Текст книги "Жизнь начинается снова. Рекламное бюро господина Кочека (сборник)"
Автор книги: Варткес Тевекелян
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 56 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]
Мурад отрицательно покачал головой.
– А, понимаю! Вчера своих проводил, один остался. Ничего, ты уже взрослый, пора начинать самостоятельную жизнь. Если будет скучно, приходи ко мне домой, поговорим.
Знай свое место
Ашот с каждым днем все больше и больше подпадал под влияние нового друга. Постепенно и незаметно для себя он воспринимал развязные манеры Левона, по его совету покупал яркие галстуки, одевался так же, как тот, отпустил длинные волосы, каждый день брился, хотя в этом не было еще необходимости. Деньги появились: после разговора старшего кочегара с экономом Ашот регулярно получал полагающееся ему жалованье и был доволен.
Между четырьмя и девятью часами он был свободен от работы, к этому времени освобождался и Левон. Переодевшись, они отправлялись в местечко Бебек, где находился большой общественный сад со множеством увеселительных заведений и с плавучим рестораном. По вечерам туда приезжали обеспеченные люди со всего города. На набережной было тоже много праздношатающейся публики. Смешавшись с ней, Ашот и Левон прогуливались с независимым видом. Иногда заходили в плавучий ресторан. Левон, как богач, заказывал ужин с вином, на который уходил их недельный заработок, но парень не унывал. Закурив сигары, они опять отправлялись гулять и, будучи под хмельком, приставали к женщинам. Иногда из-за них даже вступали в драку с местными хулиганами и возвращались домой в синяках.
Ашоту, долгое время жившему впроголодь, такая расточительность пришлась по душе. На этих прогулках он чувствовал себя беззаботным и независимым. Он стал замечать, что на него заглядываются женщины, и это еще больше щекотало его самолюбие.
За последнее время Ашот заметно возмужал. Лучистые глаза с длинными ресницами придавали его загорелому лицу особую привлекательность. Об этом он часто слышал от окружающих.
Даже старая гречанка, начальница прачечной, сказала ему однажды:
– Какой ты красивый, и как тебе идет этот новый костюм! Наверное, девушки без ума от тебя, шалун?
Ашот только улыбнулся самодовольно.
Неизвестно, чем бы кончилась эта беспорядочная и разгульная жизнь, если бы Ашота не охватила новая страсть – спорт.
На спортивной площадке за учебным корпусом каждый день собирались студенты. Они подолгу тренировались на турниках и шведской лестнице, играли в крокет и баскетбол. Казалось, спорт является их главным занятием. По воскресеньям там шли состязания с командами других учебных заведений. В те дни, когда у Ашота с Левоном не было денег для прогулки в Бебеке, они с мрачным видом садились на трибуне и следили за ходом состязаний.
Из всех видов спорта Ашоту больше всего нравился футбол. Ему страстно захотелось научиться играть, но играть на спортивной площадке рабочим не разрешалось. Сговорившись с молодыми рабочими, он взялся соорудить свою площадку. Они выбрали пустырь неподалеку от прачечной, натаскали песку, подровняли почву, и площадка была готова. Начались тренировки. Ашот быстро достиг успехов в этой игре. Он хорошо бегал, умел обрабатывать мяч и безошибочно передавать партнеру, а главное бить без промаха по воротам. Постепенно игра рабочих привлекла множество зрителей, иногда приходили даже студенты. Ашот был очень требовательным, он заставлял свою команду десятки раз повторять отдельные комбинации, выдумывал новые и мечтал когда-нибудь состязаться с командой колледжа.
Однажды к ним на площадку пришли капитан этой команды студент Арцуруни и тренер. Они долго и внимательно наблюдали за игрой команды Ашота.
– Знаете, у этого парня удивительные способности. Он прирожденный футболист, – сказал тренер, показывая на Ашота.
– Да, физически он тоже хорошо развит. Посмотрите, как хорошо он бегает и метко бьет, – согласился Арцуруни.
После игры они позвали к себе Ашота.
Капитан похвалил его и предложил:
– Приходи к нам на площадку, вместе будем тренироваться.
