Текст книги "Предания об услышанных мольбах"

Автор книги: Ван Янь-сю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

Возвращение сына

Сунь Цзо был уроженцем Цзюйяна, что в Циго. Он дослужился до должности главного цензора. У него был сын Чжи по прозванию Фа-хуэй. Чжи с малолетства был умен и сообразителен, чтил Закон. В первый год правления династии Цзинь под девизом Повсеместное процветание (335), находясь в округе Гуйян, Чжи заболел и умер. Было ему восемнадцать лет.

В третьем году под девизом правления Повсеместное процветание (338) Цзо служил в Учане. В восьмой день четвертого месяца повсеместно возводили молельни-бодхимандала, приглашали монахов помолиться Будде, устраивали трапезы и совершали ритуальные хожения^[27]. Цзо увидел сына в процессии, выходящей из-за статуи. Он окликнул Чжи; тот ему низко кланялся и подробно рассказал о своем житье-бытье. Вместе с родителями сын пришел в дом. Отец был болен, но Чжи успокоил его:

– Ничего страшного! В пятом месяце Вы выздоровеете. Сказанное им сбылось точь-в-точь.

Для тех, кто говорит, что благодетельно, изгоняя души умерших, спасаться от бед, эта история будет полезной.

Гуаньшиинь спасает от погони

Мао Дэ-цзу был уроженцем Инъяна. Его войско было разбито в Цзяннани. Дэ-цзу бежал окольными путями. Он увидел, что варвары верхом на конях догоняют его, и упал ничком в траву на обочине дороги. Трава была редкая и невысокая – скрывала его только наполовину. Дэ-цзу был готов принять смерть. Он думал о родных и молча взывал к Гуаньшииню-Авалокитешваре. Внезапно появились тучи, и пошел дождь. Так ему удалось спастись.

Гуаньшиинь приходит на зов беглеца

Командир отряда Ли Жу усмирил город Хулао, но был окружен варварами династии Северная Вэй (386—534)^[28]. Положение было безвыходным, и он подумывал о том, чтобы сдаться. Ночью он вышел из города и увидел спящих вповалку разбойников. Жу стал всем сердцем взывать к Гуаньшииню-Авалокитешваре. И тогда он миновал то место, где спали бандиты, а затем перешел высохшее озеро. Разбойники стали его преследовать. Жу вошел в заросли травы и еще не успел укрыться в них, как прямо на него понеслось стадо диких лошадей. Жу страшно испугался; всем сердцем сосредоточился он на Гуаньшиине. И лошади вдруг сами разбежались в разные стороны. Жу был спасен.

Нарушенная клятва

Было это в одиннадцатом году правления династии Цзинь под девизом Всеобщее великолепие (416). Го Сюань из округа Тайюань и Вэнь Чу-мао из округа Шуцзюнь дружили с наместником области Лянчжоу Ян Шоу-цзуном. Заговорщики бросили Шоу-цзуна в тюрьму; Сюань и Чу-мао тоже были закованы в кандалы. После того как они десять дней взывали к Гуаньшииню-Авалокитешваре, ночью в третью стражу (11—1 ч.) бодхисаттва явился им во сне и успокоил, сказав, что все предначертано свыше и печалиться не о чем. Тут же они почувствовали, что кандалы стали на прежнее место. Так было несколько раз. Два пленника поклялись друг перед другом: если им удастся избежать казни, каждый из них совершит доброе дело, выделив Монастырю высшей мудрости по сто тысяч монет. Они вместе принесли торжественный обет и были вскоре освобождены. Сюань отослал деньги в монастырь, а Чу-мао нарушил клятву – денег не отослал. Варвар Сюнь поднял мятеж. Чу-мао был при войске. В Чапу в него угодила кем-то выпущенная стрела. Перед смертью он молвил:

– На мне великий грех.

Сказал он так и умер.

