Текст книги "Румо и чудеса в темноте. Книга II"

Автор книги: Вальтер Моэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Акула

«Да, я должен это сделать», – подумал Смайк. – «Я думал, что я достиг его тогда, когда сидел на дне колодца со слизью на Чёртовых скалах. Но я ошибался. Именно в этот момент, сейчас и тут – это действительно самый худший момент моей жизни! Я плаваю в крови. В мёртвой, больной крови».

– Давай-ка, Смайк, соберись, – сказала несуществующая крошка номер один.

– Считай, что это вода, – сказала несуществующая крошка номер два.

– Кровь в основном состоит из воды, – сказала несуществующая крошка номер три.

"Эй! Я могу вас слышать снаружи!" – подумал Смайк.

– Мы же несуществующие крошки, Смайк.

– Ты не представляешь, где ты нас можешь услышать, если мы этого захотим.

– Как ты себя чувствуешь, Смайк?

Смайк вышел из лодки. Он прошёл через стену, как привидение, по-другому он не смог объяснить себе, как он попал наружу, так как при этом не открылось ни одно отверстие.

– Это объяснение не совсем верно, Смайк.

– Речь идёт о смешении молекул с помощью симпатических вибраций.

– Двери мы уже давно преодолели.

Смайк инстинктивно перешёл на жаберное дыхание.

"Я вдыхаю кровь",– думал он. – "Я вдыхаю мёртвую кровь".

– Прекращай с этой кровью!

– Да это какая-то навязчивая идея.

– Сконцентрируйся на противнике!

Противник. Противник Смайка парил высоко над ним, совсем рядом с тем местом, где, как полагали несуществующие крошки, находятся точки подключения для ауратической операции. Он выворачивался наизнанку, крутился вокруг собственной оси, выпускал слизь, становился прозрачным, затем опять тёмно-серым и чёрным и так далее, будто он постоянно пытался доказать свою опасность.

– Послушай, Смайк! – сказала несуществующая крошка номер один. – Мы выяснили следующее: это смертельная болезнь – и это плохо, но ты не можешь заразиться.

– Нет?

– Нет, она может инфицировать только то тело, в чью кровеносную систему она попадёт. Это вопрос соотношения величин. И она, оно, он, не важно что – это последний экземпляр этой болезни в этом организме. Вот что нам известно.

– Хорошо.

– Но…

– Что но?

– Эта болезнь всё-таки может тебя убить.

– Да, это похоже на правду.

– И очень просто – с помощью обычной физической силы. Опять же, это вопрос соотношения величин. Но внимание: сейчас будет хорошая новость.

– Ах да?

– Ты тоже можешь её убить.

– И как же? – недоверчиво спросил Смайк.

– Просто подчиняйся своим звериным инстинктам.

– Каким звериным инстинктам? У меня они разве есть?

– Ты являешься наследником одного из самых опасных существ на планете, Смайк.

– Что?

– Ты – опасная, смертоносная боевая машина.

– Ты – ужас океана.

– Ты – акула, Смайк!

– Никогда не забывай, Смайк. Ты – акула.

Вьющиеся нити

Ушан де Люкка точно знал, кого генерал Тиктак захочет убить следующим. Это будет Урс Снежный.

Если бы кто-то знал столько о сражениях и об игре в шахматы, как Ушан, то ему не составило бы труда увязать всё воедино. Генерал Тиктак намного превышал в силе и в подвижности всех воинов на поле боя – он был королевой. Если он думал стратегически, то он должен будет сконцентрироваться на противниках, наносящих максимальный ущерб его солдатам. А это были Румо и Рольф, Урс и Таско, Олег и Биала. И, конечно, он сам, Ушан де Люкка. Там, где появлялись эти вольпертингеры, солдаты гибли как мухи.

Значит следующим ходом Тиктак должен сбить одного из них. Румо? Нет, он находился слишком далеко. Рольф был намного ближе. А Таско был ближе, чем Рольф. Олег ближе, чем Таско. Биала ближе, чем Олег. И ближе всех был Урс Снежный.

Урс сражался стоя спиной к стальной машине и в данный момент был занят одновременно с пятью противниками. Нет, теперь уже с четырьмя. Тиктаку нужно сделать лишь пару шагов и одного из самых опасных противников больше не будет. Логичный ход.

Ушан анализировал ситуацию, как будто он склонился над полем битвы театра, как над шахматной доской. Что делать, если одна из самых ценных фигур находится под угрозой? Пожертвовать пешкой? Это было единственной возможностью. И кто должен стать пешкой, которая должна погибнуть вместо Урса? Конечно, он сам, Ушан де Люкка.

Ушан отбросил в сторону шпагу, так как в этом сражении она ни как не могла ему помочь. Ему вообще больше никогда не понадобится шпага. Уверенным шагом направился он в сторону генерала Тиктака. Как хорошо он себя чувствовал, как легко, он был полон сил! Никогда в жизни он не чувствовал себя так хорошо.

Урс сделал быстрый выпад и одним противником стало меньше. То, что этот парень хорош, Ушан знал, но здесь на арене он превзошёл себя. Когда-нибудь Урс Снежный станет лучшим фехтовальщиком Вольпертинга, а может даже и всей Замонии. Ушан был в этом уверен.

– Эй! – крикнул учитель фехтования, подойдя вплотную к генералу Тиктаку. – Эй, генерал Тиктак! Тебя так зовут?

Стальной гигант медленно повернулся к Ушану.

– Да, это _‹тик›я. А кто _‹так›ты?

– Меня зовут Ушан де Люкка.

– Очень приятно, – сказал генерал, слегка поклонившись. – Скажи-ка мне, Ушан, почему _‹тик›ты выступаешь против меня без оружия? Ты сошёл _‹так›с ума? Или струсил?

– Нет, – сказал Ушан. – Мне нечего больше терять.

– Даже твою жизнь? – спросил генерал. – Ты так мало _‹тик›её ценишь?

– Ах, для меня она всегда не много значила, – сказал Ушан. – Чаще всего мне было тягостно, особенно при плохой погоде. Но, всё равно, во мне гораздо больше жизни, чем ты можешь себе представить.

– Что ты хочешь _‹так›этим сказать? – спросил Тиктак.

– Я хочу сказать, что ты – проигравший на этом поле боя. Не важно, что ты делаешь, ты можешь побеждать и убивать сколько тебе угодно, но ты не можешь выиграть. Это невозможно. Даже если ты останешься один после этого сражения – в каждом трупе на этом поле битвы было когда-то больше жизни, чем в тебе когда-либо будет. Это твоя судьба. Ты самое печальное, что я когда-либо встречал. Ты вызываешь у меня сочувствие. Вот что я хотел тебе сказать.

– Ты _‹тик›готов? – спросил генерал Тиктак. Он указал одним из своих стальных пальцев на де Люкку. – Теперь я понимаю. Ты хочешь меня _‹так›спровоцировать, чтобы я убил тебя вместо своего друга.

Ушан не отвечал. Он закрыл глаза и затерялся в мире, появившемся перед его внутреннем взором. Красные и жёлтые, золотые и медные нити летали в нём. Это были цвета сражения, запахи храбрости и страха, триумфа и поражения, цвета его жизни, все вместе вьющиеся в колоссальной картине. Никогда раньше он не видел такого великолепия.

– Как может выглядеть рай фехтовальщика? – спросил сам себя Ушан де Люкка. – Он такой же красивый, как мой фехтовальный сад?

Тиктак согнул большой палец. Что-то тихо щёлкнуло и его указательный палец с треском отделился от ладони и полетел в сторону Ушана, быстрее, чем стрела арбалета. Вольпертингер даже не попытался поднять руку для защиты, и стальной палец глубоко врезался в его грудь.

Ушан не издал ни звука, он покачнулся, но остался стоять. Тиктак ещё раз шевельнул большим пальцем и ещё три пальца с его руки врезались в грудь Ушана. Четыре тонких, тихо звенящих металлических нити натянулись между рукой генерала и торсом вольпертингера.

Генерал Тиктак в третий раз согнул большой палец и включил механизм, возвращающий пальцы на место. Во внутренностях Тиктака что-то зажужжало, Ушан сорвался с места и полетел в сторону генерала. Пальцы вернулись в стальную руку и генерал Тиктак держал перед собой на высоте вольпертингера.

– Никто _‹тик›до сих пор не решался сказать мне _‹так›правду в лицо, – прошептал генерал Тиктак. – Ты – герой, Ушан де Люкка.

Он ухватил свободной рукой голову вольпертингера, вырвал из его груди стальные пальцы и поднял руку вверх. В руке он держал бьющееся сердце Ушана.

Сталь и кости

Рибезел успокаивал себя тем, что во время сражения медных парней с мёртвыми йети он должен выполнять роль летописца, а не воина. Он должен запомнить все моменты, неважно, на сколько ужасны они были, чтобы рассказать их потомкам, поскольку чего-то подобного никогда больше не произойдёт.

Это была самая жестокая битва из всех когда-либо проходивших между двумя армиями. Йети сражались, в то время как их плащи и пропитанные нефтью кости горели ярким пламенем. Медные парни молотили вокруг себя, хотя их головы уже давно были отрублены. Части тела падали на пол, но их владельцы продолжали сражаться, а некоторые поднимали их, чтобы использовать в качестве оружия. Один медный парень без головы, из шеи которого подымался густой дым, боролся с йети с полыхающим черепом. Двое йети колотили тяжёлыми молотами по безрукому медному парню. Куски костей, шестерёнки, шурупы и зубы со свистом летали в воздухе, вентили шипели, щиты звенели как колокола. И среди всего этого раздавались зверские вопли йети. Шторр-жнец сквернословил и размахивал вокруг себя косой, от которой медные парни пытались уклоняться, так как она разрубала даже металл.

Какое-то время казалось, что йети, благодаря неожиданности нападения и своей выносливости, выигрывают, но чем дольше продолжалось сражение, тем меньше оставалось надежды. Да, время от времени один из медных парней падал вниз через перила балкона или был разбит на мелкие кусочки непрерывными систематическими ударами молотов и дубинок. И йети почти не уступали металлическим воинам в устойчивости, поскольку они тоже не чувствовали боли, не боялись смерти, и медным парням приходилось разрубать скелеты в пыль, если они не хотели, чтобы те восстали заново. Но всё-таки со временем стало очевидно, что итог сражения будет в пользу механических воинов, поскольку выносливость металла превосходила выносливость костей. Всё больше и больше йети падало на пол и больше не поднималось, так как все их кости были раздроблены. Медные парни использовали всё своё тайное оружие: вращающиеся пилы, острейшие ножницы и огнемёты.

Рибезел в какой-то момент подумал: не спуститься ли ему с вольпертингерами вниз по лестнице на арену, но к тому времени она настолько была заполнена солдатами противника, что такая попытка стала бы для них самоубийством. Поэтому он вынужден был смотреть, как всё дальше отбрасывали Шторра-жнеца и как всё больше и больше ранений ему наносили, и ему не оставалось ничего иного, как можно больше из всего этого запомнить и надеяться, что всё, в конце концов, обернётся в пользу йети.

В крови

– Всё уго, Смайк?

– Уго?

– Ах, это просто такое выражение, с помощью которого мы хотели спросить, всё ли у тебя в порядке. Уго – это невероятно малое число, которое…

"Да, да, всё в порядке", – подумал Смайк. – "Да, всё уго. Я плыву в мёртвой крови к смертельной болезни. Почему должно быть что-то не уго?"

– Удачи, Смайк!

– Да, удачи!

– Она тебе понадобится.

Голоса несуществующих крошек неожиданно стихли, и Смайк снова мог надеяться только на себя. Под ним простиралось бесконечное поле битвы, усеянное злодейски убитыми организмами. Над ним парил уродливый солдат смерти – последний представитель безжалостной болезни – и преграждал ему путь к сердцу Ралы. Он издавал только лишь потрескивающий звук.

Смайк плыл дальше, пока не оказался на одинаковой высоте со своим противником. Несмотря на своё уродство и опасность было увлекательно наблюдать за ним в такой близости, за тем, как он постоянно менял свою форму, цвета и движения. Только что он был чешуйчатой звездой, переливающейся всеми цветами радуги, и вот он уже превратился в прозрачный сероватый шар, внутри которого шевелилась жидкость молочного цвета. В следующий момент он выглядел как огненно-красный лавовый пузырь, выброшенный из кратера вулкана. Единственное, что было постоянным, так это треск.

"Кто ты?" – думал Смайк. – "Ты смерть?"

Лавовый пузырь превратился в зелёную пористую губку, из которой потекла чёрная муть.

–  Щёлк, щёлк, – сделала губка.

"Нет", – подумал Смайк. " Ты не смерть. Смерть это то, что приходит, когда ты уйдёшь. Смерть – это оружие против тебя. Смерть – это хорошо. А ты – плохой".

Губка собралась в шар, перекрасилась с металлический серый цвет и из него выросли длинные светлые волосы.

–  Щёлк, щёлк, щёлк.

"Не важно кто ты. Ты просто безмозглый солдат. Важно кто я."

Шар превратился в белую медузу с чёрными фасеточными глазами.

–  Щёлк. Щёлк, щёлк, щёлк.

"Знаешь, кто я? Знаешь кто я?"

Медуза беспокойно завертелась на месте, перекрасилась в жёлтый цвет, затем в зелёный и начала медленно из середины своего тела выпускать чёрное острое копьё.

–  Щёлк!– сделала она. – Щёлк, щёлк!

"Я скажу тебе кто я", – подумал Смайк. "Я тоже плохой. Я окрасил в красный цвет Драконгору. Я тоже опасный. Намного опаснее тебя. Да кто ты вообще? Любитель! Что ты знаешь о сражениях?"

–  Щёлк, щёлк, щёлк.

– Как давно ты существуешь? – спросил Смайк. – Пару месяцев? Пару недель? Я же существую миллионы лет. Так как я – акула!

Существо снова изменилось. Оно вытянулось, стало серым и по бокам у него выросли четырнадцать маленьких ручек вооружённых когтями. В верхней части его открылась пасть, оснащённая множеством острых зубов. Оно выглядело сейчас как примитивная и более опасная копия Смайка.

Генерал и великан

Румо, Урс, Рольф, Таско, Биала и Олег с разных сторон приближались к генералу Тиктаку и остановились все на одинаковом расстоянии от него, создав круг. Они быстро закончили свои поединки с солдатами, после того, как увидели, что генерал сделал с Ушаном де Люккой. Безжизненное тело учителя лежало у ног медного парня.

– Ой, – весело сказал генерал – Вы меня _‹тик›окружили. Теперь я в _‹так›ловушке. Это был ваш друг?

Он наступил одной ногой на Ушана, так что его кости затрещали.

– Кто хочет быть _‹тик›следующим? – спросил он.

– Ты генерал Тиктак? – спросил Румо.

– Да, это я.

– Ты убил Ралу?

Генерал Тиктак невольно ухватился за свою грудь и немного съёжился. Но только на мгновение, затем он снова выпрямился.

– Кто _‹так›хочет это знать? – гневно спросил Тиктак.

Румо не отвечал. Теперь он знал, что это Тиктак, который сотворил все те ужасные вещи с Ралой.

Генерал Тиктак разглядывал своих противников. Румо, Рольф, Таско, Биала и Олег начали медленно двигаться вокруг генерала по кругу.

Всё больше вольпертингеров закончили свои поединки и присоединялись к ним. Почти все солдаты или погибли, или сбежали.

– О! – сказал Тиктак. – Вы хотите _‹так›потанцевать.

Он сбросил свой плащ и только теперь вольпертингеры увидели его тело во всём великолепии. Всё на нём было металлическим, из меди, стали, серебра и железа. Его тело было огромными доспехами, собранными из различных материалов и начинённым механикой. Целая армия в одном теле.

– Перед тем, как вы все умрёте, – серьёзно сказал генерал Тиктак, – вы должны _‹тик›кое-что узнать. Дни, проведённые мною в Геле, изменили меня. Я _‹так›вырос. Я учился. Я _‹тик›любил и я страдал. Я стал другим. Вы _‹тик›, наверное, считаете меня большим, но я больше. Намного больше, чем вы себе представляете. Хотите увидеть _‹тик›мой настоящий размер?

Не ожидая ответа, генерал Тиктак согнул голову в сторону, вставил указательный палец в отверстие в шее, повернул его, как ключ, и в теле медного парня раздались звуки, похожие на расстроенную мелодию сломанных музыкальных часов. Под эту музыку голова генерала Тиктака несколько раз повернулась вокруг своей оси, а шея вытянулась. Внутри него всё тикало и щёлкало, части его доспехов открывались или отъезжали в стороны, открывая вид на его механические внутренности, где двигались шестерёнки, натягивались провода, трещали алхимические батарейки, поднимались и опускались колбы – всё было в неустанном движении. Его спинные доспехи разошлись в стороны, как два серебряных крыла и из отверстия появились новые металлические части тела, которые телескопически вытягивались, пока не достигли земли. Ошарашенные вольпертингеры видели, как за несколько мгновений генерал Тиктак удвоил не только количество своих конечностей, но и свой размер. Всё оружие, арбалеты, клинки, скрытые до сих пор в его теле, всё это выехало наружу и было готово к сражению. Наконец перед ними на четырёх ногах стояла четырёхрукая крепость до предела набитая оружием – новый генерал Тиктак, ещё больше, опаснее, смертоноснее и неприступнее, чем раньше.

– Рост! – крикнул генерал Тиктак сверху вниз. – Вот ключ к власти. То, что вы _‹так›сейчас видите – только начало. Пока есть металл, я буду расти. Я буду _‹тик›расти, пока весь металл не превратиться в генерала Тиктака.

Вольпертингеры будто окаменели – вид гигантской машины гипнотизировал их.

– Вы хотите танцевать? – угрожающе прокричал Тиктак. – Тогда _‹так›потанцуем!

Каждый вольпертингер был готов к сражению. Никто не знал, в какую сторону нанесёт Тиктак первый удар. Может быть во все одновременно.

Вдруг пол театра задрожал, слегка, но каждый это почувствовал. Вольпертингеры замерли.

– Что это? – спросил кто-то.

Тиктак тоже прислушивался. Вот, ещё один подземный толчок, заставивший зазвенеть его оружие.

Вольпертингеры недоуменно переглядывались. Откуда идут эти толчки? На балконе медных парней сражение продолжалось и, очевидно, толчки исходят не оттуда.

– Землетрясение? – спросил Биала.

Но для землетрясения толчки были слишком равномерными, один за другим, с перерывом в несколько секунд. И с каждым разом всё сильнее. И вдруг по театру пронёсся ветер, принесший с собой запах всего отвратительного, что обитает в море.

– Что это? – спросил Урс.

– Врахок,– крикнул Румо. – Один из самых крупных.

Из-за сотрясений началась новая суматоха в зрительских рядах. Ещё отчаяннее, чем раньше, пытались оставшиеся зрители выбраться из театра. Только йети и медные парни никак не реагировали на происходящее – с неистощимыми силами продолжали они сражение.

Стадион наполнился бледным голубоватым светом и вниз дождём полетели капли светящейся голубой слизи. Казалось, будто над театром повис гигантский летающий объект – огромный, светло-голубой, светящийся диск, в котором пульсировали органы. Теперь каждый видел, что это было тело, держащееся на двенадцати ногах, стоящих вокруг стадиона. Пришёл один из самых крупных врахоков и накрыл своим телом Театр красивых смертей. Зрители на трибунах кричали, объятые ужасом. Из внутренностей чудовища исходил пронзительный свист и непрерывное бульканье.

Генерал Тиктак нервно покачивался на своих ногах – за несколько секунд из великана он превратился в муху. Какой идиот подал врахок-тревогу? Он же всё держал под контролем!

– Что это? – спросил Рольф.

– Это врахок, – ответил Укобах, решившийся выйти из укрытия.

– Врахок? Это тоже машина?

– Нет, живое существо.

– На чьей стороне оно? – спросил Биала.

– Не на нашей, – ответил Укобах.

– Может он стать ещё больше?

– Нет, он может нас сожрать. Он может всё сожрать.

– Чем? – спросил Урс. – Я не вижу пасти.

– У него есть, поверь мне, – сказал Укобах.

Длинные толстые щупальца поползли через стены театра и начали ощупывать зрительские ряды. Зрители, на свою неудачу стоявшие у них на пути, были сбиты в сторону, отброшены далеко по воздуху или раздавлены. Нескольким вольпертингерам, всё ещё остававшимся на трибунах благодаря своей гибкости и подвижности удалось избежать столкновений со щупальцами. Врахок пытался сориентироваться и не делал никаких различий между врагом и другом.

– Ты точно уверен, что он не на нашей стороне? – спросил Биала. – До сих пор он нам только помогал.

– Их не просто контролировать. На нём сидят те, кто пытается им руководить,– объяснил Укобах. – Сейчас у них, кажется, трудности. Ещё ни разу в город не приводили такой большой экземпляр.

Теперь через стену в театр пополз гигантский хобот врахока. Как огромная змея полз он по трибунам в поисках добычи и все зрители, вблизи которых он проползал, с криками и воплями разбегались в стороны. Хобот с хлюпаньем открылся, жадно втянул воздух и сразу же направился к одному из входов, где, как подсказало ему обоняние, столпились пытающиеся в панике вырваться наружу зрители. Врахок опустил на них хобот и начал всё в себя втягивать. Несчастные жертвы с криками летели по хоботу вверх и исчезали в пульсирующих органах чудовища.

Вид врахока не произвёл на Румо особого впечатления. Он был знаком с этими существами и их способностями, поэтому в данный момент его гораздо больше интересовал генерал Тиктак, который, как и все остальные, с любопытством наблюдал за действиями монстра. Румо ухватил свой меч и возбуждённо думал, как он может воспользоваться этим моментом всеобщего замешательства.

–  У тебя уже есть идея?– спросил Львиный зев.

– Я вспомнил одну историю, – ответил Румо.

–  Какую историю? – спросил Гринцольд.

– Историю битвы в Нурненвальдском лесу, – ответил Румо. – В ней рассказывается о создании генерала Тиктака.

–  Ты знаешь, как он появился?– спросил Львиный зев.

– Это только легенда. Но мне интересна та часть, в которой алхимик, создавший Тиктака, вставил ему кусок замонима – мыслящего элемента, который оживил генерала. Если эта история правдива, то у этой машины есть что-то типа мозга. Или сердца.

–  А если у него есть сердце или мозг, то мы можем вырвать их из его тела! – сказал Гринцольд.

Румо кивнул.

– Я полезу в генерала Тиктака, – сказал он.