С этого дня Ашот всецело отдался спорту. Он вставал чуть свет и перед работой бегал по определенному маршруту – вокруг прачечной, занимался гимнастикой, прыгал, поднимал штангу и тренировался с мячом под руководством тренера и капитана. По настоянию тренера его зачислили запасным игрокам в команду колледжа, и Ашоту несколько раз пришлось принимать участие в настоящей игре.
Счастью Ашота не было границ, втайне он мечтал стать знаменитым футболистом: может быть, его пригласит какая-нибудь профессиональная команда, или директор колледжа, увидя его блестящую игру, зачислит в число студентов, и он таким образом получит образование…
Футболисты колледжа готовились к традиционной встрече с командой Стамбульского университета. Борьба между этими командами всегда протекала очень остро. В прошлом году студенты одержали победу с внушительным счетом 4:1. На предстоящей встрече колледжцы хотели во что бы то ни стало взять реванш. Весь колледж был занят этой мыслью. Каждый день на спортивной площадке шла усиленная подготовка и пробные игры между основным составом и запасными игроками. В этих играх участвовал и Ашот в качестве центра нападения в составе запасных игроков. Недели за три до состязания запасные трижды подряд одержали победу над основным составом, причем большинство голов было забито никому не известным до сих пор игроком – Ашотом.
Команда была встревожена.
– Не взять ли этого парня в основную команду для предстоящей игры? – спросил у капитана тренер.
– Он ведь не студент.
– Ну и что из этого? Важно то, что у него неотразимые удары по воротам.
– Боюсь, что это будет неудобно, – сказал озадаченный капитан.
– Ерунда! С ним мы наверняка выиграем. Наш центр нападения быстро устает и часто допускает ошибки.
После совещания с командой было решено взять Ашота в качестве центра нападения в предстоящей игре. Об этом сообщил ему сам капитан. Ашот не поверил своим ушам. Играть в составе сборной команды знаменитого «Роберт-колледжа» во время ответственной встречи – это ли не счастье?
День встречи приближался, и волнение Ашота возрастало. Ашот попробовал было поделиться своими мыслями с Левоном, но тот не понял его, а только высказал уверенность в победе. Ашот понял, что ему не хватает вдумчивого товарища – Мурада. Ему очень захотелось, чтобы Мурад присутствовал на стадионе, как будто от этого зависел исход игры, и он послал ему открытку.
По совету тренера четверо игроков разучивали новую комбинацию, в которой Ашоту отводилась решающая роль, и каждый раз он блестяще справлялся с ней. Наблюдая за игрой этой четверки, команда колледжа почти уверилась в успехе предстоящего матча.
Настал день встречи. Задолго до начала игры на стадионе начала собираться изысканная публика, в большинстве родители и родственники студентов.
День был безветренный, теплый. Обширный стадион наполнился до отказа. На всех трибунах царило необычайное оживление. Мурад отыскал свое место и стал прислушиваться к разговорам знатоков.
– Сегодня на стороне колледжцев впервые выступает молодой игрок. Говорят, он играет блестяще, – произнес хорошо одетый мужчина в очках.
– Да, я тоже слышала. Центр нападения, кажется, – ответила миловидная девушка.
– Для студентов это будет сюрприз. Ведь их защитники совсем не знают его тактики игры, им нелегко будет защищаться.
– На самом деле он такой хороший игрок или больше говорят о нем? – спросила девушка.
– Я его не знаю, но тренер уверяет, что он такого игрока еще не видел. У него удивительное чутье на мяч, а бьет он одинаково хорошо и правой и левой ногой.
– Кто он? Откуда он взялся?
– Новый студент; из провинции, кажется, приехал.
Мурад невольно повернул голову и посмотрел на разговаривающих; ему почему-то стало обидно, что Ашота назвали студентом, как будто простой рабочий не может быть хорошим игроком, но он смолчал.
– Хоть бы скорей началось! – нетерпеливо произнесла девушка. – Я уже начинаю волноваться!
В это самое время на поле вышел судья с двумя помощниками. Дойдя до центрального круга поля, они остановились, судья положил мяч на землю и дал свисток. Обе команды одновременно выбежали на поле.
