Текст книги "Железное сердце. Книга 1. Дочь часовщика (СИ)"
Автор книги: Варвара Корсарова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
Все сооружения словно обрели еще одно измерение. Они тускло загорелись нездоровым, как будто припыленным серо-голубым светом. И я видела эфирные потоки, которые их соединяли. Они сплетались и текли, подобно реке – все в одном направлении, дальше, глубже, к центру лабиринта.
Подобного со мной раньше не происходило. От увиденного захватило дух. Я встала, раскрыв рот, протерла глаза и помотала головой.
– Майя? – услышала я голос Августа. – Вы в порядке?
В этот же миг в мою ногу ткнулся холодный нос Кербера, который, устав гоняться за белками в кустах, прибежал к хозяину. Морок мигом прошел, вернулось земное зрение, мир принял привычный вид.
– Да. Просто… мой дар проснулся. Нет, уже все прошло.
Я улыбнулась ему, потому что Август смотрел на меня с беспокойством.
– Что вы видели?
– Энергетическую копию этого места. Его тайны. Но я в них ничего не поняла. Бывает, я могу заглядывать своим вторым зрением в механизмы.
– Ну да, знаю. Вы же видите меня насквозь.
– Я бы так не сказала, – качнула я головой. – Вы, Август, для меня не меньшая загадка, чем этот замок. Но послушайте… вы говорили, что в центре лабиринта есть некое странное сооружение. Вы туда меня ведете?
– Да. Я не буду говорить вам пока, что это. Хочу, чтобы сами взглянули и сказали, что об этом думаете.
Любопытство разгорелось, я невольно зашагала быстрее. Но скоро пришлось остановиться у каменной стены, сплошь заросшей плющом. В центре была узкая дверца.
– Мы на месте, – сказал Август серьезно. – Сейчас войдем в центр лабиринта. Вы увидите… его сердце.
Он отодвинул щеколду, дверца со скрипом отворилась. Я нетерпеливо прошла вперед, огляделась и замерла.
Мы оказались на небольшой поляне. Ее можно было назвать залом, потому что она была окружена каменной стеной и живой оградой. А в центре, на небольшом постаменте, стояло… сердце.
Оно немного походило на орган, что изображают на рисунках в анатомическом атласе. Да вот только размеров было великанских и изготовлено из позеленевшей от времени меди. Одновременно прекрасное и безобразное, состояло оно из тысячи механических узлов.
– Ну и скульптура! – воскликнула я. – Думала, меня уже ничем не удивишь, но это… Зачем? Как? Для чего? Посмотрите, Август… я уверена, что оно может…биться! Части будут двигаться, механизм будет пульсировать, если его как-то включить.
– Мастер Кланц пытался понять, как оно работает и что делает, но не сумел. Скажите, Майя, оно похоже на то, что стоит у меня в груди?
Я глянула на него с удивлением.
– А вы ни разу не видели, что прячется у вас в груди за дверцей? Не заглядывали в зеркало? Из любопытства?
– Нет, – он сжал губы. – Мне было бы жутко его видеть. Вот, я раскрыл вам свой страх. Глупо, верно?
– Вовсе нет. Я вас понимаю, – я коснулась его руки и сочувственно покивала. – Да, это сердце похоже на ваше. Вот основной механизм. Вот дублирующий. Вот клапаны, вот ведущие шестеренки. Еще должен быть кристалл…
Я обошла гигантское сердце по кругу, пристально вглядываясь в щели в медных пластинах, стряхивая пыль и обрывая сорняки.
– Да, есть и кристалл, вижу, поблескивает! Похож на кусок хрусталя. Все это очень странно!
– Не так уж странно, Майя. Кланц использовал чертежи Жакемара, когда создавал мой механизм. Думаю, старый мастер возвел это сооружение, как памятник собственной работе.
Я подошла ближе и коснулась медной пластины неправильной формы. Кажется, это называется «левое предсердие». Не помню. Доктор должен знать. Но я была механиком и в первую очередь видела перед собой сложный механизм.
Надавила на пластину посильнее, и она подалась под моей рукой; на миг дернулись шестеренки, заскрипело, а вслед за этим полковник со свистом втянул воздух между зубами и прижал руку к груди.
