Текст книги "Озябший ангел (СИ)"

Автор книги: Валерий Николаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

  – Первое отделение, сопроводить задержанного в машину и обеспечить его охрану! – скомандовал Набатов. И добавил: – И если он там хоть один раз что-нибудь позволит себе – мордой в кузов, и садитесь на него, как на скамейку.

  – Есть, – ответил командир отделения.

  – Гаранян, тело убитого заверните в одеяло и тоже погрузите в кузов. Здесь оставлять его нельзя.

  – Всё ясно, товарищ майор, сейчас сделаем.

  – За вторым отделением погрузка всего изъятого при обыске. Снегирёву и Василёву остаться здесь и по возможности привести всё в исходное состояние. А двери надо будет уже завтра заменить такими же, но целыми. Снегирёв, ты – за старшего. На работу выйдете на два часа позже.

  – Есть, – ответил Снегирёв.

  – Все остальные, к машине, – распорядился Набатов. – Володя, и ты тоже с нами. Выдам тебе премию, как и обещал.

  – Я не против, – улыбнулся мальчик.

  Вовка вернулся домой после девяти вечера. Тётя сидела на кровати и укоризненно смотрела на него.

  – Вова, ну разве ж так можно? Я с ног валюсь, а уснуть – тревога не даёт. Где тебя носит в такую темень?

  – Извините, я был занят.

  – Опять государственные дела?

  – А ведь угадали, тётя. Помните, месяц назад вы привели к нам зарёванную женщину?

  – Конечно. Её же тогда ограбили, как тут не зареветь? – сказала она.

  – Так вот, адрес, где скрывался один из этих бандитов, я случайно узнал. И милиция его только что арестовала. А мне за это выдали премию.

  И мальчик, едва сдерживая себя от гордости, извлёк из безразмерных карманов фуфайки банку тушёнки и две банки консервов из кильки.

  – Боже мой! – глаза тёти округлились. – Этого не может быть. Ты же только вчера принёс домой банку тушёнки... и сегодня опять? Я думаю...

  – Только не надо придумывать всякие глупости, – перебил её мальчик. – Я так и знал, что вы не поверите. А начальник милиции мне сказал: «Больше дать не могу, а меньше не имею права. Потому что одна спасённая жизнь и два обезвреженных врага меньше никак не стоят».

  – Ты же сказал, что арестовали одного... – напомнила ему тётя.

  – Так и есть, одного. А второй успел застрелиться, – ответил мальчик.

  – Какой ужас! А спасённая жизнь?.. – продолжала выпытывать подробности тётя.

  – Так вы же спать хотели, – заметил Вовка.

  – Хотела, – согласилась она. – А теперь не смогу уснуть, пока не узнаю, как всё было?

  – Ну, ладно, – усмехнулся Вовка. – Сейчас чайник поставлю на огонь и расскажу.

  Глава 15. Охота на Печника

  Суббота в блокадном городе ничем не отличается от понедельника. И Вовка отправился в милицию. Набатов говорил по телефону дежурного. Увидев паренька, он жестом остановил его. Закончив разговор, подошёл к мальчику, поздоровался и повёл его по коридору.

  – Ну, отгадывай наши новости, – улыбнувшись, сказал он.

  – Жакана взяли, – предположил Вовка.

  – Да. Ещё вчера.

  – Так Тухлый же был пьян в стельку. Как вы его привели в чувство?

  – А медицина на что? – хитро прищурился Набатов. – Наш врач с помощью нашатыря и других профессиональных штучек довольно быстро привёл его в норму.

  – И он сразу всё выложил? – удивился мальчик.

  Набатов открыл свой кабинет, пропустил в него Вовку, указал на стул.

  – Ну, а как ты думаешь? Во-первых, выбор у него был невелик. Я ему предложил: или ты сдаёшь своего напарника и ждёшь суда, или с тобой, как с пособником фашистов, поступаем по законам военного времени. Ну и, во-вторых, репутация у него... – поморщился Набатов.

  – А что у него за репутация? – спросил мальчик.

  – Я думаю, что надёжного человека стали бы называть как-нибудь иначе. Ты не находишь? Так вот, на моё предложение Тухлый ответил: «Я – вор, но не враг. Лучше в зону». И рассказал всё, что знает. А именно: Жакан – снайпер, в настоящее время зачислен в штат одной из котельных, ждёт указаний от какого-то печника. Когда придёт пора действовать, печник известит его об этом письмом через Тухлого. А Тухлый, получив это письмо, должен в тот же вечер отнести его Жакану. И всё.

