Текст книги "Его нежеланная графиня (СИ)"

Автор книги: Василиса Усова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Глава 19
Обещание

Выяснилось это за завтраком, когда в малой столовой собралась вся семья. Нортман привычным движением отодвинул стул для дочери и для жены. Но если первая буквально светилась изнутри и крутилась, словно щенок, взятый на привязь, то графиня была бледна, печальна и удостоила мужа только тихим:

– Благодарю.

И больше ни слова, ни взгляда. Кроме того, она практически не притрагивалась к еде. Разумеется, Лианна тоже обратила на это внимание.

– Алес, ты совсем ничего не ешь! И вообще, выглядишь такой уставшей, ты не больна?

– Просто плохо спала. – отозвалась Алесия, понимая, что двойственность ее ответа оценить могут лишь двое.

Хотя женщину и правда слегка знобило. Но ничего серьезного, просто кто-то сегодня слишком долго мерз.

Лия отнеслась к ее словам с пониманием.

– Кошмары?

– Вроде того. – кивнула Алес и краем глаза заметила, как у мужа в руках дрогнула вилка.

А ведь всего-то светский, почти формальный разговор. В котором мужчина, судя по всему, уловил свой подтекст.

– Надеюсь, этой ночью ты будешь спать гораздо лучше. – искренне пожелала девочка.

Нортман все-таки поперхнулся травяным чаем.

– Кхм… Лия. – вмешался он, явно желая сменить тему. – К слову, про наш утренний разговор…

– Ах да! – Лианна так и подскочила на месте. – Алесия, я как раз хотела тебе рассказать… – она выдержала торжественную паузу. – В этом году мы тоже присоединимся к большой зимней охоте!

Несмотря на эмоциональное выступление, оваций не последовало. Нортман, услышав о зимней охоте, едва удержался, чтобы не прикрыть лицо рукой. Эти сборища никогда не вызывали у него интереса, и он уклонялся от них, как мог.

Само мероприятие впечатлило его всего раз. Когда рыжеволосый мужчина, взятый больше для свежевания дичи, сошелся врукопашную с пробудившимся медведем. И победил.

Алес же вопросительно изогнула бровь. Хотя, откровенно говоря, новость и у нее не вызвала особого энтузиазма. В голове сразу нарисовалась картинка – лес, метровые сугробы, и какой-нибудь несчастный заяц, которого загоняет десяток человек.

Даже если все будет происходить не совсем так, увлекательного в этом все равно мало.

– Здорово. – согласилась она, чисто чтобы поддержать падчерицу.

– Угу! Я была на такой охоте всего раз, очень давно, еще до рубежа детства. Но помню, что мне очень понравилось!

– Это же была твоя четвертая зима. – подал голос Нортман. – И ты что-то помнишь?

Разумеется, Лианна помнила. И то, как упала с лошади в глубокий сугроб. И как трое мужиков волокли к замку тело здоровенного медведя. И ручную белку, которая попыталась отгрызть сережки у одной из дам.

На этом ее воспоминания исчерпывались. Но не энтузиазм. Сожалела девочка лишь о том, что до зимы еще так далеко…

* * *

Алесия стойко слушала падчерицу, пока слуги, наконец, не начали убирать со стола. И только после этого, пожаловавшись на неважное самочувствие, отправилась к себе. Так и не взглянув ни разу на мужа.

Хотя она прекрасно чувствовала на себе его взгляд. Правда не заинтересованный, а… на ум не приходило ни одного подходящего слова. Настороженный? Изучающий? Пожалуй да, что-то вроде того.

Но это еще не симпатия. Максимум – жалость. А учитывая характер мужа, даже на чувство вины не стоит делать слишком больших ставок. Поэтому следующий шаг – прочно засесть в его голове. Чтобы отправляясь спать, просыпаясь, зарывшись в свои бумаги – он думал только о ней.

Добравшись до покоев, Алес позволила Агнете себя переодеть, и до самых ушей укуталась в теплое одеяло. Ее продолжало знобить. Вдобавок, внезапно прорезался легкий насморк.

Какие там Альма давала рекомендации от простуды прошлой зимой?

– Сделай мне крепкий отвар из шиповника с сухой малиной. Кипяченое молоко с медом. И, пожалуйста, разожги камин.

