Текст книги "Укротители Быка (СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Он не будет убивать, – повторил Райн. – Он не будет этого делать ради моей матери, которая этого ему не простит. Не так ли?

– Будь ты проклят! – Клочек сжал кулаки. – Сладкоречивый ублюдок! Ты и твой…

– А вот по этому поводу, – Райн резко побледнел, – прошу вас молчать. А то мне все-таки придется вызвать вас на поединок. И кто бы на нем не погиб – госпоже Гаевой это принесет только горе.

Игорь Клочек стоял, чуть покачиваясь с пяток на носки.

Райн добавил несколько слов на своем родном языке. Игорь зло ответил что-то – слово или два. Потом резко развернулся и пошел прочь по коридору.

– Да, – сказал Райн совершенно невозмутимо. – Мне следовало поинтересоваться, куда же он делся. Я успокоился на том, что в воинстве Хендриксона его нет – а следовало бы догадаться, что он мог отправиться к матери.

– Он кто? – напряженно спросил Стар.

– Старый друг семьи.

– Кого он имел в виду? «Ты и твой…»

У Стара мелькнула шальная мысль, кого он там мог иметь в виду – вспомнился Мигарот и резкий голос Таглиба «вашего… астролога» – но это было бы уже несколько чересчур. Хотя… мало ли что как выглядит со стороны.

– Моего отца, – у Райна дернулась щека. – Видишь ли, он считал, что отец погубил жизнь матери. Тетя Ванесса думала, что мать погубила отца… Они были бы идеальной парой, да вот беда – друг друга они тоже терпеть не могли.

– Ого, – Стар смерил взглядом расстояние по коридору.. – Он имеет здесь какой-то вес? Может тебе навредить?

– В здешней политике? – Райн потер лоб. – Сомневаюсь. Кто он такой? Так, эмигрант, клинок на чьей-то службе. Просто неприятно.

– Тогда какого Ормузда, – процедил Стар, едва удержавшись, чтобы не схватить астролога за плечи, – какого Ормузда ты не узнал его на улице? Какого сделал вид, что ничего не слышал о своей же семье?

– В самом деле, – Райн чуть улыбнулся. – Как ты думаешь, почему?.. Прошу меня извинить: у меня еще встреча с почтенным Йозефом Майдном. Как раз после приема.

После чего развернулся и пошел прочь. Не вслед за Игорем, а в другую сторону. Черная фигура в зеленых бутылочных сумерках Изумрудной галереи. Стар даже не успел спросить, кто такой, ко всем единорогам, Йозеф Майдн.

* * *

Иной раз мне кажется: если звезды остановились, то и солнце следующим утром не взойдет.

Влезши в это, я уже не имею права остановиться. Мне приходится тащить себя за шиворот, силой убеждая, что каждое принятое решение является верным. Если бы я был целым, я бы давно сломался.

Мне бы хотелось верить, что это кошмар. Возможно, так оно и есть, и я сошел с ума. Иначе отчего мне не повинуются знаки и цифры?.. Но в моем безумии и смятении милосердное забытье бежит меня.

Я все время боюсь. Очень.

Я не знаю, что делать. Совсем.

Мне кажется, что каждый шаг уводит меня все глубже в трясину. И то, что здесь так любят зеленую отделку, отнюдь не помогает.

* * *

Игорь Клочек обнаружился там, где Райн его совершенно не ждал – а именно, в охране эрцгерцогини Динстаг.

Если бы расчеты положения Юпитера по отношению к Луне по-прежнему что-то говорили ему, он мог бы предсказать и то, как именно Клочек вздумал поправлять свое положение, и то, почему он все-таки покинул Хендриксона, хоть и сохранил к нему уважение. Иными словами, Райн не выглядел бы на встрече с эрцгерцогиней полным идиотом.

И ладно бы просто идиотом – это-то Райна как раз не слишком волновало. Местное высокое дворянство – не та публика, на которую он ставил. Хуже, что идиотом по совместительству выглядел Стар, от имени которого Райн попытался затеять разговор.

Райн вспоминал, как герцогиня приняла его попытки вежливо представиться.

Взгляд сверху вниз, нетерпеливое движение руки и холодное молчание – мол, да как вы смеете, какой-то мелкий дворянчик из Шляхты, совсем не моего круга!

