Текст книги "Республика девяти звёзд"

Автор книги: Василий Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Василий Алексеевич Попов
Республика девяти звёзд

Сыну моему – Алёшке, у которого всё впереди: и красный галстук, и походы, и романтика трудных дорог.

1. Мушкетёры идут по следу

Каждый год, когда пригреет солнце и в школах в последний раз прозвонит особенно бодрый и заливистый звонок, со всех концов страны устремляются к тёплому Чёрному морю весёлые поезда. Они в клочья рвут мглистые балтийские туманы, звонкими гудками пугают зверьё в сибирской тайге, развешивают ватные комочки пара на подмосковных берёзах.

«От-ды-хать! От-ды-хать!» – добродушно вздыхают паровозы.

«На-би-рай-ся сил. На-би-рай-ся сил!» – приветливо выстукивают колёса вагонов.

В этих поездах едут счастливые люди. После целого года упорного труда – в шахтах, на заводах, в школьных классах они едут к самому тёплому морю, к самому щедрому солнцу, к самой богатой природе…

Давайте заглянем в один из таких весёлых поездов, который мчится по цветущей кубанской земле солнечным июньским утром.

Ещё очень рано. Красноватое, заспанное солнце лениво выбирается из-за горы. За окнами вагона мелькают деревья, такие зелёные, как будто их только что покрасили. Вот промелькнула маленькая серебристая речушка с берегами, поросшими высокой травой, коричневая корова, лениво пережёвывая жвачку, бездумно смотрит на мчащийся поезд. Рядом с коровой стоит смешная, взлохмаченная девчонка. Она улыбается и машет рукой, хотя в поезде ещё все спят и никто не видит её приветствия.

В тамбуре одного из вагонов стоят мальчишки и заспанными глазами смотрят на зелёный мир, залитый оранжевым солнцем.

В вагоне тихо, ритмично постукивают колёса, и слышится сонное дыхание ребят.

На вагонных полках спят мальчишки и девчонки, белобрысые и черноволосые, высокие и низенькие, худые и толстые. Все они сейчас кажутся одинаковыми – спокойными, серьёзными и послушными.

Это едет к Чёрному морю население пионерского лагеря «Спутник» – ребята из самых различных городов и посёлков, дети работников химических заводов и лабораторий.

Тепловоз вдруг вскрикнул испуганным, хрипловатым голосом.

– Ишь, не выспался, хрипит со сна! – рассмеялся курносый мальчишка в тамбуре.

– Какая – сосна? Никакой сосны не вижу! – сострил его приятель, тоненький и хитроглазый.

Поезд замедлил ход и остановился у небольшого кирпичного домика с надписью: «Разъезд Подгорный».

– Выйдем? – предложил курносый.

– Дверь-то заперта! – пробасил долговязый, рыжеволосый парнишка с круглыми румяными щеками, которые, казалось, вот-вот лопнут.

– Ты, Портос, как всегда, не отличаешься сообразительностью! – рассмеялся хитроглазый.

Рывком он раздвинул дверь, ведущую в следующий вагон.

– Прошу, мушкетёры!

Четверо мальчишек спрыгнули на пустынный перрон.

– Не останемся? Мне бы не хотелось загорать в этом самом Подгорном, – опасливо проговорил плотный, скуластый парень.

– Не трусь, Арамис, и смотри на светофор, – весело выкрикнул хитроглазый. – Ты же видишь, что он пока закрыт.

– Не опасайтесь, хлопцы, ваш поезд раньше чем через пятнадцать минут не тронется, – сказал проходивший по перрону железнодорожник. – Встречный пропускаем.

– Значит, полный порядок! – обрадовался курносый.

Четверо приятелей вприпрыжку подбежали к дверям вокзала, но дорогу им преградила сердитая тётка в синем халате и с веником:

– Куда?! Не видите – уборка!

– Простите, мадмуазель!

Тоненький парнишка церемонно отставил ногу, сорвал с себя клетчатую кепчонку и, нагнувшись, помахал ею у самой земли.

– Артист! – рассмеялась тётка. – А ну, брысь отсюда! Не мешайте убирать!

– Ещё минута – и доблестный д’Артаньян был бы сражён веником, – сказал курносый.

– Мушкетёры! За мной! – скомандовал д’Артаньян. И, нахлобучив на затылок свою клетчатую кепку, насвистывая, направился к калитке с надписью «Выход».