– Вот он, новый игрок! – воскликнул кто-то справа от Мурада.
– Покажите его, – попросила девушка у соседа.
– Вот тот, высокого роста, с большой шевелюрой.
– Вижу! Какой он красивый!..
После жеребьевки голкиперы побежали к своим воротам, и по свистку судьи началась игра. Обе команды играли осторожно, как бы нащупывали друг у друга слабые места. Постепенно темп нарастал, игра становилась интересной. Яростно атакуя ворота команды колледжа, футболисты университета два раза прорывались к штрафной площадке противника, защитники с трудом отбили атаку, и у зрителей создалось впечатление, что преимущество на стороне команды университета.
В один из таких моментов полузащитник колледжской команды, завладев мячом, быстро направил его к центру нападения. Ашот, приняв мяч, вихрем понесся по полю; легко обыграв двух защитников и улучив удобный момент, точным ударом передал мяч своему правому крайнему, а сам побежал к штрафной площадке. Мгновенно мяч вернулся обратно. Ашот ударил головой, вратарь прыгнул, но поздно – мяч влетел в сетку.
По всему стадиону раздался оглушительный гул, долго не смолкали аплодисменты. Мурад, как и другие зрители, вскочил с места и начал громко кричать:
– Браво, Ашот! Браво!
Счет был открыт.
Игра принимала острый характер. В течение двадцати минут обе команды безуспешно атаковали ворота противника, а счет оставался неизменным. Ашоту не давали играть, два игрока постоянно блокировали его. За пять минут до конца первого тайма левый нападающий университетской команды, воспользовавшись ошибкой защитника, сквитал счет. У Мурада упало сердце, он беспомощно опустил руки.
Игра опять началась с центрального круга.
Один из защитников колледжа сильным пасом послал мяч вперед. Ашот удачно принял его на грудь и собирался еще раз повторить уже проделанную комбинацию, но заметил, что противники разгадали его намерение. Один из защитников побежал вправо, а другой преградил ему путь. Ашот с мячом стал приближаться к штрафной площадке. Бек противника, здоровый детина, попытался отнять мяч, но Ашот легко обошел его и понесся к воротам. Бек отстал, Ашот остался один на один с вратарем. Весь стадион затаив дыхание следил за ними. Секунды истекали, еще мгновение – и раздастся свисток судьи, извещающий о конце тайма. Вратарь выбежал и бросился к ногам Ашота, но тот как будто бы ждал этого момента, чуточку подался назад и легким толчком вкатил мяч в открытые ворота. Колледжцы ушли с поля со счетом 2:1.
Мураду захотелось во что бы то ни стало увидеть Ашота. Он поднялся и пошел к павильону, куда ушли обе команды. У дверей толпилась публика, сторож неустанно повторял:
– Нельзя, господа, не велено никого пускать.
Мурад растолкал толпу и с решительным видом направился к дверям, сторож, приняв его за своего, не остановил, и он проскочил в павильон. Ашот, сидя на кушетке, завязывал бутсы. Мурад молча пожал ему руку.
– Спасибо, – понимающе сказал Ашот. Лицо его было возбуждено, мокрые волосы прилипли ко лбу, глаза блестели.
– Весь стадион только о тебе и говорит. Молодец! Покажи им! Пусть знают наших! – говорил Мурад.
– Постараюсь! Нам бы еще парочку голов забить.
– Забьете!
– Уходите! – сердито заворчал капитан. – Дайте игрокам отдохнуть!
– По окончании игры я подожду тебя у верхних ворот, – сказал Мурад и поспешно направился на свое место.
В этот солнечный день жизнь показалась Мураду прекрасной. На дороге его поймал Левон.
– А, ты тоже, значит, пришел? – Он держал Мурада за руку. – Видал? Вот здорово! Подожди, во втором тайме он еще покажет класс игры маменькиным сынкам.
Во второй половине игры темп не ослабевал, обе команды играли с большим азартом. Высокая фигура Ашота мелькала по всему полю; он то переходил на место правого края, то помогал своим защитникам отбивать энергичные, хорошо продуманные атаки противника, то обыгрывал защитников, точным ударом посылая мяч своим игрокам, – но время проходило, а гола не было.
