Текст книги "Предания об услышанных мольбах"

Автор книги: Ван Янь-сю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

В отдельной биографии говорится, что двенадцать индусов-шрамана отправили статуи в округ Уцзюнь. Эти статуи и не тонули в воде. Об этом был доклад трону, и вышел указ оставить их в округе Уцзюнь.

Божество озера с беседкой

Во времена династии Цзинь близ реки Янцзы у озера с беседкой в Янчжоу (близ столицы Цзянькан, ныне г. Нанкин) обитало божество. Было оно очень жестоким и злым. В то время жил также странствующий монах из рода брахманов по имени Фа-цзан, который превосходно читал заклинания – дхарани, изгоняющие злые существа. Тому имелись многие свидетельства. К тому же был юный монах, который обучался у Фа-цзана заклинаниям. За несколько лет ученик добился успехов и также был способен подчинять себе все дурные и злобные существа. Поэтому он отправился в храм божества озера с беседкой провести там ночь за чтением заклинаний и повергнуть божество ниц. Той ночью божество появилось, и юный монах умер. Наставник Фа-цзан услышал о том, что его ученик умер за чтением заклинаний, и был разгневан. Однажды ночью он сам пошел в храм божества. С гневом в голосе читал он заклинания, но божество появилось, и наставник тоже встретил свою смерть.

В том же монастыре был монах, который превосходно владел учением мудрости-праджня. Он узнал, что наставник и ученик умерли, и пришел к тому месту, где обитало божество. Ночью в храме он читал «Алмазную сутру»^[192]. В середине ночи он услышал сильный шум ветра и вскоре увидел огромное существо, которое вызывает страх и изумление. Существо было необыкновенное и страшное, с острыми длинными зубами и глазами, сверкающими, как молния. А обо всех разного рода превращениях божества и рассказать невозможно... Монах сидел прямо и сосредоточенно читал сутру, не отрываясь ни на мгновение. Он не ощущал страха и всем своим видом это показывал. Увидев его спокойную наружность, божество смирило свою грозную силу. Оно подошло к монаху, преклонило правое колено и, сложив руки, с почтением до самого конца внимало сутре. Монах спросил:

– Благодетель-данапати^[193]! Что вы за божество? Вначале Вы были таким грозным, а теперь так послушны.

– У меня, мой учитель, дурная карма. Это и есть мое воздаяние – быть божеством этого озера. Но я чту и уповаю на Вас, учитель, – ответило божество.

– Если Вы так преданны и почтительны, то откуда появилось у Вас желание убить тех двух монахов?! – продолжал расспросы наставник в сутре.

– Причина смерти двух ваших предшественников в том, что они не овладели сутрами Махаяны. Со злобным сердцем читали они заклинания. Когда я появился, они осыпали меня бранью, желая унизить дурными словами. Но Ваш ученик не подчинился, и тогда, узрев мое дурное обличье, они умерли от страха. У Вашего ученика не было намерения убивать тех двух монахов, – отвечало божество.

Монахи и миряне из ближайших окрестностей знали, что два монаха были убиты. Они думали, что и этот монах уже мертв. Собравшись вместе, они пошли посмотреть. И вот они видят, что он в безопасности, а вид его безмятежен. Люди были удивлены до чрезвычайности и принялись наперебой расспрашивать монаха, в чем причина его счастливого избавления. В своем ответе монах объяснил случившееся во всех подробностях: причина воистину в грозном величии мудрости-праджня, а святое учение истинно. После этого люди обратились к овладению сутрами, воплотившими мудрость-праджня.

Отшельник с горы Человеческая Голова

Во времена династии Северная Вэй в монастыре Сяньцаосы, что на горе Человеческая Голова пика Тай^[194], жил монах Чжи-чжань. Он был уроженцем уезда Шаньжэнь-сянь, что в Цичжоу. Его наставником был досточтимый Лан. Чжи-чжань был безупречного поведения, несуетлив и немногословен. Монастырь Сяньцаосы, при котором он состоял монахом, был основан Гунабхадрой^[195]. Чжи-чжань странствовал в окружении диких птиц и зверей: они не боялись и не убегали от него. Чтение «Сутры цветка Закона» («Саддхарма-пундарика-сутра») было его постоянным занятием. Когда Чжи-чжань заканчивал свои дни, шрамана Бао-чжи^[196] доложил династии Лян императору У-ди^[197]:

– На Севере в монастыре Сяньцаосы, что в уезде Шаньжэньсянь, живет монах. Это святой – сротапанна^[198]. Ныне он вступает в нирвану.

