Текст книги "Посланница. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Валерия Чернованова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 69 страниц)

Остальные последовали примеру друга и, побросав карточки, начали складывать их в коробку. Рэй был прав. Игра не любила, когда вмешивались в ее ход, вот и произошел сбой.

Я уже хотела позвать Инэку, но не успела. Без стука открыв дверь, эмпатия взволнованно проговорила:

– Госпожа, его высочество просит вас к себе. – Служанка замялась. Опустив взгляд и теребя край передника, добавила: – Там что‑то срочное.

По поведению девушки я поняла, что Дорриэн опять не в духе. Значит, придется выслушивать очередные нотации.

Мы с друзьями обменялись красноречивыми взглядами, и я последовала за эмпатией. Что Владыке могло понадобиться от меня в такой час? Было далеко за полночь. В замке царила давящая тишина. Ее нарушали только далекие раскаты грома и барабанная дробь дождя.

Проводив меня до самых дверей (как будто я могла куда‑нибудь смыться!), Инэка растворилась в темном коридоре.

Дорриэн стоял возле окна, заложив руки за спину. «Его любимая поза!» – с грустью подумала я. Не оборачиваясь, предложил мне войти. Я присела на край кресла, не решаясь нарушить гнетущее молчание. Что‑то было не так. Несмотря на то что ничто не предвещало новой ссоры, я чувствовала опасность, исходящую от эмпата, каждой клеточкой своего тела. Даже когда он был зол на меня, я его не боялась. Но сейчас…

– Скверная погода у нас в Драгонии, не правда ли? День светит солнце, неделю идет дождь.

Владыка повернулся и приблизился к столу, на котором стоял графин с жидкостью янтарного цвета. Наполнив бокал, протянул его мне. Я окинула вампира беглым взглядом. Облаченный в черное, с художественным беспорядком на голове и легкой синевой под глазами, Дорриэн выглядел поистине устрашающе. А этот опасный огонек в глазах! Почему все эмпаты, кроме Вола, вот так на меня смотрят? Почувствовав себя птицей, пойманной в клетку, я покорно взяла бокал в руки, но пить не стала. Кто его знает, что он там намешал!

– Пей. Грог не отравленный. Если бы захотел тебя убить, воспользовался бы более надежным способом.

– Эгнотонезией, например? – с вызовом бросила я.

Эдель рассказала мне, что сделал Дорриэн с Уэйном.

– Вполне возможно.

Он решил меня запугать? Боится, что опять начну ссориться с Солеей? Да больно надо! Пусть сам выясняет с ней отношения.

– Дело не в Солее. Больше ты с ней не пересечешься.

Черт! Он меня просматривает!

Прогнав из головы лишние мысли (о которых вампиру знать не следовало), я позволила ему продолжить допрос. И просмотр.

– Ты все‑таки решил меня прогнать. Мог бы потерпеть еще несколько дней. До свадьбы осталось не так уж долго.

Владыка прислонился к подоконнику, залпом осушил бокал с обжигающей на вкус жидкостью и поставил рядом с моим.

– Ах да, ты ведь хотела посмотреть на нашу свадьбу! – он замолчал, с неприкрытым интересом наблюдая за моей реакцией.

Нашу свадьбу! Я бы с удовольствием посмотрела на твои похороны!

– Вынужден лишить тебя этого удовольствия. Вчера вернулся Кенэт, и на Совете старейшин было принято окончательное решение относительно Нельвии.

Врет! Ни вчера, ни сегодня не было никакого Совета! Воллэн рассказал бы мне. Или Эдель. Он просто хочет от меня избавиться! Или Солея попросила его. Еще бы! Как не прислушаться к словам обожаемой невесты!

– Очень скоро мы объявим Нельвии войну.

– Что?! – Я вскочила, как ошпаренная, и, заломив руки, начала нервно прохаживаться по комнате. Мы до последнего надеялись, что Владыка передумает. – Что тебе опять наговорил маг? Будь он неладен!

– Ничего, кроме правды, посланница. – В кабинет бесшумно вплыл Кенэт. Я скривилась при виде эмпата, желая всем своим видом показать, как он мне осточертел. – Я был в Нельвии. Теора призналась в том, что возглавила заговор. Вот ее письмо нашему новому Владыке.

