Текст книги "Укротители Быка (СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Вот как? – Стар чуть скривил губы. Он поверил Райну сразу и полностью: эти выкладки удивительным образом совпали с его собственным подотчетным беспокойством. – То есть что же, ты полагаешь, мы застряли здесь надолго?..

– Нет, – Райн подавил зевок и снова потер глаза. – Я полагаю, что есть способ сделать все быстро. Только это будет отнюдь не «прогулкой для получения бесценного опыта», как описывал герцог. Хотя опыт бесценный, не спорю, да…

– Ну-ка… – Стар подался вперед, и, по мере того, как Райн говорил, у него все больше и больше менялось выражение лица. Он даже принял особенно расслабленную позу, откинувшись на спинку кресла – так случалось с ним в момент наивысшего волнения.

– Ты сумасшедший, – наконец заявил Стар с не терпящей возражений убежденностью.

Перед взором его со скоростью выпущенной из лука стрелы проносились картины всевозможных нестыковок и неудач. Потерянные жизни, деньги, припасы… время! Драгоценнейшее время, без которого не обойтись.

Почему все планы Райна висят на волоске уже во время создания? Любой из них, единожды сорвавшись в любой детали, грозит немедленным повторением мединского кошмара: кровь на роговых надгробиях, смех бога, пальцы Фильхе, судорожно сжавшие решетку… Но у него почему-то всегда выходит, что иначе никак. Боги, какие угодно, хоть древние, хоть несуществующие: дайте мне силы распознать тот момент, когда придется его остановить, невзирая ни на что.

– О, почти наверняка сумасшедший, – рассмеялся Райн. – Где уж сохранить здравый рассудок при моей профессии и образе жизни!.. – он вдруг сменил тон. – Подыграешь мне?

На секунду повисла длинная-длинная, наполненная солнечным светом и воплями коробейника с улицы («А вот кому эликсир молодости?.. А вот любистоки, всего девять шпилей[4]4
  Мелкая мигаротская монета. В отличие от серебряной «башни», имеет хождение по всему Закату.


[Закрыть]…») пауза.

Отчего-то вспомнилась Вия, какой Стар видел ее в последний раз, в Чертовой крепости: она сидела у окна над пяльцами и шила, склонившись над сложным узором из птиц, пролетающих сквозь кольца.

Стар передернул плечами и сказал:

– Ариман тебя раздери, куда я теперь денусь! Но ты, Гаев, на тридцать три раза проверишь шансы! И упаси тебя вся Семерка и все Изгнанники свалиться в приступе в решительный момент.

– Само собой! – Райн широко, радостно улыбнулся. – Дорогой мой Ди Арси, все будет зависеть от завтрашнего приема у Первого Кормчего.

* * *

Тяжелая изумрудно-зеленая портьера колыхнулась, вымела мраморную мозаику пола желтыми кистями, когда хлопнувшая дверь отрезала кабинет, где решались судьбы Быка. Или, по крайний мере, некоторый отрезок судьбы.

Стар казался разъяренным – ноздри его раздувались в бешенстве, глаза сверкали, кулаки сжимались так, что массивные обода перстней вдавливались в кожу. Райн, поджидавший в приемной у небольшого столика приветливо улыбнулся, поднимаясь навстречу.

– Ну что, господин Первый Кормчий не принял тебя всерьез?

– Он оскорблял меня! – Стар стиснул зубы. – Впрямую оскорблял! Он ни в грош не ставит ни Хендриксона, ни меня.

– А я говорил тебе, что так и будет, – заметил астролог. – Уверен, ты опять вспылил слишком рано.

Стар на секунду замер и смерил его долгим взглядом.

– Будешь еще ты меня учить, – процедил он сквозь зубы и, жестко ударяя каблуками по безответному черному мрамору, прошагал к лестнице.

Райн задержался на пару ударов сердца, потом последовал за ним – без лишней спешки, но и не стараясь нарочито отстать. На нижних ступенях ему показалось, будто кто-то его окликнул. Астролог остановился – да нет, не показалось, а вот он, небольшого роста человечек в невзрачной черной котте[5]5
  Котта – род верхней одежды (как мужской, так и женской, но мужская – чаще всего по колено или выше, женская – до щиколоток), без рукавов или со съемными рукавами (могли быть другого цвета или из другой ткани). Застегивалась на пуговицы, подпоясывалась.


