Текст книги "Интербеллум (СИ)"

Автор книги: Валерия Лета

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 15

Вертолёт приземлился глубокой ночью. Гимназия, погружённая в крепкий сон, встретила меня тёмными окнами. Охрана отворила двери и впустила внутрь.

Поднявшись на второй этаж, я увидела Илью, стоящего в коридоре на страже. Он повернул голову на звук моих шагов.

– Здравствуй.

Я кивнула и встала напротив.

– Все в порядке?

– Без тебя многое поменялось.

– Новая метла метет по-своему, – догадавшись о Самойлове, ответила я. – А что хозяин? Без происшествий?

– Если не считать происшествием Алису, то все спокойно.

Я нахмурилась.

– Она перешла границы?

Илья пожал плечами.

– Трудно перейти границы, когда их нет. Наш хозяин сам себя так с ней поставил.

– Есть что-то, чего не стоит знать Владиславу Алексеевичу?

– Полагаю, у них, – шаман замялся, подбирая правильное слово, – дружба.

Я втянула носом воздух.

– Она не совершеннолетняя, а он помолвлен.

– Ничего не было. Я лично могу потвердеть. Хозяину скучно, а она смешная.

– Их дружба выйдет нам боком.

– В любом случае, Самойлов докладывает архонту о каждом шаге.

– Он сопровождал на губернаторский бал?

– Да, отобрал ребят. Нас с Романом оставил в гимназии.

Понятно. Преданные мне люди пострадали первыми от его самоуправства.

– Как прошел вечер?

– После случившегося наследник не привлекает к себе внимания. Ангелова как обычно, слышал, от нее пришли в восторг гости.

Я улыбнулась. Об успехах Елизаветы мне было приятно узнать. По крайней мере, она никогда не опорочит репутацию Евгения.

– Евгений Владиславович у себя?

– Спит.

– Хорошо.

Я захотела зайти в комнату, но Илья не сдвинулся. Нахмурилась.

– Ты извини, но Самойлов запретил, кому бы то ни было заходить…

Я вскинула брови. Вот как.

– Не волнуйся. С момента моего приезда он больше не начальник охраны наследника. Я аннулирую все его приказы.

Илья шумно выдохнул.

– Слава богу! А то он наговорил таких ужасов! Говорил, ты не вернешься, будешь продана или еще хуже. Угрожал, если мы не будем следить за Евгением и докладывать обо всем ему, то лишимся места или жизни.

Я сжала челюсть. Самойлов забыл, что со своим уставом в чужой монастырь не суются? Ладно, разберусь завтра.

– Спасибо, что остался верен Евгению Владиславовичу. – Я похлопала по плечу. – Вот что, не говори никому о моем возвращении. Пусть это будет сюрприз.

– Тебе не нравятся сюрпризы…

– Только если их не делаю я.

Уловив по интонации, что я что-то задумала, Илья согласно кивнул и улыбнулся.

– Как скажешь, не волнуйся, начальник.

Он отдал честь. Мои губы вытянулись в теплую улыбку. Илья посторонился, и я прошла мимо, открыла дверь и зашла. В комнате было темно и тихо. Аккуратно поставив сумку и чемоданчик, я пошла в душ. Быстро ополоснувшись, я переоделась во все чистое и тихо прикрыла ванную дверь. Евгений пошевелился, и я услышала сонное:

– Хитоми-сан.

Я обернулась, он привстал. Глаза ещё не привыкли к темноте, и я смутно видела очертания обнаженного тела.

– Извините. Не хотела вас разбудить.

– Ты опоздала. – На мое недоуменное молчание, он продолжил: – Мы договорились, что ты вернешься в Новый год, а уже первое января.

– Я торопилась, как могла, – честно призналась я.

Так торопилась, что узнала тайну вашего отца.

– Ложись, – он похлопал рукой по постели. – Я велел убрать софу, как тягостное напоминание о твоем долгом отсутствии. Завтра её вернут на место.

Мой уставший мозг не мог понять, смеётся он или нет. Я слышала усмешку в голосе, но за столько лет, прожитых бок о бок, мне хватило ума зазубрить, усмешка – не признак шутки.

Он откинул одеяло, в темноте было видно очертание его подтянутого, обнаженного тела. Я сглотнула. Скинув ночную кофту, потянулась к пижамным штанам, на мгновение замешкалась и, вспомнив про уродливый шрам внизу живота, подтянула штаны выше пупка. С кровати раздался легкий смешок.

– Я уже видел тебя в нижнем белье, – заметил хозяин, по голосу он был уже не таким сонным.

Но мы впервые должны будем лежать в одной постели, подумала я. И было в этом что-то странное и интимное одновременно.

– Скорее снимай трусики и запрыгивай к нему русалкой! – подбодрил Альберт.

Я тряхнула волосами, сбрасывая оцепенение и прогоняя из головы докучливый голос духа. Подняв глаза, обнаружила, с каким интересом меня рассматривал Евгений. В отличие от людей, мы хорошо ориентируемся в темноте, поэтому я прекрасно видела, как его губы изогнулись в ухмылке от моего невинного жеста.

Хозяин пододвинулся. Я легла и накрылась, не в силах закрыть глаза, хоть спать очень хотелось. Неделя выдалась не из легких: покушение на наследника, стала бесплодной, выход на наемника и заказчика, тайна архонта из-за которой чуть не лишилась головы. Он смотрел на меня, я чувствовала на себе прожигающий взгляд, от которого начинала пылать кожа на шее и левой щеке. Я начинала бояться.

Внезапно Евгений приподнялся и подмял меня под себя. Я заметила, как голубизна в глазах потемнела, тёплое дыхание коснулось губ. Передо мной пронеслись все тридцать лет моей жизни. Наступил и мой черёд стать личной шлюхой своего чародея. В памяти всплыли слова Дарии, что быть личной шлюхой наследника почетно, к тому же все Демоновы – щедрые мужчины. «Если ты понесёшь от него, может быть, он признает ребёнка».

Я не смела противиться. Не принято жаловаться на домогательства чародеев. Во-первых, такой инстанции попросту не существует. Куда ты будешь писать – губернатору, министру, архонту? Если твою жалобу прочтут, то быстрее казнят, чем вынесут наказание чародею, ибо на всех высоких и важных постах сидят именно они. Во-вторых, на что еще ты можешь рассчитывать, как не на милость своего хозяина? В-третьих, милость оказал сам наследник. Вот сейчас он поцелует, спустит лямку майки и мне придётся раздвинуть ноги. Будь мне лет двадцать, я бы всплакнула, но я лежала, парализованная, смотря ему в глаза, совершенно забыв, как дышать.

– Видела бы ты своё лицо, – вдруг прошептал Евгений и перевернулся на спину.

Я шумно выдохнула, чем заставила его рассмеяться.

– Спи, – сказал хозяин и отвернулся.

Я так и не смогла той ночью сомкнуть глаз. Мальчик вырос и обратил внимание на меня. Вопрос лишь времени, когда он потребует желаемого.

Глава 16

Когда я вышла из ванной, Евгений уже завтракал. Он был одет в чёрные джинсы и белоснежную рубашку. Напевая себе под нос, хозяин намазывал на хлеб паштет. На мой приход он подмигнул и сказал:

– Садись, позавтракаем вместе.

Я села напротив и взяла салат. Я старалась не смотреть на Евгения и не думать о прошедшей ночи. Возможно, мне все показалось. Может, он хотел меня разыграть? В самом деле, зачем такому чародею нужна такая женщина, как я? Никогда ещё листья салата и помидоры не вызвали во мне столь сильного интереса. У меня пропал аппетит, но отказ от еды оскорбит наследника. Наколов на вилку кусочек свежего, красного помидора я отправила его в рот.

– У меня для тебя кое-что есть, – вдруг сказал Евгений, и я вынужденно подняла глаза.

Все это время я не замечала справа от него подарочную коробку, которая занимала полстола. Мне было так страшно на него смотреть, что я упустила из виду посторонний предмет.

– Вот, это тебе, хоть ты и опоздала на Новый год.

Я поперхнулась кусочком помидора, который так и не проглотила. За все годы службы Евгений впервые что-то дарил, не считая той розовой рубашки, конечно, а также премиальных на День Рождения. Есть разница между премией и подарком, который подбирают специально для тебя, чтобы порадовать. За всю жизнь мне дарили очень мало подарков. До меня маленькой никому не было дела, тем более что до одиннадцати лет я жила на улице. В лагере – тоже. У нас не справляли Дни Рождения или другие праздники. Свой первый подарок я получила…я осеклась, вспомнив, что существуют вещи, о которых нельзя упоминать.

Не зная, как себя вести, я продолжала сидеть и смотреть на чёрную с серебряными узорами подарочную коробку с белым бантом. Евгений встал, взял подарок и подошёл.

– Еще не посмотрела, а уже не нравится?

Я подняла на него глаза. Он смотрел вопросительно, чуть приподняв брови. Я сняла бант, открыла коробку и достала содержимое.

– Ох!..

Моя рука сжимала черную рукоять катаны. Новая, дороже прежней, выполненная искусным мастером. У меня перехватило дыхание. Я сделала несколько с ней движений, пробуя ее в действии. Она была безупречна. Таким мечом можно разрубить любого на две части, не прилагая особых усилий. У меня никогда не было возможности приобрести что-то подобное. На глаза выступили слезы.

Забыв о приличиях, я бросилась обнимать Евгения. Его руки обвились вокруг талии, и он подтянул меня к себе. Он был тёплым, и от него приятно пахло гелем для душа. Я смотрела снизу вверх и видела блеск в голубых глазах.

– Я рад, что тебе понравился подарок, – сказал он.

– Спасибо! Но как меч могли так быстро изготовить?

Хозяин усмехнулся и разжал руки. Я провела пальцами по клинку. В его отражении увидела своё по-детски восхищенное лицо и сразу нахмурилась.

– Я заказал его тем же вечером, как ты улетела. – Он поправил выбившуюся чёрную прядь и добавил: – Ты лишилась оружия из-за меня, я должен был искупить вину.

Мы продолжали стоять непозволительно близко друг к другу.

– Я выполняла свой долг. – Я внезапно вспомнила о подарке, который давно приготовила. – О! У меня тоже есть кое-что для вас, вы тогда отказались принять.

Я бросилась к неразобранной сумке, выбросила вещи и нашла на дне подарок, конечно, не такой дорогой, но выбранный от чистого сердца.

– С Новым годом, – сказала я и протянула упаковку.

Уголки его губ поползли вверх.

– Хитоми-сан, знаешь ли ты, что я до последнего ждал тебя в новогоднюю ночь? – Беря подарок, его пальцы коснулись моих. – Высматривал на губернаторском балу, я мог бы сказать, что видел тебя в каждой женщине, но все они были в платьях, а не в косухе с мечом наперевес. Посмотрим, что тут у нас.

Он разорвал подарочную бумагу и вытащил новейший сборник статей по нейрохиргуии, опубликованный по итогам прошедшей в октябре конференции. Его глаза вспыхнули.

– Как тебе удалось заполучить этот сборник? Он выйдет в продажу весной.

Я самодовольно улыбнулась. Естественно, я не стала рассказывать, как связалась с главным редактором и за дополнительную сумму мне выслали первый экземпляр сразу после верстки.

– Вам… нравится?

– Спрашиваешь! Конечно!

Теперь Евгений обнял меня, положил голову на плечо.

– Больше полет до Екатеринбурга не кажется скучным?

– Можем вылететь прямо сейчас.

На новогодние праздники ученики уезжали к семьям. Основная масса покинула гимназию сразу после Карачуна. Некоторые, чьи семьи были приглашены на губернаторский бал, задержались до 2 января. Елизавета, одна из таких, находилась сейчас на территории гимназии, и я хотела ее навестить.

– Я могла бы проведать Елизавету?

– Ангелову? Зачем она тебе?

– После всего случившегося мне бы хотелось увидеться с ней.

– Вы подружились? – Хозяин хмыкнул и вернулся за стол. – Смотри, Хитоми-сан, я могу начать ревновать.

– К женщине?

– К любому.

Я последовала примеру Евгения и тоже продолжила завтракать, положив катану недалёко от себя.

– Ты нашла тех, кто стоял за покушением?

Мои глаза округлились. Евгений имел право знать правду. Он наследник и не мне скрывать от него обстановку в мире. Однако о Дарие лучше помалкивать.

– Вы уверены, что хотите знать?

– До того момента, как меня не попытались убить, – хозяин отпил кофе, – я относился скептически к своей охране, ведь, казалось бы, я не совершил ничего предосудительного, разве что родился Демоновым.

В первый раз Евгений говорил со мной о таких вещах. Посторонним может показаться, что он открытый и доверчивый, но это лишь маска, отлитая из свинца. Он легко сходится с людьми, проникает в их тайны, но сам держит дистанцию. Вы можете раскрыть ему душу, считая его чуть ли не лучшим другом, а для него вы будете значить не больше обычного прохожего.

– Мне интересно знать, – продолжал он, и я вся обратилась в слух, – почему на меня совершили покушение, потому что я должен наследовать трон или потому, что его сын? Это было предупреждение мне или ему?

– Ваш отец хотел сохранить в тайне от вас политическую обстановку, всё рассказать, когда вы вернётесь в Петербург.

– И когда он собирается это сделать? Перед свадьбой? Мы ведь улетаем сегодня в Екатеринбург, неизвестно, когда вернёмся, поэтому я хочу услышать правду от тебя.

– От меня?

Он перевёл с кофе взгляд на меня и без раздумий ответил:

– Я верю тебе. Возможно, временами я сомневался в твоей верности, всё-таки тебя выбрал отец, но не после того, как ты приняла удар на себя.

А ещё стала бесплодной, мысленно добавила я.

– Так поступил бы любой из вашей охраны, – ответила я и съела первую вилку салата.

– Не думаю, они всю неделю с готовностью докладывали о каждом моем шаге Самойлову.

– В целях вашей же безопасности.

– Разница между ними и тобой в том, что ты служишь мне, а они – отцу. – Евгений заметил, как я скосила взгляд на подаренную катану. – Я сделал подарок, чтобы выразить свою благодарность, а не чтобы подкупить.

Как странно, мне казалось, в моей преданности не может сомневаться даже слепой. С самого начала я действовала, исходя из его интересов, лавировала между ним и Демоновым, фильтровала информацию, которая оказывалась на столе у архонта. Возможно, Евгений боялся, что в какой-то момент я его предам?

– Евгений Владиславович, – он поднял на меня глаза, – я не предам вас. Моя жизнь связана с вашей. Ваш путь – мой путь.

Хозяин улыбнулся. Я тоже.

– Ешь, – кивнул он на тарелку и опять улыбнулся.

Давно я не ела с таким аппетитом. В последнюю неделю приём пищи превратился в необходимость, теперь после пережитого можно насладиться вкусом свежих фруктов и овощей. О боже, а какая бесподобная выпечка и ароматный кофе!

– Так почему меня хотели убить? – серьезно спросил он.

Хозяин смотрел с прищуром, словно боялся упустить любую мою эмоцию. Таким я его видела нечасто. Помню выражение лица, когда он узнал о помолвке с Елизаветой, как о деле решённом. Тогда из весельчака он превратился в собранного и сдержанного.

Я замялась, подбирая правильные слова.

– Они хотели припугнуть вашего отца, – наконец, сказала я и сделала глоток кофе, почувствовав, как пересохло во рту.

– У отца проблемы?

– Евгений Владиславович, почему вы не попробуете обсудить случившееся с отцом? Если он заметит у вас интерес к политике, то это пойдёт на пользу вашим отношения. Ничто так не порадует Владислава Алексеевича, как ваше рвение.

Он сложил руки на груди, отгораживаясь от меня.

– Кто за всем стоял?

Я пристально посмотрела на него. Через пару десятилетий или раньше правление перейдёт к нему. Евгений имеет право знать, как обстоят дела в государстве, тем более, я была уверена, Демонов не стал бы возражать. Наследник наконец-то проявил интерес к тому, что происходит за окнами его дома.

– Маги. Я смогла выйти на их группировку, теперь они на контроле у Владислава Алексеевича. Боюсь, это не единственная подпольная организация.

– Что с ними будет?

– Их публично казнят в назидание другим.

Хозяин отвёл взгляд в сторону, но неожиданно поднялся с места и направился к окну. Евгений был весь как на иголках.

– Они сказали почему?

Разговор получался тяжелым. Говорить с архонтом, обсуждать детали, быть причастной к расследованию одно, а рассказывать тому, кто не выносит даже вида крови – другое. Я поднялась, пытаясь сбросить чувство дискомфорта.

– Они изменники, Евгений Владиславович. Нарушили присягу.

– Может быть, – вздохнул он. – В чем причина? У них больше прав, чем у шаманов, и все же недовольны.

Но меньше, чем у чародеев, подумала я, но прикусила язык.

– Они проиграли в войне и не смирились.

Евгений обернулся.

– Хотят развязать вторую?

– Этого не произойдёт.

– А что думает отец?

– Всех, кто хоть как-то сопричастен к группировке, репрессируют. – Я помолчала. – Все же поговорите об этом с отцом. Он переживает, поверьте.

Хозяин фыркнул.

– Репрессии не решат проблему. На страхе поданных далеко не уедешь.

– Пойти с ними на переговоры было бы безрассудством. За этой историей следит весь мир. Позвольте вашему отцу разобраться с зачинщиками бунта так, как он посчитает нужным.

– Стало быть, ты поддерживаешь его?

Я нахмурилась. Меньше всего хотелось обсуждать политику, проводимую архонтом, хоть мы и на Камчатке, но у Санкт-Петербурга длинные руки.

– Если эти меры оградят вас, я согласна.

Золотистые брови взметнулись вверх. Он захотел что-то сказать, но был прерван стуком в дверь. С разрешения хозяина вошел слуга и доложил о просьбе Охотникова прийти Евгению к нему в кабинет.

– Он вызывает меня, как нашкодившего ученика? – свысока поинтересовался наследник.

– Семен Афанасьевич приглашает вас на чашку чая, – почтительно отозвался шаман.

– Ну, хорошо. Пусть в мое отсутствие соберут чемоданы. – Евгений повернулся ко мне: – Можешь сходить к Ангеловой попрощаться.

Я склонила голову в знак благодарности. Доедая на ходу салат, я накинула куртку и захватила темные очки с широкой оправой. За дверью на посту стоял Сергей. Он повернул голову на звук открывающейся двери.

– Хитоми? – громче необходимого спросил он.

– Что такое?

– Как ты…когда ты?

– Ночью.

– Ты снова главная? – с надеждой поинтересовался шаман.

– Я и была главной, никто не понижал меня в должности.

– Что здесь происходит?

За спиной Сергея выросла фигура Самойлова. Сергей посторонился, и перед глазами шамана предстала я. Вскинув бровь, я подошла к нему.

– С этого дня наследник под моей охраной. Ты можешь собрать свои вещи. Благодарю за своевременную помощь. Я не забуду.

Он нагло усмехнулся.

– Только Владислав Алексеевич может отдавать мне приказы и, как видишь, он до сих пор не сообщил о кадровых перестановках.

– Ну, разумеется, – понимающе ответила я и вытащила из внутреннего кармана крутки письменный приказ Демонова. – Прочти.

Самойлов вскрыл приказ и пробежался главами по нескольким строкам, после чего перевел взгляд на меня.

– Не сегодня, так в следующий раз ты обязательно уйдёшь.

– Что? – я скрестила руки на груди. – В следующий раз? Я личный телохранитель наследника, куда я могу уйти?

– Вот именно. Ты не одна из нас, ты японка.

Я нахмурилась, сбитая с толку. Причём здесь национальность? Столько шаманов из зарубежья находятся на службе в России, и ни к кому из них нет претензий. Хоть мы разной национальности, но мы один народ, одно государство. Впервые меня упрекали за происхождение.

– Японка не может охранять наследника, в жилах которого течёт славянская кровь.

Несмотря на то, что я являлась телохранителем наследника, в существующей иерархии Самойлов стоял выше, так как был охранником архонта. Следовало промолчать, как того требовали правила, но мне показалось, что унижая в разговоре меня, Самойлов принижает Евгения, чего я допустить никак не могла.

– С каких пор кровь выступает гарантом преданности?

– Можно быть бесконечно преданной, но чужой.

Боковым зрением я видела, с каким интересом нас слушает Сергей. Если в Илье и Романе можно быть уверенной на все сто, то в верности Сергея я до конца не была уверена. Он вполне мог докладывать Самойлову о проделках Евгения.

– А можно быть предателем, но своим, – сказала я и умышленно задела его плечом.

Сначала Бегунов, теперь Самойлов. Бесспорно, это не совпадение, они заодно, вот только в чем кроется причина их ненависти? Потому что я женщина или потому, что женщина-японка? Я не знала своих родителей. Младенцем меня подобрала чистоплотная и жалостливая старушка, у нее я прожила девять лет, а когда та умерла, то, не выдержав побоев сына умершей, сбежала из дому. Два последующих года я побиралась на улице, голодала; зимой, свернувшись калачиком, спала на грязной мостовой, накрывшись каким-нибудь отрепьем. А как-то раз, в лютый мороз, ночью, какой-то незнакомый мужчина, не японец по происхождению, разбудил меня. Я помню, как он сказал кому-то что-то на неизвестном языке, а затем из темноты вышел другой мужчина во всем черном. Он приблизился, прижал к лицу платок, и я потеряла сознание. Пришла в себя уже в поезде, вымытая и в чистой одежде, о которой раньше даже боялась мечтать. Рядом со мною ехали еще четырнадцать девочек, все шаманы. Мужчина, который меня спас от голодной смерти, оказался будущим тренером.

В Санкт-Петербург каждый год поступают сведения о рождаемости по всему миру шаманов, магов и чародеев. Чародеи знают, в каких местах рождаемость больше или меньше, в какие года чаще нужно посещать страны, города и деревни. В Японии рождаемость шаманов стабильна: ни растет, ни падает. Вместе со мной в «Кинжал» приехали четырнадцать японок, четыре из них скончались в первый год. Собственной стране я была не нужна так же, как родителям. Меня вырастили и воспитатели в России. У меня не было желания узнать, кто я и где мои родственники. От меня избавились, как я родилась, так зачем мне их искать? Я была японкой по крови, но в душе русской.

– Не бери в голову, – сказал Альберт. – Вы с ним не ладили и раньше.

Комната Елизаветы оказалась закрыта. В тренажерном зале ее тоже не было. Я подумала поискать ее у озера и спустилась в холл, как заметила скрывшуюся за углом Василису. Она не увидела меня, так как торопилась. Зачем куда-то бежать 2 января? Я решила проследовать за ней. Завернув за угол, я обнаружила дверь с надписью «Для прислуги». Все еще не понимая, что происходит, я открыла дверь. Длинный коридор со множеством дверей, за которыми находились комнаты слуг. Так как сейчас было утро, все шаманы находились на рабочих местах. Василисы нигде не было видно. Я прислушалась. Ничего. Я развернулась, собираясь уйти, как на цокольном этаже хлопнула дверь. Там находилась прачечная, в другой раз я бы не подумала спускаться, но с чего вдруг чародейке понадобилась прачечная? Одежду они сдавали слугам, да и какая стирка, когда сегодня оставшиеся ученики должны покинуть гимназию? Предчувствуя неладное, я направилась к двери.

На цокольном этаже стояла тишина, Василисы не было. Прикрыв тихо дверь, я аккуратно начала спускаться по длинной узкой лестнице, как услышала крик. Помимо прачечной здесь размещались душевые и раздевалки для шаманов. Крик доносился со стороны женской раздевалки за прачечной. Я перепрыгнула через оставшиеся ступени и побежала туда. Только не это! Пожалуйста, пусть это будет не то, о чем я думаю!

Я бежала так быстро, как только могла. В одной из комнат совершается преступление, а я все еще так далеко. Женской фантазии хватит на все, что годно. Женщины способны на безумные поступки, достаточно даже одного, который перечеркнет всю дальнейшую жизнь. Я боялась думать, что происходит в раздевалке. Они могли покалечить, изуродовать или даже убить Елизавету и лишь потому, что она невеста Евгения. Я знала, я чувствовала, что дружба наследника с Алисой не доведет до добра.

В конце длинного коридора я расслышала изменившийся от бешенства голос Валовой, она крикнула:

– Ножницы мне! Дайте мне чертовы ножницы! Я проучу эту дрянь.

Я услышала крик Ангеловой.

Перед моими глазами замелькали с еще большей скоростью стиральные машины. Я не ощущала ног. Казалось, ноги просто не могут выжимать такую скорость. Наконец, я толкнула плечом дверь в раздевалку, но та была запечатана заклятьем. Я застучала руками.

– Сейчас же откройте дверь! Вы слышите меня? Открывайте!

Чертовы дети!

– Хитоми!

Я услышала плач Елизаветы и вся похолодела. Она жива, хорошо. Так, они не могли использовать сложное или темное заклятие. Они учатся во втором классе, а что сейчас проходят? Я прошлась пальцами по двери, лихорадочно соображая. Я попробовала самое простое заклятие, но дверь не поддалась.

Снова крик.

Хорошо, хорошо. Я прочла заклятие средней сложности и почувствовала, как чары рассеялись. Вдруг раздался пронзительный крик, потом еще и еще. Кричали все. Я вышибла дверь. На коленях, с завязанными руками стояла Елизавета. Покрасневшее от слез и пощечин лицо сморщилось от рыданий. Василиса и Лида прижались друг к другу и забились в дальний угол. В центре же, пригвожденная к полу от страха, стояла Алиса, а перед ней кикимора. Маленького роста в пёстрой юбке суровая Хранительница женской половины рода Ангеловых клокотала от злости. Тёмные глаза загорелись, губы искривились. Догадавшись о намерениях кикиморы, я бросилась между ней и Алисой, выставила руки, но опоздала.

Прыжок – и ножницы в ее руке, когда-то принадлежавшие Алисе и которыми та собиралась изуродовать Елизавету, впились в шею Валовой. Кровь брызнула на завизжавших девочек.

Меня окатило холодом. Явственно представилась гильотина на главной площади Петербурга, кругом народ, знать и под конвоем ведут меня, закованную в цепи, униженную и невиновную.

– За сударыню – смерть! – прошипела кикимора, крутанулась на месте, стукнула лаптями и исчезла.

А дальше все смешалось – крики малолетних преступниц, плач Елизаветы, мое полное бездействие, появление учителей и Евгения.