Текст книги "Предания об услышанных мольбах"

Автор книги: Ван Янь-сю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Annotation

Настоящая книга – наиболее полное издание коллекции буддийских коротких рассказов сяошо – открывает перед читателем причудливый мир простонародного китайского буддизма, знакомит с «живым буддизмом» и культурой «безмолвствующего большинства» первого тысячелетия нашей эры. Невыдуманные буддийские истории о чудесах и небылицах, загробном мире, божествах, монахах и мирянах, святынях и реликвиях – увлекательное и полезное чтение для всех, кто интересуется духовной жизнью, религией и культурой Востока.

Перевод пяти сборников буддийских сяошо снабжен обстоятельной вступительной статей и подробными примечаниями. В оформлении использованы иллюстрации к китайским старопечатным книгам.

Ван Янь-сю

ЖИВАЯ СТАРИНА КИТАЙСКОГО БУДДИЗМА

КНИГИ, СПОСОБСТВУЮЩИЕ УЧЕНИЮ ГОСПОДИНА ШАКЬЯ

ЗАКОН БУДДЫ В МИРУ

Ван Янь-сю

Воздаяние за поклонение статуе

Исцеляющий сон Цзяньаньского вана

Лю И-цин

Ракшас в обличии внука

Монах, убивавший вшей

Счастливое избавление

Пчелы-хранительницы монастыря

Чудо в Усине

Милосердие Будды

Три рубца на шее статуи

Избавление от казни

Будда вразумляет ученого мужа

Смертоносная стрела

Предсказание птенца

Немые заговорили

Жестокосердные утратили дар речи

Корова, которая была рабом

Попугай, погасивший пожар

Милосердие фазана

Памятное событие

Его Величество глумится над статуей Высокочтимого

Правитель смиряется пред мощами-шарира

Возвращение сына

Гуаньшиинь спасает от погони

Гуаньшиинь приходит на зов беглеца

Нарушенная клятва

Петух со свитком в клюве

Умерший взывает к живым

Гуаньшиинь смиряет бурю

Встреча с Ямараджей

Чудо в Пубани

Лучезарная статуя

Дарование мощей-шарира

Сновидение физиогномиста

Возвращение статуи

Видения И-мина

Кара настигает святотатца

Статуя карает разбойников-динлинов

Ван Янь

Предисловие

ДИНАСТИЯ ВОСТОЧНАЯ ХАНЬ (25-220)

Сон императора Мин-ди

ДИНАСТИЯ ЦЗИНЬ (265—420)

Потерянное колечко

Шрамана Чжу Ши-син

О том, как Чжао Тай побывал в загробном мире

Загробные скитания монаха Фа-хэна

Утка со сломанным крылом

Шрамана-индус Ци-юй

Чужеземец Чжу Фо-дяо

Чудотворец Цзяньтолэ

Визит убогого монаха

Муж, владеющий Учением, испытывает странников

Чудодейственный дар Чжу Чан-шу

Драконовый источник

Праведники Юй Фа-лань и Дхармаракша

Божество в грязном рубище

Монахиня обращает императора в истинную веру

Патра, упавшая с неба

Патра нищего странника

Божественный знак

Чудотворная сутра

Пришествие Ши Гуана, покинувшего сей мир

Об обращении Чжан Ина в истинную веру

Добродетельный Дун Цзи

Божественный посланник

Сунь Чжи является с того света порадеть о близких

Тщеславие и Благочестие

Гуаньшиинь спасает от плена

Целомудрие Бхикшуни

Хожение Ли Цина в загробный мир

Спасительный огонь

Божественный свет Гуаньшииня

Чудесное исцеление шрамана Чжу Фа-и

Новое рождение любимого сына

Тан Цзунь возвращается с того света

Сутры и статуи являют миру чудо

Листы с чужеземными письменами

Скорбь госпожи Се

Наставник вразумляет Чжи Дуня

Летающий шрамана

Шрамана Сэн-лан

Шрамана Ши Фа-сян

Гуаньшиинь спасает от неминуемой гибели

Упование на Три драгоценности

Загробные скитания Вэнь-хэ

Са-хэ возвращается в сей мир

Гуаньшиинь приходит на зов

Тигр, явивший Божественную силу Гуаньшииня

Упование на Гуаньшииня

Гуаньшиинь спасает от огня и воды

Милосердие Гуаньшииня

Гуаньшиинь спасает обреченного

Народ вверяет себя Гуаньшииню

Мольбы, услышанные Бодхисаттвой

Пришелец с того света

Шрамана Фа-ань, усмиривший тигров-людоедов

Шрамана Чжу Тань-гай спасает народ от засухи

Происшествие в семье Фэн-жэня

ДИНАСТИЯ ПОЗДНЯЯ ЧЖАО (319-350)

