Текст книги "Озябший ангел (СИ)"

Автор книги: Валерий Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

  – Настоящий. Хоро-шо-о-о, – сказал он. – Удачный сегодня день... Ты тоже иди, попей, а потом ещё поговорим.

  Остальные уже сидели за столом. Каждый получил по шоколадному квадратику и кружке чая. Стали пить. Вовка подумал, что дети тут же проглотят свои плиточки, но ошибся. Они откололи по крохотному кусочку шоколадки и, как взрослые стали смаковать их, а остатки спрятали в спичечные коробки.

  И тут в городе взорвался первый артиллерийский снаряд. Чуть спустя послышался отдалённый, похожий на ленивый басовитый лай, звук артиллерийских выстрелов. С дребезгом, коротким как стон, ударилась о пол кружка Николая Павловича. Алия встала и пошла к нему. Подняла кружку.

  – Дядя Коля... Мама! – растерянно вскрикнула она.

  – Коля? – встревожено привстал его брат и тут же сел. – Значит, ушёл. Первым ушёл. Эх, Коля, Коля, а ещё меня стыдил.

  Вовка поднялся и подошёл к Николаю Павловичу. Тот сидел, опёршись о спинку кровати. Глаза его были по-детски ясны, спокойны, нижняя губа испачкана в шоколаде.

  – Олег Павлович, что будем делать? – спросила Зайтуна. – Может быть, пока Вова у нас, попробуем перенести Николая Павловича в сарайчик на одеяле?

  – Да. Надо, – тяжело вздохнул он. – Давайте одеваться. Перенесём его, а там уж будем искать возможность похоронить.

  Вовка сидел дома, читал историю и удивлялся. Почему, изучая этот предмет в школе, он был так не любопытен. Оказывается, очень и очень многое прошло мимо его сознания? Например, он обнаружил, что не было ни одной войны с участием России, где бы ни проявилось военное дарование сразу нескольких её полководцев. А значит, и в этой войне проявится.

  Дверь в квартиру распахнулась. Прихрамывая на обе ноги, вбежала соседка тётя Валя. Её широкое опухшее лицо было бледнее, чем обычно, зрачки дико расширены.

  – Вова, помоги! – вскричала она. – У меня ничего не выходит.

  – Что случилось? – встревожился мальчик.

  – Дедушка захотел проститься с Настей, а когда она обняла его, он умер. И руки так сцепил, что не вытащить её. Сил нет. Задохнётся скоро.

  Вовка бросился на выручку. Пятилетняя Настя, накрепко обвитая руками деда и прижатая к его груди, стояла у кушетки и тихо плакала. Дед Никита лежал на спине, левым боком к стене. Его правое предплечье было намертво зажато кистью левой руки. Мальчик попытался приподнять его левую руку – безуспешно. Тогда он, предложил женщине:

  – Тётя Валя, вы тяните вверх сразу обе руки деда, а я буду поднимать его правый локоть.

  Соседка встала у изголовья деда, взяла его руки в замок, а Вовка ухватился за его локоть. Преодолевая невероятное сопротивление судорожно сжатых мышц умершего, они с трудом приподняли его руки. Высвобожденная Настя сползла на пол, облегчённо заплакала.

  – Мама, я его так любила, а он меня задушить хотел...

  – Нет-нет, миленькая, дедушка тебя тоже очень любил, – ответила ей мать. Она подняла её с пола, села на стул, обняла. – Просто, когда он умирал, ему вдруг сделалось так больно, что он сжался весь и нечаянно прижал тебя. Ты, доченька, на него не обижайся. Лучше пожалей дедушку. Хорошо?

  – Хорошо, – согласилась Настя.

  – Спасибо тебе, Вова. Уж очень я испугалась, – сказала соседка.

  – Да чего там, – ответил мальчик. – Дело житейское. Жаль деда. Ну, я пойду, тёть Валя?

  – Иди, Вова, иди. Спасибо.

  Мальчик пришёл домой, задумался. Жизнь всё трудней и трудней становится. До Нового года ещё целых двадцать два дня. Всем ли моим знакомым удастся дожить до него? И что изменится в новогоднюю ночь? Трудно себе представить. А ведь пора уже мне проведать и Галинку, и тётю Тоню с детьми. А что, если и они до крайней нужды дошли? Нет, всё решено. Отнесу им по шоколадке сейчас.

  Через час с четвертью Вовка постучал в комнатку Хачёвых. Послышалось стариковское шарканье ног. Отворила дверь... Галя. Она была в пальто, тёплом платке и в валенках. Лицо бледно-серое, нос припухший.

