговорил Альберт. – Я думаю – в нашем отряде есть один предатель. Это – или Верка, или Венера… Думаю, скорее Венера…

– Они же не знают, что мы каждую ночь пост выставляем…

– Они знают!

Витька словно от удара, дёрнулся и вскочил с кровати. Альберт невозмутимо стаскивал с себя майку.

– Да не тяни ты! – с досадой выкрикнул Витька.

– Не кричи, пожалуйста! – попросил Альберт. – Я думаю, ты можешь разбудить ребят…

Алёшка действительно поднял голову с подушки. Альберт аккуратно сложил свою майку так, чтобы проходили две продольные складки. Затем осторожно положил майку на тумбочку.

– Вчера, когда мы на кухне чистили картошку, Галя Зозуля сказала мне, что она проговорилась Вере и этой самой Венере. Вчера – проговорилась, сегодня нас поймали…

– Пошли! – коротко бросил Алёшка, соскакивая с кровати.

– Куда пошли? – удивился Альберт.

– Пойдём и устроим допрос этим самым Верам-Венерам! Не признаются – пару раз по шеям подвесим…

– Нет, я девчонок не бью, – покачал Альберт. – И тебе не позволю бить девчонок.

– Не позволишь?

Алёшка сжал кулаки и, нагнув голову, шагнул к Альберту. Тот равнодушно зевнул.

– И драться с тобой, Алёшка, я не буду… – Он помолчал. – Не буду, во-первых, потому, что ты мой друг… А, во-вторых, потому, что ты после сна немного дурней.

Алёшкины кулаки разжались.

– Верно, Альберт! – вздохнул он. – Я вправду немного дурной!

– Не немного, а как следует дурной! – сказал Витька. – Да тронь ты сейчас девчонку, она такой визг поднимет, что весь лагерь взбаламутится. И вообще эта глупость с допросом только спросонку может в голову прийти. Ты что? Не знаешь наших девчонок? Да они из упрямства ничего не скажут, если ты их ударишь! И потом – правду говорит Альберт – бить девчонок так, ни с того, ни с сего, – это просто подлость…

– Как – ни с того, ни с сего?! – опять вспыхнул Алёшка. – Да ведь одна из них наверняка предательница! А знаешь, что с предателями делают…

– Знаю, знаю! – махнул рукой Витька. – Но ведь предательница-то одна. А ты собираешься лупить двоих. Значит, одна из них ни в чём не виновата?

– Да, задачка! Как на экзамене! – вздохнул Алёшка.

Игорь шевельнулся на своей койке.

– Ребята, я кажется, придумал, как узнать, кто нас выдал! – сказал он.

– Ну, давай, говори! – недоверчиво предложил Витька.

Он просто не верил, что фантазёр и выдумщик Игорь может придумать что-нибудь путное.

– Давайте сделаем, как партизаны когда-то делали… Я в книге одной прочитал… Идите сюда!