Текст книги "Физрук на своей волне. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Валерий Гуров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 43 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Физрук: на своей волне 2

Глава 1

Тишина повисла моментально.

Вернее, из динамика гремел Кай Метов.

– Позишн намбер ван, говоришь не дам.

Марина замерла чуть позади, глядя на меня с облегчением и тревогой одновременно. А пацаны, те самые, что секунду назад были готовы свалить, застыли, как вкопанные. Они стояли, не зная, что сказать. Один засунул руки в карманы, другой уставился в землю, третий только виновато пожал плечами.

– Ну? – я положил одну руку на дверь, второй приспустил очки на переносицу. – Я спрашиваю: куда собрались?

Все взгляды мгновенно прилипли ко мне. Школьный двор, ещё секунду назад полный гомона, стих, будто кто‑то выдернул шнур из розетки у магнитофона. Школота явно не ожидали увидеть своего физрука за рулём чёрного внедорожника с тонировкой в ноль.

Троица тех, что минуту назад собиралась свалить, всё ещё стояла на месте, растерявшись. Один из них попытался вяло улыбнуться, но улыбка вышла так себе, как у человека, которого застукали на месте преступления.

– Владимир Петрович, – первым выдал этот паренек. – Да мы это… просто прикалывались! Никуда уходить мы не собирались!

Второй поддакнул мгновенно:

– Да, мы тут… просто глянуть хотели, кто подъехал и вернулись бы сразу.

– Ага, – добавил третий, шмыгнув носом.

Я вышел, закрыл за собой дверь и нажал на сигнализацию – «бип‑бип», и фары мигнули, словно подмигнули всей этой растерянной пастве. Следом медленно оглядел всех взглядом, от которого в девяностых люди переставали жевать даже семечки.

Марина где‑то сбоку поджала губы, но в ее глазах виделось облегчение.

– РАВНЯЙСЬ!

Мой голос разнёсся по двору. Я специально выбрал тембр, от которого у пацанов в своё время колени становились ватными.

Парни и девчата дёрнулись, переглянулись – и мигом выстроились, встав по струнке. Даже самые «борзые» не посмели хмыкнуть.

Через пару секунд передо мной стоял кривоватый, но вполне узнаваемый строй.

Я медленно прошёлся вдоль ряда, не торопясь, с руками за спиной. Во взглядах учеников читалось одновременно удивление, уважение и даже чуть‑чуть страха. А ещё во взглядах учеников я увидел полнейший когнитивный диссонанс. Для них я был обычным школьным учителем, над которым посмеивались не только за спиной.

А тут совсем другой расклад. Чёрный внедорожник, тонировка в ноль, старая музыка из магнитолы с «душком» улицы. Картина явно не вязалась с образом «школьного учителя».

Тишина стояла такая, что слышно было, как где‑то воробей захлопал крыльями, срываясь с проводов. Марина сзади чуть не рассмеялась от удивления, но сдержалась.

– Так, молодёжь, слушаем внимательно, – начал я. – Во‑первых, хочу сказать спасибо, что вы всё‑таки пришли. Я, честно говоря, как и вы, не горю желанием вот этим всем заниматься. Но надо. Слово дали, значит делаем.

Послышался смешок, кто‑то хихикнул, но быстро затих, стоило мне повернуть голову.

– Поэтому, – продолжил я. – Организуем всё по‑человечески. Чтобы и пикничок был, и музычка качала, и время пролетело незаметно.

Я хлопнул в ладони, продолжая скользить взглядом вдоль строя:

– Так, вопрос первый – кто в курсе, как заказать доставку? Делаем шаг вперёд, не стесняемся.

Из строя шагнул Кирилл, который вместе с Кастетом и Геной пришёл‑таки на субботник.

– Я в курсе, Владимир Петрович, – сказал он. – Могу помочь.

– Вот и отлично, – кивнул я. – Так… нас сколько получается? Человек шестнадцать?

Посчитали быстро: действительно, шестнадцать школьников плюс я и Марина, их классуха.

– Шестнадцать, – подтвердил Кирилл.

– Хорошо, – я почесал подбородок. – Что тут можно по‑быстрому заказать? Шашлычок? Овощи на мангале?

– Может, роллы? – с надеждой спросила девчонка с розовыми волосами.

Я повернулся, чуть приподняв бровь.

– Роллы? А из чего? – спросил я.

По‑хорошему надо было спрашивать «это вообще что такое», но я решил схитрить.