Служанка, не размениваясь на лишние оханья, тут же улетучилась исполнять приказ. Но женщина не сомневалась, что та еще попричитает над болезнью госпожи. Хотя какая это болезнь? Так, банальная простуда в самой легкой форме.

Угнездившись поудобнее, Алесия вернулась к прежним размышлениям. Итак. Как засесть у графа в голове?

Идеи у нее были.

Во-первых, надо выглядеть как можно лучше и регулярно мелькать у мужа перед глазами. Но при этом, не идти на контакт. То есть, не сталкиваться взглядами, не начинать первой разговор, отвечать максимально односложно.

А во-вторых, вспоминаем Булгаковскую классику, – ни о чем не просить. «Сами все предложат и все дадут».

Однако на предложения тоже соглашаться нельзя. Никаких подарков, никаких проявлений внимания. Напротив, надо донести до мужа простую мысль, что ей от него вообще ничего не нужно. Настолько не нужно, чтобы он в эту «стену бескорыстия» бился головой.

Пусть поломает голову над загадочной женской душой. Надо только еще раз при случае ему напомнить, что та любовь давно уже прошла. Пусть не питает иллюзий.

Она тихо вздохнула. Да, врать нехорошо. И можно было бы рассказать всю правду про барона. Можно… И в то же время нельзя. Мужчины – существа самолюбивые. И ревнивые.

Тут к месту «мудрость» маминой подруги. О бывших либо плохо, либо никак. Нечего прививать нынешним комплексы. Не дословно, но суть примерно такая.

Пусть граф лучше думает, что она никогда не любила барона по-настоящему. Так меньше шансов, что ее однажды обвинят в остатках любви к бывшему мужу. Не было ничего. И точка. И точка… как пела незабвенная Натали.

* * *

Что же касается графа Арельса, тот решил на время оставить мысли о жене и сосредоточиться на более насущных делах. Уделить время дочери, еще раз просмотреть бумаги, которые привез столичный управляющий, пройтись по замку, заглянуть в конюшни…

Поэтому сразу после завтрака мужчина направился в библиотеку, где довольно скоро к нему присоединилась Лианна. Забравшись в одно из кресел, виконтесса еще несколько минут делилась своими мыслями о предстоящей зимней охоте, но пара вопросов, и вот уже внимание девочки переключено на урок.

Прочитать она успела довольно много, рассказывала четко, не запинаясь, так что Нортман позволил себе скользить взглядом по бумагам, разложенным на столе. Однако мысли его то и дело возвращались к графине. Особенно когда перед глазами оказался лист, где расписывалось, сколько пришлось заплатить за мебель, заказанную в Арельсхолм.

На эти деньги можно было прикупить пару хороших деревень. И обеспечить коровой каждого четвертого крестьянина. Правда прежнего негодования мужчина уже не испытывал. Хотел бы. Только вот в замке действительно ничего не обновлялось еще со времен деда. Может и правда, уже пора?

И опять же, графиня могла потратить эти деньги на себя, украшения, драгоценные масла, наряды… Хотя нет, платья она тоже заказала. Нортман выудил следующий лист. Тут сумма была скромнее. К тому же, женщина позаботилась не только о себе, но и о виконтессе.

– … на девятый год правления Его Величества Ладвика Четвертого был заключен торговый союз с Сатией, что предполагало… – продолжала рассказывать Лианна, чуть покачивая ногой.

Нортман кивнул и постучал пальцем по столу. И вновь мысленно вернулся к графине. Какой вывод можно сделать из отчетов? Ну как минимум – женщина не слишком хорошо разбирается в финансах. Зато думает только о доме и ребенке, что, в принципе, говорит в ее пользу.

А еще, совсем некстати вдруг вспомнилось, какая нежная у нее кожа. И какие приятные губы на вкус. Он выдохнул и встряхнул головой, отгоняя наваждение.

Лианна запнулась.

– Я где-то ошиблась? Это был не двенадцатый год, а шестнадцатый?

– Нет-нет, все верно, продолжай.

Виконтесса продолжила говорить, а Нортман крепче стиснул бумажный лист, даже не заметив, как сминает его. Воздух вдруг стал плотным и густым, кровь в жилах горячей, а мысли о жене еще более навязчивыми.

