Текст книги "Укротители Быка (СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Вия промолчала. На самом деле ее предыдущие личности имели кое-какой опыт на этот счет.

– Если она попросит вытравить плод или навести порчу, я не буду этого делать, – в конце концов сказала она.

– Я не думаю, что эрцгерцогиня настолько прямолинейна, – чуть улыбнулся Райн, но глаза остались серьезными. – Скорее всего, она попросит что-то вроде обряда ясновидения… Астрологам приходится убеждать клиентов принять их вычисления на веру, в этом их беда. Шаман может ткнуть клиента носом. Возможно, герцогине требуется наглядность.

Когда Райн провел Вию за руку по каменным ступеням особняка в центре Ингерманштадта, вошел с нею в комнату, представил ее герцогине и откланялся, Вия поняла, что он ошибался.

В глазах Терезы Блауссвисс горел тот знакомый огонь фанатизма, который Вия привыкла видеть на лицах отчаявшихся женщин. Здесь он уже подернулся пеплом лет, но жегся от этого не меньше. Время не всегда лечит.

Определенно, это не нежелательная беременность. Какое там у нас самое частое невыполнимое желание? Воскрешение мертвых?

Первым делом герцогиня предложила Вии вина.

– Я предпочла бы воды, ваше высочество, если вы не против, – сказала Вия, присаживаясь.

– Значит, то, что говорят о шаманах, правда? Вам и в самом деле нельзя пить спиртное?

Да, вот в этом Райн оказался прав. Вия решила не отпираться:

– Нежелательно, моя госпожа.

Эрцгерцогиня позвонила в колокольчик, и слуги вскорости принесли для Вии хрустальный кубок, наполненный водой. Выглядел он великолепно, особенно на эмалированном подносе. Древняя история, каждый предмет – произведение искусства…

Вии внезапно стало очень тоскливо, и больше всего захотелось вернуться в ту лесную пещеру, где она жила, пока шаманы приводили в порядок ее тело и разум. Хорошо бы увидеться с наставниками снова… При условии, что они согласятся принять ее, изменявшую принципам древнего пути.

Вия сидела и пила воду. Эрцгерцогиня сидела и нервно комкала платочек у себя на коленях. Темно-коричневое платье, как всегда, казалось, слишком тяжелым для нее. То ли она держала паузу, то ли и в самом деле не знала, как начать?..

В любом случае, Вия не собиралась облегчать ей задачу.

– Вы знаете… – леди Блауссвисс сжимала и разжимала пальцы; костяшки у нее хрустели. – Я позвала вас, чтобы попросить об одолжении. Видите ли… ваш муж обратился ко мне с одной просьбой. Я… я не могу сказать, что твердо уверена, что то, что он хочет, принесет благо мне или моему сыну… Я всего лишь слабая женщина. И вот… Я подумала… Вы знаете, я потеряла мужа семь лет назад.

– Сочувствую вашему горю, – кивнула Вия.

Герцогиня сжимала пальцы, и Вия наконец поняла, что это не игра. Пусть Райн сколько угодно характеризует ее, как опытного политика, но эта женщина так долго играла роль флюгера на ветру не в последнюю очередь потому, что на самом деле была этим несчастным, неуверенным во всем существом.

– Не в горе дело, – перебила она ее с неожиданной страстностью. – Я просто… хочу еще раз услышать… понимаете? Я так хотела бы еще раз услышать своего мужа, хотя бы просто… хотя бы понять, понимаете? Правильно ли я все делаю? Вы сами женщина, вы должны понять!

«Нет, – подумала Вия. – Я мужчина больше чем на половину, я привыкла умирать от голода в клетке, но не просить о помощи и совете».

– У вас, шаманов, есть власть над смертью…

Нет, власти над смертью у них нет. Но разговор с духами, в том числе и с духами мертвых – это, собственно, сама суть шаманизма. Это не запретное искусство. От такой просьбы нельзя отказаться.

– Если вы поможете мне, – продолжила герцогиня, как будто ободренная ее молчанием (голос ее стал тверже), – я награжу вас. Независимо от исхода. И… если я приму решение… – ее тон снова потерял силу, – оно ведь может оказаться и тем, которого желает магистр Гаев.

Вия держала кубок в обеих руках, и смотрела, как солнце играет в хрустальных гранях.