Вот хорошо бы знать, до какой степени сохранилась былая дружба Клочека с Ядвигой Гаевой.

То, что она вообще сохранилась, не вызывало ни малейшего сомнения, но вот на какой основе?

«Проще говоря, спят они или нет? – размышлял Райн с некоторым раздражением, откинувшись на спинку стула. Из распахнутого окна веяло холодным осенним воздухом, но вставать и захлопывать ставни было лень. – И нужно ли мне это хоть каким-то боком? А может быть, дядя Игорь влюблен в эрцгерцогиню? Или, скажем, питает к ней возвышенные чувства, как к своей прекрасной даме? От него можно всего ожидать… В каком качестве эрцгерцогиня держит его рядом с собой? Верно ли, что он дает ей советы, или это ложное ощущение?»

Дверь скрипнула, Райн прекратил раскачиваться на стуле и опустил ноги со стола.

– Ванесса? – ласково спросил он.

Девочка, что нерешительно держалась за дверь в комнату, настороженно кивнула.

– Иди сюда, – сказал Райн.

Девочка послушно пересекла комнату, сделала книксен.

– Моя дорогая, ты что-то от меня хотела? – продолжил астролог.

– Да, господин Гаев, – кивнула девочка. С самого начала она упорно отказывалась называть Райна отцом. Он ожидал, что после того, как Ванесса приняла Вию в качестве матери, в отношении его собственного статуса тоже наступит перемена – но нет, ни в малейшей степени. Даже наоборот: если раньше девочка обращалась к нему на «ты», то теперь начатки светского воспитания взяли вверх, и «ты» сменилось почтительным «вы». Ладно еще на игиле разница не слышна…

На игиле Ванесса говорила уже довольно бегло: сказывалось общение с охранниками и слугами Хендриксона. Но все равно Райн предпочитал общаться с нею пока на арейском.

– Я видела сон сегодня, – начал ребенок очень неуверенно.

– Да? – подбодрил ее Райн. – А маме ты рассказала?

– Нет, пока не рассказала… – Ванесса вскинула на Райна ярко-синие, сапфировые глаза – то-то они сердец разобьют, когда она вырастет! – Я видела, как вы подобрали для меня ожерелье. Уже давно.

– Вот как? – Райн почувствовал, как сердце у него забилось чаще. Неужели все-таки он действует правильно? Неужели все идет по плану?..

В конце концов, так ли нужна ему астрология, когда у него под рукой столько провидиц?..

Если только…

Если она сама попросила…

Нет, нет, рано делать выводы. Сумасшедшая надежда погубит еще вернее, чем отчаяние.

– Какое ожерелье? – спросил Райн, желая проверить.

– Золотое, с сапфирами, – упрямо продолжила Ванесса. – Я знаю, что это для меня, потому что вы одну секцию вытащили, и показывали ее старику. Специально подогнали.

– Ага, – кивнул Райн. – Ты совершенно права, золотце мое. Специально для тебя подгонял.

Он подошел к своей седельной сумке, что, небрежно отброшенная, валялась в углу, залез туда и вытащил с самого дна Благословенное Ожерелье, завернутое в кусок беленого холста.

Он сам застегнул золотую застежку на тонкой шее.

– Ну как? – спросил Райн заботливо. – Не тяжело?

– Не-а, – Ванесса схватилась за ожерелье обеими ручонками. – Теперь мне не будут сниться кошмары?

– Нет, – покачал головой Райн. – Кошмары тебе сниться будут. Но ты сумеешь с ними справиться.

* * *

Райн никак не мог понять, выгодна ли жрецу Одина война. С одной стороны, традиционно воюющие боги… а с другой, жрец входил в придворную коалицию вместе с придворной травницей и кое с кем еще, и из клира, и из влиятельного дворянства, кто ощутимо противопоставляли себя интересам герцогств. Райн никак не мог понять, в чем тут дело – хотят ли они просто по-другому делить добычу, или и в самом деле причина в том, что они и в самом деле против боевых действий как таковых.

Вряд ли последнее. Не зря же Стар – или не Стар? – говорил, что в этом городе все за войну.

