Текст книги "Тайные тропы Бездны. Книга вторая (СИ)"
Автор книги: Валерий Шалдин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)
– Деды, а что нам в самогонку ваша тётка Зина намешала, что у меня галюны появились? – возмутился Сапог. – По-пьяни такие приходы не ловят, значит, точно что-то подмешали. Психоделика, однако, меня накрыла, как от самогонки с грибами псилоцибами. Помню, однажды на Кавказе здорово накушался самогона с мимозой и гавайской розочкой. Аналогичные приходы ловил. Тогда вокруг меня разноцветные кальмары и, мать моя женщина, полосатые пингвины летали.
– Да ты шо! – удивился дед Онуфрий. – Наша баба Зина – святая женщина. Она свой продукт не паскудит всякими грибами и порошками с аптеки. Мы уже двести лет его пьём и ничего.
Остальные деды подтвердили, что двести лет пьют и пока ещё рекламаций на продукт бабы Зины никогда не поступало.
– Вам ничего, – продолжал ворчать Сапог. – А мне, сука, упитанные северные олени мерещатся. Вон, сволочь, стоит и на меня смотрит, как будто я ему что-то должен. Даже моя Шиза в ахуе. Сгинь привидение!
– Тьфу ты! – всполошился Онуфрий. – Так это не глюк твой, а настоящий олень, чтоб ты знал. Филька его зовут. Так-то у моего соседа Прокопки Серасхова их три штуки обитает: Филька вот этот, Федька и Мишка. Эта божья тварь Филька корочку хлеба выпрашивает. Очень корочку этот хороняка обожает. Вот и припёрся к нам. Надеется, что мы его угостим. Дай ему корочку хлеба – увидишь, как животинка возрадуется. Вот только хозяин у этого оленя, Прокопка Серасхов, сволочь настоящая. Так-то он мужик неплохой, но постоянно хохмит, за что постоянно звездюлей от народа получает. Наверное, его чувство самосохранения подохло в жутких корчах, иначе как понять, что он продолжает чудить. Недавно этот Прокопка опять отмочил, видно мало ему тумаков досталось с прежних его выходок. Собрал он местных алкашей и угостил их копальхемом. Говорит, что это самая лучшая еда народов Севера.
– Копальхем? – прислушался Сапог. Гена знал, что такое копальхем, поэтому только от одного слова «копальхем» к нему подступила тошнота.
– Ага, – продолжил рассказ Онуфрий. – Алкаши, значит, выпили самогонки, закусили копальхемом и радуются жизни. Тут им этот окаянный Прокоп и рассказал, каким образом готовится эта закуска. Алкаши, как вникли, сразу же обрыгались, а потом долго гонялись с дрынами за Прокопкой по посёлку.
– А потом алкаши сдохли? – поинтересовался Сапог.
– Нет, живее всех живых, – Онуфрий изобразил рукой замысловатую фигуру. – Оказалось, Прокопка так пошутил – он накормил алкашей обычной свиной тушёнкой из Пятёрочки, но выдал её за копальхем.
– Из Пятёрочки!? – возбудился Сапог и вытер скупую мужскую слезу. – Вот же изверг. Давай его поймаем и отметелим.
– Ты чего плачешь? – поинтересовался Онуфрий у собутыльника.
– Оленей жалко. Такому утырку достались. Пошли его ловить и метелить. И за тушёнку из Пятёрочки пусть ответит.
Онуфрий почему-то здравую идею отметелить соседа Прокопа не оценил. Зато предложил отметелить другого своего соседа – Кононовича Виктора Абрамовича. За что? Да, просто так: почему все люди, как люди, а этот какой-то Абрамович? Идея надавать Абрамычу по щам зашла в массы, но тут выяснилась одна заковыка. Этого Кононовича можно увидеть только рано утром или поздно вечером. Рано утром он уезжает на первом автобусе в Комаровск, где торгует на местном рынке, а вечером приезжает и сразу запирается в своём доме. Крайне нелюдимый гражданин, что подозрительно.
– Ага, знает семитская кошка, чьё сало съела. Чего ждать? – стал настаивать Сапог. – Пошли прямо сейчас его ловить и вразумлять, чтобы он так больше не делал.