– Скажите, – сказала она. – Я знаю, что ваша семья связана с жрецами Одина. Ваш муж никогда не принимал никаких обетов? Не был служителям никакого бога?

– Нет, – голос Терезы Блауссвисс сорвался, выдав радость согласием Вии. – Никогда! С Одином был связан мой отец, он посвятил меня, когда я болела в детстве… нет, Карл никогда не был… Он только постоянно делал пожертвования храму.

– Очень хорошо, – кивнула Вия. – Потому что иначе обряд мог бы стоить жизни мне и все присутствующим – то есть вам. Далее. Согласны ли вы будете отдать самую дорогую вам вещь, связанную с вашим мужем? Подчеркиваю: самую дорогую лично для вас, не обязательно в денежном смысле. Ее нужно будет уничтожить.

На самом деле, брать непременно самую значимую вещь не требовалось, тут достаточно просто эмоциональной связи. Но в таких случаях шаманы предпочитали перестраховываться – чтобы не подсунули, не дай духи, какую-нибудь завязку для рукава, про которую покойный раз сказал, что она «миленькая».

В глазах женщины плеснул страх.

– Своего сына я не отдам! Если это цена…

– О чем вы? – Вия сохранила серьезное лицо, хотя менестрель внутри рассыпался не менее чем десятком ехидных эпиграмм. – Я говорила о «вещи». Например, его любимое седло или что-нибудь в таком роде. Или украшение, которое он вам подарил и очень любил на вас видеть – это было бы лучше всего. Духи не требуют наносить ущерб живым ради мертвых.

«Это делают только люди».

* * *

Стар вернулся с охоты грязный, промокший, донельзя уставший, и нельзя сказать, чтобы окончательно довольный переговорами с Бартонби. Он ненавидел подобные исходы больше всего: когда вроде бы до чего-то и договорились, и в то же время совершенно нельзя понять, до чего.

Да, безусловно, Бартонби будет готов выступить на их стороне, если они подчинят Радужные Княжества. Но это понятно всем; да что там, герцог Хендриксон наверняка мог предсказать такой исход еще лет за пять до начала своего Великого Похода! Дипломатическая миссия Стара как раз состояла в том, чтобы уговорить значимые силы Священной Империи на войну, не дожидаясь определенных результатов. И что из этого вышло? Покуда ничего. У Райна с Динстаг не заладилось; правда, на очереди еще Олаусс, но Стар почему-то сомневался в исходе. Да Олаусс и не граничит… Шпеервальд? Никаких контактов. С Бартонби тоже не получилось. Императорский двор – по-прежнему темная лошадка, если не считать весьма смутной зацепки с Ядвигой Гаевой.

Итак, размышляя в подобном ключе, Стар взбежал на крыльцо дома господина Розена, и тут же почуял неладное. Уже держась за ручку двери, молодой человек понял, что ни Райна, ни Вии в доме нет, зато есть кто-то посторонний. Вроде бы знакомый, но определенно не добрый.

Да, совершенно точно: в холле ждал Игорь Клочек, и выглядел он еще более мокрым (хотя и менее грязным), чем Стар, и взбешенным донельзя.

– Ди Арси! – воскликнул он басом, еще более неприятным из-за колючего шляхетского акцента. – Во имя Ормузда, только попробуйте сказать, что вы ничего об этом не знаете!

– Господин Клочек, потрудитесь объяснить, какого… черта вы врываетесь в дом, где я проживаю, пугаете всех и грозитесь мне с порога! Да объясните убедительно, а то у меня был не слишком приятный день, и я обрадуюсь возможности с кем-нибудь подраться.

Клочека как будто сразу подменили: ярость в глазах не потухла, но лицо как будто разгладилось, и даже руку он снял с эфеса меча.

– Помилуйте, Ди Арси, не надо демонстрировать на мне вашу маску недовольного аристократа. Вам не идет.

– Тогда и вы оставьте образ воплощенного гнева. Что случилось?

– Еще одна девушка найдена мертвой, таким же образом, как и госпожа Нарау. Голова разбита. Брат девушки – мой хороший знакомый, поэтому я узнал о случившемся из первых рук. И, вообразите себе, это именно та красотка, с которой вы так оживленно разговаривали и даже прогуливались по галерее третьего дня! После того, как вы расспрашиваете о гибели госпожи Нарау!..

