355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Василь Когут » Копия Афродиты (повести) » Текст книги (страница 17)
Копия Афродиты (повести)
  • Текст добавлен: 10 октября 2016, 01:39

Текст книги "Копия Афродиты (повести)"


Автор книги: Василь Когут



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

7. В ОБЪЯТИЯХ ВОЛН

Зазвенели топоры на берегу Белого моря, застучали молотки по долотам, стружки и щепья летели в огромный костер, длинным языком лизавший прибрежные кусты и деревья. Марфинька сидела на бревне, на длинной заостренной палке жарила в огне куски мяса косули, прикрывая лицо рукой от огнедышащего костра. Князь торопил дружинников. Почти три седмицы занял путь к Беломорью, сколько впереди – неизвестно, а время летит быстро, и в намеченное, видимо, не уложиться. Не затянулся бы поход до сильных холодов. Покуда тепло, светит солнце, покуда достаточно корма лошадям, покуда дни длинные – надо торопиться. Князь сам выбирал деревья на постройку плотов, сам с топором в руках очищал с поваленных стволов ветви и сучья, делал метки – где и что крепить.

Альдаген не отходил от князя ни на шаг. Подсказывал, какое дерево надежнее в воде, какую ель рубить на мачту, из какой породы готовить весла. Охотник был сведущ в этом деле, и князь, прислушиваясь к его советам, чувствовал себя увереннее, настойчивее. Охотник предложил срубить большое дерево и сделать лодку-однодеревку. Для страховки на море. Но князь отказался:

– Времени на это нет, да и надобности. Купно – веселее будет.

Альдаген недовольно покачал головой:

– На таких ладьях, князь, варяги через всю Русь в Константинополь добираются.

– Ты пошто, – удивился князь, – и в варяжских землях бывал?

– Бывал. Их город Упсалу видел.

– Что же ты делал там?

– В полон меня забрали варяги силой на озере Нево. Привязали к борту однодеревки, дали в руки весло. Через все Варяжское море гнал я их ладью.

– Один?

– Таких, как я, было десять невольников.

– А где научился плоты строить?

– У варягов. Пригнали мы ладьи к берегам, помогли выгрузить добро, они и сказали: можете жить и работать у нас до следующего похода, а нет – можете возвращаться назад. Тогда и начали строить мы свой плот. На всех – одно сечево 2929
  топор.


[Закрыть]
. Но порубили лес, связали. Все лето добирались в свои земли.

Князь на минуту оторвался от дел, посмотрел охотнику в глаза:

– Неужто так в земли родные хотелось?

– Родная земля она и есть родная, – ответил Альдаген. – Посулы великие были мне: жилище, жену-варяжку предлагали, а мне в родные края хотелось. Мать и отец там… Хижина своя, земля своя.

Князь еще больше удивился, услышав эти слова.

– Со мной идти пошто согласие дал, коль мыслишь так?

Охотник не стал скрывать своих намерений:

– В походе к саамам верой и правдой буду служить тебе, князь. В охоте надежей буду, в беде не кину. А коли живы-здоровы останемся и вернемся назад к Онеже-озеру, не надобен я тебе стану. Отпустишь ты меня. Согласие-то на время…

Князь промолчал. Задумался. Видимо, он, как и Марфинька, неладное почувствовал в его словах. И высказал жене свое сомнение. Крепкие и умные люди нужны тогда, когда в них нуждаешься. А потом – воля их. Но путь впереди долог, опасен, князь и решит, как поступить с охотником. Не из тати 3030
  воров.


[Закрыть]
ли он? Слишком прыток, знающ, нагл… Надо воеводе подсказать, чтобы на первых порах глаз с него не спускал.

Когда работы были закончены и плоты спущены на воду, князь отдал распоряжение: одной части дружинников на конях следовать в северные карельские земли по западному берегу, вторая часть во главе с князем поплывет на плотах по морю. Игорь Василькович полагал, что перевезти всех лошадей на плотах невозможно. Но на плотах можно намного быстрее добраться до северных земель и начать там раньше охоту на зверя. Вторым доводом служило то, что для переправы через море всем лошадям не хватит корма. Десять оставшихся на берегу дружинников с лошадьми проводили в плаванье тридцать дружинников на трех плотах с шестью лошадьми – по две на каждом. Южный ветер наполнил парусину, гребцы налегли на весла, и плоты вскоре исчезли из виду.