Только за пять минут до конца игры Ашот забил третий гол, обеспечивший колледжцам победу со счетом 3:1.
Стадион гудел.
Директор «Роберт-колледжа», пожилой тощий американец, сидел в специально для него поставленном кресле и наблюдал за игрой. Его морщинистое надменное лицо выражало скуку и совершеннейшее безразличие ко всему. Он поднял руку и подозвал к себе стоящего на почтительном расстоянии эконома.
– Кто он? – спросил директор, показывая на Ашота.
– Наш работник, истопником работает, – нагнувшись к директору, прошептал эконом.
Американец поморщился и покачал головой.
– Вы сделали большую ошибку, разрешив ему принимать участие в игре. Рабочие не могут играть в составе команды колледжа. Это недопустимый прецедент, – процедил он сквозь зубы.
Эконом покорно кивнул головой.
По окончании игры мальчик лет десяти выбежал на поле и преподнес Ашоту большой букет роз. Зрители стоя аплодировали ему.
– Этот парень, без сомнения, восходящая звезда футбола, – вслух произнес сосед Мурада. – По существу, он один обеспечил команде победу.
– Познакомьте меня с ним, Адольф, – попросила девушка.
Мурад направился к верхним воротам.
Капитан команды Арцуруни позвал Ашота, чтобы познакомить его с девушкой.
– Только не говори ей, что ты рабочий. Просто студент первого курса, понял? – шепнул он Ашоту.
Через полчаса мимо Мурада прошел Ашот рядом с девушкой. Девушка держала в руках букет Ашота. Впереди них шли толстый мужчина и старушка, а рядом с ними тот, кого девушка называла Адольфом. Мурад догадался, что это родители девушки. Ашот, увлеченный разговором с собеседницей, даже не взглянул в сторону Мурада.
Мурад хотя и искренне радовался успехам своего товарища, но обиделся, что Ашот так скоро позабыл о нем. «У успеха длинные крылья», – вспомнил он фразу, прочитанную в какой-то книге, и медленно зашагал по асфальтовой дорожке. Он увидел, как внизу, у главных ворот, Ашот вместе с девушкой сел в автомобиль и уехал.
На следующий день после матча рано утром в котельную вошел эконом. Он невольно залюбовался, как Ашот проворно орудует совковой лопатой.
Закончив с загрузкой топки, Ашот, вытирая пот с лица, повернулся и только тогда увидел эконома.
– Значит, футболом интересуешься? – спросил тот.
– Да, очень.
– Это ничего, можно и футболом увлекаться, только зачем ты полез в команду студентов?
– Они сами пригласили.
– Может быть, и так, но рабочим не полагается играть в студенческой команде. Директор, господин Роджерс, остался недоволен.
– А ему какое дело? – с досадой спросил Ашот.
– Вот тебе и раз! Кто, по-твоему, здесь хозяин: он или ты? Ему до всего есть дело.
– Чего же он хочет?
– А того, чтобы каждый человек знал свое место. Раз ты рабочий, так нечего соваться к студентам. Если у тебя такой зуд, то играй себе на здоровье со своими, а к нам не лезь.
– В спорте нет рабочих или студентов, кто умеет, тот и играет.
– Та-та-та! Видать, ты больше всех понимаешь, и язык у тебя длинный.
Эконом повернулся и вышел, Ашот растерянно стоял посредине котельной и плохо соображал. Он не сразу понял смысл слов Крокодила.
«Каждый должен знать свое место», – вслух произнес он его слова и беспомощно опустился на скамейку.
Мечты и жизнь
После ухода эконома Ашот долго не мог собраться с мыслями. Минут десять он сидел неподвижно и отсутствующим взглядом смотрел на горящие угли. Потом, заметив на манометре резкое снижение давления, встал и привычно загрузил топку углем. Он долго стоял у топки, опираясь на лопату. Мысли его путались, он вспомнил вчерашнюю игру, горячие аплодисменты, сердечные поздравления каких-то незнакомых ему людей, восторженный взгляд красивой девушки, приглашение на ужин, во время которого только и говорили о его игре.
