Текст книги "Страсти по Веласкесу"

Автор книги: Валентина Демьянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)

Физиономия служащего удивленно вытянулась:

– Елизавета Андреевна сегодня не приходила.

Елена посмотрела долгим взглядом сначала на него, потом повернулась к нам с Герасимом. Понимая, что она ждет объяснений, но, не желая разговаривать на эту тему на глазах у посторонних, я со вздохом предложила:

– Давайте войдем в квартиру и спокойно поговорим.

При этих словах охранник у двери напрягся и сделал шаг в нашу сторону. Мне даже на мгновение показалось, что сейчас он выхватит из кобуры пистолет и грозно рявкнет: «Лицом к стене! Руки за голову! Ноги на ширину плеч!»

Очевидно, такая мысль пришла в голову не только мне, потому что Гера тоже занервничал и суетливо завертел головой в Поисках путей к отступлению. На наше с ним счастье, вмешалась Елена. Она небрежным жестом остановила охранника и сухо сказала:

– Все в порядке.

Страж моментально утратил к нам интерес. Мы с Герой тоже облегченно перевели дух, а красавица пригласила:

– Пойдемте.

Поднявшись по низким и широким ступеням, покрытым ковровой дорожкой, мы оказались на обширной площадке с двумя дверями. Елена подошла к той, что была справа, и извлекла из сумочки связку ключей.

– Сколько в доме квартир? – не удержалась и спросила я.

– Две. Два этажа жилых, на третьем зимний сад.

Справившись с замками, Елена первой вошла в квартиру.

Не знаю, чем зарабатывал на жизнь ее супруг, но его жилище впечатляло не меньше, чем вестибюль. Переступив порог, мы оказались в небольшом овальном зале, пышностью оформления не уступавшим дворцовым интерьерам Зимнего. У меня даже в глазах зарябило от обилия позолоты и зеркал.

«Если это прихожая, то что же в комнатах?» – мелькнула в голове мысль и тут же исчезла, потому что пускать нас дальше прихожей хозяйка явно не собиралась.

– Так что это за странная история с приглашением в гости? Как вы слышали, Лизу здесь нет и не было! – очень спокойно спросила Елена.

Обращалась она исключительно к Герасиму, очевидно памятуя о его дружбе с падчерицей, в мою сторону даже не глядела, и вообще от ее недавней приветливости не осталось и следа. Теперь от женщины веяло настоящим арктическим холодом, щедро приправленным подозрительностью. Под прицелом ее строгих глаз Герасим чувствовал себя крайне неуютно и уже начал медленно багроветь, а так как виновницей создавшейся ситуации он считал исключительно меня, то в свою очередь послал мне полный праведного гнева взгляд.

Хорошо, что взгляды не материальны, иначе Гера испепелил бы меня на месте. На самом деле я признавала справедливость его недовольства и понимала, что это по моей милости он попал в дурацкое положение. Приятеля нужно было срочно спасать, и я подала голос:

– История действительно странная, но Герасим здесь ни при чем. Если кто и виноват, так только я.

Елена моментально потеряла интерес к Гере.

– Вот как? – вздернула она брови. – Тогда, может быть, вы возьмете на себя труд объяснить, что происходит?

– Возьму, – покладисто согласилась я.

Конечно, Елена была встревожена, и я ее вполне понимала, но то, что она разговаривала со мной, как с проштрафившейся прислугой, которую застала со столовой ложкой в руках за поеданием любимого хозяйского варенья, меня задело.

Однако в мои планы совсем не входило ссориться с Еленой, и я, успокоив приятеля взглядом, пустилась в разъяснения:

– Мы оказались здесь исключительно потому, что мне позвонила Лиза и попросила нас приехать.

– Куда?

– Сюда. Она дала этот адрес.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Ничего не понимаю. Вы же слышали, что сказал охранник? – озадаченно округлила глаза Елена.

Герасим, обрадованный тем, что красавица перестала гневаться, с готовностью закивал в знак согласия. При этом он с таким обожанием смотрел на нее, что я искренне засомневалась, с Лизаветой ли у него роман. Между тем Елена обдумала полученную информацию, и она, по всей видимости, показалась ей скудной.

