Текст книги "Агент"

Автор книги: Валерий Большаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Глава 3
НЕЛЕГАЛ

Сообщение ОСВАГ: [20]20
  ОСВАГ– Осведомительное Агентство, белогвардейская информационно-агитационная организация.


[Закрыть]

Г. Ш. подполковник В. Каппель, собрав «корниловцев», не поспевших вовремя перебраться на Дон, осевших на Волге, поднял восстание в Самаре и захватил город. В те же дни к каппелевцам присоединился Чехословацкий корпус и казаки атамана Дутова.

Внезапными, ошеломляющими ударами были взяты Сызрань, Бугуруслан, Белебей, Уфа, Хвалынск, Оренбург, Гурьев. Отбито у большевиков более десятка миноносцев и канонерок Волжской флотилии.

Верховный Правитель России генерал Корнилов повысил В. Каппеля в звании, произведя в полковники, и назначил главнокомандующим Волжским корпусом, а также наместником Поволжья.

Как ни переживал Авинов, как ни страдал от допущенной к нему несправедливости, а спал он хорошо – чистая совесть не мучит. На второй день заточения подали обед. Невзрачный, один раз и на всю жизнь перепуганный турок накрыл круглый столик, со страхом поглядывая на опасного преступника, настоящего красного шпиона. Кирилл оскалил зубы, и турок кинулся к двери, заколотил в неё обеими руками, писклявым голосом заклиная Аллаха.

Подсев к столику, штабс-капитан очень удивился. Нынешняя его кормёжка состояла не из жидкого супа и сухарей – нещадно выворачивая внутренности, одуряюще пах настоящий плов из барашка. Были тут и крошечные шашлычки, и долма, и даже стакан дузики – анисовой водки! В честь чего это так кормят узников?.. Авинова пот прошиб. Оплывая ужасом, он смотрел на свой обед, решив, что это последнее угощение перед казнью…

Кирилл чуть не подскочил, услыхав щелчок запора. В камеру вошёл Ряснянский. Лицо полковника было непроницаемо, а вот во взгляде крылось удивление. Заняв свободный стул, он положил ногу на ногу и обнял колено мосластыми пальцами. Штабс-капитан демонстративно набрал полный рот плова.

– Кушайте, Кирилл Антонович, – кивнул начальник КРЧ, – кушайте.

Авинов чуть не подавился.

Ряснянский кивнул.

– Мы арестовали настоящего Юрковского, – сказал он негромко. – Я, конечно, приношу вам свои извинения, но и вы должны нас понять – ваше поведение было уж очень подозрительным. Уж очень подозрительным. Согласитесь.

Кирилл молча согласился.

– Рассказывайте, Кирилл Антонович, – вздохнул полковник. – Всё как есть, как было.

Прожевав, Авинов обстоятельно поведал о своих приключениях.

– Рыжий унтер – это, вероятно, «Янычар», – определил Сергей Николаевич. – Нынче в бегах.

– И всё же…

Ряснянский успокаивающе поднял руку.

– Юрковский пытался бежать в Болгарию, – неторопливо проговорил он. – Три дня назад дезертировав из Галлиполи – видимо, почуяв слежку, – он переправился в Адрианополь. Переправился в Адрианополь. Там мы его и потеряли – и зело обрадовались, найдя у себя под боком. Это были вы. Настоящего «Эфенди» погранстража схватила сегодня перед рассветом. Перед рассветом… Юрковский, переодевшийся дервишем, орал и плевался от злобы, а пухлые карманы были набиты фунтами, франками, пиастрами…

– Гад! – вынес вердикт Авинов.

– Сейчас этого гада допрашивают в штабе Кавармии [21]21
  Кавказской армии.


[Закрыть] – улыбнулся Сергей Николаевич. – В штабе Кавармии… Довелось много интересного узнать! Оказывается, милейший Виктор Павлович (для немногих избранных – просто Вика) заправлял ещё в ревкоме Румынского фронта, а в поход с дроздовцами отправился по воле партии большевиков, в коей состоит с четырнадцатого года. Юрковскому было поручено разлагать полк изнутри…

– Убил бы, – пробормотал штабс-капитан. – Но…

Полковник тонко улыбнулся.