Хожение Ши Чжан-хэ в потусторонний мир

Отшельник Шань Дао-кай

ДИНАСТИЯ РАННЯЯ ЦИНЬ (351—394)

Гуаньшиинь спасает от казни

Гуаньшиинь вызволяет из беды

ДИНАСТИЯ РАННЯЯ СУН (420-479)

Предсказание шрамана

Индус Гунаварман

Загробная история Чэнь Ань-цзюня

Шрамана Сэн-гуй на загробном суде

Бычьеголовый эпан забирает нечестивого в ад

Призрак шрамана, любившего поесть мяса

Мальчик по имени Аранья

Гуаньшиинь дарует сына

Вера и Благочестие продлевают жизнь

Лотосовый пруд в Стране Амитабхи

Гуаньшиинь приходит на зов пленницы

Гуаньшиинь спасает путников от напасти

Будда карает святотатца

Видения шрамана Дао-цзюна

Даос Ли Лань, повидавший ады

Предсмертное слово Чжан Сянь-чжи

Возмездие настигает святотатцев

Умерший отец приходит за помощью

Голодный дух в доме Сыма

Упования на Чистую землю

Тяжкое возмездие

Сестры из рода Мин уходят в монахини

Вещий сон узника

Нечестивый даос и его сообщники получают по заслугам

Видения праведного Ма Цянь-бо

Гуаньшиинь спасает от Бури

Ткачиха и Будда Амитабха на Млечном Пути

Бхикшуни Хуэй-му

Подвиг монаха Ши Сэн-юя

Как Жуань Чжи-цзуна отучили от рыбной ловли

О злоключениях мирянина Син Хуай-мина

Младенец из ласточкина гнезда

Наказ Пиндолы

Огонь на Берегу

Гуаньшиинь усмиряет Бурю

Гуаньшиинь покровительствует шрамана Дао-цзюну

Бай-юй уходит в монахини

Исцеляющая вера

Наставник Ши Хуэй-цюань и его ученик

Прогулка в горы Суншань

Гуаньшиинь дарует мужское потомство

Как Ши Тань-дянь побывал в загробном мире

Запоздалое прозрение

Гуаньшиинь спасает обреченного на гибель

Свидание на небесах

Чудо, явленное в монастыре Средоточие радости

Знамение, явленное в императорском дворце

Указ Небесного Императора

Казнь святотатцев

Бхикшуни Ши Хуэй-юй

Божественная монахиня

Тунговый щит

Встреча старых друзей

История падшего монаха

Ночное видение Чэнь Вэй-юаня

О том, как нерадивый монах побывал в аду

Похождения Сы-ду на том свете

Гуаньшиинь освобождает от оков

О том, как монах исправлял «Нирвана-сутру»

Награда за Благочестие

Гуаньшиинь внемлет мольбам узника

Последнее рождение мальчика с родимым пятном

ДИНАСТИЯ ЦИ (479—502)

Барышня Сы-нян встречается с тетушкой на том свете

Монах Ши Хуэй-цзин

ИСТОРИИ РАЗНЫХ ЭПОХ

Неведомое существо

Происшествие в Пубани

О юнцах, испытавших грозную силу Гуаньшииня

Чудотворная статуя

Высокоученый Ши Се склоняется перед Гуаньшиинем

Исполнение желания

Хоу Бо

Опухоль в срамном месте Его Величества

Дарование статуй

Божество озера с беседкой

Отшельник с горы Человеческая Голова

Оскопленный вновь обретает мужское достоинство

Таинственная обитель

Останки отшельника, читавшего «Лотосовую сутру»