Я оглянулась и встревоженно спросила:
– Что такое? Вам плохо?
– Нет, все в порядке. Показалось…
Что именно показалось, уточнять Август не стал. Он улыбнулся и сказал:
– Насмотрелись? Тогда идем отсюда. Не знаю как вы, а у меня разгорелся аппетит. Хочется уже скорее заглянуть в вашу корзину. Там, дальше, есть полянка для пикников, и она куда уютнее, чем это место. И в нем нет анатомических скульптур.
Глава 23 Большие планы
Мы покинули центр лабиринта через вторую дверь, прошли по извилистым узким аллеям и вскоре попали в другой небольшой зеленый «зал». Тут было неожиданно уютно.
Как и во всем саду, насаждения одичали, отчего казалось, что мы стоим посреди лесной поляны. Возле куста рододендрона обнаружилась вымощенная камнем яма, где когда-то разжигали огонь, и каменная горка со ступенями-сиденьями.
Отсюда был хорошо виден замок. Его громада отбрасывала холодную тень, которая уже коснулась края поляны и скоро должна была доползти до того места, где мы расположились. Но время еще было.
Мы устроились на первой ступени лестницы бок о бок, как на скамье, и разобрали корзину.
Настроение у меня было отличным, я увидела и узнала много нового – было о чем подумать. Полковник хоть и уверял, что зверски проголодался, ел, по своему обыкновению, немного, но с видимым удовольствием. Кербер получил хороший кусок мяса и ушел отдохнуть в тенек.
Я сложила остатки пиршества в корзину и со вкусом потянулась: от тепла и кружки сидра разморило, захотелось последовать примеру пса.
Полковник расстегнул ворот рубашки, закатал рукава до локтей, уселся поудобнее, сорвал былинку и стал покусывать ее, задумчиво наблюдая за ястребами, что кружили над башнями замка, выслеживая ворон. Я украдкой поглядывала на своего соседа.
Наверное, я охмелела, потому что мир вокруг стал видеться по-новому. Я разглядела массу любопытных вещей, на которые раньше не обращала внимания.
Например, обнаружила, что у Августа короткие, но очень густые черные ресницы. А загар у него не только на лице, но и ниже, под воротом рубашки, который теперь был расстегнут. Полковник несколько лет служил в южных провинциях, под палящим солнцем, и оно прочно въелось в его кожу. Короткие волоски на его предплечьях слегка выгорели. Отчего-то это открытие заставило разволноваться.
Как зачарованная, я смотрела на его руки – жилистые, крупные, – и представляла, как провожу пальцем по выпуклым венам, медленно, от локтя до широкого запястья, а потом его кисть накрывает мою руку, а его сильные пальцы переплетаются с моими.
На ладонях у полковника мозоли: после недели тайных наблюдений и слежки я знала, что он часто не надевал перчатки, когда брался за поводья или упражнялся по вечерам с саблей. Однажды я наткнулась на него в пустующем зале восточного крыла, где он разминался на пару с Куртом. Я подглядывала за ними из-за двери.
Курт задорно махал саблей, делал ловкие выпады, юлил и уклонялся; Август же двигался неторопливо, почти не меняя положения, элегантно заложив свободную руку за спину. Однако сразу становилось понятно, что оружием он владеет куда лучше бывшего денщика и в реальной схватке у противника не было бы ни малейшего шанса. Каждый его удар был силен, точен и полон неукротимой энергии.
И тут Август повернулся ко мне, застав врасплох. Я торопливо отодвинулась, схватила стакан с сидром и сделала глоток, пряча глаза.
– О чем думаете, Майя? Притихли, словно замышляете каверзу.
– Я думаю о лабиринте, – ответила я после короткой паузы. – Мне жаль его, как умного и интересного человека, о котором забыли в старости. Бросили его гнить одного. Послушайте, Август, вы должны что-то сделать. Заняться своим поместьем. Привести его в порядок.
– Нет. Незачем.
Я поднялась; встал и барон. Я огляделась и всплеснула руками.