«А сейчас всему конец!» – подумал он и беспомощно опустил руки.
Вдруг ему стало невыносимо душно, точно в котельной не хватало воздуха. Швырнув лопату, Ашот вышел во двор.
Утреннее солнце щедро заливало всю окрестность золотыми лучами; с моря дул легкий ветерок и тихонько шевелил листья на высоких тополях; не переставая журчала беспокойная речушка, а чуть подальше, на поляне, в зеленой траве пестрело множество полевых цветов. В дремотном покое, царившем вокруг, слышался монотонный шум морского прибоя.
Этот укромный уголок напоминал Ашоту родную долину, вызывая в нем каждый раз далекие, приятные воспоминания.
Но сегодня он ничего не замечал, больше того, ему казалось, что все вокруг – и речка, и тополя, и морской прибой – повторяло одно: «Знай свое место».
К нему подошел старший кочегар. Он был в хорошем настроении.
– Молодец! Задал ты им вчера жару! – сказал Оган, хлопнув Ашота по спине.
– Это было вчера, – с досадой ответил Ашот и отвернулся.
– Ну и что же?
Ашот передал свой разговор с экономом.
– Да, брат, не любят они, когда кто-нибудь из нас оказывается способнее их.
– Значит, нашему брату никогда в люди не выйти?
– Почему же! Мы и есть самые настоящие люди, живем своим, честным трудом.
– Я не к тому. Вот, скажем, я, к примеру, хочу быть настоящим футболистом, играть в составе хороших команд, показать свои способности, но сделать этого не могу, потому что я беден, работаю кочегаром.
– Да, так получается.
– Это же несправедливо!
– Вот чудак! Чего захотел! Справедливости… Погоди, придет время, будет справедливость.
– Когда это будет?
– Этого я точно сказать не могу, но твердо знаю, что настанет такое время.
– К тому времени я состарюсь, и справедливость мне будет ни к чему. Хороший футболист играет до двадцати семи – тридцати лет, потом выходит в тираж, я об этом в книжке читал.
– Не ты, так другие рабочие сыграют, не все ли равно кто!
Ашот махнул рукой и пошел в котельную.
К вечеру его тревога возросла. Девушка назначила ему свидание на набережной, и сейчас в душе Ашота происходила борьба: идти ему или нет? Что он скажет ей? Признаться, что он не студент, а простой кочегар, что ему запрещено играть, – она отвернется и уйдет. А обманывать ее какой смысл: рано или поздно она узнает правду. Ашот решил не ходить и лег на свою койку, но, когда стрелки часов показали без десяти пять, он вскочил и побежал. По дороге он столкнулся с капитаном футбольной команды Арцуруни, но тот только небрежно кивнул ему головой.
Шушаник – так звали девушку – еще не было. Ашот с замирающим сердцем стал ждать ее. Он впервые шел на свидание с девушкой и поэтому очень волновался.
Вдали показалась тонкая фигура Шушаник. Она шла быстро, почти бегом. Ашот пошел ей навстречу.
– Еле вырвалась! – сказала она, тяжело дыша. – Как нарочно, мама сегодня не пошла к себе после обеда, и мне пришлось придумать предлог, чтобы уйти из дому.
Шушаник говорила об этом небрежно, как будто обманывать мать для нее было делом привычным.
Они долго гуляли по саду, потом, выбрав укромное место, сели на скамейку. Шушаник без умолку рассказывала о своем доме, о своих занятиях. Она с презрением говорила об учебе:
– Зачем мне было зря мучиться и кончать школу! Я все равно учительницей быть не собираюсь, – добавила она в свое оправдание. – Зато очень люблю читать, особенно французские романы. Наши армянские писатели мне не нравятся: они какие-то тяжеловесные и все пишут скучные вещи.
Потом, как будто вспомнив что-то очень важное, Шушаник начала говорить совсем о другом:
– Мои подруги, узнав, что мы с вами знакомы, позвонили мне сегодня – наверное, Адольф им наболтал, – попросили даже познакомить с вами, но я этого никогда не сделаю.