С вразумлением мутного Кононовича тоже не срослось. Выяснилось, что этот мутный во всех отношениях тип, выпускает на ночь во двор трёх огромных собак, злющих, как бабка Настя Наливайко. Хотя, если подумать, то бабка Настя Наливайко многим злее, чем какие-то собакены Кононовича.
Глава четырнадцатая
Метко стрелять из обычного ПМ Денис Тихонович Чекмарёв научился ещё в свою бытность, работая в полиции. Из ПМ попасть в цель тяжело, но если цель находится на расстоянии десяти, а лучше пяти метров, то попасть можно и из Макарыча. Но, если ты с бодуна, то надо стрелять «в упор», но не факт, что попадёшь даже в спокойно стоящий сарай. Плохая идея посетила его вчера – накатить ещё двести грамм Наполеона на имеющиеся в желудке пятьсот грамм. Случился перебор. Вот теперь за свою неосмотрительность приходится расплачиваться пóтом, что заливает глаза, и кровью. Хорошо ещё, что кровь не своя, а зомбячья. Свою кровь транжирить как-то не хотелось. На практике выяснилось, что у зомби имеется кровь, вот только пули, выпущенные из Макарки, их особо не берут. Надо целить непременно в черепушку, тогда зомбак падает, немного дрыгается и «умирает».
Мля, вот так всегда: стоит чуть злоупотребить спиртным и наступает расплата ночью. Тогда ночью обязательно приходят чудовищно яркие сны. Как это стало часто случаться в последнее время, опять у него приключилась тяжелая ночь. Виной всему кошмары, которые преследовали его в последнее время по ночам. Эти страшные ночные ведения, надо думать, случаются от чрезмерного пьянства.
Сегодня вот приходится отбиваться от зомбей, а прошлый раз вообще пришёл Страх Господень – не Северный Лис, а ещё хуже. Чуть кондрашка организм не обняла. Лучше о таком эпизоде не вспоминать, но само вспоминается. Это надо же, что после очередного вечернего расслабона с литром коньяка, ночью к Денису Тихоновичу явилась сама Смерть. На запах коньяка, наверное, безносая явилась. Денис точно помнил, что засыпал он, как приличный семьянин, на супружеском ложе в виде их с Маринкой двуспальной кроватки, на которой они… но, то личное. Вспоминать, конечно, некоторые эпизоды, проведённые с Маринкой приятно, но не сегодня. Сейчас надо думать о настырных зомбиках, которые так и лезут со всех щелей. Маринка тогда дулась из-за того, что Чекмарёв опять злоупотребил, но помнил точно, что она улеглась спать рядом, а ночью пришла Смерть. Такой жути Чекмарёв давно не чувствовал. Страшно стало так, что не описать словами, а выражения сами застряли в глотке. Чуть не обоссался. Тогда Денис вдруг проснулся среди ночи и не обнаружил рядом Маринку. В окно проникал свет от уличного фонаря, поэтому в комнате можно что-то разобрать в призрачном голубоватом свете. Мац-мац правой рукой, но вместо Маринки только её одеяло, уже остывшее. Скорее всего, благоверная совершает ночной поход в туалет, но почему так холодно в комнате? Почему Дениса трясёт от озноба?
Вдруг, с лёгким скрипом открывается дверь и в комнату входит не драгоценная Маринка, а Смерть. Как Чекмарёв понял, что существо, вошедшее в его спальню именно Смерть? А как иначе? Длинное антропоморфное тело, облачённое в тёмный балахон, а в руках существа знаменитая коса, которая, сука, ещё и блестит от лунного света. Существо поскрипывает, слегка вздыхает и распространяет вокруг себя холод. Конечно это Смерть. Вот, значит, что последнее видит человек, когда к нему является Вестник Вечности. Страх сковал тело бедного Чекмарёва так, что он даже дышать перестал, только слушал громкое биение своего сердца, да тихое бормотание нежданного гостя. Обидно, что приходится помирать в самом расцвете сил. Знал бы, что так получится, то… бросил бы пить, однозначно. Ни грамма в рот. Теперь Маринка и Елизавета одни останутся, без непутёвого папки. Станут жить впроголодь в полуразрушенном и холодном хозяйстве. Он попытался поднять голову, с трудом набрал легкими стылый воздух и замер, ожидая неизбежного. В справке о смерти патологоанатомы напишут, что случился инфаркт или инсульт. Или напишут просто – помер от Смерти.