  – Юрий Иванович, а что говорит Жакан? Он же у нас?

  – Жакан молчит и, очевидно, будет молчать, – ответил начальник милиции. – Он знает, что торг с нами бесполезен. Кто он сам, откуда? Пока мы ничего не знаем о нём. Одно ясно, снайпер не орехи колет, а ведёт серьёзную охоту на людей, и надо заметить, не на простых людей.

  – Вы думаете о покушении? – уточнил мальчик.

  – А разве можно думать иначе? – сказал Набатов. – Ведь то, что оно готовится – уже неоспоримый факт.

  – Так снайпер же у нас, чего бояться? – простодушно спросил Вовка.

  – Видишь ли, мальчик, у любой важной операции всегда есть запасной вариант, а то и два. Жакан и Тухлый всего лишь куклы в театре марионеток. Их не только могут заменить в спектакле, но и по ходу действия кардинально изменить сам сценарий.

  – Выходит, дело ещё не сделано?

  – Не сделано. Главное впереди. Важно найти того, кто управляет куклами. Только он знает общий замысел.

  – Юрий Иванович, а я могу как-то помочь? – осторожно спросил мальчик.

  – Пока не знаю, – ответил Набатов. – Беда в том, что мы даже не представляем себе, как выглядит наш враг. Можем только предположить, что он приехал в город ещё до блокады. И поэтому все окружающие давно уже считают его своим. То есть, это глубоко законспирированный резидент. Мы, конечно, оставили своих людей в квартирах Бритова и Остужева, но эти засады быстрого результата нам не дадут. Связной, знающий Печника, вероятней всего, появится на квартире старшины лишь после Нового года.

  – Юрий Иванович, а без связного больше никак нельзя найти Печника?

  – Я только и делаю, что размышляю об этом, – вздохнул Набатов. – Вот следи за мыслью. Раз они хотят воспользоваться почтой, то встреча снайпера и резидента должна состояться до второго января, а ещё вероятней, до Нового года. Сегодня – двадцать седьмое. Значит, письмо на адрес Бритова должны принести в ближайшие два-три дня.

  – А что может быть в том письме? – спросил Вовка.

  – Что? Да что угодно. План действий, например, хотя нет, из-за цензуры это исключено.

  – А если письмо отправить не через почту?

  – Так... Этот вариант интересен и, пожалуй, предпочтительней. Ты прав. Осторожный человек обязательно воспользуется посыльным. И потом, раз Тухлому сказано, что он должен сразу же отнести письмо Жакану, значит, Печник должен быть твёрдо уверен, что его послание тоже доставят без всякой проволочки. Да. И всё-таки плана действий там не будет. А вот место и время встречи наверняка.

  – Юрий Иванович, а как вы думаете, Печник знает Жакана в лицо?

  – Надеюсь, что нет. Но если к нам в руки попадёт то самое письмо, то очень может быть, что мы это узнаем.

  – Вы готовите двойника?

  Начальник усмехнулся.

  – Ты, Вовка, эдак у меня всю служебную тайну выудишь. А вдруг операция сорвётся? Что мне тогда прикажешь думать?

  – Если всё хорошо продумать, не сорвётся.

  – Дай-то Бог. Только вот посылать двойника опасное дело. Его могут и проверить. А времени у нас нет, чтобы хоть что-нибудь узнать об этом снайпере. Со слов Тухлого, Жакан как-то во хмелю проболтался, что ему нужно убрать кого-то очень важного. За это он уже и задаток получил.

  – А если на встречу придёт не Печник? – спросил мальчик. – Неплохо бы и его знать в лицо.

  – Хорошо ты соображаешь, Вовка, – улыбнулся майор. – Мы очень надеемся, что найдём его.

  – Юрий Иванович, вы не против, если я пойду к дому рыжего и поброжу там?

  – Здравая мысль. Спасибо, – поблагодарил мальчика Набатов. – Ты дела не испортишь, я уж понял. Засада засадой, а подстраховаться не повредит. Однако холодно сегодня: на термометре минус двадцать. Ты вот что, как только захочешь погреться, постучи в квартиру рыжего дважды по два удара – это наш стук, тебя впустят. Кстати, передай им заварку.