Стар подобрался. Он очень смутно помнил девицу, с которой любезничал на очередном малом приеме в Элизиуме – да кто их запоминает?.. Так, вроде бы, глаза у нее были серо-голубые, а волосы с рыжеватым оттенком. Росточку небольшого…

– Уж не подозреваете ли вы, что я повинен в ее смерти?

– Нет, вы сегодня весь день были на охоте. Однако вы так расспрашивали меня в прошлый раз, будто подозревали о чем-то. Ди Арси, если вы выгораживаете кого-то из своей свиты…

– Я никого не подозреваю, Ормузд вас подери! – рявкнул Стар, причем все-таки забылся и назвал не того бога. – Неужели вы считаете меня таким человеком, чтобы я покрывал в моем окружении безжалостного убийцу?!

– Я считаю, что вы – человек результата, – холодно произнес Клочек. – Как и мой знакомый Гаев. Если вам нужен безжалостный убийца – вы будете его покрывать.

– О, я перебил немало народу – но еще не поднялся до таких высот политики, чтобы спокойно отпустить мерзавца, разбивающего головы девушками! – вскипел Стар. – Должно быть, я не соответствую высоким стандартам, принятым в этом городе.

Игорь смотрел на него в упор, и некстати Стару вспомнился их давешний поединок. Потом Клочек склонил голову и произнес:

– Прошу прощения, я и в самом деле судил поспешно. Если вы желаете вызвать меня…

– Нет, – мотнул головой Стар. – Я понимаю, что вы расстроены гибелью сестры вашего друга. Расспрашивал я о несчастной леди Нарау лишь потому, что вести о безжалостно убитой иностранке заставили нас с Гаевым чуть не загнать коней по дороге сюда: мы испугались, что речь шла о леди Вии.

– Дважды прошу прощения, – Клочек снова кивнул. – Я упустил из виду это соображение. Разрешите откланяться?..

Стар посторонился, пропуская его к двери. На пороге Клочек обернулся, и лицо его показалось сразу же очень старым.

– Ей было всего пятнадцать лет. Понимаете, Ди Арси?.. Когда короля Ярослава сместили, по улицам Грозны нельзя было ходить молодым девушкам. Я не думал, что увижу что-то подобное в мирное время, в столице Священной Империи.

Когда он вышел, эти слова – «пятнадцать лет» – отозвались в голове у Стара набатом. Он схватился за ручку двери изнутри, как будто силился задержать Игоря. Как-то сразу все это вместе сложилось у него: и расколотая голова, и слова, будто бы фрейлина Нарау была очень красива, и возраст… и даже рыжеватые волосы безымянной для него покойницы.

Стар удержался и никак не проявил своего отчаяния наружно. Кто-нибудь из слуг мог заметить.

Как он сказал? «Я не стану покрывать в своей свите безжалостного убийцу». И ведь верил своим словам, идиот!

* * *

Шаманский обряд проводится на границе. Лучше всего границы во времени – полдень или полночь. Между временами года тоже сойдет. Еще нужно взять маску. В Виином случае – раздеться.

Вия знала, что символы много значат для духов – по крайней мере, так ее учили. Последнее время она стала значительно сомневаться в этом. У одних шаманов обряды работали, у других – нет. Не так важно одеть маску покойника, как сердцем принять свою смертность. Не так важно надрезать ладонь, как надорвать душу, впустить в нее иной мир.

Собственная душа иногда казалась Вии пустырем, перехоженной территорией, сквозь которую пролегали тропинки музыкантов, королей, нищих и сумасбродов. Со временем она начала находить в этом удовольствие.

Шаманка договорилась с эрцгерцогиней, что обряд они производить будут вечером, перед темнотой. Для этой цели был выбран небольшой домашний храм, ранее посвященный Одину, но потом очищенный в виду того, что крыша совсем обвалилась. Теперь крышу восстановили, но храм еще ждал освящения и пока никому не принадлежал.

Они расположились на мраморных ступенях перед алтарем. Когда-то в центре круглого углубления рос могучий дуб, теперь он засох, и молча корячился там, распространив ветви над храмом.

