Текст книги "Зови меня ястребом"

Автор книги: Валерий Рощин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

Часть четвертая Маг Суходольский

Пролог
Польша-Германия
Западное предместье Мюнстера. Местечко Хафиксбек
1-2 апреля 1945 г

– Итак, перед вами одна из лучших групп глубинной разведки 2-го Белорусского фронта. В немецком тылу работает под псевдонимом «Варяг», успешно осуществила более десятка разведывательных рейдов. Командир группы – старший лейтенант Ахметов Фарид Салихович. Грамотный, бесстрашный офицер, беззаветно преданный нашей Родине. Вот только с субординацией и дисциплиной случаются накладки.

Ахметов виновато потупил взор, ожидая продолжения нотации, однако начальство направилось дальше.

– Заместитель командира группы лейтенант Николай Гришин. Опытный и самый старший по возрасту разведчик. К тому же успел обзавестись семейством, – продолжал удивлять Виноградов своей памятью. – Старшина Арлетов – отличный подрывник, геройский парень. Два радиста: сержант Аристарх Николаев и рядовой Федор Кизилов. Лучшие специалисты своего дела, неразлучные и надежные друзья…

– Товарищ генерал, – опять затянул с правого фланга старший лейтенант, – мы же – одна группа! Знаем друг друга как облупленные – достоинства, недостатки, слабые и сильные стороны характеров…

– Вот зануда, – проворчал Илья Валентинович. – Будет тебе переводчик! И не раненный, а здоровый. Постарше немного твоего Авдеева, зато поопытнее раз в десять. Понял?

– А он язык-то нормально знает? С Авдеевым все-таки сработались, попривыкли…

– Таких переводчиков в твоей группе еще не было – ему знакомы почти все европейские языки!

И, повернувшись, пригласил жестом пожилого мужчину в новенькой офицерской шинели без погон.

Тот сделал шаг, после короткого кивка, назвался:

– Дьяконов Василий Авраамович.

– У-у… гражданский…

– Разговорчики! – строго зыркнул из-под кустистых бровей Виноградов. – Это ты, Фарид Салихович, по сравнению с ним гражданский! Василий Авраамович – бывший командир 1-й Донской дивизии, генерал-майор белой армии. А сейчас, значит, целиком и полностью перешедший на нашу сторону и решивший помочь Родине в борьбе с фашизмом. Прошу любить и жаловать. И последнее по части знакомства: седьмым в разведгруппу назначается капитан Антипенко. О конкретных обязанностях новых членов команды я доложу позже – на подробном инструктаже. Становитесь в строй…

Дьяконов и офицер контрразведки замкнули шеренгу на левом фланге.

– Теперь о распорядке. Сейчас ставлю общую задачу, затем беседую с каждым по отдельности. Полчаса на обмундирование, подгонку экипировки, вооружение. Затем плотный ужин, погрузка и вылет. Вопросы.

– Когда на Берлин пойдем, товарищ генерал? – хмуро поинтересовался один из радистов.

– Скоро-скоро, ребятки. На днях поступит приказ о броске до Одера. А от Одера до Берлина сами знаете – вест сто – не больше. Так что… скоро! А пока вам надлежит побывать в западном предместье немецкого городка Мюнстер.

Он дал знак Литвину, и тот повесил на стену под лампу большую карту северо-западных земель Германии.

– Смотрите и запоминайте, братцы, – продолжил Виноградов, вооружившись карандашом вместо указки.

В десантный Ли-2Д разведчики поднимались с хмурыми серыми лицами; рассаживаясь вдоль бортов, пристраивали меж колен автоматы. Видимо, сказывалась накопившаяся усталость, давила новизна порученной миссии. Белый генерал перед трапом осенил себя крестом, поправил парашютные лямки и бодро преодолел ступеньки. Он выглядел свежим, не взирая на возраст: бледные щеки порозовели, в глазах появился азартный блеск. Капитан Антипенко не был уставшим, но и радости от предстоящего задания не выказывал – лицо не выражало эмоций, оставалось каменным и задумчивым.

Провожавшие офицеры во главе с Виноградовым помахали темным квадратам иллюминаторов. Взревев двигателями, самолет долго и величаво рулил за ехавшим впереди «виллисом», развернулся и покатился, набирая скорость, по освещенной тремя прожекторами грунтовой полосе. Медленно оторвавшись, набрал немного высоты, лег на левое крыло и взял курс на побережье Балтики.