Петух со свитком в клюве

Ван Си-чжи из округа Ланъе, служивший начальником округа Усин при династии Сун, обладал многими познаниями, любил Лао-цзы и Чжуан-цзы, но не верил в Будду. Его любимым занятием было резать животных. Прежде он служил в гвардии в западных пределах империи Цзинь. Ему очень нравилось угощать гостей, и на этот случай у него была пара привезенных с собой петухов. Си-чжи любил понаблюдать за ними, считая, что так он постигает их нрав. Ночью во сне он вдруг увидел петуха со свитком из этак десяти (склеенных) листов в клюве. Он взял посмотреть свиток – в нем толковались дурные и добрые поступки. Наутро Си-чжи наяву увидел свиток. То была сутра Будды. После этого Си-чжи больше не убивал, верил искренне, как никто другой. А потом он стал богат и знатен.

Умерший взывает к живым

Наместник в области Ичжоу Го Цюань был уже более двадцати лет мертв, когда в восьмом году под девизом правления Великая радость (432) он в экипаже проследовал по дороге, такой же, как при жизни. Цюань объявился в доме своего зятя Лю И-чжи и сказал:

– Моя участь еще не решена. Приложите все усилия, чтобы созвать собрание сорока девяти монахов и устроить им трапезу. Тогда мне удастся спастись.

Цюань закончил говорить, и вдруг его не стало.

Гуаньшиинь смиряет бурю

Юй Вэнь возил соль в Южных морях и попал в шторм. Он стал думать про себя о Гуаньшиине, и ветер стих, волны улеглись. Вэнь был в безопасности.

Встреча с Ямараджей

Чэн Дао-хуйэ, про прозванию Вэнь-хэ, был уроженцем Учана. Его семья исстари не веровала в Будду, из поколения в поколение чтила закон Дао. Всякий раз, когда шрамана приходили к Вэнь-хэ за подаяниями, он осыпал их попреками, рассуждая при этом так:

– В поисках истины и постижении ее проявлений никто не превзошел Лао-цзы и Чжуан-цзы.

А потом он заболел и умер. Повстречавшись с Яньлованом^[29], он уразумел, что закон Будды достоин почитания, и (по возвращении в сей мир) стал поклоняться Будде.

Чудо в Пубани

|В восьмом году под девизом правления Великая радость (432) в городе Пубань округа Хэдун разразился большой пожар. Ничего не удалось спасти. Только обители чистоты – монастыри остались более или менее невредимы. Также оказались нетронутыми сутры и статуи в домах мирян. Народ подивился на это чудо и числом вдвое более прежнего открылся вере.

Лучезарная статуя

Жена Чэнь Сюань-фана госпожа Чжан истово поклонялась Будде. Ее вечным желанием было сотворить золотую статую. Она жертвовала всем, дабы осуществить свое желание. На этом она сосредоточила все свои помыслы, и вдруг по прошествии долгого времени она увидела золотую статую Гуаньшииня. Статуя излучала луч света в пять чи и стояла на высоком постаменте.

Дарование мощей-шарира

Мать Чжан Дао госпожа Ван была преисполнена искренней веры. В Восьмой день четвертого месяца – (День рождения Будды Шакьямуни) во время трапезы она почувствовала, что ей дарованы мощи-шарира. Изо рта ее лился свет, и его блики отражались в чаше с едой.

Сновидение физиогномиста

Чжэн Сянь, по прозванию Дао-цзы, был превосходным физиогномистом. Он знал, что жизнь его коротка, и не надеялся ее продлить. Ночью во сне он увидел шрамана и спросил, как продлить жизнь. Шрамана ответил:

– Соблюдайте шесть постных дней (в месяц), отпустите на волю животных, думайте о добром, придерживайтесь постов и исполняйте обеты! Так вы сможете продлить свой век и обретете счастье!

После этого Сянь стал чтить Закон и прожил долгую жизнь.

Возвращение статуи

Лю Ши-чжи из города Пэнчэн сделал пожертвования и отлил статую. Неизвестно как статуя пропала, и Ши-чжи не знал, где ее искать. Ши-чжи ночи напролет думал о том, что то была плата за его прегрешения. В своих мыслях он проник по ту сторону бытия. По прошествии ста дней его статуя вдруг сама собой оказалась на постаменте. Божественный свет озарил помещение. Вся семья возрадовалась и пуще прежнего укрепилась в вере.

