Текст книги "Республика девяти звёзд"

Автор книги: Василий Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

29. В поход, в поход!

Весь лагерь провожал в путь шестой отряд. Ребята с завистью смотрели на походные, туго увязанные рюкзаки, на четыре зелёных тюка палаток, на белые полиэтиленовые фляги, висевшие через плечо у каждого из путешественников. Только Венера Светловидова делала вид, что ей наплевать на поход. Накануне Антонина Михайловна перевела её в седьмой отряд. И сейчас она сидела в обнимку с двумя девчонками из этого отряда на скамеечке и усиленно угощала своих новых подружек шоколадными конфетами.

Арташес Геворкович в последний раз проверил обувь и снаряжение ребят.

– Стройся! – скомандовала Алла.

И отряд за какую-нибудь минуту выстроился в строгую колонну, по три человека в ряд. Впереди всех встали Зина Симакова и Николай Тягнирядно. За ними Алла и Арташес Геворкович.

– Шагом… Марш! – подала команду Алла.

Звонко запели горны, грянули барабаны. И колонна путешественников двинулась к воротам. Позади всех шагала врач – Зоя Борисовна с санитарной сумкой через плечо.

Через город отряд шёл под песню, чётко отбивая шаг.

 
Хорошо шагать с друзьями
Утром в солнечный простор…
Ведь открыты перед нами
Ширь полей и дали гор,
 

– звонко запевала Зина Симакова.

 
Мы – туристы.
Весёлый народ,
Мы шагаем
Вперёд и вперёд,
 

– подхватывали ребята.

За отрядом мчались городские мальчишки. Прохожие останавливались на тротуарах и улыбались ребятам. А они шли и шли вперёд упругим, уверенным шагом бывалых, неутомимых путешественников.

Но через час, когда отряд вышел за город и зашагал по извилистой горной дороге, он потерял свой молодецкий облик.

У Игоря Валявского ботинок почему-то стал отчаянно натирать пятку. Странное дело – в этих ботинках Игорь играл в футбол, бегал по лагерю и ничего. А тут с каждым шагом идти становилось всё труднее.

Вера Сидоренко почувствовала, что её рюкзак становится всё тяжелее, и его лямки впиваются в плечи. И солнце начитает печь так, как никогда раньше не пекло.

Отряд далеко растянулся по дороге. Впереди шагали самые крепкие, те, кто умел держаться как надо. А сзади плелись те, кто не мог одолеть усталость. Эти поминутно прикладывались к своим фляжкам. И чем больше они пили тем сильнее их мучила жажда.

Дорога круто поднималась вверх. Старые дубы шелестели густой листвой по обеим сторонам узкой каменистой дороги. Они словно манили путешественников отдохнуть в прохладной тени. Но отдыхать было нельзя – далеко впереди двигались белые панамки Аллы и Зины Симаковой, широкополая соломенная шляпа проводника Николая и иссиня-чёрная шевелюра Арташеса Геворковича.

«Вот пройду ещё десять шагов и упаду… Больше десяти шагов мне не пройти», – думал Игорь, ощущая, как часто-часто стучит сердце в груди и едкие струйки пота щекочут шею.

Но, прихрамывая и задыхаясь, он отсчитывал всё новые и новые десятки шагов.

Вера Сидоренко шла точно в тумане. Рюкзак тянул её назад, качал из стороны в сторону, но она упрямо сопротивляясь ему.

Ведь никому не хотелось показать, что он слабее товарища – никто и ни за что не хотел сдаться и отступить.

И вдруг Вера Сидоренко почувствовала, что её мешок стал совсем невесомым, и лямки больше не режут плечи. Она удивлённо взглянула назад. Альберт Мяги сильной рукой подхватил её рюкзак.

– Давай, Вера, я повесу, – сказал он. Сказал он это так, точно в чём-то извинялся перед Верой. – Скоро будет отдых, привал… Давай твой мешок.

– Не надо. Я сама, – прошептала Вера.

Но Альберт уже вскинул её рюкзак поверх своего.

– Тебе плохо? – спросил он, встревоженно всматриваясь в лицо Веры, которое из смуглого стало землистым.

– Нет, мне хорошо, Альберт. Очень хорошо, – чуть слышно проговорила Вера.