– Но почему? Вы можете устраивать в замке праздники, как делал старый хозяин. Местные будут к вам приезжать. Они… станут относиться к вам по-другому. А вы будете заботиться о них. Приведете наш округ в порядок, научите всех жить правильно.
– Им и так придется скоро этому научиться, – Август заложил руки за спину и смотрел на меня с насмешкой. – Князь продает часть земель железнодорожному концерну. В том числе и те, на которых стоит Ольденбург. И я хочу последовать его примеру. Рудником заинтересовалась компания, что собирается провести ветку к угольным копям. Скоро сюда придет цивилизация. Появятся рабочие места, жизнь будет кипеть ключом. Вашим бюргерам станет не до мошенничества с имуществом князя.
Услышав такие новости, я в изумлении отступила на шаг и задрала голову, чтобы лучше видеть выражение на его лице.
– Здесь продолжат чугунную дорогу для паровых экипажей?
– А, вы слышали об этом новом изобретении. Оно приносит хорошие деньги. Несколько лет назад я купил акции этой компании и утроил состояние.
– Но что станет с нашими землями? С фермерами и деревнями? С нашим укладом? Все будет иначе? Шум, пыль, гам, новые люди… тут будет кавардак, как в столице!
– Не вижу в этом ничего плохого. Ваш патриархально-пасторальный уклад изжил себя.
Я помотала головой, пытаясь осознать скорые перемены.
– Майя, не стоит так расстраиваться. Не все перемены к худшему. Я думал, уж вы-то прекрасно это понимаете.
– Не знаю. Скажу честно: до меня вдруг дошло, что хорошо радоваться прогрессу и переменам издалека, когда они тебя не коснулись. Они несут не только хорошее. Не хочу, чтобы наши земли стали другими, – призналась я. – Не хочу, чтобы исчезли традиции.
– Некоторым вашим традициям самое место в могиле.
– Не всем. Например, старый владелец замка заботился о своих людях… ну, пока не заболел и не уехал. А теперь его люди и его деревни – ваши.
– Я и забочусь о них, как могу. И о землях князя тоже.
– Что станет с Ольденбургом, когда рядом проложат чугунную дорогу?
– Он вырастет. Приедут новые люди. Для всех найдется работа. Возобновится добыча в старом руднике. И в угольных копях на севере.
– Леса вырубят?
– Кое-где. Там, где сейчас буковая роща, будут склады. А корабельные сосны прекрасно пойдут на шпалы.
– Вот как! Вы готовы все уничтожить.
– Только когда это нужно на благо прогресса и людей.
– А фермеры? – я распалялась все больше и больше.
– Компания выкупит у них земли по хорошей цене.
– Она разорит их и лишит дома.
– Нет. Сделка будет выгодна всем.
– Кроме людей, которые любят свой край и не мыслят другой жизни!
– Кроме лентяев и подлецов, которые боятся перемен, потому что они заставят их честно работать.
Конечно, он был прав. Но меня задевало то, как жестко и отстраненно он говорил об этих планах и своих земляках. Как о врагах, с которыми нужно беспощадно расправиться.
– Вы тут все поставите с ног на голову и уедете дальше покорять мир, – сказала я сердито. – Но я понимаю. Оставаться вам не нужно. Здесь вам угрожают. В вас стреляли, возможно, хотели отравить…
– Обвиняете меня в дезертирстве? – поинтересовался он с легкой улыбкой, от которой мороз продрал по коже.
– Нет, – замотала я головой. – Вовсе нет! От врагов вы не убегаете. И везде мигом заводите новых. Но тогда почему бы вам вместо этого не…
Я прикусила язык, потому что увидела, что Август рассердился. Его подбородок выдвинулся вперед, взор заледенел. Полковник не любил, когда ему перечили. Но и во мне взыграло упрямство. Я шагнула на ступень лестницы, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Он все равно был выше, но теперь, привстав на цыпочки, я могла заглянуть ему в глаза.
– Да перестаньте вы смотреть на меня сверху вниз этим своим офицерским взглядом! – сказала я в сердцах. – Я вам не новобранец, чтобы меня запугивать.