Две женщины устроились на одной из ступеней, причем эрцгерцогини пришлось повозиться, раскладывая свои многочисленные юбки. За сим нехитрым занятием Тереза Блауссвисс выглядела такой беспомощной, что Вии пришлось подавлять нечестивые желания ее внутренних личностей предложить свою помощь. Еще не хватало, чтобы приняли за бывшую камеристку.

Ступенью выше Вия расположила жаровню.

Итак, огонь был разведен, и после некоторого внутреннего колебания эрцгерцогиня вытащила из крошечной барсетки на запястье небольшой лазурный кулон.

– Вот… это Карл подарил мне. И очень любил на мне видеть, как вы и просили.

Вия внутренне поморщилась: жаровня, в общем-то, не предназначалась для плавки золота. Потечет, прилипнет… Тут бы бросить в текущую воду… Но делать нечего.

– Когда я вам скажу, вы бросите его в огонь, – произнесла Вия спокойным, немного отчужденным тоном. – Но до того запомните несколько вещей. Мы окажемся в месте, которое может показаться вам странным, а может оказаться и знакомым. Мы можем пробыть там долго, а можем вернуться в один миг. Вы не должны ничего бояться, там это бесполезно. Страх погубит вас и меня вернее всего. Кроме того, вы должны подчиняться всем моим приказам и следовать за мной след в след. Я знаю, что нужно делать; вы нет. Сможете ли вы сделать?

Эрцгерцогиня кивнула.

– Все, что угодно, – твердо сказала она.

– Да, есть риск, что кто-то из нас не вернется оттуда. Или – вернется не в своем уме. Такое случалось. Вы все еще хотите продолжать?

Эрцгерцогиня кивнула. Лицо ее вовсе не выражало уверенности, но решимость в глазах не истаяла.

– Бросайте, – сказала Вия.

И, когда золотая вещичка, сверкнув, полетела в пламя, Вия ударила в барабан.

Первый звук обухом ударил по нервам эрцгерцогини. От жаровни уже начинал подниматься дым, и Вия видела, как расширились ее глаза, как капли пота выступили на висках. Она начала бить один из ритмов, глухой, четкий. Не для рождения, не для исцеления, не на погибель, не на удачу – на воспоминания.

Гехерте-геест дрожал в предвкушении, вился вокруг. Вот-вот он подхватит отделившиеся от тел души и понесет их туда, куда не добраться просто так. Тени шевелились по углам, и от этого столбы золотого предвечернего света, падающие в узкие окна, становились ярче.

Главное – не отводить взгляд от этих женских глаз напротив, в которых ожидание и страх борются двумя драконами над океаном отчаяния. Тогда рано или поздно откроется проход, тайный лаз, узкая тропка в обход вековечный стены, что отделяет «это» от «того» и «нас» от «них».

Глаза Вии расширились тоже – ибо в них ударил нездешний, яркий свет.

* * *

В мире духов тоже рос лес, но там уже наступила зима.

Зима прекрасна. Яркая буффонада зеленого лета, избыточная, где-то даже вульгарная пестроцветность осени сменяется изысканной элегантностью серо-белой гармонии. Легкая вязь звериных следов на снегу рассказывает никем до этого не слышимую повесть.

Гехерте-геест, похожий сейчас на Гая, только гнедой, а не вороной, нервно переступал тонкими ногами. Поехали, госпожа! Здесь не нужно бояться диких зверей: оголодавшего в берлоге медведя, сбившихся на зиму в стаю волков… Здесь нужно бояться самого леса.

Вия легко вспрыгнула в седло. Юбки не мешали.

– Ну! – она подала руку эрцгерцогине, растерянно глядящей на нее. – Чего вы ждете?

– Я не думала…

– Не думали, что мир духов так похож на настоящий? – спросила Вия. – Это зависит от того, в чьей компании путешествовать. Ну же, а то нас найдут!

Эрцгерцогиня не стала спрашивать, кто их может найти – видимо, фантазии хватило. Не так ловко, как Вия, но все же довольно споро она взгромоздилось на стоически перенесшего это гехерте-гееста позади шаманки.

– А теперь говорите, куда ехать, – скомандовала Вия.

– Я?!

– Это ведь вашего мужа мы ищем. И ваш медальон, наверное, сейчас плавится и портит вашу же жаровню. Кстати, поищите его.