И действительно, она почувствовала, что это очень хорошо, когда рядом верный друг, готовый разделить тяжесть пути и прийти на помощь.

– Ты чего шкандыбаешь, Игорь? – с дружеской насмешкой спросил Алёшка.

– Ногу натёр, понимаешь, – с трудом улыбаясь запёкшимися губами, пояснил Игорь.

– Сейчас привал будет. Давай твой рюкзак.

– Нет, не надо. Я сам донесу.

Игорь твёрдо решил, чего бы это ему ни стоило, не отставать от товарищей.

За поворотом дороги, под старым дубом, выбиваясь из каменистой земли, журчал маленький родничок. Вокруг него, сбросив с натруженных плеч рюкзаки, скинув шляпы и платочки, уже блаженствовали в прохладной тени ребята.

– Приближается обоз, – сострил кто-то, когда к роднику подошли отставшие.

– Сам на подъёме пыхтел, как паровоз, а сейчас посмеивается над другими, – осадила насмешника Зина Симакова.

– Только ишак смеётся над товарищем! – сердито сверкнув чёрными глазами, проговорил Арташес Геворкович. – На Кавказе есть такая сказка… Один ишак, когда шёл без груза, то кричал и хвастал больше всех. А когда его нагрузили – сразу же свалился с тропинки в речку… – Физрук подошёл к Игорю. – А ну, садись, друг! Показывай, что у тебя с ногами? Зоя Борисовна! Идите сюда!

– Сейчас! – простонала Зоя Борисовна.

Она сидела, опершись спиной о ствол дерева и никак не могла отдышаться.

Арташес Геворкович осмотрел ногу Игоря и огорчённо покачал головой.

– Ай, яй! Почему не проверил, как надет носок? Маленькая складочка в пути даёт большую потёртость! Зина! Давай сюда вазелин, воду и бинт…

Он посмотрел, как Зина Симакова и Алла перевязывают ногу Игорю и сказал:

– А вообще все вы – молодцы, ребята! Я очень доволен вами. Ведь это не лёгкое дело – без привычки прошагать десять километров по горной дороге! Быть вам всем хорошими туристами-краеведами!

– Далеко ещё до этой самой Сарынсу? – спросил Витька.

– Да вот проводник говорит, что прошли ровно половину пути… – Чёрные глаза Арташеса Геворковича быстрым взглядом окинули ребят. – Для начала двенадцать километров горной дороги – добрая доза! Сейчас сделаем так: остановим машину, погрузим в неё палатки, мешки с продуктами, кастрюли… Вместе с этим имуществом отправим вперёд людей, которые к нашему приходу приготовят обед и разобьют палатки. Старшим группы назначаю нашего доктора Зою Борисовну!

Затем Арташес Геворкович назвал имена восьми ребят, и в том числе Игоря Валявского и Веры Сидоренко.

– Я пойду со всеми, Арташес Геворкович! – пытался протестовать Игорь.

– Разговорчики! – нахмурившись, прикрикнул физрук. – В походе каждый будет делать то, что скажу я, начальник туристского отряда! Высадитесь из машины там, где укажет проводник! Условия для лагеря – вода, тень деревьев, топливо…

Возле родничка затормозила грузовая машина. Из её кабины высунулась чубатая голова лагерного шофёра Мити.

– Карета подана, путешественники! – крикнул он.

30. Костёр в лесу

Казалось, что крупные древние звёзды с любопытством заглядывают сквозь ветви деревьев на маленькую лесную полянку. В этот вечер полянка выглядела не так, как всегда. Под деревьями стояли четыре палатки, а между ними пылал весёлый костёр и красноватые огненные блики играли на тёмной бегучей воде горной речки Сарынсу.

