Текст книги "Возмездие (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуминский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Через пять минут волхв вытер камуфляжной кепи испарину с лица и открыл дверь. Не обращая внимание на дёрнувшихся Москита и второго бойца, он спокойно вошёл внутрь, ощущая запахи мышиного помета, высохшего мха и травы. Зажёг на ладони холодный огонь и удовлетворенно кивнул.

– Пещера Али-Бабы, только в русском антураже, – весело сказал он вошедшему с охранниками Владимиру.

В небольшой, размером три на четыре метра, заимке не было ничего, что могло бы относиться к обычному жилью. Вдоль стен тянулись грубо сколоченные из деревянных плах полки, на которых находились маленькие ящики, прикрытые рогожей. Их было немного, всего с десяток, и почти все пустые, кроме двух, стоявших отдельно. В одном из них Москит обнаружил кожаные кисеты, набитые золотым песком. Во втором такие же мешочки оказались заполнены самородками, правда, мелкими.

– Да это же воровской общак, – сказал княжеский боец, отрываясь от созерцания тускло-желтого металла.

– Так и есть, – хмыкнул Никита. – Ну, теперь у тебя, Владимир Андреевич, появились серьёзные враги. Урки не простят, что кто-то запустил руку в их котел.

– Полезут – поубиваю, – мрачно откликнулся Строганов, прикидывая перспективы войны с уголовным миром.

– Не переживай, брат. Помогу, – успокоил его Никита, сразу вспомнив про Хирурга. Его обширные связи должны сработать. Главное в этом деле понять, кто занимается транспортировкой золота из югорской тайги, выйти на их след и превентивно уничтожить, пока в поселок Турский не нагрянула война.

Оставив бойца охранять заимку, молодые люди вышли наружу. Владимир решил посты с троп пока не снимать. К тому времени начали просыпаться люди. Ничего не понимающие женщины и дети с сонными глазами появлялись на улице и тут же оказывались в окружении вооружённых бойцов. Их отводили в самую просторную заимку, вежливо поясняя ситуацию для предотвращения паники. У парней нашлись шоколадные батончики, которые тут же были вручены ребятишкам. Четверо мальчишек возрастом от трех до пяти лет и шесть девочек, старшей которой едва исполнилось восемь мгновенно отбросили страх перед незнакомцами и принялись лакомиться, забыв обо всём на свете. Женщины испуганными не выглядели, скорее, напряжёнными и ожидающими гораздо больших проблем от чужаков с оружием, чем от побитых жизнью мужиков с каторги. А через несколько минут пригнали старателей, и их сразу же стали трясти, пока не пришли в себя.

– Я князь Строганов-Турский, – представился Владимир, сидя на бревне, бесстрастно разглядывая пятерых золотоискателей в потрёпанных брезентовых куртках, стоявших перед ним с заведенными за спину руками. – А это барон Назаров. Пришла пора прикрывать эту лавочку. Поэтому, чтобы не попасть под одну гребенку с беглыми каторжниками, будет лучше, если расскажете, кто вы такие, что здесь делаете, сколько мужчин в поселке, ну и на каком основании ведете добычу золота без лицензии. Советую не лгать.

Старатели переглянулись, вперед выступил один из них, судя по возрасту, взявший на себя роль старшины. Никита определил, что лет ему не больше пятидесяти, хотя лицо изрядно побито жизнью, какое-то серое, с глубокими морщинами на лбу и щеках, выцветшие на солнце брови прикрывают усталость и тоску в глазах.