Ашот, взволнованный близостью красивой девушки, не вникал в ее слова: он молча слушал и изредка украдкой смотрел на ее лицо…
Потом они встречались ежедневно – то в саду, то на набережной, – и каждый раз, идя на свидание, Ашот собирался рассказать Шушаник всю правду о себе, но почему-то это ему не удавалось. Он начинал говорить, что он беден, что у него никого нет, что она принимает его не за того, кто он есть на самом деле, но Шушаник, не давая ему досказать, восклицала:
– Знаю, все знаю! Хватит об этом! Вы мне нравитесь таким, какой вы есть, – сильным, смелым, – и с вами мне хорошо.
Ашот постепенно стал забывать ту горечь, которую испытал после своего изгнания из команды, и всерьез поверил в счастье, которое, ему казалось, выпало на его долю. Он искрение увлекся девушкой и, не думая о будущем, всей душой отдался своей любви. Он совсем забыл товарищей.
Левон возмущался этим, попробовал даже стыдить его:
– Конечно, сейчас тебе стыдно дружить с такими, как я, тебе нужно другое общество: стал знаменитостью!
– Брось, Левон! Я тебя люблю так же, как и раньше! – отговаривался Ашот, но вечером, после работы, снова исчезал, не сказав ничего Левону.
Мурад напрасно надеялся, что Ашот придет к нему. Несколько вечеров он даже не выходил из дому, боясь, что Ашот может прийти и не застать его, – но Ашота не было. Это искренне огорчало Мурада, но он старался найти всякие причины для того, чтобы оправдать Ашота.
Мисак и другие рабочие типографии тоже знали об успехе Ашота – им об этом подробно и с гордостью рассказывал Мурад.
– Собрать бы всех рабочих-футболистов и организовать свою команду, наши показали бы им класс игры! – загорелся турок Исмаил.
– А Ашота назначить капитаном, – подхватил Мурад.
– Вот чудаки! У вас ведь ничего реального еще нет, только одни мечты. Подумайте сами: для спортивного общества нужны инструкторы, инвентарь, наконец стадион. Положим, инструкторов вы наймете, кое-какой спортивный инвентарь купите, – а кто даст вам стадион? Нет, для того чтобы организовать спортивное общество и содержать команду, нужно иметь мощную рабочую организацию – профсоюз, вот что. Тогда со всем этим можно будет справиться, – закончил Мисак.
Услышав слово «профсоюз», несколько рабочих поспешно отошли от беседующих. Исмаил подмигнул, показывая на них.
Мурад ничего не знал о профсоюзе, это слово он сегодня услышал впервые, но идея создания рабочей организации, где будет своя футбольная команда, в которой Ашот мог бы стать капитаном, ему очень понравилась, и поэтому на следующий день в перерыв он подошел к Мисаку. В это время Мисак с Исмаилом внимательно читали какую-то газету.
– Ну как, дядя Мисак, будем мы организовывать свою команду?
– Разве позволят они нам организовать свою команду? На, почитай, что тут написано о твоем друге.
Мисак протянул ему газету «Спортивное обозрение». На одной из полос ее Мурад прочитал:
«Недопустимый поступок футболистов «Роберт-колледжа».
В прошлое воскресенье футбольная команда «Роберт-колледжа» на своем стадионе встретилась с командой Стамбульского университета, которой в прошлом году проиграла со счетом 1:4. Зная наверняка, что и в этом году встреча не сулит победы, колледжцы пошли на недопустимый спортивным этикетом поступок. Они нашли здорового, как бык, рабочего, немного натренировали его, взяли в свою команду в качестве центра нападения и только благодаря этому выиграли матч. Все три гола были забиты этим рабочим. Удары его были почти смертельны, и никакой голкипер, будь он лучшим игроком, не мог бы их отразить.
Как удалось выяснить нашему корреспонденту, этот «знаменитый» центр нападения работает кочегаром в котельной колледжа.
Достойно сожаления то, что дирекция колледжа допустила участие своего рабочего в студенческой команде. Так, чего доброго, скоро все грузчики порта начнут играть в футбол».