Видения И-мина

Уроженец города Пэнчэн Лю И-мин с малолетства был приверженцем Конфуция. Исполняя траур по родителям, он прославился своей сыновней почтительностью. Семья И-мина была бедной. Им подарили хижину в роще на западе гор Лушань. И-мин часто болел и, не считаясь с женой и детьми, подолгу пропадал там. С чистыми помыслами он предавался самосозерцанию. В продолжение полугода он видел сначала брови, затем один глаз Будды, затем пробор в его волосах и, наконец, увидел его всего. Говорили, что то была икона. Увидел он одного праведника, который поднес ему блестящий шарик. После этого И-мин выздоровел.

Кара настигает святотатца

Варвар Хэлянь Бобо^[30] захватил область Цзичжоу. В ее пределах были истреблены и праведники, и миряне. Свирепый и буйный от природы, Хэлянь Бобо в жажде убийства не знал удержу. Он добрался до Гуаньчжуна. Число убитых перевалило за половину населения. Кости женщин и младенцев громоздились горами. Хэлянь Бобо в истреблении находил высшее наслаждение. Наконец он изрек:

– Я, Бобо, являюсь Буддой среди людей! Именно мне надлежит поклоняться!

Тут же начертали образ Будды и повесили Бобо на спину. Он восседал так во дворце, а шрамана государства приказал:

– Кланяясь образу на моей спине, вы будете поклоняться мне!

А потом Бобо отправился на прогулку. Поднялся ветер и нагнал тучи: вокруг темным-темно, и обратной дороги не отыскать. Сверкнула молния, и загромыхал гром, сразив Бобо насмерть. После того как его захоронили, молния пронзила его могильный холм до самого гроба. Вытащили наружу его труп. На спине была надпись: «Злой, беспутный» и так далее. Люди государства ликовали, удостоверившись в его смерти. Вскоре жены и дети, к которым перешел скипетр предводителя дикарей с косичками, были подвергнуты казни.

Статуя карает разбойников-динлинов

В граде Е области Сянчжоу есть медная статуя стоящего Будды высотой в один чжан и шесть чи^[31]. Разбойники динлины^[32] нрава были жестокого и необузданного, не имели веры в сердце. Из арбалетов они принялись стрелять в лицо статуи. Кровь полилась ручьями и оставила след на тех драгоценных камнях, которыми была украшена статуя. А еще отобрали пятьсот силачей и приказали им опрокинуть статую на землю, чтобы затем переплавить ее на медь и пустить эту медь на изготовление оружия. И тогда из уст статуи раздался крик, подобный раскату грома. Силачи перепугались до полусмерти, а люди грохнулись оземь и ползали, не в силах подняться от страха. Те, кто были заодно с бандитами, устыдились, и все обратились в веру. А динлины потом кто от болезни, кто был казнен – все умерли.

Ван Янь

ВЕСТИ ИЗ ПОТУСТОРОННЕГО МИРА

Предисловие

Еще ребенком я был в Цзяочжи (северная часть совр. Вьетнама). В тех землях находился закононаставник, высокоправедный и добродетельный монах Сянь. От него я принял пять обетов. Среди преподнесенных ему даров была бронзовая статуя Гуаньшииня-Авалокитешвары. Статуя отличалась от тех, что изготовляют ныне, но не была очень древней: так, примерно, годов под девизом правления Великая радость (424—453). Она была отлита и обработана особым способом, что придавало ей изысканную прелесть.

Я вернулся в столицу и все юные годы вместе с двумя младшими братьями с тщанием предавался вере, соблюдая себя в чистоте. Потом затеяли подновить наш пришедший в ветхость дом, и у нас не стало пристанища. Мы на время перебрались в столичный Южный монастырь у горного ручья.

В ту пору всем миром принялись отливать монеты, а кое-кто лил монеты из ворованных буддийских статуй. В монастыре несколько месяцев хранились статуи. Однажды днем я вздремнул и во сне увидел, что со статуями, установленными в углу тронной залы, происходит что-то неладное. День был уже на исходе, когда я стремглав помчался в монастырь удостовериться в своих подозрениях. Оказалось, что под вечер из Южного монастыря у горного ручья были выкрадены десять статуй. Сияние статуй еще долго отражалось в воздухе. Фигуры высотой в три с лишним чи были видны ясно и отчетливо. Их силуэты переливались золотыми бликами, слепившими глаза. Все это видели воочию мои старшие и младшие братья, а также десяток слуг. Но я был тогда совсем юн и не сделал записей. Теперь же, когда я собрался поместить это событие среди прочих, месяц и день, в котором оно произошло, оказались утерянными. Доподлинно, что было это осенью седьмого года правления династии Сун под девизом Великая мудрость (463).