Дрожащими руками я схватила распечатанный свиток и пробежалась по нему взглядом.

«Дорриэн, я желала скрыть от тебя правду, заранее зная, какими последствиями она обернется для моего королевства. Да, это я приказала убить Шерэтта, предварительно заменив его лекарство сильнодействующим снотворным. После этого уничтожить Владыку не составило особого труда. Хочешь знать, почему я это сделала? Шерэтт требовал, чтобы Нельвия стала вассальным королевством Драгонии. В противном случае он обещал разрушить ее. Угрожал войной. У меня не было выбора. Ваши старейшины не предпринимали никаких шагов, чтобы остановить безумца. Так получилось, что это пришлось сделать мне. Прости меня.

Теора».

Я сжала письмо в руках и до боли закусила губу. Без сомнения, это писала королева. Точно таким же почерком было написано послание к Лесте. Но это не могло быть правдой! Неужели она подставила меня, обрекла на заведомый провал?

– Дорриэн, – я шагнула к Владыке. У меня был последний шанс хоть что‑то изменить. – Признание может оказаться подделкой. Неужели ты веришь ему? – Я обернулась и встретилась со злым, насмешливым взглядом.

Дорриэн с ледяным безразличием внимал моим словам. Сейчас передо мной стоял прежний Владыка. Тот, которого я увидела в первую встречу.

– У меня нет причин не доверять письму, Нарин. Кенэт был верен моему отцу и все эти годы служил мне, беспрекословно выполняя любые приказы. Завтра же отправишься с моим ответом в Нельвию.

Я в отчаянии зажмурилась. Какими словами повлиять на него? Неужели все это происходит на самом деле? И ничего нельзя изменить? За то, что я сделала потом, я еще много дней проклинала себя. Отлично зная, что Владыка заблокирован, попыталась просмотреть его, силясь понять, что же на самом деле заставило эмпата принять фатальное решение, ставящее крест на мире и моей миссии.

– Сука!

Не успев сообразить, что произошло, я отлетела к двери и оказалась у ног мага.

– Кенэт, зови стражу! Быстро!

По правой щеке мгновенно расползлась противная ноющая боль. Он ударил меня! Обозвал и ударил! Размазывая по лицу выступившие от обиды и страха слезы, я подняла голову на правителя.

– Значит, это правда! Все это время ты просматривала меня, моих подданных – и докладывала Теоре! Тварь!

Я застонала, испуганно сжалась под бешеным взглядом Владыки. Ну что за дура?! Так глупо выдала себя…

– Дорриэн, я не хотела…

Не пытаясь больше сохранять хладнокровие, эмпат взревел, словно разъяренный шарк:

– Ты обманывала меня, ты меня использовала! Даже не смей говорить, что ты там хотела!

Бросив на Владыку робкий взгляд, я онемела. Столько боли, презрения и разочарования! Даже Кенэт не испытывал ко мне такой лютой ненависти. Сквозь потоки слез я продолжала смотреть на Дорриэна, чувствуя, как сердце заполняет безумный, дикий страх. Вампир отвернулся к окну и замолчал. Казалось, он забыл обо мне.

Появилась стража в сопровождении Кенэта.

– Уведите ее. А ты найди мне Воллэна.

Протянув руки, я позволила надеть на себя железные кандалы. Браслеты больно впились в запястья, изранили нежную кожу. Стражники грубо подтолкнули меня к выходу и повели в подземелье.

Дорриэн даже не обернулся.

На ватных ногах я шла за эмпатами и с ужасом представляла себе, что может случиться с моими друзьями. Особенно с Волом. Дор его не простит! А Лориэн! В таком состоянии Владыка способен причинить вред наследнику престола Нельвии!

Воллэн

Я шел за Кенэтом к кабинету Дора. Маг весь светился и был на удивление спокоен и вежлив. Мне стало не по себе. Увидеть, что Кенэт чем‑то доволен, значило в скором времени узнать о беде.

– Не пойму, с чего бы это тебе быть таким счастливым? Неужели опять принес в жертву идолам очередного человеческого младенца?

Кенэт одарил меня сияющей улыбкой и довольно произнес:

– Терпение, советник. Сейчас ты сам обо всем узнаешь.