Мурад дважды прочитал эту заметку, и все-таки до него не дошел ее основной смысл, он понял только то, что оскорбили его товарища.
– Разве рабочему нельзя играть в футбол? – наивно спросил он.
– Как видишь, оказывается, не положено, господа буржуи не разрешают, – сердито ответил ему Исмаил и обратился к Мисаку: – Это дело нельзя так оставлять, этим оскорбляют весь рабочий класс.
– Ты говоришь так, словно у тебя сила, печатный орган, где можно выругать этих буржуазных писак, – но скажи на милость, что мы с тобой можем сделать?
– Напечатаем тысячи листовок с протестом и разбросаем по всему городу, – не задумываясь ответил Исмаил.
– Ну, уж если печатать листовки, то по какому-нибудь политическому вопросу. Это же мелочь!
– Вот именно, ты не прав! Этот вопрос на первый взгляд кажется мелким, между тем он затрагивает элементарные права рабочих. Выступая по этому делу, мы будем иметь множество сочувствующих.
Турок по национальности, наборщик Исмаил был горячим и порывистым человеком, о его доброте и отзывчивости говорила вся типография, но самое странное для Мурада было в том, что Исмаил и его двое товарищей – Кемал и Тефик – не подчинялись господствующим в то время в Турции национальным предрассудкам, они в одинаковой степени дружили как с турками, так и с армянами, греками и рабочими других национальностей. Так, Исмаил был очень близок с мастером Мисаком. Во время обеденного перерыва Исмаил непременно садился за один стол с Мисаком, они вместе читали газеты, часто спорили о политике, и это не мешало им быть единодушными, когда решались вопросы, касающиеся всех рабочих типографии; они же руководили кассой взаимопомощи, заменяющей печатникам профсоюз. Исмаил дружелюбно относился и к молодому Мураду и настоятельно советовал ему научиться набору на турецком языке.
– Мурад, ты же хорошо читаешь по-турецки, почему бы тебе не учиться набору на этом языке? – спрашивал он.
– На что это мне? Все равно никто не поручит набирать по-турецки, я ведь армянин, – отвечал Мурад.
– Это как сказать. Нужно смотреть вперед, а не жить сегодняшним днем. По-твоему, турки и армяне будут вечно враждовать?
– Не знаю.
– А вот я знаю. Турецким рабочим и крестьянам нечего делить с армянами, и вообще придет такое время, когда народы всего мира будут жить в мире и согласии.
– Когда это будет? – спрашивал Мурад.
– Когда победит мировая революция и исчезнут все богачи. Я, например, хотел бы набирать книги на всех языках мира, даже по-китайски и по-малайски, – со временем это пригодится, – говорил Исмаил и в конце концов обучил Мурада турецкому набору.
По настоянию Исмаила в Стамбуле появилась первая листовка. В выходе ее Мурад принял самое активное участие.
В этой листовке давался резкий ответ «Спортивному обозрению». Заканчивалась она словами: «И у нас в Турции нарождается свой рабочий класс, с каждым днем растет и крепнет его самосознание. Нашей буржуазии пора это понять. Хотят они этого или нет, но с этим фактом им придется считаться».
Листовка встревожила полицию. Многочисленные столичные газеты на разных языках по-разному реагировали на это событие. Оказалось, что в Стамбуле было много людей, которые остро восприняли оскорбление, нанесенное представителю их класса. О существовании их, тем более об организации, могущей отпечатать листовки, никто до сих пор не подозревал. Дело Ашота получило широкую огласку, о нем заговорили.
Спрятав две листовки в карман, Мурад после работы помчался в Бебек, к Ашоту. Отыскав его в общежитии лежащим на койке в костюме, Мурад удивился.
– Что с тобой? – спросил он, сев рядом с Ашотом.
– Ничего, – сухо ответил Ашот.
– Чего же ты лежишь, да еще в одежде?
– Просто настроение плохое.
– Давай выйдем, я должен тебе сообщить важную новость.
Ашот нехотя поднялся, и они направились в глубь парка.
Отыскав удобное место на возвышенности, откуда виднелась голубая гладь Босфора, они сели.