Полковник опешил на миг. Я ожидала, что он вспылит, но он лишь быстро улыбнулся, не размыкая губ.
– Вы хотите продать земли и уехать, – я ткнула ему в грудь указательным пальцем. – Даже не попытаетесь пустить здесь корни. Август, прошу, просто попробуйте. У вас получится. Нам нужен такой хозяин, как вы. Вы сможете здесь жить. Прошу, откажитесь от идеи продать земли. И отговорите князя. Он живет в столице и в ус не дует – что тут у него творится и как надо вести дела.
– А вы, выходит, знаете, как вести дела? Вы многого не понимаете. Вы еще очень юная.
– Почему люди постоянно говорят эти слова таким тоном, как будто обвиняют меня в страшном грехе? – я сжала кулаки и досадливо покачала головой.
Неожиданно Август ухватил прядь, которая упала на щеку, и заправил ее за мое ухо, коснувшись пальцами кожи. Я вздрогнула. Оказывается, на шее за ухом расположено удивительное чувствительное место.
– Мне хотелось бы увидеть, какой вы станете лет через десять, – сказал он серьезно. – Сколько вам сейчас, Майя? Восемнадцать?
– Двадцать два!
– Вот как? – удивился он. – Вы выглядите моложе.
– Оставьте этот снисходительный тон. Вы старше меня всего на двенадцать лет.
– На двенадцать лет и на целую жизнь, Майя.
– Да что это за жизнь! Разная у нас с вами была жизнь, разный опыт и разное понимание. Что-то я понимаю лучше вас. Вы теперь не на войне. Вы помещик, землевладелец, а не захватчик во главе армии. Вам нужен дом. Который вы будете беречь. Нужны люди, которые будут вас любить. Стоит просто попытаться быть гибче. Мягче. Более понимающим. И все изменится. И люди вокруг вас изменятся.
– Поразительная наивность! Ваших земляков можно изменить только поркой. Или устроить им хорошую встряску. Что скоро и произойдет. Вы умная девушка, Майя. Но как не видите того, что делается вокруг?
Он говорил добродушно, будто посмеиваясь, но за его спокойным тоном угадывался гнев. Я видела, что он изо всех сил старался не дать ему волю. Было бы разумным замолчать, но во мне проснулись разные бурные чувства, которым я не могла найти названия.
– Я-то все вижу! А вы… бездушный голем с железным сердцем! – выпалила я и осеклась.
Выражение его лица моментально переменилось. Глаза полыхнули, губы плотно сжались.
Я опасливо смотрела на полковника, опешив от собственных слов. Но тут он запрокинул голову и рассмеялся рокочущим смехом.
– Вы прелесть, Майя, – сказал он, продолжая посмеиваться. А потом шагнул ближе и навис надо мной, и я тотчас угадала его намерения – неужели опять собирается поцеловать меня в макушку или в лоб, как уже делал раньше? Ну уж нет, больше не позволю ему подобной вольности!
Я резко вскинула голову, но это оказалось ошибкой. Полковник и правда хотел поцеловать меня в макушку, но промахнулся: его губы мазнули по щеке, и поцелуй – неожиданно интимный – пришелся в уголок рта.
В первый миг я так опешила, что замерла, не дыша. Меня словно пронзила раскаленная молния.
Август выпрямился, я встрепенулась и хотела отступить, забыв, что стою на лестнице. Взмахнула руками, потеряла равновесие и упала бы, не придержи он меня за плечи.
Мы оба были смущены. Я медленно вдохнула и выдохнула, Август нахмурился. Но руки с моих плеч не убрал.
– Простите.
– Простите, – сказали мы одновременно.
– Это вышло случайно, – торопливо добавила я, чтобы он не решил, что я специально подставила ему губы для поцелуя.
Август молчал. Он внимательно смотрел на меня, прищурившись.
– Да, – сказал он. – Это вышло случайно. Ошибка. Надо ее исправить.
Его пальцы дотронулись до моего подбородка, и он помедлил секунду – словно давая мне возможность уйти. Но я не сдвинулась с места и не отвернулась.
Прикосновение было мягким, но вот глаза Августа стали темными и какими-то неистовыми, и от этого по моему телу прошла жаркая волна.
