Текст книги "Копия Афродиты (повести)"

Автор книги: Василь Когут

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

2. ХОД КОНЕМ

– Твой старик прав, – понурив голову, с уверенностью сказал Санька. – Меня отец не отпустит, ни за что!

– А если поговорить по-человечески, – почувствовав, что задуманное и, казалось, уже решенное дело может рухнуть, Степка решительно предложил: – Хочешь, я поговорю?

– Ни в коем случае, – запретил Санька. – Только разозлишь больше.

– Тогда ты сам, может, не хочешь ехать?!

– Как это – я не хочу! – с горечью воскликнул Шумский. – Да там, наверное, сейчас полярный день, северное сияние… А ты знаешь, что это такое? Знаешь? Отец твой тоже не дурак: специально дал разрешение ехать со мной. Но он знает моего отца и уверен на все сто, что все это несбыточно. И получается, вроде тебе дали согласие, и в то же время уверены, что меня не отпустят.

Степка задумался. Как это он сразу не разгадал отцовскую хитрость? А, собственно, отец так и сказал: Павел не отпустит. Санька прав. У отца, Павла Степановича, характер крут. Сказал – отрезал. А во-вторых, страшно экономен в деньгах, ненасытен в работе. Другие ребята могут погулять, кое-что позволяют себе на заработанные деньги приобрести, а Санька, как заложник. С утра до вечера работает, за каждую копейку отчитывается перед отцом, не смеет ни в чем ему возражать.

Поэтому с Санькой всегда легко. Трудолюбив, вынослив, не капризничает.

Так как же все-таки решить вопрос?

Есть же всегда выход из любого положения… У них же каникулы. Но скоро их должны отправить на практику. Родители об этом еще не знают. Постой, а если…

– А если мы сделаем «ход конем»? – предложил Степка.

– Какой ход? – не понял Санька.

– А такой. Родители останутся довольны…

И Степка стал излагать свой план «ход конем». Санька внимательно слушал. Вначале рассеянно, растерянно, а затем с интересом, кивал утвердительно головой, подсказывал детали к задуманному. Что ж, будто ничего. План рискованный, но дельный. А что же бывает без риска? Узнает потом отец? Так это – потом… Пусть отругает, наконец – отлупит. Хотя отец, казалось, при всей его жестокости и требовательности Саньку никогда не бил.

– Валяй! – согласился Санька. – А вдруг пройдет… Через несколько дней сельский почтальон дядя Хроль

опустил в почтовый ящик Березовиков, висевший на заборе во дворе, служебное письмо. Сергей Иванович извлек его, долго рассматривал и, не выдержав, вскрыл тут же. На фирменном бланке училища на имя Степки было извещение, что дирекция не возражает о прохождении практики ему и Саньке по их усмотрению, но надо заранее сообщить место, а по возможности – руководителя…

Сергей Иванович остался доволен. Что ж, местом практики вполне может сойти их колхоз, а руководителем – и он сам как-нибудь справится. Парни всегда будут под наблюдением, пусть ковыряются в технике…

Сергей Иванович еще раз прочитал извещение и окликнул Степку:

– Тебе письмо!

Степка, выскочив из коридора на улицу, взял из рук отца вскрытый конверт, пробежал глазами текст и поморщился.

– Вот тебе и путешествие на север, – пробурчал недовольно. – А Павел-то Степанович согласился со мной отпустить Саньку.

– Неужели согласился? – искренне удивился отец.

– Что он, не человек, что ли?

– Да я так, – смирился отец. – Ну ничего, на север съездите на следующий год. Учеба важнее.

Разумеется, важнее… Но почему на следующий? В конце концов, и там, на севере, есть какие-то хозяйства, специалисты и техника. А главное – Елизавета Петровна Буринская… Но это еще цветочки. Нужен второй, решительный ход… Решительный… Вот где он сможет проверить свою силу воли, свою настойчивость.

Степка вошел в дом. От охватившего его волнения, от радости он стал прыгать перед зеркалом, корчить рожи. Первый «ход конем» сделан. И так удачно, так правдоподобно, что отец ничего не заподозрил. А Санькин как? Павел Степанович? Тот такие бумаги проверяет на нюх. А вдруг догадается или захочет уточнить, где они должны проходить «практику»? Тогда как? Нет, сейчас он не побежит к Саньке. Второй «ход» он сделает сам.