До точки выброски предстояло лететь около трех часов…

* * *

Это был второй полет Василия Авраамовича на самолете. Первый раз он поднялся в воздух с Бискапским, когда пришлось путешествовать на юрком почтовом «Хейнкеле» из Польши в Германию. Те сумасшедшие впечатления вкупе с потрясающим видом из маленького прямоугольного иллюминатора вспоминались ему очень часто. Теперь же все обстояло по-другому: солиднее, основательнее. Мерный рокот двух двигателей внушительного военно-транспортного самолета, летевшего ровно, без болтанки; голубоватая подсветка единственной дежурной лампы, тускло мерцавшей над дверкой кабины пилотов; непроглядный мрак снаружи. И несколько бойцов разведгруппы, сидящих под сводами бортовых переборок напротив друг друга… Это совсем не походило на первый полет. Но имелось и одно совпадение. Причем буквальное. Сейчас они в точности повторяли маршрут годичной давности: вылетели с западной окраины Данцига и взяли курс на Мюнстер – небольшой городишко на северо-западе Германии.

Внутри самолета становилось зябко.

Поначалу он прильнул к квадратному окну. Внизу под магическим лунным светом просматривались светлые пятна полей и лугов, проплывали редкие желтые огоньки. Потом попытался последовать примеру новых боевых собратьев: пристроил под голову мягкий шлемофон, закрыл глаза… Однако сон не шел – слишком волнительное предстояло действо. Тогда он по давней привычке предался воспоминаниям: с неторопливостью воспроизводил в памяти эпизоды из кадетских и юнкерских лет, из офицерской молодости; восстанавливал размытые временем черты убитых товарищей; разговаривал с единственной любимой женщиной, умершей в далеком восемнадцатом от тифа…

Спокойное созерцание прошлого нарушилось однажды: пилот резко накренил машину влево, наклонил к земле нос; сменился тон работы двигателей, у Василия Авраамовича перехватило дыхание, а кто-то из разведчиков подбодрил:

– Линия фронта. Ее редко удается проскочить незаметно.

Генерал наклонился к иллюминатору и увидел густой рой огненных трасс, дружно тянувшихся от земли к самолету. Однако через минуту все стихло – пилотам удалось увести машину из-под обстрела.

Невеселые мысли чередовались с тяжкими вздохами, покуда над дверкой в кабину пилотов не вспыхнул тревожным заревом красный плафон.

Пора!

Молодые коллеги зашевелились, засовывая под парашютные лямки немецкие автоматы «МП-40» со сложенными прикладами. Устроил на груди свое оружие и бывший генерал.

Выброска происходила в запланированное время севернее деревеньки Хафиксбек, расположенной в тринадцати километрах от Мюнстера. Дьяконов опять подивился превратностям судьбы: убегая зимой прошлого года из «Зоны» во время бомбежки, он не предполагал когда-либо снова оказаться здесь…

Из пилотской кабины вывалился здоровяк в летном комбинезоне. Молча кивнув командиру группы, он открыл овальную дверцу входного люка.

– Приготовились! – громко рыкнул Ахметов.

Бойцы встали, построились друг за другом по правому борту лицом к открытому люку, прицепили к натянутому под потолком тросу карабины вытяжных фалов.

Последним предстоит прыгать заместителю Ахметова – лейтенанту Гришину. А право отделиться от самолета первым принадлежит грузовому мешку, который подвигает к самому краю командир группы. Он же сиганет следом за мешком, а на земле в случае чего прикроет подчиненных. За ним стоит второй радист Кизилов, нагруженный тяжелой радиостанцией и запасными батареями к ней. Его нехитрые пожитки с боеприпасами лежат в вещмешке первого радиста – сержанта Николаева. Новички топчутся в середине группы и взволнованно ожидают команды… Вообще-то, поначалу Дьяконов искал рациональность в расстановке бойцов и в очередности: кто за кем прыгает. Не додумавшись до смысла, обратился с вопросом к соседу, и тот с готовностью пояснил:

– Первыми идут самые тяжелые по весу, а легкие томятся в конце. Это чтоб в воздухе после раскрытия парашютов никто никого не догнал.

– Понятно, – усмехнулся простоте генерал.

Здоровяк в комбинезоне прошелся вдоль разведчиков: привычными движениями проверил снаряжение, лямки подвесных систем и надежность пристегнутых к тросу карабинов.

Наконец, красная лампа зажглась вторично.

– Пошел! – крикнул выпускающий.

Грузовой мешок с провизией, боеприпасами и медикаментами исчез во тьме за обрезом люка. Ахметов чуть помедлил, отсчитывая известные только ему секунды – слишком рано нырять в пустоту за мешком опасно – могут сойтись купола или перехлестнуться стропы; а промедлишь – не найдешь на земле ценного груза.

За командиром в ночь шагнул второй радист, за ним первый. И вот к люку подходит Василий Авраамович…

Да, сегодня ему посчастливилось вторично в своей жизни подняться в воздух, а вот прыгать с парашютом приходилось впервые, и связанные с предстоящим прыжком ощущения большой радости, увы, не доставляли. Едва оказавшись у черневшего проема, он заглянул в непроглядную бездну и поежился от неприятного озноба.

Но делать нечего – сам заварил кашу, сам напросился помочь разведчикам. Чего ж теперь пенять?..

У самого уха прогремело:

– Пошел!

Он поступил как советовали молодые товарищи: наклонил вперед голову, ссутулился, крепко прижал к груди руки и с силой оттолкнулся от нижнего обреза проема.

В тот же миг ударился о плотный воздух, закувыркался и ощутил все «прелести» свободного и беспорядочного падения. Через пару секунд прилично встряхнуло в ремнях подвесной системы; встряска каким-то чудесным образом вернула естественное положение – головой вверх. Он повис, закачался на уходящих к куполу стропах.

– О, Господи! – как и перед посадкой в самолет перекрестился генерал и разом позабыл о напастях.

Согласно наставлению тех же новых товарищей, следовало осмотреться, поискать в небе другие купола.

Все нормально: сверху белеет свой исправный купол, внизу едва просматривались два светлых пятна – одно чуть больше другого. Выше и в противоположной стороне – там, куда удалялся рокот моторов – виднелся еще один.

– Далеко. Не помешаем друг другу, – прошептал Дьяконов и огляделся спокойнее – без страха и дерготни.

Где-то левее (стороны света он сейчас определить не мог) мерцало несколько огоньков; впереди и немного правее растянулась полосою россыпь из мелких светящихся точек. А вот сзади – в нескольких десятках километрах полыхало целое зарево.

– Взрывы и пожарища, – догадался он, неудобно изогнув шею. – Бомбежка или артобстрел. Стало быть, союзники наступают – американцы или англичане…

Температура по мере плавного снижения повышалась. Дьяконов был одет также как и другие разведчики группы: теплое армейское белье и комбинезон из плотной брезентовой ткани; на голове – кожаный шлемофон с меховым подбоем; на ногах под высокими ботинками – две пары носков: тонкие их хлопка и толстые шерстяные. Однако холод пробрался к телу сразу же, стоило отделиться от самолета. А ближе к земле становилось теплее. И вместе с тем опять надвигалось волнение: где она в этой тьме, земля-то? Как встретит – мягко ли, жестко? И чем – дружественной тишиной или вражьей засадой, стрельбою, пленом?..

Василия Авраамовича медленно развернуло воздушным потоком лицом к далеким разрывам и всполохам огненного зарева. Гул самолета давно затих и теперь до слуха будто доносилась канонада. Далекая, еле различимая…

О стремительном приближении земной тверди догадался по тому, как расстояние до маячивших внизу куполов внезапно стало сокращаться.

– Так… сгруппироваться! Ноги вместе, колени полусогнуты, – вспоминал наставления генерал и искал землю: – Ну? Где же она? Где?..

Приземляться, слава Богу, пришлось на ровное поле, местами сохранившее бесформенные островки снега. По ним-то разведчики и определяли скорость и направление снижения. На один из них угораздило упасть Дьяконова. Впрочем, он был рад и этой «мягкой подстилке».

Ткнувшись ногами в снег, неловко плюхнулся на живот и проехался с десяток метров, увлекаемый медленно угасавшим куполом. Кое-как успокоив его, подобрал нижний ряд строп; отстегнул лямки подвесной системы. Отдышался, встал во весь рост, оглянулся…

Сильный ветер изрядно разбросал разведчиков. Скоро послышался плач какой-то птицы, в замысловатом исполнении старшего лейтенанта Ахметова. Василий Авраамович поспешно скомкал парашют, взвалил на плечо и пошел на условный сигнал.

Через двадцать минут после десантирования группа собралась в полном составе. Спрятали в приямке и забросали прошлогодней листвою парашюты; разобрались с грузом – рассовали его содержимое по вещь-мешкам. И двинулись по непаханым полям на юг, преодолевая мелкие овражки, узкие полоски леса и пустынные дороги…

Вокруг стояла удивительная тишина: ни далеких звуков работающих моторов; ни той канонады, что слышалась на высоте. Ничего – будто очутились в мертвой необитаемой местности. И бесконечное, усыпанное миллиардами звезд небо.

Протопали километров пять, покуда не уперлись в большой лесной массив. Ахметов объявил привал, присел, подсветил фонариком карту. Покашляв в кулак, подозвал генерала.

– Василий Авраамович, посмотрите. По моим данным мы находимся где-то здесь, согласны? – указал он на северную оконечность леса, в центре которого была обозначена крестиком заветная «Зона SS12-01».

– Сложно сказать, – признался тот. – Зимой прошлого года самолет приземлился недалеко от Мюнстера, а в «Зону» меня везли на автомобиле и днем. Очень быстро везли – толком ничего не рассмотрел. Как бы знать, что ориентиры пригодятся – непременно запомнил бы.

– Но ведь «Зона» была в лесу?

– Совершенно верно. В густом и довольно обширном. Помню: хорошая асфальтовая дорога ровнехонько огибала опушку. А потом мы резко свернули вправо – на расчищенный от снега проселок и проехали до ворот «Зоны» приблизительно с километр.

Посовещавшись, решили немного продвинуться вдоль кромки леса, чтобы точнее определить свое место, а уж после нырнуть в чащу. Прошли метров пятьсот и наткнулись на шоссе.

– Очень похоже на ту трассу, – всматривался в темноту Дьяконов.

– А поста на повороте в лес, случаем, не заметили? – справился заместитель Ахметова – лейтенант Гришин.

– Был пост со шлагбаумом. Он находился не на повороте, а немного дальше – в глубине леса. И… еще у меня сложилось впечатление о слабом внешнем охранении объекта.

– Это ошибочное впечатление, – отозвался Ахметов, снова нависая над картой. – Если мало стационарных постов, значит, вдоль периметра обязательно курсируют патрули. Шайтан их задери…

Василий Авраамович промолчал, мысленно согласившись с опытным разведчиком. Да и не успел бы ничего сказать – тот потушил фонарь, распрямился; и, известив товарищей об установлении места нахождения, первым вошел в лес…

* * *

Справа, градусов под сорок пять сквозь частокол древесных стволов отчетливо пробивался свет. Однако старший лейтенант Ахметов упрямо вел группу опушкой леса.

– Почему не идем на прожекторы? – шепотом спросил у старшины Арлетова генерал.

– Немцы в лесу могли заминировать подходы к «Зоне» – они большие выдумщики по этой части, – так же тихо отвечал специалист по подрыву и разминированию. – Днем я бы провел группу, пользуясь интуицией и простым щупом, а ночью это почти невозможно. Поэтому далеко в лес не углубляемся – идем вдоль дороги.

Опасливо продвигались вперед с четверть часа, пока пробивавшийся свет не оказался строго справа.

– Еще одна дорога, – обернувшись, предупредил командир.

– Кажется, я узнаю это место, – поспешил сообщить Дьяконов. – Именно сюда повернула машина и метров через триста остановилась у поста со шлагбаумом.

– Значит, прожекторы горят на посту?

– Да, приблизительно там.

– Ясно. Идем вдоль дороги. Далеко в лес не заходим.

Выбирая просохшие проталины, разведчики осторожно двинулись дальше, пока горящие круги двух мощных прожекторов не оказались на расстоянии сотни метров. Остановились, рассредоточились по обочине и, прикрывая глаза от слепящего света, принялись наблюдать…

Собственно постом называлось небольшое сооружение из бетонных блоков, возведенное слева от дороги. Поверх блоков были уложены мешки с песком, а из-за мешков выглядывало хлипкое деревянное строение. Кто-то из разведчиков приметил торчащий ствол пулемета и каску дежурившего возле него фрица. С плоской крыши строения подступы освещали прожекторы, сбоку блестел полосатый шлагбаум, преграждающий дорогу автомобильному транспорту.

Ахметов знаками отправил по одному бойцу в обе стороны. И, глянув на фосфорные стрелки наручных часов, тихо шепнул:

– Ждем.

– А как же эти ребята? – не поворачивая головы, справился генерал. – Они мин не опасаются?