Конечно, четверо приятелей родились не на французской земле, а в небольшом приволжском городке, славящемся своими химическими заводами. И имена у них были самые обыкновенные, русские: курносого звали Славкой Ивановым, тоненького, в клетчатой кепке, – Андреем Зубовым, рыжеволосого здоровяка – Сергеем Быковым, а скуластого, медлительного весь шестой «г» называл девчачьим именем – Зина. В классном журнале он был записан как Зиновий Охлопков. Однако, прочитав книгу «Три мушкетёра» и высидев восемь сеансов кинокартины того же названия, друзья стали мушкетёрами – Атосом, д’Артаньяном, Портосом и Арамисом. Впрочем, всех четырёх роднила с настоящими мушкетёрами любовь к приключениям.

Жажда приключений и сейчас тянула мушкетёров в самую гущу дремучих кустов сирени, растущей в привокзальном скверике. И даже осторожный Сергей, который до этого всё время косился на семафор, как только нырнул в кусты, сразу забыл обо всех опасениях.

Мальчишки гуськом пробирались по узкому зелёному коридорчику, проложенному не то местными мальчишками, не то просто козами. Крупные капли росы скатывались с листьев и ледяными дробинками падали мушкетёрам на голые шеи. Но от этого зелёный коридор, проложенный в кустах, становился ещё привлекательнее.

Впереди появилось залитое оранжевыми лучами утреннего солнца открытое пространство и большие, ярко-красные цветы. Шагавший первым Андрей-д’Артаньян хотел спросить, что это за цветы, как вдруг в солнечной тишине прозвучали злые, мрачные слова:

– Нет, его всё-таки придётся убить! – проговорил чей-то бесстрастный, негромкий голос.

– Ну, что ты, Виталий! – возразил другой голос, – Ведь это же прекрасный человек!

– И всё же у меня нет другого выхода… Я его убью. Только я ещё не решил, как это сделать…

Оттого, что эти страшные слова говорились без злобы, немного лениво и бесстрастно, они были особенно жестокими. Мушкетёры почувствовали, как ледяные мурашки пробежали по их спинам.

Андрей оглянулся, и его друзья увидели сразу ставшее строгим побледневшее лицо д’Артаньяна.

– Тс-с! – еле слышно проговорил Андрей, прикладывая к губам кончики пальцев. – Стоять всем на… месте… Я посмотрю, кто это…

Осторожно раздвигая ветки, он начал пробираться вперёд.

– Неужели нет иного выхода? – спросил второй голос, басистый и мягкий. – Ты пойми, жалко мне Стёпку. Уж очень он чистый, хороший человек!

– Другого выхода нет! – по-прежнему бесстрастно сказал первый голос. – Стёпка слишком много знает. И если его не убить, весь замысел рухнет…

Андрей-д’Артаньян осторожно приподнял ветку.

Возле клумбы красных цветов на скамейке сидело двое – очень крупный, толстый и рыхлый человек в сером костюме, в яркой тюбетейке, с тяжёлой палкой в руках, и коротко остриженный, седой, мускулистый, в синем спортивном костюме. Возле скамейки стояло несколько чемоданов.

– Ну, где же автобус? – спросил толстый.

И Андрей сразу узнал его бесстрастный голос.

Седой взглянул на часы:

– Будет через десять минут.

Андрей нырнул в кусты и ещё издали замахал рукой приятелям, давая знак двигаться назад.

Мушкетёры сошлись на опушке сквера, возле железной решётки, отгораживающей перрон. Семафор всё еще был закрыт, и поезд зелёной гусеницей, казалось дремал у перрона.

– Сколько их там? – спросил Зина-Арамис.

– Двое… – Андрей решительно надвинул кепку на лоб. – Бандиты проклятые! Ну, что будем делать, мушкетёры?

– Надо пойти и заявить! – подсказал Славка-Атос. – Тут должен быть милиционер.

– Так он тебе и поверит! – усмехнулся Сергей-Портос. – Скажет; приснилось вам всё это, пацаны.

– Решено, точка! – Андрей рубанул воздух ребром ладони. – Мы должны их выследить… Едем с ними – я и Атос. Скорее выкладывайте луидоры, у кого сколько есть!

Славка вздохнул, с сожалением взглянул на дремлющий поезд, но, спорить не решился.

Сергей-Портос достал из кармашка своей полосатой рубашки три рубля и двадцать копеек. У Славки-Атоса оказалось в наличии всего два рубля и какая-то мелочь.