Оказывается, Каменка давно пользуется популярностью среди диких золотоискателей, и сюда частенько наведывались небольшими артелями. С весны до осени шла активная добыча, пока не ляжет первый снег. Место фартовое, как пояснил старшина, чуть ли не с самых верховьев реки на протяжении десяти-пятнадцати верст вниз, аккурат мимо Черемшанки, как называлась падь, по которой протекает речка. Но лет десять назад одна из артелей наткнулась на группу беглых каторжан, и чтобы спасти свою жизнь, люди вынуждены были два сезона батрачить на них. Варнакам требовалось золото, и как можно больше. Они заставили мужиков срубить три заимки на этом самом месте, где сейчас находится поселение, и фактически всю зиму старатели находились в заложниках. Ушли каким-то чудом, когда бандиты перепились браги. Плутали до самой осени, пока не вышли к охотничьему поселку, стоявшему на реке Конда. Слухи о неприятностях, конечно, поползли с невероятной быстротой среди диких старателей, но все равно многих манила золотоносная Каменка, несмотря на вероятную встречу с каторжниками. Видимо, там пролегала тропа, по которой беглецы уходили от преследования, и наличие её держалось в строжайшей тайне. А Черемшанка стала своеобразным перевалочным пунктом, где периодически останавливался всякий непростой люд. Откуда женщины и дети? Ну, дети понятно, откуда. Рождались здесь, тайга – их дом родной. А бабы… Да сами откуда-то приходили, как будто знали, что их здесь приветят. Маргиналки, не нашедшие себе места в обществе. И такое бывает. А мужику много ли надо? На внешность здесь не смотрели. Лишь бы погреться под тёплым бабьим боком.

– А одежда? Еда? Откуда все появляется? Бензиновый генератор откуда? – допытывался Владимир. – Чем детей лечат?

– У беглых есть связи в крупных посёлках и городах, вот и достают нужное, – пожал плечами старшина. – Мы не задаёмся такими вопросами. Наше дело – мыть золото и семьдесят процентов отдавать варнакам.

– Сами как здесь очутились?

– Да всё так же – на авось решили проскочить. Думали, в верховьях золотишко намоем по-быстрому, а на деле попали в кабалу. Уже два месяца здесь. Эти-то шарахаются по берегу, выискивают таких же шустрых, как и мы.

– Знаете, что этот район небезопасен, а всё равно лезете, – покачал головой князь, поражаясь человеческой глупости, помноженной на алчность. – А вам известно, что все эти земли теперь под моей властью? И что теперь я ваш прокурор и судья?

Все пятеро рухнули на колени и заголосили, прося прощения. Дескать, бес попутал, под руку шептал, да и жить как-то надо. Обычная практика: чувство вины заглушать искренним раскаянием и жалобами на худую жизнь, умело прикрываясь детишками неразумными.

– Сколько сейчас бандитов в поселке?

– Семеро. Костыль-то, поди, отходит. На медведицу с дитём наткнулся, потрепала сильно, – ответил старшина. – Остались шестеро. Трое неделю назад ушли в Тобольск.

– То есть, кроме них, каторжан больше нет? – уточнил Никита.

– Нет, – старшина мотнул головой, и следом за ним закивали остальные.

– Отведите их в отдельную заимку, – приказал Строганов двум бойцам и взялся за рацию. Связавшись с постами, дал команду сниматься с места и возвращаться в поселение. Раз нет никакой опасности, лучше всего держать отряд в одном месте. Посмотрел на Никиту, проворчал недовольно: – И как теперь быть? Места здесь глухие, за каждой артелью не уследишь. А золотишка здесь, я так понимаю, очень много.

– Выход один, брат, – волхв присел рядом с князем, задумчиво потёр щеку, заросшую щетиной. – Чтобы охватить контролем все свои земли, нужно ставить фактории, провести между ними дороги, обеспечить устойчивой связью с Турским. Дома держать «летучий отряд», натасканный на операции быстрого реагирования.

– Без вертолетов не обойдусь, – заметил Владимир. – Хотя бы парочку. А фактории – это хорошая идея. Кстати, ты бы тоже мог со своей стороны создать цепь рабочих поселений. Если сможем реализовать идею, то лет через пять здесь будет спокойно, люди потянутся в поисках хорошо оплачиваемой работы.

– Надо подумать, – улыбнулся Никита. – Видишь, сколько работы впереди, стоит только копнуть глубже. Ну что, допросим злодеев, пока коптер не прилетел?

– Пришло подтверждение от князя Строганова, что сообщение принято, вертолёт вылетел полчаса назад, – тут же откликнулся Макс, елозя пальцем по экрану планшета.