Обе они завертели головами, и Тереза вскрикнула – она первая заметила медальон, висящий на веточке заснеженной осины чуть в стороне от них.

– Отлично, – чуть улыбнулась Вия. – Очень быстро. Да не бойтесь же, ваше высочество, я вам говорила. Все идет хорошо.

Когда они подъехали к осинке поближе, медальона там уже не оказалось. Эрцгерцогиня уже без подсказки начала вертеть головой, и вскоре они увидели медальон чуть дальше – висящем на пушистой еловой ветке.

Вия направила коня туда.

Снег был очень рыхлый, гехерте-геест шел шагом. Было тихо, сверху лился свободный серый свет. Этот лес был лишен даже тех звуков, которые можно услышать зимой в обычном лесу: тиньканья синиц, стука дятла, шелеста падающего снега. Тишина обкладывала уши ватой.

– Мне кажется… это место всматривается в нас, – тихо произнесла мадам Блауссвисс.

– Нет, – коротко ответила Вия, которая держала защиту, а поэтому говорить ей стало тяжело. – Обычный лес всматривается. Это место в нас вгрызается.

– Я могу чем-то помочь? – спросила эрцгерцогиня.

– Высматривайте вашего мужа. Думаю, что скоро…

И в самом деле: не успела Вия закончить фразу, как поворот тропы (или, во всяком случае, прогалины между росшими густо стволами) открыл женщинам небольшую проплешину. Там упало дерево; у его густо засыпанного снегом ствола возился в снегу какой-то человек в теплом плаще. То ли искал что-то, то ли пытался встать.

– Карл! – вскрикнула эрцгерцогиня, добавила еще какую-то фразу на непонятном Вии языке и буквально скатилась с лошади на снег.

Вия ругнулась: сказано же было, ничего без нее не делать!

Но в человеке она не чувствовала угрозы; вот и в самом деле, еще секунда – и эрцгерцогиня обнимается с каким-то изможденным черноволосым мужчиной. Он казался удивленным донельзя и словно сослепу щурил карие глаза.

– Тереза, ты? Но как…

Вия не слушала дальше. Она спешилась, не отпуская поводьев. Если высокой Терезе снегу было по колено, Вия сразу утонула в нем почти до середины бедер. Гехерте-геест покосился на нее лиловым глазом, всхрапнул. Будто бы говоря: «Ну, госпожа, когда отделаешься от этого груза, мы с тобой славно погуляем здесь вдвоем?» Она давно не выводила гехерте-гееста на такие прогулки – опасалась спровоцировать кошмары Ванессы. Тот, понятное дело, заскучал.

Она похлопала коня по шее. Погуляем, как не погулять…

Жеребец напрягся. Всхрапнул. Потом заржал и рванулся с места, опрокинув Вию в сугроб. Ошеломленная, она вскочила – гехерте-геест просто не мог себя так повести! Но повел. Вот он, скачет впереди… нет, уже не скачет.

Разумеется, лошадь растаяла бесследно, не оставив даже следов на снегу. Вия оглянулась. Лес был безмолвен.

– Что случилось? – спросила за спиной нервно эрцгерцогиня Динстаг.

– Пока еще ничего, – ответила Вия, сильно покривив душой.

Она потянулась к тому креплению на поясе, под плащом, куда надевала бубен. Теперь там висел изогнутый кинжал.

Шаманка отцепила оружие, взяла в руку и начала медленно отступать к эрцгерцогине.

– Ваше высочество герцог Динстаг, – сказала она, не оглядываясь. – Еще немного – и вам пора уходить. Имейте это в виду…

– Да, я, собственно… – начал герцог.

Но что он хотел сказать, Вия так и не услышала. На нее накатило острое, давящее предчувствие – зверь совсем рядом, вон у тех елок. Пока еще его не видно, но вот качнулась ветка, открыв кусок лохматой шкуры; вот скрипнул снег под могучими лапами… а вот его уже можно рассмотреть.

Медведь медленно побрел к ней – на четырех лапах, вроде бы не атакуя. Вия ждала. Спасения не было. Она не знала, что за неведомое существо приняло этот облик, ибо не чувствовала его. Кто угодно мог закрыться звериной шкурой – чтобы спрятаться от молодой шаманки, не нужно много сил.