– Маловато! – вздохнул Андрей. – Ведь нам ещё предстоит добираться до лагеря… Кто его знает, куда нас завезёт этот самый автобус…

– Может, занять у кого?

Сергей окинул взглядом пустынный перрон. Железнодорожник в красной фуражке, затенив ладонью глаза от солнца, всматривался вдаль. Две девушки-проводницы разговаривали около поезда. Из одного окна выглядывал беловолосый заспанный мальчишка.

– Вон наш парень! – указал на него Сергей. – Тоже в «Спутник» едет. Пошли, у него взаймы попросим.

Мушкетёры мячиками перелетели через невысокую решётку и побежали к вагону.

– Здорово, друг! – широко улыбаясь, окликнул мальчишку Андрей. – Ты ведь тоже в «Спутник» едешь?

– Ну, в «Спутник»…

– Как тебя зовут?

– Ну, Алексей Комов… А что?

– А меня – Андреем Зубовым… Слушай. У нас тут дело одно есть… – Я вот вместе со Славкой хочу на денёк к своей тётке смотаться, она здесь, рядом с Подгорным в деревне живёт. А денег маловато. Одолжи рубля три до лагеря.

Алексей насмешливо прищурил серые глаза.

– Может быть, тебе ещё ключи от сейфа одолжить? – спросил он.

– Да отдадим ведь, чудак! Честное пионерское, отдадим!

Алексей сплюнул на перрон.

– Шагай, шагай! Тоже мне, нашёл дурака! Тётка у него в деревне! А ты знаешь, что здесь, на Кубани, и деревень-то нет…

Андрей сжал кулаки и хотел обругать этого недоверчивого мальчишку. Но откуда-то издалека донёсся протяжный гудок тепловоза. И сейчас же, словно откликаясь, резко вскрикнул автобус за вокзалом.

– Бежим, Атос! Автобус уйдёт! – проговорил Андрей.

Алексей удивлённо таращил глаза на двух мальчишек, которых он не раз видел в соседнем вагоне. Сейчас они почему-то убегали от поезда и скрылись за красным зданием вокзала. А на первый путь с грохотом вкатился длинный поезд из серых вагонов-ледников.

Алексей хотел спросить их товарищей, куда они удирали. Но в этот момент раздался тонкий прерывистый свисток кондуктора, коротко рыкнул тепловоз, и пассажирский поезд мягко тронулся с места. Кирпичный домик вокзала, вершины тополей – всё поплыло назад…

2. Конец пути

И снова деловито стучали колёса вагонов на стыках. И как в чудесной, цветной кинокартине, всё новые и новые кадры проносились перед окном вагона. Вот голубая лента речушки, вот зелёная гора, поросшая лесом, вот домики, весело сверкающие красноватыми отблесками окон.

И вдруг по вагону разнёсся удивлённый крик:

– Ой, ребята! Индюки! Смотрите. Целое стадо индюков!

Кричал тощий синеглазый парнишка, свесившийся с верхней полки одного из купе.

Вагон проснулся от этого крика.

– Чего ты кричишь, Игорь? – очень спокойно спросил широкоплечий белокурый Альберт Мяги. – Зачем не даёшь людям спать!

А смуглый крепыш Витька Олейников диким, восторженным голосом в тон Игорю завопил:

– Ой, ребята! Осёл! Смотрите! Целый одиночный осёл!

По вагону прокатился дружный хохот.

– Зачем же так грубо, Олейников? – послышался мягкий, уверенный голос Лидии Павловны, воспитательницы. – Зачем ты обидел товарища?

Лидия Павловна, седая, но крепкая и румяная женщина, вошла в третье купе и укоризненно покачала головой.

Сидевший у окна Витька Олейников сделал невинное лицо.

– Кого я обидел, Лидия Павловна? – неестественно удивлённым голосом спросил он. – Посмотрите в окно! Вон он, осёл, самый настоящий! Стоит и щиплет травку…

– Правда – осёл! – восторженно закричала Верочка Сидоренко из четвёртого купе.

Лидия Павловна бросила взгляд в окно. Вдалеке, у опушки леса пасся маленький коричневый ослик.

– Я хорошо понимаю тебя, Олейников! – усмехнулась Лидия Павловна. – И ты меня понял. – Она деловито взглянула на часики. – Дежурные! Четвёртое купе! Готовить к раздаче завтрак! Всем вставать и умываться, через час мы будем в Пещерной…

– Как? Уже Пещерная? Значит, мы уже приехали? А где же море? – закричали ребята.