К ночи море стало неспокойным. Бледное солнце, недавно скрывшееся за горизонтом, еще посылало слабое зарево, и небо было светлое. Благовест и Альдаген сидели на первом плоту у шалаша, построенного для Марфиньки и князя, рассматривали небосвод. Полярная звезда искрилась голубым отсветом, в чистом небе ярко виднелась среди немногих других светил. По ней держали путь.

На рассвете, когда ничего, казалось, не предвещало беды, ветер вдруг резко изменился. Все кругом заволокло низкими тучами, и хлынул дождь. Молнии гуляли по небу огненными змеями, раскаты грома глушили крик, поднявшийся на плотах. Белые громадные волны накатывались на неустойчивые плоты. Марфинька, перепуганная и растерянная, забилась в угол шалаша и неистово молилась. Лошади, не устояв на ногах, легли на настил, и дружинники привязали их веревками, чтобы не смыло в воду. С третьего плота все же одна лошадь, проломив поручни, упала в море. Дружинники пытались спасти ее, но не успели. В волнах долго слышалось надрывное ржанье, молящее, просящее, но шум налетавших волн вскоре заглушил его. Плоты потеряли ориентир. Князь без шапки, весь промокший до нитки, метался по плоту, отдавал распоряжения, которых, казалось, никто не слышал. Но его присутствие внушало дружинникам веру, силу, они его чувствовали, скорее подчинялись жестам, нежели словам.

Поиграв плотами еще несколько часов, море, словно выбившись из сил, стало успокаиваться. Ветер стих, дождь прекратился. А еще через полчаса выглянуло солнце.

Альдаген первым заметил, что они плывут не по намеченному маршруту.

– Князь, – сказал он. – Солнце должно быть по правую десницу.

Игорь Василькович подошел к Благовесту. Лицо его было бледное, глаза воспалены, мокрая одежда сковывала привычные быстрые и решительные движения.

– Пусть Гаврила соберет плоты по одну линию и движется по пути, указанному Альдагеном. Ты же, волхв, приготовь снадобье от переохлаждения и первую чашу подай княгине. Затем – всем воям.

Разбросанные штормом плоты один за другим подошли к главному, изменили курс. Из шалашей достали остатки сена и свежей травы – отдали лошадям. Солнце поднялось выше, и на путников хлынули теплые лучи. Дружинники сбрасывали с себя одежды, выжимали из них воду, сушили. На корме, на ведущем княжеском плоту, взвился дымок, заполыхало пламя. – Благовест в бронзовом сосуде варил снадобье, кипятил воду. Марфинька из шалаша не выходила. Ее одежда сушилась у костра, а она продолжала молиться за счастливый исход, мучаясь тем, что причиной несчастья стала она – женщина. Эта мысль все чаще и чаще стала тревожить княгиню.

– Не горюй, – утешал ее князь. – Твоя молитва спасла нас. Скоро выйдем на твердь и все изменится. Назад поедем на комонях.

– Не надобно мне было идти с тобой. Правду говорил, – загорюнилась Марфинька.

– Не верю в то.

Снова поднялся теплый южный ветер. Дружинники спешно натянули парусину. Плоты, словно проснувшись от неспокойного сна, легко заскользили по волнам дальше на север. Все оживились, стали вспоминать ненастный рассвет, подробности. Марфинька, переодевшись в сухие одежды, вышла из шалаша. В дружинницких портах, без шапки, с распущенной косой. Теплый ветер подхватывал волосы, трепал их, а в глазах ее, как в чистом небе, искрилась радость. Нет, не она виной тому, что взбушевалось море. Глубокие воды неспокойны, как и человек. Они воспротивились другому ветру. Ветер северный виноват. Дружинники с восхищением и завистью смотрели на нее, голоса их стихли. Взгляд Альдагена, завистливый и жадный, скользил по ее телу. Марфинька отвернулась. И вдруг кто-то на рядом идущем плоту запел песню. Ее подхватили другие. И над морем, безбрежным и ласковым, поплыла дреговичская протяжная мелодия, похожая на торжественную молитву.