Райн все никак не мог понять, что лучше с этими священниками – торговаться или запугивать. Пока он следовал первой тактике – по крайней мере, на этой аудиенции с Унтер-Вотаном. Чтобы организовать ее, потребовалось потратить так много драгоценного времени и немало просто драгоценных камней.

– Герцог Хендриксон всегда отличался большим благочестием, – проговорил Райн.

– Это, безусловно, так, – благосклонно ответствовал верховный жрец. – Однако же император Теодор не менее благочестив.

– Безусловно, на императора следует обращать внимание в первую очередь, – кивнул Райн. – Но ведь ясно же, что на новых землях… так или иначе… будут свои особенности. Безусловно, боги, которые там и жили, никуда не денутся от того, что земля сменит властителей. Однако ведь логично, что каким богам подчиняется император – тем и должны подчиняться его подданные?

– И как же на это посмотрят, например, слуги Осириса?

– Точно так же, как их господин. А боги благоприятствуют Хендриксону, вы хорошо это знаете.

– О, лучше многих, лучше многих… – усмехнулся жрец. – Все это, однако, быстро не решается… не промочить ли нам горло?

– Отчего нет… – кивнул Райн.

Сам же он про себя раздумывал, не вытащил ли жрец из его слов больше, чем они на самом деле заключали. Вышло так, что Райн намекнул, что там, наверху – может быть, не в самой Семерке, но под ними – идет некий передел власти. Убийство Кевгестармеля более двадцати лет назад запросто могло оказаться первым ударом в этой борьбе. И хотя Райн не совсем хотел говорить именно это, получилось, что он как бы на нечто подобное намекнул.

Вошел слуга с подносом, поставил на стол. Один кубок сразу же взял священнослужитель, и жестом предложил Райну угощаться из другого.

– А что ваш патрон, этот молодой Ди Арси? Восходящая звезда воинства герцогства, так же прекрасен и горяч. Можно ли на него рассчитывать?

– На него можно рассчитывать в том плане, что он непременно делает то, за что берется, – кивнул Райн. – Не было еще такого, чтобы он обещал положить к ногам герцога некую область – и в итоге не клал.

Не стоит уточнять, что все это случалось только потому, что Стар терпеть не мог делать какие-то обещания или публичные заявления. Всякий раз Райну приходилось долго его уговаривать.

Солнечный луч, пронизывая разноцветный витраж забранного витой решеткой окна, ложился на полированное дерево мозаичной столешницы набором разноцветных игральных костей. Розовое пятно задело край малахитового кубка, заставило алмазную изморозь по его краю вспыхнуть закатным пламенем.

А вот само вино, фиолетовое, с баскских виноградников, темным слитком лежало в кубке.

– Ваше здоровье! – Райн подчеркнуто спокойно отсалютовал кубком и поднес его к губам.

Очень, очень сладко. До приторности.

Он опустил кубок и чуть припечатал его об столешницу – руки жреца, перебирающие священные четки из сандалового дерева, не дрогнули. Сухие, ловкие пальцы с аккуратно подровненными ногтями.

Россыпь секунд упала сразу – серебряными монетами на парадную скатерть. Глухим стуком.

Неужели?.. Да, точно. «Я идиот, – подумал Райн. – Я такой идиот, что это даже преимущество…» Еще он тоскливо подумал об астрологических расчетах – но привычного инструмента больше не было под рукой. Оставалось только блефовать.

– Вот видите, я знал заранее, – Райн говорил спокойно, даже с некоторым сожалением. – Я принял противоядие.

– Вы… – руки жреца замерли.

– Я не мог не знать, – убедительно произнес астролог, смахивая со лба внезапно выступивший пот вместе с прядью волос. – Чего вы хотели от Магистра Драконьего Солнца?..

Он не стал улыбаться – знал, что не получится.

– А все-таки чувствуется, – сказал он вместо этого и поморщился, поджимая губы. – Вы слегка переборщили.

Сначала он хотел добавить – «вы что, быка свалить задумали?», но передумал. Судя по глазам, жрец прекрасно додумал несказанное, потому что пальцы его сжали четки, а чисто бритое лицо отчетливо изменилось.

– А теперь, может быть, поговорим серьезно? – спросил Райн, не меняя вежливого тона.

Ди Арси убил бы его за такие игры.

