Текст книги "Зови меня ястребом"

Автор книги: Валерий Рощин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Сергеев и Ковач слабаками не казались, однако на деле выдохлись быстро. С худощавым грузинским пареньком вышло еще хуже: в груди его хлюпало и хрипело, ноги подкашивались. Агент постоянно спотыкался и падал, из-за чего скорость подъема неумолимо снижалась. В общем, спецам ничего не оставалось, как волочь на себе троицу неподготовленных «прицепов», покуда восхождение не закончилось на высоте три с половиной тысячи метров.

– Здесь, – остановился капитан и полез за картой.

– Как думаешь, оторвались? – обессилено повалился на землю Сергеев.

– Часок форы у него есть. Эй, генацвале!

Откашлявшись, грузин подошел к офицеру, приподнявшему карту так, чтобы лучи заходящего солнца осветили ее выцветшие краски.

– Сейчас немного передохнешь и пойдешь вниз по этой долине. Быстро пойдешь, понял?

– Понял, – повторил парень на ломанном русском.

– Долина тянется на юго-запад; примерно через семь километров выйдешь к первому селу.

Тот прищурился и, прочитав название крохотного населенного пункта, возрадовался:

– Я знаю этот аул!

– Вот и отлично, – подключился Сергеев. – Оклемался?

– Почти.

Спустя пару минут группа стояла на краю обширной долины и молча смотрела вслед уходившему в сумрачную даль молодому человеку. Когда тот окончательно исчез из поля зрения, Сергеев напился воды из фляжки и тихо сказал:

– Если он дойдет… Если дойдет – буду тебе должен, Костя. Даю слово офицера…

Парнишка дошел. Об этом Яровой узнал полтора года спустя, когда судьба вновь свела его с сотрудником ФСБ. Над спецназовцем к тому времени нависли тучи: в одной из многочисленных операций он потерял несколько бойцов. Вряд ли Константин имел отношение к истинным причинам горьких потерь, однако штабистам для отчета перед Москвой позарез требовался козел отпущения.

Вот тут-то Вадим и помог: куда-то позвонил, с кем-то переговорил, на кого-то надавил…

И выполнил данное обещание: Косте задержали очередное звание, но все прочие неприятности его миновали.

* * *

Выбор модели и цвета, внесение в кассу толстой пачки наличных и оформление покупки заняли гораздо меньше времени, чем ожидал Яровой. Расторопный народец в одинаковых белых рубашечках с блестящими бейджами, учуяв в двух молчаливых и крепких мужчинах реальных покупателей, расшаркался, забегал, залебезил… И уже через час Вадим с Константином выехали с территории салона на новеньком черном седане «Audi RS4». Футляр с гитарой был заботливо уложен сотрудниками салона в объемный багажник.

– Отличный легкий аппарат: постоянный полный привод quattro; передние крылья, капот и спортивная подвеска выполнены из алюминия. Четыреста двадцать сил – до сотни разгоняется за четыре и восемь, а до двухсот – за шестнадцать секунд, – озираясь по сторонам, нахваливал машину и легко вращал руль бывший полковник.

– Шеф обрадуется покупке?

– Наш шеф, Костя, в автомобилях понимает ровно столько же, сколько мы с тобой в технологии обогащения урана. Он спрашивает за конечный результат, а мелочи и проходные этапы его не интересуют.

– Резонно.

– Сейчас подскочим к одному товарищу – он поможет с регистрационными номерами, с техосмотром. И дело сделано. Верно?

– Ты сам-то давно уволился? – полез за сигаретами Константин.

Сергеев неохотно ответил:

– Уж года три…

– Начинал в КГБ?

– Да. В «Девятке». При Юрии Владимировиче Андропове.

– Ого! Да ты ветеран! «Девятка» – это ж охрана первых лиц?

– Точно.

– Солидная была контора. Кое-что о ней слышал.