Перед закатом солнца вдали показались сплошные контуры деревьев, синева гор. Возбужденные дружинники ликовали:

– Брег! Брег!

Князь Игорь Василькович стоял на корме. Он выбирал место причала. Плоты медленно подплывали к берегу. Князь велел весельникам, чтобы гребли левее. Там темной лентой виднелось устье реки.

Течение быстрое, напористое. Плоты медленно, будто нехотя, пробирались у низких, пологих берегов. Заметив широкий затон, князь дал команду заплывать в него. Сразу у берегов начинался густой лес. С плотов вывели уставших лошадей, вынесли имущество, плоты закрепили на стоянку. Невдалеке выбрали небольшую поляну для отдыха и ночлега. В лесу перекликались птицы, сквозь крону сосен и елей пробивался свет от бледной луны.

Солнце, казалось, не скрывалось на ночлег, а где-то катилось по горизонту, и зарево от него освещало небосвод.

Странным все это казалось вначале. В дреговичской земле Марфинька безошибочно могла определить, где восход солнца, а где закат. Знала расположение звезд, направление ветра. А здесь все переменилось, перемешалось. Она потеряла ориентиры и, как несмышленая девчонка, чтобы не выдать своего незнания, скользила взглядом по небу, поворачивалась в разные стороны, старалась угадать, где, в каком месте они находятся. Хорошо, подумала, что рядом есть Благовест и Альдаген. Надо полагаться на них.

В трех местах запылали костры. Запахло жареным мясом. Дружинники готовили пищу, досушивали одежды и конскую сбрую. Лошади, не уходя далеко от людей, с жадностью щипали свежую и сочную траву. Князь прошелся от костра к костру, собрал всех в круг на вече. Никаких тайн теперь быть не могло. Все должны знать о цели похода, об условиях, о добыче.

– Всякого дела коньць пред началом распитаи 3131
  Конец каждого дела обдумывай перед началом.


[Закрыть]
,– начал князь. – Сегодня для нас задуманное – только начало. Охоту на зверя, птицу и рыбу начнем завтра с рассветом. По этой речке пойдем в глубь саамских земель. Нам не ведомо, где остановимся, что нас ждет. Но будем держаться купно, как равные, и заботу нашу будем чтить как общую. Ратаин Ивор с тремя дружинниками остаются здесь и ждут прихода дружины с комоня-ми. Встретив их, с сего места идти на север по берегу реки. Наши метки – потухшие костры. Кто скажет слово?

– Долго ли охотиться будем? – спросил кто-то из задних рядов.

– Коль хорошая удача – от полной до полной луны. Добычу делить будем по окончании охоты. По одному в лес не ходить. Уразумели?

– Скорее спать, князь, – воевода выступил вперед. – Ночи коротки в землях саамских.

– Короткая ночь лень изгоняет, – улыбнулся князь. – Но дело молвишь, тиун. Спать! Утро вечера мудренее.

8. ОХОТНИЧЬИ БУДНИ

Князь Игорь Василькович от коня отказался. Вместе со всеми шел пешком. Два коня, находившиеся с отрядом охотников, везли утварь, снасти, питание, тяжелое оружие – мечи и щиты. Местность болотистая, лесистая, но чем дальше уходили на север, тем лес становился ниже и реже, ветер прохладнее и порывистее. Охотились, разбившись на три группы. Далеко от речки, извилистой и порожистой, не отдалялись. Вечером разделывали добычу, складывали пушнину в мешки.

На следующий день, выслеживая белку, пушинкой перелетавшую с верхушки одной сосны на другую, князь инстинктивно почувствовал опасность: оглянулся – громадный бурый медведь следил за ним из-за густых зарослей, приготовившись к нападению. Князь в два прыжка оказался за стволом толстой сосны, натянул до предела тетиву и выпустил стрелу с бронзовым наконечником. Стрела глубоко впилась медведю в шею. Страшный рев раздался в лесу.

– Гаврила-а-а!

Медвежий рев заглушил голос князя, звавшего на помощь.