– Будучи утром в Офицерском собрании, куда вы так и не дошли, – проговорил он, – я перебирал документы этого красного лазутчика – паспорт, мандаты, удостоверения, – как вдруг услышал голос Маркова. Сергей Леонидович склонился над моим плечом и с удивлением воскликнул: «Авинов?»

Кирилл обалдел.

– Не понимаю… – пролепетал он.

Ряснянский молча протянул ему удостоверение на имя Юрковского с фотографией предателя. На фото был он – Кирилл Авинов, его лицо! Только что с усами.

– Не понимаю! – затряс головою Кирилл. А головушка бедная кругом шла – при чём тут он?! Да сколько ж можно?

– Успокойтесь, – мягко сказал контрразведчик. – Просто вы очень похожи на Юрковского, а сейчас – особенно, когда не брившись… Не знаю, правда, как «Янычар» мог дроздовца с марковцем перепутать. Или же он ориентировался не на форму? Разберёмся, когда поймаем. Когда поймаем…

Авинов его плоховато слышал. Он испытывал блаженство и необычайную лёгкость – Господи, как просто всё разрешилось! Воля, жизнь, любовь – всё это снова его!

– Так я свободен? – спросил Кирилл.

– Разумеется, – сказал Ряснянский. – Но, перед тем как вы нас покинете, прошу меня выслушать. Прошу выслушать.

Помолчав, полковник КРЧ продолжил:

– Корнилов избрал верный путь – не гоняясь за лёгкими викториями, он укрепляет тыл, который, по чеканному выражению Клаузевица, «прежде всего». А вот меня беспокоит передовая! Передовая… Первым делом – это разведка, а она у нас или плоха, или вообще никуда! Мы не знаем, что творится в красных штабах, какие планы военспецы сочиняют за командармов… А знать надо.

– Я слышал, – осторожно сказал Кирилл, ещё не полностью ощущая себя равноправным человеком, – на той неделе арестовали генерала Доставалова. Говорят, продался комиссарам…

Ряснянский грустно покивал.

– Мы все лишь обычные люди, – вздохнул он, – со своими слабостями и пороками. Чекисты действуют грубо, неумело, однако случается, что белармейцы попадают к ним на крючок. Попадают к ним на крючок… У одних большевики берут в залог родных и близких, оставшихся в РСФСР, – и вербуют в обмен на их жизни, заставляют передавать разведданные. Иным платят за предательство, а есть и идейные – эти служат Советам по доброй воле. Юрковский же был не просто идейным – это убеждённый большевик, опасный человек и способный разведчик…

– И?.. – глухо спросил Авинов, холодея.

– И мы предлагаем вам занять его место, – спокойно договорил полковник Ряснянский. – Занять его место.

– У стенки? – криво усмехнулся штабс-капитан.

– В строю, – не принял его тон Сергей Николаевич. – Вы, Кирилл Антонович, схожи с Юрковским не только лицом – у вас тот же рост и форма ушей, такой же цвет волос и глаз, и походка, и даже голос… А главное – за вами будет его революционное прошлое! Революционное прошлое. «Товарищи» очень подозрительны, чужаку сложно, почти невозможно «втереться» к ним в доверие. Юрковский же для них свой… Прошу меня понять, ибо не смею вам приказывать, – это редчайший, почти небывалый шанс, и будет очень горько упустить его. Вы хороший офицер, Кирилл Антонович, но в тылу врага сможете принести гораздо больше пользы Белому делу.

Полковник смолк. А Кирилл испытал тоскливый, знобящий страх человека, стоящего на краю крыши. Гремят по ржавым листам преследователи, надо разбегаться и прыгать через улицу, на кровлю соседнего дома. Допрыгнешь – спасён, не допрыгнешь…

– Я согласен, – сказал он деревянным голосом.

– Да не переживайте вы так, Кирилл Антонович! – воскликнул начальник контрразведки, сразу оживившись. – Вы смените имя, да, но это же временно! С марковцами придётся расстаться – опять-таки не навсегда. Пойдёте служить к дроздовцам. Советую и денщика с собою взять – человек он надёжный, проверенный, таких дедов из железа делали и сыромятной кожи… А когда мы будем штурмовать Царицын, вы перебежите к красным, выдав себя за Вику Юрковского.