Сутра и статуя спасителя всех сущих

Безымянный монах

Наставник в обличии сына

Тан Линь

ЦЗЮАНЬ I

Предисловие

Шрамана Ши Синь-син

Шрамана Ши Хуэй-жу

Монах Ши Сэн-чэ

Бхикшуни из Хэдуна

Проповедник Ши Лао-сунь

Странный монах Ши Лао-ин

Подвиг шрамана Ши Чжи-ваня

Заживо похороненный

Просяная каша

Бедный ученый муж

Лотосовый Янь

ЦЗЮАНЬ II

Цуй Янь-у вернулся к мужу

Монах-странник

Чудеса в Благородном семействе Сяо

Сыновняя почтительность мирянина Чжун-гуя

Сунь Бао, побывавший в раю

Две отметины

Авалокитешвара в облике шрамана

Высокий покровитель Суй Жэнь-цяня

Придворный врачеватель Сунь Хуэй-пу

Должность пятого ранга

Удар кинжалом

Служанка, читавшая «Лотосовую сутру»

Узники под охраной Авалокитешвары

Высокий покровитель мирянина Цэнь Вэнь-бэня

Дружеский наказ

Встреча с монахом на том свете

«Алмазная сутра» госпожи Доу-лу

Подвиги мирянина Ли Шань-луна в загробном мире

Загробное хожение Ли Сы-и

Воздаяние за алчность

ЦЗЮАНЬ III

Военачальник Ван, любивший поохотиться

Отмщение гонителям веры

Семейная хроника императора Юань-ди

Покойный император взывает к Сыну Неба

Раб, порадевший о своем хозяине

Младенец с соколиным клювом

Мастер соколиной охоты Цзян Люэ

Отрок с обгоревшими ногами

Жестокий тюремщик

Жена, упавшая с неба

Расплата за скаредность

Ослиная шкура ценою в жизнь

Овца с белой головой

Язык за язык

Матушка в обличии осла

Лицо на спине

Смерть супругов Вэй

Визит к Дунхайскому гуну

Приговор загробного суда по делу Кун Кэ

Дыни на блюде

Слушание по делу Ван Шоу в загробном суде

Плата ценою в жизнь

Метка на ладони

Лю Чжи-гань, ходивший на службу в загробный суд

Ли Шоу, радеющий за собак

Главный астролог, не веровавший в Будду

ПРИМЕЧАНИЯ

От переводчика

Европейские эквиваленты китайских традиционных мер длины, площади, объема и веса

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

65

66

67

68

69

70

71

72

73

74

75

76

77

78

79

80

81

82

83

84

85

86

87

88

89

90

91

92

93

94

95

96

97

98

99

100

101

102

103

104

105

106

107

108

109

110

111

112

113

114

115

116

117

118

119

120

121

122

123

124

125

126

127

128

129

130

131

132

133

134

135

136

137

138

139

140

141

142

143

144

145

146

147

148

149

150

151

152

153

154

155

156

157

158

159

160

161

162

163

164

165

166

167

168

169

170

171

172

173

174

175

176

177

178

179

180

181

182

183

184

185

186

187

188

189

190

191

192

193

194

195

196

197

198

199

200

201

202

203

204

205

206

207

208

209

210

211

212

213

214

215

216

217

218

219

220

221

222

223

224

225

226

227

228

229

230

231

232

233

234

235

236

237

238

239

240

241

242

243

244

245

246

247

248

249

250

251

252

253

254

255

256

257

258

259

260

261

262

263

264

265

266

267

268

269

270

271

272

273

274

275

276

277

278

279

280

281

282

283

284

285

286

287

288

289

290

291

292

293

294

295

296

297

298

299

300

301

302

303

304

Ван Янь-сю

Предания об услышанных мольбах

(Гань ин чжуань)

а также:

Лю И-цин

Подлинные события (Сюань янь цзи)

Ван Янь

Вести из потустороннего мира (Мин сян цзи)

Хоу Бо

Достопамятные происшествия (Цзин и цзи)

Тан Линь

Загробное воздаяние (Мин бао цзи)

ЖИВАЯ СТАРИНА КИТАЙСКОГО БУДДИЗМА

Невыдуманные истории о невероятном, занимательном, забавном

...Буду счастлив, если грядущие доброжелательные мужи, стремящиеся проникнуть в корни событий, найдут здесь, чем развлечь ум, на чем задержать взгляд, – и не отвернутся с презрением. Гань Бао. Предисловие к «Запискам о поисках духов»