[Закрыть] и шапочке писаря.

– Господин Магистр, маэстро Галлиани приглашает вас переговорить о научных вопросах, если вам будет угодно, завтра в третьем часу.

Он протянул Райну узкий свиток приглашения.

Молодой магистр оглянулся – лакеев, что молчаливо сторожили подножие лестницы в начале их визита, простыл и след.

– Передайте, что я с благодарностью приму приглашение уважаемого сеньора, – Райн кивнул, принимая свиток.

– Благодарю, – писарь низко поклонился и мгновенно растворился в темной глубине холла. Здесь все большие помещения делали такими, чтобы нельзя стрелять от входа. Это паранойя или просто традиция?

Райн аккуратно сунул свиток во внутренний карман на пелерине своего плаща и спокойно вышел из дома.

– Где ты копался, Ор… Ариман побери? – нетерпеливо воскликнул Стар, уже гарцующий на Иллирике – в сопровождении молчаливых кнехтов личной охраны, конечно же. Посольство их было весьма скромным: четверо стражников, их капитан и прислуга… правда, прислуга тоже хорошо управлялась с ножами и копьями (а пара человек – и с луками), но это уже в порядке вещей.

– Прошу прощения, – Райн вскочил на своего скакуна – далеко не так изящно, как это всякий раз выходило у Стара, ну да тут уж ничего не поделаешь. – Ты бы видел, какие там, на лестнице, фрески!

– Избавь меня от твоих потуг прослыть знатоком прекрасного! – презрительно хмыкнул Стар, щелкая поводьями. – Эти фрески не стоят никакого внимания. Здесь нанимают баскских мастеров.

…И только когда они завернули за угол, пустив коней шагом, Стар тихо спросил:

– Ну что, удался спектакль? Поверили?

– Встречу назначили. А поверили или нет – судить рано, – покачал головой Райн. – Мне показалось, что ты играл все-таки несколько нарочито.

– Показалось ему! – усмехнулся Стар. – Я и в самом деле разозлился.

– Немного чересчур разозлился, – спокойно напомнил ему астролог. – Не забывай, ты теперь известен как умелый военачальник, так что от тебя ждут большей сдержанности. Ты же до сих пор ведешь себя, как мальчишка.

– Слушаюсь, маэстро, – легкомысленно отозвался Стар. – Буду вести себя сдержанней… Хотя ты не прав, я известен не как умелый, а как удачливый, это разные вещи… Эй, глянь какая красотка!

Райн повернул голову – девица в зеленом блио[6]6
  Блио – род женской одежды, что-то вроде платья, скроенного без разделения юбки и лифа, с длинными, чаще всего разрезными рукавами, из-под которых проглядывают рукава нижней сорочки-камизы. Как правило, без застежек, но могли быть завязки на вороте. Украшались вышивкой и поясом.


[Закрыть] и впрямь была невероятно хороша, даже сопровождение в виде двух пожилых служанок только оттеняло ее прелесть, как грубая рама великолепный пейзаж. Жалко, волосы зачесаны под сложный головной убор по местной моде. Зато высокая…

Стар улыбнулся девушке и приподнял берет. Она же чуть покраснела и опустила глаза – впрочем, быстрый взгляд из-под ресниц все-таки бросила.

Райн усмехнулся.

– Знаешь, повесничанье много добавит к образу никудышного дипломата, который ты собираешься создать.

– Совершенно верно, – в тон ему заметил Стар. – Некоторые женатые, похоже, завидуют?

* * *

Маэстро Галлиани жил в одном из самых старых домов в центре города, стиснутого соседями до такой степени, что казалось: узкий фасад не сразу выстроили таким, а он постепенно истончился от этого давления, как спадается лицо дышащего на ладан старика. Высокие черные окна в солнечный день почти угрожающе смотрели на молодого человека в берете с пером, который замер напротив улицы, пропуская носилки[7]7
  Ввиду узости городских улиц, передвижение верхом или в упряжной повозке в Мигароте, как и в большинстве старых городов, возможно далеко не везде. В частности, в Мигароте в ходу легкие портшезы с паланкинами, одно– или двухместные.