Однако Смерть не взмахнула своим сельскохозяйственным инвентарём, а, немного поворчав, вдруг улеглась рядом с мужиком, предварительно окинув его застывшим взглядом аспида, готового к смертельному броску. Ага, улеглась на место Маринки. Оказалось, что Смерть весит килограмм триста, а то и больше, ибо кровать заскрипела и как-то просела от веса нежданной гостьи. А по виду существа в балахоне и не скажешь, что оно так много весит. Чекмарёв, стараясь даже не дышать, прислушивался к невнятному бормотанию Посланца Вечности и с ужасом думал, что произойдёт, если вдруг вернётся Маринка со своего ночного похода. Вернётся, а тут полный облом: её половинка кровати занята. Маринка может сильно удивиться, а незваная гостья осерчать. И что тогда произойдёт? Смерть может легко и два раза махнуть своим сельхозинвентарём и тогда, Лизонька останется полной сиротинушкой. Что там Смерть бормочет себе под нос?
– Три девицы под окном, пили водку, пиво, ром, – пробормотала Смерть. – Или это три местных деда опять забухали? Сколько мне ещё ждать, понимаешь? Пока Луна с небосклона скатится? Быстрее начну – быстрее отсюда свинчу.
Вдруг Абсолютная Сущность тихо запела загробным голосом: «Ко мне старость вдруг пришла – меня дома не нашла. То пирую, то блядую, то по ягоды пошла».
Чекмарёва продолжало трясти под одеялом, как землетрясение трясет Землю: сейчас Смерть наговорится, вспомнит обо мне и привет, получу Fatal ERROR и синий экран.
Бормотание гостьи стало совсем неразборчивым: скорее всего, Смерть заговорила на каком-то иностранном языке. Но вскоре она опять вернулась к русской речи:
– Понапридумывают имён, понимаешь. Очешуеть. Что это за имена такие: Анита Дик и Холден Хискок? Звучит как «I need dick» и «holding his cock». Ррррразберусь и всех покараю. Ага, в России для геев жизнь не сахар. Если кому не нравится жить в России, значит, это гей. Я содомитов не люблю. Противные они.
Чекмарёв в этом вопросе был полностью солидарен с Посланником Бездны, но старался не выдать себя даже лёгким звуком.
– В этом году расписки кровью упали в цене, знаете ли, – вдруг объявила Смерть и начала вставать с кровати. Бедная кроватка скрипела, выла и стонала, как живая, и готовилась развалиться на дрова под чудовищным весом сакрального существа.
– В общем, всё ф топку… убили негра… сожгли двенадцать штатов. Ага, подожду до следующего солнечного затмения.
С этими непонятными словами Смерть, наконец, встала с кровати и потопала прямиком к окну, не переставая бурчать: «Отдай последний кусок хлеба… к следующей субботе жди успехов на работе». Не останавливаясь, Абсолютная Сущность прошла через окно и растворилась в ночи.
После такого случая Чекмарёв зарёкся пить коньяк, но не удержался, употребил снова, и вот результат – получил расплату в виде кошмара, в котором на него нападают зомби. Вот зачем, спрашивается, он снова вечером пил коньяк, хотя зарекался употреблять этот напиток на ночь? Опять допился до чертей, вернее, до зомбей. Это не ночь, а полный урюк и кони в бубликах. С каким удовольствием он спал бы сегодня дома с Маринкой. Днём бы посетил «Пончиковую», где лениво глядел бы в окно, наблюдая над односельчанами и редкими приезжими, зная, что впереди простой и понятный день, наполненный ароматом кофе, вкусом пончиков и простой житейской суетой.