У нее будет только один удар. И, если повезет…

Теперь зверь стоял на расстоянии вытянутой руки, так что Вия различала иней у него на морде. Шаманка изо всех сил избегала смотреть зверю в глаза. Только глянула краем глаза, стараясь не встретиться взглядом – и нашла силы удивиться.

У существа на морде не было места для глаз. То есть… просто пустота выше носа и ниже лба. Можно было не отводить взгляда.

Очень много вас тут, женщина. Кому-то придется потесниться.

Рука богини легким жестом схватила пучок вииных душ, как жнец хватает пучок колосьев; в левой руке сверкнул серп, который не стал менее осязаемым только оттого, что его тут не было. Фрейя, владычица зверей, магии и зимы, покинув медвежью шкуру, была воистину прекрасна.

Вия упада на колени, схватившись за горло; свет померк перед ней. Лучше бы медведь…

– Владычица! – сдавленно вскрикнула эрцгерцогиня Динстаг сзади; скрипнул снег – наверное, упала на колени.

«Не тронь! Мое!» – что-то из самой-самой глубины Вии прыгнуло вперед и вверх, но не стало отбивать колосья назад – вцепилось в руку богини мертвой хваткой, пропороло острыми, чуть загнутыми клыками белую светящуюся плоть.

Фрейя крикнула и разжала руку – надломленные колосья осыпались в снег, вспыхивая прозрачными искрами.

Женщина! – удивленно воскликнула богиня, стряхивая существо с руки. Она казалась скорее удивленной, чем сердитой. – Это тебе не принадлежит.

Щеря зубы, красное клыкастое создание шлепнулось перед богиней, принимая позу готовности к бою. Была бы у него шерсть – оно бы щетинилось.

«Не твое! Мое! – кажется, это, клыкастое, не умело говорить. А если и умело, то только самые простые слова – те, которым успела научить… – Сестра моя!»

Твоя?.. – прекрасное лицо богини выражало удивление и хищный восторг – эти существа умели ценить хватку обладателя. – Вот не ожидала… А что! Это тоже выход… Не бойся, я не обижу тебя…

Богиня присела на колени перед Вией – прямо в снег – протянула руку и коснулась ее лба костяшками длинных сильных пальцев лучницы.

Твое должно принадлежать тебе. Твое всегда будет принадлежать тебе.

Богиня начала подниматься, и тут клыкастое прыгнуло снова. Оно не прощало ошибок.

* * *

Наверное, Стару стоило подождать и заняться разговором с Фильхе позже. Наверное. Следовало успокоиться, проверить все еще раз. Но так вышло, что он только представил ее лицо – и ноги сами понесли его наверх.

Фильхе сейчас редко выходила из своей комнаты. Несколько раз наведалась в храмы, но общалась не со старшими жрецами, а пыталась получить кое-какую информацию от младших жриц и послушниц. Толку ее экспедициях оказалось мало.

В остальное же Стар не представлял, что она делает целыми днями. Валяется на розеновском диване, обитом фиолетовым бархатом? Вышивает? Тоскует?

Фильхе совсем неплохо вышивала…

Теперь Стар получил некоторое представление о том, как она проводит дни.

Он все-таки постучался.

– Стар! – она как всегда узнала его еще издалека, по шагам.

Дверь распахнулась приглашающе, будто сама собой. Фильхе-Агни была прекрасна: бледная кожа, большие, золотистые глаза, яркое пламя волос, ниспадающее на плечи… Желанная, восхитительная женщина, его друг с самых детских лет, его любовница, его тайная и явная страсть. Он не мог без нее.

Он сгреб ее в объятия прямо на пороге, закрыл дверь пинком, зарылся лицом в ее волосы. Стар Ди Арси не знал, как будет смотреть в глаза своей женщине и вообще что с ними будет, когда он выскажет ей все, зачем пришел, и поэтому хотел запомнить этот момент. Наверное, так гладят смертельно раненого скакуна, перед тем, как перерезать ему глотку.

– Агни… – Стар оторвался от нее, внимательно посмотрел на женщину.

– Уже много лет Агни, – женщина чуть насупилась, но видно было, что по-настоящему она не хмурится.