Демоны! Я отлично понимал: что‑то случилось. Хорошо, хоть Нарин не была в этом замешана. Как доложили слуги, девушка весь вечер провела в компании эльфов и ни в каких злодеяниях уличена не была.

– Заходи. Кенэт, оставь нас.

Маг попытался возразить, но, увидев бешеный взгляд правителя, пятясь, вышел и прикрыл за собой дверь.

Дорриэн сидел за столом и дописывал письмо.

– У тебя десять минут на сборы. Лошади оседланы. Пленник ждет в карете. Отвезешь его в Неаль, а это отдашь Седрику.

Подождав, пока чернила высохнут, Владыка свернул письмо и, поставив сургучную печать, протянул мне.

Проклятье! По такой погоде ехать в Неаль!

– Дор, но почему сейчас? Нельзя ли отложить поездку на несколько дней? Я ведь не успею вернуться к свадьбе!

Владыка поднял голову и, прищурившись, угрожающе спросил:

– Ты, кажется, забыл, как надо вести себя с правителем? Я приказываю – ты выполняешь.

Я был поражен! Никогда! Никогда прежде Дорриэн не обращался со мной как со слугой. У меня возникло ощущение, будто мне наплевали в душу.

– Да что с тобой?! Я в последнее время тебя не узнаю. Ты не такой, каким был раньше!

– Мне все равно, Воллэн, кем ты меня считаешь. Лучше не трать времени на пустые разговоры. У тебя его не так уж много. Иди собирайся.

Я еле сдержался, чтобы не броситься к нему и не вытащить из‑за стола, за которым он спрятался. Дорриэн, как это ни прискорбно осознавать, был моим правителем, а я – его подданным.

– Могу я хоть попрощаться?

– С кем? Эдель ты не интересуешь, – эмпат расплылся в злой усмешке. – Может, хочешь увидеться с Нарин? Хотя в этом нет никакой необходимости. Я сообщу ей завтра о твоем отъезде.

На зов Владыки появился слуга.

– Проводи советника в его комнату.

– Боишься, что заблужусь?

– Нет. Забредешь не туда, куда надо.

Я вышел, не сказав ни слова. Ну и демон с тобой! Захотел разрушить нашу дружбу окончательно? Что ж, тебе это удалось!

Бросив в сумку самое необходимое и приказав принести десять кристаллов (ровно столько, сколько понадобится, чтобы доехать туда и обратно), я спустился.

Уэйн сидел в карете, точнее, полулежал, прислонившись к дверце, не шевелясь и не подавая признаков жизни. Только хриплое дыхание свидетельствовало, что в этом больном теле еще теплится искра жизни.

– Уезжаешь? – Откуда‑то из темноты вынырнула Эдель и, одарив меня короткой улыбкой, редкой на ее лице, продолжила: – Не думала, что Дор так скоро решится отправить Уэйна домой. Эльф еще слишком слаб и, скорее всего, не протянет половины пути.

– Я вообще не понимаю, что происходит с твоим братом! Его будто подменили.

Эдель, легко ступая, приблизилась к карете и заглянула внутрь. Увидев эльфа, поспешила задернуть штору.

– Передай это Седрику, – девушка вложила в мою руку свиток. – Не хочу посылать феникса по такой погоде. А раз уж ты едешь в Неаль…

Конечно! Феникса посылать жалко! А меня нет?! Десять дней провести в дороге и половину из них служить нянькой полуживому трупу.

– Ты чем‑то расстроен?

Я махнул рукой, не желая ничего объяснять, и вскочил на коня. Лучше промокнуть до нитки, чем трястись в одной карете с эльфом.

– А ты бы на моем месте радовалась такой поездке?

Эдель снова улыбнулась, чем привела меня в еще большее недоумение.

– Будь осторожен. И не забудь передать мое послание Седрику.

Это было последнее, что я услышал. Как на это реагировать? Радоваться переменам в ее поведении или думать, что девушка окончательно ко мне охладела и не чувствует ни ненависти, ни любви?

Глава тридцатая

По отрубленным ладоням на судьбу не гадают.

N. N.

Нарин

Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как меня привели в камеру. Я сидела на сырой подстилке из соломы и часто вздрагивала. То ли от холода, то ли от страха. Боль в щеке утихла, но горечь обиды осталась. Все только и делают, что пытаются убить меня или посильнее ударить. Я для них кто, боксерская груша? Что же теперь со всеми нами будет? Недооценила я нрав Дорриэна.