Равно великий в свершениях и злодеяниях Первый Августейший Император династии Цинь создал неразрешимые проблемы наследнику престола: Второй (и последний) Августейший Император^[1] не придумал ничего лучшего как покрыть лаком стену, ограждавшую Поднебесную. Придворный шут с воодушевлением приветствовал этот проект: народ, конечно же, пострадает от поборов, однако стена станет красивой и такой гладкой, что разбойникам-супостатам не взобраться по ней. Единственное возражение шута сводилось к тому, что потребуется навес над стеной, предохраняющий лак от лучей солнца.

У анекдота о Великой Китайской Стене, вызвавшего у читателя по меньшей мере улыбку, совсем седая борода и весьма преклонный возраст. В конце следующего века он отметит полуторатысячелетний юбилей. Следующий анекдот датирован полутора столетиями ранее и касается более прозаического предмета, нежели предыдущий.

Жуань Сянь и его дядя Цзи^[2] жили на южной стороне улицы, а их остальные сородичи – на северной. В седьмой день седьмого месяца богатые «северные» Жуани, как и полагалось, вынесли под последние жаркие лучи уходящего лета роскошные одежды из шелка, узорных тканей и парчи. Сянь же посреди двора вывесил на длинном бамбуковом шесте свои холщовые подштанники. На недоуменные вопросы обывателей он отвечал, что негоже ему пренебрегать заведенными в миру порядками.

От крайних форм сарказма и эпатажа перейдем к довольно непритязательной истории из повседневной жизни эпохи Хань (206 г. до н. э.—220 г. н. э.), из которой следует, насколько близки бывают житейские ситуации, значительно отдаленные в пространстве и времени.

В такие-то годы такого-то правления в доме одного простолюдина (с указанием точного местопроживания) творились всяческие чудеса: большой жбан стал издавать звуки, исчезла кое-какая утварь, курица вывела цыплят – и те пропали. Люди приготовили много еды и поставили в доме, желая изловить нечистую силу. Услыхав все те же звуки, они схватили палку и принялись бить куда ни попадя. Наконец в углу раздался стон и мольбы о пощаде. Обнаружили старика лет этак ста, одичавшего и бормотавшего что-то невразумительное. Выяснилось, что десять лет назад неподалеку в одном доме пропал старик. Родные печалились и радовались тому, что отыскался дедушка. А через год старик вновь пропал, и в окрестных домах по-прежнему стали случаться чудеса.

Наконец, еще одна старинная история из жизни китайских духов.

Селянину, ехавшему по своим делам на повозке, повстречался отрок с лютней-пипа. Отрок попросился в повозку и стал играть песенки на своей лютне. Когда же песенки кончились, отрок выплюнул язык и вырвал свой глаз, уйдя затем прочь. Перепуганный простолюдин продолжил путь. Вскоре, еще не совсем придя в себя, он повстречал на дороге дряхлого старца, который сразу же представился: фамилия и имя были совсем обычные. Селянин помог ему взобраться на повозку и рассказал о духе-отроке, искусно игравшем на лютне. Задетый за живое старец похвастал, что и он из той же породы и к тому же не обделен музыкальными талантами. Подтверждая сказанное, он вырвал свой глаз и выплюнул язык, вконец перепугав селянина.

Искушенный читатель, познавший толк в китайской классике, вероятно, установил принадлежность пересказанных историй к жанру коротких рассказов сяошо и, быть может, припомнил сборники: «Записи, рождающие улыбку» Хоу Во, «Ходячие толки в новом пересказе» Лю И-цина, «Записки о поисках духов» Гань Бао. Три последних десятилетия читающая публика имела возможность познакомиться с переводами этих и других сборников коротких рассказов по меньшей мере в четырех подборках и отдельных изданиях^[3]. Чем вызван столь взаимный и неизменный интерес издателя и читателя к этому предельно архаичному литературному явлению, рожденному в столь сложной для понимания культурной среде? Что привлекает нас в этом действительно кратком (иногда в две-три фразы), по преимуществу малоправдоподобном (хотя и претендующем на историческую достоверность) и не всегда серьезном (как мы убедились) китайском рассказе?