Лесной великан, страшный и разъяренный, бросился на свою жертву. Маленькие темно-коричневые глаза медведя горели ненавистью, выпущенные когти устремились на человека. Но князь успел выхватить охотничий топорик и ударить зверя по голове, однако лапа медведя достала князя и полоснула когтями по телу. Князь упал. Медведь в предсмертной агонии встал во весь рост, намереваясь навалиться на князя, но тут, как из-под земли выскочили воевода и Альдаген и с разгону устремили короткие пики зверю в грудь. С пеной и кровью у рта медведь повалился рядом с князем.

– Пошто ты, князь, один на один с таким зверем, – укоризненно покачал головой Гаврила Храбрый. – Кликнул бы…

Князь устало поднялся с земли. Куртка его была распорота до пояса, шапка лежала в стороне. Он как-то виновато посмотрел на воеводу, подошел к медведю, носком сапога потрогал бездыханное тело, выдернул из шеи окровавленную стрелу.

– Неужто охотник ждет помощи, когда наметил свою жертву?

– Смотря какой охотник, – не понял Гаврила.

– Он же, – указав пальцем на лежавшего медведя, сказал князь. – Он тоже охотник. За мной охотился. И на помощь не звал. А мне – пришлось.

– Не слыхал, – признался Данила. – Только страшный рев его.

– Выходит, он и спас меня.

Игорь Василькович пришел в себя. В лицо вернулась краска, глаза повеселели.

– Кличь охотников. Будем снимать скору, обед славный приготовим.

Резкий, созывный свист эхом разнесся в лесу.

Просунув палку между связанных ног, четыре дружинника понесли добычу на берег реки. Как было условленно: костры жгли только на берегу. Князь разделся до пояса, промыл царапины холодной водой. Марфинька на раны приложила целебную траву и перевязала их. Князь переоделся в другой кафтан.

– Эту не трожьте, – указал на рваную одежду. – Память себе и детям оставлю. Она отныне талисманом будет.

Дружинники, снимая с медведя шкуру, перешептывались, восхищались, удивлялись. Изредка поглядывали с уважением на князя. Игорь Василькович догадывался, о чем они толкуют, но виду не подавал, вел себя скромно, на равных. Как договаривались.

Количество шкур с каждым днем увеличивалось. Группа охотников вылавливала в речке и озерцах норку и выдру, другая группа вела охоту на песцов и лис. Добычей стали несколько волков. Их шкуры служили надежной и удобной подстилкой в переувлажненных местах.

На шестой день истоки реки, служившей ориентиром, затерялись среди болот и зарослей. Появились возвышенности, лес поредел, дальше виднелись только его небольшие прогалины. Изобилие багульника указывало на то, что пойдут сплошные болота. Дни стояли погожие, только постоянный северный ветер нес прохладу, не давал путникам долго засиживаться. Дружина была поражена тем, что уже два дня не было ночи, солнце не скрывалось за горизонтом.

– Диво дивное, – удивлялся и Игорь Василькович. – Это земли саамов. Конец света.

На седьмой день их настиг сопровождавший коней отряд. Лошади были в грязи, серы от торфяников. Воевода тут же дал приказ помыть и почистить коней, привести в порядок снаряжение. Настроение у всех было веселое, бодрое. Какая-то волна радости нахлынула и на Марфиньку. Она не стесняясь обняла князя, прижалась к его груди.

– Мне хорошо, князь, – шептала она. – Не одна я теперь.

– Вестимо не одна. Вдвоем, – сказал князь.

– Втроем, – таинственно прошептала она, глядя в глаза мужу.

Они у него расширились. От догадки. Волнение, радость охватили его, он еще крепче прижал ее к своей могучей груди. Казалось, хотел прикрыть от взглядов дружинников, с любопытством наблюдавших за ними.

– Не ко времени ты пошла в поход, – наконец задумчиво произнес он.

– Ко времени, князь, ко времени… Через месяц-другой будем в твоих землях, – и чтобы перевести разговор на другую тему, она похвасталась: – Стрелы стали послушными и моим рукам. Три куницы и шесть белок заохотила. Шапку сошью себе пышную. Дороже других будет.

– Нельзя тебе теперь.

– Не могу без дела.

– А Благовест ведает, – князь долго подбирал подходящее слово, – о будущем наследнике?