В последнем году под девизом правления Начало благоденствия (471) я переселился в квартал Черных одежд^[33] и принимал у себя монаха, который уверял, что пропавшие статуи хранятся в Монастыре Прабхутаратны^[34]. Я на время отправился в Цзянду, а монах продолжил путь в Цзянчу. Почти десять лет я ничего не знал о том, где находятся статуи, и стал опасаться, что божественная драгоценность утеряна окончательно.

В последнем году правления династии Сун под девизом Возвышенная мудрость (478) я плыл через ущелья в верховьях Янцзы. Мой путь проходил через Цзянлин, и здесь я вновь встретил того шрамана (монаха), которому было известно местонахождение статуй.

В том же году я вернулся в столицу и наведался в Монастырь Прабхутаратны. Настоятель монастыря, досточтимый Ай, сказал, что таких статуй у него нет. Я вернулся домой и стал думать, что монах меня провел и статуи не вернуть. Меня охватила глубокая печаль. В ту ночь во сне мне явился человек и сказал:

– Статуи в Монастыре Прабхутаратны. Досточтимый Ай забыл об этом. Ты должен взять их себе!

Человек привел меня в монастырь. Мы открыли монастырскую залу и в ее восточной части увидели статуи. В окружении множества статуэток они предстали взору ясно и отчетливо. Наутро я отправился в монастырь и рассказал досточтимому Аю все, что видел во сне. Тогда досточтимый Ай отворил двери в залу, и я, как и прежде во сне, увидел в ее восточной части статуи. Я взял их с собой. Было это в тринадцатый день седьмого месяца первого года под девизом правления Начало свершений (16 августа 479 г.).

Статуи эти у меня под присмотром и служат вечным напоминанием о происшедшем. Я возвращаюсь к тем событиям, и во мне зреет заветное желание приобщить к этому свидетельству другие записи. Ибо статуи – воистину совершенный образец изъявления наших чувств. А если они еще и являют доброе знамение, то радость множится. Сутры гласят: «Статуи, отлитые из бронзы и вырезанные из дерева, начертанные лики – все суть священный образ. Они могут двигаться и излучать свет».

Ныне в западных краях есть статуи Шакьямуни и Майтреи^[35], блистающие во мраке и истинноликие. Подобные статуи есть и в Китае. Они постоянно являют свою божественную суть, и некоторым из тех, кто рожден среди людей, дана способность ощутить ее. Изготовленные из дерева и камня с тем, чтобы явить нам тайное, они запечатлевают сокрытый от нас образ, но передают его в точности таким, каков он есть. Поэтому тяжелые каменные изваяния не тонут в воде, и люди в землях Мин и Учжун обращаются в веру. И потому обычная бронза источает влагу, рассеивая беду Пэн Суна. Примеров такого рода – великое множество. И хотя трудно объять их все до единого, приведем большую часть из них, опираясь на свидетельства очевидцев.

Переписка сутр и возведение ступ – превосходная религиозная заслуга. Но таково же и мое намерение. Истории, сходные с предыдущими, будут приведены в кратком изложении.

ДИНАСТИЯ ВОСТОЧНАЯ ХАНЬ (25-220)

Сон императора Мин-ди

Императору Мин-ди (58—75) во сне явилось божество ростом в два чжана: само из золота, а из головы исходят солнечные лучи. Расспросили сановников, и их ответ был таков:

– На Западе есть божество, нареченное Буддой. Обличьем оно напоминает того, кто явился Вашему Величеству во сне. Не был ли это сам Будда?!