В подземелье было тихо, как в склепе. Кажется, я оказалась здесь единственной пленницей и единственным живым существом, если не считать постоянных обитателей подвалов – крыс и мышей. Интересно, а где же Уэйн? Его ведь тоже держат в камере. Но я не чувствую присутствия кого‑то живого. Что меня ждет? Дорриэн устроит публичную казнь или прикажет по‑тихому перерезать глотку посланнице? Я в который раз содрогнулась. Мысли лезли в голову – одна «приятнее» другой.

Я прикрыла глаза, прислонилась к стене. Пережитый стресс не давал уснуть. Мысли путались, сменяли одна другую страшные картины маячащего на горизонте будущего. Точно так же, как я сейчас, несколько тысячелетий назад здесь ждали своей участи Элай и Алия.

Я вдохнула сырой липкий воздух. Столько времени прошло с тех пор! Мне казалось, что влюбленные и сейчас где‑то здесь, рядом. Отсюда берет начало «проклятие Владык», которое теперь явно ничем хорошим не закончится.

В который раз я спрашивала себя, как можно было так по‑идиотски попасться? На меня надеялись Нельвия, иллары, друзья, а я взяла – и в одно мгновение превратила в руины все надежды!

Одинокая слезинка скользнула по щеке. Было больно, обидно и страшно. Больно из‑за удара, обидно из‑за грубости, а страшно просто потому, что я не представляла, что нас ожидает.

– Нарин! – донесся из коридора настойчивый шепот.

Я подняла голову. Возле небольшого окошка в двери, забранного решеткой, стояла Эдель и тихо меня звала.

Попробовала подняться, но почувствовала головокружение и села. Со второй попытки мне все же удалось встать на ноги и доплестись до двери.

– Как тебе удалось проникнуть сюда? Я думала, Дорриэн запретит со мной разговаривать?

Приложив палец к губам, Эдель чуть слышно зашептала:

– Он не знает, что я здесь. Инэка видела, как тебя уводила стража, и предупредила меня. Что между вами произошло?

– Ничего хорошего, – со злостью процедила я. – Он раскрыл меня и теперь считает предательницей.

Эмпатия подавила невольный крик. Она ведь тоже на меня надеялась!

– Что с ребятами? Где Вол?

– Мальчиков заперли в разных комнатах, а Воллэна брат срочно отправил в Долину с Уэйном.

– Мне казалось, Вол будет следующим, кого Владыка прикажет схватить.

У Эдель нашелся ответ и на этот вопрос. Для меня, как всегда, он означал худшее. Стараясь говорить как можно спокойнее, она промолвила:

– Боюсь, Дорриэн решил наказать тебя самым жестоким образом. А для этого ему нужно удалить со двора советника. Ты что‑нибудь слышала об апрэ? Так издревле эмпаты прозвали поединок с Владыками. Это одна из публичных казней. Заключенный принимает бой и… погибает. Победить Владыку практически невозможно.

Я ухватилась за решетку и до боли сжала пальцы. Вол рассказывал мне о нем. Быть убитой на глазах у сотен эмпатов считалось позором в Темном королевстве. И Дорриэн обрек меня на подобную смерть.

– Разве нельзя ничего сделать? Значит, я скоро умру? – Я задрожала, не справившись с подступившим к горлу комком.

Эдель накрыла мою руку ладонью и ласково прошептала:

– Возможно, я ошибаюсь, и тебе не грозит апрэ. Утром я попытаюсь поговорить с братом. Скорее всего, он в гневе отправил тебя сюда. Уверена, Дор остынет и на все посмотрит другими глазами. Не переживай.

Я знала, что ее слова – слабая попытка меня утешить. Дорриэн прекрасно понимал, Вол – моя единственная надежда на спасение. И он лишил меня надежды!

– Если б я могла, выступила бы вместо тебя. Но я всего лишь полукровка. А по законам апрэ только чистокровный эмпат имеет право заступиться за осужденного. – Эмпатия опустила голову и машинально начертала на земле какой‑то символ. – Кетару не позволят вмешиваться родители… а Леста слишком стара для сражений… Прости.