Сидя вокруг костра, ребята пили чай из алюминиевых кружек. Чай попахивал дымком и к нему не выдавали ни белых сладких булочек, ни рассыпчатого печенья. Дежурная Вера Сидоренко наливала его большим черпаком из кастрюли, в которой в обед готовили суп с мясными консервами. Кто хотел, брал к чаю с разостланного на траве брезента куски простого серого хлеба, намазанного яблочным повидлом. Случалось, что прямо в кружку попадал рыжий комар – один из целой стаи летучих разбойников, атаковавших лагерь вечером. Комара вытаскивали пальцем и преспокойно продолжали прихлёбывать горячий чай. И этот чай, и хлеб, и повидло были удивительно вкусными. И костёр, брызжущий искорками и струйками дыма, тоже был не простым, а волшебным. Стоило вглядеться в быстрые, танцующие язычки пламени – и обязательно увидишь что-нибудь интересное. То по золотистому полю проносился стремительный всадник на рыжем коне. То среди огненных волн мчался быстрый катер. То вдруг мелькала и исчезала какая-то смеющаяся рожа. Да, обычный лагерный костёр обладает чудесной, волшебной способностью показывать всё, что пожелаешь!

– Значит, так, ребята! – громко объявила озабоченная Зина Симакова. – Первым по лагерю дежурит Альберт Мяги. В двенадцать часов его меняет Виктор Олейников. В два принимает дежурство Игорь Валявский. С двух до четырёх нас охраняет Алексей Комов, а с четырёх до шести – я…

– Давайте кино рассказывать! – предложил кто-то из девчонок.

– Давайте, давайте! – подхватили другие.

– Тише вы, сороки! – вполголоса сказал Витька. – Слушайте! Мне кажется, что наше командование принимает важное решение…

Из-за палаток до ребят донёсся раздражённый голос Зои Борисовны:

– Я не могу разрешить этого ночлега! – громко доказывала она. – Вы что, хотите ребят уложить спать на сырых ветках, в холодных палатках?

– Да ведь сейчас не зима и даже не осень, а жаркое лето, – возражала Алла. – И мы не в сибирской тайге, а на Черноморском побережье…

– Всё равно! – ещё повысила голос Зоя Борисовна. – Я отвечаю за здоровье ребят и не могу разрешить… Здесь комары. А вдруг среди них малярийные, анофелесы!

– Хорошо! – заговорил Арташес Геворкович. – А что вы предлагаете?

– Я предлагаю ночевать в здании лесного кордона! Там дощатые нары и будет тепло…

– А ваши анофелесы туда не залетят? – сердито поинтересовался физрук. От злости он начал говорить с сильным гортанным акцентом. – Вы вывесьте бумажку – анофелесам влёт воспрещён. И они вас послушают?

– Глупые шутки! – взорвалась Зоя Борисовна.

– Давайте говорить тише и спокойнее! – предложила Алла. – Незачем делать ребят участниками нашего спора…

Голоса перешли в шёпот.

– Ну вот! – мрачным тоном произнёс Витька. – Теперь наша докторша загонит нас в душный и вонючий кордон!

– А мы не пойдём! – возразил Алёшка. – Зачем мы тогда тащили палатки, если ночевать в помещении? И чего она против наших палаток?

– Чего, чего? Поломала в походе свои каблуки-шпилечки, ноги натёрла… Вот и стало ей казаться, что самые обыкновенные лесные комары злее свирепых тигров, – пояснил Витька.

Из-за палаток, прихрамывая, выскочила разозлённая Зоя Борисовна. За нею шли нахмуренный Арташес Геворкович и встрёпанная, раскрасневшаяся Алла.

– Дети! – громко заговорила Зоя Борисовна. – Здесь, на берегу реки, сыро и много комаров…

– Анофелесов! – подсказал Витька.

– Да, анофелесов! – сверкнула в его сторону очками Зоя Борисовна. – Поэтому будем ночевать на старом кордоне…

– Не будем! Не пойдём! Мы хотим спать в палатках! – заорали мальчишки и девчонки.

– Тише! Ти-ше, ребята! – Арташес Геворкович поднял руку. – Давайте сделаем так, кто хочет – будет ночевать здесь, в палатках, а кто захочет – пойдёт с Зоей Борисовной на кордон.

– Правильно! Даёшь палатки! – снова закричали ребята.

Алла усмехнулась, бросив быстрый взгляд на Зою Борисовну.

– Кто идёт со мною на кордон? – поджимая губы, спросила Зоя Борисовна. – Там вы будете в безопасности и от простуды и от малярии…

Вера Сидоренко встала и взглянула на ребят испуганными глазами.