Тогда снарядили посольство в Индию, и на обратном пути в Китай были доставлены сутры и статуи. Сын Неба^[36] и удельные властители преклонились перед ними. Они услышали, что со смертью ничто не исчезает, и убоялись своих прежних прегрешений. Посланник Цай Ань и прибывший с ним шрамана из западных краев Кашьяпа Матанга поднесли в дар императору образ царя Ашоки^[37] и статую Будды Шакьямуни, в которой император узнал божество, виденное им во сне. Мастерам-живописцам и ваятелям было поручено сделать с них копии, которые затем поместили в башню Цинлянтай^[38] Южного дворца и в гробницу Сяньцзишоулин^[39], что у врат Гаоянмэнь. А также расписали стены монастыря Белой лошади^[40] тысячью колесниц и десятком тысяч всадников. Вокруг ступы в три ряда поместили статуи Будды. Так об этом сообщают многие записи.

ДИНАСТИЯ ЦЗИНЬ (265—420)

Потерянное колечко

Уроженец округа Тайшань сановник Ян Ю был мудрейшим из министров династии Западная Цзинь (265– 316); в славе ему не было равного во всей империи.

Когда Ян Ю было четыре года, он однажды попросил кормилицу принести кольцо, которым когда-то играл. Кормилица удивилась:

– У тебя его и в помине не было. Откуда же ему взяться?!

– Я играл с ним у восточной стены, и оно упало под тунговое дерево, – ответил ребенок.

– И ты сможешь его отыскать? – спросила кормилица.

– Я никогда там не был и места этого не знаю, – отвечал Ян Ю, выходя за ворота и направляясь прямо на восток.

Кормилица пошла за ним. Ребенок пришел к дому некоего господина Ли и под деревом, что росло у восточной стены, отыскал маленькое колечко. Господин Ли удивлялся и досадовал:

– Это колечко было у моего сына, и он любил играть с ним. Шести лет он внезапно умер, и о том, где колечко, мы так и не узнали. Эта вещь принадлежит моему сыну. Скажите, откуда она у вас?!

Ян Ю уходил с кольцом в руке, и господин Ли последовал за ним, чтобы обо всем расспросить. Кормилица передала ему слова ребенка. Господин Ли не знал, печалиться ему или радоваться. Он хотел попросить Ян Ю быть ему сыном, но соседи отговорили его.

Когда Ян Ю вырос, его стала одолевать головная боль. Хотели обратиться к лекарям, но он возразил:

– На третий день от рождения я лежал головой к двери, выходящей на север, и почувствовал, как мне в темя дует холодный ветер. Говорить, однако, я не умел. Когда болезнь такая застарелая, о лечении нечего и думать.

Потом Ян Ю стал военным наместником в Циньчжоу и усмирил Сяньян. Он предоставил средства монастырю Удансы и, сверх того, на постройку скита. Когда его спрашивали, чем вызваны такие щедроты, Ян Ю хранил молчание. Позже он принес покаяния, по порядку изложив причины и следствия:

– В прошлом перерождении у меня было много грехов. Я отказал в пожертвованиях на постройку этого монастыря. Дабы избавиться от этого греха, я и поднес монастырю особо щедрые дары, – сказал он.

Шрамана Чжу Ши-син

Шрамана Ши-син был уроженцем округа Инчуань, происходил из семьи Чжу. Был он ровного нрава и далеких устремлений, прост в обращении и глубок в помыслах. Повинуясь велению души, шел он прямиком по пути постижения Учения, и ни мирская слава, ни бесчестие не могли его поколебать.

В те времена собрание сутр в Китае было неполным. Существовала лишь сутра «Малое творение»^[41], но ее построению недоставало четкости, а смыслу ясности. В пятом году правления династии Вэй под девизом Благословение неба (260) Ши-син направил свои стопы в Юнчжоу и с запада пришел в Хотан^[42]. В поисках Сутрапитаки^[43] он обошел многие страны в западных краях. Монахи тех краев принадлежали главным образом к последователям Хинаяны^[44]. Они прослышали, что Ши-син ищет истинно равные сутры Махаяны, и встревожились.

Монахи отказали ему.

– Ты, пришелец, так и не познал Истинного закона и только внесешь лишние раздоры, – говорили они.

– Сутра гласит, что через тысячу лет наступит период конца Учения^[45]. Учение должно распространять на Восток. Если вы сомневаетесь, что сие поведано Буддой, прошу вас, испытайте сутру с пристрастием, – ответил Ши-син.