Увы, но вместо безмятежной, но скучной жизни на Дениса бросаются озверевшие в корягу зомби. Сам виноват, что его закинуло сюда. Куда это сюда? Денис почему-то точно знал, что его закинуло в город Барнаул, одержимый нашествием зомби. Он ни разу не посещал этот славный город на Оби, но вот в кошмарном сне сподобился. Город хороший, красивый, но изуродован неизвестной войной. На главной улице стоит каменный средневековый замок. Это немного удивительно. Замок будто прорастал из поверхности земли, красуясь своими толстенными стенами и мощными башнями по углам. Башни, своими шпилями царапали мутное Алтайское небо. Окна замка равнодушно взирали на Дениса. Зато, вместо розовых пони, пасущихся на фиолетовой траве, здесь водились зомби совсем не равнодушные к человеку: так и липли к нему, чтобы полакомиться вкусной человеченкой.
Серый туман, похожий на дым, стелился по улицам: оседал каплями на стенах полуразрушенных домов, стекал на землю по изуродованным стволам деревьев. Ближе к замку туман нехотя исчезал. Мысли Чекмарёва путались в голове и кружились разноцветными пятнами, как в детском калейдоскопе.
Где-то через час блужданий по озомбяченному городу, Денис более-менее пришёл в себя, но не его сумбурные мысли: мозг требовал хоть какой-то определённости и ясности. Что могло заклинить в механизме судьбы, которая бросила меня сюда? Денис точно знал, что ему надо идти в замок и там что-то совершить. Ноги сами несли человека к этой неведомой цели по улицам, превратившимся в арену боёв. Кто тут с кем воевал – решительно непонятно, но бои, судя по разрушениям, происходили интенсивные. Разбитые, изрешечённые фасады, слепые провалы окон, выбитые двери, поваленные столбы и деревья. Везде валяются живописные кучи бесполезного хлама и обломки когда-то нужных вещей. Брошенные и раскромсанные до неузнаваемости автобусы, грузовики, военная техника и легковушки. Лёгкий ветерок гоняет туда-сюда всякий лёгкий хлам. Этот же ветерок приносит запах падали и дыма от пожаров. В горле Дениса немилосердно першило, а нос разъедали мерзкие запахи. Здесь противогаз пригодился бы. Под ногами хрустит стекло, и этот хруст привлекает зомбаков. Местное население в виде зомби, привлечённое шумом, так и норовило выползти изо всех щелей, чтобы съесть вкусного Дениса. Глаза зомбаков совершенно не лучились добротой и в руках они не держали хлеб-соль.
Внутри замка не очень-то и темно: во всяком случае, Чекмарёв, сквозь сизый мрак довольно хорошо видел, что располагается в помещениях. На стене слева приколочен гобелен, изображающий водопад и горный лес. Детали на гобелене изображены с поразительной точностью. Присмотревшись к изображению, Денис заметил в гобелене вплетённые золотые и серебряные нити, создающие поразительный эффект. В комнате стоит массивный письменный стол из тёмного дерева. Точно такой монументальный стол стоит в кабинете директора мясокомбината. На столе лежат огромные пыльные фолианты, явно древние. Денису понравился относительно небольшой и не очень тяжёлый фолиант, и он его зачем-то прихватил с собой. Так и бродил по замку с книгой в левой руке и с Макарычем в правой руке. Периодически из-за тёмных углов выскакивали монстры и кидались на Дениса: приходилось стрелять им в голову. Вдруг Дениса осенило, что что-то не так с его Макарычем: он уже выпустил двадцать пуль из его ствола, а патроны всё никак не кончались. Да здесь всё не так: в Макарке патроны не заканчиваются и в темноте хорошо видно. Ещё бы пулемёт в руки, а не эту пукалку, но, дарёному коню в задницу не смотрят.
– Не парься, – сам себе приказал бывший полицай. – Не надо искать логику в несуразности. Можно подумать, зомби для тебя не в диковинку.
Из комнаты, куда сейчас забрёл Денис, во двор выходило большое застеклённое окно, но призрачный свет, что царил вне замка, с трудом пробивался сквозь оконные стёкла, увязая в слоях пыли, паутине и дохлых мухах. Запах от убитых зомбаков стоял отвратительный. Дохлые зомби пахли мерзко, как… дохлые зомби. Вот только местные зомби ни разу не походили на медлительных киношных зомбиков. Местные зомбаки отличались шустростью. Больше ни чем от киношных собратьев они не отличались: такие же живописные, кровожадные и настырные.