– Быть может, – жрец попытался улыбнуться. – Итак. Скажу прямо – мой Господин не против расширения империи. Боги и в самом деле благоприятствуют Хендриксону. Можете принять к сведению, что они даже до нас, своих жрецов, доводят это… Но вы! Но против вас, магистр, они настроены категорически. Боги хотят, чтобы вы умерли – и не нам, их слугам, препятствовать в этом…

«Этого не может быть, – подумал Райн. – Если бы боги действительно хотели, чтобы я умер, они бы нашли способ. Не так уж они беспомощны. К счастью, им нужно совсем другое… И Унтер-Вотан подозревает это.»

– Вы хотите знать, чем же Хендриксон добился такого благоволения? – тихо сказал Райн. Ему было невероятно плохо, его мутило. – Просто так этого не сказать. И хорошо, если не сказать. Я – знаю точно. И за мной охотятся.

– Вы думаете, что вы выйдете из этого дома? – спросил священник.

– Приказывали ли вам меня убить любой ценой? – спросил Райн. – Даже ценой вашей жизни?

Священник молчал.

– Поверьте, пока ваши Господа не осмелятся ни на что, кроме как на очень скромные и аккуратные покушения. Потому что ежели вы пойдете в открытую, то с вас сдерет шкуру Ди Арси, а потом Хендриксон добавит. После чего, они, вероятно, откажутся играть по правилам. А Богам это будет очень неприятно. Куда неприятнее, чем то, что могу сделать им я – они, кстати, даже еще толком не знают, что.

– Вот как? – жрец поднял бровь. – Вы так-таки уверены, что за вас будут мстить?

– Если бы не был уверен, – тонко усмехнулся Райн (на самом деле его просто перекосило), я не пришел бы к вам в дом. И не… выпил бы, – он постучал по краю кубка.

Побледневший, жрец отступил в сторону.

– Итак, – напряженно произнес Райн. – Вы не будете препятствовать тому, что мы делаем?..

– Как вы…

– И вы поговорите с Игорем Клочком. Мне совершенно не хочется нарываться на его дикий взгляд каждый раз, когда я просто иду людными местами.

Жрец промолчал. По уму ему следовало спросить «О ком вы говорите?», но, видимо, он не усомнился, что Райн знает наверняка.

На самом деле это была только догадка. Райн голову сломал, отчего бы Клочек, человек, помешанный на доблести и военной добыче, мог покинуть хлебное место при Хендриксоне. Престарелых родителей у него не было, подданным он был Шляхты, а не Священной Империи… а вот если он посвятил свой меч Одину – что не редкость, почти все военные отдавали предпочтение Одину, Арею или Кшатра-Варье, из какой бы страны ни происходили – тогда вполне понятно, что он мог прийти на зов церкви.

Ну, хотя бы с этим ясно. Как и с тем, что агентура жреца шире, чем можно было бы предположить. Интересно, только ли при герцогине у него свой человек?..

* * *

Ежели у вас есть свободный доступ в Элизиум – а Стар, как посол, уже побывавший на нескольких приемах, таковым располагал – то нет ничего проще, чем найти укромный уголок для встречи в дворцовом парке. При этом можно даже проявить известную придирчивость. Стар, например, питал определенную слабость к фонтанам. Тот, у которого он назначил эту встречу, уже пересох. Бортик его местами обвалился и, судя по тому, как буйно разросся вокруг дикий виноград, уже давненько эти места садовники посещали только для того, чтобы отдохнуть как следует.

День выдался для осени редкостно солнечный, и даже облетевшие листья, сухими горами громоздившиеся под ногами, не вызывали ощущения запустения. Солнце ярко светило сквозь высохшие стебли, и Стар, сидя на бортике фонтана, всей кожей впитывал в себя ощущение покоя, неподвижной старости – чувство, которое его посещало в Элизиуме частенько.

Какую бы песню написать, чтобы она пошла Ингерманштадту, где леди в тяжелых платьях не поднимают глаз, но носят у пояса богато украшенные кинжалы?.. Что за мелодия зазвучит в тон искусно выстроенным мостам и набережным, голосистым торговкам на рынках? Что за аккорды впитают мощь времени и незримое очарование таких вот крошечных заводей в потоке жизни?