Праведники и миряне в Яндоу узнали о докладе Бао-чжи трону и издалека отправились к нему на поклон. Чжи-чжань закончил жизнь, сидя в прямой позе. На каждой из рук у него было раскрыто по одному пальцу. Там был монах с запада Индии, который объяснил:

– Если бы это был святой, обретший второй плод-сакридагамин, то на каждой руке у него было бы раскрыто по два пальца. Чжи-чжань раскрыл по одному пальцу. Это означает первый плод.

Все собравшиеся на горе Человеческая Голова возвели ступу и упокоили в ней Чжи-чжаня. Птицы и звери не осквернили его останков. Они на том же месте по сию пору.

А еще в области Юнчжоу был один монах, который также зачитывал «Сутру цветка Закона». Он жил отшельником на горе Белого Оленя. О нем заботился один отрок, который приходил к нему с подношениями. Когда он умер, его останки лежали под горой и все сгнили. Только язык долгие годы оставался невредим.

Оскопленный вновь обретает мужское достоинство

В первый год правления династии Вэй родоначальника^[199] под девизом Великая гармония (477) в столице Северных династий (г. Пинчэн) был подвергнут оскоплению чиновник. Чиновник скорбел о своем увечье, сторонился людей. Он подал прошение об отставке с тем, чтобы уйти в горы и совершенствоваться в постижении Учения. Вышел указ разрешить ему отставку. У чиновника был один раздел «Аватамсака-сутры»^[200]. Он зачитывал ее днями и ночами, приносил покаяния, не отрываясь ни на мгновение. С наступлением лета он ушел в горы. К концу шестого месяца у него появилась растительность на лице, а затем мужской признак. Его мужские достоинства стали в точности такими же, как и прежде. Обо всем случившемся был извещен император. Он умножил веру. Внутренний дворец (жен императора) пришел в изумление. «Аватамсака-сутра» пустила пышные всходы в государствах Северных династий.

Таинственная обитель

В начале правления династии Ци императора Гао-ди (479—482) шрамана Ши-гун – муж, обитающий на вершинах гор Суншань, из рощи направился на гору Белого Оленя и заблудился в дороге. Миновал полдень, когда он вдруг услышал звон колокола. Ши-гун пошел туда, где звонил колокол, и был уже совсем близко, когда путь ему преградил скалистый пик. Он взобрался на него и достиг цели. Ши-гун увидел монастырь, одиноко стоящий в густой роще. Ворота монастыря выходили строго на юг, были ослепительно красивы. А перед воротами он увидел деревянную доску с надписью: «Монастырь гриба долголетия». За воротами было пять-шесть псов размером с быка, с белой шерстью и черными мордами. Одни ходили, другие лежали, косясь глазом на Ши-гуна. Ши-гун испугался и отошел. Вскоре он увидел откуда-то пришедших монахов-варваров. Ши-гун позвал их. Они не ответили и даже не повернули головы, а прямо вошли в ворота. Псы последовали за ними внутрь. Долгое время Ши-гун больше не видел людей. Он тихонько прошел в следующие ворота. Кругом во всех помещениях двери и окна были открыты. Ши-гун подошел к зале для проповедей и увидел только плетеные топчаны и высокое седалище внушительного вида. Он вошел с юго-западной стороны и сел на топчан. Прошло много времени, и вдруг Ши-гун услышал шум, доносившийся откуда-то с вершины опорного столба залы. Он поглядел наверх и увидел: через отверстие величиной с колодец один за другим слетают вниз бхикшу (странствующие монахи). Их прибыло пятьдесят-шестьдесят человек. Они заняли отведенные места и стали расспрашивать друг друга о том, кто из каких мест присутствует сегодня на трапезе. Называли Юйчжан, Чэнду, Чанъань, Лунъю, Цзибэй, Линнань, Пять стран Тяньчжу^[201] и многие другие. Не было мест, откуда бы не прибыли бхикшу, пусть даже за десять миллионов ли. Самым последним спустился с неба один монах, и все стали его расспрашивать, почему он так поздно. Тот отвечал:

– Сегодня в Монастыре достижения другого берега-парамита на востоке города Сянчжоу наставник в дхьяне Цзянь читал проповедь в собрании. Каждый предлагал собственное толкование. Один весьма смышленый молодой человек задавал трудные вопросы. Его остроумные высказывания были так интересны, что я и не заметил, как наступил вечер.

Наставник в дхьяне Цзянь был в прежние времена отцом-наставником^[202] Ши-гуна. Ши-гун надеялся принять участие в общем разговоре, дабы продлить свое пребывание в этом изысканном обществе. Он привел в порядок платье, встал и обратился к собранию со словами:

– Цзянь – мой отец-наставник.

Монахи лишь взглянули на Ши-гуна, и монастыря, в котором он только что находился, не стало. Он одиноко сидел на камне у срубленного дерева, а там, где стояли монастырские строения, ничего не было. Лишь стая птиц парила над ущельем и нарушала тишину своим щебетом.

Покинув горную обитель, Ши-гун повстречался с закононаставником Шан-туном, и тот ему сказал:

– Этот монастырь возведен закононаставником Фо Ту-дэном^[203] во времена правления Ши Ху династии Поздняя Чжао^[204]. То было в давние года, и обитали в нем мудрецы и святые. Они жили в монастыре не как обычные монахи. Одни плавали на лодках, другие уединялись в горах, проводили жизнь в странствиях и не имели постоянного жилища.

И ныне путники слышат звон колокола в тех горах.

Останки отшельника, читавшего «Лотосовую сутру»

В правление династии Ци императора У-ди (483—493) один человек копал землю у подножья горы Дунканьшань в Бинчжоу и натолкнулся на останки отшельника. Они были желто-белого цвета. Человек и те, кто были поблизости, пришли в удивление. Разглядывая останки, они увидели одну необычную вещь. Обе губы и язык между ними были ярко-красного цвета. О случившемся доложили правителю. Справились у даосов, но те ничего не знали. Шрамана-закононаставник Да-тун доложил трону:

– Это – чтец «Сутры цветка Закона». Всякому, кто зачитал ее тысячу раз, будут явлены такие знаки!

Тогда правитель приказал своему секретарю Гао Чжэню:

– Вы, сударь, будете моим доверенным лицом. Пойдите и удостоверьтесь во всем сами! Если будет явлено чудо, то распорядитесь перенести останки в подобающее место и устройте пост с подношениями.

Во исполнение приказа Чжэнь прибыл на место. Там собрались шрамана – чтецы «Сутры цветка Закона». У каждого в руках был сосуд с благовониями, приготовленными для возжигания и омовения. Они читали заклинание:

Те времена от нас уже далеко,

Когда вступил в нирвану Будда.

Ныне Закон подобия^[205] повсюду обретает.

И дабы даровать его престолу без огрехов,

Пусть будет явлено нам чудное знаменье!

Едва были произнесены первые слова заклинания, как губы и язык одновременно задвигались. Они хотя и не издали ни звука, но как будто читали сутру. У всех, кто это видел, волосы встали дыбом. Чжэнь обо всем происшедшем известил правителя. Был издан указ захоронить останки в каменной гробнице и перенести в горную хижину.

Сутра и статуя спасителя всех сущих

В годы правления рода Юань династии Восточная Вэй под девизом Небесное спокойствие (534—537) вербовщик Сунь Цзун-дэ отправлялся на защиту северной границы. Он отлил золотую статую Гуаньшииня и намеревался, вернувшись через год, совершить поклонение бодхисаттве. А потом Цзун-дэ вопреки приказу отступил перед грабителями и разбойниками. Его заточили в столичную тюрьму. Цзун-дэ не выдержал пыток, и его приговорили к казни через отрубание головы. Казнь была назначена на следующее утро. В ту ночь Цзун-дэ кланялся и каялся бодхисаттве, лил слезы ручьями. Он говорил бодхисаттве:

– Ныне тело мое истерзано. Это за то, что в прошлом я истязал других. Я даю обет, заплатив сполна свои долги, более такого не совершать.