– Что конкретно сказала Лиза? Она хотела видеть вас по делу или просто пригласила в гости?

Чувствовалось, что она изо всех сил пытается понять, зачем же мы явились к ней.

– Ни то, ни другое. Лиза кричала, что ее собираются убить.

– Ах вот оно что! – разочарованно выдохнула Елена. – Тогда все понятно! Очередные Лизины штучки!

Герасим опять закивал, всем своим видом показывая, что ему тоже все ясно как божий день, и он целиком и полностью разделяет точку зрения хозяйки дома. По совести говоря, мне и самой все происходящее, начиная со звонка и заканчивая нашим визитом сюда, начало казаться абсурдом, а подобострастное поведение приятеля по отношению к красавице Елене и полное пренебрежение ко мне совершенно не льстили моему самолюбию.

Вдруг нестерпимо захотелось домой. Но бросать дела на середине не в моих правилах. К тому же, несмотря на абсолютную понятность ситуации, внутри копошился крохотный червячок сомнения, который не позволял до конца поверить, что здесь все чисто, и весь наш визит является результатом всего лишь инфантильного поведения взбалмошной девицы. И я сказала:

– А вот мне далеко не все понятно.

От звука моего голоса Гера и хозяйка дома вздрогнули и дружно воззрились в мою сторону. При этом Герасим смотрел на меня, свою давнюю подругу, как на буйно помешанную. Елена же выглядела просто удивленной.

– Понимаю. Стороннему человеку нелегко разобраться в том, что происходит. Особенно если он плохо знает Лизу. А вы ведь сами сказали, что знакомы с ней недавно.

Голос Елены звучал светски и очень ровно, но в нем чувствовалась тяжелая, разъедающая усталость. Да и сама Елена вдруг прямо на глазах словно постарела и перестала казаться юной и уверенной в себе красавицей.

«На самом деле она не так уж и молода», – мелькнула в голове мстительная бабья мыслишка.

Мелькнула, согрела душу и тут же исчезла, а я моментально устыдилась того, что она вообще могла прийти мне в голову. Елена, не подозревая о моих черных чувствах, тем временем предложила:

– Пройдемте в малую гостиную. Там нам удобнее будет разговаривать.

«Малая» гостиная оказалась комнатой внушительных размеров, выдержанной в голубых тонах и обставленной все с той же утомительной дворцовой пышностью. Единственной деталью, радовавшей глаз, были картины. Их было не много. Ровно столько, сколько требовалось для такой комнаты, чтобы каждое полотно, не «забивая» соседние, представало во всей красе. А посмотреть там было на что, потому как все они были творениями настоящих мастеров.

– Увлекаетесь живописью? – не удержалась и спросила я.

Елена расценила мой вопрос как попытку завести светскую беседу и ответила тоном любезной хозяйки:

– Увлечением это назвать нельзя. Слишком сильное слово для такого человека, как я. Точнее буде сказать, что мне нравятся произведения искусства, и у меня есть деньги, чтобы их приобрести. Короче, я вкладываю капитал.

При этих словах она улыбнулась, давая понять, что вполне осознает цинизм своих слов, но отнюдь не стыдится этого.

– Но почему картины? Мало ли какие предметы искусства можно собирать! Почему же именно живопись?

Елена на секунду задумалась, потом очень серьезно сказала:

– Толчком послужила одна история… Я узнала ее случайно, и она меня поразила.

– Это связано с картиной?

– Да. Судьба картины, тесно переплетенная с судьбой ее владельцев…

– Вы романтик!

– Ошибаетесь, я прагматик до мозга костей! – усмехнулась она.

Грациозно опустившись в обтянутое полосатым сине-золотым шелком кресло, хозяйка любезно предложила:

– Может быть, чаю или кофе?

