Текст книги "Интербеллум (СИ)"
Автор книги: Валерия Лета
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 18
Заседание начиналось позже, а заканчивалось всегда раньше. Стрелка часов перевалила за одиннадцать, и наследник едва удержался от зевка – прошёл лишь час с начала докладов. Он так и не привык вставать рано утром, а переносить заседание казалось невежеством, однако сегодня Совет закончит работу к двенадцати. Впереди всех ждала дорога до столицы.
Я стояла позади и видела, как подстроившись под монотонный отчёт начальника охраны порядка города, его ноги ритмично отбивали чечетку. Откинувшись на спинку большого кресла, одна рука преемника подпирала голову, а вторая свисала с подлокотника. Он почти не слушал и всем видом показывал, что каждодневные отчеты на протяжении двух месяцев утомили.
Это было просторное помещение, подготовленное специально для деловых встреч. Большую часть дня преемник проводил здесь. После докладов уходило часа два на просмотр прощений, петиций, случаев, показываемых особо по всей области, а когда-то Пермской губернии. Наш мир старался жить в тесном взаимодействии с людьми, отсюда все административные преобразования внедрялись в нашу жизнь.
Сегодня за круглым столом сидели самые приближенные: по правую руку губернатор региона Катаев Никита Андреевич, передавший на время свои полномочия Евгению, слева советник и начальник охраны порядка города Попов Дмитрий Сергеевич.
– Ночью был задержан беглый шаман, – продолжал тем временем докладывать начальник охраны. – Его господин требует наказать наглеца по всей строгости.
Евгений, ранее рассматривавший лепнину, встрепенулся и обратил взор на начальника. Шаманы редко сбегали от хозяев, потому что непослушание чаще всего выливалось в смерть. Впервые за два месяца нам попался такой случай. Я напряглась и внимательно следила.
– Почему он сбежал? – с напускной леностью спросил наследник.
– Он отказывался работать.
Хозяин подавил улыбку и выпрямился.
– Он молод или стар?
– Старик, Ваше Высочество.
– Он служил на протяжении всей жизни и только сейчас вознамерился сбежать, – задумчиво рассуждал Евгений. К чему он клонит и почему зацепился за это дело? – От повинности скрываются молодые, им нечего терять, они полны сил и решимости, а старик? Может быть, с ним обращались так, что наказание за побег показалось ему гуманнее обращения господина? – Он обвёл взглядом собравшихся, но не найдя у тех поддержки, задал вопрос: – Где он сейчас?
– В тюрьме.
– Что с ним собираются сделать?
– Его господин требует назначить наказание в двести ударов плетью на площади, – отрапортовал Попов. – Очень уважаемый чародей, отказать нельзя.
Суровое наказание, но чародей имел право требовать такой расправы, максимальное количество ударов – восемь сот, минимальное двадцать.
– Почему его должны высечь?
– Так прописано в законе, – ответил губернатор.
– И вы, Никита Андреевич, всегда следуете букве закона? – с невинным лицом полюбопытствовал наследник.
Мне начинал не нравиться разговор: есть вещи, которые лучше не обсуждать и не менять. Катаев регулярно докладывал об обстановке Демонову, лишнее недовольство сыном ни к чему.
– Я не принадлежу к низшей расе.
– Стало быть, закон писан только для шаманов, остальные могут не соблюдать? – И, не дожидаясь ответа от растерянного чародея, наследник объявил: – Повелеваю! Освободить шамана из-под стражи и подыскать ему место слуги при моем дворе.
– Это неслыханно! – воскликнул губернатор.
– Вы помиловали преступника, – уточнил начальник охраны.
– Теперь каждый, кто захочет служить в резиденции, будет сбегать, – добавил советник.
Евгений сощурился. Решение он не изменит, даже если соберётся толпа протестующих чародеев.
– Хорошо, пусть будет по-вашему, – вдруг согласился Евгений.
Возможно, я ошиблась в своих скорых суждениях. Чародеи довольно закивали.
– Вы поступили верно, Евгений Владиславович, – подхватил губернатор. – Ни в коем случае нельзя менять прописанные статьи, они были разработаны и приняты ещё задолго до вашего отца.