– Можно, ребята, мне пойти с Зоей Борисовной? – несмело спросила она. – Я… Я очень боюсь малярии…

– Ну, и катись, анофелеос несчастный! – гаркнул Витька.

– Олейников, утихомирься! – прикрикнула Алла. – Конечно, Верочка, если хочешь, то иди с доктором…

– Я провожу вас! – вызвался Арташес Геворкович. – И дам вам свой аккумуляторный фонарик, чтобы не было страшно ночевать одним на кордоне…

– Страшно?! Хм! – сердито фыркнула Зоя Борисовна. Её очки сверкнули огнём на ребят. – Это вам должно быть страшно! Пошли, Верочка!

Она выхватила из рук Арташеса Геворковича фонарик и зашагала по тропинке, ведущей от реки к беленькой хатке заброшенного кордона, стоящей за кустами на холме.

– Пора спать, ребята! – скомандовал физрук. – Крайние палатки занимают мальчики, средние – девочки. Дежурный! Получай оружие!

Альберт Мяги взял воздушное ружьё, заряженное пулькой-кисточкой и уселся на пенёк около костра.

Мальчишки и девчонки разошлись по палаткам. Некоторое время слышались приглушённые смешки и невнятный шёпот. Потом в мальчишеской палатке кто-то диким голосом замяукал:

– Мя-у! Мя-у!

– Прекратить безобразие! Спать! – крикнул из другой палатки Арташес Геворкович.

И над полянкой разлилась тишина. Альберт слышал только тонкий звон комаров, напоминающий звук чуть тронутой струны, да равномерное журчание реки.

Немного погодя Альберт почувствовал, что его глаза чешутся, словно в них насыпали песок. И тогда он встал, взял ружьё под мышку и стал гулять возле палаток. Сон прошёл.

Он подошёл к затухающему костру и взглянул на маленькие часики, которые вручила ему Алла. Через полчаса нужно было будить Витьку.

Альберт подумал, как это всё-таки здорово, что именно ему дали путёвку в пионерский лагерь «Спутник»! Будет о чем рассказать друзьям, когда он вернётся в маленький эстонский городок!

Где-то в глубине леса зашелестели кусты и сверкнул яркий огонь.

Альберт насторожился.

Кто-то шёл по тропинке к лагерю.

– Стой! Кто идёт! – громко выкрикнул Альберт, поднимая ружьё.

– Свои, Альберт! – откликнулся дрожащий, испуганный голосок Веры Сидоренко.

Из мальчишеской палатки выскочил Арташес Геворкович.

– Кто там? – выкрикнул он, протирая заспанные глаза.

В палатках зашевелились ребята.

К затухающему костру вышли Вера Сидоренко и Зоя Борисовна. В руках у Веры были скомканные одеяла и фонарик, Зоя Борисовна тащила расстёгнутую сумку с красным крестом и пальто.

– Что случилось? – спросил Арташес Геворкович.

– Ой, крысы… Там полно крыс! – передёрнув плечами, плачущим голосом пояснила Вера. – Они как начали скакать по нарам… Мы поскорее вскочили и бежать… Мы думали, они сожрут нас.

– Так! – Арташес Геворкович кивнул головой. Всё ясно! Идите спать в палатку!

– А! Анофелесы прилетели! – проворчал Витька, вылезая из своей палатки. Иди спать, Альберт. Отдавай часы и ружьё!

Через несколько минут на полянке снова стало тихо. Волчьими глазами сквозь пелену пепла горели затухающие угли костра. Журчала и звенела своими волнами неутомимая река…

Виктор неторопливо прогуливался около палаток. Эта лунная тихая ночь была такой удивительной, что даже насмешливый Витька Олейников вдруг начал фантазировать.

Ему вдруг представилось, что вокруг него вовсе не леса и горы родной и милой старой планеты Земли. Нет! Это таинственные, нехоженые дебри какой-то другой далёкой планеты. Космический корабль бесстрашных путешественников землян недавно совершил посадку в этой долине, поросшей гигантскими невиданными лесами. Среди причудливых деревьев и кустов бродят огромные клыкастые чудовища. Зубастые птеродактили свистят крыльями в воздухе…

Это было так чудесно и увлекательно – фантазировать и мечтать, что Витька чуть было не прозевал конец своего дежурства.