  – Привет, Галка! Что, болеешь?

  – Привет. Я не болею. Ослабла немного. А вот мама болеет. Проходи, – сказала она.

  Вовка прошёл, сел на табурет, стоящий у стола. Галина расположилась на стуле.

  – Мать в больнице?

  – Дома. За ширмой вон лежит, спит почти все время.

  – Ну, а вообще, как дела? – спросил Вовка.

  – Плохо, – ответила девочка. – Извещение на Саньку пришло: пропал без вести где-то под Тулой. Что с ним: жив или убит, неизвестно.

  – Это недалеко от Москвы, – заметил Вовка. – Ты слышала, как раз там наши и начали наступление?

  – Да, слышала, – скучным, безразличным тоном ответила девочка. – Только мы с мамой вряд ли выживем. Нам на двоих выдают теперь всего двести пятьдесят граммов хлеба.

  – Выживете, вот увидишь, – твёрдо сказал Вовка. – Скоро всё изменится. На Ладоге уже Ледовую трассу проложили. Лёд – сантиметров двадцать. И ещё говорят, новую дорогу по лесу в обход Тихвина сделали. Так что продуктов скоро навезут – только лопай.

  Галина улыбнулась.

  – Ну и болтун ты, Вовка.

  – Я болтун?

  – Угу, – кивнула девочка.

  – А если я тебе шоколадку дам, поверишь?

  – Поверю, – не задумываясь, ответила она.

  Паренёк сунул руку в карман и вынул из него завёрнутую в бумагу плитку.

  – Держи, – нарочито равнодушным тоном сказал он. И положил её на стол перед девочкой.

  Та, подозрительно поглядывая на Вовку, стала неспешно, одним пальчиком отгибать края бумаги. Показалась упаковка шоколада. Тонкие брови Галины изумлённо приподнялись. Она взяла плитку, внимательно осмотрела её, понюхала. И все же не поверила. Отклеила краешек упаковки, пару секунд помедлила и, уже не сдерживаясь, в три секунды распаковала плитку.

  – Настоящая? – Она изумлённо посмотрела на него.

  – А ты что ожидала увидеть?

  – То, что сейчас продают: из патоки, кофейной гущи и жжёного сахара. А это... самый настоящий шоколад! Просто фантастика.

  – Ну, убедилась, что я не болтун?

  – А где ты взял его?

  – Не бойся, не украл. Меня один хороший человек угостил, учёный. Это тебе с матерью.

  – Ну, ты, Вовка, и подарки делаешь. Щедр, извини, как сумасшедший. Будто цены ему не знаешь, – кивнула она на шоколад.

  – А мне и не надо её знать. Я знаю цену дружбе. И этого довольно.

  – Спасибо, Вова. Таких дорогих подарков мне никто раньше не дарил. Кроме этих валенок, конечно, – приподняла она ногу. – И я буду помнить об этом всегда, даже не сомневайся.

  – Да ладно тебе, – засмущался Вовка. – Ты, главное, верь, что скоро всё-всё изменится. Ведь наши войска бьют фашистов не только под Москвой, но и под Тихвином. Мне это солдаты говорили. Так что скоро всё наладится. Вот увидишь.

  – Я и не знала, что ты такой оптимист, – сказала Галя.

  – Теперь знай, – усмехнулся Вовка. – Слушай, Галка, а ты не хочешь сходить со мною к Чарским? Я уже как-то рассказывал тебе про них.

  – Это там, где двое малышей: Санька и Анька?

  – Точно. Значит, помнишь. Они славные ребята.

  – А когда пойдём? – спросила девочка.

  – Ну, завтра, например. Или ты будешь занята?

  – Не занята. Завтра очередь бабы Симы за хлебом идти.

  – Вот здорово! И у меня день свободный. Соседка пообещала нам хлеб выкупить. Так, может, и пойдём? Я в любом случае должен навестить их, узнать, живы ли?

  – Ладно, – сказала девочка. – Я уже давно ни к кому не ходила.

  – Вот завтра и сходим, – окончательно решил Вовка. – Они тебе понравятся, вот увидишь.

  – Хорошо. Договорились. Вова, ты чуть подожди, а я пару палочек принесу для печки – надо чай вскипятить.

  – Нет, извини. Домой пойду. Завтра пообщаемся. Приходи примерно к часу, а то вдруг тётя Тоня ещё из магазина не успеет вернуться.

  – Хорошо. В час, так в час. Приду.

  Глава 10. Затянувшаяся прогулка

  На следующий день Вовка встретил свою знакомую с особой радостью. Для девочки ожидание встречи тоже было невыносимым.

  – Вовка, привет! Ты уже знаешь?..

  – Знаю. Наши Тихвин взяли. Проходи, Галка.

  – Здорово, да? – не могла унять волнение девочка.

  – Ещё бы не здорово! Ведь через эту станцию ещё месяц назад поезда к нам шли непрерывно.

  – Так теперь они снова пойдут?

  – Конечно, пойдут. Только не сразу. Дорога-то пока у немцев.

  – А я маме объясняю, что, может быть, уже завтра в магазины продукты завезут. Вот дура, – расстроилась Галя.

  – Ты всё правильно делаешь. Надежда быстрей поднимет человека, чем кусок хлеба.

  – А вот я не уверена. Мне сейчас кажется, что на свете нет ничего нужнее хлеба.

  – Ладно, хватит об этом. А то желудок реагирует. Ну что, пойдём к Чарским?

  – Пойдём, – кивнула девочка.

  Когда начался артобстрел, они были в дороге. Снаряды падали где-то поблизости, в их районе. Земля заметно вздрагивала. Подростки зашли в первый же попавшийся на пути подъезд дома и минут десять пережидали стрельбу. Они стояли, прислонившись к перилам лестницы, и рассказывали друг другу о том, что произошло с ними в последнее время. Наконец, обстрел прекратился, и ребята пошли дальше.

  Из глубины одного из дворов поднимались клубы дыма.

  – Галка, пойдём, сходим туда.

  – Зачем? – спросила она.

  – Там видно будет, – озабоченно ответил он, – мало ли что.

  – Как хочешь.

  В останках дома, вероятно, ещё осенью развороченного бомбой, а нынче вдобавок взорванного снарядом, горели освобождённые от строительного мусора деревянные конструкции. Взрыв широко разбросал по двору обломки кирпичей, черепицы и щепы. Досталось и соседнему дому, особенно первому и второму подъездам. Осколки снаряда основательно исковыряли его стену, а ударная волна выдавила из нескольких окон дома, ещё не забитых фанерой, последние его стекла.

  И тут и там наблюдалось оживление: во дворе уже три человека собирали деревянные обломки, а хозяева квартир с выбитыми стёклами спешно заделывали окна подручными материалами.

  – Тут всё не так уж плохо, – удовлетворённо сказал мальчик. – Галка, давай насобираем здесь дровишек и пойдём. Тут уже близко.

  – Хорошая идея, – отозвалась она.

  Вскоре, насобирав по охапке деревянных обломков, ребята стучали в двери тридцать второй квартиры. Вовка долго ждать не стал, толкнул дверь. В сумраке прихожей у стены поблёскивали санки. Дверь из комнаты приоткрылась. В её проёме возникла худенькая фигурка в длинной вязаной кофте.

  – Здравствуй, Санька, – сказал Вовка, – открывай двери пошире, видишь, дровишки несём.

  Мальчик широко распахнул дверь. Ребята прошли в комнату. Электрического света едва хватало на то, чтобы не наткнуться на стул или кровать. В комнате градусов пять, не больше.

  – А где мама? Где сестрёнка? – спросил Вовка.

  – Мама ещё с хлебом не пришла, – ответил Санька. – А Анюта спит. Она уже не ходит.

  – Вот беда. Давно печку топили?

  – Давно. У нас все дрова кончились, – ответил малыш.

  – Понятно, – сказал Вовка. – Санька, познакомься: это – Галя, мы давно дружим с ней. Ты здесь хозяин, так что помоги ей затопить печку, а я пока возьму санки и попробую ещё немного дров привезти, пока все не подобрали. Хорошо?

  Вовка вопросительно посмотрел на обоих – те кивнули. Он достал из кармана фуфайки коробок со спичками, громыхнул ими и положил его на печурку. А сам поднялся и отправился за дровами. Спустя двадцать минут в комнату вошла Антонина и удивлённо остановилась. У печки, только ещё настраивающей свою жестяную глотку на ровное гудение, она увидела Саньку и незнакомую ей девушку.

  – Санька, у нас гости? – спросила Антонина.

  – Мама пришла! – воскликнул мальчик и, неловко поднявшись, заторопился к матери. – Это Галя... Вовкина.

  – Очень приятно. А меня зовут Тоня. Здравствуйте, – уважительно кивнула Антонина.

  – Здравствуйте, – поздоровалась и Галя.

  – А где сам Володя? – поинтересовалась Антонина.

  – Он пошёл дрова искать, – ответил Санька.

  – Вот молодец. А у меня не получается их находить, вот и мёрзнем.

  – Мама, есть хочу, – жалобно сказал Санька.

  – Разевай рот – я вскочу, – отшутилась Антонина. – Ты, сынок, не один здесь голодный. Потерпи, родной. Я сейчас только переоденусь и кулешик сварю. Это быстро. Как раз и Вова придёт. Потом Анечку разбудим, и все вместе покушаем. Ладно?

  Разобиженный Санька не ответил ей, но всё же поплёлся за ней на кухню. Чтобы ему хорошо было всё видно, он встал на стул. Антонина ловко налила в кастрюльку с литр воды, высыпала в неё три ложки ржаной муки. Подумала, и добавила ещё одну. Всё размешала. Вытащила из сумочки бумажный свёрток, развернула его. И тут в прихожей стукнула о косяк дверь, послышался лёгкий дребезг санок, шум полозьев. Все поняли: Вовка пришёл. Санька заторопился из кухни, а за ним вышла и Антонина.

  – Здравствуй, Вова. – Она подошла к гостю и легонько приобняла его. – Ты опять выручаешь нас. Спасибо.

  – Здравствуйте, тётя Тоня, – ответил Вовка и, посмотрев на малыша, сказал: – Санька, будь другом, пойди, подложи дров, чтобы воздух быстрей прогрелся. Возьми с санок дровинку.

  Мальчик взял с санок обломок оконного переплёта и понёс его в комнату. Антонина зашла в кухню, Вовка – вслед за ней. Он вынул из кармана шоколад и протянул его хозяйке.

  – Тётя Тоня, это вам с детьми.

  Она отшатнулась.

  – Откуда это?

  Паренёк положил плитку на полочку с посудой.

  – Нас угостили, честно. А у меня есть возможность угостить вас. И ничего дурного на этот счёт, пожалуйста, не думайте.

  – Спасибо, – уронила слезу Антонина. И села на табурет. – Вова, как я устала, ты даже не представляешь. Мне так страшно. Чувствую, что теряю детей, и ни-че-го не могу изменить. Неделю назад, когда у Анечки отказали ножки, я была в таком отчаянии, что написала мужу всё как есть. А теперь кляну себя, зачем? Ведь ему и так не сладко на фронте...

  – Ничего, – успокоил её Вовка. – Он мужчина. Воевать будет лучше.

  Антонина в отчаянии сказала:

  – Лишь бы только не стал нервничать. Он же у меня командир.

  – Не переживайте. Всё будет нормально и у него, и у вас. Наши войска вчера взяли Тихвин, а это значит, что скоро и дорогу отобьют. И как только поезда к нам пойдут, так и дела у нас наладятся. Надо всего-навсего подождать немного.

  – Ты прав, Володя. Надо терпеть, – вздохнула Антонина.

  Она вынула из сумки полученный ею хлебный паек, показала ему.

  – Вот видишь, какой хлеб сегодня выдали? Белый, румяный, глаз не отвести. Говорят, из пищевой целлюлозы. Ты что об этом думаешь?

  Мальчик посмотрел на кирпичик и впрямь красивого на вид хлеба.

  – Если пекут, значит, есть можно, – ответил он.

  – Да. Наверное, так и есть, – согласилась она.

  – Тёть Тонь, а вы уже познакомились с Галкой?

  – Да. Миленькая у тебя знакомая. Но поговорить с ней мы ещё не успели.

  – Время есть, – сказал Вовка, – ещё поговорите.

  – Ты прав. А сейчас нужно кулеш приготовить. Сегодня на вторую декаду вместо мяса получила студень из бараньих кишок: кило триста пятьдесят граммов на нашу семью. В общем, не так всё плохо. Будем тянуть.

  Антонина отрезала от серого спрессованного куска пластинку желе и положила её в кастрюльку с размешанной в воде мукой. Сыпанула туда же соли и перца. Взяла кастрюльку.

  – Пойдём к ребятам, а то заждались они.

  В комнате стало уютней: по стенам бегали зайчики, воздух заметно потеплел. Галина с Анечкой на руках сидела у самой печки. Санька топориком заготавливал лучины. Антонина поставила кастрюльку на печь и сказала:

  – Ну, всё, минуток через десять кулеш будет готов. Сегодня, правда, не с пшеном, а с мукой, но зато с мясом.

  Ребята встрепенулись, приободрились.

  – Галя, Вова, спасибо вам за дрова, – поблагодарила ребят Антонина. – Видно, я совершенно не готова к такой жизни. Вы нас так выручили. Малыши уже недели две пальтишек не снимали.

  – У всех сейчас трудности, – сказал Вовка.

  – Да. Это так, – согласилась она. – В каждой семье своя борьба за жизнь. В нашем доме чуть ли не через день кто-нибудь умирает. Ужасное время. Да ещё и с электричеством перебои начались. У вас тоже?

  – Да, – сказала Галя. – У нас в посёлке ещё чаще ток отключают.

  А Вовка заметил:

  – У половины города окна уже зафанерены, если ещё и свет выключат, то в квартирах вообще полный мрак наступит.

  Хозяйка истово перекрестилась.

  – Спаси и сохрани нас, Боже! Как выжить-то в таких условиях, как семью сохранить? Ума не приложу. Ведь придётся оставлять детей дома одних. А зима впереди длинная, длинная.

  – Ничего, тётя Тоня. Главное, не терять веры. Если и погаснет свет, то ненадолго.

  – А вот и кулеш готов, – помешивая ложкой ароматное варево, сказала Антонина. – Эх, сюда бы ещё лучка! Ну, да ладно. Слава Богу, что это есть. Санька, Володя, Галочка, садитесь за стол. Я рада, что у меня сегодня есть чем вас угостить. И белый хлебушек попробуете у меня.

  Было полтретьего, когда Галя и Вовка попрощались с гостеприимной хозяйкой и отправились в обратный путь.

  – Хорошие у тебя знакомые, – сказала Галя. – Сами голодают, а нас за стол усадили. Это уже не принято. Мы бы и так не обиделись. Ты давно их знаешь?

  – Да нет, около месяца. А вообще-то, Галка, люди почти все хорошие. Если ты в человеке будешь видеть друга, то и он увидит его в тебе.

  – Нет, что не говори, а ты быстро сходишься с людьми, – заметила девочка.

  – А мне кажется, они со мной. Слушай, Галка, мне нужно ещё разок заглянуть сюда, – показал он на двор с дымящимися руинами дважды невезучего дома. Мне надо кое в чём убедиться.

  – Ладно, пойдём.

  Подростки зашли во двор. На пепелище медленно, словно сонные, копошились два человека: дед и ребёнок лет восьми. Вовка внимательно всмотрелся в окна соседнего дома. Заволновался. Полез по снегу. Вернулся.

  – Галка, ну-ка взгляни туда, – указал он, – в пятое окно второго этажа. Что ты там видишь?

  Девочка посмотрела, пожала плечами.

  – Трубу вижу жестяную от буржуйки. Штора лежит на подоконнике, может, пальто...

  – А не ребёнок?

  – Чего б он там сидел? Уже больше часа прошло, как стекла вылетели. Он бы замёрз уже. Это ж не лето, чтоб так сидеть.

  – Галя, я должен сходить туда. А то буду всё время думать, что ребёнка бросил.

  – Ну и характер...– покачала она головой. – Сходи уж, подожду.

  Поднявшись на второй этаж, Вовка свернул направо и постучал в дверь. Дёрнул ручку. Дверь лязгнула язычком встроенного замка. На стук не ответили. Он постучал ещё и ещё. – В ответ ни звука. Тогда Вовка постучался к соседям напротив. Результат тот же. Но дверь оказалась не запертой. Он вошёл в прихожую, включил свет. В квартире холод, тишина. Мальчик заглянул в спальную комнату. В кроватях под ворохом одеял и пальто – двое стариков, похожих на мумии, лица окаменевшие, восковые. Вовка оторопело попятился, выключил свет и вышел на лестничную площадку. Он перешёл в левое крыло. В шестой квартире на его стук дверь открыли. На пороге стояла исхудалая, лишённая возраста женщина в мужском пальто, синей шали и валенках.

  – Здравствуйте, – сказал Вовка.

  – Здравствуй, – ответила она ему бесцветным надтреснутым голосом.

  – Извините, мне показалось, что в седьмой квартире на подоконнике сидит ребёнок и уже давно.

  – Это Ваня, ему шесть лет, – спокойно ответила женщина.

  – Но он же может замёрзнуть! – воскликнул мальчик. – В том окне ни одного целого стекла не осталось.

  – Ах, Боже мой! – всплеснула она руками. – Я ведь совсем забыла, что им снова стёкла поставили. Сейчас я заберу его к себе. Правда, у меня не намного теплее, – посетовала она.

  – У вас есть ключ от их двери? – спросил Вовка.

  – Нет. А я думала, у них открыто. Обычно Татьяна не запирает его.

  – А она могла кому-нибудь из соседей свой ключ оставить?

  – Ах, да. У Наташи, что под ними. У неё тоже девочка, такого же росточка. И не работает она, хозяйка-то. Закрыли её фабрику.

  – Я сейчас схожу к ним, а потом, если что, опять к вам постучу. Вы не против?

  – Хорошо, мальчик, сходи.

  Вовка спустился на первый этаж. Подошёл к третьей квартире, постучал. Ему не ответили. Тогда он предплечьем надавил на дверь. Она открылась. В прихожей тускло светилась лампочка.

  – Тётя Наташа! – позвал он хозяйку.

  Слева, за дверью комнаты, послышались неясные шорохи, непонятное царапанье. Вовка немного подождал, подошёл к ней и осторожно приоткрыл. На двери, на уровне полуметра от пола, тотчас появились беленькие пальчики. Но вот щель расширилась, и на свет вышла крохотная «старушка». Вовка удивлённо осмотрел её: всё же это была девочка. Но одета она была по-старушечьи: в перекроенном из фуфайки пальтишке, тронутых молью валеночках, и укутанная по пояс в шерстяной клетчатый платок. В комнате, из которой она только что вышла, был полнейший мрак, и девочка, привыкая к свету, смотрела на Вовку с прищуром.

  – Здравствуй, девочка. Тебя как зовут? – спросил Вовка.

  – Сонечка, – прошептала она.

  – Сонечка, а где твоя мама?

  – Не знаю, – ответила она. – Я спала.

  – Понятно. Может, и мама твоя тут спит где-нибудь здесь? – предположил Вовка. – Давай-ка поищем её. Она мне нужна очень-очень.

  Он зашёл в комнату, нашарил выключатель, зажёг свет. Скользнул взглядом по кровати – никого. Выключил свет.

  – Здесь её нет, – озадаченно сказал Вовка. – А может, она на кухне?

  Он торопливо вошёл в кухню и оцепенел: за столом, уронив голову на правую руку, сидела молодая женщина. Копна тёмных растрёпанных волос совершенно закрывала её лицо. Левая рука свисала вниз и будто указывала на большое загустевшее пятно, растёкшееся под столом. Мальчик, увидев, что оконная фанера за спиной женщины взбугрилась ёжиком тонких щепочек по краю короткой, кривой, словно согнутая ладонь, пробоины, всё понял. И больше не сделал ни шага.

  – Да что ж сегодня за день такой? – наполняясь мистическим ужасом, пробормотал Вовка.

  Он резко повернул назад, щёлкнул выключателем и, не дав зайти девочке, подхватил её на руки.

  – Здесь тоже нет твоей мамы, – сказал он ей. – Сонечка, а может, ты знаешь, куда вы вешаете ключ от квартиры, где Ванюшка живёт?

  – Туда, – мгновенно ответила девочка. И пальчиком указала на вешалку для верхней одежды, прибитой у выхода.

  Вовка снял с крючка демисезонное пальтишко. Под ним на шнурке от ботинка висел ключ от внутреннего замка.

  – Ну, наконец-то, – облегчённо вздохнул он. – А теперь, Сонечка, пойдём и навестим твоего друга.

  – Пойдём, – оживилась девочка.

  Мальчик опустил её на пол, взял за ручку и вывел из квартиры. Со второго этажа спускалась растерянная Галка.

  – Вовка, ну куда ты пропал? – возмущённо спросила она. – Я скоро окоченею на улице, да и домой пора. А кто это с тобой?

  – Это Сонечка. Она мне дала ключ от квартиры сверху. Теперь пойдём туда и все вместе заглянем в неё.

  Они поднялись на второй этаж, подошли к двери седьмой квартиры. Вовка вставил ключ в замочную скважину, повернул его и распахнул дверь. Сразу из кухни и комнаты потянуло колким морозным ветерком. Вовка решительно шагнул в прихожую, свернул налево и вошёл в комнату. На широком подоконнике, слева, прислонившись спиной к стене, сидел мальчик. Одет он был в зимнее пальтишко, шапку ушанку и валенки. Руки он держал в рукавах, точно в муфте. Под ним лежала красная подушечка. Несколько складок тонкой темно-синей занавески, собранной влево, были у него за спиной и со стороны улицы.

  – Да тут, на сквозняке, ещё холодней, чем на улице! – воскликнул Вовка.

  Он стремительно приблизился к мальчику, беспокойно всмотрелся в его лицо. Большие заиндевелые ресницы ребёнка были устало опущены, щёчки отдавали голубизной, а под его крошечным побелевшим носиком намёрзла мутная наледь. Вовка смахнул её, наклонился к лицу мальчика, послушал его дыхание, понял, что тот спит, успокоился. Тогда он потёр ему ладонью нос. Веки ребёнка дрогнули, но его глаза так и не открылись.

  – Сейчас-сейчас, малыш, я всё понял, – сказал Вовка и, подышав ему на ресницы, положил на них свои пальцы, чуть подержал их и снял.

  Ребёнок открыл глаза, напряжённо посмотрел на всех.

  – Привет, Ванюша, – сказал, Вовка. – Узнаёшь Сонечку?

  Ребёнок шевельнул губами, еле заметно кивнул.

  – Молодец. Пойдём-ка, дружок, пока к вашей соседке в гости сходим, – приноравливаясь, как бы удобней взять его, сказал Вовка.

  Он поднял ребёнка и понёс его из квартиры. Галя обогнала его и, распахнув перед ним двери, вернулась за девочкой. Вовка стукнул в шестую квартиру и, не дожидаясь разрешения, вошёл в прихожую.

  – Можно к вам? – громко спросил он. И всем корпусом толкнул дверь в комнату.

  Навстречу ему, делая над собой немалое усилие, уже спешила хозяйка.

  – Замёрз? – тревожно спросила она.

  – Вроде бы, нет, – ответил Вовка, – только вот носик побелел. Ну, может, и ноги ещё застыли.

  – Валенки долой! – решительно сказала хозяйка. – И ложи его на кровать. Сейчас он у меня под шубой быстро отогреется.

   Она подошла к мягкому креслу, в котором только что сидела сама. Овечья шуба покрывала всё его ложе. Хозяйка сняла её с кресла и, подождав, пока Вовка положит мальчика на кровать, стала старательно укутывать его.

  – И я к Ванюше хочу, – тихонько сказала девочка, только что вошедшая в комнату с Галиной.

  Хозяйка удивлённо оглянулась на них, приветливо улыбнулась.

  – Сонечка, и ты ко мне в гости?

  – Здравствуйте, – Галя поспешно поздоровалась с хозяйкой.

  – Здравствуйте, – ответила та. И снова к Сонечке: – Вот умница. А ведь и правда, вдвоём вам будет ещё теплее. Ну-ка, полезай к нему под шубу.

  Она подсадила девочку на кровать, уложила её, прижала детей друг к другу и тщательно укрыла их.

  – Вот молодцы, – посветлела она лицом и, повернувшись к Вовке, спросила:

  – Так что там, у Татьяны, все стёкла повыпали?

  – Да. Все до единого, – ответил он. – Я с улицы увидел. Пойдёмте, поглядим, может, что и посоветуете?

  – Ну, пойдём, – ответила хозяйка. – Меня Агнессой Ильиничной зовут, а вас, дети?

  – Меня Галей зовут, а его Вовой, – ответила девочка.

  – Вот и познакомились. Сейчас беда только и сводит людей, – грустно вздохнула хозяйка.

  Они прошли в седьмую квартиру, заглянули в кухню, потом в комнату.

  – Агнесса Ильинична, я никак в толк не возьму, откуда в этом доме стекла? – спросил Вовка. – Ведь соседний дом ещё раньше чуть ли ни в щепки бомбой разнесло.

  – Ты прав, тогда с этой стороны вообще ни стёклышка не уцелело. Но когда все стали забивать окна фанерой, появился стекольщик. Говорит: «Ставьте стёкла, пока они ещё есть у меня. Вы же не кроты, а люди. Бомба два раза в одну воронку не попадает». Вот и уговорил он некоторых, и Татьяну в их числе. А про снаряды тогда никто и не вспомнил.

  – Ну, теперь ясно, что это за чудеса, – сказал Вовка. – Надо бы сейчас хоть чем-то заколотить эти окна.

  – Молоток-то и гвоздики у меня найдутся, а вот чем закрыть такие бреши, не представляю.

  Вовка озабоченно прошёлся по квартире. Всего-то и мебели в ней: стол, стулья, этажерка и шкаф. Остановился у шкафа. Оценивающе осмотрел его, распахнул дверцы, влез в него по пояс, постучал по задней стенке.

  – Вот эта фанера подойдёт, – сказал Вовка. – На одно окно хватит. А вот на другое...

  – А что Наташа, дома? – напряжённо спросила Агнесса Ильинична.

  – Нет её... больше, – ответил он.

  Галка испуганно отшатнулась. Агнесса Ильинична как-то обречённо, с болью и осуждением, взглянула на него.

  – Я так и подумала. Иначе бы... она уже... здесь была.

  – Да, – согласился Вовка. – Она там сидит, на кухне, под ней лужа крови. Осколок в спине, наверно.

  – А Сонечка?

  – Не знает. Она в комнате спала.

  – Бе-да-а, – Агнесса Ильинична тяжело привалилась к косяку двери.

  – В восьмой квартире тоже все умерли... – сказал Вовка.

  – Ой, беда, – сокрушённо покачала она головой. – Как перетерпеть всё это? Как пережить все потери, что обрушиваются на нас? А ведь мы с мужем в их компании совсем недавно целую ночь прогуляли по Ленинграду.

  – Белые ночи провожали? – спросила девочка.

  – Да, Галочка, – с невыразимой скорбью в глазах ответила женщина. – А теперь вот и не знаю, сможем ли мы пережить эти чёрные дни и ещё хоть раз увидеть белые ночи, насладиться мирной тишиной, надышаться ароматом цветущих садов? Возможно ли это?

  – Даже не сомневайтесь, – спокойным уверенным голосом сказал Вовка. – Наши уже под Москвой наступают, и Тихвин назад отбили, скоро и Мурманскую дорогу от финнов очистят, – живи не хочу.

  Агнесса Ильинична жалко улыбнулась.

  – Действительно, живи, не хочу.

  – Галка, как у тебя со временем? – спросил девочку Вовка. – А то здесь работы часа на три-четыре. Если останешься, то я провожу тебя до Весёлого. Только домой попадёшь не раньше восьми.

  – Нет, извини, это слишком поздно. Я маму не предупредила.

  – Понимаю. А я, как видишь, должен остаться, – сказал мальчик. Он заглянул под кровать, вытащил из-под неё топор. – Пойдём, провожу, заодно для печки дров поищу на пожарище, пока не стемнело. Не то здесь и околеть недолго. Агнесса Ильинична, я скоро приду.

  – Хорошо, Вова, заходи. А тебе, Галя, счастливого пути.

  – До свиданья.

  Вовка на улице распрощался с Галей и пошёл обследовать всё ещё исходившие дымком развалины. Ему удалось отыскать и с помощью топора извлечь несколько обгоревших обломков стропил. Четыре из них он затащил в седьмую квартиру, а последний обломок принёс в шестую – к Агнессе Ильиничне. Взял у неё молоток и гвозди. И вместе с ней отправился на первый этаж в третью квартиру. Вовка свернул налево, к шкафу, а женщина зашла в кухню. Через несколько секунд она уже была в комнате: села на кровать и, пока мальчик работал, не проронила ни слова.

  А Вовка между тем, распахнув дверцы, обследовал заднюю стенку шкафа. «Цельная. Отлично, – размышлял он. – Отодвинуть шкаф не смогу. Ну так и не надо». Найдя досочку от ящика, вероятно, припасённую хозяйкой для лучин, и подкладывая её под удар изнутри по краю задней стенки, Вовка быстро отбил её. Отсоединив стенку, он вытащил её из-за шкафа и примерил к окну, – ещё и лишнее. Пошарив рукой под комодом, мальчик отыскал и ножовку.

  – Агнесса Ильинична, – окликнул он задумавшуюся женщину, – для утепления окна в комнате нужно бы ещё и одеяло. Фанеры недостаточно, она слишком тонкая. Я возьму это?

  Он указал на одеяло, наброшенное на постель.

  – Конечно, бери, – ответила она.

  Захватив с собой всё необходимое, они поднялись в седьмую квартиру. Агнесса Ильинична ушла к себе, а Вовка тотчас принялся за работу. Для начала он, так же как и в первом случае, лёгкими частыми ударами молотка отбил у шкафа заднюю фанерную стенку. Потом вытащил из брюк ремень с нанесённой изнутри сантиметровой разметкой и, пользуясь им как метром, сделал все необходимые замеры.

  После этого, используя табуретки, он обрезал листы фанеры по размерам, сразу и для кухни, и для комнаты. Форточка, с закреплённой в ней трубой, осложняла дело, но ненамного. Больше всего не хотелось портить из-за этого одеяло. Но всё же пришлось его правый угол разрезать по диагонали. Вовка молотком посбивал с оконной рамы ручки и шпингалеты и, закрыв окно фанерным листом, прибил его гвоздиками к раме. А сверху прихватил и одеяло. Оно оказалось длиннее окна и поэтому нижнюю часть рамы мальчику удалось утеплить значительно лучше.