Она мне нравилась, и поэтому я чувствовала себя немного не в своей тарелке. Я проклинала тот миг, когда Лизе взбрело в голову позвонить мне и втянуть в свои семейные дрязги. Я последними словами ругала себя за то, что поверила ей и не пропустила тот звонок мимо ушей. Но больше всего я была рассержена на себя за то, что сейчас не могла просто плюнуть на все, встать и уйти. Потому, что мне хотелось разобраться во всем, убедиться, что с девчонкой действительно все в порядке. Не желая затягивать тягостную встречу, я угрюмо пробормотала:

– Спасибо, не стоит беспокоиться.

В ответ Елена звонко рассмеялась:

– Вам спасибо.

Заметив наше с Герой недоумение, она с замечательной непосредственностью пояснила:

– У прислуги сегодня выходной, а я на собственной кухне чувствую себя гостью. Вы отказались от чая и тем избавили меня от неловкости. Не поверите, но я понятия не имею, где там что лежит!

Мы дружно рассмеялись: Елена легко и открыто, Герасим смущенно, а я – чтобы не отставать от остальных. Отсмеявшись, хозяйка согнала с лица улыбку и сразу превратилась в деловую женщину, не привыкшую тратить время попусту.

– Во сколько звонила Лиза? – вернулась она к выяснению обстоятельств.

Я глянула на часы:

– Сейчас девять вечера… Думаю, было около семи.

– И что она сказала? Если можно, повторите дословно.

– Ну, так точно я не вспомню… Ее звонок был настолько неожиданным, что я растерялась. Но что-то вроде: «Анна! Спасите! Приезжайте быстрее, а то меня убьют!» – она прокричала точно.

– Так и сказала? Убьют?

– Именно так.

– А кто убьет и за что, не говорила?

– Я, естественно, пыталась это выяснить, но Лиза лишь сказала, что нет времени объяснять, и просила приехать немедленно.

– И назвала этот адрес?

– Да. Спасосвятительный переулок, дом три.

– Вы уверены? Именно этот адрес? Не другой?

Елена сверлила меня взглядом, словно старалась проникнуть в мой мозг и убедиться, что все сказанное мной – правда. Ее явное недоверие вызывало у меня глухое раздражение. Я чувствовала себя в лучшем случае лгуньей с необычайно буйной фантазией, а в худшем – аферисткой, сочинившей невероятную историю с целью втереться в доверие к состоятельным людям. Мне, конечно, по роду своей деятельности доводилось выступать и в той и в другой роли, но в данном случае моя совесть была чиста. Ввязавшись в эту историю, я не преследовала никаких корыстных целей, мне просто стало жаль испуганную девчонку, молившую меня о помощи. Никак не проявив своих эмоций, я спокойно ответила:

– Этот, этот адрес. Не сомневайтесь. Она его два раза повторила.

– Вы поняли ее слова правильно, ничего не перепутали? – продолжала допытываться Елена, испытующе заглядывая мне в глаза.

Мое терпение не было бесконечным. И сейчас оно подходило к концу:

– Чего вы добиваетесь? Хотите сказать, что я все это выдумала? Но ради чего? Чтобы иметь возможность прийти к вам в гости и посидеть на этом атласном диване?

Моя вспышка не произвела на нее равно никакого впечатления, Елена осталась невозмутимой.

– Ну зачем же так? – равнодушно проронила она.

– Затем, что я говорю правду, а вы упрямо отказываетесь мне верить!

– Ну что вы!

– К чему тогда все эти расспросы?

Елена тяжело вздохнула:

– Все так непросто! Конечно же, я верю, что Лиза вам звонила. И в то, что просила спасти ее, тоже верю.

– Отлично! В чем же тогда проблема?

– Частично в вас, но главным образом в Лизе.

– Во мне? Да я в этой истории случайный человек!

– В том-то и беда! Как объяснить постороннему человеку трагедию, разыгравшуюся в нашей семье? Да никак! Вот Лиза вам позвонила, немного поплакала, и вы сразу поверили, что с ней приключилась беда и примчались спасать! Ведь вы поверили?

Я неопределенно дернула плечом.