В Радужных княжествах было слишком больно, чтобы писать или петь. Может быть, здесь получится?..

Сухие листья давно уже шелестели под чьим-то шагами, и теперь Стар наконец-то повернул голову к человеку, вышедшему к фонтану. Это был Игорь Клочек, собственной персоной. Интересно, он и впрямь тучен, или это кольчуга под одеждами?..

– Благодарю, что вы приняли мое предложение, – Стар спрыгнул с бортика. – Признаться, я не ожидал, что вы придете.

– Как я уже сказал, против вас я ничего не имею, – пожал плечами Клочек. – Я уважаю герцога Хендриксона, а вы ведь его воспитанник?

– Вроде того, – кивнул Стар. – Я очень рад, что у вас нет против меня предубеждений… Но, предполагаю, вам интересно, отчего Его сиятельство и я оказываем покровительство магистру Гаеву?

– Есть такое, – Клочек поморщился. – Однако догадываюсь, что у этого мальчишки есть в запасе не один трюк, как бы добиться благожелательного отношения… Его отец был такой же – а сын пошел в отца.

«Что это? – подумал Стар. – Неужели нарывается? Или проверяет, как я отреагирую? Хочет понять, до какой степени Райн пользуется моим покровительством? А если я спущу, уйду от ответа…»

– Мне кажется, не только в отца, – серьезно сказал Стар. – Умоляю вас принять мои слова только за то, чем они являются… Ведь, как я понимаю, мать магистра, госпожа Гаева, сейчас тоже занимается тем, что ищет благосклонности сильных мира сего?

– К чему вы ведете? – нахмурился Клочек.

– К тому, что лично я хочу помочь госпоже Гаевой, матери моего друга, – сказал Стар. – Видите, я честен с вами. Мне действительно больно видеть, что она вынуждена служить, тогда как могла бы получить свое по праву. И, поверьте, ее сыну это больно не меньше.

– Тогда почему об этом говорите со мною вы, а не он? – спросил Клочек.

– Потому что магистр Гаев о нашем разговоре не знает.

Заметив колебания Клочека, Стар улыбнулся.

– А вы проверьте меня, – и тронул эфес.

Этот соотечественник Райна был ему симпатичен; почему-то Стар не сомневался, что он примет вызов как должное.

Клочек вытащил меч. Хороший был меч, дорогой – и довольно старый. По виду рукояти, решил Стар, наверное, делали лет двести назад. Либо в наследство получил, либо – скорее – добыл где-то, как трофей. Но давно. Видно уже, что меч этот с хозяином – как единое целое. И вообще, хороший боец.

Клочек медленно пошел в сторону, выискивая, когда бы ударить. Стар усмехнулся, и тоже обнажил меч, пошел в другую сторону.

Вечный танец… кружимся друг вокруг друга, присматриваемся… Главное, ступать медленно, главное – не моргать. Главное, следить за ногами противника, следить, чтобы не оступиться самому…

Потом – несколько первых ударов, пробных, как первые ласки. Потом начинается то, что Шарль Ди Арси называл «даром даров» – начинается битва.

Дуэль один на один – это совсем не то, что бой отряд на отряд. Нет боевого безумия, нет яростного ощущения спешки. Ты почти спокоен, у тебя нет страха, кровь не кипит. Мир становится четче, яснее, одно движение, один жест значат гораздо больше, чем тысяча слов на любом из языков Быка. Тихо до одурения. В сердце этой тишины рождается то, что можно счесть правдой…

Мечи высекли искры – и тяжело оттолкнулись. Игорь Клочек и Стар Ди Арси стояли друг напротив друга, тяжело дыша.

– Неплохо для юноши, – усмехнулся Игорь. – Пожалуй, в настоящем бою я бы вас сделал. Слишком уж вы честно деретесь.

– В настоящем бою я бы дрался по-другому, – пожал плечами Стар. – А сейчас зачем?.. Вы же открыто сказали, что зла на меня не держите.

– Мне могли бы заплатить за вашу гибель.

– Кто? Все тут понимают, зачем мы прибыли сюда. Всем здесь выгодна война. За гибель магистра Гаева – еще могу понять. Но моя жизнь сейчас многим нужна в том виде, в каком она есть. Да и не похожи вы как-то на наемный клинок.