В два часа он разбудил Игоря и передал ему ружьё и часы.

– Принимай вахту! – сказал Витька. – Сдаю тебе четыре палатки и двенадцать головешек в костре. Если прилетят птеродактили – поцелуй их за меня в хвостики.

– Какие птеродактили? – удивился ещё не совсем проснувшийся Игорь.

Но Витька ничего не ответил и молча юркнул в палатку.

Игорь осмотрелся по сторонам. Луна скрылась за горами, и темнота стала совсем непроглядной. Она клубилась, бесшумно стлалась по земле, подкрадывалась сзади и, казалось, вот-вот схватит холодными, мягкими лапами.

От страха или спросонок Игорь ощутил неприятный озноб и зябко повёл плечами. Не выпуская из рук ружья, он нащупал кучу сухого хвороста, заготовленного ребятами с вечера, и раздул костёр. Сразу стало и теплее, и не так одиноко. Тьма отступила, спряталась за деревьями и кустами.

Около костра Игорь просидел больше часа. Всё вокруг было тихо и спокойно.

И вдруг совсем близко в кустах громко, протяжно заплакал ребёнок. Игорь вскочил с земли. Ружьё запрыгало у него в руках. Плач смолк. Но почти сейчас же из тех же кустов донёсся протяжный вой.

– Не дрейфь, часовой! – проговорил сзади весёлый, уверенный мальчишеский голос. – Это же шакалы.

– Шакалы? – переспросил Игорь и обернулся.

У входа в палатку, позёвывая и почёсываясь, стоял Колька Тягнирядно.

– Ну да, шакалы! Рыжие такие паршивые звери, шкодливые и трусы.

– Знаю, читал. – Игорь рассмеялся нервным, сдавленным смехом. – Но никогда я, понимаешь, не думал, что они могут так выть. Ну, как ребята плачут.

– Это они могут. Такие концерты закатывают, что артисты им позавидуют. Посматривай только, чтобы из палаток они чего-нибудь не утянули. Это же – первейшие ворюги.

– А что же они могут утянуть? – недоверчивым тоном спросил Игорь.

– Ну, ботинки чьи-нибудь или еду. Они такие, что ничем не брезгуют.

– Есть, караулить ботинки и еду! – лихо выкрикнул Игорь.

– Тише ты, шалапутный! – засмеялся Николай. – Ребят разбудишь.

Он скрылся в палатке.

Игорь взял ружьё под мышку, точь-в-точь так, как держал винтовку пограничник в какой-то кинокартине.

Неторопливой походкой часовой принялся расхаживать между палатками. И чувствовал он себя бесстрашным, сильным и непобедимым…

31. Ссора

Солнце неторопливо спускалось к горам, косматым от лесов. Дали затягивались синеватой вечерней дымкой. Но вода в реке почему-то с каждой минутой становилась прозрачнее. Сквозь её живую желтоватую толщу можно было рассмотреть огромные каменные плиты, устилавшие дно. Иногда в воде мелькали быстрые темноватые тени. И тогда у всех мальчишек, сидевших с удочками, вытягивались шеи и замирали сердца.

Клёв был неплохой. Но ловилась главным образом мелюзга – усачики, длиною в ладонь и краснопёрые разбойннки-окунишки, которые с такой жадностью хватали червяка и топили поплавки, что рыбакам мерещились гигантские рыбы. А когда они подсекали удочку, на крючке трепетала рыбёшка, которой не насытился бы даже котёнок.

Но ведь и окуньки – это рыба! И у кого не замрёт сердце, когда его поплавок вдруг запрыгает, дёрнется в сторону и уйдёт в глубину!

Иногда рыболовы перебрасывались отрывистыми фразами. Разговор, конечно, шёл о походе.

– Этот поход – самое лучшее, что только было в лагере, – категорическим тоном заявил Витька. – Я вот такой, что все бы каникулы путешествовал. Взял бы рюкзак, удочки, добрался до самых диких краёв и шёл бы, шёл.

– Ну, если без цели бродить – это тоже неинтересно, возразил Алёшка. Надо, чтобы цель у похода была.