  Начальник милиции достал из ящика стола пачку грузинского чая и отдал её пареньку.

  В начале четвёртого у дома рыжего появилась сухонькая измождённая женщина лет пятидесяти с тощей сумкой почтальона. Она остановилась у второго подъезда, подняла голову вверх, сокрушённо качнула головой. И тут к ней подошёл Вовка.

  – Здравствуйте.

  – Здравствуй, – уныло ответила она.

  – Если вы устали. Я мог бы помочь вам разнести почту, – деликатно предложил он.

  Почтальон внимательно посмотрела на мальчика.

  – Не откажусь, – сказала она, – силы на исходе. Тебя сам Бог послал. Всего три письма осталось. Не разнесу их сегодня – придётся завтра приходить сюда, в свой выходной. А так не хочется.

  – Давайте, – протянул он руку.

  Она подала ему армейский треугольник.

  – Это Латышеву в тридцать первую. Здесь на третьем этаже. Там отец солдата живёт.

  – Я быстро, – пообещал Вовка и зашёл в подъезд. И минут десять не возвращался. Вышел очень смущённый.

  – Извините...

  – Попросил прочесть? – высказала она догадку.

  – Да, – ответил мальчик.

  – Молодец, – благодарно кивнула она. – Я тоже не могу отказаться. Знаю, для них это очень важно. А вот это письмо в третий подъезд, в пятьдесят седьмую квартиру.

  – Это... пятый этаж? – уточнил Вовка.

  – Да. Там живёт Нартова. Если она на работе, оставь у неё на кухонном столе. Только осторожно на лестнице! – предупредила его почтальон. – Здесь она вся обледенела. Помои выливают. В этом подъезде уже неделю, как перекрыли воду, труба лопнула. А теперь ещё и канализация забилась. А люди уже так обессилили, что и спуститься не могут.

  – Хорошо. Я понял, – сказал мальчик и, зажав в руке обжигающий холодом конверт, направился к двери подъезда.

  Вскоре Вовка спустился.

  – Дома никого нет, – сказал он. – Письмо, как вы и сказали, я положил на стол.

  – Спасибо, мальчик. Ну, а дальше я и сама справлюсь. Последний адресат в соседнем доме на первом этаже живёт. Так что спасибо за выручку.

  – Пожалуйста. Если в понедельник мы снова встретимся – пару домов моих, – предложил мальчик.

  – Замечательно, – сказала почтальон. – Я буду здесь примерно в это же время.

  Они попрощались и разошлись.

  В понедельник около двух часов пополудни Вовка прогуливался у того же дома. Настроение было скверное. В воскресенье погас свет, а вслед за ним отключили и воду. Керосина в доме ни грамма. Свечей всего десяток. Да ещё и тётя пришла с работы сама не своя: её завод закрылся. Как жить?

  Минут тридцать спустя на тропинке показалась почтальон. Увидев его, она насильно улыбнулась.

  – Здравствуйте, – поприветствовал её Вовка.

  – Здравствуй, мальчик. Еле дотащилась, – сказала она. – Вроде, и сумка пустая, а сил уж и на неё не хватает.

  – Ну, я готов, – бодро сказал Вовка. – Много сегодня писем?

  – Слава Богу, не много. Два письмеца в последний подъезд этого дома и три в соседний дом.

  Она открыла сумку, отделила от тощей пачечки писем два из них и по очерёдности протянула их Вовке.

  – Это в девяносто четвертую Сулеймановой – она на четвёртом этаже, а это Бритову на второй этаж в квартиру восемьдесят восемь.

  Вовка взглянул на второй конверт, прочёл: «Бритову Евгению (для Р.)» и спросил:

  – А это письмо откуда? Тут даже почтового штемпеля нет. Его вообще нести не обязательно.

  – Ну что ты. Это письмо из добрых рук. Какая мне разница: через почту оно пойдёт или через меня, – всё равно нести придётся. А коль хороший человек попросил, как тут откажешь?

  – Так уж и хороший, откуда вам знать?

  – А его многие знают. Это Валентин Иванович, я слышала – хороший печник. Да и со мной он здоровается, очень уважительный.

  – Он, что, с вашего участка? – спросил Вовка.

  – Нет. Его обслуживает Лида Полякова. Но я прохожу как раз мимо его дома. Вот Головёнкин и попросил меня. Говорит, а я за это вас шротом угощу.