– Вика Юрковский… – пробормотал Кирилл, меряя на себя чужое имя. – А если меня узнают?

– Кто? Родителей Юрковский похоронил ещё перед войной, с любимой девушкой поругался, хотя фотографию хранил. На всякий случай запомните: зовут её Аней Новиковой. Зовут её Аней Новиковой… Капитан даже ни с кем из «дроздов» не дружил, сторонился однополчан. Ну вам же легче… Главное, не забывайте о мелочах! Разведчик проваливается в деталях. Вот, например, у Юрковского есть склонность к словоерсам… [22]22
  От названий букв: «С» – «слово», «Ъ» – «ер». Сокращение от «сударь» – «да-с, нет-с».


[Закрыть]У красных такой обычай не в чести, но Виктор Павлович, похоже, бравирует этим…

Авинов длинно и тоскливо вздохнул.

– Подробной биографией капитана мы вас снабдим, – деловито сказал Ряснянский. – Дадим адреса явок и пароли. Буквально на днях генерал Алексеев принял «Азбуку» Шульгина в состав Особого Совещания. У «Азбуки» превосходная разведывательно-осведомительная сеть, а названа она так в целях конспирации – каждый агент получает оперативный псевдоним из буквы и номера. Оперативный псевдоним Юрковского – «Эфенди», а вы будете «Веди ноль пять».

– И какое у меня задание? – Кирилл глянул исподлобья.

– Служить, капитан, – мягко сказал Сергей Николаевич. – Сражаться за Россию-матушку в тылу врага! В тылу врага… Сказать определённо, приказать вам я просто не могу, ибо не всеведущ и понятия не имею, как сложится судьба разведчика Авинова. Ваша цель – внедриться к красным, проникнуть в самый центр, на самые верхи! Именно поэтому переходить линию фронта следует на Волге. За Манычом вас встретят озверелые матросы из отрядов Думенко, а эти разбираться да вникать не будут: «Беляк? В расход!»

– А в Царицыне?

– А в Царицын нынче вся «краснота» сбежалась, прибыл даже нарком Сталин. Приказом Троцкого он облечён и военным командованием, и всею гражданской властью. Сам Лейба Бронштейн [23]23
  Настоящее имя Льва Троцкого.


[Закрыть]тоже там. Тоже там… От вас, Кирилл Антонович, потребуется «беззаветное служение трудовому народу», вы должны будете войти в доверие к «товарищам», добиться покровительства комиссаров…

– …И стать «нелегалом», – подхватил Авинов.

– Совершенно верно!

Штабс-капитан снова испустил тяжкий вздох.

– Жалеете? – прищурился полковник.

– Что дал согласие? – спокойно уточнил Кирилл и помотал головой. – Нет. Просто… муторно это – таиться ото всех, быть наособицу, а не в большой, дружной компании…

– Понимаю, – серьёзно кивнул Ряснянский. – Разведчик – всегда одиночка, так уж устроено сие опасное ремесло – шпионаж.

– Ладно, – вздохнул Авинов. – Раз надо, то пошпионим.

– Надо, – сказал с проникновенностью Сергей Николаевич, – очень надо!

– Когда начинать? – бодро проговорил Кирилл.

– С этой самой минуты вы – капитан Виктор Юрковский. Отправляйтесь на встречу с Визирем. Будьте очень и очень осторожны, не выдайте себя. Задерживать резидента красных мы не станем, подержим пока под колпаком – надо сперва вычислить всю их сеть, а уж потом брать разом. Где-то бродят ещё глубоко законспирированные «Паша», «Ага», «Бей», «Султан»… Всё поняли, Вика?

– Да-с, – твёрдо ответил Авинов.