– Лохов не держали. И требовали с нас по полной! Не дай бог упустишь какую мелочь – семь шкур снимали без наркоза…

– Кремлевских небожителей во все времена на руках носили. Думаю, и сейчас ничего в этом плане не изменилось.

– Возможно.

– А как оказался в охране Суходольского?

– Товарищи помогли, – неопределенно ответил Сергеев. Настолько неопределенно, что Яровому отчетливо послышалось нежелание продолжать тему.

По улицам Самары петляли с полчаса. Денек разошелся, народу на тротуарах прибавилось, прилично уплотнился и поток транспорта на дорогах.

– МРЭО. Вот оно, родимое. Думал, забыл и не найду, – с трудом отыскал прореху в забитой стоянке Вадим. Припарковавшись, выключил движок, довольно похлопал ладонью по приборной панели. Сгреб документы и, оставив ключи в замке, приоткрыл дверцу: – Если мой приятель на месте – проблему решим быстро. В общем, жди и от машины не отходи ни на шаг…

Минуло двадцать минут. Солнце стремительно поднималось над кронами деревьев, над крышами домов. Темный «Audi» с той же стремительностью нагрелся до такой степени, что сидеть в салоне стало невыносимо. Вначале Яровой опустил стекла в передних дверцах, потом в задних. А когда по спине побежала струйка пота, полез разбираться в кнопках и клавишах, чтобы запустить двигатель и климат-контроль. Не вышло.

– Черт! – завистливо посмотрел он на стоявшие в тени машины.

Выдернув ключи, решительно выбрался наружу, возжелав спрятаться под спасительным козырьком МРЭО, а заодно и покурить. Увы, в кармане брюк обнаружилась пустая пачка. Посмотрел влево, вправо… Ни одного ларька на горизонте. В десятке шагов – у входа толклись мужики, да «стрелять» чего попало не хотелось. И вдруг заметил на «торпеде» их новой «Audi» пачку легких «Winston», забытую Сергеевым.

Вернувшись к машине, Константин открыл левую дверцу; наклонившись, протянул руку… И почувствовал под ребрами что-то острое.

– Спокойно, парень, – произнес властный мужской голос. – Веди себя тихо или продырявлю печень.

Костя застыл в крайне неудобной позе. Взгляд метался по сторонам, пытаясь определить, в какое дерьмо опять угораздило вляпаться. Кажется, сзади стояли двое. Еще один расторопно обошел автомобиль, уселся справа от водительского кресла и вытащил из-за пояса пистолет.

Ярового запихали на заднее сиденье, защелкнули на запястьях наручники и с профессиональной сноровкой обыскали, изъяв нехитрые пожитки: ключи от машины, документы, тощий бумажник, плеер и зажигалку. Спереди, меж кресельных спинок на него глядел черный зрачок толстого глушителя. Откуда-то появился четвертый мужик, нагло усевшийся за руль. Движок ожил; автомобиль сдал назад и, породисто взревев, влился в сплошной поток себе подобных…

«Охотники за дорогими иномарками? Или знакомые бандиты кого-то из тех, кто попался мне под горячую руку в «Седьмой мельнице»?.. Оба варианта не устраивают, – угрюмо размышлял Яровой, пока мчались по широкому проспекту на юго-восток Самары. – Первый малость предпочтительнее: если эти молодцы как-то связаны с Пугачевом – шансы у меня имеются. Пятьдесят на пятьдесят… А если ребятки позарились на «Audi» – дело плохо. В живых не оставят. Стало быть, нужно…»

Он понимал, что нужно было делать. Однако продумать детали и мелочи не вышло – машина резко вывернула из потока, юркнула в узкий переулок и, проехав пару кварталов, тормознула у огромных металлических ворот. Может, с перепугу померещилось, но сзади пискнули тормоза второго авто. Створка дернулась и с противным скрипом поплыла в сторону, открывая безрадостную картину заброшенной заводской территории.

Рывок и опять остановка – теперь у входа в огромный цеховой корпус.

Грубый толчок в плечо.

– Выходи!

По пути от машины до цеха лихорадочные размышления: «В машине не убили, чтоб не запачкать салон. А где прикончат? У этой бетонной стенки или заведут внутрь? Надо что-то предпринять, рискнуть, ведь другого случая не представится! Сейчас, сейчас… раскидать их в полутьме, оторваться, выскочить в окно. А там посмотрим…»

Не получилось. Буквально перед дверью на голову накинули провонявший пылью и плесенью мешок, подхватили под руки и поволокли вверх по металлической лестнице. Подъем закончен, полсотни шагов по заваленному мусором и битым стеклом полу – то ли коридор, то ли обширное помещение.

– Стоять!

Скрип двери. Толчок в спину. Три неуверенных шага и… сильный удар в лицо. Как ни ждал подвоха, а к такому повороту оказался не готов – отшатнулся назад, потерял равновесие, упал. И началось.

Удары сыпались пачками. Плотные, поставленные, болезненные. И нацеленные не куда попало, а по суставам, по внутренним органам.

– Суки, – скрежетал зубами Яровой, правым локтем прикрывая печень, левым предплечьем – сердце.

Голову он прижимал к груди, а согнутые в коленях ноги подтянул к животу. Было ужасно больно. А еще точило отчаяние от непонимания происходящего и от незнания того, что произойдет после.

Обнадеживало одно: если не убили сразу, а сейчас бьют, то в его гибели эти люди пока не заинтересованы.

Глава вторая
Россия. Самара-Пугачев
Наше время

– Где и в котором часу ты высадил Суходольского? С кем он встречается в Самаре? – гудел над ухом низкий бандитский голос и навевал самые отвратительные мысли.

Получалось, что влип он не из-за новенькой иномарки, и вовсе не за разбитые морды пугачевских чинуш. И сцапали его не какие-нибудь зачуханные урки, а профессионалы по заказу врагов господина Суходольского. Сцапали грамотно – с одной из центральных улиц миллионного города, средь бела дня, да еще вместе с «Audi», будь она неладна!.. Теперь же, после не шибко сложных умозаключений и промеж получения тяжких телесных повреждений, Костина голова разродилась парочкой интересных вопросов. Что эти лихие ребятки с ним сделают, когда дознаются о личности Марка Антоновича? И что они сделают в том случае, если ничего о нем не узнают?

От резкого удара под ребра Костя глухо охнул. Мешок по-прежнему плотно сидел на голове, не дозволяя нормально дышать и видеть тех, кто допрашивал, бил. Держаться «вслепую» было труднее. Когда видишь, куда тебе намереваются въехать – легче напрячь мышцы, сгруппироваться, принять удар.

– К кому приехал Суходольский? Где и когда вы должны с ним встретиться?

Яровой не отличался феноменальной памятью, но редкую фамилию «Грецков» запомнил. Как назло не забыл и про ресторанчик под трибунами ипподрома, где происходило деловое свидание Суходольского с «обычный чиновником городского масштаба, страстно любящим деньги и обладающим некой интересной информацией».

Но он молчал. Морщился от боли, стонал и молчал. Неплохая интуиция с многолетним опытом участия в боевых действиях подсказывали не торопиться раскрывать рот и выдавать случайно узнанные секреты. Как говаривали бывалые офицеры в бригаде особого назначения: меньше болтаешь – дольше живешь. А стоит выложить свою последнюю козырную карту и… увидишь перед носом прощальную картинку – фирменный ижевский обрез с патронами на динозавра. В этих цехах из гаубицы можно палить – ни одно ухо не услышит…

– Где Суходольский?! – теряя терпение, орал главный истязатель. – Молчишь, сука?.. Смотри… мясорубка по твоим яйцам уже плачет.

И голову сотряс очередной удар, пришедшийся в надвисочную область…

Очнулся он в обнимку с холодным цементным полом. Сколько пролежал без сознания – непонятно. Минуту или десять. При падении мешок немного съехал, и в образовавшуюся щель стало видно стоящие рядом фигуры.

«Четверо. По-прежнему четверо, – вяло протекали мысли, пока в мышцы возвращались силы. – Значит, ехавшие на второй машине остались снаружи или свалили по другим делам. К примеру, ищут Суходольского. А когда найдут – допрос закончится выстрелом в голову. Для чего им лишний свидетель? А если Суходольского не найдут, то умирать я буду долго – до самой китайской пасхи…»

Ненароком вырубив пленника, истязатели устроили перекур и стояли рядышком, тихо переговариваясь. Расслабленной передышкой и воспользовался Константин – дольше тянуть не имело смысла.

Сбив подсечкой ближайшего, он вскочил на ноги, одновременно срывая с головы мешок. В тот же миг второй получил удар в пах; запястье третьего было поймано перемычкой «браслетов», после чего его ребра отведали Костиного колена.

А с последним вышла промашка: отскочив назад, тот успел выхватить ствол и передернуть затвор.

«Все! – промелькнуло у Ярового. – Сейчас поймаю пулю и… конец сериалу!..»

Однако вышло по-другому.

Короткая схватка происходила в «предбаннике» какого-то цеха. И одновременно с двойным щелчком затвора из темного проема, ведущего в коридор, бесшумно выскользнула тень.

В ту секунду гитарист ничего не понял, кроме одного: нужно максимально осложнить задачу стрелку. Пригнуться; отпрыгнув, увеличить дистанцию; перемещаться…

Но и этого сделать не успел. Тень издала один резкий щелчок, другой, третий. Мужик с пистолетом вскрикнул, отлетел назад.

– Вадим!? – изумленно прошептал Костя.

Сергеев произвел еще несколько выстрелов. Подхватив валявшиеся средь мусора ключи от машины, ледяным тоном произнес:

– Ты рассказал им про шефа?

– Нет.

Они обшарили карманы убитых, забрали Костины вещи и отыскали ключи от наручников. Вадим помог освободить руки. Осторожно миновав коридор, сбежали вниз по ступенькам, перед выходом во двор тормознули. Полковник выглянул наружу, шепотом проинструктировал:

– Ты бежишь к машине, я – к будке. Разберусь со сторожем и открою ворота. Держи ключи.

Так и сделали. Когда в сторожке раздался приглушенный хлопок, «Audi» остановился у длинной ржавой створки. А едва створка поползла в сторону, Сергеев спрыгнул с короткой лесенки и плюхнулся на сиденье рядом с Константином.

– Куда? – выехал тот за пределы промзоны.

– Налево и три квартала прямо.

– А кто были эти… ребятки?

– Понятия не имею. Но тебе нужно привыкать. Платят нам хорошо и работенка – не соскучишься. Почти как в чеченских горах… Значит, говоришь, не сказал про Суходольского ни слова?

– Нет. Иначе они сразу пристрелили бы меня. А с игрой в молчанку оставалась надежда. Разве не так?

Сергеев усмехнулся и похлопал старого знакомца по плечу:

– Что ж, ты по-прежнему неплохо соображаешь!

– А ты полагал, что в спецназе я только и делал, что крошил башкой кирпичи?

– Не только?

– Крошил – было дело.

Мужчины рассмеялись. Вадим заливисто и громко, а Костя осторожно и схватившись ладонью за отбитую селезенку. Сделавшись серьезным, поблагодарил:

– Спасибо, Вадим. Теперь я твой должник.

– Это тоже моя работа. А болячки заживут! Зато Марк Антонович будет доволен – он таких поступков не забывает. На перекрестке крути направо и потихоньку перестраивайся в левый ряд.

– Куда мы сейчас?

– Если хочешь – пройдемся по магазинам – купим для тебя одежду и обувь. А по пути к ипподрому заберем регистрационные номера.

– Мне все равно.

– Ну и ладненько. Кстати, давай договоримся не афишировать перед боссом нашу старую дружбу. Не субординации ради, а… В общем, стыдно признаться, но я не сразу узнал тебя в «Мельнице».

– Не вопрос. Меня действительно трудно узнать. Последние пару лет…

* * *

У ипподрома Сергеев вновь оставил подопечного в машине одного, правда, на сей раз предварительно вооружив новеньким автоматическим пистолетом.

– Держи, – сунул он ему в руки ГШ-18.

– Оп-па! – взвесил тот на ладони обновку. – Где-то я такой видел. В журнале или по телеку…

– Отечественный шедевр – Грязев-Шипунов. Отличная машинка: неприхотливая, мощная – жилетку пробивает с полтинника. Им сейчас некоторых спецов вооружают.

– А «Глока» или «Береты» нет?

– Импорта не держим.

– Годится, – проверил магазин Яровой. – Попробовать бы его в деле.

– Успеешь. Будет такая возможность, – усмехнулся он и исчез.

Отсутствовал Вадим недолго – вернулся спустя десять минут вместе с шефом, которому, конечно же, успел рассказать о происшествии. Суходольский был чем-то озабочен и к удивлению Кости не выказал большого интереса к случившемуся. Усевшись в машину, он кивнул на прилепленный ко лбу новичка пластырь телесного оттенка:

– Живой?

– Проехался немного мордой по местной флоре, распугал матом фауну. Бывало в моей жизни и хуже…

– Выглядишь героически.

– Ага. Как беременный дятел-диверсант.

– Почему дятел?

– Лоб красный, крылья перебиты, ребра опухшие. Вообще-то, в таком состоянии пострадавшему человеку требуется скорая помощь или обезболивающее. Но я согласен выпить простой водки.

– Надеюсь, твои травмы скоро заживут, – смягчился Марк Антонович. – Водку тебе пить не положено – ты на работе. А в остальном… если над тобой хорошо поработать: преподать манеры, заставить получить нормальное образование, то из тебя вышел бы человек.

– А сейчас я, просите, кто?

– Сам же сказал – дятел. Ладно, гвардейцы – что-то мы разговорились. Нас ждет долгая дорожка, поэтому готов предварительно выслушать ваши просьбы и пожелания.

– У меня таковых нет, – привычно доложил с водительского места Вадим.

Молодой коллега внезапно выпалил:

– Два.

– Что два? – приподнял Суходольский бровь.

– Пожелания.

– Валяй.

– Хотелось бы получить аванс.

– Не вопрос. Number twu?

– Простите, не понял.

– Следующий пункт.

– В Пугачев позарез надо.

Сергеев хмыкнул, отъезжая от стоянки ипподрома, а Марк Антонович одарил Ярового тяжелым взглядом поверх золотой оправы:

– Мы, вообще-то, собирались в другую сторону.

– На полчаса. Очень нужно. Марк Антонович, на такой машине это трехчасовой крюк!

– Мда. Скромность – оружие безоружных.

– Он уже не безоружен, – вставил Сергеев. – Вопрос с экипировкой мы решили с помощью моих бывших коллег.

Не получив решительного отказа, Костя наседал:

– Я и гитарку бы свою там оставил. А?..

– Ладно. Вадим, рули в Пугачев, – сдался шеф. – Но если его там поймают – пусть пеняет на себя. Покупать РОВД или брать штурмом пугачевское СИЗО я не собираюсь.

Солнце клонилось к горизонту. Новенькая «Audi» шелестела покрышками по асфальту и несла трех мужчин на юг – в городок районного масштаба под названием «Пугачев»…

Сначала Суходольский безмятежно просматривал фильм по встроенному в подголовник водителя DVD. Потом погасил экран, тяжело вздохнул:

– Мда. Прав был один товарищ, сказав: «Пока народ безграмотен, из всех видов искусств важнейшими для нас являются кино и цирк». Но я, молодые люди, настоятельно рекомендовал бы вам смотреть старые фильмы. В новых – многовато глупости и грязи…

То ли от угасавшего дня, то ли в предчувствии долгой ночной дороги, то ли от монотонности безрадостной картины за окнами роскошного, пахнущего новенькой кожей салона, разговор не расходился. Иногда перекидывались малозначащими фразами; пили кофе из термоса; Вадим пытался выяснить дальнейший после Пугачева маршрут… А в основном безмолвствовали. Видно, созерцая проносившуюся мимо нищету и разруху, рассуждать об отвлеченном и возвышенном не хотелось. Яровой с Сергеевым нашли бы о чем вспомнить – оба служили, воевали. Но шеф не в теме. Неудобно. Вот и думал каждый о своем, пока Суходольский не приказал остановиться.

По обе стороны плавного поворота трассы торчали остовы разрушенных деревенских домишек; темнели пятна заброшенных садов. Лишь одно кособокое строение с почерневшими стенами казалось обитаемым – во дворике за повалившимся забором на бельевой веревке колыхалась пара постиранных наволочек и цветастый платок. Против домишки у дороги сидела в лохмотьях бабка. Перед закутанными в шаль коленками лежало перевернутое цинковое корыто с дырявыми боками; на корыте стояла миска полная зеленых яблок.

«Audi» бесшумно застыл рядом.

Пожелав размять затекшие ноги, из салона вышли все. Марк Антонович, потирая поясницу, неспешно приблизился к торговке, поздоровался. Вадим с Константином с наслаждением закурили…

– Что же, мамаша, одна здесь живете или с родней? – вежливо интересовался Суходольский, оценивая «витрину».

– Одни с дедом живем, одни, – рассыпала старая женщина вокруг глаз паутинки морщин.

– А где ж соседи?

– Старики померли. Молодежь – кто не спился, посъехал. Одни мы тут остались. Вот помрем, и пропала наша деревня, пропала…

– А давно ли она стоит на повороте?

– Давно, сынок… Прадед, царство ему небесное, сказывал, будто Екатерина повелела селить чужеземцев на левом берегу Волги. Так и родилася наша деревня. Название-то у ней было другое до революции… запамятовала, какое… На немецкий лад.

– Чем же питаетесь? Как хвори лечите?

– Травушку и цвет собираем, листочки рвем, сушим. Пьем настойки, отвары. А дед мой с котомочкой ходит в соседнюю Марьевку – получает там пенсию за двоих и покупает кое-что из продуктов. Голодно, сынки, но мы не жалуемся – в войну-то и хужее бывало…

– Я куплю все, – кивнул на яблоки Суходольский.

Не веруя в удачу, бабка засуетилась:

– Ой, сейчас в мешочек упакую. Сейчас…

– Ненужно. Возьмите.

Курившие неподалеку мужчины заметили, как шеф сунул в сморщенную ладонь старушки несколько тысячных купюр, подхватил с тарелки три верхних яблока и зашагал прочь.

– Сынок! Сынок!.. – полетело вслед.

– Поехали! – не оборачиваясь, бросил Суходольский.

И, оставив на обочине обескураженную сельчанку, «Audi» рванула дальше – на юго-запад, где еще краснели всполохи вечерней зари…

После остановки разговор и вовсе угас. Мужчины вгрызались в твердые, невкусные яблоки, морщились, но ели их и молчали.

Общего у них было мало, гораздо большее разъединяло. Суходольскому – пятьдесят четыре; ученый-интеллигент, доктор наук, сумевший в перестроечно-перестрелочные времена переквалифицироваться в требовательного, хитрого и удачливого бизнесмена. Сергееву сорок семь, потомственный вояка, окончил академию, служил в спецназе ФСБ; специалист своего дела, строг, придирчив и беспощаден. Яровой – самый молодой – тридцать шесть; майор спецназа и тоже успел повоевать; виртуозный музыкант-самоучка, поклонник андеграунда и прочего малопонятного искусства; пофигист, плюющий на устои, законы, власть и на все происходящее вокруг.