Ши-син поджег хворост, политый маслом, и, когда занялось пламя, с благоговением принял сутру. С плачем отбивая земные поклоны, он возгласил:

– Если сия сутра от Златоустого (Будды), то следует донести ее до земель Хань (Китая). И пусть все будды и бодхисаттвы будут мне в том свидетелями!

Ши-син возложил сутру в огонь. Еще пуще разгорелось пламя. От костра осталась только куча золы, а в ней – неповрежденные письмена. Листы, выделанные из кож, остались нетронутыми.

Вся страна ликовала и оказывала почести Ши-сину. Его не отпускали из западных краев, осыпали дарами. Ши-син доверил своему ученику Фа-чжао доставить индийский текст сутры в Китай. Вернувшись в Китай, тот посетил монастыри в уездах Сюньи и Цанъюань округа Чэнлю и издал там сутру. Было в ней девяносто глав и двести тысяч слов. Упасака (буддист-мирянин) из Хэнани Чжу Шу-лан превосходно понимал язык сутр и китайскую речь, глубоко проник в таинства Закона. Он и принял участие в переводе сутры, которая стала называться «Излучающая сияние сутра о запредельном знании».

Ши-син скончался в возрасте восьмидесяти лет. В соответствии с обрядом джхапита его тело предали огню. По прошествии дня тело все еще оставалось невредимым. Люди страны дивились и восклицали:

– Если он воистину обрел Путь^[46], то тело должно было разрушиться!

От этих возгласов останки тотчас рассыпались в прах. Тогда кости Ши-сина положили в основание ступы.

Праведнику Хуэй-чжи рассказал об этом учитель, а досточтимый Ши Дао-ань^[47] полностью записал их рассказ.

О том, как Чжао Тай побывал в загробном мире

Чжао Тай, по прозванию Вэнь-хэ, был уроженцем уезда Бэйцю, что в округе Цинхэ. Его дед был наместником в Цзинчжао. Чжао Тай был представлен от округа в соискатели официальных должностей. Из управы пришло назначение на должность, но Чжао Тай его не принял. Он всецело сосредоточился на классических книгах, был в большой чести у жителей деревни. В последние годы жизни Чжао Тай занимал официальный пост, представлялся к замещению должностей среднего ранга.

Чжао Таю было тридцать лет, когда его поразил сердечный недуг и он скончался. Когда тело опускали на землю, в сердце еще теплилась жизнь, а руки и ноги сгибались и разгибались как у живого. Так он пролежал десять дней. И вот наутро в гортани раздались звуки, подобные шуму дождя. Чжао Тай ожил и рассказал, что произошло с ним сразу по смерти.

Чжао Таю привиделся человек, который подошел и приник к его сердцу. Еще появились двое, восседавшие на желтых лошадях. Эти двое провожатых взяли Чжао Тая с обеих сторон под мышки и повели прямо на восток. Неизвестно, сколько ли они миновали, прежде чем пришли к большому городу, словно вздымающемуся ввысь. Город был черный и весь из олова. Чжао Тай направился в город, прошел двустворчатые ворота и очутился перед черным строением в несколько тысяч этажей. Мужчин и женщин, старых и малых было там тоже несколько тысяч. Они стояли рядами, и служки одевали их в черные одежды. Пять или шесть служек записывали имя и фамилию каждого для представления в соответствующее ведомство. Имя Тай было тридцатым в списке. Вдруг несколько тысяч мужчин и женщин, а с ними и Чжао Тай, все разом двинулись вперед. Глава ведомства сидел, обратясь лицом к западу. Он бегло сверил списки, и Чжао Тая отправили на юг через черные ворота.

Чиновники в темно-красных одеждах^[48] сидели у большого здания и по очереди вызывали людей. Они вопрошали Чжао Тая о содеянном при жизни:

– Какие ты содеял преступления и совершил какие благодеяния? И посмотрим, правда ли то, что ты говоришь! Среди людей постоянно находятся наши представители от Шести отделов^[49]. Они по пунктам записывают все доброе и дурное, и упущений не может быть никаких!