И сразу же началась беготня, суматоха, шум. В коридорчике около умывальных выстроились нетерпеливые очереди – одна девчачья, и другая мальчишечья.

Зина Симакова, староста четвёртого купе, захлопотала около кипятильника. Один только Альберт Мяги – мускулистый, широкоплечий паренёк, неторопливо, методично складывал вещи в рюкзак.

Смуглая, тоненькая Вера Сидоренко по обыкновению искала своё зеркальце и попискивала:

– Девочки! Кто взял зеркало? Девочки!

– Забудь ты хоть на минуту о своём зеркале, Верка! – строго прикрикнула на подругу Зина. – Режь хлеб, готовь колбасу! Не успеем накормить ребят…

Пионервожатая Алла в коридоре прервала поединок мальчишек, хлеставших друг друга полотенцами.

Потом Алла прошла по купе и проверила, как ребята убрали постели. Альберт Мяги завязывал рюкзак.

– Ты уже умывался, Альберт?

Альберт неторопливо ответил:

– Нет! Я ещё не умывался.

Русские слова он выговаривал очень старательно, выделяя каждую букву.

– Так чего же ты ждёшь? Сейчас будет завтрак!

– Я успею, Алла… Сейчас умываться немножко очередь… А скоро будет свободно.

Глаза Альберта, серые, почти прозрачные, цвета балтийской волны, спокойно и невозмутимо смотрели с широкого, круглого лица. А руки, крепкие, сильные руки туго затягивали рюкзак.

«Аккуратный, положительный парень!» – подумала Алла.

Всех ребят она делила на три категории – положительные, неустойчивые и лоботрясы. Конечно, эти свои педагогические определения Алла никому не высказывала, но была уверена в их точности.

А вообще восемнадцатилетняя Алла Зеленская быта убеждена, что она самая разнесчастная неудачница. Ещё совсем недавно, в десятом классе, когда все ребята писали сочинения на тему «Кем я хочу быть», Алла Зеленская определила:

«Хочу быть космонавтом. Пусть двадцатым, пусть пятидесятым, но космонавтом. Хочу открывать новые звёздные миры, летать на далёкие, неизвестные планеты…

И это была не минутная девчоночья блажь, а глубоко продуманное намерение. Ещё с восьмого класса Алка Зеленская готовилась к осуществлению своей мечты. Она до одурения учила физику и математику, которые совершенно необходимо знать космонавтам. И по этим предметам все три последних года у неё были только пятёрки. Она упорно занималась спортом и даже записалась в «секцию моржей». Поздней осенью, когда Волга покрывалась тонкой ледяной корочкой, Алка вместе с другими «моржами», стискивая цокающие зубы, самоотверженно плюхалась в отвратительно холодную тёмную воду…

Здесь-то и поджидала её беда. Как-то она поспорила с девчонками-одноклассницами на коробку шоколада, что высидит в ледяной воде не минуту, а три. Все «моржи» уже вылезли из проруби и блаженствовали за горячим чаем в тёплой раздевалке, а она всё ещё плескалась в студёной воде. Потом появился разъярённый тренер и вытащил Алку из проруби.

Шоколад она проиграла. И через день её отвезли в больницу с двусторонним воспалением лёгких. Два месяца она вылежала на больничной койке. От экзаменов её освободили по состоянию здоровья.

А когда она, зелёная и худущая, явилась в приёмочную комиссию аэроклуба ДОСАФ, грубоватая врачиха прямо сказала ей:

– О полётах, деточка, пока и не думайте. Вам необходимо южное солнце, свежий морской воздух, фрукты. Может быть, потом, когда окрепнете…

Алка подала документы на геологический факультет – ведь геологи будут нужны в любой экспедиции на другие планеты.

По тем предметам, которые казались Алке главными – по математике, физике, химии, – она получила на экзаменах высший балл. К экзамену по русскому языку и литературе Алла готовилась не особенно старательно. Грамматические правила она знала. По литературе – она думала, что тема будет или о Маяковском или о Горьком. И вдруг – «Мёртвые души» Гоголя! Алка понадеялась на память и уверенно принялась за работу. И спутала Коробочку с Плюшкиным…

После этого Алка решила, что жизнь её не удалась. Чтобы не сидеть на шее у матери, она поступила работать на завод подошвенной резины.