Степка вышел на улицу и направился в сад. Обильные завязи антоновок облепили ветви яблонь, белый налив размером был чуть больше ореха. Степка поднял несколько опавших в траву яблок. Еще не зрелые, мелкие и червивые, но вкус имели приятный. Он съел одно и подумал о том, что неплохо бы взять с собой. В погребе у них еще хранятся прошлогодние каштели, уже привядшие, потерявшие настоящий вкус. Но на севере, наверное, нет и таких. Хороший подарок получится для тети Лизы.

На небе появились облака. Духота стала спадать. Облака плыли друг другу навстречу, будто смешивались, а потом снова расходились. Ласточки стремительно носились низко над землей, вокруг одиноких деревьев. Вдруг повеял легкий, прохладный ветерок. Скоро пойдет дождь.

Поздно вечером, закрывшись в гостиной, Степка писал ответ в училище. Перед ним лежало письмо маминой подруги, конверт с обратным адресом. Степка обдумывал каждое слово, старался не наделать ошибок. Написав ответ, тут же заклеил его в конверт и побежал бросить в почтовый ящик.

На душе было неспокойно. Письмо словно обжигало Руки. С отцом на эту тему он еще не говорил. Но по поведению старика видел, что тот был спокоен, и, видимо, вопрос о прохождении практики его не тревожил. Ну что ж, может, это и к лучшему. Санькиного отца он в эту историю не впутывал. Время покажет, что делать дальше…

Через несколько дней пришел официальный ответ. И Степке, и Саньке разрешалось проходить производственную практику по указанному им адресу… Руководителем практики назначалась Елизавета Петровна…

– Да вы с ума сошли! – узнав об этом, возмущался отец. – Разве на месте вам было бы хуже?

– Не хуже, – согласился Степка.

– Тогда чего вас несет в такую даль? – и еще больше распалившись, пригрозил: – Доберусь я до вашего директора Грачева… Подождите…

Степка, увидев беспомощность отца и успокоившись, сказал:

– При чем тут Грачев? Все сделано правильно, с нашего согласия…

– Ас нашего?! – снова вскипел отец.

– Батя, – Степка подошел ближе к отцу, – будем мужчинами… Ты в моем возрасте куда-нибудь ездил?

– А как же! – вырвалось у Сергея Ивановича. – Но…

– Вот и договорились…

И отец как-то сразу сник, сдался… Еще, нервничая, походил взад-вперед по комнате, затем присел, пригладил лысину и удрученно сказал:

– Бог с тобой! Мать только жалко…

После этого неприятного разговора Степка направился к Саньке. К удивлению, тот был спокоен, улыбался, будто и ничего не случилось.

– Ты извещение получил? – поинтересовался Степка.

– Получил.

– И что?

– По-хорошему не пустили бы.

– Что значит по-хорошему? Санька посмотрел на друга:

– Бумага, заверенная печатью, действует на моего отца магически. Он ничего не понял. Только сказал, что денег много не даст.

– Не даст и не надо…

– Оно-то так… Но как тебе удалось сделать вызов на север?

– Я предварительно договорился с Грачевым… А знаешь, он толковый мужик. Переживал… Но тоже пошел на риск. Он просто поверил нам… Если бы кто из наших поднял шум, ему бы пришлось отменить решение. Понимаешь, поверил! А это надо оправдать…

– Постараемся…

К ночи ветер разгулялся не на шутку. По небу поползли черные тучи. Редкие крупные капли взбивали пыльные султанчики в песке. Санька с опаской поглядывал на небо, пытался встать и уйти, но Степка придерживал его.

– Не торопись. Давай договоримся, что брать с собой.

– Что и всегда.

– Мы же в гости едем, – раздраженно сказал Степка. – Подарки какие-нибудь, что ли?

– А где я их возьму?

– Сала побольше, яблок хороших. У вас, наверное, еще сохранились? Конфет дорогой купим. Рыбацкие снасти прихвати. Ножик перочинный…

– А там холодно? – осведомился Санька? Степка замолчал. Откуда же ему знать? Холодно или

тепло. Наверное, в тундре всегда холодно. Там же вечная мерзлота. Но ничего не написано об этом в письме. А если холодно, что-нибудь на месте дадут.

