Текст книги "Фэнтези(СИ)"

Автор книги: Валентин Ковалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

5

   – Мурр! Хотел бы я знать, что из всего этого, в конце концов, получится.

   – И это говорит лучший аналитик во всей Ойкумене? – Удивление девы морского народа было искренним.

   – Мрр-да, пойдемте, я обещал показать вам меч. – Кот направился с поляны в кусты.

   В густых зарослях орешника, сквозь который Кот ловко провел товарищей по совершенно замысловатой траектории, обнаружился своеобразный мегалит. Из земли выступала скала, напоминающая каменный зуб. Высотой метров шесть и в поперечнике около тридцати, вся заросшая мхом и местами мелким кустарником. За одним из кустиков прятался низкий и узкий вход. Кот помигал своими разноцветными глазами и двинулся внутрь. Протиснулся. За ним остальные. Они попали в небольшую, диаметром метров шесть и пару метров высотой, пещеру. В центре располагалась глыба с плоской поверхностью, которую можно было использовать вместо стола. Еще штуки три такие же, только чуть менее массивные каменюки лежали у дальней стены. На всех на них в беспорядке валялось множество каких-то предметов. Обстановку дополняли пара сундуков между этой каменной "мебелью". Свет попадал сюда сквозь шесть отверстий в своде пещеры, располагавшихся по кругу. Нет, только на первый взгляд это можно было принять за отверстия в скале. На самом деле это были жилы горного хрусталя, каждая сантиметров по двадцать пять в диаметре, пронизывающие скалу насквозь до самой вершины.

   Кот прошел к одному из камней-столов у дальней стены пещеры и, опершись передними лапами на "столешницу", кивком подозвал друзей:

   – Вот он, тот самый меч.

   В полном одиночестве на камне лежал ничем не примечательный клинок. Длинное и узкое прямое лезвие с долом по центру истончалось почти до игольной остроты на самом острие. Маленькая шестиугольная гарда отделяла лезвие от отделанной простым кожаным шнуром рукояти, которая оканчивалась многогранником балансира. При одном взгляде на этот хищный зуб хотелось спрятать руки за спину, чтобы нечаянно не порезаться. Нигде никаких надписей, знаков, клейма мастера.

   – Ну и что в нем необычного? Ну, напоминает по форме изделие Админа, и что? – спросил Леший.

   – Мрр, не только по форме, но и по содержанию он очень близок к нему. Кроме того, в этом клинке, возможно, прячется и что-то еще. Но не это главное. О нем нет никаких данных, словно меча и нет. Как и о том страннике, который в образе Аватара только что ушел отсюда.

   – Это как?

   – Понимаешь, у каждой вещи, каждой травинки и каждого существа в этом мире есть своя история. Когда я смотрю на тот или иной предмет, я могу проследить эту историю до самого ее начала. Я словно залезаю в банковские книги гномов, только там сведения не о деньгах, а обо всем сущем. Я знаю, что вот тот кинжал на полу был изготовлен мастером Рамоном десять лет назад, над ним колдовал Аватар Мерлин и его свойства такие-то и такие-то. Могу рассказать всю историю его существования. Об этом же мече нет абсолютно ничего. Ни кто, где и когда его изготовил, ни кому он принадлежал, ни какими свойствами обладает. Если бы мои глаза его не видели, а лапы не ощущали, я бы сказал, что его нет и быть не может. Да и все равно у меня остается этот соблазн – списать все на иллюзию, которой он на самом деле не является.

   Руся озадаченно покачала головой:

   – И что, ты ничего не можешь узнать?

   – Мррр, – чуть обиженно протянул Кот – кое-что могу, но это не проясняет главного. Вот ты вчера колдовала на Вандерера, ну и много ты узнала?

   Русалка неловко пожала плечами:

   – Ну, он в самом деле Аватар, около месяца от создания, практически ничего не умеет.

   – А разговаривали мы вчера с кем? Может с Аватаром?

   – Нуу...

   – Аватары почти не общаются с местными, если только это не требуется для выполнения какого-то квеста. И если это делают, то только в рамках этого квеста – коротко и по делу. Если ты даже будешь заливаться перед ними соловьем, они услышат только то, что хотят или должны услышать, и ни слова больше. Так с кем мы вчера и сегодня беседовали?

   – Да, хотелось бы и мне это знать. – Русалка выглядела несколько встревоженной.

   Леший спросил:

   – Ну а ты что обо всем этом сам думаешь.

   Кот присел на задние лапы и задумчиво почесал лапкой за правым ушком.

   – Понимаешь, я привык опираться только на факты. Твердые факты. А их здесь пока не наблюдается. Одно могу сказать с уверенностью – этот меч, без сомнения, предназначен Вандереру.

   – Так что ж ты ему его не отдал? – хмыкнул лесовик.

   – А ты бы отдал, не зная, что из этого получится? Да и рано ему еще такими цацками играться. Не дорос пока. Пускай подучится, а там видно будет. А мы понаблюдаем за ним.

   Кот встал и направился к выходу. Потом остановился и добавил:

   – Волшебство колдовством, колдовство волшебством, а неплохо бы и по обычным каналам справки про подобные игрушки да про странных существ навести. Каждому по своим. Договорились?

   Все дружно кивнули. Кот смущенно потоптался и сказал, тоже немного смущаясь:

   – И, это... Тут вон сколько диковинок валяется без дела. Так вы, это, выбирайте, что кому приглянется. Ну, это, в подарок.