Вдалеке послышался звук приближающихся шагов. Слабо улыбнувшись на прощание, Эдель шагнула в темноту.

– Каковы мои шансы выжить в поединке?

Девушка не ответила. Но по ее безнадежному взгляду я поняла, что обречена.

Как только гостья скрылась в темноте, я легла на подстилку и притворилась спящей. Сквозь опущенные веки увидела стражника, подошедшего проверить, в камере ли пленница. Я его не разочаровала. Несколько секунд страж потоптался на месте и повернул обратно.

Утром от тревожного и мутного сна меня разбудил знакомый визг феникса. Взлетев на узкое окно‑бойницу, птенец методично постукивал клювом по решетке и жалобно повизгивал. Прутья оказались слишком частыми, а мой птенец изрядно покрупневшим, так что проникнуть в камеру ему не представлялось возможным.

– Феня, слава богу! Ты вернулся!

Услышав голос хозяйки, феникс еще громче завизжал. Пришлось успокоить его, пока на пронзительный звук не сбежалась стража Ирриэтона.

– Королева передала письмо?

В ответ пернатый друг разорвал клювом веревку на лапке, к которой было прикреплено послание, и протолкнул его между прутьев. Где‑то с пятой попытки мне удалось допрыгнуть до окна и схватить письмо.

В послании было всего несколько фраз. Теора сообщала о решении приехать в Драгонию и с глазу на глаз поговорить с Владыкой.

– Давно пора, – недовольно проворчала я.

К тому времени, когда королева переступит границы Темного королевства, мой труп успеет превратиться в симпатичный скелетик.

Птенец тихонько взвизгнул, напоминая о себе.

– Феня, сейчас ты отнесешь это письмо близнецам или Лориэну. Но только так, чтобы тебя не заметили.

В знак согласия птенец взмахнул крыльями.

Я начала осматривать камеру в поисках чего‑нибудь, чем можно писать. Нужно успокоить друзей. Вряд ли Дорриэн потрудился сообщить, где я. А Эдель может к ним и не попасть.

Найдя в куче мусора небольшой уголек, я написала ребятам несколько слов на обратной стороне послания Теоры. Хорошенько подпрыгнула и подбросила сверток к Фене. Феникс пронзительно закричал на прощание, подхватил когтями привычный груз и улетел.

Тот день тянулся для меня мучительно долго. Два раза заходил тюремщик, приносил поесть. Ни Эдель, ни Феня не вернулись. Может, у ребят не было возможности ответить или стражники заметили феникса?

Когда тюремщик зашел во второй раз, я упросила его принести мне одеяло. В подземелье было ужасно холодно. К вечеру я не чувствовала ни рук, ни ног. В ответ на просьбу захватить с одеялом свечу и книгу стражник покосился на меня, как на полоумную. Видимо, заключенные у них никогда и ничего не просили. Что‑то пробурчав себе под нос, охранник вышел, но вскоре вернулся с двумя одеялами, книгой и свечой. На мой вопрос, не влетит ли ему за нарушение тюремных правил, страж коротко ответил, что получил разрешение от начальства.

Постелила одно одеяло на солому, другим укрылась, устроилась поудобнее и облегченно вздохнула. На душе сразу стало спокойнее и теплее. Может быть, я драматизирую? Вполне возможно, Дорриэн остынет и отпустит меня. Даже если прогонит из Драгонии, расстраиваться не стану. Что могла сделать, я сделала. Если он хочет разрушить свой мир, это его дело.

Решила не думать о плохом и сосредоточилась на чтении. Книга оказалась обычным женским романом. В ней рассказывалась история любви молодого эмпата к прекрасной эльфийке. Фу! Как же меня достали эти эмпаты и эльфийки! Даже не дочитав первую главу, я отбросила книгу и, накрывшись одеялом с головой, крепко заснула.

Разбудил меня звук отпирающегося замка. Не сообразив, что это происходит не во сне, я еще больше натянула на себя одеяло, не желая возвращаться в реальный мир.

Но услышала голоса и вынуждена была подняться. Протерла заспанные глаза, посмотрела на гостей. Точнее, гостя.

– Свободен.

Тюремщик с поклонами удалился, оставив меня один на один с самым опасным и непредсказуемым вампиром Драгонии.