Опомнившись, я положила ладони ему на грудь – оттолкнуть его, пока не поздно! – но когда пальцы ощутили гладкую ткань рубашки и упругие мышцы под ней, руки перестали повиноваться и сами скользнули выше, трогая и изучая.
И вдруг его лицо оказалось опасно близко. Август наклонился – его высокая фигура словно заполнила небо – и вновь поцеловал меня.
И теперь уж точно никакой ошибки не было. Было намерение, которое он осуществил обдуманно и расчетливо.
Сначала он старался быть деликатным, но уже через миг поцелуй стал глубже и настойчивее.
Его ладонь твердо легла на мой затылок, его грудь и плечи казались каменными. Он был большой и крепкий мужчина; рядом с ним я чувствовала себя совсем тонкой и хрупкой, и это привело меня в восторг.
Кровь в висках стучала все громче, а кожу словно опалило огненным вихрем. Я крепко зажмурилась и обняла полковника за шею, а потом привстала на цыпочки, чтобы прижаться к нему теснее. Осмелев, приоткрыла рот, чтобы полнее ощутить свежий и оченьмужской вкус его губ с ароматом мускуса и спелых яблок.
Удары механического сердца участились, я ощущала их силу каждой клеткой кожи. От этого мощного ритма у меня холодел позвоночник, а мое собственное сердце сходило с ума.
Он целовал меня в губы, и в щеки, и в подбородок, атаковал, брал в плен и отрезал все пути к отступлению – впрочем, я их и не искала. Это было восхитительно, и очень, очень неправильно. Но остановиться было невозможно. Я словно открыла новые грани жизни, о которой не имела ни малейшего понятия, но которую очень хотела исследовать и осознать до конца.
Наконец, Август медленно отстранился. Я быстро задышала – надо же, я совсем не дышала эти несколько минут – или часов?
Пришлось сделать усилие, чтобы убрать руки с его плеч. Кругом было прохладно и сумеречно. Тень, поняла я с трудом. До нас дотянулась тень замка.
В мире почему-то все идет как прежде. Солнце движется на горизонте, и щебечут птицы, и Кербер ловит пастью бабочек, смешно лязгая зубами.
Словно и не случилось ничего невозможного. Словно я и не испытала самое сильное потрясение в моей жизни.
Август сделал шаг назад и подал мне руку, когда я сошла со ступени. Его пальцы легко сжали мою кисть, прежде чем отпустить.
– Зачем вы это сделали? – спросила я, не глядя на него. Наверное, не стоило ничего говорить, но молчать было страшно и неловко.
– Хороший вопрос, – в его голосе я услышала улыбку. – Я хотел поцеловать милую девушку. Давно хотел. Хотел каждый раз, когда ты садилась рядом и наклонялась к моей груди. В этот раз сложно было удержаться. Ты стояла так близко и страстно меня отчитывала.
– Только не думайте, пожалуйста, что я вешалась к вам на шею, – сказала я с опаской.
– Нет, конечно. Ты же зареклась это делать. И дала важное обещание.
Ну зачем он вспомнил мои слова! Последнее свое обещание я нарушила – причем давно, но говорить ему об этом, конечно, не стала.
– Мне показалось, ты была не против. Ты не оттолкнула меня.
– Мне просто было любопытно, – я тут же зажмурилась от стыда. Что за глупость произнес мой язык?!
– Понимаю, – теперь голос Августа прозвучал очень серьезно. – Ты же исследователь по натуре.
Потом он вздохнул и сказал успокаивающе:
– Майя, мы взрослые люди. Проводим много времени вместе. Ничего удивительного, что нам захотелось узнать друг друга ближе.
– Узнать друг друга ближе! Умеете вы подбирать слова.
Я взяла корзину и протянула ему.
– Идемте, ваша милость. Мы подзадержались на прогулке. Пора домой.
– Майя, послушай… – он ухватил меня за локоть.
– Не стоило нам этого делать! – воскликнула я в отчаянии и отскочила. – Ничего хорошего из этого не выйдет.
– Думаешь, не выйдет? – обронил он холодно.