  – Ну, тогда, конечно. Я мигом, – сказал мальчик и вошёл в подъезд.

  Он поднялся на второй этаж, постучал. Дверь открылась, Вовка вошёл. Пляшущее пламя свечи хорошо освещало лишь руки да шахматную доску, а всё остальное тонуло в сумраке.

  – Это ты Вовка? – спросил мальчика знакомый оперативник.

  – Я. Дайте мне карандаш, надо записать, пока не забыл.

  – Держи, – протянули ему простой карандашик.

  Мальчик взял его и на обратной стороне конверта сделал такую надпись: «Валентин Иванович Головёнкин – печник. Его почтальон – Лида Полякова». И, положив конверт перед оперативником, сказал:

  – Это то самое письмо, которое ждёт Набатов. Его нужно срочно отнести ему. И на словах передать, что эта почтальонша, – ткнул он пальцем в надпись, – знает адрес и приметы печника. А я ещё занят: письма разношу. Пока.

  – Пока, – ответили ему.

  Побывав в квартире Сулеймановой, Вовка спустился вниз. Пошёл рядом с почтальоном.

  – Сулеймановой вручил лично. Когда я вошёл, она лежала, и сначала даже не посмотрела на меня. Но письму обрадовалась. Она поднялась, зажгла свечку и стала распечатывать конверт. Тут я ушёл. А на втором этаже письмо взял длинный рыжий парень. Спрашивает: «От кого?» Отвечаю: «Разберёшься, не маленький». Он взял письмо и даже спасибо не сказал.

  – Это племянник хозяйки квартиры. С ним живёт ещё какой-то дальний родственник, который к Валентину Ивановичу в ученики просится. И вот теперь мастер приглашает его, хочет в деле посмотреть.

  – Да, с этой профессией сейчас не пропадёшь, – мечтательно сказал Вовка. – Кстати, может, не стоит говорить печнику, что я его письмо относил, а то вдруг передумает и не угостит вас шротом, как обещал.

  – Да. Незачем ему это знать, – согласилась почтальон.

  Мальчик разнёс по адресам остальные письма, попрощался и отправился домой.

  Во вторник Вовка был в очереди уже в пять утра. Хлеб привезли в полвосьмого. А в десять он освободился. Вернулся домой и у подъезда встретился со своей тётей. Она принесла два неполных ведра воды из Невы. Позавтракали супом с макаронами, и Вовка поспешил в отделение.

  Он постучал в дверь начальника, приоткрыл её.

  – Юрий Иванович, можно к вам?

  – Входи, входи, Вова, – начальник устало махнул рукой. – Здравствуй.

  – Здравствуйте, – ответил мальчик и тут же в лоб задал интересующий его вопрос: – Ну как, взяли печника?

  – Садись, коллега, – усмехнулся Набатов. – Надо учиться выдержке.

  Вовка смутился. Стащил с головы шапку. Уселся на стул. Буркнул:

  – Извините.

  – А Печника мы не взяли. Против него нет ни единой настоящей улики.

  – Как? – удивился Вовка. – А письмо Тухлому?

  – За письмо тебе особое спасибо и за информацию тоже, – сказал Набатов. – Должен признать, что на почте наш адресный контроль корреспонденции не сработал, да и засада могла сделать оплошность. А у тебя всё получилось, как надо. Молодец. Ну а в письмо можешь и сам заглянуть.

  Майор вынул из папки знакомый конверт и подал его Вовке. Тот вынул из него тетрадный лист и прочёл короткую запись, сделанную карандашом:

  «Здравствуйте. Если вы по-прежнему хотите овладеть профессией печника, то приходите завтра в полдень на перекрёсток Литейного и Чайковского. Будьте на первом углу справа со стороны Невы. В руках на всякий случай держите этот конверт. Валентин Иванович».

  Вовка, укладывая письмо, коротко взглянул на свою надпись на конверте с чужой припиской.

  – Вот змей! – воскликнул он. – Надо же, какой осторожный...

  – То-то и оно, что осторожный, – сказал Набатов. – И вот скажи теперь, за что нам его арестовывать?

  – Но вы же теперь знаете адрес ... Можно ведь обыск сделать.

  – Ну, разумеется, можно. А что, если и обыск ничего не даст? Что тогда мы сможем предъявить ему? А главное, будет ли у нас твёрдая уверенность, что он именно тот, кто нам нужен? Вот в чём проблема. Праздник-то уже завтра.

  – А что вы о нём ещё узнали? – спросил Вовка.

  – Ничего криминального. Ему сейчас шестьдесят лет. Приехал в город в сороковом году из Украины. Действительно работает печником. Репутация у него, как у мастера, превосходная. Он и до войны был востребован, а сейчас и вовсе нарасхват. У него всё есть: и заработки, и знакомства. Практически в любое закрытое учреждение он может попасть без проверки. И торчать там он может столько, сколько захочет, и потом ещё заходить туда, якобы для контроля. Ну, и как он, по-твоему, устроился?

  – Капитально, – ответил Вовка. – Для шпиона очень удобная профессия.

  – Вот и мы думаем, что по всем косвенным признакам и, прежде всего, по связям с уголовниками, Головёнкин – враг. И, по всей вероятности, он и есть та самая ключевая фигура в тёмной игре фашистов, о которой у нас по-прежнему одни лишь смутные догадки. Но их, как ты понимаешь, к делу не пришьёшь. А нам нужны серьёзные доказательства его вины.

  – Юрий Иванович, а кто пойдёт на встречу с Печником?

  – Это будет один из моих знакомых, из тех, кто, возможно, станет заниматься им в дальнейшем, – ответил Набатов. И пояснил: – Каждый должен есть свой хлеб. Но руководить операцией будет капитан Денищенко. И как только мы уличим Головёнкина в шпионской деятельности, тотчас передадим его разведке. У них на него свои виды.

  Этого Денищенко Вовка недолюбливал. Уж слишком он был мощным, шумным, самолюбивым. За глаза коллеги именовали его Астерием, так звали человекобыка. Всем своим телосложением он действительно напоминал это мифологическое чудовище. Его крепкая поседелая голова с густыми, словно шерсть, волосами, короткая шея, широкий нос со скошенными наружу ноздрями и недобрые оледенелые глаза внушали мальчику внутреннее беспокойство.

  Вовка почесал затылок.

  – А для меня в вашем плане случайно нет какого-нибудь задания?

  – Извини, Володя, это дело взрослое. Все исполнители утверждались сразу двумя ведомствами.

  – Ну и ладно. Юрий Иванович, а вы не рассердитесь, если я прямо сейчас пойду искать своего друга Славку Скоробогатого?

  – Какого ещё Славку? – удивился майор.

  – Да одного моего знакомого. Мы только подружились с ним, а его раз – и подселили к кому-то.

  – Так ищи, пожалуйста, я тебя не держу? – ответил Набатов.

  – Юрий Иванович, а вы не подскажете, где его лучше искать? – проявляя странную настойчивость, спросил его Вовка.

  – Не знаю, Вова. Ищи, где считаешь нужным. И не лезь с пустяками. У меня сейчас все мысли о том, как бы Печник не переиграл нас. А вдруг кроме этого конверта им заранее оговорены ещё какие-то условности, о которых мы не знаем? Например, у них предусмотрен пароль или ещё что.

  – Но вы же в любом случае не упустите его, ведь так? – осведомился мальчик.

  – Во всяком случае, не должны, – ответил майор.

  – Ну, тогда я пойду, – сказал Вовка. – До свиданья.

  – Будь здоров.

  Глава 16. Малыш Ладо

  Примерно в полдвенадцатого мальчик подошёл к нужному ему дому и начал поиски своего друга Славки Скоробогатого. Дом, к великому счастью жильцов, сохранил почти все свои стекла. Теперь в условиях, когда атаки с воздуха почти прекратились, а электричество отключено, это стало его неоспоримым преимуществом.

  Ни в первом подъезде, ни во втором о новых жильцах никто ничего не слышал. У третьего подъезда Вовку поджидал дядька с пустым жестяным ведром. Было понятно, что он вынес во двор помои и возвращался к себе. Его чёрный полушубок и шапка из овчины, добротные стёганые штаны свидетельствовали о достатке хозяина этих вещей. А совершенно седые виски и лёгкая сутуловатость сообщали о его пожилом возрасте. Мальчик подметил всё это ещё на подходе к нему.

  – Кого-то ищешь? – внимательные светло-серые глаза изучающе кольнули Вовку.

  – Здравствуйте, – ничуть не смутился он. – Славку Скоробогатого ищу. Вы знаете, где он живёт?

  – В этом подъезде Скоробогатовы не живут, – категорично заявил тот. – Я здесь всех знаю.

  – И тех, что два дня назад переселили? – высказал сомнение Вовка.

  – А с чего это вдруг их переселили? – недоверчиво спросил дядька.

  – Это снаряды прилетают вдруг, – простодушно пояснил Вовка. – Вот и расселяют жильцов из аварийных домов в опустевшие квартиры.

  – Но у нас нет пустых квартир, – уже не так уверенно произнёс дядька. – Ты бы лучше в домоуправлении спросил. Там вся информация у них есть.

  – А кто я для них, чтобы они мне рассказывали обо всех? – возразил Вовка. – Шуганут, и всё тут. А мне Славка нужен. Да я его и без них найду. Всего три подъезда осталось. Всех обойду, но отыщу его.

  – Вижу, настырный ты парень. Ищи, коль охота, – отмахнулся дядька от его проблем. – У меня, в семьдесят шестой, его нет.

  – Ясно, – сказал Вовка. И, войдя вслед за ним в подъезд, постучал в первую же справа дверь.

  Он уже опросил жильцов второго этажа, а повизгивание дужки ведра всё продолжалось. В шестьдесят восьмой квартире на его стук не ответили. И мальчик, как было уже не раз, смело перешагнул порог. В прихожей было темно и тихо. Не закрывая за собой, он прошёл до двери комнаты и постучал. Не получив ответа, он приоткрыл её. Светлее не стало. Окно в комнате, несмотря на отсутствие электричества, по-прежнему наглухо занавешено.

  – Хозяева! Есть кто дома? – громко спросил мальчик.

  Никто ему не ответил.

  – Ну, ладно, нет, так нет, – пробормотал Вовка. Взялся за ручку и приготовился затворить за собой дверь.

  И в этот момент он услышал какой-то шорох. «Мышка, что ли?» – подумал он. И тут же до его слуха донеслось чьё-то пыхтение. Вовка опять просунул голову в комнату.

  – Кто там?

  Послышались понятные человеческие звуки: чьё-то мягкое падение, покряхтывание и затем мелкие нетвёрдые шажки. Вовка осторожно открыл дверь. На уровне своего живота он увидел светлое пятно детского личика. Мальчик присел на корточки, ребёнок неожиданно крепко ухватился за его пальцы. Вовка взял его на руки, поднялся.

  – Ты кто, малыш? – спросил он.

  Но ребёнок только сильнее прижался к нему.

  – Ты не умеешь говорить, – догадался Вовка. – Ну, ничего, ещё научишься. Пойдём-ка со мной, шторку отодвинем. А то у вас такая темень, что я даже тебя не разгляжу.

  Он подошёл к окну, пошарил по его краю и всё понял: прямо к раме добросовестно прибит плотный коврик. Очевидно, он использовался сразу по двум назначениям: для надёжной светомаскировки и для сохранения тепла. Шляпки гвоздиков небольшие. Но без согласия хозяев освободить хотя бы край коврика Вовка не решился.

  – Где у вас тут свечка? – без всякой надежды быть понятым спросил он ребёнка.

  Тот протянул ручку в сторону. Вовка двинулся в том направлении и на тумбочке разглядел белое блюдце с коротким огарком. Он достал из кармана спички и зажёг свечу. Мрак неохотно отступил в дальние углы комнаты, распластался по полу, спрятался в тени предметов, затаился в глазах ребёнка. Вовка с удивлением рассматривал его иссиня-чёрные глаза, блестящие, сказочно длинные ресницы и черные бровки на бескровном личике. «Ну, прямо ангелок, да и только», – сказал он и вытер ему носик. На малыше были надеты два или три свитерка, зимнее пальтишко, валеночки и меховая шапочка. Штанишки были сырые и холодные-прехолодные. Паренёк с тревогой взглянул на крохотный фитилёк. Оглянулся и замер.

  – Вот тебе раз! Так ты, оказывается, не один тут?

  На кровати под ватным одеялом, не снимая валенок и пальто, отвернувшись к стене, спала женщина. Вовка подошёл к ней и осторожно тронул её за плечо.

  – Извините, ваш ребёнок застудится, – сказал он.

  Но она его не услышала.

  – Тётенька! – нетерпеливо окликнул он и потряс её за плечо.

  Пружинная сетка кровати заскрипела, но тело женщины не отозвалось ни малейшим колебанием. Вовка поискал пульс на её шее. И не обнаружил ни пульса, ни крохи тепла. Тогда он вернулся за блюдечком с коптящим фитильком. Поднёс его к лицу женщины. Она выглядела девчонкой, но всё же смерть уже поработала с её лицом.

  – Это мама? – на всякий случай спросил Вовка.

  Малыш несколько раз кивнул.

  – Красивая она у тебя, – сказал мальчик. – Да вот беда: уснула твоя мама, крепко уснула, малыш. Так что будем собираться. А то огонёк погаснет – ничего не увидим.

  Паренёк снял с умершей женщины одеяло. Сбоку от неё, там, где спал малыш, он нашёл старый пуховый платок. И всё это положил на пол.

  – У тебя саночки есть? – спросил он малыша.

  Ребёнок, соглашаясь, закивал.

  – Это уже неплохо. А где твои саночки лежат, покажи мне.

  Малыш указал пальчиком на дверь.

  – А, понял, в прихожей. Я просто не приметил их.

  Вовка настежь распахнул дверь, успел увидеть отблеск металлических полозьев, стоящих под вешалкой санок, и пламя свечи погасло.

  – Да, малыш, – проговорил он, – не успели мы с тобой собраться. Мрак полнейший. Придётся коврик от рамы отрывать. Ну-ка, посиди маленько.

  Вовка посадил было малыша на одеяло, но тот так отчаянно уцепился за ворот его фуфайки, что пришлось снова взять его на руки.

  – Чего ты так боишься? Я же не ухожу от тебя, – подосадовал Вовка.

  Он подошёл к окну, подсунул пальцы руки под правый край ковра и рванул его на себя. Один гвоздик был выдернут вместе с ковром, со второго сорвало шляпку, а третий, прорвав ткань, остался в раме невредимым. Возникла узкая щель. Теперь Вовка взялся намного удобней и несколько раз кряду рванул за край ковра. В результате его рывков весь нижний угол ковра был освобождён от гвоздей. Паренёк осторожно подогнул его под ковёр. Холодный свет залил комнату.

  Вовка осмотрелся, снял со спинки стула пару детских штанишек, подхватил с пола одеяло с платком и прошёл в прихожую.

  – Ну что, поедем на саночках кататься? – спросил он малыша.

  Тот утвердительно кивнул.

  – Ну, вот и хорошо. Тогда закроем комнату и поедем к тёте.

  Вовка вывел малыша из квартиры, вытащил на лестничную площадку санки и положил на них приготовленные вещи. Затем он осмотрел вешалку, нашёл на ней крохотные варежки и шарфик. Подвернувшийся ему под руку ключ, висевший на одном из крюков, он сунул в карман. Ведь надо будет ещё прийти за вещами малыша и за документами. Мало ли что случится.

  На лестничной площадке Вовка стал закутывать ребёнка в платок. Завидев спускающегося с верхнего этажа всё того же дядьку, мальчик спросил его:

  – Дяденька, а как зовут этого малыша?

  Дядька с любопытством уставился на их приготовления и остановился.

  – Это Ладо Чхеидзе, – ответил он. – А ты, куда его собираешь? Он ведь с матерью живёт.

  – Пока я заберу его к себе домой. А мамы у него больше нет. Уснула она... крепко.

  – Да-а? – удивился дядька. – Жаль Тамару, очень жаль. Такая молодая была, весёлая...

  – Дяденька, а у него ещё есть кто-нибудь, не знаете?

  – Отец должен быть. Уехал с заводом, обещал забрать их.

  – Ему года два? – Вовка кивнул в сторону Ладо.

  – Что? А, ему уже четыре. Он разговаривал да, видать, разучился.

  – Понятно, – сказал Вовка. И упрекнул дядьку: – А вы говорили, что нет пустых квартир. Вот вам, пожалуйста.

  – Да. Этого даже я не ожидал, – признался мужчина. – Жаль, конечно. Надо будет проститься с нею. И ты прощай, сосед.

  Дядька наклонился и шутливо коснулся пальцем носика малыша.

  – А вы не поможете мне спуститься с ним, – попросил его Вовка.

  – Нет, мальчик, извини, времени нет, мне надо вернуться: я кое-что дома забыл.

  – Ну, тогда ладно. Сами пойдём.

  Дядька кивнул ему и заторопился по лестнице вверх, а Вовка с Ладо на руках, гремя санками, пошёл вниз. Одеяло на первом же лестничном марше сползло с санок. И мальчик, добравшись донизу и оставив зажмурившегося от обилия света Ладо рядом с санками, сходил за одеялом. Затем он застелил им санки, усадил в них малыша и тщательно со всех сторон укутал его. Вовка взглянул на окно комнаты, где жил малыш, поправил ему варежки, шарфик, вытер ему носик и потащил санки за собой. Ладо за всю дорогу не проронил ни звука.

  Но вот они и дома. Вовка привёл ребёнка в порядок, поставил его перед дверью и постучал.

  Тётя Мария, увидев малыша, охнула и отступила.

  – Вова! Ты без сюрпризов уже и дня прожить не можешь. Кто это?

  – Сейчас всё расскажу, тётя. Затащите санки.

  Когда они преодолели порог и закрыли за собой дверь, тётя растерянно нащупала стул и тяжело села на него. На улице был ещё день, и света вполне хватало на то, чтобы хорошенько рассмотреть малыша.

  – Ну, рассказывай. Что это за чудо? И откуда оно?

  – Это Ладо Чхеидзе. Он остался без мамы. А его отец эвакуировался с заводом, обещал вернуться за ними. Он с левого берега, тётя.

  – Какой чёрт занёс тебя туда?

  – Мне нужно было увидеть там одного человека.

  – И, конечно, опять по государственной надобности, – съязвила она.

  Вовка пожал плечами: думайте, мол, как вам совесть позволит. И спросил её:

  – Тётя, вы так сердитесь, может, мне лучше назад отвезти его к телу матери? Там, правда, темно и холодно, но зато у нас никаких проблем не будет.

  Малыш, глядя то на тётю Марию, то на Вовку, судорожно ухватился за него.

  – Да Бог с тобой! – всплеснула она руками. – Не пугай ребёнка. Ну, чего застряли на пороге? Раздевайтесь, благо, у нас не холодно сегодня. А насчёт малыша... ты всё правильно сделал, Вова. Я бы тоже не смогла там оставить его. Не твоя вина, что в нашем городе сейчас и шагу не ступишь, чтобы на чьё-нибудь горе не наткнуться.

  – А у нас в деревне, тётя, всегда так было: от чужой беды и захочешь, да не отвернёшься. Случится у кого-то пожар – всем миром тушим, а иначе и самому сгореть недолго. Коль потеряется кто в лесу – вся деревня ищет, а ты заплутаешь – тебя станут искать. Закон такой.

  – Ладно тебе. Умывайся пока, а я ребёнком займусь. Ты, Вова, пойми, я не сержусь, а волнуюсь. Ведь взять ребёнка – это большая ответственность, особенно в такой голод. Себе ты можешь отказать в еде, а как ему откажешь? Вот что меня беспокоит.

  – Ничего, тётя. Я знаю, мы справимся. Выпишем на него заборную книжку и через милицию разыщем его отца. Всем этим я завтра же и займусь.

  – Ну, хорошо. И хватит об этом. Иди сюда, малыш, мыться будем, – тётя протянула к нему руки.

  Вовка погладил его по головке и слегка подтолкнул в сторону тёти.

  – Иди, Ладо, – сказал он. – Сейчас умоешься, и кушать будем.

  Мальчик заковылял к тёте. Та улыбнулась.

  – Ну-ка, дружок, повернись-ка к свету.

  Малыш послушно повернулся.

  – О! – восхищённо воскликнула тётя. – У тебя такие реснички, что любая девчонка позавидует. А вот щёчки закопчённые, надо помыть их.

  Тётя Мария взяла малыша за руку и повела к печке. Она поставила на табуретку тазик, налила в него тёплой воды и умыла малыша. Потом стала подтягивать ему штаны и от неожиданности вскрикнула:

  – Вот дела! Да ты, дружок, оказывается, мокрый по пояс.

  – Тётя, я взял ему пару штанишек на смену. Сейчас дам, – поспешно сказал Вовка. – Только их погреть надо.

  – Ну так грей. И подбрось в огонь ещё поленце. Надо выкупать ребёнка как следует. Придётся сегодня ещё разок за водичкой сходить.

  – Я схожу, тётя.

  – Ладо, а сколько тебе лет?

  Малыш показал ей четыре пальчика.