Прошло немного времени после того, как он это сказал, и вдруг ему будто во сне является шрамана, читающий нараспев сутру о спасителе всех сущих Гуаньшиине. Имя Будды, приведенное в сутре, Цзун-дэ должен повторить тысячу раз, и тогда будет вызволен из беды. Цзун-дэ вдруг почувствовал, что путы, которые прежде связывали его, более не препятствуют ему подняться из почтительности. Время близилось к рассвету, и когда охранник повел его за веревку на рыночную площадь, Цзун-дэ успел произнести имя только сто раз. Он повторял его по дороге и перед самой казнью, успев произнести тысячу раз. Палач опустил меч, но тот сломался на три части, не оставив на теле Цзун-дэ никакого следа. Сменили меч, и он снова сломался. Было так трижды, и все три раза меч ломался, как прежде. Чиновники, надзиравшие за казнью, подивились на это чудо. Обо всем происшедшем был извещен двор. Канцлер Гао Хуань подал прошение по этому делу, и вскоре Цзун-дэ был помилован. Высочайше утвержденная рукопись той сутры дошла до нас. Ныне она называется «Сутра высокочтимого правителя Гуаньшииня»^[206].

Цзун-дэ вернулся домой и принял пост во исполнение обета. Подойдя к статуе, он увидел на ее шее три раны от меча. Селяне, жившие по соседству, тоже это видели и удивлялись, сколь сострадателен бодхисаттва.

Безымянный монах

В Монастыре пяти князей-хоу уезда Фаньян жил монах, имя которого утеряно. Он постоянно читал нараспев «Сутру цветка Закона». Его тело временно захоронили под насыпью, а потом перенесли на место погребения. От него остались только иссохшие кости, и лишь язык был невредим.

Наставник в обличии сына

При династии Восточная Вэй правящего рода Юань жил наставник в дхьяне Чэн. Он принял на свое попечение «Сутру цветка Закона» и неустанно трудился на этом поприще. На исходе жизни Чэн был на содержании в семье господина Се из Хэдуна, а по смерти стал его пятым сыном. Сын от рождения мог говорить и перечислять по порядку свои предшествующие существования. Он не стремился к мирскому и суетному. Его отец вступил в должность наместника в Сычжоу и в пути следования на новое место службы остановился в монастыре Цидисы, что в Чжуншани. Там мальчик встретился с учеником этого монастыря и разговаривал с ним так:

– Разве ты не помнишь, как следом за мной переправился через реку и направился на Волчью гору? Я есть наставник в дхьяне Чэн! Вынесите из комнаты этот столик с погребальной табличкой!

Отец с матерью испугались, что их сын уйдет в монахи, и не выпускали его из дома.

Потом он стал забывать события предшествующего перерождения, но радовался жизни вдали от соблазнов, придерживался принципа недеяния, жил безмятежно.

Тан Линь

ЗАГРОБНОЕ ВОЗДАЯНИЕ

ЦЗЮАНЬ I

Предисловие

Все, что наделено дыханием и жизнью, обладает сознанием-виджняна. От сознания-виджняна происходит поведение, и в зависимости от того, доброе оно или злое, наступает воздаяние. Это подобно тому, как сеет земледелец: что посеешь, то и пожнешь. Это неизменный принцип всего сущего, не подлежит сомнению. Высший из мудрецов постигает его в самих истоках; он познает его без ложного воззрения-дришти. Низший из глупцов неспособен видеть его следы; он сбивается с пути и не возвращается. Это две крайности. Обычный человек все же неспособен к самостоятельному постижению: окружающие влияния-пратьяя побуждают к ложным воззрениям-дришти, а ложные взгляды рождают сомнения-вичикитса. Поскольку сомнения и ложные взгляды имеют много проявлений, каждый придерживается собственных убеждений. Буддийский канон истолковывает эти расхождения: всего существует шестьдесят два ложных воззрения^[207]. От них и происходит весь вред!