– Тогда у нас есть время вдумчиво побеседовать с каждым клиентом, – Никита глубоко вдохнул в себя бодрящий таёжный воздух с нотками сырости и густой хвои. – Нагаец, веди сюда первого, кто уже очнулся!

Глава 3

Петербург, июль 2016 года

Князь Балахнин в последнее время ощущал странное возбуждение от приближающегося события, связанного с родами девицы, с которой так неосторожно поступил старший сын. Сама Марина волновала его гораздо меньше, чем ребёнок, который должен был появиться на свет буквально на днях. Возьмет ли он Дар от отца или останется никчемным магическим полукровкой?

Буян – волхв Рода – уже несколько суток не вылезал из деревеньки с забавным названием Мышки, куда отвезли Маринку и одну из повитух. Ежедневные отчеты по телефону пока не баловали информативностью. «Без изменений», – Буян был немногословен. По-хорошему, девицу надо было устроить в роддом во избежание в будущем проблем с ребёнком и молодой матерью. Тем более, закон прямо указывал, что повитухи, не имеющие медицинской лицензии, очень рискуют схлопотать срок. А если при этом умрёт роженица – и каторга маячит. Поэтому Алексей Изотович заранее договорился с директором земской больницы в Колпино (пообещав ему похлопотать за небольшую усадьбу под Петербургом), чтобы в метрике ребёнка было указано официальное медицинское заведение. Повитуха, кстати, лицензию имела. С такими вещами Балахнин не шутил. Любая ошибка может привести к фатальным последствиям, а князь очень многое поставил на это событие. Даже Илья ничего не знал. Да он и забыл, скорее всего, кто такая Марина. Была горничная, да вдруг исчезла из дома. Разве что дочка Ирина с подозрением спрашивала, не случилось ли чего неприглядного с горничной. Женщины более восприимчивы к подобным казусам. Она ведь знала о связи непутного братика Илюши со смазливой служанкой. Вполне естественно беспокоится о судьбе Марины. Князь уверил дочь, что всё в порядке.

Впервые за долгое время Буян позвонил ранним утром, даже птицы еще не распелись, дожидаясь, когда предрассветные сумерки уступят место первым лучам солнца. Князь подспудно ждал этого звонка, поэтому проснулся мгновенно, накрывая телефон, лежащий на прикроватной тумбочке, ладонью. Жена беспокойно заворочалась, но не проснулась.

Накинув халат, Алексей Изотович протопал босой в ванную комнату, тихо закрыл дверь, щелкнул замком. Так надёжнее.

– Говори, – он прижал телефон к уху.

– Разродилась Маринка, – глухо произнёс волхв. – Мальчишка, бутуз крепкий, здоровый. Мать в порядке. Что мне делать? Везти их в Колпино?

– Не суетись, – откликнулся князь. – Время раннее, Костромцов ещё на работу не вышел. Я через пару часов с ним свяжусь, предупрежу. Потом тебе дам инструкции. Напомни повитухе, чтобы она не вздумала никуда улизнуть. Вместе поедете, проведёте все необходимые мероприятия для легализации родов. Это условие доктора.

– Понял.

– Устроишь девицу, возвращайся в Петербург. Здесь поговорим.

– Понял, – повторил Буян и отключился.

Балахнин широко зевнул и вдруг понял, насколько его измотало нервное напряжение, державшееся последний месяц. Теперь бы не подкачала кровь Ильи, дала мальчонке толику Дара. А может, и не толику, хотя бы наполовину. Буян сможет поднять уровень магии, он сумеет. Впереди маячили серьёзные перспективы вывести породу одарённых людей, как бы это не звучало двусмысленно и грубо, не по праву крови, а с помощью магических манипуляций. А разве евгеническая программа, особо не афишируемая в обществе, не помогает дворянам улучшать родовые способности? Ведь это такая же лаборатория, где происходят вещи, порой не совместимые с человеческими добродетелями. Так же бракуют, отбрасывают возможности, рушат надежды и мечты молодых людей, полюбивших друг друга по зову сердца, а вместо этого бездушная машина вдруг выявляет некие несоответствия в магических алгоритмах.

Если можно одним, значит, позволительно и другим.

Зачем князю Балахнину понадобились такие игры не только с природой, но и с государственной системой, он и сам пока не мог дать ответ. Возможно, когда-нибудь вокруг него сконцентрируется определённый круг даровитых (да, так будет справедливее по отношению к тем, кто получает искру от родителей) людей, способных изменить ход истории, сбросить замшелость с системы, опирающейся на древнем фундаменте взаимоотношений. Алексей Изотович не считал себя идеалистом, порой сходился в жёстких баталиях с теми, кто его так называл. Но в планах у Балахнина присутствовали идеалистические нотки. Он хотел видеть Россию, возвышающуюся над дряхлой и коварной Европой не только с помощью силы, а в сочетании со многими другими факторами. И вот такие люди, вроде родившегося внука (пусть и бастарда), станут опорой обновлённого государства. Как ни парадоксально, Никита Назаров может возглавить эту волну.

Так что князь Алексей Изотович вправе собой гордиться. Уметь видеть в людях такие способности, о которых никто не подозревал, даже они сами – это достойный дар.

– Кто звонил? – сонно спросила жена.

Балахнин задумчиво сидел на краю постели, не зная, то ли лечь досматривать сны, то ли спуститься в столовую и приготовить себе кофе. Еще слишком рано, кухарки спят, можно чуток побыть самостоятельным.

– С внуком тебя, Оленька, – усмехнулся князь, всё же решив поделиться новостью. – Пусть и бастард, но кровь Илюшкину никуда не деть.

– Не вздумай брать мальчишку в дом на воспитание, – недовольно произнесла жена. – Я его не приму.

– Он-то в чём виноват? – удивился Балахнин. – Следуя твоей логике, надо Илью турнуть из дома, чтобы впредь думал, к кому пристраиваться под бочок. И в этом есть доля твоей вины, дорогая. Потакала ему, закрывала глаза на то, как он домогался Маринки.

– Илья – мужчина, а не прыщавый подросток, – парировала жена, глядя в потолок. – Сам должен был понимать, что делает. А Маринка – дура, позволившая ему гораздо больше. Если она думала таким способом его шантажировать, пусть не надеется.

– Да успокойся ты, – поморщился Алексей Изотович. – Не будет его здесь… пока. Мать будет жить в загородной усадьбе. Не по-людски это – выбрасывать девчонку на улицу с дитём.

– Весь ты в этом, Алёша, добром пытаешься людскую глупость и ошибки исправить, – проворчала Ольга Ефимовна. – Повесит она своего ублюдка тебе на шею, вот увидишь.

Она приподнялась на локте и тоном, который никогда не нравился князю, добавила:

– Илье ничего не говори. Я знаю, что он мальчик умный, соображающий, и ни за что не примет сына. Пусть остаётся в неведении.

– Да он уже давно догадался, что Маринка от него понесла, – усмехнулся Балахнин. – Ходил, щенок, весь бледный и трясся, думая, как бы избежать наказания. Нет, Оленька. Каждый сам отвечает за недальновидные поступки. Сумел испоганить девку – сумеет и сына принять. А я прослежу, чтобы не увиливал.

– Ты что-то задумал, – уверенно ответила княгиня, всматриваясь в напряжённое лицо мужа. – Все-таки тридцать пять лет с тобой прожила, знаю как облупленного. Буян последние месяцы носится по городам и деревням, в доме наскоками бывает. А раньше такого не было, чтобы ты родового волхва от себя отпускал надолго.

– Буян выполняет мои поручения по одному очень деликатному делу, – князь понял, что уже не уснёт, и решил попить кофе. – Я предпочитаю пока молчать, чтобы не допустить утечки информации.

– Но со мной мог поделиться? – удивилась Ольга Ефимовна и с ехидцей добавила: – Или считаешь, что я могу стать причиной утечки?

– Ты даже не представляешь, насколько для меня важна работа, которой я сейчас посвящаю всё свободное время, – Алексей Изотович встал. – Ты поспи еще, а я должен по делам съездить.

– Куда в такую рань? – недовольство в который раз проскочило в голосе жены. – Или это связано со звонком? Буян опять куда-то зовёт?

– Проницательная моя, – улыбнулся Балахнин, и давая понять, что разговор закончен, подошел к гардеробу.