– Разумеется! Не будем нарушать обычаи, – усмехнулся он. – В честь моей скорой женитьбы выпустим указ, по которому все провинившиеся шаманы за последний месяц должны быть освобождены от наказаний. Советник, подайте мне бумагу. Поручаю лично проследить за исполнением указа Никите Андреевичу.
Я едва подавила улыбку. Анархист-наследник! К вечеру о проделке будут знать все.
– Вы не можете издать подобный указ без разрешения Владислава Алексеевича, – пылко возразил Катаев, верный слуга архонта.
– А также он не может распространяться на весь мир Трёх Союзов. Простите, но вы не архонт, – тонко подметил начальник охраны.
– Абсолютно верно, я не архонт, – воскликнул Евгений и, демонстративно задумавшись, сказал: – Решено! Так как я не могу распространить указ на все союзные государства, моя милость касается только области, мне подчиненной. Указ должен выйти сегодня же.
Советник глянул на губернатора, но тот ничего не предпринимал, тогда он вынужденно подал бумагу и пишущие принадлежности. Евгений высвободил руку из длинного рукава и придвинулся. В глубочайшей тишине, за которой скрывался всеобщий протест, был написан манифест. Наследник широко расписался и поставил печать. Впервые за два месяца в нем проснулся интерес к государственным делам. Он вручил послание советнику. Поверить не могу! Первый известный мне случай, когда чародей пощадил шамана, тем более, прощение, дарованное самим наследником. Поступок войдёт в историю.
– Благодарю вас за работу. Есть ли на сегодня ещё какие-то новости?
– Нет, – недовольно ответил Катаев.
– Замечательно! – Хозяин поднялся и все последовали его примеру. – Совещание окончено.
Советник и Попов удалились, губернатор задержался. Держа в руках манифест Евгения, чародей средних лет попытался в последний раз образумить наследника, так как нес за него ответственность.
– Возможно, вы повремените с решением? Вечером вы встретитесь со своим отцом, неугодно ли вам обсудить с ним по прибытию?
– Нет, это лишнее.
Евгений поправил высокий стоячий воротник красного кафтана и вышел из-за стола. Наш народ научился не выделяться на фоне людей, в повседневной жизни мы носим ту же одежду, что и они, но на публичных и деловых мероприятиях в России носили одежду, схожую с той, что надевали их предки столетия назад. На всех заседаниях Евгений появлялся в длинном кафтане, подпоясанным поясом из парчи или бархата. Длинные рукава были с разрезами, и он часто просовывал в них руки, особенно, когда мы шли по улице и дул ветер. На плечи был наброшен плащ-корзно. Завершали образ сафьяновые сапоги. Весь внешний вид от цвета кафтана (красного или зеленого) до зарукавьев, расшитых золотом или драгоценными камнями, выдавал в нем наследника.
– Я надеюсь, что вы примите мое приглашение и полетите со мной, – сказал Катаев, заставив хозяина приподнять правую бровь.
– Сердечно благодарю вас, Никита Андреевич, за приглашение, – сдержанно ответил Евгений, – но я прибуду позже, так как мне необходимо уладить государственные дела.
Чародей поджал губы.
– Понимаю, – ответил губернатор и откланялся. Кажется, отказ его задел.
– Позже? – спросила я и заглянула Евгению в лицо, как только мы остались одни.
Хозяин остановился у самых дверей. У него не было никаких срочных дел, он просто оттягивал время.
– Я не желаю видеть его раньше, – признался он и отвёл взгляд. – Мы приедем с тобой к венчанию.
С той истории прошло почти два месяца и отец с сыном ни разу не пообщались. Я послужила окончательным и бесповоротным разрывом между ними. Евгений сдержал слово и отбыл в Екатеринбург, где исполнял обязанности губернатора без энтузиазма. Больше я не служила Демонову, и моя жизнь теперь полностью зависела от наследника. 15 февраля ему исполнилось двадцать три, он получил большое количество поздравлений со всего света, так многим хотелось продемонстрировать свою преданность, но отец оставил этот день без внимания. Елизавета же, обучение которой продолжилось под строжайшим контролем в Петербурге, отправила поздравительную открытку, которую Евгений, не читая, сжёг. Когда меня выставили виноватой в той истории, хозяин возненавидел Ангелову ещё сильнее и, несмотря на то, что она просила прощения и вступилась за меня перед Демоновым, он остался непреклонен. Я столько раз начинала с ним разговор, стараясь смягчить его нрав, и всякий раз он раздражался. По-хорошему, свадьбу требовалось отменить вовсе, но архонт вопреки всему, наоборот, решил ускорить событие и перенес дату с сентября на 1 марта. Сегодня на календаре 28 февраля.
У Валовых же конфисковали в казну большую часть имущества. Отец Алисы лишился высокой занимаемой должности, а два сына были исключены из университетов без права повторного поступления. Никто не смеет поднимать руку на невесту наследника. Виновником сделали двух гимназистках охранников. Власть умеет в одночасье погасить пожар или раздуть его до невиданных масштабов.
– А обряд?
Евгений принялся жевать губу.
– Хорошо, – нехотя согласился он, – высчитай время с учётом чертового обряда. Приедем ровно к нему.
– Вы помните свои действия?
Хозяин сцепил за спиной руки и глянул на меня.
– Такое не забыть.
Я улыбнулась и собралась открыть перед ним дверь, как он заявил:
– Найди мне того старика, устрой к нам в резиденцию.
– Сделаю, но почему вас так заинтересовала его судьба?
Евгений повёл плечами.
– Когда слышишь о совершаемых где-то несправедливостях, то не воспринимаешь их близко, но как только сталкиваешь с ними нос к носу, все совсем по-другому. Тем более, – он замолчал, подбирая правильные слова, – из-за всех этих средневековых обычаев мир чуть не лишился тебя. – Он щелкнул мне по носу. – Как он сказал? Я не принадлежу к низшей расе! Гордое заявление, не находишь?
– Губернатор выразил общее мнение.
Евгений взял меня за подбородок.
– Старый дурак ничем не лучше заседающих в правительстве ослов.
– Катаев может не опубликовать манифест.
Хозяин убрал руку от моего лица и отошел.
– Чересчур демократично?
– Революционно. Такое не опубликуют, не после покушения на вас.
– Поэтому я попросил тебя разыскать шамана, пусть старик доживает век в спокойной обстановке.
Евгений потянулся к дверной ручке, как меня осенила догадка.
– Вы знали, что ваш указ не напечатают и все равно написали, почему?
Он улыбнулся.
– Когда Катаев придёт с ответом от… него, ему будет неудобно передо мной и он спокойно примет известие, что шаман работает здесь.
Я округлила глаза и по-новому взглянула на хозяина. Интересный ход.
– Вода камень точит, – подытожила я, не скрывая в голосе восхищения.
Он похлопал по плечу, и мы вышли из зала. За дверьми ждали охранники Илья и Роман. Тот скандал показал, кто кому служит. Мы не могли распустить остальную охрану, так как на то требовалось разрешение Демонова, а он его не даст, ведь это его люди, но я выстроила график дежурств так, чтобы шаманы архонта держались подальше от Евгения.
Он буквально выходил меня в Екатеринбурге. Многочисленные переломы, сотрясение мозга, внутреннее кровотечение. Будь я человеком, то не выжила или осталась инвалидом. Не помню, как мы прилетели в Екатеринбург, как добрались до резиденции. Помню лишь урывками, когда приходила в себя, манипуляции над телом целителя. В полубессознательном состоянии я услышала бормотание Леонида Антоновича: «Ты ставишь его в смешное положение: наследник Трёх Союзов сидит у койки шамана!». Я захотела ответить, но потеряла сознание, а когда открыла глаза, увидела в кресле напротив спящего Евгения. Он был в той же одежде, я поняла это, заметив кровь на рубашке и брюках. Неужели он провёл возле моей кровати сутки напролёт, желая лично убедиться, что исцеление и травы сработают?
Я приподнялась на локтях. Евгений спал, вытянув ноги и сложив руки на груди. Он выглядел таким безобидным, не верится, что он пошел против отца из-за меня. Спас. Улыбка тронула мое бледное лицо.
Внезапно материализовалась Кутисакэ и заслонила Евгения.
– Ты же понимаешь, что я его и так вижу? – спросила я осипшим голосом.
– Благодаря тебе он отдалился от отца, довольна?
– Мне казалось, они никогда не были близки.
Кутисакэ сорвалась с места и подлетела ко мне, я не переменилась в лице.
– Потаскуха! Ты обесчестишь его! – выплюнула Кутисакэ. – В тебе его погибель!
– Дамы, придите в себя, – миролюбиво произнес Альберт.
– Усмири свое ничтожество! – выкрикнула Кутисакэ.
– Ты всего лишь демон, ты не можешь мне приказывать, – ответила я.
– Ничтожество? Это я-то ничтожество? – взвился куд и ткнул пальцем ей в грудь. – Ты на себя-то посмотри! Не лицо, а самый что ни на есть Чернобыль!
Я закатила глаза.
– Ах ты, жалкий душонок!
Кутисакэ обнажила меч, Альберт натянул лук. Так как я не призывала духа, а Евгений спал, они друг для друга были безобидны. Всего-то детские забавы. Однако за секунду до пробуждения Евгения Кутисакэ убрала меч в ножны и испарилась, Альберт тоже рассеялся. Я фыркнула.
– Хитоми-сан! – обрадовался хозяин и сорвался с кресла.
Его глаза искрились. Я благодарно улыбнулась. Евгений поправил подушки, и я удобно устроилась. Он присел в кресло возле койки. Я потянула к нему руку, и он крепко ее сжал.
– Спасибо вам, вы спасли мне жизнь.
– По-другому не могло быть.
Он аккуратно провел пальцем по моему зажившему ровному носу и щелкнул по концу.
– Вам пришлось развернуть самолет.
Он непонимающе посмотрел и приподнял бровь, догадавшись.
– Я не полетел в Екатеринбург, я следовал за тобой, но из-за разбирательств и разговора с Ангеловой прибыл в Петербург позже и…опоздал.
Евгений сжал кулаки и отвел взгляд. Я погладила его руку, стараясь выразить признательность, наши пальцы переплелись.
– Вы появились вовремя.
Он повернул голову.
– Я же сказал, что твоя жизнь принадлежит мне. Ты моя.
У меня перехватило дыхание. Слишком громкие заявления для молодого мужчины. Слишком опасные слова для наследника престола Союзных государств. Я не знала, что делать. Как объяснить, что подобное недопустимо для чародея, а тем более голубых кровей, что ему достаточно лишь захотеть и у него будет любая женщина, что связь со мной его замарает?
– Ничто не может подпортить мне репутацию больше, чем свадьба с Ангеловой, – весело заметил он на мою осторожную попытку оттолкнуть его от себя.
Хозяин попытался поцеловать. Я отвернулась и высвободила руку из его. Я попросила его никогда так не делать, если он хоть немного меня уважает. Он наклонился и внимательно посмотрел в глаза, уголки губ приподнялись в лёгкой улыбке, и он согласно кивнул, не принимая, видимо, всерьёз просьбу.
– Как скажешь. Когда-нибудь я стану архонтом, и ты перестанешь воспринимать мое внимание, как оскорбление.
Мне было досадно, что хозяин неправильно понял смысл слов, но поразмыслив, я посчитала за лучшее оставить все, как есть. Так прошёл январь, а потом февраль. В тот же день состоялся неприятный разговор наедине с целителем.
– Я провёл диагностику твоего организма, ты… – Леонид Антонович запнулся, – ты бесплодна. На Камчатке с тобой все было в порядке. – Я молчала и не шевелилась. – Кто с тобой сотворил такое? Ты знаешь? Работал настоящий мясник!
– Такова цена, – сдавленно ответила я и прикрыла глаза, чувствуя, как набегают слезы.
– Цена чего? – Я не ответила. – Его Высочество знает?
– Нет.
– Я скажу ему.
Я дернулась и успела поймать его руку прежде, чем он встал.
– Ему незачем знать, я всего лишь телохранитель, а не его женщина.
Лицо целителя помрачнело, он сгорбился и посмотрел на мои пальцы, которые недавно вылечил.
– Ты никогда не станешь матерью, никогда не узнаешь, какого это – выносить и родить ребёнка. Оно стоило того?
– Я выполняла свой долг.
Шаман опустил голову, тяжело вздохнул и похлопал меня по руке.
– Я сберегу твою тайну.
– Я приготовил мазь. Вот, – целитель поставил на столик пузырёк из темного стекла. – Пользуйся, пока шрам не побелеет. Он не затянется, потому что применили темное колдовство, но станет менее заметным и гладким на ощупь.
– Спасибо, – я улыбнулась.
– И ещё, шрам от заклятия не проходит. Тебе не дали в столице лекарство?
– Я решила оставить на память.
– На память? – воскликнул Леонид Антонович. – Этак на тебе живого места не останется! – чувствуя, как заканчивается терпение, шаман вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Он действительно не обмолвился и словом за два месяца о моем женском недуге. Я не хотела, чтобы мой поступок стал достоянием общественности. О нас с Евгением уже вовсю судачили, не нужно перед свадьбой подогревать слухи о связи.
Мы приземлись в Петербурге без опозданий. Настроение хозяина колебалось от ужасного до отвратительного. Я хорошо понимала его чувства и так же, как он начала отсчитывать минуты до отъезда. Евгений собирался уехать завтра, нарушив традицию нанесения визитов новоявленной супружеской пары к чародейской знати. После свадьбы Демонов введёт его в Тайный Совет и окончательно закрепит за сыном право наследования.
Сама я боялась встречи с архонтом, и об этом знал хозяин. Он пообещал, что со мной ничего не случится, никто и пальцем не тронет, и я верила ему. Глядя на него, я вспомнила, как он ворвался в кабинет отца и вынес меня на руках. Никто не делал для меня больше, чем он.
Подготовка к обряду проходила в двух домах – у жениха и невесты. Елизавета готовилась у себя. Евгений громко хлопнул дверью машины и мрачно оглядел особняк, который больше всего на свете не желал видеть. У славян женитьба весной считалась наиболее подходящим временем, однако ранее свадьба намечалась осенью. По-видимому, Демонов посчитал отношения Евгения и Елизаветы испорченными на корню, поэтому их не ухудшит даже свадьба раньше срока. Можно было провести «Волчью свадьбу», то есть, в январе-феврале, но требовалось время на подготовку. На самом деле, я думаю, архонт сильно взволновался из-за инцидента в гимназии и, боясь потерять Елизавету, а с ней поддержку влиятельных чародеев, решил провести церемонию сейчас. Многие ратовали за союз Евгения и Елизаветы. У неё не осталось родственников, но ее род принадлежал к роду Основателей, в ней был сокрыт огромный потенциал, как считали некоторые.
Евгений спрятал руки в длинные рукава свадебного кафтана цвета серебра. Уже давно начали прибывать гости.
– Пойдём, – велел он мне.
Мы пошли вдоль парка, машина поехала к особняку. Играла музыка, слышался смех и голоса гостей. Кто-то прогуливался по парку и, заметив наследника, почтительно кланялся. По традиции сначала требовалось провести обряд: жених должен приехать в дом невесты и «выкрасть» ее, преподнести подарки, среди них гребень, которым он будет чесать расплетенные косы невесты, затем их благословят караваем, после чего они отправятся на капище. Ритуал и венчание происходят при гостях. После следует пир.
Я глянула на Евгения. С задумчивым видом он медленно шёл вдоль пруда и наблюдал за двумя белыми лебедями. Особняк не был фамильным имением Демонова и не принадлежал его покойной супруге. Женившись на Артемьевой, он получил за ней огромное приданое, настолько огромное, что выкупил у государства этот дом. Говорили, Ксения Андреевна потеряла голову от любви к Демонову, который хоть и был родовит, но беден, как их портной, и никак не мог претендовать на ее руку. К тому же, в то время к ней посватался член правительства. На что только не способны влюблённые женщины! Артемьева ему отказала, тем самым проявив благосклонность к Демонову. Не знаю всех подробностей, но родители долго не давали согласия на мезальянс, в особенности отец.
– Лебеди однолюбы, ты знала? – обратился он ко мне. – Если самка погибнет, самец останется ей верен.
– Как и волки.
– Да. Обет верности не рушим, если самец любил самку всем сердцем. – Он вздохнул, провожая взглядом лебединую пару, скрывшуюся под мостом. – Через несколько часов Ангелова застрянет в моей жизни на долгие годы, – угрюмо сказал Евгений. – Она как зараза, от которой не избавиться, сначала кажется легким недомоганием, а потом не действует ни одно лекарство.
Мы остановились недалеко от крыльца под дубом. Голые ветви не могли нас спрятать, поэтому я держалась на расстоянии.
– Вы сможете с ней развестись, – напомнила я, – если она не станет вам дорога, как лебедю его избранница.
– К счастью, это невозможно.
Он посмотрел в сторону дома, поджал губы и повернулся ко мне, словно я была единственным его спасением. Наверное, предложи я ему сейчас сбежать, он бы, не раздумывая, согласился.
– Я помню про уговор. Меня радует часть про развод, но удручает факт рождения детей. Насколько я знаю, ещё не изобрели зачатие воздушно-капельным путём?
– Нет, но люди все чаще прибегают к ЭКО, – поделилась я.
– Неплохой метод, если хочешь родить ребёнка без способностей. – Хозяин вздохнул. – Придётся по старинке.
– Ваше Высочество!
Мы синхронно оглянулись на оклик Евсея, спустившегося со ступеней крыльца и торопившегося к нам.
– Ваше Высочество, вы прибыли! – страдая отдышкой, воскликнул старый шаман. Он остановился на почтительном расстоянии. – Мне велено передать, что все ждут вас внутри. Пора начинать обряд.
Глаза Евгения покрылись коркой льда, я ощутила настоящий холод. Желваки заходили на скулах. Он убрал руки за спину и зашагал к особняку. Ближе к крыльцу он выпрямился, расправил плечи и натянул вежливую улыбку.
Я старалась держаться поблизости. Неизвестно, как себя поведут отец с сыном. Для пожара хватит искры. Холл и главная лестница были украшены цветами, везде прислуга и охрана. Особняк не мог вместить всех гостей, поэтому основная масса приедет на ужин во дворец, в котором отмечалась помолвка. Здесь же находились только родственники и сподвижники Демонова. Двери открылись, и взгляды всех присутствующих обратились на Евгения. Архонт стоял посередине в кафтане цвета крови, остальные тоже были в традиционной одежде, но других тонов. Переодеться можно будет после обряда. Демонов чтил традиции и призывал других их соблюдать.
С появлением хозяина в холле наступила тишина. Конечно, все знали, что архонт пытал меня и собирался казнить, но вмешался Евгений. Подобные новости разносятся моментально. Весь Петербург обсуждал случившееся, приписывали даже то, чего не было. Чародеи-мужчины, имевшие романы с прислугой, с ухмылкой отзывались о причине скандала. Хозяина порицали, обвиняли, а некоторые восхищались геройским поступком. Например, для угнетённых женщин он превратился в мужчину мечты, поэтому неудивительно, что десятки глаз сейчас с любопытством смотрели на нас.
Архонт молчал, ожидая, что сын выкажет ему, требующее приличий, уважение. Сын не проронил ни слова и даже не поклонился. Чародеи застыли, каждый смотрел на другого, не решаясь поприветствовать. Никто из них не осмелиться чихнуть без одобрения Демонова. Я увидела позади чародеев Самойлова, Бегунов где-то затесался. Ничего, придёт время, и я отрублю вам головы.
Наконец, из толпы вышел Артемьев, с которым Евгений не виделся с ноября. Александр Андреевич улыбнулся и раскрыл объятия. Он крепко обнял племянника и по-отечески похлопал по спине. Он всегда приходил ему на помощь и не существует, наверное, проступка из-за которого бы Артемьев отвернулся от Евгения.
– Ну, здравствуй! – громко сказал дядя и отстранился. – Мы тебя заждались.
Напряжение постепенно стало спадать. Начали раздаваться приветствия. Демонов сделал шаг вперёд, и все замолчали. Я сглотнула. Почему так вышло, что отец не может найти общего языка с родным сыном, а сын не хочет понять чаяний отца? Кто виноват, что им двоим тесно под одной крышей и каждый ждет шага от другого? От того, как они оба себя поведут, будет зависеть многое. Евгений был зол на отца, а не на правителя. Его беда была в том, что он не воспринимал отца, как правителя. Он видел регалии, слышал титулы, но не отделял родителя от архонта. Для него это было одно и то же. Брак по расчёту он видел, как отказ отца понять его, а не желание правителя защитить наследника, и так было во всем с самого детства. Евгений нарушил приказ о моем наказании и бросил вызов отцу, а не архонту. Он не различал тонкой грани между правителем и отцом.
– Добро пожаловать домой, – сказал Владислав Алексеевич.
– Благодарю, – спокойным голосом ответил Евгений.
Они внимательно смотрели друг на друга, как два хищника перед броском.
– Необходимо поехать заранее к Елизавете Григорьевне и передать, что жених уже в пути. Пусть Ее Сиятельство будет готова.
– Разумеется, – согласился Евгений и, повернув голову в мою сторону, указал глазами на выход.
Я откланялась и вышла на улицу. Садясь в машину, проверила карманы, не забыла ли я отдать хозяину гребень. Отдала, хорошо.
Я закурила. Мы не виделись с Елизаветой после того случая. Евгений сообщил мне лишь, что она пыталась объяснить Демонову ситуацию и говорила, что я наоборот действовала по всем инструкциям, но ее слов было недостаточно в таком сложном деле. Хозяин также запретил поддерживать с ней общение.
Елизавета жила в частном доме, его построили после смерти родителей, так как прежний особняк сгорел. Дом был необжитым, так как большую часть времени Ангелова жила на Камчатке. К моему приезду процесс омовения был завершен.
Посередине комнаты, освещенной десятками свечей, стояла Елизавета. Ранее ее старательно поливали холодной водой, отчего белая, нежная кожа приняла розоватый цвет. Девки, с благоговением, как подобает, исполняли песни, в которых оплакивали уходящую невинность и провозглашали новый этап в жизни каждой девушки – брак, материнство.
Ангелова не шевелилась. Безропотно она сносила весь обряд подготовки к венчанию. Вот ее усадили в широкое кресло и принялись заплетать косу. Под песни вынесли красный, расшитый серебром и драгоценными камнями, сарафан. Елизавета поднялась и дала себя одеть. На волосы накинули косынку. В таком виде Елизавета должна была встретить жениха.
Мы прошли в огромный зал, украшенный с небывалой роскошью, в центре стоял единственное кресло, в которое села невеста. Она не обронила ни слова за то время, что ждала приезда Евгения. Я же не смела нарушить молчание.
Во дворе послышались песни, значит, Евгений приехал. Ангелова сложила руки на коленях и выпрямилась, подобно струне. Двери распахнулись и ударились о стену. Я увидела Евгения, за ним шли слуги и несли сундуки, набитые подарками. Гости остановились в дверях. Певчие не умолкали.
Елизавета приняла подарки с благодарностью. В свою очередь она подарила жениху вышитую ею рубашку и пояс к кафтану. Евгений усадил невесту обратно в кресло, ему предстояло расплести Елизавету и расчесать ей волосы гребнем, показывая, таким образом, что всю оставшуюся жизнь он будет за ней ухаживать.
Начался обряд окручивания. Таинство переряживания проходило прямо на моих глазах в лучших традициях.
Девки запели:
А теперь раздвоили русу косу на двое,
И заплетали косу во трое,
И круг головушки обвили,
Золотую кику навили
И молодою женою назвали,
Молодой женой хозяюшкой.
Хозяин снял кранную ленту и белые, густые волосы рассыпались по спине. Он достал из внутреннего кармана кафтана шелковый мешочек, а из него гребень. Я выдохнула. Слава богу, он его не забыл и не потерял.
Все, кроме девок, молчали.
Деревянный гребень скользнул по волосам. Елизавета смотрела поверх гостей с застывшей на губах улыбкой. Стыдливый румянец разлился на щеках, когда Евгений начал плести косы. Он умело заплел волосы и обвил косы вокруг головы, заколов шпильками. Многие мужчины предпочитали остановиться на расчесывании. Как только хозяин закончил с косами, как подошли Надежда Валентиновна Артемьева и родственница Демоновых Наталия Тимофеевна, на них, как на самых влиятельных женщин из семьи жениха, возлагалась самая важная часть обряда. Волосы Елизаветы закрыли повойником. В старину их предки использовали повойник, дабы показать, что девица скоро станет замужней женщиной. В наше время только чистокровные семьи прибегали к подобным свадебным обрядам и ритуалам. Демонов, отдавая должное уважение древности рода Ангеловых, хотел провести все так, как того требуют традиции. Тем более что и он сам когда-то женился точь-в-точь как сегодня Евгений. Следом за повойником на голову торжественно надели кику, украшенную жемчугом и бисером.
Песня смолкла. Евгений взял под руку невесту, и они преклонили колена перед родителями, которые должны были их благословить. В данном случае, это были Демонов и двоюродная бабка Елизаветы. Ритуал проходил как отточенный урок, без заминок и ненужных эмоций со стороны молодых. Бабка Елизаветы вынесла на рушнике с пылу с жару пышный каравай, украшенный колосьями пшеницы, тестяными узорами и парой лебедей.
Демонов вышел вперед и приблизился к жениху с невестой. Он отрезал верхушку каравая и протянул Евгению. Хозяин отломил кусочек и положил в рот, передал Елизавете, и та сделала то же самое, после чего архонт соединил их руки. Они поднялись.
– Благословляю, дети мои. Да будет ваш союз во благо.
– Благословляю! Живите счастливо и мирно, – проскрипела бабка Ангеловой.
Евгений механически наклонился и приник к губам Елизаветы на несколько секунд. Обряд был закончен. Невольно я сравнила наш с ним поцелуй – порывистый и жадный, и отвела глаза.
Со всех сторон раздались радостные выкрики, улюлюканья и хлопки в ладоши. Снова запели. Хозяин подхватил на руки Елизавету и направился на выход. Теперь оставалось провести венчание на капище, где соберутся все приглашенные гости.
Я села на переднее место, и мы поехали, а за нами другие машины. Капище находилось за городом, на горе. Там нас уже ждал жрец и многочисленные гости. Скамейки расставили в нескончаемые ряды, здесь было все высшее общество мира Трех Союзов со всех стран. Полыхал костер. Я раньше не присутствовала на венчании, и для меня все было в диковинку. Молодым поднесли кольца, они надели их друг другу под пение. После жрец возложил венки на головы и начал венчание металлическими обручами. Евгений смотрел в землю, Елизавета дрожала от волнения. Жрец связал их руки свадебным рушником и, взяв за его концы, повел вокруг крады. Они совершили три круга.
– Отныне, – провозгласил жрец, и все замерли, – у вас один путь на двоих, одна судьба. Боги благословляют вас!
Супруг поцеловал супругу. Под громкие поздравления молодожены отпили хмеля. Евгений под руку с Елизаветой покидал капище. Демонов первым бросил горсть зерна, его примеру последовали другие.
Мои глаза увлажнились. Я поступила на службу, когда ему было пятнадцать, и кто мог знать, что мне повезет присутствовать на свадьбе, хоть и нежеланной.
Так как новобрачные уехали первыми, у них было лишне время переодеться в современную одежду. Во дворце к ужину было все готово – огромные залы украсили, повсюду стояли лакеи, ходили официанты. Дворец должен был вместить в себя семьсот гостей, большинство из которых в лучшем случае увидит молодоженов издалека. В главном зале располагался помост, за которым должны будут сидеть Евгений с Елизаветой. Зал вмещал до ста гостей.