Я, Линь – последний из обычных людей – по счастью, уразумел ничтожную долю истины. Я сподобился узреть, что все, кто не верит в причину и следствие^[208] – буде они во множестве толкуют о ложных взглядах, – сходятся в том, что добро и зло не воздаются.

Вообще говоря, существуют три теории «невоздаяния». Первая – «стихийная» (природная): поскольку нет причин и следствий, то поступать должно в соответствии со своими желаниями, и только. Вторая – «полное уничтожение» – утверждает, что тело со смертью уничтожается, не оставляя вместилища для сознания. Если «тело и сознание конечны», то кто же воспримет страдания или радость? А если не воспримет, то убедится, что нет причин и следствий! Третья теория – «отсутствие воздаяния» – утверждает, что мы видим среди современников, совершенствующихся на пути добродетели, и тех, кто беден, или занимает низкое положение, или умирает молодым. Напротив, те, кто поступают преступно, богаты и знатны, живут долго. В силу такого положения вещей существует убеждение, что нет причин и следствий.

Я, Линь, осмелюсь от себя заметить, что в сочинениях ученых-конфуцианцев немало толкуется о воздаянии за добро и зло. Близкое воздаяние совершается тотчас; среднее – через несколько лет; далекое – при потомках.

Примеры воздаяния, совершаемого тотчас, таковы: Чуский ван проглотил пиявку – и его застарелые недуги прошли^[209]; Сунский гун не вознес молитву – и упали зловещие звезды (кометы)^[210]; Нао Чи совершил злостное предательство – и незамедлительно подвергся казни^[211]; Чжао Гао посеял смуту – и вскоре весь его род был уничтожен^[212].

Примеры воздаяния через несколько лет следующие: Вэй Кэ выдал замуж наложницу – и в конце концов спас армию^[213]; Суньшу Ао закопал змею – и в итоге жил счастливо^[214]; императрица Люй династии Хань тайно отравила вином Жу-и – и встретила беду в образе седого пса^[215]; Циский гун убил Пэн-шэна, но тот явился кабаном, усугубив его вину^[216].

Примеры воздаяния во времена потомков таковы: Фуфу Хэ (и его сын) трижды благоговейно следовали приказу – и путь Конфуция широко распространился^[217]; Дэн Сюнь в один год сберег тысячу человек – и императрица Хэ-си была облагодетельствована^[218]; Чэнь Пин участвовал в тайном заговоре – и сам знал, что у него не будет потомков^[219]; Луань Янь был невоздержан – и его сын Ин ощутил пагубные последствия^[220].

Подобно тому Юй Шунь наследовал трон благодаря истинной сыновней почтительности^[221], а Вэнь-ван династии Чжоу получил мандат благодаря человеколюбию и мудрости^[222]; Цзе и Чжоу из-за жестокости потеряли свои царства^[223], а Ю и Ли из-за своего распутства закончили худо^[224]. Заслуги и добродетели правителей Трех эпох^[225] долго передавались во благо подданным, однако Циньский император (Цинь Ши-хуан-ди) был спесив и жесток, и империя закончила существование при его сыне.

Воистину великое множество таких примеров! Они чем-то отличаются один от другого, но все являются свидетельствами того, что добро и зло отплачиваются.

В простой беседе, однако, неуместно говорить о делах, которые касаются Пути Правителя и принципов, связанных с Мандатом Неба. То, что я ныне излагаю – это по большей части подробные свидетельства непосредственных очевидцев. Я надеюсь преподать такие примеры, которые будут переданы нашим потомкам и станут им известными. Все они о том, что скрывается между людьми и духами-гуй, и не более того.