– Вот именно! Я бы тоже поверила и заподозрила что-то ужасное, позвони мне малознакомая девочка и начни взывать о помощи. А вся трагедия в том, что Лиза не совсем здорова. Конечно, внешне это не очень заметно, да и мы этот прискорбный факт тщательно скрываем… В общем, не так много людей знает о нашем горе, но время от времени Лиза срывается. Она очень ранима, мнительна, легко подвержена стрессам, а результатом становятся некоторые… фантазии. Ей начинает казаться, что ее хотят обидеть, преследуют или, что уж совсем ужасно, замышляют похитить или убить. Короче, чем сильнее приступ, тем невероятней фантазии. В такие моменты она почти в каждом человеке видит врага, и им может стать как случайный человек, так и самый близкий. Близкий даже предпочтительнее, поскольку с ним она сталкивается чаще и поэтому поводов для обид имеет больше. В таких случаях она начинает скандалить или метаться по улицам и названивать по телефону… соседям… друзьям. Сегодня она звонила вам, и это значит, что у нее снова был приступ.

– Но почему мне? Мы же с ней почти незнакомы.

Говоря это «почти», я сильно искажала действительность. Говоря по правде, там мы и вовсе не были с ней знакомы. Ведь нельзя считать знакомством то, что я мельком видела ее в кровати Герасима, и о том, что ее зовут Лизой, мне стало известно исключительно с его же слов.

– Именно поэтому! Значит, и обид на вас у нее пока не накопилось, вот она и увидела в вас свою возможную спасительницу.

– А почему она не обратилась к вам? Вы человек уравновешенный, здравомыслящий. К тому же вам известно о ее недуге. Вы же не могли ее обидеть, я думаю.

– И зря! Лиза считает, что я нанесла ей очень большую обиду, став второй женой ее отца. Я для нее – Разлучница с большой буквы! Я отняла у нее любовь папы. То, что в действительности это не так, для Лизы значения не имеет. Меня она ненавидит и по одной этой причине никогда бы не стала просить о помощи.

– Она так привязана к отцу?

– Она его обожает! Его уход из семьи и стал толчком к развитию болезни. Хотя, думаю, там и раньше не все было благополучно, просто никто не заострял на этом внимания. Мать у Лизы была особой, мягко говоря, была не очень уравновешенной, и девочка росла в атмосфере постоянных истерик и скандалов.

– Если дело обстоит таким печальным образом, то мое сообщение не должно было вас удивить. Почему же вы устроили мне настоящий допрос и с таким недоверием отнеслись к моим словам?

– Если вы восприняли все именно так, прошу меня извинить. Но мне в самом деле было важно знать, что именно сказала Лиза. Понимаете, поток ее мыслей невольно отражает внутреннее состояние. Тут каждое слово имеет значение… В данном случае она говорила о покушении на убийство, значит, приступ был сильный. А в то, что она назвала адрес отца, я сначала даже не поверила. Никогда раньше она не записывала его во враги. Это очень серьезно, поэтому я и мучила вас расспросами. Знать бы еще, чем эта вспышка спровоцирована…

На этот счет у меня были некоторые соображения. Я отлично помнила отголоски скандала, случайно подслушанные мной по телефону. Судя по тому, как нервно заерзал на атласном сиденье Гера, этот инцидент припомнился и ему. Он послал мне тревожный, полный молчаливой мольбы взгляд, я же, в отместку за его недавнее ренегатство, в ответ ехидно усмехнулась и задумчиво протянула:

– Действительно, странный случай. Я ведь видела Лизу сегодня.

Можно было бы уточнить, что не просто видела, а застала дрыхнущей без задних ног в койке у Герасима, но я не стала этого делать. Я собиралась только подразнить приятеля, а не подставлять его. Хотя и этой невинной фразы хватило, чтобы он побледнел как полотно. Справедливости ради следует сказать, что и Елену она не оставила равнодушной. Она так и подалась вперед:

– Видели?! Где?

Отвечать на вопрос я не собиралась. Ответы могли завести слишком далеко, и я поторопилась сменить тему разговора:

– Вы вот сказали… Раз Лиза назвала этот адрес, значит, записала во враги собственного отца… А почему не вас? Вы же тоже здесь живете!