– Ты же говорил, что там полярный день, а днем везде теплее…

– А, все равно, – махнул рукой Степка. – Что-то потеплее не мешало бы. В общем, обмозгуй сам хорошо. Денег лишних у стариков не проси.

– Они и так много не дадут.

Степка еще посидел молча минуту, обдумывая, чего бы не упустить важного в напутствии другу, но, ничего не придумав, сказал:

– Встретимся на автобусной. Телеграмму на север дадим из райцентра.

– Совесть донимает, – уныло сказал Санька. – Подлость, наверное, я делаю.

– Не воровать же идем. Не грабить. Для развития своих же знаний поедем. Какая же это подлость? – убежденно говорил Степка.

– Надо все же признаться, что это мы добровольно, – не уступал Санька.

– Приедем, и признаешься, – заключил Степка. – Конечно, признаешься.

Они попрощались.

В полночь над Дубравой разразилась долгожданная гроза.

3. ВСТРЕЧА

Трое суток в пути пролетели незаметно. Днем ребята сидели у окна в купе вагона и смотрели на мелькавшие луга со свежими, словно муравейники, стогами сена, на речки и речушки, извивавшиеся среди кустарников и болот, на большие и малые озера, похожие на блюда с водой, которые виднелись по обеим сторонам дороги. Чем дальше поезд уносил их на север, тем больше встречалось этих озер и мелких речушек, деревья становились реже и ниже, появились на горизонте холмы и горы.

Трое суток молоденькая проводница с густо накрашенными веками и короткой стрижкой, по пятам следовавшая за ними, поила их ароматным чаем, приносила печенье и напитки. Больше они ничего не просили. Редко и в меру ели свои припасенные из дому хлеб и сало, закусывали прошлогодними яблоками и вполне были довольны такой жизнью.

И все это время из Степкиной головы не выходил сон, увиденный им в последнюю ночь перед отъездом… Будто он и Санька купались в канаве у шлюза. Шлюз высокий, огромный. И вдруг из воды выплывает его тайно любимая одноклассница Аленушка. Нагая… Степка оторопело смотрит на нее, а она, улыбаясь, плывет прямо на него. Он протянул ей руки, а она – снова в воду… Степка ужаснулся… Это была не Аленушка, а русалка. Длинным чешуйчатым хвостом она задела его и потянула в воду. Он стал задыхаться…

Этот сон Степка уже рассказывал Саньке. Тот посмеялся и тут же разгадал:

– Если считать, что русалка – это рыба, то к прибыли…

Проводница подошла к ним и предупредила:

– Через час – Оленье.

Степка и Санька уложили в рюкзаки вещи, убрали недоедки и пустые бутылки с приставного столика в купе и вышли в тамбур. Через грязные, задымленные и запотевшие окна они видели однообразную и неприветливую землю, со множеством озер и мелких кустарников, виднеющихся на горизонте гор. А может, это казалось через затуманенные окна? В тамбуре было прохладно от врывавшегося откуда-то из потолка сквозняка, неприятная дрожь пробегала по телу. Вскоре поезд стал сбавлять скорость, а затем плавно остановился.

Проводница открыла дверь.

– И какие дураки едут сюда на отдых? – на прощание удивленно сказала она, посмотрев на ребят. – Все стараются на юг, к теплу.

– Чего же ты нам этого раньше не сказала, – зло ответил Степка. – Мы могли бы в другую сторону уехать.

– Хм-м – в другую, – хмыкнула проводница, – вы ведь беглецы, наверное…

– Откуда узнала? – вытаращив на нее глаза, удивился Санька.

– С моим-то опытом? – улыбнулась девушка. – Я вас насквозь вижу – сами не знаете, куда едете. У вас ни кола ни двора… Родители бы так не отпустили…

– Как видишь, отпустили.

– Знали бы… Ну что ж, романтики, пока! – Она снова улыбнулась и подняла руку.

– Желаем катиться дальше! – в ответ махнул рюкзаком Степка, и захотелось ему на прощание этой дерзкой девчонке сказать что-то обидное, едкое, колючее, но в голову так ничего и не пришло. – До скорой встречи!

Поезд ушел.