– Цель, цель! – передразнил Витька. – Ну, какая у нас сегодня цель! Рыбу поудить! Что тут ещё интересного?

– Ну, интересного здесь много! – вмешался в разговор Николай. – На самом берегу, там, где речка в море впадает, есть место одно, Старые Могилки называется. Очень любопытное место.

У Витьки сорвался с крючка крупный окунишка и гулко шлёпнулся в воду. И от этого настроение у Витьки сразу испортилось.

– Что ж там интересного в этих Старых Могилках? – недовольным голосом проворчал он.

– А ты в музей наш сходи, посмотри! – посоветовал Николай. – Учёные здесь раскопки делали и много чего нашли. И посуду разную, и монеты.

– Очень интересно в старом барахле копаться! – Витька сплюнул в реку. – А ещё что интересного?

– Ещё интересное услышишь вечером. Ваш физрук говорил, что дедушка Биштов приедет. А он ведь так рассказывает, что слушаешь не наслушаешься.

Витька сердито дёрнул удочку. Червяка на крючке не было.

– А вы знаете, что я придумал, ребята? – заговорил Алёшка.

– Что?

– Вот здорово было бы, если бы мы установили в лагере свою власть.

– Как это – свою власть? – не понял Альберт.

– А так! Чтобы лагерем управлял верховный лагерный совет, а не тётя Тонна. И чтобы министры у нас были – свои, из ребят. Ну там – министр пионерского здоровья и питания! Министр путешествий и мореплаваний… Министр охраны порядка. И своя милиция…

– Это было бы очень интересно, Алёшка! – согласился Альберт. И покачал головой. – Но этого никто не разрешит. Ведь тогда из лагеря надо прогонять всех взрослых.

– Нет, не надо! – возразил Алёшка. – Взрослые пусть будут. Дядя Пуд станет верховным советником при совете лагеря. Арташес Геворкович – советником министра пионерского здоровья. А наша Алла – советник совета отряда…

– Ребята! Смотрите! – закричал Игорь.

Рыболовы обернулись. Удилище в руках Николая выгнулось дугой, капроновая леска дёргалась из стороны в сторону, вычерчивая на поверхности реки ломаные линии.

– Вот это рыбина! – воскликнул Альберт.

– Подсекай, Колька, подсекай! – в азарте выкрикнул Алёшка. – Уйдёт ведь!

– Подсекать сразу нельзя, леска оборвётся! – ответил Коля, то опуская, то вновь натягивая леску. – Её выводить надо, чтобы силы потеряла…

Постепенно перехватывая удилище, он подтягивал рыбу к отмели. Остальные рыбаки забыли про свои снасти и толпились за его спиной.

Николай подхватил леску, и на отмели, раскидывая брызги заметалась большая сверкающая рыбина. Ошалев от воздуха, она вдруг сама выпрыгнула из воды и грузно шлёпнулась на песок.

– Держи! Уйдёт! – закричал Альберт Мяги.

И спрыгнув с откоса на песок, огрел рыбу какой-то палкой.

– Ничего шаранчик! Килограмма на четыре потянет! – солидным тоном проговорил Николай, освобождая крючок, глубоко захваченный рыбой.

– Как ты назвал эту рыбу? – спросил Витька. – Шарабан?

– Шаран… Это по-нашему, по-кубански. А по книгам она называется сазаном. Её на червяка не поймаешь… Не любит шаран червей.

– На что же ты её поймал?

– А вот!

Николай ткнул пальцем под куст, где в жестяной коробочке лежали разваренные зёрна кукурузы.

Какими жалкими показались ребятам их окунишки и усачики по сравнению с громадиной – сазаном! Стоит ли удивляться тому, что через несколько минут на все крючки были насажены кукурузные зёрна, взятые у Николая, и рыбаки оказались охваченными мечтой о больших золотистых сазанах.

Немного погодя Николай выловил ещё одну рыбину, чуть поменьше первой. Но у других мальчишек поплавки ни разу не дрогнули.

– Вы, хлопцы, напрасно открыто на бережку сидите. Ховайтесь за кусты! Шаран – рыба хитрая, она ни за что не клюнет, если видит рыбака. Ховайтесь! – посоветовал Николай. – И разговоры бросьте! Чтоб совсем тихо было!