[Закрыть] – судя по изяществу цветочного орнамента и хрупкости каркаса, несомненно, дамские.

Возле молодого человека носилки замерли, темные шторки раздвинулись, и в просвете мелькнула белая рука с узловатыми, но красивыми пальцами. Один перстень – агат в золоте. И глаза сверкнули в темноте за шторами, точно агаты.

Молодой человек снял берет и учтиво поклонился.

– Чем могу служить, госпожа? – спросил он.

– Не могла ли я вас где-нибудь видеть? – спросил голос из глубин паланкина. Надтреснутый; в самой глубине его зарождался птичий клекот – знакомый, когтистый. Тут даже не нужно смотреть на пальцы рук, чтобы довершить диагноз.

– На вчерашнем приеме в ратуше, – кивнул молодой человек. – Магистр Гаев к вашим услугам.

– Вы действительно магистр? – она говорила чуть взволнованно. – О нет, не сочтите за невежливость, но вы так молоды… Я… Мне было неприлично подойти тогда, вы понимаете. Я была без мужа, только с компаньонкой… Но сегодня утром мой муж вернулся… Вы прибыли с посольством, и, полагаю…

– Сеньора Альмарес, – Райн кивнул, узнав, наконец, герб на занавеске. – Буду счастлив заглянуть к вам, когда ваш муж будет дома и попробовать определить, что за болезнь вас мучает.

– О, вы можете сказать, что я больна, даже не взглянув на меня? – волнение ее было волнением не приговоренного, который вдруг получил надежду на спасение, но провинциальной клуши, которой пообещали новое развлечение.

Даже оттенок кокетства присутствовал в этом невнятном, дребезжащем голосе.

– У меня был кое-какой опыт в лечении болезней. Однако же… Прошу меня простить, прямо сейчас у меня назначена встреча.

– Я знаю, – сказала леди Альмарес. – Я следила за вами. Вы простите меня, милорд?

– Я не сержусь, – улыбнулся Райн.

– Я была бы счастлива, если бы вы сочли возможным зайти ко мне с визитом… да вот хотя бы нынче же вечером. К несчастью, мы можем обеспечить вам только очень скромный прием…

– Почту за честь, леди.

Занавеска задернулась, носильщики, повинуясь невидному Райну знаку, заспешили вперед. Шаги их мерно отдавались на мощеной улице, в этом районе и в этот час дня пустынной до странности; вот-вот казалось, между высокими, почти одинаковыми фасадами состоятельных домов начнет гулять эхо. И провалится в узкую, солнечно-синюю расщелину слепого днем неба.

«Значит, Альмаресы», – подумал Райн, пересекая улицу. Одна из самых влиятельных и богатых аристократических семей города. До определенной степени их интересы сливаются с прочей верхушкой ноблей – сугубо купеческой – до определенной противостоят. Во всяком случае, соблазнять их надо совершенно другим.

Странно иное. Леди Альмарес действительно больна. Но слишком прямолинейно она принялась назначать с ним встречу. Прямо под окнами у мессира Галлиани?.. Это что же, демонстрация? И заодно демонстрация мне – они действуют не сообща? Глупо как-то.

А может, оно действительно глупость обеспокоенной нездоровьем дамы?.. Нет, тысячу раз нет: тут что-то другое. То самое, ради чего в Мигарот отправили именно их со Старом – не просто набираться опыта, но…

* * *

Тяжелая дверь распахнулась перед самым носом Райна, и слуга низко поклонился ему.

– Прошу вас, маэстро. Хозяин ожидает вас.

Не глядя на склоненную спину – под узкой ливреей выступала угодливо изогнутая ребристая змея позвоночника, – Райн прошел мимо, одним движением намотав длинный плащ на руку. Как и ожидалось, дом уходил вглубь узким и длинным туннелем, кишкой гигантской рыбины. В проходе еле развернуться – да еще и прямо перед входом, как принято в Мигароте, стояли вазы с цветами, по случаю лета свежими. Лилии; пахли они тяжко, точно на похоронах. Пол деревянный, натертый – не то что на севере и на Островах, где до сих пор по старинке разбрасывают свежее сено.