И только теперь ребята заметили, что неподалеку, в стороне от железнодорожного полотна, стоят две женщины, внимательно следя за ними. Степка слабо помнил Елизавету Петровну. Как-то ничем особенным не запомнился ее образ в его памяти. Он-то и видел ее только по утрам да по вечерам. Днем она ходила загорать на речку, собирала в лесу ягоды и грибы, куда-то уезжала за покупками. И так день за днем. Степка к тому же ее и стеснялся, избегал с нею встреч. Елизавета Петровна почти всегда ходила в купальном костюме, полунагая, будто не могла насытиться солнечными лучами и теплом, и в деревне, где старики и старухи даже летом обували сапоги и натягивали на себя темные свитки, ее поведение толковали по-разному.

Парни решительно направились к женщинам, и, не доходя несколько метров, Степка все же узнал тетю Лизу. По доброй, завораживающей улыбке и ямке на бороде. Она сделала шаг навстречу и удивленно спросила:

– А мама где?

– Не смогла приехать.

– Ей всю жизнь некогда. А ты – с другом, что ли?

– Да.

– Ну и хорошо, – улыбнулась она. – С другом – веселее. Может, сразу телеграмму отстучим: явились, мол, живы-здоровы…

Степка посмотрел на Саньку, подумал о своих денежных запасах, пожал плечами, а затем как-то неуверенно произнес:

– В другой раз, тетя Лиза.

– Другого раза может и не быть, – загадочно сказала Елизавета Петровна. – Нет так нет. Поехали.

Ребята осмотрелись. Невдалеке от места, где они стояли, жались друг к другу с десяток добротных деревянных домов. Небо было чистое, с красноватым оттенком, низко над горизонтом висело бледное, будто выгоревшее, солнце. Оно не давало того тепла, к которому парни привыкли в деревне. Елизавета Петровна вела их в направлении построек. Ребята втайне мечтали, что сейчас войдут в теплый дом, обогреются, переоденутся, но вдруг перед ними за поворотом, у одного из строений, предстала взгляду чудная машина. Многоколесная, приземистая, зеленого цвета, похожая на военный бронетранспортер. Вторая женщина, встречавшая их, попрощавшись, ушла.

– Садитесь в вездеход, – открыв дверцу, пригласила Елизавета Петровна.

Ребята, полусогнувшись, пошли в машину, сели на откидную скамеечку у борта. Кабина водителя была изолирована от салона. Елизавета Петровна тихо скомандовала: «Пошел!» И вездеход вздрогнул, взревел, рванулся вперед. Мчался быстро, мягко переваливаясь на неровностях, за ним из-под гусениц вырывалась и разлеталась веером серая грязь, перемешанная со мхом и травой.

– Надолго? – повысив голос, спросила Елизавета Петровна.

– На две недели, – ответил Степка и добавил: – Мы к вам официально, на практику, – достал и протянул ей направления…

Тетя Лиза, ничего не понимая, изучала документы, а затем, догадавшись, в чем дело, задушевно и нежно рассмеялась.

– Ну и хитрецы! Не сбежали бы вы отсюда через несколько дней. Суровый край любит закаленных людей. Вам он, может быть, придется не по душе. У вас сейчас, небось, жарко, поспели ягоды, фрукты.

Степка спохватился. Развязал рюкзак, достал свежие, лучше сохранившиеся яблоки, протянул маминой подруге. Она улыбнулась, взяла, зачем-то понюхала, поблагодарила. Затем, открыв заслонку, самое крупное подала через люк в кабину.

– Это твои, земляцкие, Олег! – крикнула. Есть сама не стала.

– У нас тоже есть ягоды, – сказала она. – Черника…

– Черника? – удивился Санька. – Разве она тут растет?

– Растет, – ответила Елизавета Петровна. – И брусника и голубика. Только еще не поспели. Через месяц можно заготавливать.

Часа через полтора вездеход остановился, сильно качнувшись вперед при резком торможении. Ребята, а вслед Елизавета Петровна вышли на улицу. Солнце все так же висело над горизонтом. Дул прохладный ветерок. Невдалеке стояли, образуя квадрат, четыре длинных деревянных домика, а метров за пятьдесят от них поднималась буровая вышка. Дальше – горы, с обнаженными вершинами, без растительности. Таких гор они раньше не видели, если не считать в кино или по телевизору. Правда, у подножия гор ребята заметили густые кустарники низких берез, сплошную зелень. Она как-то подчеркивала холодность и неприступность гор, придавала им строгость и величие.