Через десять минут Алёшка Комов с восторженный воплем вытянул двухкилограммового сазанчика, похожего на золочёное веретено. Эта удача ещё более разожгла рыбацкий азарт.

Но затем клёв сразу прекратился. Даже шустрые окуньки ушли куда-то и перестали клевать на червя.

В это время из лагеря донёсся певучий сигнал горна.

– Сматывайте удочки, ребята! – скомандовал Алёшка. – На ужин пора… А там костёр начнётся, дед к нам приедет…

– Да, кончай, хлопцы, – поддержал Алёшку Николай. – Всё равно клёва, видать, не будет. Должно, крупная щука распугала всю рыбу!

Ребята быстро собрали снасти. Только Витька Олейников по-прежнему сидел под ореховым кустом, хмуро глядя на свой неподвижный поплавок.

– Ты почему не идёшь, Виктор? – спросил его Алёшка.

– Идите! Я не пойду! – сердито ответил Витька.

– Чудик, без ужина останешься!

– Ничего, проживу и без ужина… А отсюда всё равно не уйду, пока не выловлю хоть одного сазанчика!

– А сбор?

– Нужен мне этот сбор! Очень интересно какого-то старого мухомора слушать…

Серые глаза Алёшки стали колючими.

– Слушай, Виктор! – тихим, сдавленным голосом проговорил он. – Я тебе по-дружески скажу – не будь дураком!

– Без тебя знаю, как мне быть…

– Это очень плохо, Виктор, когда, не зная человека, ни за что оскорбляют его! – вмешался в разговор Альберт.

– Что-то не помню, когда я тебя оскорбил…

– Не меня! Ты ведь не знаешь человека, который приедет к нам на сбор? Может, это очень почтенный, очень заслуженный человек. А ты его старым мухомором назвал…

– Ах, извиняюсь! – Витька искривил рот. – Ну, пусть ваш столетний дед будет не просто мухомором, а заслуженным старым мухомором… Так лучше?

– Сам ты настоящая поганка, если так о людях отзываешься! – вспылил Алёшка.

– Ладно, топай отсюда! – сквозь зубы процедил Витька. – Министр очень странных дел…

– Пошли, Альберт!

Алёшка круто повернулся, вскинул на плечо удочку и зашагал по тропинке. Альберт Мяги вздохнул, сердито посмотрел на Витьку и пошёл за ним.

Витька Олейников остался один.

Он долго сидел, не шевелясь, уставясь взглядом на неподвижный поплавок.

На небе догорали алые отблески заката. Дальние горы уже потонули в сиреневой дымке. Все вокруг одевалось в серые, пепельные тона. Темнела свежая зелень деревьев. Весёлая, сверкающая река стала тёмной, как мазут. Даже воздух, казалось, наливался пепельной серостью.

Витька вдруг почувствовал, что ему стало безразличным, поймает он сазана или нет. Ещё недавно всё радовало его, а сейчас и в сердце словно сгущались вечерние сумерки. Неохотно, медленно Витька намотал на гибкое ореховое удилище леску и закрепил крючок.

«Эх, Алёшка, Алёшка! – подумал он. – Неужели так и кончилась наша дружба?»

Он нарочно старался снова разозлиться на Алёшку, напоминал сам себе, что тот назвал его поганкой. Но злости не было. Он постарался вспомнить, как произошла ссора.

Алёшка сказал, что он, Витька, не зная человека, оскорбляет его. Но ведь Алёшка сказал правду, сейчас сам Витька понял это. Тогда там, на пляже, он обидел Арташеса Геворковича, назвал его обезьяной. А ведь Арташес Геворкович – замечательный человек, и сейчас бы Витька, не задумываясь, набил бы физиономию тому, кто назвал бы физрука обезьяной… И старика, конечно, он обозвал мухомором зря. И Алёшку обидел тоже напрасно… Конечно, лучше всего было бы сейчас пойти к Алёшке, тряхнуть его за плечи и прямо, откровенно сказать: «Прости меня, друг! Я был неправ!»

Но почему это всегда так трудно признавать свои собственные ошибки и хочется убедиться в том, что виноват кто-то другой?

Витька вздохнул и поплёлся к лагерю…