– Получи, сволочь коматозная, – выплюнул Макарыч очередную пулю в голову очередному шустрому зомбику. – Сейчас дядя Денис будет вас всех лечить волшебными пулями. По одному подходи… Ща я вам изображу огогошку по заветам, сами знаете кого.
Вот только с тем, чтобы подходить к Денису по одному у зомбей не получалось. Ну, тупые! Теперь они попёрли к нему по двое, а то и по трое разом.
– Говорю, по одному подходите, – раздражённо махнул Денис рукой с видом «ну, что на дураков время терять». – Куда толпой прёте?
Спасало пока ещё Дениса то, что зомбаки вытеснили его на ступеньки широкой мраморной лестницы, ведущей на верхние этажи замка, и что палил он в нечисть сверху вниз. В двух тощих зомбиков он умудрился попасть, третьего высоченного обложил крепким матом, отчего тот немного остолбенел, а вот четвёртый зомби, бывший при жизни монументальной семислойной красномордой тёткой, ловко достал живого человека своей лапой. Тут бы и пришёл к Денису the game is over от рук дамы с пятиразмерной грудью, но вдруг голова дамы-зомби взорвалась, точно перебродивший фрукт, обдав Чекмарёва своим неприятным содержимым, состоящим из вонючей гнили. Да и длинный зомбак тоже долго не пожил, а «пораскинул мозгами» рядом с фигуристой подружкой-зомбячкой. Кажется, у Дениса вовремя появились союзники. И эти союзники, надо отдать им должное, метко стреляют.
Метко стреляющие союзники выглядели колоритно. Два, несомненно, живых человека, обвешанные оружием, спокойно поднимались по широкой лестнице к Чекмарёву, переступая тела зомбаков, живописно валяющихся на ступеньках. Оба живых мужика вели себя прилично: на Чекмарёва стволы не наводили, понты не кидали, агрессию не проявляли. Первым шёл высокий жилистый мужик с полностью лысой головой. В руках он держал знаменитый АК-47. На поясе у мужика висел, покоящийся в ножнах здоровенный тесак, из поясной кобуры торчала рукоятка пистолета приличных размеров. Наверное, этот мужик считался старшим, раз он шёл первым, а второй, вооружённый пулемётом Калашникова, остановился и повернулся к Чекмарёву спиной, контролируя низ лестницы и холл.
С Чекмарёвым поздоровался первый мужик, который лысый, а второй даже слова не сказал, но внимательно наблюдал над обстановкой.
Было бы, мягко говоря, преувеличением отметить, что Денис Тихонович вот так сразу взял и стал доверять этим мужикам. Нет, он остерегался их, но лысый мужчина вёл себя вполне приветливо.
– Я Фантомас, – представился он Денису, покосившись на книгу, которую тот так и держал в левой руке. Оценил мужик и пистолет, что держал в правой руке Денис. – Ого, вижу у вас системное оружие, – сообщил Фантомас, кивая на Макарыча Дениса. – Впрочем, мы с Дядей Геной и обычным оружием хорошо мочим зомбаков.
– Моего коллегу, ага, вон того, в шапке из натурального Чебурашки, все так и зовут – Дядя Гена, хоть он и не крокодил. Но зубки у него острые, – продолжил общаться Фантомас. – Ответственно заявляю: наш Дядя Гена является эталоном вменяемости. Употребляет любой градус, но в меру. Ещё он предпочитает жить в мире решений, а не в мире проблем.
Эталон вменяемости представлял собой этакого Деда Мороза на минималках: не очень высокий, плотный мужик с седой бородищей, обряженный не то в форму танкиста, не то в чёрную рабочую робу. На голове у него действительно надето что-то непонятное, но выдающееся. Морда у Дяди Гены честная, а взгляд открытый. Мешки под глазами и красный нос выдавали скорее не усталость организма, а тягу организма к бескомпромиссным сражениям с зелёным змием. Скорее всего, Дядя Гена имел в этом виде спорта ранг далеко не любителя, а профессионала восьмидесятого уровня.
«Профессионал» на себе тащил кучу подсумков, в которых, надо думать, лежали патроны, гранаты и ещё всякая приблуда, необходимая в сражениях. Все своё ношу с собой, как говорили какие-то там древние люди.