– А вы писали, что до города рукой подать, – поинтересовался Степка. – Благоустроенная квартира…

– Я не врала, – будто стала оправдываться Елизавета Петровна. – До города действительно недалеко. От остановки Оленье – километров шестьдесят. Ну, а насчет квартиры, пошли…

Степка и Санька, закинув рюкзаки за спины, направились в один из домиков. Ни одна из дверей не была закрыта на замок. Елизавета Петровна узким коридорчиком провела их в дальний угол, открыла дверь, и они вошли в небольшую уютную комнату. По обеим стенкам стояли две раскладушки, застланные чистыми покрывалами, у окна – раскладной, накрытый свежей скатертью столик, у каждой раскладушки – небольшие тумбочки. Комнатка чем-то напоминала купе. Елизавета Петровна села на небольшой раскладной стульчик, а ребят пригласила сесть на заправленные раскладушки.

– Нравится? – спросила она.

– Нравится, – не кривя душой сказал Степка.

– Это я специально приготовила для вас. Думала, мать приедет. В телеграмме не очень понятно: выехали вдвоем… Но все равно. Здесь будете отдыхать, читать, заниматься своим делом. Ну, а как поживают родители?

– Нормально. Мать – в школе работает, отец – в колхозе.

– М-да, – задумчиво произнесла Елизавета Петровна. – Школа – это хорошо. Постоянное место, семья. А я даже к нормальной мебели привыкнуть не могу. Все походное, облегченное, удобное для установки. Но ничего. Это тоже интересно.

Она немного помолчала, указала, куда и кому девать свои вещи, поинтересовалась, есть ли теплая одежда, и, узнав, что у обоих шерстяные свитера, осталась довольна их предусмотрительностью.

– Сапоги я вам достану у наших ребят-геологов. Отдыхайте!

Тетя Лиза встала, еще раз с улыбкой посмотрела на гостей и направилась к двери.

– Тетя Лиза, постойте! – вдруг тихо окликнул Степка.

Елизавета Петровна повернулась.

– Вы… это, – стушевавшись, начал Степка. – Практику нам организуйте, или как? Понимаете, мы к вам с Санькой, считайте, сбежали.

– Как сбежали? – еще больше поразилась мамина подруга.

– Ну, не совсем сбежали, – начал объяснять Степка. – Мы присланы на производственную практику, по вашему письму… А на самом деле… Очень хотелось посмотреть тундру.

Елизавета Петровна долго и внимательно рассматривала уставшие лица друзей, а затем присела снова на стульчик.

– Вон вы какие, – сказала тихо. – Наверное, такие в Великую Отечественную бежали добровольцами на фронт. Это были храбрые и смелые ребята. Молодцы! – не то тем ребятам, что удирали на фронт, не то Степке и Саньке предназначалась похвала. – Я вам просто завидую! – и добавила: – Не беспокойтесь: все будет хорошо. У нас есть прекрасные специалисты…

– Спасибо!

– Да чего уж там, – махнула рукой. – Хорошо, что навестили. Тундру, как и первое свидание, запоминают надолго.

Елизавета Петровна встала и решительной походкой вышла из комнатки.

4. ПЕРВАЯ НЕОЖИДАННОСТЬ

После долгой и беспокойной дороги ребята спали безмятежно и долго. Проснулись одновременно. Удивленными глазами смотрели друг на друга, затем на свое жилище, перевели взгляды на небольшое окно, к которому лежали головами. В непривычной и незнакомой обстановке чувствовали себя как-то неуютно. Солнце, как и вчера, висело над горизонтом, но немного сместилось в другую сторону. Они не могли сориентироваться: где юг, где запад… Услышали, как за стенкой глухо бряцали посудой, почувствовали приятный запах жареной пищи.

Вскочили с теплых кроватей, оделись и кинулись умываться. Но в коридорчике их встретила тетя Лиза, в домашнем халате, в косынке, повязанной узелком на затылке.

– Умываться будете здесь, – указала она на небольшую комнатушку, где к стенке был прибит умывальник.

Пока умывались, растирались жестким полотенцем, хозяйка приготовила на кухне завтрак. На таком же походном столике. Горячий суп с олениной ели с аппетитом. Исподлобья посматривали друг на друга, подмигивали, улыбались. Ничего, мол, начало – что надо!