Мечтала о том, чтобы летать, чтобы закладывать шурфы в недра неведомых планет. А на деле приходилось семь часов в сутки совать в резательную машину тяжёлые чёрные резиновые полотнища…

Она стала нервной и раздражительной. Придя с работы, целыми часами валялась с книгой на диване. Её не интересовали ни прогулки, ни кино, ни танцы. Ночами мучила бессонница и сухой кашель.

Встревоженная мать не знала, что делать с дочкой. В конце концов она решила посоветоваться с учительницей географии Лидией Павловной, которая с пятого класса была у Алки классным руководителем.

Однажды, когда Алка по обыкновению валялась с книгой на диване, дверь открылась и в комнату, сопровождаемая матерью, вошла Лидия Павловна. Алка неохотно поднялась с дивана и поздоровалась.

Выцветшие, усталые глаза учительницы тепло смотрели на неё сквозь стёкла очков.

– Валяешься? – спросила учительница.

Алка вздохнула и уставилась в пол.

– Значит, правильно с тобой поступила жизнь! – всё тем же суровым тоном проговорила Лидия Павловна.

– Почему? – удивилась Алка.

– Потому, что нет в тебе внутренней силы, душевной стойкости. Чуть случилось несчастье – так ты и лапки кверху, как слабенькая букашка… А космонавту необходима стойкость, воля, упорство и стремление к цели…

Алка покраснела. Спорить тут было невозможно.

– Что же мне делать, Лидия Павловна? – растерянно спросила она. – Как же мне… Это самое… Стремиться к цели?

Лидия Павловна кивнула головой и улыбнулась.

– Вот это другой разговор! Хочешь, я поговорю, чтобы тебя послали в пионерский лагерь «Спутник» пионервожатой? Когда-то ты была неплохой отрядной пионервожатой, я помню…

– Вожатой?! – разочарованно и растерянно переспросила Алка.

– Да, вожатой! Это, конечно, не космонавт. Но отсюда может быть дорога в космос. В лагере ты укрепишь здоровье, бросишь эту дурацкую хандру…

Так Алка Зеленская попала отрядной вожатой в пионерский лагерь «Спутник», куда старшей воспитательницей была направлена Лидия Павловна…

3. Вот так лагерь!

Маленькое здание вокзала было построено из больших плит ноздреватого известняка, напоминающего бруски сыра. Перед вокзалом, в центре круглой площади, росли крупные розы – белые, кремовые, розовые, красные. Пахло розами, разогретым солнцем камнем, сухой землёй.

– Ах, какая прелесть! Какие нежные тона! – запищала Вера Сидоренко, нагибаясь то к одной, то к другой розе.

Витька Олейников сунул свой рюкзак в руки Алёшки Комова и плюхнулся на колени перед сизым, колючим кустиком, пробившимся сквозь асфальт возле вокзальной стены.

– Ах, пре-элесть! – пропел он Веркиным тоном, как-то по-особенному выгибая руки. – Какие нежные тона! Какие колючие колючки!

Захохотали мальчишки, фыркнули девчонки, смеялась пожилая уборщица, подметавшая асфальт.

Вера Сидоренко закусила губу и дрожащим голосом крикнула:

– И не умно, Олейников!

Витька вскочил на ноги и, передёрнув плечами, ответил:

– А я и не говорил, что ты поступаешь умно…

Вера шагнула к нему и выкрикнула:

– Ненавижу тебя!

Витька задрал голову, притопнул ногой по асфальту и сделал вид, что хватается за шпагу.

– Тогда – дуэль!

Тёмные глаза Веры сверкнули слезами. И тогда в ссору вмешалась рассудительная Зина Симакова. Она загородила собой Веру и, глядя Витьке прямо в лицо, спокойно сказала:

– Хватит!

– Чего он цепляется? Что ему надо? – прерывистым шёпотом приговаривала Вера. Плечи её подрагивали.

Зина серьёзно посмотрела на подругу.

– А знаешь, это правда было смешно… когда ты нюхала розы… Какая-то была ты не такая… Как на сцене…

Вера растерянно захлопала ресницами.

Из-за угла вылетел голубой автобус. Он развернулся и, зашипев по-гусиному, затормозил возле ребят. За ним выехал ещё один, потом – третий.

– Стройся! – весёлым голосом скомандовала вожатая Алла. – Быстрее!

В открытых дверях первого автобуса протирала очки Лидия Павловна.

– Старосты! – крикнула она. – Проверьте, все ли на месте? Не забыл ли кто-нибудь вещи в вагоне? Садитесь в автобусы, ребята! Не толкайтесь!

Из вокзала выскочила отрядная вожатая Наташа. Тоненькая, перетянутая в талии, в жёлтом свитере, она походила на беспокойную пчелу.

– Лидия Павловна! – кричала она. – Лидия Павловна! Пропали! Их нигде нет…

– Кого? – удивилась Лидия Павловна.

– Иванова и Зубова… Ещё в Крымске были… Я им сделала замечание, они слонялись по вагону. А сейчас их нигде нет…

– Куда же они делись?! – Лидия Павловна строго блеснула очками.

Алёшка Комов вспомнил двух мальчишек, удиравших за кирпичное здание вокзала.

– Я знаю, Лидия Павловна…

– Они отстали от поезда, Лидия Павловна! – перебил его кто-то.

Алёшка обернулся и словно накололся на злой взгляд плечистого здоровяка, одного из тех мальчишек, которые клянчили у него деньги в Подгорном.

– А ты откуда знаешь?

Сотни глаз требовательно смотрели на плечистого. Тот шевельнул плечами, удобнее пристраивая два рюкзака, висевшие за спиной.

– Видел! – хмуро ответил он. – Я проснулся, выглянул в окно, а они за поездом бегут… А поезд – тук-тук, тук-тук, – всё быстрее. Тогда Андрюшка махнул рукой и остановился…

«Врёт! Всё врёт!» – подумал Алёшка.

– Почему же ты сразу не сообщил об этом вожатой?

– Я хотел… Но прилёг на минуточку и опять заснул…

Лидия Павловна, ухватившись за стенку автобуса, осторожно опустила ногу на асфальт. Вожатая Наташа от нетерпения и беспокойства приплясывала, стоя на одном месте. Её кудрявая голова всё время то вскидывалась, то опускалась, и белые кудряшки взлетали вверх и снова опадали.

– Что же делать, Лидия Павловна? – подрагивающим голоском спросила она.

– Не суетитесь, Наташа! – тихо сказала Лидия Павловна. И повернулась к плечистому парнишке. – Нечего сказать, надёжный товарищ – проспал своих друзей, попавших в беду! Деньги-то у них есть?

– Есть, Лидия Павловна.

– Есть! – подтвердил длинный мальчишка, тоже нагруженный двумя рюкзаками.

– Найдутся, не маленькие! – решила Лидия Павловна. – А сейчас на всякий случай заявим в милицию и позвоним на ту станцию, где они отстали…

Решительной походкой она направилась к вокзалу. А за нею суетливой, жужжащей пчелой летела вожатая Наташа.

Лёшка подошёл к плечистому и длинному.

– Зачем наврал Лидии Павловне? – спросил он.

– А тебе какое дело, жмот? Пошёл отсюда! – сквозь зубы процедил длинный. – Пожадничал, пожалел паршивую рублёвку.

– Подожди, Портос! – недовольным тоном сказал длинному плечистый. И вкрадчиво пояснил Алёшке: – А почему ты решил, что я наврал?

– Так я же видел, как они бежали… Только не к поезду, а от поезда…

– Ну что ж, что видел… Видел и хорошо! Можно же парню навестить свою старую тётушку?

Голос плечистого звучал насмешливо. Но Алёшка не нашёл, что сказать ему, и, пожав плечами, отошёл к своему отряду.

– Ты о чём с ними шептался? – поинтересовался Витька Олейников.

– Так, дело одно… Расскажу потом, – ответил Алёшка.

Через несколько минут автобусы, мягко рокоча моторами, уже мчались по асфальтированной дороге.

Улица, застроенная каменными двухэтажными домами, полого взбегала вверх. И на самом высоком месте, словно перегораживая дорогу, высился памятник: солдат с автоматом и матрос с гранатой в поднятой руке застыли в яростном напряжении боя. Автобус мчался прямо на памятник. И только в каком-нибудь десятке метров от него дорога круто сворачивала вправо и опускалась в долину.

– Алла! Кому поставлен этот памятник? – спросил Алёшка Комов, не отрывая глаз от бронзовых бойцов.

– Советским бойцам, – неуверенным голосом ответила Алла.

– А кому именно?.. Кто здесь совершил подвиг?

– Не знаю, ребята, – призналась Алла.

– Какая же вы вожатая, если не знаете, – процедил Алёшка. – Вожатая должна всё знать…

Алла обидчиво поджала губы и хотела отчитать как следует этого длинного, чуть сутулого мальчишку, который забыл, что разговаривает не с подружкой, а со взрослым человеком, с отрядной пионервожатой. Но, взглянув на сурово сдвинутые Алёшкины брови, окинув взглядом четыре десятка требовательных, внимательных глаз, сдержалась и откровенно пояснила:

– Я ведь тоже никогда здесь раньше не была, ребята. Откуда же мне знать, чей это памятник? Давайте запомним его и потом выясним, кто были герои…

Алёшка секунду подумал, затем кивнул головой и улыбнулся вожатой.

«А ты молодец, Алка! – мысленно похвалила сама себя Алла. – Оказывается, у тебя имеются педагогические способности…»

Автобусы бежали по извилистой горной дороге. С одной стороны её вздымалась неровная, щербатая скала, а с другой, за белыми каменными столбиками, синел крутой обрыв. Испуганно ахали на поворотах девочки.

Дальше дорога спустилась к подножию хребта и прямой линией протянулась в неведомую голубую даль. С обеих сторон мелькали высокие тенистые деревья, сквозь которые на дорогу то и дело выскакивали шустрые солнечные зайчики. Если смотреть прямо вперёд, начинало казаться, что не машины мчатся по дороге, а серая лента дороги бежит под колёса автобусов.

Алла закрыла глаза: так почему-то были лучше слышны ребячьи разговоры.

– А вдруг мы задержим диверсанта? – фантазировал Алёшка. И, очевидно, заметив недоверчивые усмешки друзей, пояснил: – А что?! Очень может быть! Ведь здесь, по берегу моря, проходит граница… А за морем – чужая страна.

– Ну, конечно! – раздался насмешливый голос Витьки. – Пограничники наши закроют глаза и пропустят шпиона. Идёт шпион по берегу. И вдруг видит – идёт к нему навстречу Алёшка Комов, идёт, задрав кверху свой курносый нос и напрягая могучие мускулы. Ну, диверсанта сразу же схватывает «медвежья болезнь», он падает на колени и протягивает могучему Алёшке Комову свои пистолеты и бомбы. «Алёша! Алёшенька! – молит диверсант. – Я специально переплыл через море, чтобы сдаться тебе, непобедимому богатырю!»

Ребята захохотали. И Алла заметила, что вместе со всеми весело смеётся и Алёшка.

Она тоже улыбнулась и повернула голову. Зина Симакова говорила подругам:

– Поселимся мы все, девочки, в одной палатке. Вот, как ехали в купе, так и будем опять всё вместе. И на море будем ходить вместе…

А впереди, увитые густым виноградом, уже вставали по бокам шоссе маленькие приветливые домики приморского курортного городка. Дальше появились дома побольше, двух этажные со стёклами магазинных витрин.

– А где же море? – нетерпеливо выкрикнул Витька.

И все ребята, не отрывая глаз, смотрели вперёд. Но впереди была только улица, окаймлённая деревьями и цветами.

Автобусы свернули направо. И на этой боковой улице тоже стояли такие же беленькие и голубые домики, крытые этернитом и какой-то удивительной полукруглой черепицей. Улица упиралась в большую белую арку. А за аркой сияла и переливалась особенной, изменчивой синевой непонятная стена. Эта синева была такой живой, переливчатой, густой, что от неё трудно было отвести глаза.

– Вот и море! – громко проговорил шофёр.

– Где? Где? – закричали ребята.

– Да впереди же… Вон оно синеет!

– А почему оно такое… Как стена? – удивлённо спросила Вера Сидоренко.

– Это оно таким кажется издали. Вот подъедем поближе и увидите, что ничем оно не похоже на стену…

И правда, чем ближе подъезжала машина к белой арке, тем всё меньше походило море на синюю стену. Теперь уже было видно, что это не стена, а бесконечная, бескрайняя ярко-синяя водная гладь. И по этой синеве то и дело мелькали ещё более густые подвижные синие пятна. Словно незримый художник беспрерывно покрывал быстрыми мазками кисти влажное полотно.

В автобусе стало тихо, так тихо, как будто в нём и не было четырёх десятков горластых и шумливых ребят. Эта живая шелковистая синева околдовала и мальчишек, и девчонок своей особенной, всё время меняющейся красотой…

«Так вот оно, какое море!» – думала и Алла, жадно вглядываясь в морской простор.

И вдруг ей стало очень хорошо, так хорошо и весело, как давно уже не было.

– Запоём, ребята?! – предложила она. И первая запела:

 
Раскинулась даль голубая.
Не видно нигде берегов.
 
 
– Мы с детства о море, о море мечтаем,
 

– подхватили девчата.

 
– О дальних огнях маяков,
 

– запели и мальчишки.

У белой арки автобусы свернули и покатили вдоль песчаного морского берега. Казалось, что здесь сливаются и никак не могут слиться два моря – желтовато-серое, песчаное, и синее, настоящее.

По обеим сторонам дороги появились большие красивые дворцы весёлого розового и солнечного цвета.

А ещё через минуту автобусы свернули в сторону и въехали в железные решётчатые ворота.

Между домами зеленели молодые деревья и многоцветными коврами стлались цветники.

Шелестя шинами по жёлтому песку, автобусы подкатили к небольшому голубому домику с гардинами на окнах.

Лидия Павловна, подхватив потёртый портфельчик, первой вышла из автобуса и крикнула:

– Алла! Построй ребят… Я сейчас…

Она вошла в голубой домик.

– Ребята, выгружайтесь! Приехали! – крикнула Алла, с любопытством оглядываясь по сторонам. – Стройтесь…

Из машин посыпались мальчишки и девчонки. Игорь со своим пухлым рюкзаком застрял в дверях. Он дёргался, как молодой жеребёнок на вожжах, и вопил:

– Ребята! Да помогите же, ребята! Ребята!

Алёшка поддал плечом в рюкзак, и Игорь вылетел из автобуса, чуть не сбив с ног высокую полную женщину, выбежавшую из домика.

– Здравствуйте, дети! – весело выкрикнула женщина.

Её синие глаза смотрели приветливо и напоминали по цвету море.

Ребята ответили недружно.

Женщина поморщилась и снова крикнула:

– Так не пойдёт! А ну-ка, повторим! Здравствуйте, ребята!

– Здрав-ствуй-те! – уже дружнее прокричали приехавшие, выстраиваясь в неровную линию.

Склонив набок круглое румяное лицо, женщина несколько мгновений молча рассматривала приехавших. Потом она кивнула головой и проговорила:

– Ну, вот! Теперь лучше! Давайте знакомиться. Я ваша старшая пионервожатая. Зовут меня Антонина Михайловна.

Кто-то из мальчишек фыркнул. Ребята с насторожённым любопытством разглядывали своё новое начальство. Из-под белой панамки, ухарски сдвинутой на затылок, выбивались золотистые волосы. Синие глаза смотрели с бесхитростной приветливостью. Красный галстук был слишком коротким для полной шеи, и концы его торчали нелепыми куцыми хвостиками.

И глядя на свою старшую вожатую, ребята испытывали странное, двойственное чувство: своей улыбкой, ясным блеском глаз она напоминала весёлую школьницу, но в то же время это был взрослый человек.

– Добро пожаловать в пионерский лагерь «Спутник»! – выкрикнула старшая пионервожатая. – Начальник лагеря сейчас отсутствует и поручил мне встретить и разместить вас… Надеюсь, что мы с вами эти два месяца будем жить весело и дружно! Так ведь, ребята?

– Та-ак! – нестройно пискнуло несколько девчонок.

– Ну, вот и хорошо! – Антонина Михайловна повернулась к домику и позвала:

– Пётр Сидорович! Зоя Борисовна!

Из дверей появился немолодой человек в сером полувоенном костюме и брезентовых сапогах. Всё в этом человеке выглядело серым и скучным – и костюм, и лицо, и седеющие волосы. За ним шла высокая девушка в очках, в белом шуршащем халате.

– Вот, ребята, наш лагерный врач, Зоя Борисовна, – представила девушку Антонина Михайловна. – А это – наш завхоз. Пётр Сидорович Находкин.

– Извиняюсь, не завхоз, а заместитель начальника по хозяйственной части, – тягучим голосом проговорил серый человек. И, шагнув вперёд, заложил пальцы рук за широкий пояс. Итак, товарищи… – он кашлянул. – Молодые товарищи! Вы прибыли на территорию нашего пионерского лагеря «Спутник». Сейчас всех вас разведут по палатам. Там, в своих тумбочках, вы оставите личные вещи, а затем строем направитесь в санпропускник на обмывание. А оттуда, обратно, строем, двинем в пищеблок, где вас будет ожидать вкусный и питательный завтрак. Затем, обратно, сможете отдыхать до обеда. К ужину прибудет ещё партия ребят. А завтра ожидаются, обратно, остальные. Всего в нашем лагере будет восемьсот юных граждан Советской страны… Вопросы есть?