– Не говорила.

– Не надо. Сам скажу. Но приставлю его к тебе. Чтобы не отходил ни на шаг. Берегись…

– Милый князь, – ласково сказала Марфинька, – пошто учишь меня? Сама знаю.

Земли саамские в цвету. Такой красоты, такого разнообразия красок не было даже на дреговичских лугах. Мороха, княженица, маки, кассиопея – мириады малиновых, розовых, белых, оранжевых звездочек разукрасили зеленый ковер этой чудной земли. Казалось, вместе с людьми добрались из дреговичских земель в саамские голубика, черника, брусника… Но в долгом пути устали, износились, потеряли свой рост, клонились как можно ниже к земле. Даже березы и те старались прижаться ветвями к грунту, укрыться среди громадных валунов.

На лошадях дальше идти было бессмысленно. Они застревали в грязи, быстро уставали. Неисчислимые богатства севера находились под рукой. Их можно было брать сколько угодно. Князь думал не только о себе, но и о дружине. Каждый дружинник из похода волен привезти добычу, подарить любимым, родным, близким. Дома всегда ждали воинов с походов с подарками. Их можно было продать, обменять на другой товар, можно было хранить на трудный день. Подарки дружинников составляли достаток семьи.

Насытившись вкусной дичью, отдохнув от ежедневных засад и погонь, князь, посоветовавшись с дружиной, принял новое решение. Часть отряда с уже добытыми мехами и пушниной остается на месте. Разбивают лагерь, ухаживают за лошадьми, охотятся. Вторая часть дружины во главе с князем и Гаврилом Храбрым будет пробиваться дальше на север. Время на этот поход – не больше двух седмиц. Лето, тепло. Здесь, на севере, самое время поохотиться. Пищи вдоволь. Больше добычи – крепче княжество будет. Да и о подарках князю ноугородьцкому и князю полотьцкому не надо забывать. Мир с ними нужно закрепить. Ради этого стоит еще потрудиться.

В который раз Игорь Василькович рисовал Марфиньке в своем воображении будущее. Вернувшись с северного похода, он снарядит новый поход в Киев и Византию. Построит добротную ладью, загрузит лучшими товарами и с купцами уплывет на торги. За пушнину и меха получит много золота и серебра. Ему мерещилось собственное войско, дружины, новый княжеский дворец, отделанный серебром и златом, новый белокаменный собор. Он назовет его в честь княгини – Марфинькин собор. Князья ноугородьцкие и киевские будут встречать его с почестями. Слава об Осовецком княжестве разойдется по всей Руси.

Разгрузив добычу в одно место, князь поручил скорникам привести в порядок меха и шкуры. Очистить их от жира, просушить, обработать зельем, которое научил делать Благовест. С помощью правилок придать им изящную форму и вид. Работа эта была тонкая, требовала времени, внимания и терпеливости. Окончательной выработкой кож займутся дома.

Марфинька наотрез отказалась остаться в лагере. Не зная почему, но прежний уговор быть с Благовестом она отвергла.

– Что упрямишься, – молвил недовольный князь. – Здесь шалаш, тепло.

– Не убивай меня обидой, князь! – чуть не плакала она. – Помехой не буду. Я хочу видеть саамские селения, самих саамов. А вдруг встретим?

Князь уступил. Пришлось брать Благовеста, выделить ему и ей по лошади. Но охотиться им князь запретил. Еще две лошади в поводу везли оружие и снаряжение. Медленно, не спеша, они должны были делать переходы за пешими дружинниками.

Через три перехода начались вечномерзлые земли. Сверху зеленели и цвели травы и кустарники. Но пика в почве под этой зеленью натыкалась через три пяди на мерзлый грунт. Вокруг словно из земли вырастали большие валуны и камни. Дальше подымались оголенные скалы и горы. Леса не было. Только небольшие рощи невзрачных берез и сосен прятались в затишьи гор.

Справа протекала речка. Извилистая, с пологими берегами, с быстрым течением. Но текла она в противоположную сторону той, по которой двигалась сюда дружина.

– Она ведет в Дышюче море, – сделал вывод князь. – Мы – в середине саамских земель.