– Давай отойдём в сторонку, – предложил Фантомас Чекмарёву, – дабы на нас не выскочил невзначай какой-нибудь мелкий местный таракан. При этом он пихнул сапогом труп огромной дамы-зомбячки и проговорил: «Ого, пресвятые ёжики, какого крупного сазанчика завалили. Это точно неописуемо, сказала Моська, глядя на баобаб».
От тел дохлых зомби воняло так, что слезились глаза, бунтовал желудок, а перед взором маячил образ экзотического североамериканского зверя, под названием скунс. Конечно, надо срочно убираться отсюда.
– Ты, я вижу, новый человек здесь, поэтому не знаешь, что сюда живые не ходят, – проговорил Фантомас, переходя «на ты» и тихо перемещаясь к выходу из замка. – Ибо здесь в городе самое логово зомбаков. Сюда никто из живых не забредает, а то съедят. Валить надо отсюда.
С этим тезисом Чекмарёв согласился, но он не знал «куда валить», поэтому положился на своих новых союзников. Фантомас сообщил, что выходить будем в район одноэтажной застройки, так как там водится гораздо меньше зомбаков и у группы Фантомаса там устроено капитальное убежище.
– А мы вообще где? – поинтересовался Чекмарёв у Фантомаса. При этом Дядя Гена со своим пулемётом плёлся за ними метрах в десяти, обеспечивая тыл. Дядя Гена перемещался спокойно, как танк, меланхолично осматривая окрестности на предмет появления оживших мертвецов.
– Мы, – усмехнулся Фантомас, и начал объяснять Чекмарёву ситуацию хриплым голосом пропитого бича, – на краю нашей уважаемой Вселенной, типа в заднице мира, где законам известной физики кирдык пришёл, а теория относительности товарища Однокамешкового и вовсе не работает. Ладно, хватит грачей считать, они не тупые, давно улетели вслед за воронами. Двигаем отсюда и мы – не пылим и тихо.
Денис даже особо не пытался понять такой выверт местной физики, поэтому задумчиво плёлся за Фантомасом, переваривая информацию. Но она не переваривалась.
Лысый мужик перемещался практически бесшумно, чего не скажешь о Чекмарёве. Всё-таки он опять умудрился наступить на разбитые шифирины, произведя своим неосторожным поступком неприятный шуршащий звук. Фантомас морщился от такого шумного перемещения Дениса, но не ругался. Не обвинил он Дениса во всех грехах и тогда, когда из-за шума, производимого Чекмарёвым, они нарвались на большое стадо зомбаков, привлечённых звуками.
– Ну, что, братва, покажем зомбярам, где лобстеры зимуют? – воскликнул Фантомас, направляя ствол своего АК-47 в головы быстро приближающихся шустрых зомбаков.
Раздался грохот от работы автомата и пулемёта. Свой вклад в шум вносил и Денис, паля в зомбей из своего пистолета. Увы, но компания нарвалась-таки на довольно приличное стадо врагов, которые совершенно не боялись умереть.
– За Орду! – ревел Фантомас, охаживая прикладом зомбяр. Сражение практически перешло в рукопашную схватку с соответствующими матерными выкриками людей и рычанием зомбаков. Ситуация походила на какой-то дешёвый фильм ужасов: заполошная стрельба, свирепый оскал зомби, депрессивная окружающая обстановка.
– Ах ты, сука ожившая, – снес Фантомас одним ударом приклада АК-47 по голове особо настырного зомбака, одетого в спортивные штаны. – Успел сволочь помолиться? Есть кому за погребенье заплатить? Вот тебе зараза настоящий шаолинь!
Бой закончился в пользу людей, но они вымотались конкретно, даже двужильный Фантомас вытирал пот со лба.
– У нас что, сегодня понедельник, раз с утра проблемы сыпятся, как птичье дерьмо на грешную голову? – бурчал Фантомас. Дядя Гена молчал – он считал: что ни делается, всё к лучшему, потому что хуже уже быть не может. Так чего воздух сотрясать.