– Сегодня можете сходить и посмотреть тундру, – сказала Елизавета Петровна. – Только будьте осторожны, далеко не удаляйтесь. Километра за два отсюда пробегает речка Морошка. Вам будет интересно. Ну, и за растительностью понаблюдайте. Сейчас у нас красиво – тундра цветет…

То, что тундра действительно в цвету, ребята убедились, как только ступили на эту землю. Нет, Елизавета Петровна в письме писала правду.

– А в речке рыба есть? – поинтересовался Санька.

– Раз есть речка, значит, есть и рыба.

– А на что ее ловят? – не отставал Санька.

– Наверное, на мясо, – пожала плечами Елизавета

Петровна. – Червей, извините, у нас нет. Но не волнуйтесь. Ребята-геологи вас научат. Пили горячий и крепкий чай.

– Режим устанавливайте или по часам, или по желудку, – улыбнулась тетя Лиза. – Сначала присмотритесь, а потом я вам кое-что объясню. И как называются растения, и с сотрудниками познакомлю. Собственно, жду ваших впечатлений.

Степка поблагодарил за завтрак. Ребята встали, одели теплые свитера, натянули на ноги приготовленные тетей Лизой резиновые сапоги.

– А где остальные жители? – поинтересовался Санька.

– На буровой.

– Если надо, мы можем помочь в чем, – гордо предложил свои услуги Санька. – Мы со Степкой хорошо знаем устройство двигателей. Можем их ремонтировать. Электросваркой владеем…

– Да?! – удивилась тетя Лиза. – Непременно нам пригодитесь. И в зачет пойдет… Все по правилам.

Парни, довольные собой и началом новой жизни, гордо шагали по рыхлой земле, не особо отличавшейся от белорусских торфяников. Слева, у буровой вышки, весело тарахтела передвижная электростанция. Друзья решили сегодня туда не заходить. Тетя Лиза обещала вечером познакомить их с ребятами-геологами. Миновав вышку, пошли дальше. Метров через пятьсот их взору открылся удивительный пейзаж: на зеленом ковре, выстроившись один за другим, белели причудливые камни и валуны, вокруг обросшие высокой травой, изредка цвели красные и желтые маки, а вдали, у высоких скалистых гор, росли низкие березы, а посреди них, с редкими и скудными ветвями, – несколько сосен. Березки на открытой местности встречались редко. Одинокие, мелковетвистые, прижатые к земле, они, казалось, были измучены и изранены, и не было у них сил вырваться, подняться в рост. Возле одной из таких березок их внимание привлекли цветы, похожие на незабудки, нежно-голубые, росшие на какой-то кочке.

– Будем идти назад, – предложил Степка, – нарвем этих цветов в комнату.

Чем ближе подходили к речке, тем больше грузли в почве, под ногами чавкала вода. Берега речки невысокие, но вода быстрая, завихрается во многих местах, где просматриваются сквозь толщу камни.

– Пороги, – сказал Степка. – Плавать опасно.

Понаблюдав за течением, решили возвращаться назад. Кажется, не такой и длинный путь проделали, а прошло больше трех часов. Шли той же дорогой, что и к речке. Густой букет светло-голубых цветов манил их, притягивал к себе. Они полюбовались необычайным созданием природы, а затем Степка осторожно соединил цветы двумя руками в тугую метелку и оторвал от грунта.

– Странно, – сказал он. – Они росли на валуне. Санька рукой хотел смахнуть пыль с камня, но только

размазал грязь по макушке. И тут они увидели… То ли странные линии, глубоко высеченные на камне, то ли знаки, то ли трещины, забитые со временем землею. Степка отложил букет в сторону и осторожно стал счищать с камня грязь пальцами. Наконец стали четко вырисовываться два знака, похожие на наконечники стрел. Они указывали в одну сторону – в сторону реки. Друзья настолько заинтересовались этим, что, не обращая внимания, опустились на колени в грязь и начали обрывать вокруг камня траву. Верхняя часть оголилась, немного выступила из земли, и стало заметно: одна сторона камня плоская. Когда разгребли грязь глубже, на камне показался снова какой-то знак. Но дальше выбирать грунт было нечем. Пальцы скользили по вечной мерзлоте.

– Давай нож, – сказал Степка.

– Я не брал.

– Тоже мне таежный охотник! – в сердцах воскликнул Степка. – Идем. Запомним это место. Пообедаем – и назад.