Впереди, по левую сторону, простиралось большое озеро. Оно сливалось с водами речки и образовывало большой затон.

Отряд подошел к западной излучине озера. Несколько больших валунов и камней как бы естественно образовывали круг, внутри которого можно было соорудить место для отдыха.

– Здесь будет стоянка, – решил князь.

Вскоре притащили из ближней рощи жерди, палки, соорудили шалаш. Марфинька с князем установили отдельный шалаш с выходом на озеро, вбили в замерзший грунт колья, внутри настлали лапок, укрыли волчьими, а затем медвежьими шкурами.

Не успели закончить все работы, как тучи сгустились, облака стали расплываться в разные стороны, налетел сильный и холодный северный ветер.

Начался ливень.

9. НЕОБЫЧНАЯ НАХОДКА

Дружина давно была на охоте. Дни стояли длинные, ночи светлые. Ветры не переставали гнать тучи на юг. Но, несмотря на капризную погоду, охотники ежедневно возвращались с богатой добычей. Украшением их доблести стали две шкуры белых медведей. Песцы попадались пушистые, с голубизной. Все это аккуратно обрабатывалось, упаковывалось в мешки, и остановить жажду к обогащению не хватало уже сил и рассудка.

Марфинька с Благовестом находились на стоянке, готовили пищу для охотников, зелье для отделки шкур, а то просто бродили и любовались этой дикой природой.

Однажды они шли медленно вдвоем по берегу озера. Был он извилистый и топкий, очертания его соответствовали извилинам реки.

– Сходим в горы, Благовест, – попросила Марфинька. – Не видела я гор вблизи.

– Камни. Что смотреть на них, – уклончиво ответил волхв.

– Камни так камни. Впереди день. Что делать? – настаивала она.

Благовест согласился: перечить княгине не посмел. Выбрали путь попрямее. Казавшаяся близко, гора будто отступала от них. После ливня земля еще больше раскисла, в следах проступала вода. За каждым шагом оставались вмятины во мху, но он, словно живой, выпрямлялся, и следы постепенно исчезали. Шаг за шагом упорно продвигались они вперед. Казалось, вскоре горы остановились, росли перед ними все выше и выше. Дикие, голые безжизненные скалы, отшлифованные ветрами и дождями, гордо возвышались над саамской переувлажненной землей. Только птицы могли добраться до вершин. Но птиц не видно. Марфинька долго любовалась красотой гор и скал, а затем решила приблизиться вплотную к каменным монолитам. Не доходя нескольких десятков метров до нависшей и грозной скалы, она удивленно указала рукой:

– Гляди, Благовест, нора…

Действительно, в горе зиял темный лаз. В рост человека. Будто два остроконечных камня срослись верхушками. Она подошла к пещере и заглянула внутрь. Там было темно. Неприятный сквозняк обдал тело.

– Пройдем? – спросила княгиня.

– Без огня опасно. Не провалиться бы…

– Мы осторожно.

Держась за руки, они прошли в пещеру. Благовест впереди, Марфинька – за ним. Глаза медленно привыкали к темноте. В дальнем углу они заметили две светящиеся неподвижные точки. Но стоило Благовесту сделать шаг, как огоньки, мелькнув в темноте, исчезли.

– Зверь или птица, – промолвил волхв.

Через несколько шагов они увидели: справа большой проем вел вовнутрь горы. Княгиня и Благовест заглянули туда. И первое, что поразило их – светящиеся камни. Бледные, желто-зеленого цвета, они будто тусклые звезды мигали на стенах, на потолке, на полу. По ним можно было определить: в горе грот. Небольшой, несколько шагов в длину и ширину. Благовест, пораженный таким явлением, не отрывал глаз от светящихся точек. Ему, прожившему столько и видевшему немало на веку, раньше не приходилось наблюдать подобное.

– Это волшебные камни, – прошептала Марфинька. – Возьмем с собой. Князь рад будет.

Но взять камни было делом непростым. Благовест мечом выковырял несколько их со стены, отдал княгине. Странное ощущение: камни горели на ладони и были холодными, как лед.

С необычной находкой вернулись на стоянку.