– А между тем, я им был, – покачал головой Игорь Клочек. – Давным-давно. Пока не встретил Ядвигу… в ту пору, когда у нее вовсе не было фамилии. Ну да это неважно. Вы хотите ей помочь. Как?

– Мы хотим, чтобы герцогиня Динстаг и граф Шпеервальд либо герцог Бартонби вступили в войну с Малыми Королевствами.

– Императрица будет против, – сразу же сказал Клочек.

– Зато император – за… это не так уж и важно на самом деле. Тут другое. Мы готовы будем предоставить нашу помощь эрцгерцогине… скажем, обеспечить ее войскам подвоз части провианта из Риринской области – ведь вам наверняка известно, что денег у эрцгерцогини немного. А за это будем просить содействия – ну и в частности, чтобы она выделила некоторые земли из завоеванных госпоже Ядвиге Гаевой – то есть ее сыну. Как вы полагаете, это достаточно интересное предложение для вас?

Клочек нахмурился.

– И что же вы хотите от меня?

– Хочу, чтобы вы перестали мешать Райну. И помогли бы ему поговорить с эрцгерцогиней. Не так уж и много, верно?..

Клочек помолчал. Потом сказал:

– Вы хорошо деретесь, милорд Ди Арси. Я подумаю.

– А, и еще один вопрос, – произнес Стар в спину. – Меня заинтересовали кое-какие обстоятельства смерти госпожи Нарау, бывшей фрейлины Ее Величества. Я слышал, что эрцгерцогиня помогала ей деньгами. Вы ничего об этом не знаете?

– Я был с ней знаком, – пожал плечами Клочек. – Жалко девочку. Только это было обычное ограбление: ее нашли в канаве с раскроенной головой. Не стоило ей выходить ночью одной – к любовнику, что ли…

– Девочку? – Стар приподнял брови. – Сколько же ей было…

– Лет семнадцать, не более.

* * *

– Право, вы просто ставите меня в тупик, магистр, – сказала эрцгерцогиня с милостивой улыбкой и протянула Райну руку.

У герцогини были чрезвычайно грустные глаза, и Райн лишний раз поразился, как это она умудряется выдерживать атмосферу интриг и постоянного давления, в которой существует. Что дает ей силы? Любовь к сыну? Любовь к власти? Некий фаворит, о котором никто не знает?

– Чем же? – спросил астролог, склонившись над предложенной рукой.

– Еще вчера мое окружение было в один голос настроено против вас. Однако уже сегодня рыцарь Клочек сам хлопочет о нашей встрече, и Его Преосвященство, который один не оставляет меня в годину скорби, говорит, что не возражает… Вы удивительно умеете располагать к себе.

Из чистого звучания ее нежного голоса становилось яснее ясного – за ним стоят поколения и поколения строжайшей придворной выучки.

– Никакого особенного обаяния у меня нет, – сказал Райн. – С господином Клочеком я встречался до этого, но мы не имели случая перемолвиться словом. Не знаю, почему он вдруг изменил свое мнение.

Про себя Райн гадал, что же сработало вернее – его вчерашний разговор со старшим жрецом или же записка, переданная Ядвиге Гаевой. Записку могли еще не передать…

– Что бы вы, магистр, хотели предложить мне? – спросила женщина.

– Я могу сказать, что звезды больше чем когда либо благоприятствуют расширению пределов, – сказал Райн. – Сейчас для этого даже не надо особенных усилий. Садовники рыцаря Оливы хорошо потрудились над тем, чтобы плод созрел; подставь руку – и он упадет.

– Я почти ничего не понимаю в садоводстве, – проговорила она, прикрыв рот веером. – Но, сдается мне, для этого нужны сильные руки?..

– Рук, имеющихся в распоряжении Вашего Высочества, вполне хватит. Спросите у сэра Клочека, если не верите мне.

– Но… кому-то это может быть не по нутру, – эрцгерцогиня опустила крашеные ресницы. – Например, Ее Величеству… или даже Его Величеству… Разве могу я и помыслить о том, чтобы перечеркнуть планы этих сиятельных господ?

– Когда планы многих и целесообразность сходятся на острие неизбежности, разве в силах воля одного или даже нескольких людей противостоять этому? – мягко спросил Райн. – Поверьте мне, я – астролог, я знаю лучше.