Кабинет магистра Галлиани располагался на втором этаже. Эта комната явно предназначалась для приемов гостей. В настоящем кабинете не было бы так чисто прибрано, не выставлялся бы так напоказ напольный глобус звездного неба, и никто не стал бы завешивать все стены картами, где широкие пространства морей и пустых земель заполняли сказочные чудовища. Нефункциональные вещи. Единственный полезный предмет – начищенная астролябия в дальнем углу, да и то… Ну вот скажите на милость, зачем астролябия человеку, который живет в этих местах всю жизнь, и уж наверняка у него есть точнейшие координаты для каждой улицы и каждого дома на ней?..

Возле окна – низкий стол, слишком маленький, чтобы раскладывать на нем записи или еду. И возле него два стула, до того изящных, что даже боязно присесть.

Мессир Галлиани – пожилой человек с благостной белоснежной бородкой – появился на пороге, вытирая руки полотенцем.

– Прошу извинить за ожидание, – сказал он красивым, глубоким голосом – таким только королевские приказы объявлять на площадях. – Незадолго до вашего появления я чересчур увлекся учеными занятиями, а чернила так долго отмываются…

– Ничего, я весьма поучительно провел эти несколько минут, – улыбнулся Райн. – Вы собрали здесь весьма интересную коллекцию, – он указал в сторону карт.

– Да, своего рода раритеты, – вежливо хохотнул хозяин. – Пошедшему на них пергаменту можно было найти куда более ценное применение. Вы только посмотрите, какого размера Священная империя.

Райн кивнул.

– Общеизвестно, – заметил он, – что для каждого гражданина его страна или город – самые значительные. Печально, однако, когда это восприятие необъективно и мешает вести дела в реальном мире.

– Вижу, несмотря на вашу молодость Магистр Драконьего Солнца и впрямь неплохо разбирается в побуждениях человеческого сердца… Не хотите ли присесть? – он указал на одно из кресел возле стоящего у окна столика. Того самого, с глобусом.

– С удовольствием, – Райн кивнул. – А что касается человеческой натуры, то я разбираюсь в ней постольку, поскольку мне позволяет наша наука. В которой у вас, прямо скажем, куда больше опыта.

– Сомневаюсь, что можно набраться ума, годами глядя в звездное небо, – улыбнулся в усы Галлиани. – У вас, конечно, было не так много времени. Пропорция ваших достижений применительно к нему – впечатляет. В нашем кругу принято считать, что в своих странствиях, – он подчеркнул последнее слово, – единственный из нас странствующий магистр узнал немало интересного. Вот, например, говорят, на Закатных Островах у иных сеньоров есть прекрасные библиотеки…

«В нашем кругу» – это, определенно, ссылка на тех, кого он представляет. И туда входят не только другие члены Гильдии Магистров в Мигароте, но и, предположим, главы наиболее влиятельных купеческих фамилий.

– Все верно, – Райн сцепил пальцы. – Поколение или два назад книжная премудрость вошла в моду. Десять-двадцать книг в каждом замке – совершенно обычная история. Правда, в большинстве своем это куртуазные романы или переводы имперских сочинений об их легендарных великих походах. На Островах вкусы простые – любовь и война.

– Зато это делает их опасными противниками, – глубокомысленно кивнул Галлиани, и в его глазах вспыхнули ироничные искорки.

– Опасность – понятие относительное, – заметил Райн. – До Хендриксона они представляли опасность в основном друг для друга.

– Что лишний раз показывает, как вам повезло, – Галлиани добродушно погладил бороду. – Редко какой человек нашего Искусства оказывается столь надежно устроен. Когда покровительство вам оказывает герой последних материковых сплетен, сиятельный герцог Хендриксон, вы едва ли можете беспокоиться за свою судьбу.

Отлично. Отлично. Значит, Райн и миледи Аннабель были правы в предварительной оценке ситуации. В Мигароте живет пять членов Гильдии Магистров – что делает его второй неофициальной столицей Великого Искусства. И кто-то из этих пяти непременно должен быть связан с купеческой верхушкой. А кто-то из этой верхушки уже просчитал все выгоды от присоединения к стремительно расширяющимся владениям Хендриксона – новое дело, но не зря он отменял внутренние таможни между областями. Из одного множества вычитаем другое и получаем…

– Знаете ли, я вообще далек от беспокойства за себя, – задумчиво заметил Райн. – Как-то так сложилось. И однако же… на Быке грядут великие перемены. Ничьи судьбы не могут быть в безопасности. Даже судьбы членов Гильдии… и самой Гильдии.