Вечером князь Игорь Василькович, укрывшись от постороннего взгляда в шалаше, долго и придирчиво рассматривал волшебные камни. Он их пробовал на твердость, на обработку – ножом, в темноте – на силу свечения. Он не знал, почему они светятся. Но смелые планы уже зрели в княжеской голове.

– Украшения из этих камней, – шептал он, – достойны носить только княгини и царицы. Мастеровой человек сможет сделать из них узорочье 3232
  драгоценности.


[Закрыть]
, ценнее жемчуга. Византийские кораллы ничего не стоят по сравнению с этим камнем. О них-то я и наслышан, об этих камнях.

– Наберем себе их, – Марфинька перекинула из руки на руку несколько камешков.

Князь с таинственной улыбкой забрал их у нее и положил себе в карман.

– Мы их много наберем. Сколько унести сможем. И чтоб об этой норе не догадался ни один вой. Покличь Благовеста.

Княжеский чародей почти на коленях вполз в шалаш. Присел рядом с Игорем Васильковичем, приготовился слушать.

– Отчего горят эти камни? – князь достал один из них из кармана.

– Мне неведомо, – ответил волхв. – В писаниях об этом нигде не сказано. Только варяги толковали, что такие камни есть. Светятся, как тленное древо. Но редко кто их находит.

– Бог молитву мою услышал, – загадочно сказал князь. – Вот что, Благовест: о камнях…

– Твое веление, князь.

– Завтра всех отправим на охоту, а сами сходим в нору.

Плохо спал этой ночью князь. Ворочался с боку на бок, вскакивал, выходил из шалаша, осматривал, серо-светлое небо и снова ложился. Он еще не видел пещеры, но представлял, сколько богатства находится в ней.

– Дорогу эту не забыть бы, – шептал Марфиньке князь ночью. – Надо крепко запомнить. Украшений из этого камня я нигде и ни у кого не видал. Это наша находка. Твоя, княгиня. Добро, что взял тебя с собой. Счастливая ты. И род будет счастливый. Нельзя, чтобы дружинники узнали о камнях, чтобы не набрали их с собой. Тогда камни потеряют ценность. Они должны быть только у нас. А в следующий раз за ними можно будет послать Гаврилу Храброго с отрядом. Только за ними. Волшебные камни дороже мехов. Но как сделать, чтобы об этом никто не догадался?

– Не спишь чего? – тихо спросила Марфинька.

– Не могу, – признался князь. – Червь душу точит.

– Плохо, – она приподнялась на локоть, – когда в душе поселилось беспокойство. Жадность – плохой спутник в жизни.

Князь на это не ответил. Только тяжело вздохнул, обнял ее и уложил на медвежью шкуру. Сам прилег рядом.

– Плохо, – согласился он. – Но душу-то не ценят. Ценят силу и статок.

На зорьке раздался свист Гаврилы. Охотники, наскоро поев оставшейся от вечера жареной дичи, направились по реке вниз. Альдаген, все время увивавшийся возле князя, как-то нерешительно остановился у шалаша. Князь не выходил.

– Занемог князь, – сказал Благовест. – Нынче без него иди.

Альдаген недоверчиво посмотрел на волхва. Почуял что-то неладное, хотел заглянуть в шалаш, но Благовест легонько подтолкнул его в спину:

– Зелье варить буду. Видишь, сосуд на костре. Благовест брал живицу 3333
  смолу.


[Закрыть]
, бросал в сосуд, разогревал.

Когда ушел Альдаген, пропитал ею паклю, навернул на шест.

Черная копоть от горящего факела быстро наполняла пещеру. От сквозняка пламя металось в стороны, светлые пятна и тени мелькали по стенам грота. Князь долго всматривался в эти стены, в сплошную каменную нору, а затем взял две секиры и начал долбить. Глухой звук отдавался в темных ходах, натыкался на препятствия и снова возвращался. Отколотые камни падали на дол. Благовест тут же подбирал их и складывал в кучу. Горка волшебного камня вырастала на глазах.

– Крепок камень, – в передышке говорил князь, – за то дорог, – и снова брался за секиры.