Перепачканные грязью, с большим букетом цветов, друзья вернулись в домик. Быстро помылись, почистились, привели себя в порядок. Цветы поставили в пластмассовую банку из-под селедки: короткие и хрупкие корешки как раз подходили для хранения в ней. В коридоре появилась Елизавета Петровна.

– Мы их называем незабудками, – увидев букет, сказала она. – Но рвать их не стоит. Они долго не сохраняются. Как и любые цветы из переувлажненной почвы.

– Больше не будем.

– Вы приносите, – как-то виновато прозвучал голос хозяйки. – Я же обещала: буду объяснять. Самой ходить мне некогда.

Тетя Лиза накрыла стол. Ребята наспех пообедали и стали снова собираться в дорогу. Елизавета Петровна не придала их поспешности особого значения. Что ж, торопятся – это естественно. Впервые увидели незнакомые места, чудные растения. Хочется им побольше увидеть, узнать. Не стала даже дожидаться их ухода. Тоже забрала кое-какие вещи и заспешила на работу.

– Когда меня не будет, – предупредила она, – сами хозяйничайте. Бывает, задерживаюсь.

Степка и Санька взяли нож. На стене увидели висевший туристический топорик в кожаном чехле. Санька поцепил его себе на ремень. Прихватили спички, чистую тетрадку. Может, понадобится. В углу в коридоре увидели металлический совок для мусора. Забрали и его.

Через час снова оказались у камня.

– Будем выгребать землю по указанию стрел: с плоской стороны, – распорядился Степка.

Санька расчехлил топорик и опустился на колени. Вначале лезвие топорика в грунт входило легко, глухо. Степка выбирал землю совком и выбрасывал в сторону. Глубже – топорик, звеня, вонзался в промерзлый грунт, искрился лед в вырубленном торфе. Два каких-то знака уже были видны на камне, но линии от одного и другого вели вглубь. Работали вдохновенно, с интересом, наблюдая за появлявшимся чертежом на камне. Вот линии закруглились и внизу сошлись в одну волнистую. Еще через некоторое время, очистив травой камень от грязи, парни ножом осторожно начали удалять из углублений застывший и спрессовавшийся грунт. Их поразили знаки. Первый как будто соответствовал букве «а», второй был похож не то на «ижицу», не то на математический знак «игрек». Эти два знака соединялись линией, похожей на знак бесконечности. Ниже камень был чист.

Вырытая яма достигла почти метровой глубины. Ребята сели прямо на выброшенный мерзлый грунт, опустив в яму ноги, и смотрели на открывшийся рисунок-чертеж. Пот струился у обоих по лицам, и они его непроизвольно вытирали рукавами.

– Что будем делать? – нарушил молчание Санька. – Это же… открытие!

– Много знаешь, – сказал Степка. – Может, здесь таких открытий – через каждый камень.

– Может, – согласился Санька. – Буквы-то, видишь, – старинные, – начал строить догадки. – Да и камень осел почти весь в землю. Понял? На нем этот ребус, я думаю, выбивали тогда, когда он был наверху. А какой он величины – мы и сами не знаем. Будем копать глубже?

Степка посмотрел на перепачканные руки, на кучу мерзлой земли.

– Нет. Не вижу смысла. По идее – здесь сказано все. Надо только разгадать. Давай снимем копию чертежа. Вода ведь заполняет яму.

Степка вытер насухо руки, взял тетрадку. Пошарил по карманам, растерянно посмотрел на друга.

– Карандаш есть?

– Нет.

Степка, ничего не говоря, достал из коробки спичку, начал ее слюнявить и переносить на чистый листок схему-чертеж с камня. Получалось у него это ловко, быстро и точно. Санька удивлялся, что так просто можно выйти из положения, не имея ни ручки, ни карандаша. Да, Степку упрекнуть не в чем. На всякие выдумки он мастер.

– Замеряй длину каждой детали рисунка, – приказал Степка.

– Как? – удивился Санька.

– Используй листья осоки. Приложи к линии и отрежь… Только запоминай, чтоб не перепутать… И забери с собой.

– Зачем?

– Надо.

Когда все измерения были сделаны, ребята засыпали вырытую яму, утоптали, сверху прикрыли травой. Чертеж на камне снова скрылся в земле.

На улице было светло. Но солнца не видно. На небе сгущались тучи. Подул сильный холодный ветер. Собиралось на дождь.

Друзья вприпрыжку побежали домой.