И что-то в ее тоне, очень хорошо знакомом, словно выбило Стара из колеи. Тихим голосом он сказал сразу, без околичностей и проверок:

– Я знаю, что ты убивала женщин. Фрейлину Нарау, и ту, рыжую, с которой я любезничал в Элизиуме.

Агни напряглась. В лице она, однако, не изменилась – привычка Фильхе владеть собой. Уже одно это дало Стару основание для подтверждений.

– Почему ты думаешь, что это я? – спросила она, отстраняясь от него.

– Потому что они обе были очень молоды. И потому что у них были расколоты головы, – Стар потер собственный затылок. – Я помню, как Фильхе хотела расколоть себе голову, когда ты потеряла над ней контакт.

– Прежде всего, она хотела убить тебя, – надменно бросила Агни.

– Да. Это тоже, – кивнул Стар. – Видимо, эти бросались на тебя… – он протянул руку и резко отогнул ворот ее просторной домашней котты. С возгласом Агни отпрянула, но тут же поправилась:

– Да это просто синяк! Стукнулась где-то!

– Синяк на шее – это странно, – Стар покачал головой. – Но как бы то ни было… Я не собираюсь тебя обличать.

– Меня оболгали! – яростно бросила Агни. Она принялась нервно выхаживать по комнате, заламывая руки; длинный шлейф блио волочился за ней по полу, описывая причудливую траекторию. – Мне больно, что ты так не веришь мне! Мне, которая столько лет следовала за тобой! Я обещала тебе не делать попыток выбраться из этого тела – и я не делала!

– Но ты не клялась мне. Ты обещала.

– Что за силу имеют клятвы, если не верить обещаниям? – спросила она свысока.

Стар сделал к ней шаг, заглянул в приподнятое лицо. Оно внезапно показалось ему посмертной маской.

У него действительно не было никаких особенных доказательств. Он не хотел идти к Райну за подтверждением. Он мог бы найти эти доказательства. Она могла бы стоять на своем и обидеться за его неверие. Все, что угодно. Шелуха отношений скатывалась с них, как лавина с гор.

– Нет, – сказал Стар. – Я не хочу доказывать. Я не хочу слышать твоих клятв. Потому что я могу придумать тысячи причин, по которым ты могла бы обойти… и главное: ты не человек. Тебя не интересуют люди, ты не стала одной из них. Должны ли тебя связывать людские меры. И даже данное мне обещание… я ведь не хозяин тебе.

– Ты просто хочешь меня обвинить, – сказала Фильхе. – Я надоела тебе, ты ищешь способ от меня избавиться!

Это снова были не те слова. С каждой своей репликой она убеждала Стара, что человеческое ей чуждо. Она не обижалась – она капризничала. Она приняла обвинение в двух убийствах как некую фигуру речи, как очередной поединок в словесной баталии.

Печалится ли огонь о зданиях, которые разрушил? Даже если огонь принял человеческую форму.

– Агни… – тихо произнес Стар. – Если это ты… я прощаю, что ты нарушила обещание. Я не буду требовать с тебя нового. Но я не знаю, просто не знаю, что с тобой делать.

– Это я, – ответила Агни, глядя ему в глаза. На сей раз в ее словах звучал вызов. – И ничего со мной не надо делать. Все прекрасно, как есть. Я обещала тебе не покидать это тело – и я в самом деле не пробовала. Я просто кое-что забирала у этих девчонок. Чтобы поддержать молодость. Чтобы ты любил меня по-прежнему. Ты прав, я не человек – как и твой астролог. Из-за него погибло куда больше людей, чем из-за меня. Я помню твой рассказ о деревне, где вы нашли эту Несс. Что же? Ты же не хватаешься за голову из-за его зверств.

Стар схватился за голову, запустил пальцы в черные кудри.

– Агни… не покидай этот дом, пока мы не уедем отсюда. Очень тебя прошу, – проговорил он со всей твердостью, на какую был способен. – Потом… я подумаю, что делать потом. Но пока у меня нет другого выбора.

«Даже если бы я хотел выдать тебя Клочеку, – подумал он, – сделать так – значит, положить конец всем нашим планам в этом городе, потому что слух разойдется мгновенно».

– Хорошо, – сказала Агни. – Я сделаю, как ты просишь. Я никогда не могла отказать тебе, Астериск.

