Текст книги "Предания об услышанных мольбах"

Автор книги: Ван Янь-сю

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Отнесите меня к Его Величеству! У меня есть что передать ему от императора У-ди династии Чжоу!

Аудиенция была немедленно предоставлена: Ба-бяо предстал перед императором и был допрошен. Он доложил следующее:

– Вначале меня окликнули какие-то люди и приказали следовать за ними до места, где будет большая пещера в земле. Дорога, по которой мы шли, вела в эту пещеру. Как только мы оказались у входа, я увидел более ста всадников, прибывших с запада. По всему они походили на парадную свиту правителя. Вскоре высокая особа прибыла: то оказался император У-ди династии Чжоу. Равный по ритуалу поклонился Его Величеству, император молвил:

– Правитель призвал Вас сюда, чтобы быть свидетелем по моему делу. Вы лично не виновны ни в каких преступлениях.

Затем Его Величество вошли в пещеру. Туда же посланники ввели и Равного по ритуалу. Там были дворцовые ворота, ведущие во двор. Он увидел императора У-ди сидевшим с другим господином и оказывавшим ему высшие знаки почтения. Провожатые Ба-бяо поклонились господину, и тот вопрошал Равного по ритуалу:

– За все время, что Вы готовили пищу для императора, сколько белых кружков подали ему?

Ба-бяо не понимал, что значит белые кружки, и оглянулся на своих провожатых. Те подсказали, что белые кружки – это яйца, и Ба-бяо ответил:

– Император часто ел белые кружки, но никак не могу вспомнить, сколько!

– Этот человек не помнит, – обратился владыка к императору. – Тогда будем изгонять!

Император поднялся с места и выглядел очень жалким и неприкаянным. Вдруг в передней части двора появилось железное ложе и при нем несколько десятков тюремщиков-эпанов с бычьими головами и человеческими телами. Императора возложили на этот одр, и тюремщики принялись тыкать его железными жезлами. На его боку образовалось отверстие, из которого высыпались все яйца. Они были уже на уровне одра, и было их этак с несколько ху. Владыка приказал их посчитать, и, когда подсчеты были закончены, одр и тюремщики разом исчезли. Император снова сел рядом с владыкой. Владыка приказал Равному по ритуалу возвращаться и велел вывести его наружу. Когда Ба-бяо подошел к выходу из пещеры, то увидел императора У-ди, подоспевшего к нему с такой просьбой:

– Известите Сына Неба династии Великая Суй. Мы вместе служили. Мои кладовые ломились от шелков и драгоценностей. При жизни я и сам был императором, но уничтожал закон Будды. Теперь я подвергаюсь таким страшным мучениям! Прошу Вас, Ваше Величество, ради меня приобретите религиозные заслуги!

Император Вэнь-ди издал указ: каждому жителю Поднебесной пожертвовать одну монетку, радея об усопшем.

Мой дед по материнской линии Циский гун был этому свидетелем и по возвращении домой все подробно рассказал.

Раб, порадевший о своем хозяине

При династии Северная Ци жил чиновник, носивший родовое имя Лян; был он влиятелен и богат. Перед смертью он так сказал жене и детям:

– Всю свою жизнь я любил моего раба и коня. Они долго мне служили и заботились обо мне. Они знают все мои желания. Когда я умру, принесите их мне в жертву. Иначе у меня не будет никого, кто бы мне прислуживал и на ком бы я ездил.

Когда чиновник умер, родные наполнили мешок землей и задавили им раба. Через четыре дня, когда еще не был убит конь, раб вернулся с того света и рассказал следующее.

Он не пришел в сознание, когда уходил из этого мира. Вдруг он оказался у ворот казенного учреждения. Стража в воротах остановила и не пустила его внутрь. Раб провел ночь за воротами. Наутро он увидел хозяина, закованного в кандалы и в окружении охранников. Тот как раз входил в казенное учреждение. Увидев раба, он сказал:

– Я думал, что умершие могут иметь рабов. Потому я завещал доставить тебя сюда. Но теперь каждый мучается сам по себе, и мы не имеем никакого отношения друг к другу. Я сегодня же доложу о твоем приходе чиновникам, и они должны тебя освободить.