Ага, вот теперь Галлиани стал вдвойне внимательным: он сейчас думает, угроза это или нет. А очень может быть, что угроза… Если Хендриксон в самом деле строит империю, то тут может быть и все, что угодно – и новые Гильдии, и новые правила. Какие угодно правила. О централизованной власти в магистерской среде говорили уже давно… вот только Магистров слишком мало и они слишком разбросаны по землям и странам, чтобы любое старшинство имело смысл. Но в Империи… А впрочем, все понимают, что об Империи говорить рано.

Или Галлиани не вспомнит об этом?

– Вы уже думали о том, что мы – или вы – можете предпринять для… упрочения нашего общего будущего? – Галлиани откинулся на спинку кресла, взгляд спокойный, внимательный, уголки губ доброжелательно приподняты. Ага, вспомнил, значит.

– Уважаемый маэстро, это ведь вы меня пригласили к себе для разговора, – вот теперь Райн все-таки улыбнулся, самую чуточку. – Значит, именно вы хотели что-то со мной обсудить.

– Я? – Галлиани задумался. – Да, пожалуй что и хотел. Скажите… долго ли это продлится?

– Что? – спросил Райн.

– Молчание богов. Как долго боги будут смотреть, как человек собирает под своей рукой территории многих из них?

Райн сжал зубы. А вот такой поворот разговора был несколько преждевременным, но не совершенно неожиданным. Что показывает: Галлиани смельчак. Заметил весьма осторожную атаку Райна и сразу пошел контратакой.

– Вы хотите понять, что будет со всеми нами, если завоевания Хендриксона вдруг прекратятся? – спросил Райн.

– Ну, все хотят знать будущее, – хохотнул Галлиани. – И нам, астрологам, известно не понаслышке, насколько ограничен в использовании наш инструмент.

– Ограничений нет, – тихо сказал Райн. – Кроме одного: даже астролог не может знать будущее, которое никогда не наступит.

Галлиани бросил на него долгий взгляд.

– Часто я жалею, что уже не молод.

Райн вздохнул и на секунду прикрыл глаза.

У него было много путей, и все они в этот момент вспыхнули за веками, словно карта. Как тогда, когда возникло искушение ошеломить собеседника, сказать, что его патрон вовсе не Хендриксон, а совсем даже Астериск Ди Арси. Например, можно было многозначительно произнести, что действия людей формируют будущее и намекнуть на выгоды и перспективы. Можно было заметить, что в любом случае Мигарот ничего не теряет. Можно было также напомнить, что продление договора о нейтралитете ни в коем случае не поставит под угрозу Гильдию Магистров или купеческие союзы…

Он мог бы начать воплощать свой план – заставить их всех уверовать в избранность и уникальность Магистра Драконьего Солнца, человека, для которого за покровом ночного неба действительно нет ни единой тайны. Он мог бы рассказать Галлиани, что узнал о нем из гороскопа, и что нельзя было узнать никакими другими способами. Он мог бы предсказать кое-что из того, что произойдет в Мигароте завтра.

Но почему-то… почему-то все эти пути показались ему недостаточно хороши. Магистр Галлиани – кто он вообще такой? Может ли он пригодиться в будущем?.. Возможно, Стару еще понадобится его содействие…

– В битве при Янтарном Броде мальчишка Астериск Ди Арси, который первый раз командовал отрядом, обошел Эстебана, которому покровительствовал сам Арей. А у его человека одному из людей Хендриксона удалось похитить ожерелье Гестиана, оно же Ожерелье Пятнадцати Благословений. Вещь, которая сохранялась в семье поколениями. Вы помните, пятнадцать богов клялись, что без их воли оно не уйдет от Эстебана?.. Воля богов на Хендриксоне.

– Вот как? – Галлиани приподнял брови. – Ну, скажем так, история об этой диковине была широко распространена только в Гильдии Магистров, и больше среди алхимиков, чем среди нас… но все же, отчего никто об этом не говорил?

– Оттого, что я об этом не говорил, – заметил Райн. – И кстати, сапфиров в нем оказалось всего восемь.

Галлиани рассмеялся приятным смехом доброго дядюшки.