– Мой отец и старшие братья служили и получали содержание в две тысячи даней^[50]. Я же с молодых лет был при семье, предавался ученым занятиям, и только. Не служил и не совершал преступлений, – отвечал Чжао Тай.

Чжао Тая послали служить чиновником по поручениям в водное ведомство. Ему были приданы две тысячи человек, которые вычерпывали со дна песок и укрепляли берега. Трудился он денно и нощно без устали. Потом из чиновников по водному ведомству его перевели в военные наместники, и он узнал, что происходит в аду. Ему придали конницу и пехоту, поручили совершать обходы и присматривать за порядком в аду.

Те, кто прибывал в ад, подвергались наказаниям и карам разного рода. Или им иглой прокалывали языки, и кровь растекалась по всему телу. Или с непокрытыми и мокрыми головами, голые и босые, они брели, связанные друг с другом, а человек с большой палкой подгонял их сзади. Там был железный одр на медных ножках, под которым разводили огонь. Людей загоняли на одр, до смерти жарили и парили, а затем возвращали к жизни. Был там еще раскаленный докрасна громадный котел. В нем варили грешников. Тела вперемешку с головами разваривались в нем до мельчайших частиц. Кипящее масло бурлило и клокотало, а по краям котла толпились черти с вилами. Триста-четыреста грешников стояли на очереди. Они обнимались и рыдали. Или было там меченосное дерево, высокое и раскидистое, величины необъятной. Корни, ствол, ветви и листья – все было из мечей. Люди, возводившие хулу на других, как будто по собственному желанию взбирались на дерево, цепляясь за ветки. Туловище и голова были в сплошных порезах: раны прямо на глазах становились столь глубокими, что куски тела отваливались.

Чжао Тай увидел в аду деда, мать и двух младших братьев. Они расплакались при встрече.

Как-то, выйдя за ворота ада, Чжао Тай увидел двух служек, принесших документы, удостоверяющие скорое прибытие трех человек, радея за которых, семьи вывешивали в монастырях траурные стяги, возжигали благовония. Этих троих надлежало перевести в странноприимные дома-пуньяшала. Вскоре Чжао Тай увидел тех троих: они вышли из ада и были в своей обычной одежде. Они двинулись на юг и подошли к воротам с надписью: «Большая обитель, открывающая свет». Трехстворчатые ворота осветились и раскрылись. Те трое вошли внутрь. Чжао Тай последовал за ними.

Перед ним был большой дворец в богатом убранстве. Ложе из золота и драгоценных камней блистало ясным блеском. Чжао Тай узрел божество величавое и красоты необыкновенной. Оно восседало на ложе, а по сторонам в великом множестве стояли шрамана-прислужники. К божеству подходили правители областей и с превеликим почтением исполняли ритуал поклонения. Чжао Тай спросил у служки, кто этот господин, которому правители областей оказывают столь высокие почести.

– Миром почитаемый и людей спасающий наставник, – огласил имя божества служка и продолжил: – Все, кто пребывают на путях порока, выходят послушать его сутры. Все до единого живые существа, пришедшие сюда, чтут его Закон. Хотя некоторым из них и недостает благих деяний, они все же надеются обрести спасение. Потому они и внемлют закону сутр. А через семь дней, согласно добрым и дурным деяниям, совершенным ими ранее, их по очереди отпускают.

За то время, что Чжао Тай провел в обители, десять человек поднялись ввысь и улетели.

Покинув обитель, Чжао Тай увидел город в две сотни ли под названием Город меняющих обличье. Тот, кто завершил пребывание в земном аду, получал в этом городе превращение согласно содеянному. Чжао Тай вошел в город и увидел земляное здание в несколько тысяч комнат, крытое черепицей. К каждой комнате вела улочка, а посреди города стояло высокое кирпичное здание, обнесенное разукрашенной изгородью. Там было несколько сотен служащих. Сверяясь по бумагам, они губителей живых существ определяли в поденки, рождающиеся утром и гибнущие вечером, грабителей и разбойников – в свиней и баранов, приготовленных на убой, развратников и ленивцев – в журавлей и уток, кабаргу и оленя, болтунов – в гусей, сов и филинов, должников и ростовщиков делали мулами, овцами и лошадьми.