– Ну, «Калифорнию» с лососем, с угрём, – пожала плечами розовая.

Яснее после ответа не стало. Какая на хрен калифорния с угрём…

– Ваша, типа, «японская еда», – другая девчонка подняла руки и дважды изобразила кавычки пальцами. – Уже осточертела. Лучше пиццу!

Так… стало чуточку яснее. Как по мне, без костра и шампуров отдых не отдых, но каждому своё. Молодняк, что с них взять.

– Ладно, – я достал деньги, отсчитал и протянул Кириллу. – Держи десятку. А там дальше сам решай, чего брать – только с остальными советуйся, ясно?

Кирилл взял деньги аккуратно, с уважением, будто ему доверили что‑то серьёзное.

– И ещё, – добавил я, поворачиваясь к Марине. – У классной спроси, чего она хочет. Ей заказывай отдельно.

Я подмигнул Марине, та смутилась, но в уголках губ мелькнула улыбка. Ребята это заметили, и послышался шёпот:

– Наш физрук норм тип…

Я сделал вид, что не услышал, но внутри поставил галочку. Контакт с молодыми был установлен.

– А по музыке что‑нибудь принесли? – спросил я, обведя взглядом ребят.

Тишина повисла на секунду, потом худощавый в толстовке и с наушниками на шее оживился:

– Да, принесли! – сказал он и вытащил из рюкзака странную круглую штуковину, похожую на пепельницу с подсветкой. – Вот, умная колонка. Алиса.

Он щёлкнул по кнопке, и лампочка моргнула, но звука не было. Парень постучал по корпусу, вздохнул.

– Только вот не ловит, интернет здесь барахлит… без вайфая она тупит.

Я не удержался от подкола.

– Интернет барахлит… – повторил я с усмешкой. – А вы без него хоть что‑то умеете делать, а? Ладно, – я махнул рукой. – Не страшно. Музыка у меня есть. Хоть нормальную послушаете. Не то, что ваши вот эти все, – я сделал паузу, подбирая слово. – Певцы, которые будто картошкой подавились.

Школота расхохоталась, Марина тоже едва сдержала улыбку.

Я достал из кармана ключи от «Чероки», покрутил на пальце и протянул Генке. Он был из тех, кто в торговом центре не струсил, когда началась та кутерьма, а встал рядом. Таких я запоминаю.

– На, – сказал я. – Сходи к машине. Музыку включишь. Думаю, разберёшься.

Генка, конечно, удивился.

– Вы… вы серьёзно, Владимир Петрович? Можно в тачку сесть?

– А что, я похож на шутника? – усмехнулся я и показал на брелок. – Вот эта кнопка – открыть, вот эта – закрыть. Ничего сложного. Только аккуратно, коня не царапай, а то я его люблю.

В глазах Гены мелькнула искра уважения, вперемешку с восторгом.

Когда он отошёл, остальные сразу загудели.

– Нифига себе, Владимир Петрович – тачка у вас огонь…

– Спасибо, пацаны. Аппарат действительно достойный. Не жалуюсь, – я подмигнул.

Генка тем временем нажал на брелок – фары мигнули, сигналка откликнулась коротким «бип».

– Позишн намбер ту, тебя хочу, – продолжил Кай Метов.

Школота переглянулись и невольно кивнули в такт.

Кирилл стоял чуть в стороне, склонившись над телефоном. Вокруг него сгрудились ещё двое – та самая девчонка с розовыми волосами и парень в кепке с прямым козырьком. Они тыкали пальцами по экрану, обсуждая, что взять – какие пиццу и роллы. Но потом Кирилл нахмурился.

– Владимир Петрович… – осторожно позвал он.

Я обернулся.

– Что там, Кирюха? Заказ не оформляется?

– Так‑то оформляется, – замялся он. – Но оплатить не получится. Тут только по карте принимают. А у меня… – он почесал затылок. – Ну не получится.

– Почему не получится? – спросил я спокойно, хотя уже чувствовал, что сейчас услышу что‑то из разряда «новой эпохи».

Кирилл тяжело выдохнул, покосился на ребят, потом, собравшись, подошёл ко мне.

– Я… деньги‑то взял в микрозайм. И теперь, если я на карту положу хоть рубль, они его сразу списывают.

– А чего, должен?

– Ну типа того…

– Так тебе же перевели деньги на карту те… – я сделал паузу, подбирая слово. – Хулиганы.

– Переводили, Владимир Петрович, – подтвердил он. – Всё так. Только я их сразу кэш снял. Тогда времени не было думать. А если сейчас положу деньги обратно – они минут пятнадцать полежат, потом всё, спишут. Там у них списание каждый час идёт.

– Понял, – заверил я. – Не вопрос. Сейчас что‑нибудь обязательно придумаем. Не кипишуй, Кирюха. Всегда есть обходной путь.

Я скользнул взглядом по школьникам и краем глаза заметил одного. Чистый ботаник, стоит чуть в стороне, будто случайно тут оказался.

Очки в тонкой оправе, плечи сутулые, руки в карманах, и вид такой… чужой.

Такие либо шли на вторых ролях, либо оставались в тени навсегда. Но иногда именно им полезно дать шанс почувствовать себя «своим».

– Очкарик! – позвал я.

Парень дёрнулся, будто его окатили холодной водой.

– Я? – переспросил он, удивлённо моргнув.

– А кто ж ещё, – ответил я, подзывая его рукой. – Иди сюда.

Он подошёл медленно, неуверенно, поправил очки. Видно, ждал подкола.

– Как тебя звать? – спросил я.

– Саня… – ответил он, чуть тише, чем хотелось бы. – Мылов.

– Хорошо, Саня, – кивнул я. – Карточка есть? Ну, банковская.

– Есть, – быстро ответил он.

– Отлично. Никакие там займы не брал? Деньги у тебя не увильнут, как у Кирилла?

Он замотал головой.

– Нет, я не беру.

– Тогда слушай сюда, Саня. Будет тебе служебное, партийное, как раньше говорили, задание от коллектива.

Парень сразу выпрямился, видно, не знал – смеяться или стоять по стойке «смирно».

– Слушаю, Владимир Петрович.

Я видел, как у него в глазах тревога перемешалась с неожиданным интересом.

– Значит так, Саня, берёшь сейчас у Кирилла бабки, находишь ближайший банкомат, кладёшь деньги на карту и возвращаешься. Ясна задача?

Ботаник поёрзал, посмотрел на Кирилла, потом на меня, поправил очки.

– Попробую, Владимир Петрович, – прошептал он, будто боялся, что ошибётся даже в ответе.

Я чуть хлопнул его по плечу, и пацана качнуло. Хлипкий он, конечно…

– Что ты, братец, такой неуверенный? – спросил я. – Бери себя в руки. Ни одна баба на такого не посмотрит.

Он моргнул, не понимая, к чему это.

– Почему? – выдохнул наконец.

– Потому что, Саня, – пояснил я. – Когда ты говоришь «попробую», это значит, что ты сам не уверен, получится или нет. А неуверенный – он и живёт, как будто извиняется за то, что живой.

Я чуть наклонился, чтобы он услышал каждое слово:

– Нормальные, ровные пацаны говорят «сделаю». Усек?

Ботан вздрогнул, но кивнул, опустив взгляд.

– Сделаю, Владимир Петрович, – всё ещё шёпотом, но уже тверже пообещал он.

Я снова хлопнул его по плечу, не так сильно, но так, чтобы он почувствовал силу за этим жестом.

– Вот теперь совсем другой расклад пошёл, – хмыкнул я. – Вот это уже мужской разговор.

Парень поднял глаза, в них мелькнул какой‑то внутренний огонёк.

– Кирилл, – позвал я, оборачиваясь к ученику. – Бабки на базу. Нам Саня поможет.

Парень подошёл неохотно. Оглянулся на Мылова, потом на меня. В глазах мелькнуло сомнение…

– Я бы на вашем месте бабки Сане не доверял, Владимир Петрович, – шепнул он. – Он… ну, вы сами видите, какой. Странный.

Я чуть приподнял бровь. Не знал пацан, что доверие – это валюта дороже любой купюры. Я попытался объяснить философию доступно.

– Кирилл, ты знаешь, в чём разница между тем, кто надёжный, и тем, кто просто рядом стоит?

Пацан пожал плечами.

– Не совсем.

– Вот послушай. Есть старая история, которая хорошо мозги на место вставляет. Один купец имел трёх работников. Двух он знал давно – те всегда рядом крутились, улыбались, соглашались. А третий был новичок, тихий, слова лишнего не скажет.

Как‑то купцу нужно было срочно доставить мешок серебра. Он посмотрел на всех троих и отдал мешок тому, кому меньше всего доверяли.

Кирилл внимательно слушал.

– Те двое смеялись, – продолжил я. – Мол, не вернётся – обчистит, убежит.

Пацан кивнул.

– А парень взял и принёс мешок обратно, не тронув ни монеты. Купец сказал тогда: «Надёжность не в том, кого ты давно знаешь, а в том, кому впервые доверил и не пожалел»… Так вот, братец, иногда надо дать шанс тому, кто его не ждёт. Тогда узнаешь, кто чего стоит.

Кирилл крепко задумался.

– Как скажете, Владимир Петрович, – ответил он и протянул деньги мне.

– Сколько у нас есть времени до того, как доставка приедет? – спросил я, глядя на Кирилла.

Он сверился с экраном.

– Думаю, час у нас точно есть, Владимир Петрович.

– Ну и отлично, тогда всё по плану, – я повернулся к Сане. – Слышал, Саня? Одна нога здесь, другая там. Через сорок минут – чтобы как штык, понял?

– Понял, Владимир Петрович, – ответил он и аккуратно взял деньги из моих рук.

Я уже собрался что‑то добавить, но заметил, что пацан делает странное движение… Поворачивается боком, расстёгивает молнию на куртке, потом начинает засовывать деньги… прямо в трусы.

– Э‑э, братец, а это что сейчас было?

Саня замер, покраснел, поёрзал.

– Ну… – пробормотал он. – Я просто подумал… если вдруг начнут напрягать… пацаны… чтобы деньги не забрали. Так… безопаснее.

Я пару секунд молчал, потом выдохнул и кивнул. Всё стало ясно. Не надо быть психологом, чтобы понять, что парень из тех, кого нагинают. Просто потому, что он тихий, один из тех, кто всегда лишний.

– Значит, напрягают тебя иногда, да? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Бывает, Владимир Петрович. Не сильно, просто… подкалывают.

– Подкалывают, – повторил я, глядя в сторону Кирилла, и тот сразу сделал вид, что рассматривает свой телефон.

Я перевёл взгляд обратно на Саню.

– Ладно, понял. Слушай, братец, если что – на связи, – я протянул ему ладонь и пожал руку. – Если вдруг какие хулиганы зрение начнут лишать, то знай, что я рядом.

Он поднял глаза, впервые за всё время посмотрел на меня прямо… без страха. Просто по‑человечески.

– Спасибо, Владимир Петрович, – сказал он.

И пошёл в банкомат. Я посмотрел ему вслед, крепко задумавшись. Иногда человеку просто нужно, чтобы кто‑то впервые поверил в него.

– Владимир Петрович, – Кирилл снова подошёл ко мне, держа телефон в руке. – А вам что заказывать? Может, тоже роллы возьмём? Будете?

– Кирюх, я, конечно, по старой теме: шашлычок, картошечка, помидоры с луком, чтоб дымком пахло. Но, – я усмехнулся. – От чего‑то нового тоже не откажусь. Так что заказывай на свой вкус. Глянем, что вы тут за экзотику едите.

– Понял, Владимир Петрович. Сделаем красиво.

Тем временем возле моей машины уже собралась стайка парней. Генка с пацанами наконец разобрался с магнитолой, и народ тащился под «Божью коровку».

– Ты к нему, к нему навстречу не ходи… – доносилось из динамиков.

– У него гранитный камушек в груди! – хором подхватила школота.

Я невольно усмехнулся. «Божья коровка».

Вот уж не думал, что эти слова снова услышу из собственной машины в окружении двух десятков ребят, родившихся после того, как та песня перестала быть хитом.

– Нравится? – спросил я, проходя мимо.

– Нормально качает, – отозвался кто‑то из них.

Вот и хорошо. Антураж был подготовлен – музыка, народ подтянулся, пицца в пути.

Марина стояла у входа в школу с круглыми глазами, словно она до сих пор не могла поверить в происходящее. Громкая музыка из джипа, хохочущие ученики, физрук в кожанке командует, как на плацу.

– Марина, ну чего стоишь, как памятник? Подходи. Рассказывай, что почём, какие у нас задачи на сегодня? – позвал её я.

Она только раскрыла рот, но не успела вымолвить ни слова, потому что за спиной раздался знакомый, неприятно визгливый голос:

– У нас запрещено парковаться на стоянке для сотрудников! Молодой человек, я вам говорю – переставьте, пожалуйста, машину!

Я медленно обернулся.