Как буддисты объясняют свое учение, это не что иное, как причины и следствия. Поскольку совершается действие, постольку есть и воздаяние. Не существует дхарма без причины, и не существует причина без воздаяния. Однако в их объяснениях воздаяние различается трех родов. Первого рода – воздаяние в настоящей жизни. Когда в этой жизни совершаются добрые или дурные поступки-карма^[226] и воздаются при этой же жизни – это и называется воздаяние в настоящей жизни. Второго рода есть воздаяние при рождении. При этом разумеется, что воздаяние за поступки-карма не следует при этой жизни, однако в соответствии с содеянным – было ли оно благим или дурным – каждый рождается на одной из стезей-гати^[227]. Это и называется воздаяние при рождении. Третьего рода есть воздаяние в будущем. При этом разумеется, что добрые или дурные поступки-карма обретают последствия-воздаяния во многих последующих жизнях. Вместо того чтобы немедля получить воздаяние за поступки-карма, совершенные в настоящем, его получают либо в последующем, либо в будущих – пятом или десятом – рождениях. Все это и будет воздаяние в будущем. Внутри этих трех родов воздаяния заключены все дхармы: нет ничего, что бы они не объяли. Они способны привести все ложные взгляды к Великому просветлению, однако все еще есть мужи в миру, которые в них сомневаются.

Многие изучают причины, но забывают следствия: не доверяют своим ушам и верят своим глазам. Так, если они слышат толкование о воздаянии в будущем, то думают, что оно либо существует, либо нет. Но если они видят ему подтверждение в действительности, то вздыхают от удивления и обращаются в веру.

В прошлом были Се Фу, муж высоких нравственных достоинств династии Цзинь (265—420), Фу Лян, глава ведомства государственных дел при династии Сун (420– 479), Чжан Янь, главный секретарь на службе законного престолонаследника, и Лу Гао, помощник распорядителя по делам культа и просвещения династии Ци (479—502). Каждый из этих мужей был знаменит и почитаем современниками, и все они создали «Записи свидетельств о Гуаньшиине-Авалокитешваре»^[228]. Еще был Цзинлинский ван Сяо Цзы-лян династии Ци, который написал «Подлинные события»^[229], а также Ван Янь, написавший «Вести из потустороннего мира». Все эти записи подтверждают и поясняют, что добро и зло воздаются, предупреждают людей о будущем. Воистину, они побуждают слушателей всем сердцем обратиться в веру.

Я восхищаюсь манерой изложения и содержанием этих сочинений и также думаю предостеречь людей. Я отважился записать услышанные мною истории и собрать их воедино. Подробно и по порядку изложив полученные мною сведения, я указываю, как и кем они были услышаны и увидены; не приукрашивая эти доподлинные свидетельства, в точности передаю истинно происшедшие события. Пусть обратят на них внимание будущие читатели!

Шрамана Ши Синь-син

Шрамана великой добродетели Ши Синь-син^[230], проживавший в столице (Чанъань) династии Суй^[231], был прежде монахом монастыря Хранилище дхарм в Сянчжоу. Его мать была поначалу бездетна и долгое время горевала. Некий шрамана посоветовал ей помолиться бодхисаттве Гуаньшииню-Авалокитешваре. Она молилась днями и ночами и потом забеременела, родив Синь-сина.

Синь-син был с малолетства умен и сообразителен, изучил сутры и шастры, превзойдя других в их понимании. Он полагал, что сутры, провозглашенные Буддой и посвященные спасению, указуют людям истинный путь согласно их основной природе, но при этом приспосабливаясь к обстоятельствам и требованиям времени. Мы так далеки от Мудрейшего-Будды: и основа человеческой природы, и времена уже не те. Заурядные люди пытаются следовать Высшему Закону, но Закон не соответствует их основной природе, что допускает возможность ошибок и утрат. Переписав и собрав сутры и шастры, тщательно рассмотрев Закон на предмет пригодности для изучения людьми, Синь-син составил сочинение в тридцать шесть цзюаней (свитков), озаглавленное «Собранные для людей записи»^[232].