Дело Чжао Тая вернули на рассмотрение в водное ведомство. Глава ведомства спросил Чжао Тая:

– Вы сын влиятельного лица. За какие же грехи Вы здесь находитесь?

– Мой дед и братья получали жалованье в две тысячи даней. И я был выдвинут на соискание официальных должностей. Меня даже произвели в должность, но я назначения не принял. Я устремлялся к возвышенному и не впитал людские пороки, – был ответ.

– У Вас, сударь, нет в прошлом грехов, и потому Вас прислали в распоряжение водного ведомства. Будь по-другому, Вы ничем не отличались бы от обитателей ада, – заметил Глава ведомства.

– Какие же деяния должен совершить человек, чтобы по смерти обрести благое воздаяние? – спросил Чжао Тай.

– Следуйте Закону, совершенствуйтесь в вере и соблюдайте обеты! Тогда Вы обретете благое воздаяние и Вас не постигнет никакая кара. Карать будет не за что! – молвил только в ответ Глава ведомства.

– Если человек не служил Закону, но позднее стал его слугой, списываются ли ему прежние грехи? – опять вопрошал Чжао Тай.

– Полностью списываются, – ответил Глава ведомства и на том закончил. Он развязал шнурки на футляре и проверил по книге счет годов Чжао Тая. По всем расчетам у того оставалось тридцать лет в запасе. Тогда Чжао Тая вернули к жизни. На прощание Глава ведомства сказал ему так:

– Вы видели, как грехи воздаются в земном аду. Сообщите об этом людям в миру. Пусть все они творят добро! Добрые или злые поступки следуют за человеком, будто тень или эхо. Как же тут не остеречься?!

По возвращении Чжао Тая к жизни его навестили пять или шесть десятков близких и дальних родственников, а также знакомых. Все они выслушали его рассказ. В назидание современникам Чжао Тай оставил запись этого рассказа. Произошло сие в тринадцатый день седьмого месяца пятого года правления династии Цзинь под девизом Начало благоденствия (360).

Радея за деда, мать и двух младших братьев, Чжао Тай устраивал монашеские собрания, повсеместно производил сбор пожертвований. Сыновьям и внукам тех, кто томился в аду, он передал наказ: отвратиться от прежних помыслов и предаваться Закону с усердием и верой.

Люди прослышали о том, что Чжао Тай после смерти вернулся к жизни, повидав многие кары и воздаяния. Они приходили к нему с расспросами. В доме Чжао Тая однажды собрались восемнадцать человек, среди которых были придворный советник Сунь Фэн из Учэна, Хао Бопин из Чаншани, носивший титул Гуаньнэйхоу, и другие. Они любезно осведомились у него обо всем и пришли в ужас от услышанного. Все они стали чтить Закон.

Загробные скитания монаха Фа-хэна

Шрамана Чжи Фа-хэн жил в начале правления династии Цзинь. Однажды он заболел, а по прошествии десяти дней скончался. Еще через три дня Фа-хэн ожил и рассказал, что с ним произошло, когда он был мертв.

Сначала пришли какие-то люди и увели Фа-хэна. В нескольких местах, с виду похожих на казенные дома, его не согласились принять. Вдруг Фа-хэн увидел железное колесо с когтями, прикатившее с запада. Никем не управляемое, оно носилось с быстротой ветра. Служка вызывал грешников стать на пути колеса, и колесо снова и снова прокатывалось по ним, превратив так несколько человек в месиво. Служка вызвал по имени праведника Фа-хэна и велел ему стать перед колесом. Фа-хэн испугался и стал корить себя за прежнее нерадение, приговаривая:

– Так пусть же будет суждено мне это колесо.

И сразу, как он это молвил, ему было позволено уйти. Фа-хэн поднял голову и увидел отверстие в небесном своде. В мгновение ока Фа-хэн взмыл в небо и, опершись обеими руками о края отверстия, просунул в него голову. Он стал озираться по сторонам и увидел Дворец о семи драгоценностях^[51] и всех небожителей. Фа-хэн обрадовался, но пролезть в отверстие не смог, как ни пытался. Выбившись из сил, он опустился вниз на прежнее место. Его повели прочь, а люди смеялись ему вослед: