Текст книги "Зови меня ястребом"

Автор книги: Валерий Рощин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Как теперь поступить? Паковать его в машину, где-то прятать, ждать выхода из транса, а потом снова допрашивать? Это один из вариантов. Но не факт, что самый удачный. Лицо Марка Антоновича стало еще бледнее, с висящей руки капала кровь. И что-то в его отрешенном виде говорило: ни черта ты от меня не добьешься…

Вторым вариантом значилось воздействие специальными препаратами, коими в недрах спецслужб издавна развязывали языки разного рода упрямцам. Но и тут имелось сомнение: препараты создавались для обычных людей, а не для тех, что мастерски владеют управлением психикой и собственным организмом.

– Да… Похоже, проку от вас, Марк Антонович, не будет. Поэтому я выбираю третий вариант, – поднял Вадим пистолет и приставил ствол ко лбу пожилого коммерсанта. – Проще поднапрячь друзей из ФСБ и с их помощью найти следы Ахметова, чем… В общем, это тоже не быстро, зато надежно. Думаю, начальство поймет и не осудит…

И в третий раз торжественная тишина родовой усыпальницы Суходольских была потревожена громким выстрелом и глухим звуком упавшего тела.

Глава третья
Россия. Москва-Саратов
Наше время

На вызовы домофона никто не реагировал. Наконец, щелкнул замок, и наружу выплыла старая женщина. Опираясь на палочку, она медленно проковыляла к лавке и уселась рядом с обнимавшим рюкзак Матеушем. А его старший приятель уже стоял в лифте и поднимался на шестой этаж…

– Ну что вы трезвоните? Там же никого нет, – раздраженно проскрипел голос откуда-то сбоку.

Оскар обернулся. Из темной щели бесшумно приоткрывшейся двери торчала голова очередной старухи.

– Чего трезвоните? Сейчас милицию вызову! Мешаете тут…

– Да я и сам бы не прочь милицию вызвать, мамаша, – изобразил растерянность мужчина, – вдруг с Магомедом Салиховичем что-то случилось? Вот звоню-звоню, а он не открывает…

– А вы кто ему будете?

– Я из Комитета Государственной Думы по делам ветеранов. У меня для Магомеда Салиховича письмо из Польши – от участников сопротивления.

Мигрень недовольства с агрессией мигом исчезли. Женщина сделала шаг за дверь; с интересом и завистью прищурилась на необычный конверт.

– Здоров он. Уехал. Припозднились вы.

– Как уехал? Когда?

– Полчаса назад попрощался.

– А куда?

– Не сказался. Оставил ключи, попросил приглядывать за квартирой, цветы поливать. И уехал.

Оскар потоптался на площадке. Дернул на всякий случай кривую потертую ручку.

– А хотите, я передам Магомеду письмо, когда он вернется. Или оставьте в квартире – я могу открыть.

– Спасибо. Это исключено, – задумавшись, шагнул к лифту мужчина. – Я обязан передать под роспись и лично в руки…

* * *

Десятый или двенадцатый звонок (они уж сбились со счету!) сорвал Оскара с Матеушем из Российской столицы. Агент никуда не торопился и обстоятельно побеседовал с коллегами.

В этот раз обошлось без сюрпризов: господин Суходольский намеревался вернуться в родные пенаты на скором поезде «Москва-Саратов». Оскару и Матеушу предписывалось поскорее проделать тот же путь.

Поезд хоть и назывался скорым, да оставлял преследователям немало шансов прибыть в Саратов если не первыми, то с минимальной задержкой. Так и поступили: облачившись в излюбленную одежку туристов и закинув за спину единственный рюкзак, вышли к южной трассе и вскоре карабкались в кабину здоровенной фуры. Фура шла в Самару – где-то на траверзе Пензы пришлось выходить, перемещаться на другое шоссе и снова голосовать…

В Саратов приехали утром. Переоделись, оставили лишние вещи в камере хранения железнодорожного вокзала, пообедали. И следующий звонок: быть наготове – Суходольский запросил машину; куда намерен ехать – не известно.

Томительная часовая прогулка по грязной привокзальной площади среди толкающихся, спешащих людей. Прохаживаясь возле бесконечных киосков, «туристы» намеренно держались поблизости от разномастных такси. И поступили правильно – очередной приказ по телефону заставил действовать очень быстро.

Под солнцезащитными очками на приборной панели лежала новенькая купюра достоинством в сто евро. Это был приличный стимул, поэтому таксист старательно исполнял просьбу пассажиров и гнал на городское кладбище.

Резкий правый поворот, узкая ухабистая дорога. Длинный, уходящий далеко вправо забор, полуоткрытые створки облезлых металлических ворот. Алчный взгляд на пропитой роже сторожа, тянущего руку за измятой десяткой.

– Куда? – въехав на пустырь за воротами, справился парень.

– Шатер цыганского барона знаешь?

– Кто ж его не знает, – заулыбался таксист и прибавил газку.

Потрепанный «Opel» зашуршал покрышками по аллее огромного и совсем не похожего на вылизанные европейские кладбища. Оскар с Матеушем обалдело взирали на жуткое нагромождение уродливых и разноцветных оград, разнокалиберных крестов и ржавых обелисков, на мусор и заросли полыни. На пропоиц и профессиональных нищих, обосновавшихся у кладбищенской церкви.

– Налево, – подсказал Оскар за пару «кварталов» до цыганского шатра. И не сдержал неприязни: – Имей уважение к усопшим – езжай помедленнее.

Машина послушно сбавила скорость и нырнула в примыкающий проулок. Впереди появились зеленеющие лесные островки…

Выбрав безлюдное место, Оскар скомандовал:

– Останови здесь.

«Opel» тормознул в тени огромного каштана.

И тотчас сильная мужская рука всадила в шею таксиста шприц-ампулу. Парень вскрикнул, дернулся; но активный протест продолжался не дольше трех секунд. Напряженные мышцы расслабились, тело обмякло, голова безжизненно свесилась на грудь.

– Займись им, – открыл дверцу Оскар. – А я поищу «Audi» Суходольского…

* * *

О нраве и способностях известного далеко за пределами России психолога, Оскара с Матеушем предупреждали задолго до старта операции. Собственно, сама по себе операция не представлялась шедевром деятельности западных разведслужб. Все было предельно просто: от давно внедренного агента требовалось своевременно поставлять Оскару информацию о перемещениях Суходольского по стране и о тех людях, с которыми он намеревался встретиться. На одном из этапов Оскар с напарником должны были опередить Марка Антоновича и первыми завладеть потерянным звеном – «Link Z».

Операция развивалась вполне успешно, если не считать того, что Суходольский везде поспевал первым. Опередил в Самаре, опередил в Казани. А после фортеля в аэропорту Нижнего Новгорода оторвался настолько, что в Москве Оскару с Матеушем можно было и не появляться. Но появиться пришлось – вдруг основные действа развернулись бы в русской столице!

Нет, не развернулись. Агент сообщил, что после встречи с Ахметовым Суходольский вернулся к главному входу в зоопарк пустым – без «Link Z». Значит, все еще впереди. Значит, здесь – в Саратове – должно произойти нечто важное.

Обчистив карманы мертвого таксиста, Матеуш кое-как выдернул его из салона, стащил с аллеи и поволок меж могильных оград. Шагах в тридцати от асфальта он нашел приямок, заполненный всевозможным мусором. И скоро остывающее тело молодого парня исчезло под пучками несгоревшей травы, спиленными ветками, проволочными каркасами венков и увядшими цветочными букетами.

В ожидании напарника Матеуш осмотрел «Opel», изучил найденные в карманах таксиста документы. Рост и комплекция предыдущего владельца машины не имели ничего общего ни с одним из двух «любителей путешествовать автостопом», зато фотографии в паспорте и на водительском удостоверении имели удивительное сходство с лицом Матеуша. Тот же овал, прическа, лукавый веселый взгляд, пухлые губы. И та же небольшая лопоухость.

Завидев товарища, Матеуш спрятал документы в карман джинсовых брюк.

– Пока ничего хорошего, – насторожено оглянулся Оскар. – «Audi» я нашел – она действительно стоит неподалеку от шестигранного склепа. А вот агента нигде нет.

– Как нет?! А в склеп заходил?

– Там кто-то есть. Я понял это по выстрелу.

– По выстрелу?! – насторожился напарник. – И кто в кого там стреляет?

– Не знаю. После выстрела я подобрался к самой двери и пытался понять… разобрать разговор.

– И что?

– Голоса нашего агента я не услышал. Там разговаривали двое других мужчин, – задумчиво сказал Оскар и замолчал. После долгой паузы встрепенулся: – Я знаю, что делать!..

Порывшись в лежавшем на заднем сиденье рюкзаке, он выудил небольшой приборчик с тонким антенным проводом и, зажав в кулаке «жучок», побежал к одиноко стоявшей под густой кроной каштана «Audi»…

Глава четвертая
Россия. Москва
Наше время

Назар Самойлович помолчал, мерно постукивая трубкой по дереву скамейки и с наслаждением оглядывая большой квадратный пруд.

– Вот что, мой юный друг, – твердо сказал он через минуту, – даю твоей службе трое суток…

– Не понял.

– Не перебивать! Ровно через три дня ты обязан доложить мне о завершении поиска «Реликвии». Об успешном, естественно, завершении. И найти ее ты должен с помощью…

«Интересно, – пронеслось в генеральской голове, – и что же он нам предложит? Прессинговать Суходольского с его гениальными способностями в психологии и гипнозе – занятие бессмысленное. В попытках обогнать его замысловатые ходы мы тоже не очень-то преуспели. Чем же, прикажете его взять, господин серый кремлевский кардинал?..»

– …Твои люди найдут «Реликвию» с помощью дочери Суходольского.

– Откуда вам про нее известно? – растерянно спросил Латышев.

– А о ней известно многим, мой юный друг! – фальшиво улыбнулся сухощавый старик. – И порой мне странно слышать некоторые из твоих заявлений. Имея такой мощнейший инструмент воздействия, ты жалуешься и сетуешь на психологический талант Суходольского, на его гипнотический гений.

– Но он ее прячет…

– Трое суток! Этого срока твоей всесильной службе достаточно для того, чтобы разыскать одну девчонку, связаться с ее отцом и зачитать ему условия капитуляции. Ясно?

– Так точно, – поднявшись, ответил генерал.

– Плохо, Юрий. Очень плохо! – не оглядываясь и слегка подволакивая правую ногу, удалялся «кардинал» по тенистой аллее. – Я бы сказал: отвратительно. Американские прихвостни рыщут по России в поисках пропавшего звена, которое мы называем «Реликвией», а наша контрразведка разводит руками. Плохо! Во времена моей молодости Комитет госбезопасности решал задачки подобной сложности за несколько часов…

* * *

После очередного провала в Казани стратегам из ФСБ приходилось полагаться на прозорливый ум агента и его своевременные донесения. А что было еще делать, если Суходольский переигрывал их по всем статьям? Брать его и пытаться колоть на допросах – категорически запретили сверху. Видно, знали бесперспективность затеи.

И вот Москва – очередной пункт назначения в марафонской гонке за «Реликвией». Но и тут не обходится без сюрпризов со стороны гениального психолога. Агенту удалось установить место жительства человека, с которым он встретился, сорвавшись на некоторое время из московского зоопарка.

Добытая информация оперативно передается в Управление, и через несколько минут десяток сотрудников ФСБ на трех машинах выезжают по указанному адресу.

И… тщетно. Точнее – поздно. Дверь никто не открывает.

Зато выскакивает взвинченная и скандальная женщина, проживающая на том же этаже. После минуты объяснений и препирательств, успокаивается и рассказывает о внезапном отъезде соседа; о его просьбе приглядывать за квартирой и поливать цветы. И еще о каких-то товарищах из Комитета Государственной Думы по делам ветеранов, опередивших на час-полтора. Офицеры ФСБ быстро сообразили из какого «комитета» эти «товарищи»…

Детальный осмотр маленькой однокомнатной квартиры ничего не дает, и несолоно хлебавши сотрудники отбывают восвояси.

В Управлении начинается очередной аврал: срочно устанавливают личность и родственники исчезнувшего владельца однокомнатной квартиры из дома Ветеранов Отечественной войны на углу Красной Пресни и Трехгорного переулка…

* * *

Кремлевский кардинал не нарушил традиции, изумив генерала ФСБ местом очередной встречи. Подхватив его на Старой площади, авто с тонированными стеклами промчалось по Ильинке, пересекло Красную площадь и нырнуло под арку Спасской башни.

Крутанулись по Ивановской площади, прошмыгнули по дорожке меж высоких елей, остановились. Два вышколенный охранника тотчас открыли дверцы; склонив головы, по-лайкейски отступили на шаг, пропуская к невзрачному на вид подъезду.

Музейная тишина, комфортная прохлада, сверкающая чистота гранитных ступеней и мягкость ковровых дорожек. Трижды Латышеву доводилось бывать по делам в Кремле, но таких высоких дверей и роскошных кабинетов не видел.

– В Самаре у «Матрицы» опоздали. В Казани приехали к трупу. Ветерана войны с Красной Пресни упустили. Дочь Суходольского пропала… – с сарказмом выговаривал всемогущий старик. И без того бледные тонкие губы совершенно лишились живого оттенка, узловатые пальцы правой руки судорожно сжимали трубку, кустистые седые брови окончательно сомкнулись над переносицей. – Я очень недоволен твоей работой, Юрий. Очень!..

Латышев робко возразил:

– Вы не дослушали, Назар Самойлович.

Тот недоверчиво покосился на собеседника.

– Говори.

– Мои люди вчера выяснили одну интересную деталь…

– Какую? – нетерпеливо постучал трубкой по пепельнице «кардинал».

– Исчезнувший ветеран войны – некий Ахметов Магомед Салихович, проживавший на углу Красной Пресни и Трехгорного переулка, приходится младшим братом Ахметову Фариду Салиховичу.

Кардинал смотрел насмешливо, и не моргая. «И что из этого?» – прочитал в безразличном взгляде Латышев. Однако через мгновение безразличие старика сменилось изумлением.

– Постой-постой! – позабыл он раскуренной трубке, – это не тот ли Ахметов?..

– Тот самый, – позволил себе перебить бонзу фээсбэшник. И с торжествующей улыбкой уточнил: – Командир разведгруппы «Варяг», что атаковала «Зону SS12-01» за сутки того, как Мюнстер захватили войска 2-й британской армии.

– Та-ак… Значит, Суходольский вычислял и подбирался именно к нему – к командиру тех разведчиков. Странно… по нашим данным вся группа погибла в начале апреля сорок пятого года. Никто из них не вернулся. Странно…

– Совпадений в расчет не берете?

– Никаких совпадений и сомнений быть не может! Бойцы из группы «Варяг» – последние из тех, кто мог видеть те документы. И последняя ниточка, к ним ведущая – недаром Суходольский ее распутывает. Из всего этого следует одно: старший из братьев Ахметовых жив, и вы обязаны в ближайшее время выяснить его координаты. Понятно?

– Так точно. Мы постараемся за несколько дней управиться…

– Какие несколько дней?! – взревел Назар Самойлович. – Работайте быстрее, пока нас опять не опередили! Ищите обоих Ахметовых, ибо тот – командир разведчиков – мог давно подохнуть, оставив «Реликвию» младшему братцу.

– Ясно. В ближайшие дни я доложу вам о результатах.

– Не в ближайшие дни, а завтра, мой юный друг, – опять нацепил фальшивую улыбочку кремлевский кардинал. – Сутки – вот все, что я могу тебе дать, ибо меня тоже кое-кто поторапливают, – вспомнив о трубке, пыхнул он ароматным дымом. Прищурившись, въедливо поинтересовался: – Надеюсь, ты догадываешься, кто?

Латышев покашлял в кулак и почтительно кивнул, точно малолетний проказник на взбучке у директора школы…

Глава пятая
Россия. Саратов
Наше время

Сергеев ударил пистолетом наотмашь – сильно и слишком неожиданно, чтобы Яровой заметил в полумраке резкое движение и успел среагировать. Вслед падающему телу прогремел выстрел. Пуля впилась в плечо.

Боли он пулевого ранения он не почувствовал, потому как в следующий миг тюкнулся головой о единственную ступеньку возле двери склепа. Последнее, что запомнил: страшное слово «КОНЕЦ», забившееся пойманной птичкой внутри изрядно ушибленной черепной коробки. И все. Чернота.

Впрочем, скоро сквозь эту черноту проступила серость; ее сменили светлые всполохи с «озвучкой» из далеких мужских голосов. Потом бахнул выстрел, где-то рядом по ледяному полу покатилась гильза – это Константин ощутил и понял возвращавшимся сознанием. Радость от сего возвращения была недолгой – голова ныла от двух ударов, а к пробитому плечу накатывали болевые волны.

Он попробовал пошевелить правой рукой, но вдруг замер, услышав раскатистый голос Сергеева:

– Да… Похоже, толку от вас, Марк Антонович, не будет. Поэтому я выбираю третий вариант…

«Что за третий вариант? И какими были два предыдущих? К чему это он?..» – осторожно просунул под свое тело руку Константин и нащупал у пояса рукоятку пистолета.

– …Проще поднапрячь друзей из ФСБ и с их помощью найти следы Ахметова, чем…

«Главное вытащить оружие тихо. Иначе… Иначе второй раз Сергеев не промахнется».

– …В общем, это тоже не быстро, зато надежно.

«Готово! Вытащил! Патрон в стволе – давняя спецназовская привычка. Теперь сосредоточиться, забыть о боли в плече и… Гарантии нет, но есть возможность. И ма-аленький шанс».

– …Думаю, начальство поймет и не осудит…

В следующее мгновение Яровой повернулся, одновременно выбросив здоровую руку с пистолетом и, не прицеливаясь, выстрелил.

Толкнув Суходольского, Вадим отлетел к дальней стене и рухнул на пол.

Он смастерил жгут из разорванной пополам футболки и накладывал его на руку босса – немного выше сквозного ранения. При этом не мог взять в толк, что с боссом произошло: не отзываясь, не отвечая на вопросы и не выказывая эмоций, тот стоял посередине усыпальнице, тупо уставившись на мозаичный орнамент маленького оконца. Кажется, он совершенно не чувствовал ранения, не смотря на приличную кровопотерю. Костя звал его, тряс, пробовал бить ладонью по щекам. Бесполезно.

Свою рану он кое-как обвязал второй половинкой своей футболки, надеясь заняться ей позже в машине.

– Готово, – прошептал гитарист и поднял лампаду, желая еще разок посмотреть на лицо пожилого мужчины.

Увы, никаких изменений. Та же бледность кожи, те же пустота и отрешенность взгляда.

Он потянул из кармана сигареты, да вспомнил, где находится. Спрятав пачку и осветив стены слабым огоньком, внезапно заметил блеснувший прямоугольник над левой могилой. Подойдя ближе, понял: портрет человека, который покоится под плитой. Это фотографии была запечатлена женщина лет сорока – сорока пяти. Спокойный и добрый взгляд темных глаз, чистая кожа и правильные, мягкие черты.

«Наверное, жена, – подумал Яровой и прочитал золоченую эпитафию: «Суходольская Анна Николаевна». Отчества не совпадают. Значит, жена…»

И Марк Антонович, и Анна Николаевна обладали удивительно приятной внешностью – захотелось взглянуть на их дочь. Повернувшись, он сделал шаг к соседней могиле, поднял лампадку и… невольно отшатнулся. С такого же по размеру портрета на него смотрели смеющиеся глаза невероятно красивой девушки. Позабыв о времени, он заворожено смотрел на нее, пока не вздрогнул от раскатистого голоса:

– Узнал?

Костя быстро обернулся. Позади, морщась от боли и потирая ладонью раненную руку, стоял Суходольский. С обычным – живым и выразительным взглядом.

– Узнал, – кивнул молодой человек. – Ее невозможно забыть.

– В вагоне-ресторане ты, наверное, принял меня за волшебника, верно? А я всего лишь отец той девушки, которую ты когда-то спас под Ханкалой.

– Да. Признаюсь, тогда вы меня удивили не меньше чем в нижегородском аэропорту.

– Я узнал свою дочь по описанным тобой событиям. Она жила в Питере, подолгу гастролировала. Но при малейшей возможности заезжала ко мне в Саратов, делилась впечатлениями. Поведала и о тебе, вернувшись из той давней поездки в воюющую Чечню.

– Представляю, какого она была мнения…

– Заблуждаешься, Константин. Ира говорила о тебе с теплотой и восхищением. Уверен – ты ей очень понравился.

Яровой промолчал. Затем шумно выдохнул и резко мотнул головой:

– Жаль… Чертовски жаль, что нельзя вернуться в прошлое!..

Марк Антонович вздохнул, целиком разделяя мнение молодого человека и перевел разговор на другое:

– Как плечо?

– Сквозная дырка в руке – чуток повыше вашей, – отмахнулся, Костя. – И, кажись, синяк на роже в форме Африки с глобуса. А так ничего… терпимо. А вы? Что с вашей рукой?

– Побаливает. Но и я потерплю. Нам необходимо поскорее уходить отсюда.

– Да, я знаю – Вадим работал не один.

– Пойдем. Для начала разыщи автомобильную аптечку – нужно как следует обработать раны…

* * *

Покинув склеп, они нашли такое же безлюдной местечко на другом конце кладбища. Там обработали друг другу раны с помощью медикаментов из аптечки, сделали перевязки. Накладывая бинт, Константин подмечал, как страдает от нестерпимой боли шеф, и все же надеялся, что пуля прошла сквозь мягкие ткани, не задев кость. Закончив врачевать и намекая на долгожданное завершение путешествия, музыкант поинтересовался:

– Куда едем, Марк Антонович? Я ведь и домашнего адреса вашего не знаю.

– Рано нам домой, – огорошил тот. – Трогай. Курс на Уфу.

– На Уфу?! – ошалело переспросил Яровой.

А, запуская двигатель, кисло усмехнулся: чего удивляться – никто в телохранители силком не тянул.

Выехав с кладбище и тормознув у ближайшего магазина, они наспех обновили подпорченный гардероб. И не заезжая в город, помчались по объездной дороге к мосту через Волгу. Впервые за неделю работы в Закрытом акционерном обществе «Хладокомбинат», Яровой лицезрел Суходольского рядом с водителем. То есть рядом с собой. Нет, заносчивостью и чванливость шеф не страдал, стараясь сделать дистанцию между собой и подчиненными минимальной. Однако ж, какая-никакая, но она – дистанция – существовала. Теперь же свершилось чудо: владелец отнюдь небедной компании сидел по правую руку от Кости и запросто с ним разговаривал. Как друг или, скорее, как родственник.

На траверзе Маркса – небольшого городка и районного центра на левом берегу Саратовской области, закралось сомнение в успехе спонтанно организованного вояжа. С каждым часом Марк Антонович чувствовал себя все хуже и хуже; силы понемногу оставляли, поднималась температура. Яровой проверял повязку, но крови на ней не прибавлялось. Значит, начиналось воспаление.

В центре большого села, через которое проходила трасса, спецназовец узрел несколько магазинов, закусочную и аптеку. И через четверть часа на сиденье лежал пакет с медикаментами и с новеньким термосом, наполненным крепким чаем. Заново обработав рану, он заставил Марка Антоновича выпить дозу сильного антибиотика и улечься на заднее сиденье. Заботливо укрыл его своей косухой, уселся за руль и продолжил путь…

– Мне необходимо рассказать тебе одну историю, – тихо сказал шеф, провожая взглядом клонившееся к горизонту солнце.

Константин убавил громкость музыки.

– Слушаю.

Начал он издалека: сыпал фамилиями разных ученых, изучавших психологию аж с середины позапрошлого века. Если о Сеченове и Бехтереве Яровому слышать доводилось, то многие фамилии военных психологов Третьего Рейха, а также австрийских, израильских и американских гениев данного направления, были для него пустым звуком.

Суходольский лежал в неудобной позе, усердно натирал платком линзы очков и продолжал просвещать подчиненного о вещах и событиях, мягко говоря, таинственных и весьма серьезных. О целях, которые ставились перед учеными всесильными диктаторами или спецслужбами внешне благополучных демократических стран. О бесчеловечных экспериментах над людьми, проводившихся для достижения этих целей. Об удачах и ошибках, о победах и катастрофах…

Марка Антоновича часто охватывало волнение, и нить повествования путалась в узелки и петли. Единственный слушатель чувствовал, насколько ему непросто делиться сокровенным. Не закончив историю о том, как в конце войны исчезла «Реликвия», он внезапно переключился на день сегодняшний. На сложнейшую работу в секретных архивах, куда не подпускали до тех пор, пока не стал депутатом; на перипетии поисков командира разведгруппы Ахметова…

– Марк Антонович, извините, – перебил Константин, с беспокойством поглядывая в зеркало заднего вида. – Мне надо кое-что сделать.

– У нас все в порядке? – забеспокоился тот.

– Не совсем. Не нравится мне одна машинка – висит и висит на хвосте с самого Маркса. Скоро окончательно стемнеет, и тогда избавиться от «хвоста» будет сложнее. Ночью у всех кошек глаза горят одинаково…

– Что ты задумал?

– Вы лежите, пожалуйста, и не высовывайтесь. А я уж тут сам как-нибудь.

Машин на трассе в тихий будний вечер было мало. Яровой резко прибавил скорость и немного оторвался от назойливого преследователя; за плавным поворотом нырнул вправо на второстепенную дорогу. Быстро развернувшись, опять подъехал к трассе и остановился, не заглушая двигателя. Проверив наличие патронов в магазине, вперил взгляд в край посадок…

А вот и «Opel» – мчится на всех парах.

Костя рвет, не жалея резины. «Audi» выскакивает на трассу и быстро набирает ход, поворачивая навстречу «хвосту». Преследователи не ожидают подобного фортеля – теряются; водитель тормозит, прижимает машину к правой обочине.

Дистанция меж немецкими авто стремительно тает.

Яровой перекладывает пистолет в левую руку, сжимает руль одной правой. Левое плечо прострелено, но в этот миг не боли.

Тонкие губы насмешливо цедят:

– Посмотрим, господа, как, где и чему вас учили…