Остаток пути до схрона люди дошли спокойно, не встретив праздношатающихся зомбаков. Даже пока пробирались по территории какого-то заброшенного завода, то на нечисть не натолкнулись. Долго шли через огромные производственные помещения. Видели, как вдоль стен проходят ржавые металлические трубы большого диаметра, во многих местах пробитые осколками от рвавшихся здесь когда-то снарядов. Заводское оборудование тоже нещадно разгромлено и местами образовывало непроходимые преграды. С опаской прошли через проём с большими распахнутыми воротами, висящими на честном слове, а потом опять пробирались через какие-то заброшенные помещения. Зомби не попадались: только где-то в переплетении стальных конструкций курлыкали живые голуби, а не очень живые зомби здесь не обитали. Кроме голубей унылый пейзаж несколько оживляли изредка попадавшиеся на пути облезлые кошаки, да мелкие лишайные собачонки.
Да уж: время рушит гранитные замки и заносит песком города. Оно никого не щадит. Человеки сами помогают тирану-времени уничтожать плоды своего труда. Строили-строили, а потом кирдык – всё порушили, что настроили. Говорите, люди – вершина цивилизации? Судя по руинам, этот тезис сомнителен.
После преодоления промзоны шли через сад, скрывающийся за проломленным во многих местах забором. Сам сад превратился в настоящий лабиринт зарослей, почти джунгли. Тропинка, ведущая вглубь сада, походила на туннель, пробитый в переплетениях веток.
Забрались в схрон, когда Солнце полностью ушло за горизонт, забирая с собой прошедший муторный день. Схрон представлял собой сухое подземное сооружение: на взгляд Чекмарёва, места в помещении имелось, хоть танцы устраивай. Помещение украшали старинные напольные часы, скорее всего, притащенные сюда из какого-то разбитого дома. Кукушка в этих часах уже показываться на свет не хотела, но стрелки ещё отсчитывали время.
В схроне Фантомас отложил в сторону автомат и достал из ящика не очень богатые съестные припасы на всю компанию: сухари, сало, банку маринованных огурцов и несколько луковиц. За знакомство и за то, что уцелели в бою, решили выпить самогонки. Первый тост Фантомас произнёс за знакомство. Самогон, разлитый по алюминиевым кружкам, ухнул в желудок Дениса и растёкся хмельным жаром по всему телу. Нервное напряжение несколько спало. Сало, тонко нарезанное Фантомасом, очень хорошо шло под самогонку и маринованные огурцы. Или самогонка хорошо шла под сало и огурцы?
– Ну что, по второй оскотинимся? – Фантомас разлил самогон по новой порции.
Выпили и пришли к единогласному мнению, что самогон – дело серьёзное. Если вы хотите в полной мере насладиться вкусовыми качествами самогонки, вы должны смотреть не только на градус. Большое значение имеют ощущения от букета напитка, а точнее, то, что стоит за букетом, то есть сакральный смысл напитка.
Напиток снизил градус напряжения, но повысил градус общения. Вторая кружка самогонки развязала Чекмарёву язык, и он признался, что у него дома имеется, чуть ли не сто бутылок дорогого коньяка, а, как известно, коньяк – это фактически тот же самогон, только сделанный по специальной технологии. Ага. Дарят и дарят, несут и несут. А он коньяк уважает, но прикладывается к нему не очень часто, потому как, после коньяка снятся такие ужасы, что уссаться можно и даже ещё хуже.
– Нальёшь бокальчик коньячка, а потом наблюдаешь за игрой золотистого цвета напитка в бокале, – пьяно доказывал компаньонам Чекмарёв свою позицию в этом вопросе. – Можно наблюдать бесконечно за игрой цвета. А каков букет вкуса, а запах, а послевкусие! Я бы сейчас литр коньяка в одно лицо выпил…
– Чекмарёв, ты что, в алкоголики записался? – голосом жены Марины прокричал Фантомас в лицо Дениса. От знакомого голоса любимой женщины Чекмарёв уставился на Фантомаса и с удивлением заметил, что Фантомас, Дядя Гена, да и вся обстановка схрона разительно изменилась. Сначала она подёрнулась рябью, потом исказилась и превратилась в обстановку родного дома.
Оказывается Чекмарёв лежал на своей кровати, почему-то в одежде. Рядом суетилась Марина, бросавшая осуждающие взгляды на супруга.