Через двадцать минут он спустился в столовую, и в полной тишине с удовольствием выпил кофе со сливками, приготовленный своими руками. Заглянувший на шум один из охранников удивлённо уставился на хозяина.

– Гоша, найди мне Ивана и скажи, чтобы машину готовил. Через час выезжаем в известное место, – неторопливо прихлебывая ароматный мокко, дал приказ Балахнин и посмотрел на часы. В принципе, можно и позвонить доктору. Время к тому способствует. Человек, ответственный за медучреждение, должен первым быть на рабочем месте.

Появились кухарки и засуетились, обещая быстро сготовить завтрак. Князь махнул рукой, дескать, нету времени. И накинув пиджак перед зеркалом в просторной парадной, критически осмотрел себя. Иван, отвечавший за охрану на маршрутах следования, уже стоял у дверей.

Выйдя на крыльцо вместе с ним, Балахнин от удовольствия зажмурился. Утренний холодок прикоснулся приятными и невесомыми потоками к лицу. Весело чирикали воробьи на ветках, садовник поливал цветники вдоль дорожек, едва слышно рокотал белый «руссо-балт», подогнанный ко входу.

– Подожди меня в машине, – князь вытащил телефон и стал искать номер заведующего колпинской земской больницы. Неторопливо прошелся по открытой веранде, дожидаясь, когда ответит Костромцов.

– Слушаю вас, Алексей Изотович, – голос врача был бодрым, не похоже, что с постели подняли.

– Доброе утро, Петр Игоревич. Вы уж не серчайте за ранний звонок. Появилась причина…

– А… вы по поводу беременной девушки?

– Да. Родила сегодня, – подтвердил Балахнин. – Я сейчас отправляюсь за ней, а потом в Колпино. Вы сможете до нашего приезда подготовить всё необходимое?

– Конечно, Ваша Светлость! Как и договаривались, палата, уход, подготовка документов…

– Вы не переживайте так, Пётр Игоревич, – усмехнулся князь, почувствовав некую недосказанность в словах собеседника. – Я свои обещания выполняю. Нужно только подождать. Сами понимаете, какая волокита с бумагами в Земельной Палате. Даже при моих возможностях оформление затянется на пару недель. Но в августе вы точно сможете похвастаться перед своими коллегами замечательной усадьбой.

Успокоив таким образом тщательно скрывающего волнение Костромцова, Балахнин сел в «руссо-балт» и приказал ехать в Мышки. Николай – тот самый парень, с которым Буян так ловко провернул дельце — вёл машину и ничего не знал о рождении ребенка. Было видно, что парень нервничает, то и дело поглядывая в зеркало заднего обзора, пытаясь по лицу хозяина понять причину поездки. Князь про себя посмеивался. Ведь Николай ожидал, что Маринка со дня на день родит, вот и елозит по креслу. Но молодец, молчит. Потом надо дать ему несколько дней, пусть к своей ненаглядной съездит. Ведь ему растить ребенка Ильи. А ведь рано или поздно балахнинские черты начнут проявляться, и Коля может взбрыкнуть, поэтому компенсация не будет лишней.

До усадьбы, находившейся неподалёку от деревни с веселым названием, Николай доехал быстро. Дорога в столь ранний час была свободной, и мчащемуся бронированному «руссо-балту» не пришлось плестись за каким-нибудь фургоном или фурой дальнобойщика.

– Подготовьте место для девицы с ребенком, – обратился Балахнин к Ивану и Гоше, когда автомобиль подъехал к крыльцу двухэтажного кирпичного дома, по размеру чуть-чуть уступающего родовому особняку в столице. И краем глаза заметил, как вздрогнул Николай, едва сдержавшийся, чтобы не выскочить из машины и броситься в дом к своей даме сердца. И добавил: – Потом пересядете во внедорожник к Буяну.

Волхв встретил его на крыльце дома в накинутом на элегантный костюм плаще, словно утренняя свежесть для него была сродни первым осенним заморозкам. Он приветственно кивнул хозяину.

– Всё в порядке? – спросил Балахнин, не заходя внутрь. Хотел сначала поговорить с Буяном не в присутствии повитухи и служанок. А то знает он, какие длинные уши вырастают у женщин, когда дела обсуждают серьёзные люди. – Никаких патологий?

– Насчет физических я сказать мало что могу, – усмехнулся верный помощник, – не специалист. А вот с остальным надо немного подождать. У младенцев с искрой не сразу появляются магические задатки. Нужно учитывать, что один из родителей мальчика не одарён. Две-три недели – и я дам окончательный ответ.

– А по косвенным признакам? – не сдавался Балахнин. – Есть же какие-то показатели, по которым чародеи узнают о перспективах новорожденного?

– Княже, вопрос очень щепетильный, – покачал головой Буян. – Я не готов сейчас дать точный или даже приблизительный ответ. Боюсь направить по ложному направлению. Ну, хорошо… Ауру ребенка я сразу осмотрел, и некие признаки наличия искры были. Но, повторю, надо подождать пару недель минимум, когда сформируется контур.

– Хорошо, пойдем, поздороваемся с девицей, – Балахнин сразу успокоился. Он был готов использовать даже малейший шанс на успех, раз судьба подкинула ему замечательную задачку. А еще князь хотел утереть нос Никите Назарову, представляя, как через семь-восемь лет он возьмёт за руку мальчонку и подведёт его к молодому мужчине, прося провести инициацию. Почему именно к Никите? Алексей Изотович был уверен, что к тому времени барон станет значимой величиной в структуре Коллегии Иерархов.

Марину поместили в служебное крыло, в одну из спален, где сейчас она и отдыхала. Перед тем как войти в комнату, пожилая повитуха в белом халате и с аккуратно убранными под платок волосами, остановила обоих мужчин перед дверью и строго произнесла:

– Долго не разговаривайте, Ваша Светлость. Матери нужен отдых. Пять часов рожала.

– Я должен отвезти её в Колпино, – ответил князь. – Мы с вами договаривались на этот счет, Марфа Семеновна.

– Чай не запамятовала, – проворчала повитуха, засунув руки в карманы халата, сразу став похожей на строгую медсестру, мимо которой ни один несознательный элемент не проскользнет. – Но сейчас я бы не рекомендовала Маринку тревожить. Дайте ей хотя бы несколько часов отдохнуть.

– Как всё прошло?

– Без осложнений, – сухо ответила женщина и пошла по коридору с прямой спиной. Не скажешь, что тетке далеко за шестьдесят.

– Я за дверью подожду, – сказал Буян.

Марина лежала в постели с закрытыми глазами. Может, спала или находилась в лёгкой дрёме. Рядом с ней в одеяльце посапывало розовощекое существо. Балахнин осторожно приблизился и вгляделся в сморщенное личико. Понимал, насколько глупо сейчас искать родовые черты в новорожденном, и всё равно не оставлял надежду.

Девушка открыла глаза и испуганно натянула до подбородка толстое одеяло. Князь приложил палец к губам, тихо прошептал:

– Не бойся, я же не зверь какой.

– Что теперь со мной будет? – прошелестел ее голос.

– Да ничего ужасного, – пожал плечами Алексей Изотович, осторожно садясь на стул рядом с кроватью. – Сначала полежишь в больнице под профессиональным присмотром, а через недельку вернешься сюда. Сама понимаешь, что находиться в моём доме тебе сейчас нельзя. А здесь тихо, народу мало. Будешь следить за хозяйством. Пока такое решение… потом видно будет.

– А вы… вы не отберете у меня сыночка? – вот чего больше всего боялась девчонка. Она же не совсем глупая, сопоставила разрозненные факты в единую систему и поняла, что князь имеет виды на своего внука, пусть и бастарда. Вдруг ему посчастливилось получить искру Дара?

Балахнин сдержанно фыркнул. Не собирался он лишать мальчонку матери, но одаренность, если таковая проявится, сильно изменит приоритеты в воспитании.

– Нет, – коротко ответил он, снова поглядев на ребенка. – Выйдешь замуж за Николая… нет, не за моего младшего сына, – рассмеялся он. – За моего водителя. Тем более, он всерьёз считает себя отцом.

Марина густо покраснела.

– Нехорошо это – обманывать. Он же узнает.

– Нехорошо, – не стал спорить Балахнин. – А есть какой-то иной выход из ситуации? Я обещаю, что Колька тебя и пальцем не тронет. Начнет кобениться, пообломаю его или выброшу на помойку. Пусть сам свои перспективы оценит. Будете жить здесь. Как оно дальше сложится, не знает никто. Но все проблемы решаемы. Ладно, отдыхай. Скоро в Колпино поедем. С Николаем хочешь поговорить?

– Хочу.

– Разумно, – князь поднялся на ноги. – Сейчас позову его, поворкуйте.

Он провел пальцем по щеке бывшей горничной и вышел из комнаты.

Симбирск, июль 2016 года

Скучать в городе, когда за твоей спиной не маячит фигура отца и остальных родственников, было бы откровенной глупостью. Но… Велимир скучал. Не всегда, конечно, только в тех случаях, когда приходилось присутствовать на обязательных совещаниях в корпоративной башне. Боярин Федор Милославский взял на себя всю полноту руководства по строительству терминала, освободив молодого княжича от нудных речей, призванных встряхнуть рабочий коллектив. Оживлялся он только когда приезжали на берег Волги, где вовсю кипели монтажные работы.

Широкая река, вольно раскинувшаяся между двух застроенных высотками берегов, вгоняла Велимира в неописуемый восторг. Забитый кораблями фарватер, басовитые гудки кораблей и барж, тонкие и пронзительные свистки лоцманских катеров, крики чаек сплетались в единую картину бурлящей жизни, не ту, к которой привык в Петербурге, а к которой у молодого княжича вдруг появилось стремление. Захотелось самому попробовать, а каково это – двигаться вперед без поддержки отца, рода, клана? Понятно, что свобода поступков и решений – всего лишь видимость, будоражащая мысли и желания. Но не зря же князь Шереметев оставил его здесь учиться новым возможностям! Никита Назаров в одиночку справляется, постепенно становясь значимой фигурой в дворянской среде. А он, Велимир, не сможет, что ли?

Младший Шереметев пришел в себя, услышав, что его окликают. Федор Егорович с затаённой усмешкой, старательно спрятанной в гусарские усы, поинтересовался:

– Как думаете, Велимир Васильевич, продление сроков по ограниченной проводке сильно разозлит конкурентов Шереметевых?

Княжич скользнул взглядом на возвышающиеся вдоль берега бетонные сваи, суету рабочих, связывающих металлическую арматуру по периметру заливаемых площадок, снующих грузовиков с бутовым камнем. Глаз радовал стремительно изменяющийся ландшафт. Несколько дней назад закончили работу специальные драги, углубившие русло на несколько километров вдоль берега, чтобы в будущем к терминалу могли подходить баржи и контейнеровозы.

– Отец еще не дал мне карт-бланш, – чуть смутившись от того, что он не имеет решающего слова, признался Велимир. – Но и так видно, что объем работ подразумевает подобную схему сокращённого прохождения судов по фарватеру. Казанские князья уже ропщут, ждите в гости, Федор Егорович.

– Ждём, – кивнул боярин, с видимым удовольствием посматривая на кипящую внизу работу. Потом притопнул ногой. – Здесь придётся срыть часть берега для расширения подъездных путей. Иначе захлебнёмся.

– А что Полежаев говорит? – Велимир кивнул на маячившую возле одной из бетонируемых площадок фигуру архитектора.

– Так он и предложил, – хмыкнул Милославский. – Прикинул трудности с логистикой и выдвинул идею шестиполосного подъезда. В принципе, мы закладывали подобную опцию в самом первом проекте.

– Я не возражаю, – пожал плечами княжич. Всё равно окончательный вердикт вынесет отец. – У меня мысль одна появилась. Возможно, не к месту, или преждевременная…

– Смелее, Велимир Васильевич, – подбодрил его боярин, радуясь, что, наконец-то, растормошил безразличного ко всему княжича. Словно душой и мыслями находится где-то в иных далях. Даже на Анечку с прохладцей смотрит, хоть и старается показать свою учтивость. Лучше бы князь Шереметев и не делал намеков на родство. Зачем дочери муж, у которого в сердце нет и намека на ответные чувства?