– Я ваш механик. И не более того. А вы скоро женитесь. Будете искать себе невесту.
– Совсем забыл, – он досадливо покачал головой. – Скоро здесь будет полно девиц на выданье, вот докука! Но долг есть долг. Надо его исполнить и обзавестись супругой. Я же обещал князю. Выбрать ее будет непросто.
Мне показалось, что он смеется надо мной. Я украдкой глянула на его мускулистую шею, на его губы с твердым изгибом, и, наконец, заглянула в его глаза, которые теперь, под синим небом, казались очень светлыми, искристыми. Из них пропал холод стали, но появилось тепло платины.
Глубоко вздохнула, чтобы вернуть мысли в нужное русло, и продолжила.
– Хотите, помогу вам определиться с выбором? – спросила я храбро, чувствуя, как неприятно сжалось в груди. Но я отмахнулась от этого чувства. – Мне показалось, вы плохо разбираетесь в женщинах.
– Вот как? – теперь он совершенно точно смеялся, но одними глазами. – Ты даже не знаешь, какие девушки мне нравятся.
– Вы мне расскажете и я буду учитывать ваши вкусы. Я могу подружиться с вашими… возможными невестами и узнать их ближе, чем получится у вас. Иначе вы их всех распугаете своими армейскими манерами.
– Отлично. Буду иметь в виду твое предложение.
Когда мы пришли к выходу из лабиринта, я так и не поняла, серьезно мы говорили или шутили. Я даже не заметила дороги. В голове царила ужасная сумятица и очень хотелось плакать.
Глава 24 Часы бьют
Ситуация была новой для меня и требовала обдумывания. Обратиться за советом было не к кому. Я росла без матери, которая подсказала бы, как вести себя в таких случаях и как усмирять сердечные порывы. Столичная тетка подобные беседы не любила, а когда бралась учить женской мудрости, говорила о мужчинах, как о денежных мешках, других сторон отношений, кроме финансовых, почти не касалась.
Мой разум словно онемел, зато сердце шептало глупости, от которых бросало то в жар, то в холод. Поэтому остаток вечера я занималась повседневными делами и упорно гнала мысли о хозяине замка. Затем читала в кровати допоздна, рассчитывая уснуть от изнеможения и не мучиться ночными раздумьями.
Утром, когда подоспели новые дела, стало легче. Я оделась и спустилась, чтобы встретить новую кухарку.
Госпожа Роcвита очень походила на свою сестру. Была такой же черноглазой и основательной, но в сто раз более важной и не лишенной столичной полировки. Росвита прошла выучку у знаменитого повара и несколько лет служила в доме высокопоставленного чиновника тайной полиции. Поэтому она была полна чувства собственного достоинства и ничему и никогда не удивлялась.
Я помогла ей выгрузиться из экипажа, показала комнату и познакомила с другими слугами. Об убранстве замка Морунген Росвита отозвалась коротко и без всякой деликатности:
– Ничего, бывает и хуже. Скелеты в коридорах очень миленькие. Почистить бы их не мешало.
После этого она, даже не освежившись с дороги, принялась обустраиваться на новом рабочем месте. Посудомойка Сусанна смотрела на нее с испугом и восторгом и сразу кидалась исполнять ее распоряжения.
Росвита решила, что я служу в замке экономкой, поэтому долго советовалась со мной о меню и расспрашивала о кулинарных пристрастиях барона. Стараясь не сболтнуть лишнего, я попросила ее быть осторожной и не давать никому и близко подходить к блюдам, предназначавшимся для его милости.
Росвита глянула острыми, умными глазами, сложила руки на пухлом животе и торжественно кивнула:
– У наместника много врагов, так? Обычное дело. Для мужчины его уровня это как признание доблести. Не беспокойтесь, госпожа Майя. У себя на кухне я баловства не позволю. Сама буду ему готовить и подавать.
Ее слова внушали надежду. Росвита многое повидала во время жизни в столице, когда готовила рагу и свиные ножки для своего бывшего хозяина – полицмейстера. И видимо, кое-что у него переняла. Например, проницательность и бульдожью хватку.
С ее приездом у меня освободится время, отпадет необходимость хлопотать вокруг барона постоянно.