Он постарался подумать о чем-нибудь другом. О закупках оружия, о строительстве мостов. Да хотя бы о чистке котлов после привалов. Но все тщетно. Образ жены все ярче проступал в голове.

Зато рассказ об исторических хрониках ощущался теперь самой настоящей пыткой. Сражения… короли… да провалились бы они все в огненную бездну! Вместе с бездельниками, которые решили все это записать.

Мужчина стиснул зубы так, что даже слегка заломило в висках.

– Кхм… Лия, я вижу, что ты хорошо все усвоила. Можешь идти.

– А как же последние десять лет правления Его Величества? – удивилась девочка, – Там же начинается все самое интересное. Например…

– Обсудим это потом. – прервал ее граф.

– Ладно. А что мне читать дальше? Может про эпоху…

Нортман медленно выдохнул. Ему не слишком хотелось сейчас подходить к шкафу и выбирать книги, да и кто там правил после короля Ладвика?

– Ничего читать не нужно. Ты, кажется… плела сову? Так может, уделишь время ей?

– Так ты не забыл? – растаяла Лианна. – Хорошо! Я уже почти закончила. Там остался только хвост, лапки…

Когда за девочкой, наконец, закрылась дверь, граф испытал бесконечное облегчение. Продолжать урок в таком состоянии он точно не мог. Как и просматривать бумаги.

Единственное желание, жгучее, мучительное, переполняющее до краев – отправиться к графине, сжать ее в своих объятиях. И повторить прошлую ночь. Он на секунду закрыл глаза, жалея об этом мимолетном воспоминании.

А потом отшвырнул в сторону окончательно измятый лист. В библиотеку заглянула одна из служанок.

– Ой… Ваше сиятельство, Тария просила передать…

– Потом! – рявкнул мужчина и тут же поморщился, не хватало еще срываться на слуг. Усилием воли он постарался взять себя в руки. – Я потом с ней поговорю.

– Аа-а…

– Где сейчас графиня?

– В-вроде бы в своих покоях. – пискнула девица, – Агнета говорит, ей нездоровится…

– Можешь идти.

Служанку как ветром сдуло. Нортман опустил голову и запустил пальцы в черные волосы. А затем резко встал, едва не опрокинув стол. Сейчас его вело только одно желание – увидеть графиню. Убедиться, что она самая обычная женщина, ничем не лучше прочих.

Быть может тогда это безумное наваждение пропадет?

* * *

Алесия действительно была у себя. Не бегать же по замку, разнося простуду. Обложившись носовыми платочками и по чуть-чуть отпивая лекарственный отвар, она смотрела на камин, где извивались языки пламени.

В затылке немного ломило, но задремать никак не получалось. Какой тут сон, когда приходится сражаться с банальными и прозаичными соплями? Только ляжешь и нос сразу же перестает дышать. Пфе!

Она вновь уткнулась в платок. А когда оторвалась от него, неожиданно распахнулась дверь. То, что это не Агнета, Алес почувствовала еще до того, как подняла взгляд. Потому что покои вдруг наполнились мужской и довольно сильной аурой.

Хоть женщина не верила в такую ерунду, однако есть люди, чье присутствие буквально ощущается кожей.

– Ваше сиятельство? – она опять прикрыла лицо платком, хотя в этом пока не было надобности.

– Как вы себя чувствуете, графиня? – хрипло поинтересовался Нортман.

Он шагнул через порог и закрыл за собой дверь. На долю секунды Алесии даже стало не по себе. Будто в голове зажглась ярко-красная лампочка – опасность! Опасность! Взгляд мужчины буквально прожигал насквозь.

– Мне немного нехорошо, но это пройдет… – осторожно произнесла Алес, подтягивая повыше одеяло.

– Вызвать лекаря? – казалось, внутри графа шла какая-то серьезная борьба.

– Благодарю, ваше сиятельство, но пока не надо.

– Может, вы в чем-то нуждаетесь?

– Нет-нет, слуги прекрасно обо мне заботятся.

– Может, вы хотите что-то для себя, графиня? – Нортман прошел через комнату и опустился на край кровати.