В начале правления династии Суй под девизом Основание царствования (581—600) первый помощник главного министра и Циский гун^[233] проведал о славе Синь-сина и подал на высочайшее имя императора Вэнь-ди (581—604) доклад с предложением призвать его на жительство в столичный монастырь Воистинное упокоение, самим же Циским Гуном построенный. Также основываясь на сутрах и шастрах, Синь-син написал сочинение «Закон-Дхарма трех стадий»^[234] в четыре свитка. Его основной смысл заключается в том, чтобы побудить к всеобщему поклонению Закону и распознать истоки зла. Природа Будды видна повсюду, и когда случаются болезни, для их излечения имеются лекарства. Это было учение о немедленном прозрении – Единая колесница-Экаяна^[235]. С этого времени бесстрашные духом и совершенные в познаниях ученые мужи всей Поднебесной признали его патриархом.

Синь-син исполнял обет странствующего монаха, просящего подаяние, совершал обряд поклонения шесть раз на дню. Он направлял свои усилия на погружение в самосозерцание, освобождаясь от плоти и наполняя разум, и только. Когда он сидел в позе самосозерцания или рассуждал о Законе-Дхарме, то часто видел отроков, которые стояли с цветами близ него.

Однажды Синь-син вместе со своими учениками сидел в зале дхьяны-медитации. Каждый вдруг ощутил удивительное благоухание, и луч света осветил залу. Посчитали сие странным и обратились с расспросами к Синь-сину. Тот велел обратиться к своим ученикам Сэн-юну и Хуэй-жу. Сэн-юн сказал так:

– Я только что видел воплощенного Будду, явившего себя из пустоты. Он встал перед нашим учителем в дхьяне досточтимым Синь-синем, возложил руки ему на голову и предсказал обретение-вьякарана буддства^[236]!

Хуэй-жу тоже сказал, что Будда возложил руки на голову Сэн-юну и предсказал ему обретение буддства. И в остальном он говорил то же, что и Сэн-юн.

Впоследствии Сэн-юн и его ученики жили в уединении в горах Тайбошань. Однажды утром Сэн-юн сказал другим монахам:

– Вы должны вместе со мной вернуться в столицу!

Все почитали Сэн-юна и согласились с ним. Они спустились с гор и провели ночь в Угуне.

– Мы должны спешить изо всех сил, – сказал Сэн-юн своим попутчикам, когда они еще до наступления рассвета отправились в путь. – Мы должны войти в город до наступления ночи!

Когда солнце садилось, они подошли к реке Вэй и услышали звуки барабана^[237]. Сэн-юн изрек:

– Ворота города уже закрыты.

Они остановились на ночь на постоялом дворе, и когда совсем стемнело, Сэн-юн принялся плакать и причитать вне себя от горя:

– Мы опоздали!

Спросили, отчего он горюет, но Сэн-юн ничего не ответил.

Рано утром они вошли в город и отправились в монастырь Воистинное упокоение. Синь-син испустил последний вздох прошлым вечером, когда стемнело. Монастырская братия была удивлена и спросила, почему пришел Сэн-юн. Тот ответил:

– Когда я был на горе Тайбошань, то увидел много людей с благовониями и цветами, хоругвями и балдахинами. Они пришли с запада и входили в Ворота, открывающие дали, ведущие к монастырю Воистинное упокоение. Я пришел потому, что засомневался, не желает ли наставник в дхьяне уйти от нас. Ночью, когда стало темно, я увидел, как в сопровождении свиты он уходит на запад. Он повернулся ко мне и попрощался. Так я понял, что мы опоздали.

Прежде среди наставников столицы были те, кто сомневался в учении Синь-сина. Теперь они собрались вместе и начали диспут. Согласно «Сутре причинной связи» передачи Хранилища Закона-Дхарма^[238], если уши у человека прямо напротив друг друга, это значит, что он услышал Истинный закон. Они вместе осмотрели череп Синь-сина и обнаружили, что его уши прямо напротив друг друга. Наставники униженно каялись и приняли веру.

Последователи Синь-сина состояли при пяти столичных монастырях. Позже они проникли повсюду, но сегодня их все еще именуют Мастера дхьяны пяти монастырей.

Старый монах и мой дядя по материнской линии рассказали мне эту историю.

Шрамана Ши Хуэй-жу

Шрамана Ши Хуэй-жу столичного монастыря Воистинное упокоение был усерден и благочестив смолоду. Он был учеником Ши Синь-сина, и после смерти учителя со смирением принял и соблюдал его учение.