Пообещав, он ушел. Раб стал подсматривать из-за защитной стенки (экран перед дверью или воротами) и увидел чиновника и охранников.

– Сколько жира выдавили из него вчера? – спросил чиновник.

– Восемь шэнов, – был ответ.

– Возьмите его еще раз с собой, – приказал чиновник. – И выдавите из него еще один ху и пять доу.

Хозяина утащили прочь до того, как он успел что-нибудь вымолвить. На следующее утро хозяин пришел вновь и с извиняющимся видом обратился к рабу:

– Сегодня я все Вам расскажу.

Хозяин вошел в присутствие и спросил охранников, будут ли они добывать жир, и те ответили, что не будут. Когда чиновник спросил об этом у главы канцелярии, тот ответил:

– Три дня после смерти этого человека его семья приглашала монахов на постную трапезу. И когда раздались голоса чтецов сутры, наши железные жезлы вдруг рассыпались. Так мы потерпели неудачу.

Чиновник приказал:

– Выведите его вон!

Тогда хозяин обратился к чиновнику с просьбой освободить раба. Чиновник приказал отпустить и раба. Они оба вышли за ворота, и хозяин попросил передать на словах жене и детям следующее:

– Благодарю вас за совершенные ради меня благодеяния. Я избежал великих мучений, но свободен не совсем. Если вы сможете впридачу изготовить копию «Лотосовой сутры» и образ Будды, то я надеюсь спастись. Отныне никогда не приносите для меня жертв. Я не получу никакой пищи, а мои грехи только умножатся!

Завершив на этом разговор, они расстались.

Раб вернулся к жизни и рассказал обо всем во всех подробностях. В тот же день семья устроила монашеское собрание и совершила испрошенные благодеяния. Всей семьей они искренне уверовали.

Мой дядя по материнской линии Гао Цзин-чжоу рассказал мне эту историю. Он слышал ее от человека из Ци.

Младенец с соколиным клювом

Династии Суй Высшая опора государства (наиболее почетный титул сановника) Хуэйский гун из Пушани по имени Ли Куань любил поохотиться и держал несколько десятков соколов. У него родился сын, у которого вместо рта был соколиный клюв. Куань не смог его вырастить.

Хуэйский гун был отцом Ли Ми, и наше семейство состояло в родстве с ними. Я все это наблюдал в подробностях.

Мастер соколиной охоты Цзян Люэ

Династии Суй военачальник Цзян Люэ из Тяньшуй носил титул Высоко парящий орел. Он пристрастился к охоте с младых лет, был мастером соколиной охоты.

Потом он заболел и увидел стаю с тысячу птиц и все без голов. Они кружили над ложем Люэ, пронзительно взывая:

– Побыстрее отдай наши головы!

Вдруг Люэ почувствовал боль в голове; его дыхание прервалось. По прошествии долгого времени он вернулся к жизни и попросил птиц порадеть за него. Они согласились и улетели. Тогда он почувствовал себя лучше. До конца жизни он не ел мяса, не пил вина и не убивал живых существ.

Летом, когда я был в Лунъю, то повстречал там Цзян Люэ. Ему было за шестьдесят, и он рассказал мне эту историю.

Отрок с обгоревшими ногами

В начале годов правления династии Суй под девизом Основание царствования (581—600) в одной деревне области Цзичжоу (совр. пров. Хэбэй) жил отрок тринадцати лет. Он часто крал куриные яйца у соседей, пек в золе и ел.

Рано утром, когда жители деревни еще спали, отец отрока услышал, что стучат в ворота и зовут мальчика. Отец приказал ему открыть ворота, и мальчик увидел человека.

– Тебя требует начальство, – сказал тот.

– Если меня вызывают на работу (трудовая повинность), – сказал в ответ отрок, – то я должен пойти в дом, взять одежду и пищу.

– Обойдешься и так, – посыльный больше не стал с ним говорить и повел за деревенские ворота.

К югу от деревни была тунговая плантация, а за ней – вспаханное, но еще не засаженное поле. В это утро отрок вдруг увидел справа от дороги небольшую крепость. По всем четырем сторонам в ней были очень красивые ворота и башни красного и белого цвета.

– Ведь здесь ничего не было! – воскликнул изумленный отрок. Посыльный прикрикнул на него и приказал идти молча. Он повел отрока к северным воротам города-крепости и приказал войти. Как только отрок переступил порог, ворота внезапно закрылись. Отрок не увидел ни единого человека: все пространство внутри крепости было пусто. Земля была по самую лодыжку покрыта слоем раскаленных углей, смешанных с прахом убиенных. Отрок завопил, застонал от боли и бросился к южным воротам. Но ворота тотчас закрылись, когда он к ним приблизился. Отрок помчался к восточным, затем к западным и, наконец, к северным воротам, но каждый раз было то же самое. Ворота были открыты, но тотчас закрывались при его приближении.

Когда весь деревенский люд – мужчины и женщины, стар и млад вышли на работу, то посредине вспаханного поля увидели отрока. Его уста издавали звуки, подобные крикам птицы; он носился из стороны в сторону. Люди говорили между собой:

– Этот отрок, видно, сошел с ума. С утра пораньше носится здесь без передыху.

Когда пришло время полдника, сборщики тутовых листьев вернулись домой. Отец спросил, не видели ли они его сына.

– Он к югу от деревни носится туда-обратно, – отвечали сборщики. – Мы позвали, а он не идет.

Отец вышел за околицу и издали увидел бегающего сына. Он громко позвал его по имени, и отрок тотчас остановился. Крепость с ее человеческим прахом вмиг исчезла. Все, что предстало взору отца – это сын, рухнувший на землю. Обливаясь слезами, он рассказал о том, что случилось.

Когда осмотрели ноги отрока, то выяснилось, что в верхней части они слегка опалены, а ниже колен – изжарены до самого мяса. Отрока отнесли домой и принялись лечить от раны. Бедра удалось вылечить полностью, но ниже осталась только сухая кость. Соседи, узнавшие о случившемся, пошли посмотреть то место, где носился отрок. Следы его ног были отчетливо видны, но не было следов ни пепла, ни пламени. Тогда деревенский люд – и мужчины и женщины, и стар и млад – все как один принесли обеты и в строгости их соблюдали.

Был досточтимый монах из Цзичжоу по имени Дао-хуэй. Он и рассказал мне эту историю. То была его соседняя деревня.

Жестокий тюремщик

В годы правления династии Суй под девизом Великие деяния (605—616) жил в столице (Чанъань) тюремщик, имя которого утеряно. Был он жесток, и заключенные не выносили его пыток. Тюремщик же полагал сие приятной забавой.

Потом у него родился сын. На его плечах и под подбородком был кусок мяса в форме нашейной колодки-канга. У ребенка совсем не было шеи; он не мог ходить и через несколько лет умер.

Жена, упавшая с неба

В годы правления династии Суй под девизом Великие деяния жил человек из Хэнани. Его жена ухаживала за свекровью без должной почтительности. Свекровь была слепа на оба глаза, и жена нарезала земляных червей, подав ей в качестве тушеного мяса. Свекрови показался вкус мяса несколько странным, и она припрятала маленький кусочек, чтобы потом показать сыну. Когда сын вернулся и увидел, что это за мясо, он потащил жену в уездную управу. Но по дороге туда ударил гром, и жена улетучилась.

Вдруг она упала с неба. Ее тело и одежда остались прежними, но на месте головы была голова белой собаки. При этом она могла говорить, и когда спросили, что с ней случилось, она ответила:

– Я не была почтительна к родителям и вот так наказана небесным божеством.

Муж послал ее в управу. Одно время она клянчила еду на рынке. Что с ней стало потом, неизвестно.

Расплата за скаредность

Отец Бянь Ши-юя из Янчжоу в награду за усмирение династии Чэнь удостоился от династии Суй титула Равный по ритуалу. Он был от природы очень скуп. Однажды он нанял мастеров на постройку дома, но ничего не заплатил. Когда работники стали требовать денег, старший Бянь высек их. Работники обозлились.

– Раз уж Вы мне задолжали, – пригрозил один из них, – то после смерти непременно станете моим быком.

Прошло какое-то время: старший Бянь умер, а корова работника отелилась желтым бычком. У бычка была черная метка, которая полностью опоясывала его поперек туловища. Она выглядела, как пояс у чиновника. На левой ноге у него была белая метка, скашивающаяся внизу. Она была в точности в форме жезла, полагающегося сановнику при аудиенции. Хозяин так покрикивал на бычка:

– Досточтимый Бянь! Зачем Вы нарушили данное мне слово?!

Теленок подгибал две передние ноги и стучал по земле головой. Ши-юй попытался было купить теленка за сто тысяч монет, но хозяин не согласился его продать. Когда бык сдох, его сожгли.

Чэнь То рассказал мне эту историю.

Ослиная шкура ценою в жизнь

Жил в столице (Чанъань) Инь Ань-жэнь. Его семья была из самых богатых и давно попечительствовала монахам монастыря Врата милосердия. В первом году под девизом правления Всеобщее спокойствие (617) в их доме остановился гость. Этот человек увел и убил чужого осла, оставив Ань-жэню его шкуру.

В третьем году под девизом правления Надежное призрение (629) Ань-жэнь встретил на дороге одного господина, который сказал ему так:

– Меня послал мой начальник предупредить Вас. Завтра прибудут посланники с того света и Вы умрете.

Ань-жэнь перепугался и кинулся прямиком в монастырь Врата милосердия. Там он сидел в зале Будды неотлучно. На следующее утро ближе к завтраку появились три всадника и несколько десятков пеших при оружии. Они вошли в монастырь и, издалека увидев Ань-жэня, стали звать его выйти. Не откликаясь на их призывы, тот еще усерднее сосредоточился на мольбах Будде и чтении сутр.

– Мы должны были прийти за ним вчера, – говорили духи между собой. – А теперь он совершил все эти благие деяния! Как же можно его забрать?!

Они все ушли, оставив одного стоять на страже. Стражник объяснил Ань-жэню:

– Вы как-то убили осла, и теперь он подал на Вас жалобу. Вот почему мы и пришли Вас арестовать. В конце концов Вам устроят с ним очную ставку. Так не лучше ли Вам сразу пойти с нами?!

Стоя на почтительном отдалении от стражника, Ань-жэнь отвечал:

– Был когда-то вор, который и убил осла, а затем отдал мне его шкуру. Не я убил осла! Так почему пришли за мной?! Будьте любезны вернуться и от моего имени сказать ослу так: «Я не убивал Вас, но буду радеть за Вас. Вам же будет польза, если отпустите меня!»

Охранник согласился выполнить его просьбу.

– Если осел откажется, я приду завтра, – сказал он, – но если согласится, не приду.

Охранник ушел и не вернулся на следующий день. Ань-жэнь принялся совершать благие деяния, радея за осла. Вся семья приняла обет есть только растительную пищу.

Все это рассказал мне Лу Вэнь-ли^[295]. Ань-жэнь теперь еще жив.

Овца с белой головой

Есть обычай на рынках Чанъани: после Нового года чередой идут пиршества, на которые по очереди приглашают друг друга. Это называется «передать место».

На Восточном рынке была очередь дать пир ученому мужу Чжао, мастеру каллиграфии. Одному гостю раньше всех понадобилось в отхожее место, и он неподалеку увидел на крупорушке юную девушку. Было ей тринадцать-четырнадцать лет. Она была одета в темную юбку и белую курточку, а на ее шее была веревка, привязанная к опоре крупорушки. Всхлипывая, она обратилась к гостю со словами:

– Я дочь хозяина. Когда я была жива, то украла сто монет у родителей, желая купить румяна и пудру. Прежде чем умереть, я спрятала деньги в северном углу кухонной стены. Так и не воспользовавшись этими деньгами, я была осуждена за то, что их украла. Должна я теперь искупить вину перед родителями ценой моей жизни.

Девушка умолкла и превратилась в серого барана с белой головой.

Гость был в полной растерянности и сообщил о виденном хозяину. Хозяин спросил, как девушка выглядела. Выяснилось, что это и на самом деле его младшая дочь, которая умерла два года назад. Отправившись домой, каллиграф Чжао обнаружил деньги в стене кухни. И по всему они находились там долгое время. Овцу отдали монахам в монастырь. Никто в семье более никогда не ел мяса.

Об этом происшествии рассказал мне Лу Вэнь-ли.

Язык за язык

В годы под девизом правления Воинственная добродетель (618—626) Пань Го из столицы, еще не вступивший в совершеннолетие, был мелким служащим в водном ведомстве. Однажды, вернувшись домой после службы, он и еще несколько его приятелей пошли погулять в поле. В зарослях травы юнцы натолкнулись на заплутавшего барашка; тот стоял и ел траву. Го и его юные приятели поймали и потащили его домой. Однако на полпути барашек стал блеять. Го стал опасаться, что хозяин барашка окажется рядом, и вырвал ему язык. После этого барашек не издавал ни звука. Той же ночью его зажарили и съели.

Год спустя язык Го постепенно начал уменьшаться до тех пор, пока не исчез полностью. Он подал прошение об отставке. Однако Чжэн Юй-цин, начальник по найму уезда Фупин (на территории совр. пров. Шэнси), засомневался, не вводят ли его в заблуждение, и приказал юнцу открыть рот, чтобы удостовериться. Языка совсем не стало, но если пристальнее вглядеться, то там еще оставался пупырышек этак с горошину. Когда же Юй-цин стал расспрашивать Го о случившемся, то тот удивительным образом смог доложить все без утайки. В уездной управе ему дали наставления по совершению благодеяний в пользу барана. Тогда Го принял Пять обетов и во множестве совершал добрые дела.

Год спустя язык начал постепенно расти и через какое-то время стал обычных размеров. Го пошел к уездному начальнику, и тот произвел его в деревенские старосты.

В девятнадцатом году правления под девизом Надежное призрение (644) Чжэн Юй-цин был цензором судебной палаты внешних расследований и лично сообщил мне об этом.

Матушка в обличии осла

В годы правления династии Суй под девизом Великие деяния (605—616) жил человек из Лояна. Он был из рода Ван и соблюдал пять обетов. Он время от времени рассказывал о событиях, которые еще не произошли. Вся деревня почитала Вана-Пять обетов и верила его предсказаниям. Однажды утром он ни с того ни с сего сказал:

– Сегодня появится человек и даст мне осла.

В полдень пришел человек и привел осла. Проливая слезы, он рассказал следующее.

Отец умер, когда он был мальчиком. У матери-вдовы остались сын и дочь. Мать умерла после того, как выдала дочь замуж. Это было больше десяти лет назад. В День холодной пищи^[296] младшая сестра вернулась в дом. В доме несколько лет держали осла. По обычаям Лояна полагается в День холодной пищи доставлять на могилы предков вино и пищу для совершения жертвоприношений. Юноша сел на осла и отправился к могилам к востоку от реки Ишуй (близ Лояна впадает в реку Ло). Когда они пришли к реке, осел заупрямился: ни в какую не хотел переправляться. Юноша плетью исхлестал его голову и морду до крови. Когда они прибыли к могилам, человек отпустил осла и совершил жертвоприношения. Осел вдруг пропал, но потом вновь появился на прежнем месте.

Тем временем сестра оставалась одна в доме старшего брата. Вдруг она увидела, как входит в дом матушка. Голова и лицо были у нее в крови, а вид измученный. Обливаясь горькими слезами, матушка причитала:

– При жизни я скрыла пять шэнов зерна от брата и отдала их тебе. В воздаяние за этот грех я на пять лет получила обличье осла, дабы вернуть долг твоему брату. Сегодня он хотел перейти реку Ишуй. Было глубоко, и я испугалась. Но твой старший брат принялся бить меня плетью, поранив голову и лицо. Когда мы собрались в обратный путь, он вознамерился хлестать меня плетью еще больнее. Потому я и прибежала к тебе. Срок моего воздаяния заканчивается. За что же он меня мучает?!

Матушка умолкла и сразу исчезла. Дочь долго искала матушку, но так и не нашла; только в памяти дочери остались матушкины раны.

Старший брат вернулся домой, и сестра пошла проведать осла: ссадины и раны на его морде были такими же, как и на лице у матушки. Обливаясь слезами, дочь обняла осла. Полагая сие странным, брат спросил, что случилось. Сестра рассказала обо всем: о том, как сначала осел не желал переходить через реку, и о том, как он исчезал и вновь появлялся. Все подтвердилось. Брат и сестра обнялись, стали плакать и рыдать, а осел кричал, роняя слезы.

Осел перестал пить воду и есть траву. Брат и сестра, преклонив колени, умоляли его поесть травы, если он действительно их матушка. Осел немного поел ради них, но совсем немного. Ни брат, ни сестра не ведали, как дальше быть. Тогда-то брат взял зерно и бобы и отвел осла к Вану-Пять обетов.

После этого осел начал есть и пить. Когда он умер, сестра забрала труп и захоронила.

Лицо на спине

При династии Суй жил уроженец Цзяннани (земли к югу от Янцзы) ученый муж из чиновного сословия Кан Бао. Он был смолоду образован и воспитан. В девятом году под девизом правления Великие деяния (613) Ян Сюань-гань^[297] поднял мятеж. Бао через старшего брата был замешан в заговоре и приговорен к смерти, однако бежал и скрывался в столице.

В десятом году Бао отправился в ведомство императорских архивов на поиски старого друга. В это время император Ян-ди^[298] не был в резиденции, и все ворота Императорского города были закрыты кроме одних – Аньшанмэнь. Войти или выйти из города можно было только через них. Проходя через ворота, Бао встретился со старым знакомым Цэном. Цэн был также из Цзяннани и в отсутствие императора исполнял обязанности главного в столице. Увидев Бао, он заговорил с ним и расспросил, как тот поживает. Поскольку Бао был с ним близко знаком, то рассказал все без утайки. Затем они распрощались, и Бао вошел в императорский город. Цэн послал нескольких сыщиков догнать его и арестовать. Как только Бао вошел в ведомство императорского архива, преследователи настигли его и арестовали, дабы передать властям.

В это время помощником главы ведомства императорского архива был Ван Шао – старый знакомый Бао. Он не хотел его казни и остановил сыщиков.

– Я давно знаю Кан Бао. Этот господин не Кан Бао, – утверждал он. Бао понял его намерения и подтвердил:

– Так и есть! Я южанин, бежавший от повинностей.

Шао освободил Бао и велел скрыться. А сыщики, посланные арестовать Бао, вернулись ни с чем и доложили обо всем Цэну. Цэн остановил Бао у тех же ворот Аньшанмэнь и арестовал. Зная, что ему не удастся спастись, Бао так сказал Цэну:

– Я участвовал в заговоре против правительства, и смерть – мой удел! Но ведь я ни в чем не виновен перед Вами! Мы с Вами старые друзья. Но Вы не только не помогли мне, но поступаете таким вот образом! Если умерших не лишают памяти, я непременно отплачу Вам!

Скоро Бао был казнен. Несколькими днями позже Цэн вышел из дома в квартале Великое спокойствие и направился к месту службы. Проходя через квартал Доброе согласие, он увидел в западных воротах Бао. Тот восседал на коне; на нем была великолепная шапка и одежды; его сопровождали двое в темных одеяниях.

– Моя жизнь завершена, – сказал он Цэну. – А ведь у меня оставалось около трех лет, когда Вы так со мной поступили. Теперь я главный регистратор в преисподней гор Тайшань и уже подал прошение в Небесное ведомство, дабы убить Вас в воздаяние за мою смерть.

Цэн пал ниц перед Бао и умолял простить свой грех. Он просил позволить совершить благие деяния в пользу Бао. Бао согласился и внезапно исчез. Через несколько дней на том же месте он вновь встретился с Шао.

– Итак, я пришел убить Вас, – промолвил он. – Однако я отпускаю Вам еще семь дней на совершение благих деяний. Когда настанет Ваш смертный час, я приду и возьму Вашу голову. Чтобы никто в этом не усомнился, да будет ваше лицо после смерти на спине!

Цзэн испугался, вернулся домой и принялся совершать благодеяния. В назначенный срок он умер, а его лицо оборотилось на спину, как и обещал Бао.

Об этих событиях рассказал близкий друг Кан Бао.

Смерть супругов Вэй

В годы под девизом правления Воинственная добродетель (618—626) жил муж из Линьцюна, носивший родовое имя Вэй. Он и его жена поклялись никогда не расставаться. Через несколько лет жена утратила расположение мужа. Женщина пылала гневом и стала грозить мужу. Вэй убоялся угроз жены и удушил ее. Через несколько дней тело Вэя стало зудеть, вскоре покрылось ранами и язвами, а затем он умер.

Эту историю рассказал мне Вэй Сяо-се, который был двоюродным братом покойного.

Визит к Дунхайскому гуну

В первом месяце шестого года под девизом правления Надежное призрение (632) Ма Цзя-юнь из Вэйцзюня (на территории совр. пров. Хэбэй) был у себя дома. Однажды вечером он вышел из главных ворот и вдруг увидел двух всадников. Они спешились под деревом за воротами. Цзя-юнь спросил, кто они такие, и те ответили, что посланы Дунхайским гуном^[299] пригласить господина Ма. Цзя-юнь был учен и очень знаменит в своей округе. В доме бывали государевы посланники и знатные гости, приглашавшие к себе с визитом. Когда он услышал об этом приглашении, то не посчитал его обычным.

– У меня нет коня, – сказал он, однако, посланникам.

Посланник подвел к нему коня.

– Этот конь для Вас, господин Ма, – сказал он.

Тогда Цзя-юнь сел на коня, стоявшего под деревом, и тронулся в путь. На самом же деле он упал и лежал ничком под деревом. Тотчас он оказался у казенного учреждения. Перед Цзя-юнем были большие ворота, за которыми находились несколько сотен мужчин и женщин, судя по всему, просители. Среди них была женщина – давняя знакомая Цзя-юня. Она была женой господина Чжан Гун-цзиня из того же округа, что и Цзя-юнь; ее девичье имя – Цуй. В руках она держала документы.

– Вы узнаете меня, господин Ма?! – спросила она. – Мы часто виделись. Ведь Вы бывали у моего супруга, главнокомандующего Чжана. Главнокомандующий вероломно убил меня, не имея на то никаких оснований. Я подавала на него жалобу в Небесное ведомство. Уже прошло три года, однако Владыка Небес и Правитель-Ван покровительствуют Гун-цзиню. Мою жалобу постоянно отклоняли. Сегодня, однако, мне удалось довести свое дело до сведения чиновников, и они должны были уже послать за ним. Ему здесь самое место! Я думала, что только одну меня невинно погубили. Почему Вы здесь, господин Ма?!

Цзя-юнь знал, что госпожа Цуй была убита. Повстречавшись с ней, он уразумел, что и сам мертв. Посланник повел Цзя-юня к воротам, однако привратник не пропустил их.

– Владыка почивает, – сказал он. – Пока вы не сможете его видеть. Будет лучше отвести этого господина в апартаменты сановника Хо, ведающего наложением наказаний.

Увидев сановника Хо, Цзя-юнь признал в нем Хо Чжана, главного секретаря временной администрации области Ичжоу. Тот пригласил Цзя-юня сесть и пояснил суть дела:

– В нашем ведомстве отсутствует секретарь. Прослышав о Ваших талантах, Дунхайский гун пожелал Вас на эту должность.

– Моя семья бедна, – отвечал Цзя-юнь. – Моя жена и дети не смогут сами себя содержать. Буду признателен, если Вы замолвите словечко, чтобы освободить меня от этой должности.

– В таком случае Вы можете сослаться на то, что не обладаете необходимыми познаниями, – посоветовал Чжан. – А потом по ходу дела я помогу Вам.

Тем временем явился гонец и известил, что владыка пробудился от сна, и Цзя-юня отвели к нему. Цзя-юнь увидел господина, восседающего в присутственном месте. Был он небольшого роста, плотного телосложения и черен лицом. Он приказал Цзя-юню подойти и сказал:

– Мы наслышаны о Ваших талантах и учености и хотели бы предложить Вам место секретаря. Готовы ли Вы занять эту должность?

Цзя-юнь стал кланяться и отказываться:

– Это великая честь для меня! Однако я только сельский житель с глухой окраины, который талдычит классические книги юным неучам. У меня нет надлежащих способностей, чтобы исполнять должность секретаря.

– Вы знаете Хо Чжана? – спросил владыка.

– Да, знаю, – отвечал Цзя-юнь.

Хо Чжан был призван и расспрошен о талантах Цзя-юня.

– Когда я был жив, – отвечал Хо Чжан, – мне было известно о его познаниях в классических книгах. Однако я никогда не видел, чтобы он занимался сочинительством.

– Кто преуспел в сочинительстве? – осведомился владыка.

– Чэнь Цзы-лян^[300] – превосходный сочинитель, – ответил Цзя-юнь.

– Отпустить господина Ма, – велел владыка и приказал привести Чэнь Цзы-ляна.

Цзя-юнь откланялся и вышел. Когда он прощался с Хо Чжаном, тот попросил передать одному из своих домашних – Сань-гоу на словах следующее:

– Когда я был при смерти, то велел тебе продать мою лошадь и построить ступу. Почему ты продал лошадь и забрал деньги себе?! Побыстрее построй ступу, как я и учил тебя!

Сань-гоу, которому предназначались слова Хо Чжана, был его сыном.

Цзя-юнь поинтересовался:

– Я только что видел жену главнокомандующего Чжан Гун-цзиня. Кто этот Владыка Небес, о котором она упомянула?

– Он деревенский приятель Гун-цзиня и звали его Ван-Пять обетов. После смерти он стал Небесным Владыкой. Он часто спасал Гун-цзиня, и только потому тот так зажился. Однако на этот раз ему, кажется, не спастись.

Затем они распрощались. С Цзя-юнем послали провожатого. Когда они достигли едва приметной узкой тропинки, проводник рассказал, как дойти до дому. Цзя-юнь ступил на тропу и вернулся к жизни.

По прошествии долгого времени он очнулся. Была середина ночи. Жена и дети сидели вкруг него и лили слезы. Цзя-юнь рассказал им обо всем, что с ним случилось.

В седьмом месяце того же года Чэнь Цзы-лян из Мяньчжоу внезапно умер. По прошествии ночи он вернулся к жизни и поведал о том, как виделся с Дунхайским гуном, пожелавшим взять его на службу секретарем. Чэнь Цзы-лян отклонил предложение, сославшись на свою безграмотность. В округе У был другой Чэнь Цзы-лян, который был хорош в сочинительстве. Было приказано одного освободить, а другого доставить. В следующем году Чэнь Цзы-лян из У внезапно скончался. Умер также Чжан Гун-цзинь.

Однажды, уже после того, как эти двое умерли, Цзя-юнь прогуливался в компании нескольких приятелей. Вдруг Цзя-юнь увидел одного из служащих загробного ведомства. Цзя-юнь перепугался и поспешил ему навстречу, всем своим видом выражая подобострастие и преданность. Спустя какое-то время он пришел в себя, и попутчики спросили, кто это был.

– Я только что виделся с посланником Дунхайского гуна, – пояснил Цзя-юнь. – Он сказал, что направляется в Ичжоу за одним человеком, а потом сообщил следующее: «Цзы-лян подал на Вас совсем не пустяковую жалобу. Хотя глава ведомства уложения наказаний Хо и поручился за Вас, но Вам все равно не удалось бы просто так отделаться. Спаслись Вы только тем, что за выкуп освободили живых существ».

Цзя-юнь недавно побывал в Шу (совр. пров. Сычуань). Тамошние рыбаки осушили озеро, чтобы поймать рыб. Цзя-юнь только что получил от своих учеников несколько десятков пи (штук) шелка. На этот шелк он купил рыбу в озере и выпустил ее. Это и было то самое «освобождение за выкуп живых существ».

В годы под девизом правления Надежное призрение (627—647) император пребывал в Девятиярусном дворце и был извещен об этих событиях. Его Величество поручил помощнику главы собственной канцелярии Цэн Вэнь-бэню их расследовать. Вэнь-бэнь записал все происшедшее во всех подробностях и подал доклад на высочайшее имя.