Почти всю следующую неделю, со вторника по воскресенье, Кирилл не покидал Ильдиз-Киоска. Его натаскивали по всем известным эпизодам биографии Юрковского, манере поведения «Вики», обучали ремеслу радиста, прорабатывали легенду – дескать, в боях за Галлиполи контузило капитана, провалялся в госпитале бравый дроздовец. Нынче подлечили чуток, и снова в строй. «Контузия» позволяла объясниться при случае – а ну как подойдёт к Авинову давний приятель Юрковского, и что тогда? «Заготовку» тогда: «Извини, мол, не признал, да уж больно близко снаряд рванул – память отшибло малость…» Но это на самый крайний случай.

Так что пришлось Кириллу зазубривать пароли, явки, десятки имён и фамилий, сверяясь с фото или с описаниями офицеров Дроздовского полка, «товарищей» по большевистской партии, связников… Голова пухла!

Воскресным утром штабс-капитан проснулся усталым, но довольным – кончилась его разведшкола! Упаковавшись в непривычную ему форму Дроздовского полка, [24]24
  Вместе с формой защитного сукна дроздовцы носили фуражки с малиновой тульей и белым околышем, а также малиновые погоны с чёрно-белым кантом (речь о пехоте).


[Закрыть]Кирилл показался Исаеву.

– Стало быть, с повышением вас? – ухмыльнулся в бороду чалдон.

– Ага, «снял звёздочки»! [25]25
  Капитану, в отличие от штабс-капитана, полагались однопросветные погоны без звёздочек.


[Закрыть]

– Значить, ваш-сок-родь [26]26
  К капитану полагалось обращаться – «ваше высокоблагородие».


[Закрыть]– бодро сказал ординарец, – на тайную службу идём?

– Шпионить, Кузьмич, – усмехнулся Авинов. – Будем розоветь, пока не покраснеем!

– А от хрена с морквой! – энергично выразился Елизар, складывая крепкую дулю. – Кхым-кхум…

На улице они разделились – Исаев остался по хозяйству хлопотать, а Кирилл пошагал в город. На задание.

Вертя головой, то и дело щупая нагрудный карман френча, где лежали деньги, Авинов добрался до бывшего Ипподрома, в пору цезарей и базилевсов – древнего ристалища, а ныне обсаженного кипарисами пустыря. Посередине голого поля торчал египетский обелиск времён Тутмоса да «серпантина» – фонтан в виде трёх сплетавшихся змей из позеленевшей бронзы. Давным-давно эллины установили его в Дельфах как памятник победы при Платее. Одну из змеиных голов разбил какой-то там султан, но парочка ещё скалилась.

Авинов внимательно осмотрелся. На Ипподроме он был третьим – в сторонке от древностей турок пёк каштаны на жаровне, а добер молодец в костюмчике не по размеру тёрся возле обелиска, пялясь на каменный столп, помнивший фараонов, и задирал голову так высоко, что слетала шляпа-канотье.

Кирилл, словно подражая ему, обошёл «серпантину», примечая три жирных крестика в рядок. Сердце забилось чаще – это был знак, извещавший посвящённых о том, что явочная квартира на Гранд-рю-де-Пера не «засвечена» и не провалена. Иди спокойно, товарищ Юрковский!

Недобро усмехнувшись, Авинов повернулся к Святой Софии и перекрестился. Собор стоял, словно пышный торт в окружении четырёх свечей-минаретов. «Свечи» таяли, аккуратно разбираемые по кирпичику, и оттого чудилось, будто громадный купол церкви вырастает, ещё выше воздымаясь в небо.

– А от хрена с морквой! – пробормотал Кирилл.

Извилистой улочкой он пошагал к Золотому Рогу. Под ногами его лежал самый край Европы, но вокруг цвела и пахла Азия, дремотный, едва разбуженный Восток. Вон, посреди тротуара присел на корточки худущий, но с огромными усами кафеджи – подаёт кофе в маленькой, с наперсток, чашечке очередному жаждущему – толстяку в феске, занявшему маленькую табуреточку. На подоконниках, за витыми решётками, сидели турецкие проститутки. Завидя белого офицера, они разом оживились, принялись шлёпать себя по голым животам и выкрикивать: «Рус! Рус! Карашо!» А на перекрёстке плясали два дервиша – босые, в длинных халатах и в высоких шапках, они кружились, будто в забытьи, отрешившись от всего земного…

Выйдя на мост, переброшенный через Золотой Рог, Кирилл взял курс на круглую, величественную башню Галаты, что высилась, подобно маяку. Мост оккупировали рыбаки – долгими часами они выстаивали с удочками, как живые памятники терпению, кучкуясь ближе к берегам залива. Видать, недолюбливали середину, где их бдению мешали разводные пролёты.