В годы правления династии Суй под девизом Великие деяния (605—616) Хуэй-жу сидел в неподвижной позе полного самосозерцания в продолжение семи лет. На него смотрели с изумлением, полагая, что он погрузился в состояние полного сосредоточения-самадхи. Когда Хуэй-жу наконец открыл глаза, из них полились слезы. Монахи были обескуражены и спросили, что произошло. Хуэй-жу ответил:

– Меня жег огонь и мои ноги болят! Подождите, пока понемногу не уймется боль, и я все расскажу.

Все были удивлены больше прежнего и продолжали допытываться. Хуэй-жу им поведал следующее:

– Я был призван Владыкой Ямараджей-Яньлованом^[239]. Когда я исполнил семидневное ритуальное хожение^[240], владыка спросил:

– Хотели бы Вы увидеться с Вашими прежде умершими знакомыми?

– Я ответил, что хотел бы увидеть только двоих. Владыка призвал одного из них, но я увидел перед собой только черепаху. Она лизала мои стопы, а из ее глаз капали слезы. Потом черепаха ушла. Что до второго знакомого, то было объявлено, что он повинен в таких тяжких грехах, что не может быть призван. Мне было приказано пойти и самому посмотреть на него. Посланники привели меня к наглухо закрытым воротам тюрьмы и вызвали охранника. Я услышал, как кто-то ответил, и посланник предупредил меня:

– Наставник, быстро отойдите! Не стойте перед воротами!

– Я начал было отходить назад, когда ворота открылись. Великое пламя выплеснулось из ворот, как из железной кузницы, и одна искра попала на мою ногу. Я смахнул ее своей накидкой и только тогда поднял глаза, чтобы посмотреть, что там в воротах. Но ворота были уже закрыты, и мне так и не удалось увидеться со вторым знакомым. Владыка пожаловал мне тридцать пи (штук) шелка. Когда же я стал упорно отказываться, он не принял отказа, говоря, что они уже переправлены в заднюю залу монастыря.

Монахи поспешили в заднюю залу и нашли там шелк, покоящийся на ложе.

Ожог на ноге Хуэй-жу был размером с медную монету и зажил только через сто дней.

Хуэй-жу умер в начале правления династии Тан (618– 907) под девизом Воинственная добродетель (618—626). Монастырь Воистинное упокоение в настоящее время известен как Обитель обращения в веру и спасения.

Этот монастырь был возведен дедом по материнской линии Циским гуном, и я часто посещал его. Я много раз слышал от дяди по материнской линии^[241] об этих событиях.

Монах Ши Сэн-чэ

С молодых лет монах великой добродетели Ши Сэн-чэ из Цзянчжоу был чист и непорочен. Он соорудил залу на западном склоне гор Гушань (горы в излучине р. Хуанхэ; совр. пров. Шаньси), где было множество деревьев и благоприятный для проживания рельеф горной местности.

Однажды, прогуливаясь в горах, Ши Сэн-чэ в земле, в пещере, увидел прокаженного: его гниющие язвы были отвратительны и издавали ужасный запах. Когда прокаженный стал просить пищу, Сэн-чэ пожалел его, предложил выбраться из ямы и пойти с ним. Близ своей обители чистоты-вихара он выкопал пещеру для больного, дал ему пищу и одежду. Сэн-чэ стал учить прокаженного читать нараспев «Лотосовую сутру».

Прокаженный не умел читать и был от природы упрям и неотесан. Сэн-чэ втолковывал ему фразу за фразой. Затрачивая огромные усилия, он никогда не ссылался на усталость. Когда прокаженный был в состоянии зачитывать около половины сутры, ему приснился сон: явился человек научить его. Разумения после этого у прокаженного прибыло. Заучив пять-шесть свитков, он заметил, что его язвы проходят. Сразу после того как прокаженный научился читать сутру полностью, снова стали расти брови и борода, а тело стало упитанным, как у обычного человека. Он к тому же приобрел умение лечить болезни у других людей.