По-видимому, достоинства короткого рассказа становятся продолжением его же «недостатков». Мы обречены на вечную разгадку тайны близкого, но так далекого от нас великого соседа; почтенный возраст сяошо, напротив, усиливает наш интерес; краткость – то качество, к которому мы стремимся (надо сказать, безуспешно) в наш насыщенный событиями век; а страсть ко всякого рода малоправдоподобным, странным, или «аномальным», явлениям – непреходящее свойство человеческой натуры. Доля сарказма, едкая ирония и шутливая интонация, присущие некоторым занимательным историям, вполне сочетаются с современными умонастроениями.

И все же главное достоинство короткого рассказа состоит, на наш взгляд, в ином: историко-культурное значение этих занимательных историй несравненно перевешивает их литературную ценность. Эта литература «улиц и переулков, дорог и проселков» приоткрывает малоизвестный пласт древней духовной культуры человечества. Речь идет о так называемой низовой, или простонародной, культуре «безмолвствующего большинства», которая оставила относительно редкие письменные свидетельства и довольно фрагментарно представлена в письменной традиции. Сяошо дарят нам уникальную возможность приобщиться к мироощущению, представлениям и верованиям, бытовавшим в широкой социальной среде Китая, к «живой жизни» китайцев первых веков нашей эры.

Настоящая книга знакомит читателя с буддийскими короткими рассказами сяошо, которые совсем недавно были известны лишь немногим специалистам по истории китайской литературы. Наиболее полной подборке переводов из дошедшей до нас коллекции буддийских сяошо мы намерены предпослать историко-литературный обзор и краткое историко-культурное введение. Но прежде совершим небольшой экскурс в историю жанра короткого рассказа и создавшей его эпохи.

* * *

Основные жанровые признаки литературы сяошо сложились задолго до того, как буддизм укоренился на китайской почве. Категория сяошо была внесена уже в библиографический раздел династийной истории «Хань шу», составленной Бань Гу (32—92). Пятнадцать сборников, упомянутых здесь, не дошли до нас, но судя по высказыванию Бань Гу, представляли собой записи «бесед на улицах, речений в переулках, пересудов на дорогах, рассказов на проселках». Сбор этого своеобразного китайского фольклора был возложен на мелких чиновников байгуань, призванных знакомить власть предержащих с настроениями простого люда. Вместе с тем сборники сяошо отнесены Бань Гу в последний из десяти разделов класса «Философы», в чем, быть может, нашла отражение архаичная традиция, идущая от Чжуан-цзы, употребившего термин сяошо в значении «низкие речения».

В период Шести династий (229—589) термин сяошо приобретает значение короткого сюжетного рассказа. Эти объединенные в сборники рассказы почерпнуты либо из жизнеописаний исторических деятелей и других исторических источников, либо из фольклорных источников, восходящих к легенде, сказу, преданию, анекдоту. Короткий рассказ III—VI вв. запечатлевает занимательное событие как бы само по себе, не привнося в него явно выраженного назидательного смысла или дидактического оттенка, что и служит основанием для определения его как «сюжетная проза». Период III—VI вв. отмечен появлением большой серии сборников сяошо, среди которых наиболее известны и благополучно сохранились до наших дней «Жизнеописания святых и бессмертных» Гэ Хуна (283 – 364), уже упомянутые «Ходячие толки в новом пересказе» Лю И-цина (403—444) и «Записки о поисках духов» Гань Бао (конец III—середина IV вв.), а также «Продолженные записки о поисках духов», приписываемые Тао Юань-мину (365—420). На целый порядок выше число сборников либо полностью утерянных, либо сохранившихся во фрагментах, включая ранее упомянутые «Записи, рождающие улыбку» Хоу Бо (вторая половина VI в.), а также «Лес улыбок» Ханьдань Шуня (первая половина III в.), «Невежественные россказни» Шэнь Юэ (441 – 513), «Короткие рассказы» Инь Юня (471 – 529) и многие другие.