– Ах, магистр… То, о чем вы говорите, почти беспримерное дело… Я, слабая женщина… – она умолкла словно бы в нерешительности.

«Такая слабость сродни слабости тонкого стилета в филигранных ножнах», – подумал Райн. Вслух же он сказал:

– В том-то и дело, Ваше Высочество. Никто не станет ожидать от вас подобного. Ваше оружие – уговоры и дипломатия. Но решительное наступление… Никто не сможет возразить вам ни словом, если вы, именем вашего сына, возьмете то, что ваше по праву!

– Ах… – сказала герцогиня и, кажется, задумалась. Потом спросила:

– Это вы передали моему секретарю, Йозефу, удивительный прожект?

– Я, Ваше Высочество.

– Это все так ново для меня… Мне надо подумать… – она помедлила. – Помнится, вы женаты, магистр?

– Именно так.

– Насколько я знаю, люди Великого Искусства и особы вашего круга часто берут в жены женщин, сведущих в целительстве?..

– Моя супруга еще очень молода и едва ли опытна в подобных вещах. Но вы правы, она владеет некоторыми познаниями.

– Я хотела бы поговорить с нею, если возможно, завтра: здоровье мое последнее время пошатнулась… Как вы считаете, не согласится ли она посетить меня?

– Возьму на себя смелость сказать, что госпожа Гаева почтет это за честь.

– Тогда я ожидаю ее завтра после обеда, когда ей будет угодно. Возможно, с ней я передам некоторые соображения, касающиеся нашей беседы…

Райн выходил от эрцгерцогини с частящим сердцем и ощущением тревоги, которое никак не изгонялось до конца. Зачем было вызывать Вию, он не совсем понял – чем боги не шутят, может быть, и впрямь слабое здоровье?..

Одна есть.

Шпеервальд или Бартонби – хотя бы один из двух. И еще Олаусс… с ними сложнее. Олауссу нужно такое, что Стар не в силах ему предложить: благосклонностью у императора он не владеет. А между тем Олаусс куда нужнее Шпеервальда, хотя, казалось бы, почему?..

Стар причины не знает. Сначала он отказался слушать, а потом Райн решил, что проще и ничему ему не говорить. Но причина очень проста – Рысье воинство.

* * *

Герцог Бартонби пил за троих, ел за четверых, а его звучный голос, казалось, можно было услышать в другом конце Ингерманштадта. К Стару он воспылал благоволением еще до того, как увидел его, и практически немедленно после первого приема в Элизиуме пригласил на псовую охоту.

Охота должна была занять целый день – совершенно бесценный день, который можно было потратить на деловые связи. Надвигались декабрьские бури и распутица, войска по-прежнему завязли в Радужных Княжествах, требуя решительных мер. Стар ни секунды не колебался, принимая приглашение.

Элиус Таффель не был колеблющейся эрцгерцогиней, которая за семь лет вдовства так привыкла избегать претендентов на свою руку, что уклончивость превратилась в основную черту ее характера. Он говорил прямо – по крайней мере, заговорил, после того, как погоня за оленем увела Стара и самого Таффеля далеко от егерей, и даже лай собак затих в отдалении.

– Вот что, Ди Арси, – сказал он, понизив голос до того, что его и в самом деле плохо стало слышно среди древесных крон. – О мигаротском деле я осведомлен преотлично. Я заметил, как вы стравили одних с другими. В Ингерманштадте этот номер не пройдет.

– Да, – беззаботно заметил Стар. – Я заметил, что ваши знатные роды только снаружи изображают битву кошек с собаками, а на самом деле давно поделили все меж собою: кошки ловят мышей, собаки – крыс, и все довольны.

Бартонби басисто рассмеялся.

– Клянусь честью, отличное сравнение! Ингерманштадт уже настолько стар, что удивительно, как мыши и крысы еще не посыпались из всех щелей… Ну так что, Ди Арси, вы хотите предложить шавкам, пока еще совсем не одряхлели?

– Как вы тонко заметили, ситуация осталась почти такая же, как в Армизоне, – пожал плечами Стар. – Его высочество герцог Хендриксон желает по справедливости разделить Континент между самыми достойными домами: миссия, которую возложили на него боги.