Алесия внутренне подобралась. Ей не нравился этот взгляд, не нравилось прерывистое дыхание, супруг сейчас неуловимо напоминал тигра, вышедшего на охоту. И откуда только взялась эта ассоциация?

Следующая мысль тоже не порадовала. А сколько там действуют возбуждающие травки? Вдруг у них вообще отложенный эффект? Если так, то она, кажется, влипла.

– У меня все есть, благодарю за заботу. – отозвалась она ровно.

Нортман задержал взгляд на ее лице. Мужчину терзали противоречивые чувства. Он уже жалел, что вообще сюда пришел. Лучше бы отправился в ближайший городок и снял бы себе какую-нибудь шлюху. Но… чем он тогда будет лучше первого мужа графини?

Не удержавшись, граф протянул руку и коснулся щеки жены. Сердце, до этого момента бешено стучавшее, вдруг пропустило удар.

– У вас горячая кожа…

– Потому что я болею. – женщина немного отползла, насколько это позволяли габариты кровати, и шмыгнула носом. – Ваше сиятельство, вы обещали, что больше не тронете меня. – напомнила она осторожно.

Нортман дернулся и отвел взгляд. Обещал. Тогда в башне, эти слова сорвались так легко. Зато сейчас выжигали изнутри не хуже каленого железа. Хотя… он никогда не брал женщин силой. И уж тем более не собирался принуждать жену.

– Я думал о ваших словах, графиня. То, что вы сказали о своих чувствах…

Не дав ему закончить мысль, Алес поспешно замотала головой. Вот только ответного признания ей не хватало. Особенно сейчас, когда у мужчины явно работает не мозг.

– Я не должна была этого говорить, ваше сиятельство! – запротестовала она, комкая в руках платок. – Те чувства давно уже прошли. Это была детская глупость. И вы вовсе ничем мне не обязаны. Мне ничего не нужно. Давайте просто оставим все, как есть!

– Предлагаете мне забыть прошлую ночь? – граф удивленно поднял брови. Такого предложения он ожидал меньше всего. А от слов о прошедших чувствах и вовсе царапнуло где-то внутри.

– Да. – Алесия хлопнула ресницами и на всякий случай повторила, – Вы мне ничего не должны. Я сама во всем виновата.

К этим словам Нортман тоже оказался не готов. Насколько он мог судить, женщины вообще не склонны признавать свою вину. Что уж говорить о случаях, когда этой вины нет. Пожалуй, надо было об этом сказать, но находиться рядом с графиней становилось все труднее.

Лучше уйти, пока еще получается держать слово. Слишком уж сильные чувства вызывает эта женщина. Неужели, причиной тому проведенная ночь? Ну не любовь же, в самом деле?

Нет, дело именно в ночи. Просто он еще слишком хорошо помнит, какое у графини безупречное, приятное тело. Мужчина стиснул зубы. Так, про ее тело тоже сейчас лучше не думать. Иначе он точно отсюда не уйдет.

– Вашей вины здесь нет. – выдохнул он и решил закончить разговор на более приятной ноте. – А еще, я ваш муж. И имею полное право вас порадовать. Какие украшения вы любите больше всего?

Вопрос явно не имел подтекста, но в то же время, он был прекрасным способом укрепить свои позиции и выставить мужа вон. Все это пролетело у Алесии в голове буквально за доли секунды.

Задвинув совесть подальше, она швырнула в сторону платок. Граф смутно почувствовал, что совершил ошибку. Не сразу только понял – где? Впрочем, его неведение длилось недолго.

– Так вы пришли сюда, чтобы расплатиться за ночь? – прошипела Алес (не кричать же с больным горлом). – Думаете, мне нужны ваши драгоценные побрякушки? Или считаете, что все женщины продажны? Их можно оскорбить, обесчестить, а потом откупиться парой колец?

– Я не…

– Ваше предложение просто оскорбительно! Оставьте уже меня!

– Послушайте, я вовсе не то имел в виду. Но если вы сочли мои слова оскорблением, прошу извинить. – мужчина встал. Губы его были плотно сжаты, а из глаз почти пропал огонь. – Выздоравливайте, графиня. – он вышел.

Алесия сползла на подушки и тихо перевела дух. Не перегнула ли она палку? Ммм… Нет. Арельса полезно было встряхнуть. Но как-то слишком уж долго действуют вчерашние травки.

Главное, чтобы мужчина не начал приставать к служанкам. Впрочем, насколько она успела узнать, граф ни разу не был замечен в подобных интрижках, не в его это правилах. Тем более, действие отвара должно скоро сойти на нет.

Зря не проверила с утра – сколько он там выпил?

И больше графу не наливать, вон как его пробрало. Хотя, заваривать и так уже нечего. Оба свертка от Альмы были еще утром развеяны в окно. Только дура оставила бы при себе такой компромат. А женщина себя дурой не считала.

Глава 20
Портрет

Осенняя ярмарка. Неподготовленного человека она привела бы в ужас. Грязь, крики скота, тучи мошек и аромат, как от кожевенной мастерской. Но сами крестьяне, ежегодно стекающиеся сюда со всех окрестных деревень, не замечали неудобств.

Потому что ярмарка была для них весьма долгожданным событием. Где еще простому человеку продать скот, закупить хорошее посевное зерно и узнать последние новости со всех уголков королевства?

Торговля шла прямо с телег. Но и дорожные кареты не были здесь редким зрелищем. Ремесленники всех мастей прибывали из столицы, надеясь сбыть свой нехитрый товар. От дешевых бус до посуды и кожаных сапог.

Поэтому скромная серая карета, остановившаяся в стороне, тоже не привлекла особого внимания. Одной больше, одной меньше.

– Приехали, эйса! – бросил угрюмый крестьянин, стукнув здоровенным кулаком в перегородку.

– Спасибо, Тит.

Кэрин осторожно выглянула наружу, оценила грязь, просыпанное кое-где зерно и покачала головой. Приличной эйсе следовало бы держаться подальше от подобных мест. Однако ярмарка, с ее бестолковой суетой, лучше всего подходила для тайной встречи. Главное, чтобы граф Бартон не заставил долго себя ждать.

Не успела она додумать свою мысль, как снаружи прозвенел хорошо знакомый голос:

– Тит? Какая приятная встреча.

– Ваше сиятельство! – карета слегка качнулась. Видимо крестьянин соскочил на землю, чтобы отвесить поклон. – А я тут это. Эйса Кэрин на нашу ярмарку захотела взглянуть. Вот и подвез ее. Мне все равно за инструментом надо было, а так хоть за каретой присмотрит. Да и Рглор разрешил.

– Да… ярмарка в этом году хорошая, даже лучше, чем в прошлые годы. – весело отозвался Лайон. – Ну не буду тогда тебя задерживать. А за карету не беспокойся, пока я тут, к ней и близко никто не подойдет. И к эйсе тоже.

Звякнули монеты, и крестьянин рассыпался в благодарностях, вперемешку с «мол, не стоило». Но последняя фраза была чисто для проформы, когда монеты уже опустились в карман.

Тит получил еще одно шутливое напутствие, и только после этого Лайон заглянул в карету.

– Эйса Кэрин!

– Ваше сиятельство. – девушка подвинулась, давая место на лавке.

– Я тут с самого утра. – сообщил Лайон, закрывая за собой дверь.

Кэрин изогнула бровь.

– Но вы же знали, что мы приедем не раньше полудня.

– Знал. – кивнул молодой человек. – Однако мне не хотелось, чтобы вы находились тут без сопровождения. С вас бы сталось отпустить Тита и остаться одной.

Девушка только покачала головой. Веселые искры в зеленых глазах собеседника вызывали желание улыбнуться в ответ. Но Кэрин все же сумела сохранить серьезное выражение лица. Монастырским воспитанницам не полагается эмоций и чувств.

– Лучше давайте перейдем к делу, ваше сиятельство. Я здесь только по вашей просьбе. – напомнила она.

– Да, эйса. – Лайон тоже посерьезнел. – Как идут дела в поместье?

– В целом, все хорошо. Строители заняты в деревнях и даже успели возвести первую баню, однако с печами им придется подождать. Те две, что успел сковать Крист, были отправлены в Арельсхолм. Вроде как по приказу самого графа. Но не берусь утверждать наверняка.

– А что новый управляющий?

– Вреда от него нет. Эйс Бертус помогает крестьянам убирать урожай, надеется, что те смогут без проблем заплатить налог. А еще, у него теперь есть личная заинтересованность, в сохранении школы. – уголки губ девушки слегка дрогнули.

Она не собиралась выдавать чужие тайны, но ведь можно не называть имен. И не вдаваться в подробности частной жизни. Хотя в усадьбе и так все знали, что кухарка крепко взяла управляющего в оборот. Тот едва ли не ночует теперь на кухне.

Однако Лайон воспринял ее слова по-своему и помрачнел. Только ли интересом к школе вызвано это личное отношение? Парень совершенно не горел желанием уступать Кэрин какому-то там управляющему.

Пусть даже тот исключительных качеств человек.

– Вот, значит, как?

Что-то в его ровном тоне заставило Кэрин насторожиться.

– Надеюсь, ваше сиятельство, вы не решили, что объектом этого интереса являюсь я?

Взгляд ее посуровел, и Лайон невольно устыдился своей ревности.

– Ну что вы…

– Надеюсь, так и есть. – отрезала Кэрин. – Я слишком ценю свою работу, и ту независимость, которую она дает. А моя репутация не позволяет мне заводить легкомысленные интрижки.

– Но разве у вас не возникало желания обзавестись собственной семьей? Выйти замуж и…

Кэрин покачала головой.

– Моя судьба – монастырь. А наш разговор становится слишком вольным, чтобы его продолжать. Так что давайте вернемся к делам поместья.

Лайон прикусил губу, но спорить не стал. Да и что тут скажешь? Эйса в очередной раз четко обозначила свои границы. Переступить их – значит навсегда лишиться ее общества. А этого парню очень не хотелось.

Так что разговор вновь вернулся к теме сельского хозяйства. Кроме того, Кэрин передала еще пару поручений из поместья. Первое – от Рглора. Мужчина не горел желанием оставлять семью, пусть даже и на пару дней, а потому очень просил «сиятельство» заглянуть в мясную лавку и проконтролировать, что там и как.

Вторая просьба была от Михаля. Юный изобретатель очень хотел, чтобы кто-нибудь передал Иогасу письмо. Сам Иогас уже знал, что в поместье лучше не появляться. Поэтому общение между друзьями было затруднено. А Михалю очень хотелось поделиться результатами своих опытов.

Лайон обещал все передать. И, понимая, что разговор постепенно подходит к концу, тоже решился обратиться с просьбой.

– Эйса Кэрин, помните, вы как-то обещали мне одолжить одну книгу? После того, как сами ее прочтете?

К его удивлению, девушка вдруг смутилась. А ведь смутить эйсу было не так-то легко.

– Помню, ваше сиятельство. Но эта книга не из тех, что заслуживают внимания.

– Какая суровая оценка. Признаюсь, я еще не встречал таких книг, про которые мог бы сказать, что они не заслуживают внимания. И теперь мне вдвойне любопытно.

Кэрин старалась смотреть прямо. Однако щеки ее начали предательски гореть. Принципы говорили ей, что необходимо сдержать данное слово. Только вот давая обещание, она и подумать не могла, что «слово о самой длинной пустынной ночи» окажется просто сборником фривольных историй. Некоторые из которых еще и самого непотребного содержания. Понятно теперь, почему лавочник так долго не мог сбыть ее с рук.

– Боюсь, что вы будете разочарованы, ваше сиятельство. Эта книга легкомысленная, глупая, и начисто лишена фактов.

– Но при всем этом, вы не желаете с ней расставаться? – Лайон позволил себе легкую улыбку.

– Вовсе нет! – вспыхнула Кэрин. – Я только лишь… Впрочем, хорошо. При следующей встрече я ее вам отдам. Потому что у меня самой никогда не поднимется рука избавиться от книги. Пусть даже она самого низкого качества. Так что можете оставить ее себе.

Теперь уже Лайон покачал головой.

– Простите, эйса. Но я принимаю подарки только от самых близких. Поэтому позвольте, в таком случае, ее у вас купить.

– Не может быть и речи!

– Тогда обмен? Взамен я готов отдать вам любую книгу из своей библиотеки.

Кэрин выдохнула, понимая, что должна отказаться. Соблазн был велик, но…

– Ваше сиятельство, – заговорила она, неожиданно тихим голосом. – Нам в монастыре не позволено иметь ничего своего. Возвращаясь, мы отдаем те деньги, что не успели потратить – в монастырскую казну. Книги – в монастырскую библиотеку. Вещи, кроме платья и пары обуви – в хозяйственную часть. Поэтому мне не жаль расставаться с тем, что я имею. А эту книгу я никогда не осмелюсь принести в монастырь, потому сестра-настоятельница… – девушка прерывисто вздохнула, и на миг в ее глазах появилась такая тоска, что у Лайона сердце сжалось от жалости.

Впервые за все время их знакомства, Кэрин не сумела удержать маску невозмутимости. И за этой маской была боль. Не каждая птица может покинуть тесную клетку, ведь та не только сдавливает крылья, но защищает от опасностей мира. Для эйсы этой безопасной клеткой был монастырь. Как бы ни было там плохо, за его пределами могло оказаться гораздо хуже.

Но эта слабость продлилась всего пару секунд. После чего Кэрин сделалась еще более холодной и отстраненной, чем раньше. Из ее глаз пропал всякий живой блеск, а лицо стало совершенно неподвижным.

– Словом, ваше сиятельство, – продолжила она ровно, будто и не было никакой паузы, – Вы окажете мне большую услугу, если избавите от этой книги. А о том, что из нее нельзя почерпнуть ничего полезного, вы уже предупреждены.

– Эйса Кэрин…

Кэрин только покачала головой.

– Полагаю, вам уже пора. Ничего больше о делах поместья я сообщить не могу, а потому – не хочу отнимать ваше время.

«А вы не отнимайте мое» – эти слова не прозвучали вслух, но Лайон их услышал. Кроме того, эйса так выразительно взглянула на дверь кареты, что даже менее проницательному человеку все стало бы ясно. Кэрин хотела остаться одна.

* * *

Арельсхолм…

Алесия провела в постели несколько дней. И вовсе не потому, что ей было так плохо. Вся простуда в итоге свелась к банальному, хоть и противному насморку. На который она в родном мире редко обращала внимание. Носовые платочки по всем карманам и вперед – навстречу свершениям.

Но благородной леди не пристало расхаживать по замку, постоянно вытирая нос.

Да и у Агнеты явно было свое мнение о здоровье (точнее нездоровье) госпожи. Служанка пришла в такое беспокойство, что у Алес даже закралась мысль, а не вселился ли в девицу дух Эмми?

Бульоны, всевозможные отвары, горячие растирания… И все это под причитания, – «мол, ну как же я вас не уберегла. У вас же такое хрупкое здоровье. В чем только дух живой держится?».

Раз пять в день заглядывала Лианна. Участливо поправить подушку и развлечь больную разговором. Впрочем, Алес не имела ничего против ее компании. Как-то незаметно девочка успела стать почти родной.

– Как ты себя чувствуешь? – виконтесса каждый раз смотрела с таким сочувствием, будто мачеха была на смертном одре. – Может приказать, чтобы тебе принесли еще лечебного отвара?

Алесия мысленно возвела глаза к потолку. Да, при простуде необходимо обильное питье. Но еще чашка, и этот лечебный отвар польется у нее из ушей. Поэтому она мягко остановила падчерицу, пока та не успела позвать Агнету.

– Не нужно, мне уже гораздо лучше.

– Но у тебя так горят щеки!

Угу. Еще бы они не горели после порции горячего бульона и травяного чая.

– Просто здесь слишком тепло.

– Аа-а. – вскочившая, было, Лианна, вернулась на место. – Кстати, отец тоже спрашивал о тебе. – глаза девочки заблестели.

Алесии и сейчас удалось сохранить серьезное выражение лица. Похоже, ей все-таки удалось зацепить мужа. Сам граф в ее покоях больше не появлялся, зато регулярно интересовался здоровьем жены.

– И о чем же он хотел узнать? – осведомилась Алес с самым невинным видом.

– О твоем самочувствии. – Лия поджала ноги, устраивая себе из нижней половины одеяла, что-то вроде гнезда. – А я сказала, что ты выглядишь совсем неважно. И чувствуешь себя все еще плохо, хоть и не признаешься в этом.

– Так, стоп. Чувствую я себя… – в носу опять запершило. Прижав к лицу платок, женщина чихнула несколько раз и поморщилась. – Ну сколько можно уже!

– Вот-вот. – констатировала падчерица. – Ты совсем больна. И Агнета тоже говорит…

– Пожалуйста, только не заставляй меня выслушивать все это еще раз! – взмолилась Алес. – Давай лучше поговорим о чем-нибудь более приятном.

– О большой зимней охоте? – у девочки загорелись глаза.

– Да хоть бы и о ней.

Алесия подтянула к себе оставшуюся часть одеяла, всем видом показывая, что готова слушать. Для Лианны, зимняя охота стала одной из любимейших тем. Поэтому, этим вопросом убивалось сразу два зайца.

Девочка получала возможность выговориться. А Алес черпала необходимую информацию, пусть и с примесью эмоций и восторгов.

Большая зимняя охота, как она успела понять, была мероприятием далеко не для всех. А только для высшего круга аристократии, иными словами для тех, чьи фамилии заканчиваются на «с». Ну и для членов их семей. Дяди, племянники, братья, сестры и прочая «вода на киселе».

Также к охоте нередко присоединялся либо сам король, либо кто-то из наследных принцев. Чаще, конечно, принцы, потому что Его Величество слишком стар для развлечений в зимнем лесу.

К слову, охотились только мужчины. Для детей устраивались снежные крепости и горки. Чем же были заняты леди? Увы. Тут падчерица ничего не могла сказать. Вроде как благородным дамам полагалось слушать рассказы мужчин, и восторгаться количеством добытой дичи.

Звучало это не слишком воодушевляюще. Но Алес решила пока не спешить с выводами. Пока есть время, надо собирать информацию. Ну а потом уже будем думать, нужно ей это мероприятие или нет.

Вот у Лианны была причина поехать на охоту. И вовсе не из-за принцев, которым уже под тридцатник. У девочки имелся свой собственный «принц» – Морес. Как племянник старого Ормса, он наверняка будет присутствовать. И Лия всерьез надеялась, что ей повезет обменяться с ним хотя бы взглядами.

Мечты… мечты…

Разговор продлился до самого ужина. Пока не исчерпались темы охоты, платьев и родственных связей в среде аристократов. О последних Лианна знала не слишком много, но кое-что из ее воспоминаний все же удалось почерпнуть.

Потом Агнета принесла бульон с сырными лепешками (больной полагалось есть у себя, плюс повод – не встречаться пока с графом). А виконтесса отправилась в малую столовую, чтобы составить компанию отцу.

– Что мне сказать ему о твоем самочувствии? – поинтересовалась девочка, прежде чем уйти.

Алес пожала плечами. Интересно, знает ли супруг, что родная дочь даже не подумала держать в секрете все его расспросы?

– Можешь сказать, что мне гораздо лучше. – сообщила она, наконец. – И очень прошу, не выдумывай от себя ничего.

* * *

Спустившись к ужину, Нортман обнаружил в малой столовой только дочь и накрытый на двоих стол. И уже в который раз, от этой привычной, сложившейся за несколько лет картины, внутри что-то царапнуло. Графиня и сегодня осталась в своих покоях.

Разумное поведение, раз она больна. Но это полностью лишало возможности понаблюдать за женой со стороны. Оценить с холодной головой ее поведение. И, наконец, понять – чего она добивается и почему она так плотно засела в его голове?

Мужчина упорно старался не думать о супруге, однако выбросить ее из своих мыслей почему-то не мог. А пойти к ней еще раз, ему не позволяла гордость. Именно поэтому он и не препятствовал дочери, готовой проводить у мачехи минимум половину дня.

Привычно отодвинув для дочери стул, Нортман дождался, пока слуги подадут приборы. Обронил несколько, ничего не значащих фраз, и только после этого, будто невзначай, произнес:

– Как там, кстати, чувствует себя графиня?

Лия тяжело вздохнула и опустила ресницы. Да, она помнила просьбу мачехи. Но в то же время ей хотелось, чтобы отец испытал хотя бы каплю беспокойства. Ведь это будет означать, что Алесия ему небезразлична.