Основной разновидностью сяошо Шести династий становится рассказ об удивительном и необычайном, таинственном и невероятном, получивший в традиционной китайской филологии уже в XVI в. наименование «рассказ о чудесах». Реальные исторические лица (причем часто – весьма известные и влиятельные) соседствуют и взаимодействуют в рассказах о чудесах с персонажами из мира фантазии, легенд, народных преданий, а достоверные и точно датированные исторические события причудливо сочетаются с происшествиями, которые наш здравый смысл отказывается признать вероятными. Однако мы совершили бы акт произвола, попытавшись навязать авторам-составителям сборников сяошо наши представления о реальном. Создатели короткого рассказа отбирали из письменной и устной традиции наиболее занимательные, загадочные и невероятные истории, но при этом, безусловно, полагали их вполне достоверными. Короткий рассказ привнес в китайскую литературу интерес к удивительному и необычайному, занимательному и забавному, но ни в коей мере не претендовал на вымысел, более того, был чужд понятию вымысла как литературного приема. На этом основании короткий рассказ определяют только в предшественники (хотя и ближайшие) китайской художественной прозы, подлинное рождение которой принято связывать с появлением на рубеже VII—VIII вв. жанра новеллы чуаньци, или «повествования об удивительном»^[4]. По прошествии же тысячелетия термин сяошо вновь вошел в китайский литературный обиход и остается в широком употреблении по настоящее время: в этом привычном значении он обозначает повествовательную или художественную прозу, включая новеллу, повесть, роман.

* * *

Короткий рассказ запечатлел исторические приметы породившей его эпохи. III—VI вв. в истории Китая отмечены суровыми социальными потрясениями, чередой кровавых междоусобиц, противостоянием Севера, захваченного «варварами»-иноземцами, и Юга, где обосновались китайские династии. В 311 г. под ударами кочевников-сюнну (те самые воинственные гунны) пал Лоян – столица династии Цзинь, лишь несколькими столетиями ранее объединившей Китай. Еще через пять лет с падением Чанъани, служившей последним прибежищем династии, северные владения были утеряны окончательно. Отныне династия Цзинь (по географическому положению получившая название Восточная Цзинь) обосновалась в бывшей столице царства У (222– 280) Цзянье—Цзянькане (совр. Нанкин). Правившие в Цзянье– Цзянькане династии У, Восточная Цзинь (317—420), а затем сменившие их Сун (420-479), Ци (479-502), Лян (502—557), Чэнь (557-589) принято именовать в китайской традиции Шестью династиями. На Севере Китая в продолжение трех столетий правили, вели войны, сменяли друг друга династии «варваров»-кочевников, или «пяти северных племен»: сюнну, цзе, сяньби, ди, цянь.

Потеря исконных китайских земель на Севере, хроническая политическая и социальная нестабильность вызвали глубокий духовный кризис в китайском обществе. Китайские умы более не могли вдохновляться примером Конфуция, который «не говорил о необычайном, проявлениях силы, беспорядках и духах» («Луньюй», гл. 7). В духовной атмосфере смутного времени воистину царит культ необычайного, удивительного, экстраординарного, преобладает интерес к таинственному, сверхъестественному, потустороннему. Веками культивируемый идеал высокого государственного служения, воплотившийся в конфуцианском образе «благородного мужа» – цзюньцзы, уступает место жизненному модусу, исключающему причастность к «псевдополезным» государственным делам, предполагающему отрешенность от всего мирского и суетного. В ранний период смутного времени в интеллектуальной жизни господствует «темное», или «сокровенное», учение сюаньсюэ, опирающееся на конфуцианские начала, но развивающее по преимуществу даосские принципы естественности, единения с природой, «недеяния». В широкой же социальной среде преобладает религиозный даосизм, опирающийся на древнюю культовую практику шаманства и магии, народные верования. Со второй половины IV в. значительное, если не главенствующее, влияние в китайской духовной жизни приобретает буддизм, проникший в Китай еще в I в. н. э.