Навстречу шла завуч, как всегда строгая, подтянутая и с вечным с выражением лица «сейчас всех построю». Глаза её метали молнии, пока она не подошла ближе… и вдруг замерла.

Я стоял в паре метров от неё, опершись о капот джипа, в тёмной куртке, с лёгкой усмешкой на физиономии.

Она сначала глянула на машину, потом снова на меня.

– Владимир… Петрович?.. – голос её дрогнул, а лицо вытянулось.

Глава 2

– Привет, – я подмигнул завучу.

Она моргнула, будто не поверила глазам.

– Это… это ваша машина?

– А чья же ещё, – ответил я.

Марина стояла рядом, едва сдерживая смех. Завуч переводила взгляд то на меня, то на джип, потом обратно. На лице застыл полный когнитивный ступор. Видимо, в голове Мымры не укладывалось, как вчерашний историк, весь растерянный, потный… и теперь вот так.

– А теперь, если не возражаете, у нас тут молодёжь к труду приобщается, – продолжил я.

Завуч стояла, как вкопанная. Я видел, как у неё на лице сменяются выражения – недоумение, удивление, растерянность. В глазах читалось только одно: «Что, чёрт возьми, происходит?»

И в этот момент в колонках сменилась песня. Первые аккорды… до боли знакомые. Та самая мелодия, что в девяностых разрывал любой двор напополам. Завуч дёрнулась, глаза полезли на лоб. На лице застыл ужас, словно сейчас на школьном дворе под окном директора грянет «Частушки» «Сектора Газа»…

Марина тихо прикрыла рот ладонью, а ребята наоборот заржали. Я видел, как завуч уже открывает рот…

Но тут из динамиков полились первые строки песни:

– Мне надоело петь про эту заграницу.

Надену валенки да красное пальто…

Завуч застыла, не веря ушам. Песня‑то – не про водку и мат, а про вполне себе приличную Алёну Апину с её «милым бухгалтером».

Ошиблась.

Я выдержал паузу, смотря на неё с лёгкой усмешкой.

– Вам что, Алёна Апина не нравится? – спросил я, подмигнув.

Завуч напыжилась, губы поджала, но сказать было нечего. Песня уже шла полным ходом, ребята подпевали, а мелодия звучала бодро и весело, без единого неприличного слова.

– Я… я думала… – начала она, краснея. – Это… другое.

– Бывает, – пожал я плечами. – Музыка‑то хорошая, настроение поднимает.

Завуч шумно вдохнула, пытаясь вернуть себе серьёзность, но получалось слабо. Ситуация ускользала у неё из рук, а я видел, что внутри у Мымры кипит, но придраться‑то было не к чему.

– Ну что, говорите, что делать. Коллектив на низком старте.

– Ладно, – сказала она, шумно выдыхая. – Раз уж вы такие активные, рассказываю.

Она начала загибать пальцы.

– Нужно подмести всю территорию перед входом, листву собрать, сложить в мешки. Потом убрать возле забора и… желательно покрасить ворота на футбольном поле и турники. Они, между прочим, с позапрошлого года не красились.

Я кивал, не перебивая.

– Ага. И краска где? Мешки, грабли?

Завуч вздёрнула подбородок.

– Пойдёмте, покажу.

Она повела меня к школе. Мы зашли внутрь и пошли по коридору. Каблуки щёлкали, а от неё тянуло терпким ароматом духов, перемешанных с раздражением. Мы свернули за угол и оказались у двери кабинета трудовика. Рядом была облупленная дверь какой‑то подсобки.

– Вот, – сказала она, открывая. – Здесь всё, что нужно.

Внутри по углам стояли швабры, грабли, лопаты, несколько чёрных мешков для листвы, банки с краской и пара кистей.

Я осмотрелся.

– А трудовик, кстати, где? Это ведь по его части вроде?

Завуч вздохнула, сдержанно, будто я только что задал вопрос вне школьной программы.

– Трудовик у нас занятой человек. У него четверть ставки. Он только приходит иногда, когда совсем нужно, – выдала она.

– Занятой, значит…

Она скрестила руки на груди.

– Может, вместо того чтобы задавать странные вопросы, вы, Владимир Петрович, просто возьмёте и поможете? Даже, – она прищурилась. – Возьмёте на себя часть уроков по труду?

– Не возьмём, – улыбнулся я.

Секунда тишины, потом я прошёл к стене, где стояла старая тележка, взял её и начал грузить туда мешки, банки с краской, кисти, грабли. Всё делал спокойно, размеренно, как человек, привыкший разруливать дела, а не обсуждать их. Когда закончил, толкнул тележку к двери.

– Ну, вроде всё, что нужно, – сказал я.

– Всё, тогда занимайтесь, – буркнула завуч. – А я через два часа вернусь, проверю.

– Подождите, – сказал я, поворачиваясь к ней. – А помочь? Куда это вы собрались?

Мымра чуть попятилась, будто не ожидала вопроса.

– У меня… совещание в управлении. Срочное.

– Конечно, совещание, – повторил я с лёгкой иронией.

– К сожалению, помочь я ничем не могу, – произнесла Мымра, уже мягким голосом.

Она подошла чуточку ближе, запах её духов стал резче – сладкий, чуть приторный, будто сироп.

– У меня… дела, – шепнула она и, глядя прямо мне в глаза, продолжила, – но я ведь могу рассчитывать на вас, Владимир Петрович? Может быть, покатаемся как‑нибудь на вашем новом джипе?

Она осторожно коснулась моей руки кончиками пальцев.

– Пообщаемся с глазу на глаз… попьём кофе. И не только, – последнее прозвучало шёпотом.

Пазл сложился моментально. Прежний владелец этого тела на такие трюки охотно вёлся. Видимо, завуч привыкла, что чуть подмигнёт – и я уже под каблуком. Ну что ж… сыграем по старым правилам.

Только с новой ставкой.

Я резко сблизился. Завуч чуть отступила, но не успела – я обхватил её за талию, притянул к себе и улыбнулся.

– А чего ждать‑то, давай прямо сейчас уединимся. Я тебя прокачу на своём… своей машине. Народ я запрягу работать, а мы с тобой… ну, как вы выразились, по кофе со сливками.

Завуч замерла, ещё секунду назад в её глазах был блеск, но теперь появилась растерянность.

– Прямо… сейчас?.. – пролепетала она. – Да вы что, Владимир Петрович… у меня же дела, да и… дети тут, ученики… как это будет выглядеть?..

– А чего ж ты тогда предлагала? – спросил я, не отпуская её талию. – Или это просто слова, чтоб проверить, поведусь ли?

Мымра запыхтела, покраснела и вывернулась из моих рук.

– Вы неправильно поняли! – быстро сказала она, поправляя пиджак. – Я… имела в виду… чисто по‑деловому.

– Конечно. По‑деловому.

Я помолчал секунду и, не меняя интонации, добавил:

– Иди уже по своим делам. А то вдруг и вправду опоздаешь на совещание.

Завуч что‑то буркнула и почти бегом выскользнула из двери. Я посмотрел ей вслед и усмехнулся.

Я только собрался выкатывать тележку, но почувствовал вибрацию мобильника в кармане. На экране был пропущенный вызов от Сани Мылова.

Я нахмурился. Тот самый ботан, что пошёл к банкомату с деньгами. Я посмотрел на часы – прошло минут двадцать с того момента, как он ушёл. Набрал номер.

Гудки пошли – один, второй, третий. Потом холодный механический голос прервал связь:

– Абонент временно недоступен.

Я молча выслушал эти слова и перезвонил снова. Та же песня.

– Что‑то не отвечает, – пробормотал я себе под нос, глядя на экран. – Абонент не абонент.

Внутри что‑то кольнуло. Интуиция – штука, которая редко меня подводила. Но… торопиться с выводами тоже не буду. Сейчас всех на уши подниму, а выяснится, что у пацана просто интернет не ловил.

Я сунул телефон обратно в карман и, покатив тележку, вернулся к ребятам. Тележка с инструментами загремела по плитке. Я остановился посреди двора и хлопнул ладонями, привлекая внимание.

– Так, девчонки, парни, внимание сюда.

Музыка из машины стала тише – Гена сообразил убавить. Я кивнул в сторону тележки, гружённой граблями, мешками и банками с краской.

– Задача у нас следующая – всем вместе надо привести в порядок территорию школы.

Инвентарь есть, – я показал рукой на тележку. – Грабли, мешки, кисточки, краска – полный набор.

Школота закивали хором.

– А чтобы сделать работу хорошо, надо что?

– Что? – отозвались сразу несколько голосов.

– Надо её правильно организовать. Так что прямо сейчас займёмся организацией. Построились, молодёжь!

На этот раз строй взяли ещё быстрее. Я прошёл вдоль строя, окинув всех взглядом.

– Значит так. Мы разделим фронт работ. Всё по‑честному, в добровольно‑принудительном порядке. Я называю задачу и количество людей, которые на неё нужны. Кто вызывается добровольно – делает шаг вперёд. Если людей не хватает, тогда выбираю я. Всё ясно? Вопросы?

Кирилл, стоявший ближе всех, поднял руку.

– Владимир Петрович, а если желающих будет больше, чем надо? – поинтересовался он.

Я улыбнулся краем губ.

– А вот тут, Кирюха, как в жизни. Кто первый встал, того и тапки. Понял принцип?

Кирилл кивнул, за ним на всякий случай закивали остальные.

– И ещё одно! – я поднял указательный палец. – Все помнят, что я после больнички, и у меня с памятью беда. Так вот, чтобы мне не путаться, прежде чем обращаться ко мне – называете имя и фамилию. Ясно?

Класс согласно загудел.

– Вот и отлично. А чтобы я быстрее вас запомнил, предлагаю прямо сейчас познакомиться поближе. – Я достал телефон, открыл список 11‑го «Д». – Ну что, поехали. Аминев, – прочитал я первым. – Твою рожу помню, можешь не выходить.

Пацан в худи ухмыльнулся, остальные засмеялись.

– Идём дальше. Афанасьева!

Из строя плавно вышла девчонка в короткой юбке и белой рубашке навыпуск. Взгляд наглый, уверенный. Она надула пузырь из жвачки и…

Хлоп!

Выглядела «школьница», конечно, эффектно. Хотя сейчас и не разберёшь, кто перед тобой – одиннадцатиклассница или студентка с последнего курса. Времена такие. Макияж, ногти, губы – и половина девчонок выглядит старше своих родителей.

По Афанасьевой сразу было видно, что она из тех, кто знает, что производит впечатление. По её глазам я понял, что она проверяет, как я на неё отреагирую.

– Как тебя звать, чудо? – спросил я, приподняв бровь.

Она улыбнулась, облизала губы, убирая следы от лопнувшего пузыря.

– Меня зовут Милана.

– Милана, значит. Ну что ж, Милана, надеюсь, сегодня ты не только жвачкой упражняться будешь.

Класс прыснул от смеха, кто‑то даже захлопал. Милана шутку поняла и подмигнула мне.

– Я, между прочим, отлично крашу, – сказала она, демонстративно откидывая волосы и открывая ушко.

– Вот и славно, – кивнул я. – Значит, тебя в маляры поставим. Там работы – хоть отбавляй.

Она пожала плечиками, будто играя в равнодушие, и вернулась в строй, покачивая бёдрами. Я удержался от того, чтобы не проводить Милану взглядом.

Милана… вот блин, раньше такое имя можно было услышать разве что от какой‑нибудь «ночной бабочки». Ну или певицы из кабака. А теперь – вот, школьница, одиннадцатый класс. Модно стало, видать. Не знаю, чем старые имена вроде Маш, Даш, Кать или Лен не угодили.

Я снова глянул в телефон.

– Так, дальше у нас кто… – сказал я, пролистывая список, чувствуя, что знакомство обещает быть нескучным.

Один за другим ученики выходили, называли имена, я запоминал, кто есть кто.

– Так, – пробормотал я. – Борзый… отсутствует. И дружков его тоже нет.

Что и требовалось доказать, консенсуса мы не нашли. Эти охломоны продолжали гнуть свою линию. На контакт не идут, за спиной гадят… И тут не «консенсус» нужен, а другое слово. Консенсус бывает с союзниками.

– А кому‑нибудь они сказали, почему не пришли? – спросил я, поднимая взгляд на ребят.

Повисла пауза, потом отозвался Кирилл, почесав затылок:

– Да, говорили. Мол, не для того их мама родила и папа растил, чтобы они дворниками работали.

– Вон как…

Ну что ж, раз они себя выше всех поставили – значит, пусть потом и отвечают выше всех.

– Значит так, – я кивнул на тележку с граблями и мешками. – Территория у нас большая, граблей – целых пять. Работаем парами и меняемся. По два человека на грабли, кто не на граблях – собирает листву в мешок. Поняли задачу?

Школьники молчали, а я продолжил:

– Желающие есть? Это у нас самая тяжелая часть работы, но, может, найдутся добровольцы? Кто хочет больше всех помочь нашему дружному коллективу?