– На, Ашот, читай. Мы за тебя такой ответ дали, что у твоих обидчиков глаза на лоб полезут, – сказал Мурад, протягивая листовку.
– Какие обидчики? О чем ты говоришь?
– Ты ничего не знаешь?
– Ничего…
– Ну, тогда сначала читай вот это, – Мурад показал заметку в «Спортивном обозрении».
– Вот оно что! Я сейчас все понимаю! – воскликнул Ашот, прочитав газету.
– Видишь, а раньше ты не понимал…
– Я совсем не об этом.
– О чем же еще?
Ашот заколебался.
– Чего ж ты молчишь?
– Ладно, тебе скажу, другому ни за что не сказал бы. – И Ашот рассказал о своем знакомстве с Шушаник, о встречах, о своей любви к ней.
– И что же?
– Часа два тому назад я, как всегда, пошел на свидание с ней… Она не пришла…
– Что же тут такого?
– Как что? Она узнала все…
– Ну и наплевать, подумаешь! Ты лучше прочти, что мы написали в ответ.
Ашот мельком пробежал листовку, но по выражению его лица Мурад понял, что листовка на Ашота не произвела никакого впечатления.
Они молча дошли до ворот и молча попрощались.
Газетная шумиха, поднятая вокруг имени Ашота, не утихала. Некоторые либеральные газеты порицали «Спортивное обозрение», называли заметку нетактичной. Мурад, читая эти статьи, приходил в восторг, совершенно не думая о том, какие последствия все это может иметь для Ашота. Он только радовался тому, что его товарищ отомщен. Что касается душевных переживаний Ашота, то Мурад считал их пустяками. Несмотря на свою обиду, Мурад был убежден, что Ашот обязательно придет к нему и признает недостойность своего поведения. И действительно, вскоре Ашот пришел. Пришел с тем, чтобы больше не уходить.
Поставив свой чемодан в угол, Ашот молча опустился на табуретку и глубоко вздохнул. Мурад внимательно посмотрел на него.
– Ну рассказывай: каким добрым ветром тебя пригнало к нашему берегу?
– Это все из-за тебя! – сердито буркнул Ашот.
Мурад удивился.
– Да, из-за тебя, – повторил Ашот. – Защитники нашлись! Какие-то дурацкие листовки выпустили. Как будто я просил вас об этом! Если бы не ты, то никто из нас не знал бы о моем существовании, а сейчас посмотри, какая шумиха поднялась.
– Значит, ты недоволен, что нашлись люди, которые, рискуя своей свободой, отчитали твоих обидчиков?
– Есть чему радоваться! Вот выбросили меня на улицу – ты будешь кормить меня или твои товарищи?
– Если будет нужно, то накормлю, да ты и сам тоже не калека. Лучше толком расскажи: в чем дело?
– Что туг рассказывать! Все очень просто. Вызвали меня к Крокодилу. «Идите в контору и получайте расчет», – говорит. Я его спрашиваю: «За что?» – «Мы не держим рабочих, которые связываются со всякой шантрапой. Здесь благородное учебное заведение, и нам нужны благоразумные рабочие», – отвечает он. Напрасно я ему доказывал, что ничего не знаю и ни с кем не связывался, – он твердит свое: «Получайте расчет и немедленно уходите из колледжа».
По совету Левона я пошел к директору-американцу искать защиты. Как только я зашел к нему, американец вскочил с кресла как ужаленный, ткнул меня в грудь и спрашивает: «Футболист?» Я кивнул головой: да, мол. Он просто выгнал меня. Да, могу еще добавить: в приемной я встретил Смпада; оказывается, его приняли в колледж.
– Черт с ним, со Смпадом! Я одного не понимаю: чего ты так отчаиваешься? Подумаешь, трона лишили! Поступишь в другое место – вот и все.
– Тебе легко говорить: имеешь профессию, прилично зарабатываешь, – а я что? Где еще найду я такую работу – тринадцать лир в месяц и на всем готовом? – Ашот грустно посмотрел на свои большие, сильные руки. – Или ты забыл, как мы с тобой, босые, оборванные, бегали, как ишаки, по всему Стамбулу в поисках заработка и голодными ложились спать?