Владыка внимательно рассматривал меня и не спешил говорить, зачем пришел. Я уселась на подстилке, не собираясь вставать и кланяться, как того требовали правила этикета. Не заслужил. Некоторое время мы изучали друг друга, словно два врага, готовые сойтись в смертельном поединке. Пока только в словесном.

– Ты решил навестить меня и поинтересоваться моим здоровьем? – Мне надоело терпеть на себе пронзительный взгляд светло‑зеленых глаз.

– Твое здоровье волнует меня меньше всего.

Кто бы сомневался!

– Тогда какого черта ты здесь делаешь?!

Эмпат изменился в лице. Если он думал, что я начну лить слезы и молить о помиловании, он глубоко ошибался. Что‑что, а унижаться перед этим тираном я не собираюсь. Решил убивать, пусть убивает!

– Ты забываешься, посланница! Не я, а ты сейчас находишься в плену и обвиняешься в предательстве. Не хочешь ничего сказать в свое оправдание?

Вампир сделал несколько шагов ко мне.

– Я не присягала тебе в верности, а значит, не могу и предать. Оправдываться ни в чем не собираюсь. Ты ведь все равно веришь только себе и басням Верховного мага.

Дорриэн не спешил продолжать разговор, решал, как бы на меня надавить. Я ему в этом помогла.

– Что с моими друзьями?

– Ничего. Пока, – ответил он просто, словно мы говорили о бытовых неурядицах. – Я еще не принял решения. Сначала разберусь с тобой.

В тот момент я его ненавидела. Он играл со мной, как кошка с мышкой, и заранее знал, что мышка проиграет.

Не сдержавшись, я вскочила и прошипела, вкладывая в слова всю силу гнева:

– Даже не думай причинять им вред! Слышишь?! Они ничего не знали о моем задании и не должны нести наказание вместе со мной!

Дорриэн жестко рассмеялся.

– Лгунья! Думаешь, их еще не допросили? Твоим друзьям пришлось во всем признаться.

Он подошел ближе.

– Как же ты меня разочаровала, посланница. Я уже подумывал оставить тебя здесь. Так, на некоторое время, – эмпат коснулся рукой моей щеки. – Все‑таки ты симпатичная девочка и могла бы занять меня ненадолго.

Я сбросила его руку и, не желая терпеть этот издевательский тон, процедила:

– Думаешь, я бы согласилась стать твоей любовницей? Да мне и находиться рядом с тобой противно! Я скорее предпочту сгнить в этой камере, чем быть с монстром, способным с легкостью убить или сделать сумасшедшим!

Он с силой схватил меня за плечи и резко встряхнул, будто хотел вытрясти из моего тела последние силы.

– А ты не боишься, что я могу прямо сейчас сделать из тебя больного человека, обреченного на адские муки до конца дней? Уэйн уже договорился!

– Если пришел, чтобы покончить со мной, не тяни! Я устала от тебя!

Вампир еще сильнее впился руками в мои плечи.

– Ну же, Дорриэн, – почти ласково прошептала я, – чего же ты ждешь? Решил наказать меня за то, в чем я не виновата? Давай. Кроме жизни, мне в этом мире терять нечего.

Было видно, что в правителе идет борьба. Дорриэн медленно поднял руку и почти коснулся моего лица… Тяжело нести бремя проклятия, осознавая, что от него никуда не деться. Справившись с желанием применить эгнотонезию, он ослабил хватку и позволил мне отойти.

– За то, что ты не оправдала моего доверия и доверия всех эмпатов, Совет старейшин приговорил тебя к апрэ. Завтра утром один из нас умрет.

Развернувшись, он вышел, а я, пораженная, застыла возле стены. Значит, они все‑таки решили устроить публичную казнь. На то, что у меня появится шанс спастись, надеяться было глупо. Дорриэн возненавидел меня и без сожаления убьет. А если по какой‑то невероятной случайности его убью я, меня все равно казнят, обвинив в смерти Владыки. При любом раскладе мне не выжить.

Дорриэн

Поздним вечером ко мне заявились старейшины с настойчивой просьбой их выслушать. Пришлось. Пока я неофициальный Владыка и должен считаться с их мнением.