Руки подняли те, кто уже был со мной знаком по случаю в торговом центре: Кирилл, Генка и Кастет.

– Хорошо. Ещё желающие? Если нет, то остальных назначу сам. Чтобы никто не обижался, применим чистую математику. Буду идти по списку и называть четыре человека по нечётным номерам. Возьмём двух из верха списка и двух с конца.

Я открыл телефон, пролистнул и стал называть фамилии. Три человека вышли, а когда я назвал последнюю фамилию с конца списка, последовала попытка откреститься.

– Подождите, а у меня фамилия Смирнов, а у нас есть Солёнов. У меня вторая буква «М», а у него – «О», значит, список искажён, – сказал пацан.

Я посмотрел на него, затем на Солёнова, тот заметно напрягся.

– Ну что, Солёнов, пойдёшь ты, не Смирнов? Шаг вперёд.

Солёнов вышел, опустив подбородок к груди. Он не спорил, просто сделал то, что от него требовали.

– Отлично, – продолжил я. – Теперь, что называется: грабли в руки, мешки под мышку и вперёд. Убирайтесь так, чтобы за вами не пришлось переделывать. Потому что переделывать будете тоже вы.

Я улыбнулся, и ребята, кто поохотнее, уже засуетились. Начали хватать грабли и мешки.

В строю остались шесть человек, стоявших так, будто корни пустили. Один зевал, другой ковырялся в телефоне… ну и Милана.

– Так, ребятки, ну а теперь – самая лёгкая часть работы. Вы пойдёте красить ворота и турники.

Милана закивала, она и так вызвалась добровольцем. Кстати, любопытно, откуда у неё навык что‑то красить – или маникюр сама себе делает? Тоже какой‑никакой, но навык. А вот парни напряглись и переглянулись.

– Это сложнее, чем грабли, Владимир Петрович! А вы говорили, что это легче…

Я развёл руками, делая невинное лицо:

– Я пошутил.

На секунду воцарилась тишина, потом тот самый Смирнов выдохнул:

– Блин… надо было соглашаться на грабли.

– Надо, Федя, надо, – сказал я с улыбкой. – А теперь поздно.

Ребята застонали, Смирнов театрально закатил глаза.

– Ну вы же сами сказали, что это будет легче. Мы думали, возьмём что‑нибудь попроще.

– Вот видишь, – я усмехнулся. – Индюк тоже думал, да в суп попал. Вам, парни, будет уроком на будущее, что верить на слово нельзя.

Я постучал пальцем по банке с краской.

– Так что кисти в руки, и чтоб всё блестело, как в кремлёвском парке.

«Художники» тяжело вздохнули, но пошли. Один нёс банку, другой – кисти, третий – гримасу обречённого «солдата».

Школота медленно рассосалась по двору. Я стоял и наблюдал. Солнце било под углом, свет скользил по листве, и было видно, сколько здесь за осень навалилось добра – листья, мусор, окурки, пластиковые стаканы. После листопада двор, похоже, вообще не трогали. Школьный двор был в слое листвы. И по‑хорошему тут рота дворников не справится.

Но ребята молодые, втянутся… по крайней мере, именно так я думал поначалу. А вот дальше моё мнение насчёт «справятся» начало меняться на диаметрально противоположное.

Первым делом я глянул на ребят, что взяли грабли, и картина была та ещё. Один держал грабли за самый конец черенка. Другой, наоборот, схватился почти у зубьев и елозил по земле, будто гладил кошку.

Листву они не гребли, а сдвигали с места, потом пытались прижать ногой, при этом ржали. Кастет зачем‑то стал граблями «тыкать» в землю, будто пытался насадить листья на зубцы, как шашлык.

– Во дают, – пробормотал я.

Тем временем неподалёку, возле турников, началось представление номер два. Такое же занимательное и содержательное, как первое.

«Художники» взяли банки с краской и кисти. Кисти были не новые – на щетине были засохшие комья старой краски, как камень. Но парни даже не удосужились их размягчить или очистить, просто начали тыкать прямо в банку. Не ну а что? В их системе координат и мировосприятия ребят ничего не смущало.

– О, густо берёт! – радостно сказал Смирнов и тут же шлёпнул кистью по железной перекладине.

Краска легла неровным, жирным пятном, прямо поверх грязи и пыли. Второй паренёк стал её размазывать, оставляя разводы и комки.