Одному богу известно, что конкретно думал каждый из этих людей, но мысли их еще долго вертелись вокруг несчастной бабки, меряющей благополучие критериями давно минувшей войны; от рождения до старости пахавшей на земле и оставшейся под конец жизни у разбитого жестяного корыта.

– Пугачев, – объявил Сергеев, когда небо утеряло последние краски. – Тебя куда?

– К «Мельнице».

Безрассудная смелость гитариста развеселила. Марк Антонович в шутку посетовал:

– Сдается, ты круто подсел на адреналин. Или я нанял в охрану заурядного мазохиста.

– Ни то, ни другое. Хочу отдать долг.

– Ага. Проломить еще одну голову.

– Не. Для этого мне аванс был бы не нужен.

– Ладно, иди быстрее – вот твоя «Мельница». Сколько тебе нужно времени?

– Двадцать минут…

* * *

– О! Костя! С лунохода, што ль, свалился? – расплылся в улыбке дядя Петя.

Молодой мужчина взбежал по ступенькам крыльца, прислонил к перилам черный футляр с гитарой, крепко пожал дедовскую ладонь.

– Тебя нонче-то и не узнать, – довольно рассматривал его дед. – Прям франт! С побитым фасадом.

– Сам удивляюсь. Как обстановка в заведении?

– С утра-то приезжали: и менты, и прокурорские… А сейчас тишина. Человек пять-шесть гостей сидит – выпивает, кушает. Твои ребята в сборе – уже играют.

– А эта… новенькая девчонка?

– Катька-то? Тута – куда ей деться. Готовится к выходу на сцену.

– Катей, значит, зовут?

Швейцар хитро прищурился:

– Аль приглянулась?

– Экий ты любопытный, дядя Петя. Вряд ли – староват я для нее. Ладно, зайду на пару минут. Если что – мы друг друга не видели.

Спустившись вниз и незаметно проскочив по коридорам, Яровой подошел к двери, взялся за ручку, потянул. Закрыто изнутри.

Прислушиваясь, тихо постучал.

– Катя! Открой, Катя.

В «шкатулке» послышались торопливые шаги. Щелкнула задвижка.

– Вы? – отшатнулась девушка, прикрывая нагую грудь. – Проходите.

Пропустив его, выглянула в коридор, бесшумно заперла дверь. Повернувшись, стыдливо отвела взгляд…

Осмотрев хорошо знакомое помещение, Константин присел на краешек стола – стулья как всегда были заняты одеждой музыкантов, а на спинке его стула висела женская кофточка.

Заслышав далекую виолончель, гитарист улыбнулся.

– Наташка.

– Что? – встрепенулась Катя.

– Замену мне нашли или вчетвером лабают?

– Вчетвером. Говорят, такого как вы найти невозможно.

– О как! Приятно осознавать свою незаменимость. Ну, а ты?

– Что я?.. – подошла она к гардеробу с раскрытыми дверками.

С трудом сохраняя серьезность, молодой мужчина рассматривал щупленькую девицу, внешность которой ему отчаянно кого-то напоминала… Она стояла, повернувшись к нему боком. Стройная, длинноногая, черноглазая, с темными волосами, подстриженными до плеч. С лишенной всякого загара и оттого мраморной, полупрозрачной кожей. Поднятая рука придерживает обернутую вокруг тела тонкую и невесомую ткань, ни сколь не скрывающей наготы. Голова чуть повернута к нему, на лице напряжение, тревога…

«Мдя-а. Тема сисек почти не раскрыта. Ее бы покормить хорошенько с месяц-другой, погонять на тренажерах, в солярий сводить, а то бледная как пасхальная свечка. Но что-то в ней определенно есть… И привлекательность, и… пожалуй, упорство. Жуткое, стоическое упорство!»