– Ты же клялся, что больше не притронешься к коньяку. А тут на тебе, заявляешь с самого утра, что готов прямо сейчас литр коньяка в одно лицо выжрать, – Марина начала шмыгать носом – от неудержимого потока слёз её отделяло не так уж и много мгновений.
Надо же, довёл любимую супружницу до слёз – огорчился Денис. Надо срочно исправлять ситуацию. А как, если болею и плохо соображаю? Организм слегка потряхивало, бросало в озноб, во рту свинарник. Может белочка ночью приходила? Белки – это не игрушки, это, скажем литературно, большая и очень толстая беда.
– Мариночка, не трать калории напрасно – это не то, что ты думаешь, – заявил Чекмарёв уверенным тоном, стараясь не дышать в сторону супруги. – Обстоятельства так сложились, что пришлось употребить немного спиртного для снятия нервного напряжения… ты пойми – на меня навалилось большое стадо зомби. Вонючие, шустрые, страшные, как повестка из военкомата. Мне пришлось отбиваться от них, а то бы они меня съели. После боя принял немного самогонки… за победу… святое дело…
– Боженьки, – из симпатичных глаз Марины полились слёзы. – Чекмарёв – ты уже до зомбей вместо белочки допился. Ты о нас с Лизочкой подумал? Может, теперь и мне начать бухать напропалую, раз папка у нас алкоголиком заделался, благо коньяка хоть залейся. Да и Лизочку пора к самогонке приучать. Так всей семьёй и сопьёмся. Будем под заборами валяться и вести аморальный образ жизни. Ты чего ты меня так удивлённо смотришь? На мне цветы не растут.
Чекмарёв подскочил с кровати, но его здорово качнуло от резкого движения. Вот зачем он вчера так крепко надрался? Зарекался же бухать бухашку! От резкого движения в голове заработала газонокосилка. Обрывки мыслей цеплялись друг за друга, но в систему пока не складывались. Интересно, какой сегодня день? Скорее всего, сегодня день моего невезения.
Кряхтя, подошёл к окну и выглянул наружу. Глянул на Солнце, которое сегодня утром неуверенно карабкалось по тусклому небосклону. Дождь собирается. А дождь это что? Это – когда на небе тучи, а на асфальте лужи. Железная логика – значит, ещё что-то соображаю.
– Чекмарёв, – хлюпая носом, произнесла Марина. – Около дома уже посетители к тебе на приём собрались. Народ тебя уважает, тянется к тебе, но люди не знают, что Денис Тихонович сегодня до зомбей допился и сам себя не узнаёт.
В последнее время всегда так: с раннего утра около дома Чекмарёвых толпятся люди. Они терпеливо ждут, когда хозяин соизволит поговорить с ними. Почему-то люди считали, что все вопросы жизни в поселении теперь надо согласовывать с Чекмарёвым. Денис Тихонович внимательно выслушивал всех, но не всегда понимал, что от него хотят люди. Сидел с умным видом и слушал. На дельные, по его мнению, предложения по улучшению жизни в посёлке он кивал головой. Некоторые прожекты не одобрял. Люди не спорили. На реализацию всех идей требовались деньги, а где их взять. Однако, происходило решительно непонятное: почти каждый день в гости приходили какие-то личности и приносили деньги. Приносили деньги пачками, а то и коробками от обуви. Чекмарёв давно махнул рукой на такой поток денег и ждал ареста, но никто его не торопился арестовывать. Деньги даже появлялись анонимно: утром на пороге дома Денис или Марина обнаруживали свёрток или коробку с деньгами. Часть денег появлялось с запиской о целевом назначении, а часть предлагалось тратить на усмотрение неформального главы поселения. Кроме денег люди дарили бутылки с коньяком, а также всякие вкусности. Марина уже давно не ходила по магазинам и ларькам: хозяева торговых точек сами всё, что ей надо приносили к порогу дома. Целыми ящиками приносило. Одних ящиков уже целый склад. И как с этим бороться? Особенно Марину раздражали бутылки коньяка, заполонившие дом. Хоть купайся в коньяке. Чекмарёв оказался не очень стойким мужиком и несколько раз прикладывался к жидким подаркам, а потом сильно болел. Куда ему пить коньяки, если его так жутко корёжит он спиртного.