За день Кенэт успел сообщить радостную для него весть всем магам и настроить против Нарин Совет старейшин.

Теперь они стояли и требовали срочной казни посланницы и незамедлительного начала войны с Нельвией. Мне ничего не осталось делать, как согласиться. Я и сам понимал, что просто выгнать ее из Драгонии – мало! Демоны! Надо было сделать это раньше!

Заверив эмпатов, что казнь состоится завтра же, я убедительно попросил их оставить меня в покое. Поспешили исчезнуть все, кроме Арона. Старик решил добить меня окончательно.

– Дорриэн, Леста и Эдель целый день пытаются к тебе попасть. Может, уделишь им несколько минут?

Я откинулся на спинку кресла и потер воспаленные веки. С того самого момента, когда Кенэт рассказал мне страшную правду о Нарин, я так и не смог сомкнуть глаз. Посланница уже сутки сидела в подземелье, ожидая своей участи. А я все это время не находил себе места.

– Я занят. Ты еще чего‑то хотел?

Арон кивнул, осторожно сел в кресло (последнее время возраст давал о себе знать), ответил:

– Может, отложишь казнь девушки? Ты ведь даже не допросил ее. Нельзя так просто лишать кого‑либо жизни. Не совершай ошибок прежних Владык, Дорриэн.

Мне не хотелось отвечать. Нарин обманула меня, предала! Использовала, в конце концов! А теперь я должен отпустить ее?!

– Хватит сравнивать меня с моими предшественниками. Девчонка заслужила наказание и будет казнена!

Старейшина ушел, оставив меня наедине с моими демонами. Завтра я убью ее. Другого исхода нет. В противном случае, если поддамся и позволю убить себя, Нарин будет казнена. Заступиться за нее некому. Эдель сделать это не позволят старейшины. Она полукровка. Воллэна нет. Да и не согласился бы я сражаться с сестрой или лучшим другом. Хотя, насколько он мне друг, нужно проверить. Ничего, когда Воллэн вернется, я с ним разберусь.

Сегодня утром в комнате эльфа поймали феникса. Мальчишка как раз дописывал послание Волу, умоляя того как можно скорее возвращаться в Эсферон. Догадываюсь, кто им рассказал об отъезде советника. Эдель! Она тоже пыталась взять в почтовой башне феникса. Хорошо, что я предугадал ее действия и приказал не выпускать из Ирриэтона ни одной птицы. В замке их около тридцати. Вместе с моим. Даже если бы кто‑то отправил феникса за советником, Воллэн все равно ни за что не успел бы вернуться вовремя!

Я потушил огонь в камине. Нужно выспаться. Иначе завтра я просто не встану. Но уснуть так и не удалось. Мысли о девчонке не давали покоя.

Спустился в сад, прошелся по лабиринту, наслаждаясь ночной прохладой. Нужно было сообщить ей о решении старейшин. Может, Арон прав, и мне следует допросить девчонку. Она ведь хотела объясниться, но я ей не позволил.

Вошел в камеру, увидел спящую, закутавшуюся в одеяло Нарин. Рядом валялась открытая книга. Чем больше узнаю посланницу, тем труднее становится ее понимать. Ей грозит смерть, а она книжки читает и спокойно дрыхнет. Ненормальная!

Проснувшись, Нарин посмотрела на меня, как на кошмарный сон. Я шел к ней с одной целью – сообщить о вынесенном приговоре и задать пару вопросов. Но при виде девушки все мысли будто вымело из головы. Мы были знакомы всего несколько недель, а мне казалось, что я знаю ее целую вечность. Нет, как видно, я ее знал плохо.

Из оцепенения меня вывел ее звенящий от негодования голос. Решила дерзить?! По правде сказать, я не ожидал подобного. Слезы, мольбы, заверения в невиновности, но так нагло спрашивать, что я здесь делаю? На такое способен только разочаровавшийся в жизни самоубийца или сумасшедший. Нарин определенно принадлежала к последним.

– Не хочешь ничего сказать в свое оправдание?

Она не собиралась оправдываться. Избрала тактику нападения и упорно ей следовала.

– Что с моими друзьями?

Только сейчас я заметил в ее голосе тревогу. Решив сбить с нее спесь, ответил, что их судьба еще не решена. Девчонка заскрипела зубами от бессильной ярости.

– Даже не думай причинять им вред! Слышишь?!

Она еще угрожать решила!

Мне вдруг стало смешно. Принимает меня за полного идиота. Они ничего не знали! Да по их перепуганным лицам все было ясно, а просмотрев не умеющих блокироваться парней, я узнал много нового о нашей посланнице! И что толку от того, что мальчишки пытались очистить сознание во время допроса?

Меня охватила злость. В конце концов, какого демона я должен выслушивать этот бред!

– Как же ты меня разочаровала, посланница…

Она дернулась, будто ее обожгло огнем. Извернувшись, попыталась высвободиться, но ей это, разумеется, не удалось.

– Думаешь, я бы согласилась стать твоей любовницей?

А ее бы спрашивали? Или она забыла, что здесь, в Драгонии, находится полностью в моей власти!

– …который способен с легкостью убить или сделать сумасшедшим!

Монстр! Зачем она это сказала?! Думает, я не трону ее? Я ненавидел всех, кто напоминал мне об эгнотонезии. У меня возникло непреодолимое желание поднести руки к ее голове и покончить с ней раз и навсегда. Тогда бы не пришлось устраивать спектакль с апрэ. Понимая, что еще мгновение, и я не смогу себя контролировать, я разжал руки и выпустил девушку. Пусть лучше умрет быстрой смертью, чем мучиться долгие годы.

Посланница отпрянула и, дрожа, прислонилась к стене. Я овладел собой, объявил ей приговор и поспешил уйти. Сердце разрывали противоречивые чувства. Я не мог понять, чего во мне было больше: ненависти или того, другого чувства, в котором я боялся себе признаться. Судьба Нарин была решена. Так же, как и моя. В ней не было места для посланницы.

Глава тридцать первая

Вижу выражение твоего лица,

Чую приближение своего конца.

N.N.

Нарин и Дорриэн

Меня вели темными коридорами подземелья навстречу гибели. Ни страха, ни надежды в сердце не осталось. Их унесли потоки слез. Я шла, не чувствуя своего тела, приготовившись ко всему. Даже к смерти.

Остаток ночи просидела, закутавшись в одеяло: вспоминала минувшие недели. Прошлая жизнь в моем мире осталась где‑то далеко, словно была окутана плотной завесой тумана. О случившемся я не жалела. Что было, то было. Только горечь от предстоящей разлуки с друзьями сжимала грудь. Мне даже не дали возможности попрощаться с ними! А Воллэн! Он ведь ни о чем не знает. Когда эмпат вернется в Драгонию, меня уже не будет. Стоило признаться, я сильно привязалась к новым друзьям. Да и к этому миру. Не знаю, даже если бы мне выпал шанс вернуться домой, смогла бы я покинуть Этару?

Мы вышли из подземелья. Я полной грудью вдохнула свежий воздух и размяла затекшие мышцы. Как же все‑таки хорошо в Драгонии! Природа королевства эмпатов вбирала в себя все страхи и переживания, уносила их прочь с легким осенним ветерком. Дождя не было, но клубящиеся тучи могли в любой момент послать на землю очередной ливень.

Меня привели на небольшую поляну, окруженную тонкой полосой леса. Значит, по подземелью мы прошли за городские стены и сейчас находились недалеко от Эсферона. Вдалеке виднелись грозные башни Ирриэтона. Устремляясь вверх, они терялись в вышине, разрывая острыми шпилями небо.

Величественный и могущественный замок… Как жаль, что так недолго я была твоей гостьей…

От философских размышлений меня отвлекли перешептывания ирриэтонцев, пришедших посмотреть на казнь посланницы.

Я заглянула в уже успевшие примелькаться лица эмпатов. С некоторыми успела подружиться, другие предпочитали держаться от меня подальше. К моему глубочайшему удивлению, ни ненависти, ни осуждения в их глазах я не находила. Скорее, что‑то, похожее на сожаление. Даже Кенэт и тот сменил привычное гневно‑презрительное выражение лица на довольное, блаженное. Мар маячил за спиной дядюшки и с гадкой ухмылочкой поглядывал в мою сторону. После нашего последнего разговора племянник Верховного мага старался обходить меня стороной. Что ж, сегодня его счастливый день!