Эта мысль заставила понуриться и горько вздохнуть. А ведь чудесные были недели! Все шло хорошо – до тех пор, пока мы не отправились к сердцу лабиринта и принялись горячо спорить, а закончили спор страстными поцелуями.
Я вернулась в свою комнату, села за стол и открыла дневник. В голове метались безответные вопросы. Важно было посмотреть на мое положение со стороны, взвесить все «за» и «против» и прийти к нужному выводу с холодной головой. Сотворить глупость в порыве чувств или просто от смятения не хотелось.
Медленно, на верху страницы, я написала: «А + М». Затем провела вертикальную линию – расчертила лист на два столбца. В заглавии левого поставила знак «плюс», в заглавии правого – «минус».
Набравшись решимости – я больше не собиралась врать себе – написала твердой рукой на левой части листа:
«Я влюблена в Августа».
Ниже:
«Я спасаю Августа. Я нужна ему».
Подумав, поставила рядом вопросительный знак.
В третьей строке, поколебавшись, написала:
«Август влюблен в меня?»
А затем поставила еще один вопросительный знак, и еще… а потом и вовсе перечеркнула строку, от первой буквы и до последней.
Как я ни ломала голову, как ни фантазировала, больше писать в левом столбце было нечего.
Пришлось перейти в правый столбец. Здесь карандаш торопливо забегал по бумаге: «Август титулован. Август богат. У Августа невыносимый характер. Я – из мещан. Нет приданого. Нет связей. Нет ничего. Я, кажется, глупа, потому что придумываю то, чего нет. Это был всего лишь поцелуй, и ничего он не значит».
В голове рождались и другие доводы «против», которые звучали строго, правильно и убивали всю надежду.
И тогда я вырвала лист, смяла, встала, подошла к светильнику-скелету и решительно запихала комок бумаги между зубами, далеко в череп.
– Зато я не витаю в облаках, – пробормотала я и вздохнула.
Одно было ясно: от дружеских бесед и встреч в библиотеке придется отказаться. Не знаю, каковы намерения фон Морунгена и каковы его мысли по поводу вчерашнего свидания в лабиринте, но я точно не смогу вести себя как ни в чем не бывало.
Придется заново все выстраивать. Прокладывать безопасный путь.
Просто чини его сердце, приказала я себе строго. И не ищи с ним встреч в другое время.
Легко сказать! Я думала об Августе, даже когда его не было рядом. У себя в голове я вела с ним споры. Запоминала события дня, чтобы рассказать потом, при встрече, придумывала вопросы, которые я ему задам. Это вошло в привычку. Мысли о нем вызывали миллион разных чувств – от ненависти до нежности.
Сердце трепыхалось от ожидания, что скоро придется вновь сесть на табурет подле его кресла и коснуться его груди, чтобы выполнить привычную работу. Ведь теперь я отлично знаю, о чем Август думает в этот момент. Он вдыхает запах моих волос, смотрит на мое лицо и хочет поцеловать.
Пожалуй, у меня будут дрожать руки. Я буду ждать каждую секунду – не решит ли он осуществить свое намерение, и – чего лукавить! – буду не столько бояться, сколько хотеть этого.
Но скоро выяснилось, что переживания были лишними, потому что Железный Полковник решил отказаться от моих услуг.
Утром следующего дня после приезда кухарки я собралась с духом и отправилась к полковнику в покои для осмотра, как было заведено. Однако нашла там лишь Зандера, который неторопливо убирал свои принадлежности.
– Его милость нынче рано встали и уже спустились в библиотеку, – любезно просветил брадобрей, по привычке избегая смотреть собеседнику в глаза.
Я осторожно заглянула в приоткрытую дверь библиотеки и, увидев полковника за столом, затаилась на несколько секунд. Мне нравилось наблюдать за ним, когда не знал о моем присутствии. Сейчас его лицо было хмурым и сосредоточенным. Он читал письмо и постукивал карандашом по столу, словно обдумывая важное решение.
Интересно, как изменится выражение его глаз, когда он заметит меня? Вчера мы не виделись. Он не послал за мной. Его не было дома целый день. Но мне и в голову не пришло, что Август избегал меня. Не такой он человек.