Теперь в голосе ее звучала печаль, хотя лицо по-прежнему ничего не выражало, и только безумно горели золотистые глаза.

Стар вышел прочь, аккуратно затворив за собой дверь. Он еще сложно бы чувствовал прижавшееся к нему тело.

Ди Арси спустился вниз на несколько ступеней. Нужно было бы до конца, но сил не было. Почему-то ступени словно дрожали под ногами. В бою он никогда ничего подобного не чувствовал.

На секунду Стару нестерпимо захотелось туда, в бой – где кровь кипела, обжигая мысли паром азарта, где все казалось ярче и лучше во сто крат. Захотелось махать, рубить, сжимать коленями мускулистую конскую спину, и не думать, что его собственные руки могут предать его, его собственная душа – выйти из тела и зажить отдельной жизнью…

Он сжал перила, так, как хотел сжать собственное слабодушие, навсегда изгоняя его из сердца. Что, подумаешь, бывает. Он знал, что Агни – не человек. Он поверил, что она с ним навсегда, но, строго говоря, это ведь не обязательно правда…

– Ди Арси! – услышал он знакомый голос.

То был голос Райна, но звучал он странно. Стар поднял голову и встретился с астрологом взглядом.

Гаев стоял у подножия лестницы, и казался таким бледным, будто не выходил на улицу по меньшей мере недели две; а выражение лица у него было – брат-близнец женщины, оставшейся на верху.

Стар подумал, что он ранен, и тут же машинально схватился за меч (он не снял его, когда шел разговаривать с Фильхе), думая, куда сейчас придется скакать. Но Райн вдруг разлепил губы и сказал с ощутимым усилием.

– Вии очень плохо, Ди Арси. Она… возможно, умирает. Она лежит в гостевых покоях.

Вот тут Стар понял, что пять минут назад ему было очень хорошо.

– Опять?.. – спросил он, имея в виду выкидыш. Но астролог покачал головой.

– Она… делала то, чему ее учили в лесах, ты понимаешь. Что-то не вышло. Я… не предвидел этого.

Но Стар уже не слушал его, не мог разобрать вины, читаемой в этом голосе даже менее искушенным слушателем. Он уже пролетел мимо, направляясь в гостевые покои.

Что-то билось у него в голове, что-то еще более странное, чем тогда, когда он думал, что умирает астролог. Тогда ему показалось, что света больше не стало; теперь – что и не было никогда.

Откуда-то он знал – может быть, ему подсказывали изнутри – что Вии на ее шаманских тропах встретился бог и помешал ей. Если так, богу не жить.

* * *

Она лежала в комнате на первом этаже. Просто спокойно лежала, словно это был обычный сон. Страшное, заострившееся лицо темнело на белой подушке.

Эрцгерцогиня прислала своего личного врача, и Райн тоже уже откуда-то вытащила еще одного. Врач эрцгерцогини сказал, что молодой госпоже следует пустить кровь, а так все в порядке; другой тоже сказал, что все в порядке, и посоветовал приложить пиявок и заварить какие-то травки. Обоих врачей Райн вежливо выставил, травки осмотрел сам, отобрал часть и вручил их служанке, велев приготовить отвар, а пиявок выкинул.

Обычное самообладание возвращалось к нему на глаза: того и гляди улыбка на губах появится.

– Я убью его, – сказал Стар, сжимая кулаки. – Кто бы это ни был.

– Если это в самом деле кто-то из тех, на кого ты думаешь, то нам сначала придется хорошо поработать. Пойдем, – Райн положил руку ему на плечо. – Здесь мы уже больше помочь не сможем. Вия придет в себя. Поговорим в соседней комнате.

Соседняя комната – малая гостиная – могла предложить гостям дома хороший стол и удобные деревянные стулья. Райн распорядился принести ужин и кувшин с вином.

Стару не особенно хотелось есть; впрочем, запах жареной рыбы оказался приятен. Он ел и злился на себя: нужно было что-то делать с Фильхе – вот только что? – и с Вией непонятно… Еще у него ужасно чесались руки вскочить на коня и сегодня же отправиться в долгий и трудный путь обратно в Радужные Княжества. Там была война, и холод, и раскисшие дороги… там он знал, что следует делать. Не тут со всей этой чертовой дипломатией… Да пусть Райн варится в ней, сколько ему будет угодно!