– Живу, но Лиза с юношеским максимализмом считает, что все имущество, имеющееся у нас, принадлежит только ему… ну и ей, конечно. Я, честно говоря, не возражаю, ведь у меня есть собственная квартира.

Возможно, женщина рассказала бы что-то еще, но Герасим, опасающийся, что я сболтну лишнее, поспешил закруглить нашу встречу:

– Анна, нам пора. Елена, извините нас за неожиданное вторжение, но мы были очень обеспокоены звонком и хотели удостовериться, что с Лизой все в порядке.

Елена расцвела в улыбке:

– Не нужно извиняться! Я все понимаю и рада, что у Лизы такие преданные друзья. Теперь, когда недоразумение разъяснилось, поеду к мужу на дачу. Нужно поставить его в известность и предпринять какие-то меры.

Елена встала, вскочил на ноги Гера, и только я продолжала сидеть. Хозяйка была слишком хорошо воспитана, чтобы высказать свое удивление, а вот мой приятель не выдержал и с раздражением осведомился:

– Ты идешь?

– Нет. Но ты, если торопишься, можешь отправляться, куда тебе нужно, а мне хотелось бы довести дело до конца. Чтоб не оставалось неясностей.

После этого заявления даже Елена не смогла скрыть своего недовольства моим поведением:

– Разве еще остались какие-то неясности? Мне кажется, я вам достаточно подробно все объяснила.

– Да, но на самом деле ни вы, ни мы с Герасимом не знаем, что же произошло в действительности.

– Но я…

– Вас ведь не было дома, верно?

– Да, я весь день моталась по делам.

– Вот видите! Значит, вы никак не могли знать, что произошло в квартире в ваше отсутствие. А вдруг с Лизой и правда приключилась беда?

– Но охранник сказал, что она сюда не приезжала! – теряя терпение, воскликнула Елена.

– Вы так наивны, что верите всякому сказанному слову?

– Что ты несешь? – злобно зашипел Гера.

Совладав с собой, Елена поинтересовалась у меня:

– Чего вы добиваетесь?

Еще минуту назад любезный, ее голос теперь звучал жестко и холодно.

– Хочу осмотреть дом, – твердо заявила я в ответ.

Герасим только горестно охнул. Елена же, не подав вида, что моя наглость ее потрясла, суха сказала:

– Извольте.

Ни голосом, ни выражением лица эта железная женщина не высказала своего раздражения, но по тому, как она печатала шаг, с каким треском распахивала одну дверь за другой и какие комментарии отпускала, можно было догадаться, в каком она бешенстве.

– Большая гостиная. Мы ею не пользуемся с тех пор, как заболел муж, – объявила Елена, обеими руками решительно толкая массивные створки.

Мы оказались в огромной комнате с чудесным камином, большим французским окном и массивными диванами и креслами. Кроме мягкой мебели здесь было большое количество столиков и горок с фарфоровыми безделушками.

Позволив нам насладиться всем этим великолепием, хозяйка крутанулась на каблуках и последовала к следующей двери.

– Столовая, – торжественно объявила она. – Последний раз я сюда заглядывала два месяца назад.

Столовая не уступала гостиной ни размерами, ни обстановкой. По моим прикидкам, в ней могло разместиться человек пятьдесят, и им не было бы тесно.

– Кухня. Здесь я вообще не бываю.

Не изменила Елена своим привычкам и сейчас. Оснащенную по последнему слову техники кухню мы осматривали с Герой вдвоем, хозяйка же осталась за порогом, терпеливо дожидаясь, пока гости удовлетворят свое любопытство.

– Туалетная комната. Желающие могут заглянуть.

Сказано это было таким тоном, что Герасим моментально побагровел и застыл на месте. На меня же это никакого впечатления не произвело, и я в очередной раз старательно осмотрела все закоулки помещения. Множество затейливых хромированных штучек, сантехника самых престижных марок и радующее глаз сияние дорогого кафеля – вот все, что мне удалось обнаружить.

К сожалению, моя добросовестность не принесла ощутимых результатов. Ни здесь, ни в остальных комнатах я не заметила ничего подозрительного. Везде царил идеальный порядок, все вещи лежали на своих местах, и нигде не было ни следа пребывания Лизы.

– Кабинет. Если я не в офисе и не на даче, то все свое время провожу именно здесь.

К уже виденным мною комнатам я отнеслась с философским спокойствием, памятуя, что у богатых свои причуды, и если кому-то нравится жить в музее, то это его личное дело.

Кабинет Елены меня поразил. Он разительно отличался от остальных помещений. Здесь была строгая, почти аскетическая обстановка. Большущий стол с разбросанными в деловом беспорядке бумагами, удобное рабочее кресло, простые стеллажи с книгами. Ни позолоты, ни бронзы, ни сверкающих зеркал. Единственной уступкой роскоши был ковер на полу, а единственным украшением служило огромное окно. Впрочем, как раз его и не было видно, потому что весь пол перед ним был заставлен горшками, вазонами и кадками с комнатными растениями.

Перехватив мой удивленный взгляд, хозяйка пояснила:

– Я люблю цветы. Они помогают мне расслабиться. Глаза отдыхают, и вообще я себя лучше чувствую рядом с растениями.

Заинтригованная, я решила поближе рассмотреть предметы душевной привязанности Елены. Да и как было не заинтересоваться, если впервые за весь вечер наша холодная и сдержанная хозяйка призналась, что она что-то любит. Пересекая комнату, я ненароком оказалась у стола, но заглянуть в документы даже одним глазком мне не удалось. Елена следовала за мной по пятам, а когда я приблизилась к столу почти вплотную, бесцеремонно оттерла меня плечом. А потом одним движением скребла все бумаги в кучу и сунула их в ящик стола. Как человеку воспитанному, мне не оставалось ничего другого, как сделать вид, что ничего не произошло. С невозмутимым видом я прошествовала к окну и в немом восхищении остановилась перед зеленой стеной. Там действительно было чем восхищаться, и было на что посмотреть. Огромные лианы, толстыми канатами обвивающие подпиравшие потолок пальмы, привносили экзотическую ноту в интерьер городской комнаты. А более низкие растения, густо покрытые диковинными цветами самых невероятных оттенков, приятно разнообразили монотонную зелень, придавая ей некую праздничность. Несмотря на то, что в моей собственной квартире нет ни одного цветка, эта красота не могла не вызвать у меня восхищения.

– Чудо! Даже не верится, что такое можно вырастить в комнате! – с чувством произнесла я.

Неподдельный восторг, с которым это было сказано, растопил холодок в глазах хозяйки, и, забыв свое недавнее недовольство, она с азартом пустилась в объяснения. Цветы действительно были ее страстью, и я получала истинное удовольствие, слушая ее. Хозяйке это явно льстило, и мы, очень довольные друг другом, миролюбиво вели увлекательную беседу, медленно перемещаясь вдоль кромки растений.

Казалось, уже ничто в мире не сможет нарушить установившегося между нами взаимопонимания, когда Елена вдруг побледнела и замерла на месте. Не понимая, что произошло, я озадаченно закрутила головой по сторонам, но ничего из ряда вон выходящего не заметила.

Герасим вел себя вполне прилично. Он стоял на пороге кабинета, не собираясь входить, и всем своим видом демонстрировал страстное желание покинуть дом при первой же возможности. Вокруг царил идеальный порядок. Все вещи стояли на своих местах. Легкий сквознячок слегка колыхал белые занавески, принося с улицы приятную свежесть и звонкий ребячий гомон.

«Неудобное соседство. Детский сад под самыми окнами», – мелькнуло в голове и тут же улетучилось.

Пребывая в легкой растерянности, я покосилась на Елену. Та смотрела прямо перед собой остекленевшими глазами и двигаться вообще не собиралась. Проследив направление ее взгляда, я с удивлением обнаружила, что в шоковое состояние Елену ввергла рассыпанная по полу земля. Не веря, что такое возможно, я осторожно окликнула ее:

– Елена, что с вами?

Звук моего голоса вывел ее из оцепенения, и она еле слышно пробормотала:

– Это еще что такое?