Подъём к Пере был крут, и Авинов не стал тащиться вверх, отбиваясь от назойливых духанщиков, как в первые дни по прибытии в Константинополь. Он сразу прошёл ко входу в туннель – так здесь называли подземный фуникулёр. Купил билет и занял место в вагончике.

Своды туннеля плавно поползли мимо, сверху вниз, под горку. Так бы всю жизнь – медленно и спокойно возвышаться… Нет же, скачешь, скачешь, как сумасшедший, по грязи, по трупам. В пыли и на жарище, под дождём, в метель…

Выйдя на площади Токатлиан, Кирилл зашагал по Пере. Это был Невский проспект Константинополя, его Бродвей и Елисейские Поля. Здесь, в роскошных номерах отеля «Пера-Палас», проживали адмирал Колчак и генерал Юденич, назначенный главноначальствующим Византийской области. В саду Пти-Шан играла духовая музыка, звякал на поворотах красный трамвайчик, томный голос Вертинского наплывал из кабаре «Чёрная роза»…

Лишь пройдя мимо отеля «Токатлиан», Авинов заметил за собою слежку – и вспотел. За ним шёл давешний пижон в костюмчике, с тросточкой и в шляпе-канотье. На Ипподроме этот типчик не привлёк особого внимания штабс-капитана. Но почему он не насторожился после? Почему-почему… Да потому, что даже и не думал проверяться!

Кирилл плотно сжал губы. Тоже мне, «шпиён» выискался! Срамота… Или это всего лишь совпадение? Просто молодчику с ним по пути. Разве не может быть такого? Может!

Задержавшись у витрины пассажа «Ориенталь», Авинов снял малиновую «фураньку» и пригладил рукою волосы. Зеркальное окно отразило его преследователя – пижон тоже остановился, якобы для того чтобы достать из кармашка верный свой брегет на цепочке и посмотреть, сколько ж там времени натикало.

Та-ак… Значит, всё-таки «хвост»… Ла-адно…

Штабс-капитан надел фуражку, мимоходом козырнув седому полковнику, прогуливавшемуся под ручку с дамой, и перешёл улицу.

Вот и явка – крошечный магазинчик, будто сплюснутый соседними домами. Яркая вывеска извещала, хоть и не совсем грамотно, но крупными буквами: «КАВРЫ».

Переступив порог заведения, Кирилл попал в прохладу и полутьму. Ковры тут были везде – под ногами, на стенах, только что не на потолке. Посреди комнаты сидел, скрестив ноги, старый турок с пышной седою бородой валиком, в затрапезном халате и непременной феске. Наверное, это и был Бехаеттин Шакир. Завидев посетителя, он мигом сварганил чашечку кофе с рахат-лукумом для Авинова.

Штабс-капитан подумал – и тоже сел «по-турецки». Принял кофе, отпил… Хм. Весьма…

– Мне бы хорасанский ковёр, – медленно проговорил Кирилл, – но чтоб узор как на ширазском.

Бехаеттин, если это был он, нисколько не изменился в лице. С прежним безразличием глядя то в пол, то в простенок между парой грязных окошек, турок словно изучал орнамент на бесчисленных коврах.

– А дэнга у бэй-эфенди водится? – измолвил он равнодушно.

Кирилл протянул ему две юспары. Торговец сграбастал монеты и легко поднялся. Шаркая тапками-кавушами, исчез в незаметной двери, раздвинув пыльные ковры. Стало тихо, только с Перы по-прежнему долетал невнятный шум голосов да звяканье трамвая.

Авинов глянул в окошко, засиженное мухами, и встретился взглядом с давешним молодчиком в канотье. Молодчик улыбался.