– Как вы смотрите на постройку яхт-клуба? – Велимир ткнул пальцем куда-то в сторону заросшего бурьяном и диким кустарником холма, из-за которого подъезды к берегу были существенно затруднены. Хорошо, Гончарова согласилась отдать землю, упертая старуха. – Отделим причалы бетонным пирсом, возведём стоянки для речных яхт, лодок, водных мотоциклов. Смотрите, как удобно изогнут берег.

– Боюсь, местное население негативно воспримет идею, – усмехнулся Милославский, оценив идею. Ему захотелось проверить, насколько твердо будет отстаивать молодой княжич проект.

– Почему же?

– Дикий пляж – самое популярное место жителей правобережного Симбирска. Сами видите, сколько народу здесь сейчас. Пикники, шашлыки, пиво-водка, купание в тёплой воде.

– Создадим зону отдыха для малоимущих, а те, кто побогаче, будут только рады комфорту. А вон те острова посреди Волги создают естественное ограждение от проходящих мимо судов, – размышлял Велимир. – Разве приятно видеть захламленный берег? Дадим работу десяткам людей – уже плюс.

– Попробовать можно, но только на другом берегу, – кивнул Федор Егорович, принимая аргументы княжича. – Видите заливчик, вон тот, чуть ли не напротив нас?

– Да, но там будут проблемы с покупкой земли.

– Не такие, как с Гончаровой, – улыбнулся Милославский. – Скажу брату, чтобы начал зондировать почву на предмет покупки. С градоначальником, думаю, договоримся. Но нужны деньги. Сможете убедить отца?

– Смогу, – уверенно ответил Велимир и неожиданно для боярина поинтересовался: – Позволено ли мне будет пригласить Анну Федоровну сегодня вечером куда-нибудь отдохнуть?

– С чего бы вдруг ваша холодность дала трещину? – хмыкнул довольный собеседник. – С момента приезда вы дважды побывали у нас на ужине, но ни разу не вывели мою дочь в свет.

– Наверное, природа поспособствовала, – отшутился Велимир, обведя рукой пространство перед собой. – Хорошо здесь, душа радуется!

Милославский не был столь наивен в общении с молодыми людьми. Двоих сыновей воспитал, крепко держа за руку, чтобы по глупости своей не ушли с нужной дороги. А теперь не забывают благодарить за науку, в пояс кланяются. Княжич мог сколько угодно дурить ему голову, но понятно же: бесится парень, что не дают ему возможности закрутить бесшабашный романчик с какой-нибудь городской простушкой. Шереметев в приватной беседе попросил Фёдора приглядеть за сыном, препятствовать всяким вольностям, чтобы не возникли неприятные коллизии. Врагов у Шереметевых сейчас прибавится, особенно среди казанских князей. И Велимир может стать центральной фигурой шантажа.

Помимо двух личников, оставшихся с княжичем – Артюхи и Саввы (вон, стоят возле внедорожника верзилы под два метра ростом, аж оторопь берёт) – Фёдор Егорович выделил постоянную группу наблюдения из трех бойцов рода Милославских. Ездят все время на «Ладоге» за мощным внедорожником, но пока, слава богам, ничего не случилось.

– Да, у нас красиво, – подтвердил Милославский. – Вы даже еще не представляете, насколько прекрасны волжские просторы… А насчет Анечки – я разрешаю вам как можно чаще бывать у нас. Только не водите её, пожалуйста, по дешёвым ресторанам. Поспрашивайте у дочки, она город хорошо знает. Все-таки студентка, знакомых и друзей из разных сословий много.

– И вы спокойно к этому относитесь? – удивился Велимир.

– А что такого в дружбе боярышни с девушкой из рабочей семьи? – в свою очередь недоумённо посмотрел на него Федор Егорович. – Я освободил Анну от каких-то особых обязательств, но это не значит, что позволю ей своевольничать. Пусть учится заводить знакомства, оценивать дружбу не по статусу, а по иным критериям.