Благовест, глядя на своего господина, завидовал. Завидовал упорству, физической силе, гибкости мысли. Молод, а решителен. Такие ни перед чем не отступятся. К смерти относятся с презрением. В молодости и он думал так же. Но всегда оказывался один на один со своим несчастьем, и все шло прахом. И, ничего не достигнув, состарился, прибился к княжескому двору, как сухая щепка к берегу. Судьба. Только судьба властна над человеком. Ее не купишь ни богатством, не заставишь подчиниться мечом. Какая же у князя судьба?

Игорь Василькович работал без устали. Догорал третий факел, едкий дым висел под сводом грота, а осколки камней все летели и летели вниз.

– Остановись, князь! – просила Марфинька. – Кони не увезут.

– На плечах понесем, – сквозь зубы сказал князь. – Нам только до лагеря. Такое бывает раз в жизни.

Пополудни отколотые от стен и валявшиеся на полу камни собрали в одну кучу. Князь прикинул: будет полных два мешка. Груз для одного коня. Два других повезут пушнину и шкуры. Четвертый – оружие. Запасных коней больше не было.

– Придется, княгиня, и тебе пешком идти, – невесело сказал князь.

– Сил на это у меня хватит, – успокоила его Марфинька.

Он с благодарностью посмотрел на нее.

Перед наступлением вечера собрались все охотники. Добыча обильная. Настроение у дружинников было прекрасное. Княгиня с князем осматривали свежие меха, шутили. Альдаген, больше всех добывший песца, подошел к Игорю Васильковичу, томным и недоверчивым взглядом скользнул по его лицу. Незаметно было, чтобы князю нездоровилось. Ладони у князя натружены до мозолей, горят, словно побывали в кипятке. Князь, заметив на себе пристальное внимание нового дружинника, почувствовал к нему какую-то неприязнь. Не любил князь, когда его рассматривали открыто, с любопытством. Отозвав в сторону Гаврилу, Игорь Василькович спросил предводителя:

– Как Альдаген?

– Старается, – успокоил воевода. – Больше всех старается. И тропы ведает, и места, богатые добычею. Глаз наметан, что у коршуна.

– Вижу, – неопределенно сказал князь. – Глаз, как у коршуна…

Князь дал указание сытно и вдоволь накормить лошадей. Сделать запас корма на переход. Гаврила не спрашивал, на какой переход. Но все чувствовали – время покидать эти места.

В земле саамской наступил зенит лета. Отцветали травы и ягодники, на них появилась зеленая завязь. Она будто торопилась вырасти, быстро наливалась соком, увеличивалась на глазах. Но погода была капризной. Утро могло быть солнечным и ласковым, к вечеру – ливень. Холодный ветер мог неожиданно принести мокрые хлопья снега, а через час все стихало и выглядывало из-за туч ласковое и подобревшее солнце. Такие непредвиденные перемены были непривычны для дреговичей. Но и они уже с этим свыклись, не роптали, не жаловались. Трудились вдохновенно, и этот ежедневный тяжелый труд приносил им радость и удовлетворение.

Марфинька целыми днями находилась на стоянке, собирала травы и цветы, прогуливалась по берегам озера и речки. Благовест неотступно находился с ней. Он учил ее лекарским тайнам: какие травы и цветы от каких болезней, как их срывать и сушить, как готовить из них зелье. Эту мудрость за день-два постичь было невозможно, но Марфинька уже многое знала и дала себе слово, что, приехав домой, обязательно научится лекарскому знахарству.

Каждый раз поражала Марфиньку речка. Под водой скрывались пороги, и вода, перекатываясь через них, бугрилась, пенилась, будто старалась снести со своего пути препятствия. Но так повторяется каждый день, каждый час, пороги стояли, вода сопротивлялась, и это казалось вечным, непреодолимым.

Вечером, когда все работы были закончены и дружинники собрались на отдых, князь вышел из шалаша и объявил:

– Други мои! Послушайте княжеский указ. Хорошо потрудились вы в походе. Но всему бывает конец. Завтра в последний раз все едем на охоту, и каждый, что добудет, забирает себе. Это личная добыча, прощальная. Последняя в саамской земле. Послезавтра с зарей уходим отсюда, возвращаемся в княжество. Обратный путь всегда короче. В своем родном княжестве мы вместе отпразднуем день Великого Перуна.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю