Текст книги "Румо и чудеса в темноте. Книга II"

Автор книги: Вальтер Моэрс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Пузырёк

Генерал Тиктак был растерян. Всё происходило не так, как он представлял себе это во снах. Это уже не было виртуозным концертом, а если и было, то очень халтурным и с постоянными перерывами.

Несколько дней он проторчал у своей медной девы, крутил краники и вентили, впрыскивал эссенции, яды и вирусы, пытаясь загнать волю Ралы обратно в мозг. Он хотел наконец-то начать задавать свои волнующие вопросы о смерти, но Рала упорно избегала допроса. Он забил кровеносные сосуды и сделал их непроходимыми с помощью ядов, он охотился за своей добычей с помощью новых видов бактерий, он работал с высококонцентрированными газами и даже с электрошокером. Но у него ничего не получалось.

Генерал отпустил вентили и вскинул руки вверх. Снова прогремел его бешеный крик из окон его башни, заставивший жителей Гела вздрогнуть. В последнее время этот крик раздавался слишком часто.

Генерал Тиктак подошёл к шкафу с ядами и распахнул дверь. Одно мгновение он колебался, трясясь от возбуждения, затем он протянул руку вовнутрь. Он вынул пузырёк, который уже несколько дней назад держал в руках. Ещё раз он прочёл надпись:

Подкожный эскадрон смерти

Теперь пора. Необычные ситуации требуют использования необычных средств. Рала сама этого захотел.

Тиктак повернул пузырёк. На его обратной стороне была приклеена ещё одна этикетка, на которой мелким шрифтом было написано: Разработано Тихоном Цифосом, придворным алхимиком.

Генерал Тиктак вздохнул. Тихон Цифос был великолепным учёным! Этот алхимик был настоящим гением.

История Тихона Цифоса

Первым заданием, выполненным Тихоном Цифосом, придворным алхимиком Гела, и полностью удовлетворившим запросы генерала Тиктака, было создание того наркотика безумия, который почти свёл Ралу с ума. Но Тихон не мог назвать это профессиональным успехом, поскольку за этим заданием от генерала последовало следующее, сравнимое только со смертным приговором. После того, как генерал Тиктак объяснил ему своё следующее желание и добавил, что в случае неудачи он сам лично оторвёт алхимику голову, Тихон тут же направился в свою лабораторию.

Алхимик налил себе в пробирку спирта, слегка разбавил его дистиллированной водой и выпил одном залпом. Он пропал, в этом он был совершенно уверен.

Вот что заказал ему генерал Тиктак, выразив это совершенно ненаучными терминами и неясно описав: Тихон должен был создать жидкость для инъекций, представляющую собой медных парней в микроскопическом размере. Генерал желал такую живую форму, которая обладала бы боевой способностью, неуязвимостью, жестокостью и кровожадностью медных парней, но с одним отличием – эти парни должны быть такими маленькими, чтобы их можно было втянуть в шприц и впрыснуть в кровеносный сосуд.

Как только Тихон это услышал, он чуть не потерял сознание. С таким же успехом генерал Тиктак мог приказать ему задержать время или превратить воду в кровь.

Судя по всему, командир медных парней, как и многие жители Гела, был уверен во всемогуществе алхимии. Но и у этой науки есть границы! Тихон прекрасно знал, что это вина самих алхимиков, что их возможности так переоцениваются непрофессионалами. Вечная загадочность, несколько обычных профессиональных трюков и необоснованное бахвальство, с помощью которых они, как представители науки алхимии, обращали на себя незаслуженное внимание, всё это создало над ними ауру непогрешимости.

Алкоголь подействовал успокаивающе. Тихон разобрался со своими мыслями. Страхи были запрятаны поглубже, дух открытий вызван наружу. Но почему вообще-то это задание должно быть невыполнимым? Просто алхимия сейчас столкнулась с чем-то, что кажется невыполнимым. Ещё колбочка спирта. Дело мастера боится, ведь так говорят? Если у него получится, то он станет одним из самых влиятельных алхимиков Гела! Итак, за работу!

Следующие дни и ночи алхимик бешено записывал бесчисленные идеи в свой блокнот. Вирусы, кислоты, бациллы, красные глисты, пожиратели клеток, красная чума, чёрная оспа, зелёная чесотка, гралзундский грипп, все смертельные яды, опаснейшие живые существа и болезни, воздействующие на кровь, были внесены в список. Какое влияние оказывают на организм определённые болезни в комбинации с определёнными ядами? Эти комбинации были бесконечны и с каждым разом образовывали всё более агрессивные и опасные для жизни сочетания. Тихон Цифос создал логарифмическую таблицу смерти.

После окончания теоретической части он приступил к практической. В следующие дни и недели его лаборатория стала центром загадочных феноменов. В радиусе километра исчезли все мелкие животные – кошки, собаки, крысы и мыши. При этом над близлежащей местностью в воздухе повис новый таинственный сладковатый запах, исходивший из лаборатории Тихона, в которой были свалены в кучу трупы бедных животных, использованных алхимиком в качестве подопытных существ.

Тихон комбинировал возбудителей болезней, как художник комбинирует цвета и тоны, и делал это очень изобретательно. Никто до него не догадался запустить одновременно в один организм возбудителей гралзундского гриппа и чёрной чумы, а затем инфицировать его серой холерой. Никто не комбинировал зебровую оспу со жгучей крапивницей для того, чтобы затем объединить их с парализующей проказой. И если уже всё так далеко зашло, почему бы ни сделать ещё один шаг и не соединить вместе невероятные результаты этих всех попыток? Они были настолько ужасными, что белоснежные волосы Тихона за неделю стали абсолютно чёрными и он исхудал до костей. Иногда, когда он видел своё отражение в зеркале, он пугался самого себя. Изо дня в день он становился всё более похожим на то, что он должен был создать: на движущуюся смерть.

Подкожный эскадрон смерти

Прошло пару месяцев и срок, в который генерал Тиктак желал получить результаты, угрожающе приближался. Тихону Цифосу удалось создать болезнь, которая, как ему казалось, удовлетворяла желаниям генерала. Эта болезнь была не только смертельной, она даже взяла на себя работу смерти. После того, как инфицированный умирал в ужасных муках, вирусы начинали безжалостную работу: они разрушали каждую клетку трупа, пока она полностью не разлагалась, и до тех пор, пока сам труп не исчезал. Цифос в изумлении наблюдал этот процесс на трёх кошках, которые в течение одного дня исчезли прямо на его глазах. От них не осталось ничего, даже волоска.

"Эта болезнь придётся генералу Тиктаку по вкусу", – думал Тихон Цифос. "Я назову её Подкожный эскадрон смерти".

Оставалась только одна проблема – болезнь невозможно было изолировать. Она распространялась неконтролируемым образом и для этого не нужно было даже прикасаться к больному. Она уходила из уничтоженного тела и сама искала себе новую жертву. Она была похожа на разбойничью армию, перебирающуюся из города в город. И она была настолько же непредсказуемой, как толпа диких воинов, поскольку иногда она прерывала свою разрушительную работу и осознано перескакивала на другое тело – Тихон заметил это во время экспериментов в лаборатории. Сам он во время экспериментов с болезнью был одет в воздухонепроницаемый защитный костюм с искусственным обеспечением кислородом. И вскоре, по его мнению, болезнь будет укрощена. Алхимик даже добавил кое-что этому чудовищному вирусу – одну коварную черту, чрезвычайно новаторскую в современном мире болезней. Этот дополнительный сюрприз он хотел преподнести генералу Тиктаку в качестве подарка, тайно надеясь на повышение по иерархической лестнице придворных алхимиков. Он хотел сделать так, чтобы Подкожный эскадрон смерти погибал вместе с разрушенным телом.

Но как только он начал работу над этим последним пунктом, в дверь лаборатории Тихона постучали. Это были два солдата генерала Тиктака, которые приказали ему сейчас же предоставить отчёт.

Тихон знал, что протестовать не было смысла. Поэтому он взял свои записи и шприц со смертельной болезнью и пошёл к генералу Тиктаку.

Представление

– Ну, как _‹тик›обстоят дела с заданием? – спросил генерал Тиктак Тифона Цифоса, стоящего перед ним с трясущимися коленями.

– Я создал такую смертельную болезнь, какой ещё никогда не существовало, – сказал Тихон. – Но…

Генерал Тиктак поднял вверх руку.

– Никаких "но" в _‹так›моём присутствии! Никаких «но», никаких «нет» и никаких «невозможно» _‹тик›. Каждое такое слово карается _‹так›смертью.

Тихон опустил голову.

– Покажи мне болезнь! _‹тик›Она у тебя с собой?

Алхимик подошёл ближе и вынул шприц.

– Одной капли из этого шприца достаточно для инфицирования любого существа. Целого шприца хватит на сто. Но…

Тихон укусил себя за губу, но было слишком поздно.

– Я тебя _‹так›предупреждал, – сказал генерал Тиктак и взял шприц. – Слишком много _‹тик›«но».

Он ухватил Тихона за руку.

– Ты сказал _‹так›одной капли достаточно?

И когда Тихон понял, что произошло, игла уже уколола его. Генерал Тиктак осторожно вколол каплю жидкости в вену алхимика и снова отпустил его.

– Прошу прощения _‹тик›за мою нетерпеливость, – сказал генерал Тиктак. – А теперь покажи, что _‹так›может твоя болезнь.

Тихон неожиданно стал очень спокойным. Он слегка удивился тому, как быстро он смирился со своим смертным приговором.

– И как называется _‹тик›твоя болезнь? – спросил генерал Тиктак. – Или ты пока ещё _‹так›не придумал названия?

– Я назвал её подкожный эскадрон смерти, – ответил Цифос.

– Хорошее _‹тик›имя. Научное и военное _‹так›одновременно.

– Спасибо, – ответил алхимик.

– Но это какая-то _‹тик›медленная болезнь, – нетерпеливо сказал Тиктак.

Цифосу стало плохо, его ноги стали ватными – первый признак того, что эскадрон начал свою работу.

– Она как раз начинается, – сказал он. – Одного она убивает за день, другого за неделю. У меня это, кажется, происходит очень быстро… Можно мне сесть?

– Нет, – сказал генерал Тиктак. – Извини, ничего _‹так›личного. Я _‹тик›просто хочу точно _‹так›изучить все симптомы. Начинается с ног?

Даже такая мелочь – умирать сидя – не была ему дозволена. И это был именно тот момент, когда Тихон Цифос решил не рассказывать генералу, что болезнь заразна. Он также не расскажет ему о своём сюрпризе, о маленькой коварной особенности, которую он добавил вирусу. Нет, Тихон Цифос хотел забрать свои последние тайны с собой в могилу, поскольку это было его единственной возможностью отомстить. Самому генералу Подкожный эскадрон смерти ничего не мог сделать. Когда Тихон умрёт, вирус погибнет, вероятно, где-то через час, так как генерал – машина и не может быть инфицирован, а поблизости кроме него нет ни одного живого организма, на который могла бы перепрыгнуть болезнь. Все остальные возбудители – в шприце. Может быть, один из них когда-нибудь получит возможность разрушить планы генерала Тиктака. Необходимое для этого оружие он им выдал. Тихон Цифос оставлял после себя армию, слишком маленькую, чтобы её заметить, но достаточно сильную, чтобы победить сильнейших противников.

Алхимик улыбнулся последний раз в жизни и сказал последнее предложение:

– Да, – сказал он. – Это начинается с ног.

Остаток дня генерал Тиктак занимался тем, что наблюдал, как Тихон Цифос умирает. Точно, алхимик создал что-то, что побеждает и искореняет каждую форму жизни, без особых усилий, без звука и без жалости. Это выглядело так, будто тело пожиралось изнутри, в то время как снаружи с него исчезал слой за слоем. Тиктак наблюдал, как Тихон с ужасным криком и судорогами корчился перед ним на полу, как из него исчезли все краски и как вскоре от него осталась только каменно-серая кожа, как эта кожа потрескалась, как пергамент и рассыпалась в хлопья пепельного цвета. Он смотрел, как у него выпали зубы и волосы, язык и глаза, как высохло его мясо, как впали его щёки и обнажили костяную личину смерти.

«Пусть Гел со всеми его жителями будет сожран изнутри, как я сейчас», – это была последняя мысль Тихона Цифоса.

"Невероятно!" – сказал сам себе генерал Тиктак. – "Что сотворил этот алхимик!"

Качая головой, он обернулся и посмотрел на шприц с подкожным эскадроном смерти. Какая потеря! И какое приобретение! Он потерял гения. Но он получил беспощадную, невидимую армию.

Гел

Каждая область подземного мира имела свой собственный запах, считал Румо. Пещера со сталактитами и сталагмитами, где он познакомился со Шторром-жнецом, ужасно воняла нефтью. Холодные пещеры пахли снегом и древней водой. Нурненвальдский лабиринт – перегнившей листвой и кровью. Мёртвый бор – ядом чёрных грибов. Пещеры врахоков, конечно, воняли врахоками, а грот водяных камней распространял приятный аромат мелкой гальки, по которой течёт родниковая вода. Но эта огромная пещера, в которую он только что зашёл с Укобахом и Рибезелем, не имела никакого конкретного запаха. Румо чуял множество ароматов, больше, чем он когда-либо чуял за один раз, больше, чем при его прибытии в Вольпертинг, больше, чем тогда, на ярмарке. Румо чуял Гел.

Пещера, в центре которой находился Гел, была, после Холодных пещер, самой крупной из всех, которые видел Румо. Потолок, находящийся на километровой высоте, отражал неровный, рассеянный свет города и из-за этого походил на желтоватый купол.

Область вокруг Гела представляла собой неразбериху из узких каньонов и длинных долин, из вулканических выбросов и высохших речных русел. Все камни в округе были за сотни лет окрашены дымом Гела в чёрный цвет.

– И каков твой план? – спросил Рибезел.

– Да, Румо, какой у тебя план? – спросил Укобах.

–  Мне тоже интересно, – сказал Львиный зев.

–  У тебя же есть план? – добавил Гринцольд.

Румо почувствовал, что от него требуют слишком много. План? Проще всего было бы пойти в город с факелом через главные ворота, сжечь его дотла и освободить своих товарищей. Как было бы хорошо, если бы Смайк был с ним рядом! Если кто-то и знал, как освободить сотни пленников из хорошо охраняемого вражеского города, то только бывший военный министр.

– Сначала мы пойдём через канализацию в центр, – сказал Румо. – А там – посмотрим.

– Ну, это нам известно, – сказал Укобах. – Я имею ввиду: что ты будешь делать потом? Когда попадёшь в город. Среди тысяч врагов. Единственный свободно передвигающийся вольпертингер. Что ты будешь делать?

– Да, – сказал Рибезел. – Что?

–  Я считаю, что это справедливый вопрос, – сказал Львиный зев.

–  У тебя вообще нет никакого плана, правда? – спросил Гринцольд.

Румо не отвечал.

– Мне кажется, у него нет вообще никакого плана, – прошептал Укобах Рибезелу.

Патруль

Путь до угольных шахт прошёл без особых приключений, если не считать, что Румо, Укобах и Рибезел наткнулись в одном тёмном ущелье на патруль врахоков. Пять солдат армии подземного мира, все – гелцы, сидели на маленьком, около десяти метров ростом, врахоке, который под их весом с трудом ковылял по дороге.

Румо уже давно учуял и услышал монстра. Он и его сопровождающие спрятались в небольшой пещере и солдаты их не заметили. Астматически хрипя, прошёл врахок мимо них и Румо увидел, что один солдат держит в руке факел, а другой – длинную палку, на которой висела бутылка, которую он раскачивал туда-сюда перед чудовищем. Длинное щупальце летало по воздуху и ощупывало всё в непосредственной близости, хобот врахока был свёрнут и находился прямо под его призрачно светящимся голубым животом. Суставы врахока трещали и скрипели при каждом шаге.

– Для чего им палка и бутылка? – спросил Румо, когда патруль исчез вдали. – Они так управляют чудовищем?

– Врахоки – слепые и глухие. Для них существует лишь то, что они могут почуять или пощупать, – сказал Рибезел. – Алхимикам удалось создать хитроумные ароматы, с помощью которых можно приманивать или усыплять врахоков. Смотря, что тебе нужно. В той бутылке, вероятно, был запах мёртвой свиньи, за которым и шёл врахок. Они, собственно говоря, очень тупые звери. Как и большинство живых существ, ориентирующихся в основном по запахам.

Румо сурово посмотрел на Рибезела:

– Давай! Вперёд! – приказал он.

Над угольными шахтами

Прошло несколько часов, пока они добрались до обрыва, откуда начинался спуск к угольным шахтам.

– Тут ничего не видно! – ныл Укобах. – Один неверный шаг и мы погибли!

Даже у Румо закружилась голова, когда он ступил на узкую каменную лестницу без перил, ведущую вдоль каменной стены в чёрную пустоту. Было слишком темно, чтобы видеть водопады угольной воды, но их грохот был хорошо слышен. Снизу поднимался свинцово-серый туман, накрывая всё вокруг подвижным покрывалом.

– Ощупывайте стену, – воскликнул Рибезел. – И будьте внимательны, кое-где нет ступенек. Уже недалеко до канализации.

– Сколько? – спросил Укобах.

– Около одного километра, – ответил Рибезел.

Троица спускалась вниз с огромной осторожностью, прижавшись к стене. Рибезел шёл впереди. Ступени были не только неровными, узкими и небезопасными, они были к тому же влажными и заросшими скользким мхом. Чем глубже они спускались, тем громче шумели водопады угольной воды, и тем плотнее становилась водяная пыль.

Они увидели водопады только когда находились от них не дальше десяти метров: три чернильно-чёрных потока, бьющих из скалы под ними и улетающих вниз, где их проглатывал тёмно-серый туман. Румо ещё плотнее прижался к стене.

– А где входы? – заревел Укобах. – Где эта проклятая канализация?

– Там, впереди! – закричал в ответ Рибезел. – Совсем рядом.

Им пришлось спуститься ещё на несколько ступеней вниз, и они оказались перед воротами, встроенными прямо в скале.

– Канализация! – гордо крикнул Рибезел, как будто он привёл их в свои владения. Из ворот исходил запах, который по отвратительности мог бы спокойно соперничать с запахом врахоков.

Внутренности Гела

Румо, Укобах и Рибезел стояли в мелком ручье с угольно-чёрной водой, слегка освещаемые красным светом светящейся медузы, находящейся в стеклянном сосуде, прикреплённом к стене тоннеля.

– Медузный факел, – объяснил Рибезел. – Они везде висят. Их засовывают в питательную жидкость, и потом они светятся, пока не умрут. Вот это я называю прогресс. В моё время тут было абсолютно темно. И мы должны были прикреплять свечи на шлемы. А если на неё попадала хоть капля воды, то опять становилось темно.

Он осмотрелся.

– Нам нужно в ту сторону, – сказал он и показал налево. – Оттуда мы выйдем в центральную канализацию.

Рибезел пошёл вперёд, Румо и Укобах последовали за ним.

– Что тут так воняет? – спросил Укобах.

Рибезел указал на тёмную воду.

– Здесь внизу копоть окрашивает воду, но в верхней канализации это…ну, вы понимаете…

Укобах невольно вынул ногу из воды.

Рибезел серьёзно кивнул:

– Мы должны быть очень осторожны. Большинство живых существ здесь, внизу, находятся на уровне, соответствующем их окружению, если вы понимаете, что я имею ввиду.

– Какие живые существа? – спросил Укобах.

– Калоеды, например. Сажевые змеи. Октоподы. Гигантские уховёртки. Четырёхрукие…

– Кто такой калоед? – закричал Укобах.

– Это большое волосатое животное с шестью ногами.

Укобах передёрнулся:

– И ты имеешь в виду, он пожирает….

– Именно. И не только это, – ответил Рибезел. – Можно себе представить, что существо, вынужденное питаться калом, всё остальное считает деликатесом.

– Отвратительно! – возмутился Укобах.

– Но это не так плохо, – сказал Рибезел. – Вода там всегда тёплая и иногда в ней можно найти чудесные вещи. Невероятно, что некоторые иногда выбрасывают вон.

Он указал на ответвление:

– Это дорога в центр.

Солдат

Существо было намного отвратительнее всего, что Рала до сих пор видела. Оно постоянно менялось, некоторые части его тела выворачивались наружу, некоторые втягивались внутрь, появлялись то щупальца, то иглы. То оно разевало пасти, то закрывало их и они опять исчезали в теле. Кожа его покрывалась морщинами и шевелилась, меняла беспрерывно цвет, выпускала тёмные лужи слизи, становилась прозрачной, а затем опять совершенно чёрной, а из внутренностей существа при этом раздавался однотонный треск. Но самым удивительным в этом существе было то, что оно могло двигаться против течения крови. Такого Рала не видела ни у одного организма в своей кровеносной системе.

– Что это? – спросила она Талона.

Они оба прятались в тоненькой артерии в левом лёгком, откуда они увидели это зловещее существо, проплывающее в отдалённой вене. Только что оно выглядело как кусок сырого мяса, а теперь оно было почти совершенно прозрачное.

– Не знаю, – сказал Талон. – Выглядит угрожающе.

Команда из шести белых кровяных телец выплыла из плазмы и встала напротив нового оккупанта. Он остановился около них, принял форму веретена и с каждым потрескивающим звуком начал менять цвет: зелёный, серый, розовый и назад – серый, розовый, зелёный.

Существо издало гортанный звук и из его тела появились четыре щупальца с ножницеподобными когтями. Оно схватило два кровяных тельца, разорвало их, как лист бумаги, и отбросило останки в стороны. Оставшиеся четыре были разъедены чёрным чернильным облаком. На всё это понадобилось несколько мгновений.

После этого внутри существа опять раздался треск, но в этот раз в виде нескольких коротких звуков, и оно превратилось в пятиконечную серую звезду, разделившуюся затем на две идентичные серые звезды, которые, меняя цвета, колыхались друг около друга в плазме.

– Оно может размножаться, – сказал Талон.

Ещё полдюжины таких же потрескивающих существ подплыли по вене к близнецам, приняли их звездообразную форму, разделились каждое на два новых существа, построились в один отряд и все вместе поплыли дальше, против течения, разрушая всё на своём пути.

– Нужно отсюда исчезнуть, – сказал Талон.

Подкожный эскадрон смерти попал в тело Ралы и без промедления начал свою беспощадную работу.