– Так что вы хотели узнать про меня?

– Тебе сколько лет, Айседора Дункан? – подцепил он губами сигарету.

– Какая вам разница? – равнодушно ответила она и принялась натягивать футболку.

Константин подошел сзади, мягко положив на плечи руки, повернул ее к себе.

– У меня катастрофически мало времени. Давай-ка по-человечески и начистоту. Тебе нет восемнадцати; танцуя здесь нагишом, ты подставляешь и себя, и родителей…

– Да, мне нет восемнадцати. И родителей у меня нет, – попыталась она вырваться.

Он удержал.

– Это не причина…

– Знаю! – почти выкрикнула Екатерина. – А что прикажете делать? Другой работы в Пугачеве все равно не найти! Для того чтобы учиться и не умереть с голоду – нужны деньги. Я устроилась на молочку – там перестали платить зарплату. Больше никуда не берут – всюду кризис и разруха. Что делать?! Идти на трассу и предлагать себя дальнобойщикам?..

– Держи, – сунул он ей в руки пачку банкнот, – здесь сто тысяч. При разумной экономии хватит месяцев на пять-шесть. А дальше разберемся.

От неожиданности ее глаза округлились. Секунду она пребывала в ступоре, потом качнула головой и отпихнула подарок.

– Бери! – проявил настойчивость Яровой. – Я вернулся сюда только из-за тебя. Не хватало мне еще твоего упрямства.

Девушка в замешательстве посмотрела на него.

– Бери, я сказал! И чтоб сегодня же объявила директору о своем уходе.

Тонкие пальчики послушно сжали деньги, Катька потерянно прошептала:

– Из-за меня?

– Ну? – улыбнулся он, – договорились?..

– Да.

– Где тебя найти?

Упавшим голосом она назвала адрес.

– Все, мне пора, – подошел он к двери и погладил стоящий футляр. – Передай гитару моим друзьям-музыкантам – пусть присмотрят.

– А можно я сама за ней присмотрю?

Яровой кивнул.

– Вас… Тебя Константином зовут? – вспомнив о важном, спросила девушка.

– Зови меня Ястребом.

– Ястребом? Почему?..

– Так привычнее. Это был мой позывной на войне.

– А ты… Ты приедешь месяцев через пять-шесть?

– Не знаю. Надеюсь, раньше, – ответил он, не оборачиваясь, и тихо прикрыл за собой дверь.

* * *

Покончив со «срочными» делами в Пугачеве, Константин сменил за рулем Сергеева. Шеф спрятал в тонкий футляр очки, прикрыл глаза. И дал последние на истекавшие сутки наставления:

– Волгу пересечешь в Балаково, через плотину Саратовской ГЭС. На правом берегу повернешь на Сызрань. Там и позавтракаем.

– У вас обоняние во сне работает?

– Нет. Через полчаса можешь покурить…

Правый берег встретил кромешной тьмой и тремя нарядами «дэпэсников». Миновав кордон, повернули на Сызрань…

– Мы прямиком в Казань? – в полголоса поинтересовался Константин.

Сергеев поднял правое стекло, пожал плечами:

– Пока вводных не поступало.

– Скажи, Вадим… мы действительно везем шефа по коммерческим делам или запутываем следы, скрываясь от тех, которые устроили на вас охоту?

– И то, и другое. Деловую поездку в Самару он планировал давненько, а выехать получилось только на днях. Встретился с кем надо, уладил проблемы, подписал документы, поговорил о дне завтрашнем, послекризисном. Но в Саратов возвращаться рановато – опасно. Вот он и решил проветриться до Казани. Там тоже работают наши партнеры.

– Понятно. Полчаса прошло…

– Ты покури, Костя, а я, пожалуй, тоже вздремну. Езжай аккуратно: не гони, правил не нарушай – шеф этого очень не любит. При въезде в Сызрань толкни.

– Договорились.