– О, я подумал, что число сапфиров преувеличено, еще когда первый раз услышал эту историю!.. И вы таки уверены, что это то самое?..

– Разумеется, – кивнул Райн. – На нем благословение, это чувствуется сразу… – он сделал паузу и сказал как можно мягче, чувствуя, что не получается убрать из голоса оттенка острой рассудочности. – Взгляните сами…

Он вытащил из-за пазухи небольшой кожаный мешочек и осторожно вытряхнул оттуда золотой квадратик с горящим в середины пластины голубым камнем.

– Одна секция, – сказал он. – Я не рискнул брать с собой ожерелье целиком. Слишком… тяжелая ноша. Если вы понимаете, о чем я.

Галлиани закусил губу. Веселье покинуло его лицо, белые широкие брови сошлись на переносице.

– Хорошо, – сказал он. – Мэтр Гаев… Зачем же Хендриксон так нужен богам, что они согласовывают с ним свои действия?..

– Возможно, боги тоже пришли к выводу, что мир должен меняться, – любезно подсказал Райн.

– Меняться? – Галлиани чуть скривил губы и опустил веки, что сразу сделало его похожим на большую белую сову. – Ах, вот как…

* * *

Когда Райн выходил из его дома, он чувствовал, кишками чувствовал, что повел себя неправильно. Галлиани должен был испугаться сильнее, чем это произошло в итоге.

Если бы можно было хоть кому-то рассказать… Если бы Стару можно было рассказать все.

* * *

К Альмаресам решено было идти вдвоем. С одной стороны – шаг рискованный: леди приглашала только Райна, явно рассчитывая заведомо убрать из возможных переговоров любой оттенок официальности. Однако если аристократам Мигарота вольно было форсировать игру, полномочные представители Хендриксона не видели, почему они не могут присоединиться. У герцога оставалось не так уж много времени до начала выступления – кампанию следовало закончить к зиме. Нужно либо заключать договор – либо провоцировать стычку. И, желательно, вне стен города.

– Она может растеряться от неожиданности, – меланхолично заметил Стар, еще когда портшез, покачиваясь, нес их по вечерним улицам Мигарота, – и приказать кому-нибудь всадить тебе кинжал в брюшину. Или отравить.

– Скорее уж тебе, – усмехнулся Райн. – Что я? Всего-навсего доверенное лицо.

– Вот именно поэтому убить сначала могут тебя. Чтобы досадить мне. Все зависит от того, насколько решительно они…

– Или насколько решительно я договорюсь с ней о том, что от тебя можно избавиться, а потом вертеть посольством к нашему обоюдному удовольствию, – перебил Райн и почти извиняющее улыбнулся. – Не боишься, Ди Арси?

– Издеваешься, Гаев? – Стар говорил ироничным тоном, хотя на самом деле к иронии был не расположен. – Пусть они боятся.

– Вот и хорошо, вот и молодец… – Райн приоткрыл край портьеры и с любопытством посмотрел на залитые закатным солнцем переулки. – До чего же красивый город!

– Медина-дель-Соль куда лучше, – не согласился с ним Стар, который, напротив, откинулся на подушки внутри портшеза. – Большее разнообразие стилей. А тут… все это варварство…

– Это в тебе говорит снобизм.

– А в тебе – отсутствие вкуса.

Иногда Стару становилось странно, что они с Райном никогда не называли друг друга по именам. Ведь даже Вию ему бы в голову не пришло именовать «госпожой Гаевой», и пошли они лесом – все эти правила этикета. Возможно, что-то за этим стояло. Возможно, их непроговоренные цели и еще менее проговоренные взаимные обязательства. Стару не так уж часто выпадал случай задуматься об этом. Но сейчас, когда он смотрел на освещенный оранжевым профиль Райна (астролог со счастливым, почти детским любопытством разглядывал из окна пробегающие мимо со скоростью носильщиков закатные переулки), он понимал, до чего на самом деле между ними много всего – такого, что его беспокоит.

А Фильхе, кажется, даже к нему ревнует. Глупая…

В двойном портшезе было страшно тесно. Стар с облегчением потянулся и расправил плечи, когда они вышли перед особняком Альмаресов в Тупичке Западного Света.