КНИГИ, СПОСОБСТВУЮЩИЕ УЧЕНИЮ ГОСПОДИНА ШАКЬЯ

...Я отважился записать услышанные мною истории и собрать их воедино. Подробно и по порядку изложив полученные мною сведения, я указываю, как и кем они были услышаны и увидены; не приукрашивая эти доподлинные свидетельства, в точности передаю истинно происшедшие события. Пусть обратят на них внимание будущие читатели! Тан Линь. Предисловие к «Воздаянию в загробном мире»

Китайская традиция связывает проникновение буддизма в Срединное государство (а в буддийском обиходе – Восточное) с прибытием ко двору ханьского императора Мин-ди (58 – 76) первых индийских миссионеров-переводчиков. (Сюжет о вещем сне императора Мин-ди и последующем пришествии в Лоян Кашьяпа Матанги открывает и сборник Ван Яня «Вести из потустороннего мира».) Однако сие знаменательное событие так и осталось хотя и первым, но лишь кратким эпизодом в истории китайского буддизма. Проникновение и первые успехи буддийского вероучения в Восточном государстве обеспечивались усилиями относительно поздних поколений миссионеров-переводчиков, начиная с Ань Ши-гао (II в.) и Локакшемы (вторая половина II в.), а затем Кан Сэн-хуэя (ум. в 280 г.), Дхармаракши (236—313) и многих других.

«Механизм» проникновения Закона Будды в Китай в этот наиболее романтический миссионерский период состоял в самом общем виде в следующем. Преодолевая всевозможные трудности, иноземный буддийский подвижник морским или, чаще, пешим маршрутом прибывает в Китай с поклажей канонических текстов – сутр. (Некоторые подвижники, одаренные феноменальной памятью – традиционная культура мнемотехники в их среде необычайно высока, – держат обширный канонический текст в голове, однако этот вариант менее предпочтителен для китайцев, обычно испытывающих пиетет к письменному слову.) При условии «социального заказа» и материальной поддержки власть предержащих он с оригинала (реже по памяти) изустно воспроизводит канонический текст. Обширный штат переводчиков и писцов осуществляет собственно перевод и издание священного текста, который впоследствии обрастает многочисленными китайскими комментариями. Изданный перевод становится базовым текстом для проповеди – основной формы пропаганды Закона в широкой социальной среде; вокруг него складываются сообщества монахов и мирян, послужившие прообразом и прямыми предшественниками самостоятельных буддийских школ в Китае.

Среди иноземцев-миссионеров и в этот начальный период, и позднее преобладали вовсе не уроженцы Индии: они составляли значительную долю, но не более одной трети от общего числа. Плацдармом для проникновения буддизма в Китай послужили Кушанское царство, Парфия, Средняя Азия, но в наибольшей степени – Западный край. Географическое положение и историко-культурное значение этого региона в первые века нашей эры наиболее полно выражает название Сериндия, придуманное исследователями еще в начале XX в. (совр. Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая; традиционное русское название – Восточный Туркестан). Куча, Хотан и другие города-государства в оазисах Таримской впадины на маршруте Великого Шелкового Пути по временам подпадали под вассальную зависимость от китайских правителей, но неизменно оставались форпостами буддийского влияния.

В I – III вв. буддийское влияние в Китае ограничивалось в основном столицами государственных образований и крупными городами того времени, включая Лоян, Цзянье, Чанъань и Пэнчэн. Усилиями миссионеров-переводчиков были преподаны азы буддийского вероучения, основы монашества и культовой практики. Пока немногочисленные буддийские монастыри становятся оплотом веры в еще враждебном конфессиональном пространстве.

Последующий период IV—VI вв. в истории раннего китайского буддизма исследователи иногда определяют термином «доместикация», т. е. «приручение» или «одомашнивание», под которым подразумевают процесс интеграции буддизма в культурный комплекс и государственную структуру Китая. Плеяда иноземных миссионеров пополнилась еще более славными именами Кумарадживы (344—?409), Дхармакшемы (384—433), Бодхиручи (конец V—середина VI вв.), Парамартхи (500—569) и другими, однако по степени влияния на сангху (общину) монахов и мирян с ними уже соперничают такие китайские мэтры, как Чжи Дунь (314—366), Дао-ань (312—385), Хуэй-юань (334—416), Дао-шэн (360—434), Чжи-и (538—597). В результате планомерной переводческой деятельности к концу этого периода сложился корпус переводов (в каталоге начала VI в. «Собрание сведений о переводах Трипитаки» приводятся названия 2162 сочинений), составивший основу нового свода буддийских сочинений – Китайская Трипитака. Усилиями иноземных миссионеров и китайских интерпретаторов было в значительной части освоено, приспособлено и переработано философское наследие буддизма, тем самым подготовлено доктринальное основание впоследствии возникших самостоятельных школ китайского буддизма. Был адаптирован к социокультурной среде монашеский устав, и в период IV—VI вв. в общих чертах сложился облик китайской сангхи, обладающей значительной степенью самостоятельности и некоторым политическим весом. Аспект взаимоотношения с властями, конечно же, остается наиболее ключевым и драматическим в продолжение всей истории китайского буддизма. Причем в период IV—VI вв. обозначились полюса таких взаимоотношений: буддизм как государственная религия при лянском У-ди (502—549) и религия, подвергшаяся жестоким гонениям вэйским Тай-у-ди (424—452).

Историческая ситуация, определяемая противостоянием Севера и Юга, диктовала существенные различия в развитии буддизма главных регионов Китая. Отвлекаясь от частностей, отметим основные черты своеобразия северного и южного буддизма. Северный буддизм поражает масштабом: количество монастырей в благоприятные десятилетия достигает нескольких десятков тысяч, монахов – нескольких миллионов: грандиозные храмовые комплексы Лунмэнь, Юньган и другие. Соответствующие величины на Юге на целый порядок ниже: несколько тысяч монастырей и сотни тысяч монашествующих. Однако здесь в основном и осуществлялся процесс аккультурации философского наследия буддизма, который и определил главное содержание периода «доместикации».

При всех различиях северного и южного буддизма приходится особо отметить не вполне признанную роль буддизма в китайской истории. Буддизм, укоренившийся в китайской почве в период смут и потрясений, ставший прибежищем от тревог и сумятицы текущей жизни, вместе с тем явился едва ли не основной консолидирующей силой эпохи Южных и Северных династий. В рамках буддизма осуществлялись наиболее постоянные и тесные контакты Севера и Юга, была осознана всеобщность сангхи и вероучения в пределах всего Китая, испытана постоянная потребность в стабильной центральной власти.

Наконец, еще один аспект буддийской деятельности, требующий упоминания, – это паломничество в буддийские страны и Индию. Общее число монахов, совершивших паломничество в III—VIII вв., составило около двухсот, причем одна треть из этого числа приходится на V в. (Фа-сянь, Таньуцзе, Чжи-янь, Бао-юнь и другие). Побудительным мотивом к этому сверхсложному и крайне опасному предприятию служили приобретение канонических текстов и возможность лицезреть «следы, оставленные Буддой в миру», а также неукротимая страсть к перемене мест, присущая буддийскому подвижнику. Путевые заметки Фа-сяня явились уникальным источником по буддизму и общей истории сопредельных с Китаем стран и Индии.

* * *

К середине первого тысячелетия нашей эры буддизм становится существенным фактором влияния во всех сферах бытия китайцев. Закон Будды внедрился в Китае главным образом в форме Махаяны со свойственным ей прозелитизмом и способностью адаптироваться к чужеродной культуре. Деятельность иноземных миссионеров была освящена идеалом «распространения Учения, завещанного Буддой, в землях Востока (Китая)» и направлена на привлечение в сферу влияния буддизма все большего числа китайских адептов, невзирая на их сословную принадлежность или социальное происхождение. По мере усиления влияния буддизма в широкой социальной среде пополнялось буддийское конфессиональное сообщество – сангха четырех разрядов (монахи и монахини, миряне и мирянки), по самым скромным подсчетам достигшая половины суммарного населения конца эпохи Южных и Северных династий. Среди приверженцев буддизма в миру оказываются как представители социальных верхов в лице императорских особ, высшей знати и чиновничества, так и низы, представленные мелким чиновничеством, торговым и работным людом, земледельцами.

В китайском буддизме, как и в любой высокоорганизованной религиозной системе, перманентно сосуществовали два уровня: с одной стороны – элитарный, или «высокий», буддизм ученого монашества, приобщенного к книжной премудрости Учения, а с другой – простонародный, популярный, или «низовой» (допускается также определение "примитивный”), буддизм мирян, в котором преобладают иррациональный элемент, религиозная фантазия, мистицизм.