– Напролом не полезут. Тропинки найдут, по которым сами фрицы ходят, – со знанием дела отвечал Арлетов.

Через час вернулся Николаев.

– От поста к западу тянется плотный ряд колючей проволоки. Метров на двести пятьдесят – триста, – доложил он результаты разведки. – Видел идущий вдоль забора патруль – три солдата с собачкой.

– Снаружи?

– Нет, внутри огороженной территории.

– «Зона» не просматривается?

– Дальше видны только прожекторы и участки освещенного ими леса. Все.

Разведчик, посланный к востоку от поста, обрисовал похожую картину: метров триста сплошного забора из колючей проволоки, вдоль которого шляется патруль с немецкой овчаркой.

– Что будем делать? – спросил заместитель – лейтенант Николай Гришин.

Ответ командира прозвучал буднично:

– Отойдем подальше от поста, пролезем внутрь и подменим патруль.

Сказано – сделано. Теперь лидером стал старшина, вооружившийся тонким металлическим щупом. Петляя меж снежных островков, медленно подошли поближе к колючке – к правому углу охраняемой территории. Дождались троицу немцев и засекли время, чтобы вычислить интервал движения. Получилось двадцать пять минут.

– Судя по скорости движения – патруль один, – орудовал кусачками подрывник Арлетов. – Иначе интервал был бы короче.

– Верно мыслишь, – отогнул концы обрезанной проволоки старлей и приподнял повыше следующий ряд. – Пошли, ребята!

Разведчики друг за другом пролезли под проволокой и распластались в сотне метров от забора с подветренной стороны – чтоб не учуяла собака.

– Василий Авраамович, – позвал командир.

– Да.

– Вы останетесь здесь, пока мы разберемся с немчурой.

– Ясно.

– Капитан Антипенко, рядовой Кизилов – вы тоже сидите здесь. Остальные за мной!

Наиболее опытные бойцы уползли следом за Ахметовым…

Пунктуальные немцы появились ровно через установленный интервал. Офицеры и рядовой Кизилов на всякий случай приготовили оружие, вжались в холодную землю и с напряжением наблюдали за приближавшимися фигурами…

Дьяконов ничего не разглядел и почти ничего не понял. Немецкие солдаты попадали одновременно, не издав ни единого звука. Лишь коротко заскулила собака, известив затаившихся «зрителей» о молниеносной победе разведчиков.

– Похвально, – оценил генерал-майор. И, повернувшись к рядовому, поинтересовался: – Ножи?

– Так точно, – ответил тот нервным смешком. – Ахметов с Гришиным с пятнадцати метров ни одного промаха не дают!

Генерал уважительно покачал головой, а смершевец почему-то нехорошо скривил губы…

– Давайте же, Василий Авраамович! Переводите!

Приложив к уху ладонь, Дьяконов дослушал диалог до конца и перевел:

– Часовой сквозь приоткрывшееся круглое окошко спросил пароль и почему-то первым назвал цифру «четыре». Унтер-офицер ответил цифрой «семь».

– И все?

– Все. Калитка открылась, и унтер с двумя солдатами прошел в «Зону».

– Ну и отлично! Теперь нам известны пароль с отзывом: «семь» и «четыре».

– Подождите, Фарид, что-то не так, – призадумался генерал.

Минут сорок назад группа разделилась. Лейтенант Гришин, сержант Николаев и рядовой Кизилов переоделись в мундиры убитых немецких патрульных и остались накручивать круги вдоль колючки. Троицу было не отличить от настоящих фрицев, разве что не хватало овчарки. Остальных командир привел к бетонному забору, на котором через равные промежутки красовались ровные белые надписи на немецком: «Стой! Запретная зона». После аккуратного изучения с приличной дистанции, обнаружили вышки с пулеметами по углам охраняемого объекта и единственную брешь, сквозь которую возможно было просочиться внутрь – массивные металлические ворота.

– Они! – узнал огромные черные створки Дьяконов.

Вскоре засекли еще один патруль, неспешно «гулявший» вдоль мрачного серого забора четырехметровой высоты. Решили подобраться ближе и разнюхать, каким образом караул пропускает патрульных за ворота…

Ничего не изменилось вокруг за эти сорок минут. Та же темень, те же слепящие прожектора с пулеметных вышек и с высоких воротных столбов. Та же холодная промозглая погода. Пожалуй, только звуки канонады, доносившиеся с запада, стали немного ближе и громче, чем прежде.

– Что вам не нравится в пароле и отзыве, Василий Авраамович?

– Я не понял одной детали: почему пароль назвал тот, кто находился внутри, а отзыв озвучил стоявший снаружи унтер?

– Очень просто, – едва не рассмеялся старлей, – унтер-офицер – начальник караула, поэтому и спрашивает пароль.

– Сомневаюсь. Все это мало походит на немцев и совсем не походит на охрану секретного объекта.

– В таком случае… Если у вас есть сомнения – думайте быстрее, товарищ генерал, – ерзал под кустом стерший лейтенант, – времени у нас маловато. Возможно, уничтоженный нами патруль должен скоро смениться.

Белый офицер улыбнулся – слово «товарищ», было в ходу в частях и соединениях царской армии, но в таком контексте и применительно к нему никогда не употреблялось. Большевиков, отнявших у него Россию, семью, карьеру и веру в будущее, он ненавидел. Однако в сорок первом эмоции решительно поутихли, а к сорок пятому ненависть окончательно ушла, уступив в душе место снисходительной нелюбви.

– Да-да, я постараюсь, – заверил он. – Предлагаю дождаться следующего визита патрульных.

– У нас нет столько времени – новый патруль сменится часа через два-три. И зачем нам дожидаться его смены?

– Хотелось бы еще раз услышать пароль с отзывом…

– Внимание, калитка! – предупредил Серега Арлетов.

В левой створке действительно скрипнула калитка, из «Зоны» вышли два солдата и направились по дороге к посту.

– Должно быть, меняют тех, кто дежурит в домике у шлагбаума, – предположил Ахметов.

– Вот и послушаем…

Томиться в ожидании сменившихся фрицев не пришлось – видать, в фанерном домишке, спрятанном за мешками с песком было жутко холодно. Не прошло и трех минут, как на дороге показались две семенившие легкой трусцой фигуры с поднятыми воротниками шинелей. Руки в карманах, висящие на длинных ремнях автоматы качаются и хлопают хозяев в такт коротким шагам по задницам…

Долговязый солдат, подбежавший к воротам первым, дважды ударил кулаком в темное железо. Щелкнул засов, отварилось круглое оконце.

– Neun, – донеслось с той стороны.

– Zwei, – тут же парировал долговязый.

И, подталкивая в спину напарника, исчез за приоткрывшейся калиткой.

– Благодарите Бога, Фарид Салихович, если веруете, – широко улыбнулся белый генерал.

– Почему?

– Потому что они пользуются так называемым «плавающим» паролем. Это когда начальником караула заранее устанавливается некая «сумма», которую должны составить пароль с отзывом.

– Ага… – наморщил лоб Ахметов, – там было «семь» и «четыре», что в сумме составляет одиннадцать.

– Точно. А сейчас позвучало «девять» и «два».

– Опять выходит одиннадцать! Значит, сумма всегда должна составлять одно и то же число?

– Вряд ли всегда. Скорее, только сегодня. Или до определенного часа. Впоследствии новый начальник его переменит, назначив свою «сумму».

Командир шмыгнул носом и уважительно посмотрел слегка раскосыми глазами на Василия Авраамовича.

– Вот шайтан!.. Хорошо, что не сунулись раньше.

Капитан «СМЕРША» промолчал, но скривился, словно возражая с едкой насмешкой: «И откуда у господина генерала такие глубокие познания? Ведь в царской армии грамотных солдат-то было – раз два и обчелся! А тут арифметика, сложение, суммы…»

– Внешний патруль сам меняться не придет – негоже ему оставлять периметр без присмотра, – внезапно догадался Ахметов.

– Тогда надо дожидаться выхода смены, – нашелся старшина-подрывник.

– И по пути к забору перерезать глотки, – низким голосом завершил мысль капитан контрразведки.

На что пожилой генерал резонно заметил:

– Я уж много лет не солдат и многое подзабыл из батальных тонкостей. Однако с высоты давешнего опыта уверяю: производить смену наружного патруля удобнее у домишки с пулеметом и шлагбаумом. Под прикрытием поста спокойнее, да и маршрут проходит вблизи.

– Логично, – подумав, согласился командир. И решил действовать – до рассвета оставалось очень мало времени: – Серега, перехвати-ка наших у колючки. Пусть потихоньку снимут тех двоих из домишки и ждут сменщиков. Да чтоб ни единого звука!