Сегодня не было большого приема или бала – всего лишь, как написано в послании, что принес в Посольский Отель слуга, «скромное собрание друзей», – и все же в прихожей, несмотря на раннее время, пылали свечи и исходили ароматами огромные звездчатые астры. Стару вдруг остро захотелось зарыться лицом в один из букетов, почувствовать мягкое прикосновение белых лепестков к коже, а еще влажный запах зелени… разве можно вообще жить в этих пропахших нечистотами городах?..

Разумеется, он не сделал ничего подобного. Просто выхватил одну астру поменьше из букета и легкомысленно повертел в пальцах… жаль, что котта на нем светло-бежевая, на этом фоне белый цветок не слишком смотрится. Придется оставить.

Народу в доме уже хватало. В прихожей шушукались какие-то девушки – служанки, но нарядно одетые, не из кухонных. Завидев молодых людей, они тут же сделались сама скромность и отступили к стене, но короткий шальной взгляд одной из них от Стара не укрылся. Он внутренне улыбнулся. Наверняка за этим за всем не хватит времени. И к тому же, как же эта раннезамужняя миледи Граццо, с которой он уговорился еще вчера на приеме в ратуше?..

Райн намеренно держался позади, когда они, вслед за слугой, вошли в комнату с низкими потолками. Несмотря на то, что солнце еще не село, здесь уже горело множество дорогих восковых свечей. Люди – мужчины в одноообразно темных и темно-коричневых одеждах, что почти не отличало их от купцов (а может быть, это и были купцы, кто их знает?.. здесь, в Мигароте, Стар не всегда мог разобрать) и женщины в куда более ярких платьях (ага, значит, все-таки из знатных)[8]8
  …значит, все-таки из знатных… – по обычаю, только дворянам разрешалось носить одежды определенных цветов и яркости. Исключения издавна делалось для комедиантов, шутов и обитателей городского дна.


[Закрыть] – тихо переговаривались, разбившись на группы, стоя у стен или сидя на небольших диванчиках. Ни еды, ни питья Стар не заметил, зато в одном из углов лежали две породистые, явно скучающие борзые.

Леди Альмарес сидела посреди комнаты на низеньком стульчике, держа на коленях толстую небольшую собачку неизвестной Стару породы. Сама миледи при ближайшем рассмотрении оказалась такой же толстой, дряблой и добродушной, как эта собачонка, вот только узловатые руки (перстень с агатом тот же, что и днем) своею худобой не сочетались с остальным сложением.

– О, господин посол! – сказала она гостеприимным тоном. – Как я рада вас видеть! Заранее прошу извинить меня, что это скромное общество – отнюдь не то, что вы могли встретить в более оживленных местах Континента.

– Что вы, миледи, как я могу гнушаться обществом самой очаровательной дамы Мигарота? – Стар поклонился ей согласно моде Радужных княжеств: мигаротские поклоны казались ему неуклюжими.

– Вы мне льстите, – улыбнулась леди Альмарес. – Прошу вас познакомиться с моим мужем. Мой господин, это господин посол Ди Арси, нас представил сам Первый Кормчий на вчерашнем приеме. Я передала ему приглашение через его доверенное лицо, господина Гаева… Да, познакомьтесь же и с маэстро Гаевым, он так спокойно стоит, что можно подумать, будто его и вовсе тут нет… Милорд Ди Арси, это мой муж, сеньор Иберрос-и-Альмарес.

Представительный седовласый человек с неожиданно черной короткой бородкой поклонился по-местному – неглубоко, но всем корпусом, прижав одну руку где-то под ребрами. В его исполнение этот трюк смотрелся даже изящно.

– Рад видеть представителя самого доблестного Рыцаря Оливы под этой скромной крышей, – у мужа сеньоры Альмарес был глубокий, звучный, но немного сорванный голос, как будто привычный к большим расстояниям. И выправка военная.

Тут мысли Стара совершили некий кульбит, и он с запозданием вспомнил, что в Мигароте, как и вообще в областях Нижнего Рита, сохранился до сих пор обычай порою мужьям перенимать фамилию жен, особенно, если эти жены принадлежали к семьям, более знатным, чем их собственные. Такой своеобразный способ старых родов оставлять за собой землю, имущество и прибирать свежую кровь. При этом мужья могли полностью отказываться от своей фамилии, а могли и сохранять двойную. Ну точно, он ведь знал, что предводителя гарнизона Мигарота зовут Иберрос, что он был приглашен в свое время вместе со своими людьми в качестве наемника для охраны города, но, одержав несколько впечатляющих побед против отрядов Армизона, остался на службе у города и женился на представительнице одного из самых сильных родов. Это ему принадлежало несколько весьма показательных идей по тренировке ополчения…

Да уж, все заготовки псу под хвост – господин Иберрос стоит тут, непосредственно перед ним, и глаза у него прожигают господина посла Ди Арси насквозь: все его щенячьи восемнадцать лет, полторы битвы, отсутствие настоящей подготовки…

А, пошло оно все.

Стар улыбнулся Иберросу.

– О, что вы, сеньор. Для меня крайне познавательно познакомиться с человеком, который столь скромными силами одержал решительную победу при Нанороге в три тысячи двадцатом…

Брови Иберроса чуть поднялись.

– Не знал, что это сражение получило такую известность, – заметил он.

Не было похоже, что он купился на лесть – впрочем, Стар вовсе не льстил. Что он и намеревался показать.

– Да, оно и впрямь прошло почти незамеченным. Просто случилось так, что один из приближенных товарищей герцога Хендриксона явился свидетелем этих событий и пересказал нам многое из них. Я не мог не восхититься изощренным умом того полководца, который додумался оставить часть войск в резерве… ради всех богов, как вы их уговорили?..

Иберрос усмехнулся.

– Вообще-то, Нойе Ди Виллар – ваш земляк, если не ошибаюсь – попросту проиграл мне в карты, и поэтому согласился не вступать в сражение до определенного часа… все равно, конечно, не утерпел, но начало было положено. Как я слышал, вы тоже воспользовались этим приемом, милорд?

– Только случайно, – Стар покачал головой. – Мне бы не хватило выдержки ждать вне битвы. Это чистая случайность, что обстоятельства задержали меня и мой отряд… Но, должно быть, миледи Альмарес скучен наш разговор?

– Да, – сеньора Альмарес рассыпалась мелким смехом, – сеньор Иберрос, я должна поставить вам на вид: хоть сей молодой человек, возможно, пока не столь искусен в ратном деле, как вы, но он, определенно, галантней! Прошу вас, ежели вам так угодно обсуждать эти скучные материи, отчего бы не отойти в сторону?

– И в самом деле, – сеньор Иберрос кивнул. – Возможно, цветущая молодость способна кое-чему меня поучить…

– Скорее, я бы надеялся научиться у вас, – Стар постарался придать голосу как можно больше вежливой, дружелюбной мягкости, и, к его удивлению, у него получилось лучше, чем он смел надеяться. – В конце концов, именно за этим я и прибыл в Мигарот – чтобы учиться.

– Дипломатии? – хохотнула леди Альмарес.

– Осмелюсь возразить: не совсем. Искусству заводить добрых друзей.

– Так это ведь и есть дипломатия, – благосклонно заметила хозяйка дома. – Ну ладно, идите, идите! А то я уже вижу, как загорелись глаза у сеньора Иберроса: он теперь не отпустит вас, пока всласть не обсудит все стычки последних лет на нашем клочке земли. И если я буду задерживать вас, как бы его военный талант не обратился против меня самой… Я думаю, маэстро Гаев составит мне компанию… ведь правда же, маэстро Гаев, вы не откажетесь?.. Я понимаю, что в этой комнате множество куда более приятных дам, однако же…

– У вас, сеньора, есть перед этими дамами несравненное преимущество, – ответил Райн, разомкнув губы чуть ли не впервые за вечер, и тоже чуть поклонился. – С вами разговаривать интересно.

Иберрос уже увлек Стара прочь, поэтому он не слышал, что же такое сказал Райн старухе, и почему она улыбнулась такой удовлетворенной, понимающей словно бы улыбкой.

– Ну же? – они подошли к каминному столику и Иберрос уставился на него прямо, не мигая. Жесткими черными глазами, нередкими для уроженцев Отвоеванного Королевства. У Фильхе почти такие же, только с неуловимым карим отблеском. – Милорд посол Ди Арси… на что, по вашему, рассчитывает Хендриксон в этой кампании?