– Это же просто земля, – на правах новоявленной подруги рискнула заметить я и тут же получила по заслугам за чрезмерную самонадеянность.

– Я сама вижу, что это земля, но ее здесь быть не должно, – сверкнула глазами Елена, и столько в ее голосе было холодной ярости, что я невольно сделала шаг назад.

Наткнувшись на мой откровенно изумленный взгляд, Елена опомнилась и, стараясь скрыть смущение, зачастила скороговоркой:

– Сколько ни плати этой прислуге, они все равно не желают добросовестно выполнять свою работу! Ленятся лишний раз тряпку с веником в руки взять. Пользуются тем, что я дома бываю редко, и совсем распустились. Завтра же уволю всех к чертовой матери!

Выпалив все это на одном дыхании, Елена немного успокоилась:

– Как ни прошу их обращаться с цветами осторожно – все впустую. Дня не проходит, чтоб ветку не сломали или горшок не перевернули… А для меня эти растения как дети. За каждое – сердце болит.

Инцидент вроде бы и незначительный, но он разрушил хрупкое очарование задушевной беседы, и мы с Еленой обе это почувствовали. Не глядя мне в глаза, она холодно поинтересовалась:

– На этом осмотр дома закончен или желаете продолжить?

Гера, само собой, ничего подобного не желал, и собрался было заявить об этом, но я опередила его, ответив за нас обоих:

– Продолжим.

Герасима мое заявление, естественно, не порадовало, но в спор он ввязываться не стал и безропотно поплелся следом за нами на второй этаж. Там, правда, он сразу же уселся на мягкий диванчик в холле и всем своим видом продемонстрировал мне, что не желает двигаться дальше, унижая тем самым красавицу хозяйку. Решив не тратить сил на уговоры, я просто прошла молча мимо подлого предателя.

Оттого ли, что у меня испортилось настроение, а может, потому, что смотреть здесь, в сущности, было не на что, но осмотр второго этажа завершился с молниеносной быстротой. Весь этаж был занят спальнями, сияющими чистотой и отличающимися друг от друга лишь цветом обоев да обивкой мебели. Исключение составила только одна комната. Она была значительно больше других, и в ней царил ужасный беспорядок. На кресле, что стояло рядом с огромным, во всю стену, платяным шкафом, был навален целый ворох женской одежды. Часть вещей, не удержавшись на вершине этого монблана, сползла вниз и теперь валялась на полу. Широкая постель была собрана и смята. На одной тумбочке у изголовья громоздилась гора глянцевых журналов, на другой стояла тарелка с огрызками фруктов и полная окурков пепельница. По ковру были разбросаны листы каких-то черновиков, на стуле, под прикрытие ажурного бюстгальтера, тосковал забытый хозяйкой мобильник. Долго любоваться изнанкой собственной жизни Елена мне не позволила. Не успела я просунуть голову в комнату, как она довольно бесцеремонно оттеснила меня в сторону и со словами:

– Гостей не ждала, – с треском захлопнула дверь перед моим любопытным носом.

Ее резкость меня не обидела. Во-первых, она была вполне объяснима, а во-вторых, мне хватило и несколько коротких мгновений, чтобы убедиться, что людей в комнате нет.

Посещение зимнего сада положительных результатов тоже не дало. Он был не слишком велик, и укромных мест, где можно было бы спрятать человека, в нем не имелось. И тем не менее, я честно обошла его по периметру, добросовестно заглядывая в многочисленные огромные вазоны.

В тот момент, когда я тыкала палкой в контейнер с неизвестным мне развесистым и до безобразия колючим растением, за спиной раздался полный недовольства голос:

– Может, хватит придуриваться? Ясно же, того, что ты ищешь, здесь нет и быть не может.

Это Герасим, не выдержав, притащился-таки следом и теперь взирал на меня полными праведного возмущения глазами. Я и сама отлично понимала, что он прав, но поведение приятеля, предательски переметнувшегося на сторону Елены, так возмутило меня, что я решила повредничать.

– Тут нет, но мы еще не осмотрели подвал, – задумчиво пробормотала я.

Честно говоря, вся эту тягомотина с обыском чужой квартиры мне уже порядком надоела, а перспектива лезть в холодный и сырой подвал и вовсе не прельщала, но ради того, чтобы проучить коварного Герасима, я в тот момент была готова снести любые неудобства.

Мои слова заставили Геру побледнеть от злости. На мгновение мне показалось, что беднягу вот-вот хватит удар:

– Издеваешься, да?

– Отнюдь! – с оптимизмом сказала я. – Просто пытаюсь честно довести дело до конца.

Конец зарождающейся склоке положила Елена, которая до того момента с отрешенным видом стояла в стороне.

– Подвала в доме нет.

– Вот как! Тогда и спорить не о чем, – покладисто согласилась я и направилась к выходу.

До порога квартиры мы дошли в полном молчании. Елена не скрывала своего недовольства и страстного желания поскорее расстаться с нежеланными гостями, Герасим всем своим видом демонстрировал сожаление по поводу доставленных очаровательной хозяйке неудобств, что же касается меня, так я была просто счастлива завершить этот тягостный и абсолютно ненужный мне визит.

Оказавшись на лестничной площадке, с облегчением пробормотала слова прощания и, не оглядываясь, заторопилась прочь. Сбегая по ступеням в холл, я слышала, как за моей спиной Герасим потерянно бормочет:

– Всего вам доброго, Елена. Извините за дурацкое вторжение. Никак не ожидал, что наш визит выльется в такой фарс. Если бы знал, что наша встреча обернется…

– Надеюсь, это была моя последняя встреча с вами обоими, – грубо она оборвала его причитания и с грохотом захлопнула бронированную дверь.

– Ну и чего ты добилась? – сердито прошипел Гера, едва мы оказались на улице.

– Я ничего не добивалась. Просто хотела убедиться, что девушки там нет.

– Ее и не могло там быть! Это просто Лизкины шуточки.

– С мной-то ей зачем шутить? Я ее один раз всего видела. В твоей койке и со спины.

– Ты просто не представляешь, какой у нее пакостный характер. Она всю эту кашу заварила мне в отместку. Сама слышала, мы с ней сегодня здорово поскандалили.

– Это я помню. Странно только, что скандалил с ней ты, а позвонила она мне. Я-то тут с какого бока? И еще интересный момент… Телефончик мой, кстати, она откуда узнала?

Гера презрительно фыркнул:

– Тоже мне загадка. Да в моей записной книжке нашла! Она ж любопытная, как сорока. Заняться нечем, вот и вынюхивает, подсматривает, подслушивает…

– Прекрасный портрет. Что ж ты с такой неприятной особой общаешься? Не проще ли с ней расстаться?

Гера досадливо поморщился:

– Пробовал, не получается.

– Что так?

– Да жалко в последний момент становится. Она, конечно, не подарок и своими штучками может кого угодно довести до белого каления, но, в сущности, неплохой человек. Все ее выходки и психозы только от обиды и одиночества. По большому счету, она никому не нужна. Матери нет. Отец ее, конечно, любит, но он всегда был поглощен бизнесом, на дочь времени не оставалось. А потом еще Елена появилась… Эта новая отцовская любовь Лизку вообще из колеи выбила.

– Все понять могу. Неустойчивая психика, детские обиды на родственников, желание им досадить. Но я-то тут при чем?

Моя настойчивость окончательно разозлила Герасима, и он проорал мне в лицо:

– Притом, что ты мой самый близкий друг! Понимаешь?

– Нет, – покачала я головой.

Гера вздохнул:

– Мне она со своими воплями о помощи позвонить не могла. Я бы ее сразу послал. Ты же все приняла за чистую монету. Сама взбудоражилась, меня на уши поставила, и все получилось, как она хотела. Лизка – хитрюга, на несколько шагов вперед все просчитывает.

Глава 5

Я задумчиво разглядывала носок своей туфельки и небрежно покачивала ногой в такт словам молодого человека, что разместился в кресле напротив. Вид у меня был донельзя скучающий, и моего собеседника, видимо, с самого начала нашей встречи не покидало ощущение, что я не понимаю и половины того, что он пытается до меня донести.