– Вот как? – Бартонби хмыкнул. – Так прямо и возложили?

– Вы видели хотя бы один знак божественного гнева с тех пор, как он начал свой поход? – спросил Стар. – Разве это не ответ на ваш вопрос?..

– Резонно, милорд Ди Арси. Продолжайте.

– Извольте. Да вы сами обо всем догадались, герцог. Вы ведь давно облизываетесь на малые королевства: Белогорию, Саммерсон… мне продолжать? Если бы не их союз с Эмиратами, едва ли им удалось бы так долго уходить из-под эгиды Священной империи. Сейчас Хендриксон готов предложить вам редкостный шанс.

– Хендриксон хочет вторгнуться в Эмираты? – барон задумчиво выпятил губу. – Однако же! А по зубам ли кус?

– Нет того, что было бы не по зубам Светлейшему герцогу, – твердо произнес Стар.

– Мой дорогой Ди Арси, вы молоды. Я повидал достаточно завоевателей, про которых говорили, что они могут все. Если бы это хоть раз оказалось правдой, мы бы с вами сейчас здесь не разговаривали.

Они ехали не спеша, бок о бок. Лес кончился, лошади вышли на открытое место. Широкое поле волнообразно вздымалось пологими холмами, высокая пожухшая трава шелестела под ветром.

– О, самое место, – Бартонби приподнялся на стременах, высматривая собак. Стар последовал его примеру.

Свора с егерями действительно уже катилась на них от дальней опушки леса: здесь два зеленых рукава окаймляли поле. Нужна была целая стая, чтобы не дать зверю уйти обратно и укрыться в чаще. Стару уже рассказали, что вблизи Ингерманштадта это было чуть ли единственное подходящее поле для псовой охоты: кругом все больше холмы да леса. Зачем Бартонби вообще привез сюда свору борзых? Действительно не может ни дня прожить без охоты?

– Вот здесь, Ди Арси, настоящая жизнь, – сказал Элиус Таффель, с горящими глазами наблюдая за копошением на окошке леса. – Все эти ваши политики-шмалитики… Кажется, подняли? Да, точно! Давайте, Ди Арси! Я должен это видеть!

Стар послал лошадь в галоп следом за ним.

…В этот раз олень ушел от собак, но Таффель, кажется, ничуть не расстроился. Басовито распевал и вообще казался довольным жизнью. Когда они ехали назад, Стару вновь удалось навести разговор на нужную ему тему.

– Вот что, Ди Арси, – сказал Таффель. – Я верю, что этот малый, Хендриксон, настроен серьезно. Но я не поверю в благоволение богов, пока вы не подчините Радужные Княжества.

– Сами боги не могут их подчинить, – нахмурился Стар.

– Вот именно.

– Так вы что же, ожидаете, что Хендриксон станет сильнее богов? – спросил Стар с насмешкой.

Но вместо насмешки встретил взгляд герцога Бартонби – и понял. Тот тоже догадался… как догадался старик Галлиани. Должны быть, планы Хендриксона видны как на ладони – и то, что о них до сих пор не распевают жонглеры во всех мимохожих тавернах просто говорит о том, что никто по-настоящему не мог в это поверить.

– А разве это не то, что вы хотите, Ди Арси? – тихо спросил он. – Так и передайте Хендриксону. Я готов буду выступить, когда торговые маршруты снова безбоязненно пройдут через перевал Собаки и по течению Ненны.

* * *

Вия с некоторым волнением взирала на предстоящий визит к Терезе Блауссвис. Райн честно сказал ей, что понятия не имеет, зачем той потребовалось поговорить с Вией.

– За медицинским советом проще было обратиться прямо ко мне, – он пожал плечами. – Единственное, что мне приходит в голову: каким-то образом она узнала, что ты шаманка.

– Вот как? Значит, спрос на шаманизм есть не только в ветхих деревеньках.

– Ну да, – кивнул Райн. – Будь иначе, шаманов и ведьм давно бы уже перебили. Беда нынешних богов в том, что их молитвы не дают альтернативы старой магии. Они весьма неохотно тратят свои чудеса на простых людей. Просто ты еще не сталкивалась с высшим обществом.