У Августа словно сработало шестое чувство, потому что в этот момент он вскинул голову, скупо улыбнулся и произнес:
– Майя! Доброе утро. Что-то хотели?
Вопрос и прохладно-приветливый тон, которым он был задан, меня совершенно обескуражили.
С пылающим лицом я прошла к столу, села на стул с прямой как доска спиной. Было боязно смотреть ему в глаза, поэтому сделала вид, что поправляю складку на юбке.
– Пришла осмотреть ваше сердце, ваша милость, – сказала я сурово. – Вчера вы уехали, не дождавшись меня, и вернулись поздно. Кстати, теперь у нас новая кухарка. Завтрак подадут вам… – я глянула на свои часики, – через десять минут. Росвита обещала рулет из ветчины со свежими овощами. Поэтому поторопимся. Я захватила инструменты с собой.
– Я уже познакомился с госпожой Росвитой. Спустился утром на кухню, где меня угостили приятной беседой. Спасибо, Майя, вы нашли отличную кухарку. С ней я буду как за каменной стеной.
– Тогда начнем. Как вы себя чувствуете? – я приготовилась встать и подойти к барону. При этом старалась говорить и действовать, словно ничего особенного между нами вчера не произошло.
Однако Август не спешил распахивать ворот рубашки, чтобы я могла коснуться его сердца. Он поднял ладонь, показывая, что мне лучше остаться на своем месте.
– Последние недели мой механизм работает идеально. Как было раньше, как было все эти годы. Допускаю, что проблема исчезла раз и навсегда.
– Значит, я была права. Вы перестали получать яд, и ваш организм восстановился. Осталось установить, кто хотел причинить вам вред.
Он мягко покачал головой.
– Думаю, дело было в другом. Мэтр Кланц создал сложный механизм. Но его работа зависит не только от исправности деталей. Вы со своим даром настроили эти… симпатические связи, эфирные флюиды. И все наладилось. Надеюсь, надолго. А потому – не беспокойтесь. В осмотрах пока нет нужды. Подождем еще неделю-другую, а там, если ничего не изменится, можете и насовсем домой уехать.
Я выпрямилась. Меня затопило возмущение пополам с горьким разочарованием.
– Считаете, я вам больше не нужна? Вы меня прогоняете, Август? Или просто не хотите меня видеть?
Достаточно было первого вопроса. Остальные были лишними, и полковник дал это понять.
Он несколько секунд серьезно смотрел на меня. В его стальных глазах мелькнуло выражение, которое я не смогла истолковать. А когда он заговорил, то сказал совсем не то, что я ожидала.
– Вы мне очень нужны, Майя. Но я не должен ставить свои интересы выше ваших.
– Вы поручили мне присматривать за своим механизмом, – упрямствовала я. – Мы даже договор заключили. Я собираюсь выполнить обязательства. А то, что случилось между нами вчера…
Я не смогла закончить гордую тираду – просто не знала, как.
Август пришел на помощь.
– Если вы хотите забыть то происшествие, то пусть так и будет. Но не выдумывайте лишнего, Майя, и не домысливайте за меня. Все именно так, как я сказал. Если мое механическое сердце опять вздумает капризничать, я обращусь к вам. Но сейчас вам больше нет нужды быть подле меня каждый день. Почему бы вам не съездить в Ольденбург проведать родню? Я обещал вам такую возможность, но вы ей не воспользовались. Уже месяц не покидаете замок. Неужели не соскучились по дому? Даже солдаты ездят на побывку, а вы несете свой пост бессменно.
Он пристально глянул, оценив, как я приняла это заявление и любезно добавил:
– Я вовсе вас не прогоняю. Если хотите, можете остаться. Поступайте, как вам больше нравится.
Он говорил снисходительным тоном, словно делал мне одолжение. И совершенно не брал в расчет мои переживания, пусть они и были глупыми. Он ведь наверняка понял, какое место стал занимать в моем сердце!
Кресло скрипнуло, когда он откинулся назад и положил на стол открытое письмо с княжеской печатью.