«Ловушка?..» – мелькнуло у штабс-капитана. Этот тип перекрыл выход… Рука Кирилла непроизвольно сдвинулась, нащупывая любимый парабеллум. Прикосновение к пистолету словно разрядило напряжение. Он всё сделал правильно, в точности как наставлял Визирь. Хм. А если в послании отсутствовало нечто важное? Привычное для красных, как бы само собой разумеющееся и лишь ему одному неведомое? Что тогда? «Что-что… – подумал штабс-капитан. – Опорожню обойму – и уйду. Или не уйду…» «Кысмет», как османы говаривают. Судьба…

Авинов вздрогнул – он так задумался, что не заметил, как появился Бехаеттин. Торговец слегка поклонился и рукою повёл в сторону двери за коврами: пожалуйте, мол.

Кирилл встал, поправил ремень – и нырнул в темень проёма. «Сейчас, как дадут по башке…» – мелькнуло у него. Но нет, всё тихо, зловещие тени не мелькают…

Авинов попал в узкий коридорчик, еле освещённый керосинкой, приткнувшейся на полочке. Пахло пылью, нафталином и кошками.

Заблудиться было невозможно – в конце прохода обнаружилась всего одна дверь. Открыв её, штабс-капитан невольно прищурился – яркий свет электрических ламп бил в глаза. Негодуя и страшась, он заслонился ладонью. Кто здесь?!

Он увидел лишь тень человека, сидевшего за столом в углу, – чёрный силуэт с нечёткими очертаниями.

– Здравствуйте, товарищ Юрковский, – сиплым голосом сказал «невидимка».

– С революционным приветом, – сухо ответил Кирилл.

Мысли сыпались горохом. «Визирь» это или кто? Тот самый резидент или чекист рангом поменьше? Или тут вовсе западня?!

– Понимаю! – хохотнул грузный визави Авинова. – «Маска, я тебя не знаю!», да? – и протянул из тени на свет мозолистую пятерню: – Афанасий Терентьич.

– «Визирь»? – ляпнул Авинов – и ужаснулся.

Но резидент лишь лапищей своей махнул – дескать, ну их, эти кликухи, давай уж по-человечьи.

– Слыхал я, – деловито начал «Визирь», – «дроздов» обратно отправляют, вроде как в Новочеркасск?

– Дроздовская дивизия вливается в Добровольческую армию.

– Ага-а… Ага-а… – оживился чекист. – Кадеты [27]27
  Распространённое прозвание белогвардейцев, причём казаки зачастую ударение ставили на первый слог.


[Закрыть]укрепляют Добрармию…

Авинов мрачно улыбнулся.

– Да-с! А обмундирования шьют на полтора миллиона штыков и сабель. Корнилов объявил мобилизацию. Чуете, чем пахнет? Наступлением по всему фронту!

Чекист до того разволновался, что вскочил, вышел из тени и заходил по скрипучему паркету – сутулясь, сложив руки за спиною, словно на прогулке в тюремном дворе.

Походив из угла в угол, резидент остановился перед Авиновым, помахивая мухобойкой.

– Когда белые перейдут в наступление? – спросил он.

– В июле «кадюки» возьмут Царицын, – раздельно сказал Кирилл в ответ.

– Хрен они возьмут… – проворчал Афанасий Терентьич.

Походив, почесав концом мухобойки под лопаткой, чекист приподнял шторы, впуская свет из провала двора-колодца. «Как в Питере…» – мелькнуло у Кирилла.

– Мне нужны будут связники, – медленно проговорил он, глядя в широкую сутулую спину «Визиря». Афанасий Терентьич покивал: понимаю, мол.

– В Задонье действует наш Регистрод, – неторопливо проговорил он, – регистрационный отдел Южного фронта. «Регистрод» занимается военной разведкой по всему Северному Кавказу. Регистрационный пункт номер три находится как раз в Новочеркасске, а есть ещё особые пункты Ортчк и тайные станции. Службу связи товарищи из Регистрода наладили хорошо, так что… За вами будет закреплён курьер Рафаил Курган Фоля.

– Рафаил Курган, – повторил Авинов. – «Фоля».

– Этот жидок жидковат, – хохотнул чекист, – но на безрыбье и рак – улов! Так что…

Он красноречиво протянул могучую длань – мол, аудиенция закончена, и Кирилл пожал руку врагу.