   И юркнул в дыру выхода.

6

Я умирал травой и птицей,

В степи, в лесу -

В великом прахе раствориться,

Лицом в росу.

Д. Андреев

      Сознание уютно дремало в коконе забытья, наслаждаясь бесконечным ничто, нигде и никогда. Без времени и пространства. Развеянное на бесконечное множество кусков, кусочков и пылинок, и одновременно туго спрессованное в одну точку. Без бренного мира с его сиюминутными заботами. Без чувств, с их уводящими от истины миражами. Без этой самой истины, одной на всех и для каждого совсем другой. Без осознания чего бы то ни было. Это продолжалось бесконечно долго. А может, всего долю секунды. Так или иначе, это длилось, пока дракон с разноцветными глазами не начал рвать кокон на части. Его когти терзали левую руку и плечо, а зубы впились в голову.

   С болью сознание вернулось в тело из своего изгнания. И это был далеко не самый приятный момент. Как только оно окончательно утвердилось на привычном месте, боль с еще большим остервенением вонзилась в свою жертву.

   Вандерер попытался затолкать боль подальше и сел. Осмотрелся. Ага, место последнего привала. Одежда на месте, оружие тоже. Мешок. Где мешок? Вот мешок. Как и следовало ожидать, пуст. Нет, что-то там, на дне есть. Пустой кошелек и шишка лесовика. Хм, явно волшебная вещь, не теряется. Рука потянулась к шее. Нет, и здесь все в порядке, звено цепочки по-прежнему висело на шнурке.

   Судя по солнцу, с момента его смерти прошел от силы час. Или сутки. Интересно, Стасу удалось убежать? Хорошо, если бы ушел от погони. Что гнать его будут как зайца, Вандерер не сомневался. Бандитам не нужны свидетели. Сколько их там осталось? Трое и один легко ранен в руку. Да, если бы не Стас, потери этих отбросов могли бы ограничиться царапиной от ножа Вандерера.

   Что ж, до темноты еще часа три-четыре. Оставаться здесь на ночевку смысла нет, хотя тело и требовало покоя, однако скорее психологически. Но еды нет, воды нет. Значит надо идти. И денег нет. Хоть и оставалось у него их всего пару медяков, но на перекусить бы хватило. "Ну и за что же ты дрался, если все равно все потерял? Бросил бы этого Стаса, да без приключений бы и добрался. А?" – выполз откуда-то подленький голосок. "За совесть". – Отмахнулся Вандерер, и второй раз за сегодняшний день стал повторять уже пройденный путь.

   Говорят, человек снова и снова возвращается на неправильно пройденный путь, чтобы повторить его уже так, как нужно. Вот только кто устанавливает эти правила и решает, нужно это или нет? Судьба? Обстоятельства? Или сам человек? И что правильнее – пройти этот путь как требуется или достойно?

   Вандереру не давали покоя мысли о вчерашнем бое. Какой-то червячок грыз и заставлял прокручивать события раз за разом, выискивая почему-то не ошибки, а несуразности. Почему махнул мечом так, в то время как собирался сделать совсем по-другому? Откуда знал, что за спиной грохнулся оземь разбойник, а не товарищ? Ведь спиной стоял, видеть не мог. Реальна ли, наконец, та удивившая его перед смертью картинка всего происходящего на лесной дороге, сбоку и чуть сверху? Не отлетающая же душа ее видела.

   Прошагав до темноты, Вандерер, голодный и злой, устроился на ночевку под кустом чуть в стороне от дороги. Усталость быстро смежила веки и задернула мир пологом сна.

   Проснулся еще до рассвета от холода. В низинку, где путник устроил свой ночлег, заполз туман, и теперь влажная одежда вытягивала последнее тепло. Несмотря на то, что отдохнуть толком не удалось, пришлось вставать и отправляться в дорогу.

   Постепенно ходьба согрела мышцы, и они высушили волглую одежду. Просыпающаяся природа так искренне радовалась наступающему дню и встающему солнышку, что потянула за собой и настроение Вандерера. В конце концов, пустой желудок и пустой кошелек еще не повод падать духом. Деньги дело наживное. А чистую воду, горсть ягод или орехов, а то и неосторожного зайчишку, выскочившего прямо на неопытного охотника, природа вполне может ему обеспечить. Словно в подтверждение правильности мыслей человека, метрах в пятидесяти от дороги, в зарослях, что-то блеснуло. Свернув туда, путник обнаружил крохотное зеркальце родника. Если бы не встающее солнце, в другое время и не заметил бы. Наполнив про запас единственную доступную ему емкость – собственный желудок – Вандерер еще больше воспрял духом и продолжил путь.

   Наконец показалась опушка злосчастного леса. Не останавливаясь, Вандерер взял чуть левее и вошел в лес так, чтобы и дорогу видеть, и самому не светиться. Поправив на ходу меч и достав лук, наложил стрелу. Вот странное дело, эти "родильные" Аватарские луки. Тетива не растягивается и не сыреет, сам лук тоже может бесконечно долго находиться в согнутом состоянии и не потерять упругости. Заняв себя такими мыслями для успокоения, попытался идти тихо и быстро. Правда, очень скоро пришлось признать, что ни то, ни другое ему не удастся. Под ногами то и дело стреляли сухие сучки, за лук цеплялись кусты (или это лук за них цеплялся?), бурелом все время преграждал путь. В общем, шума было больше, чем от бера, а скорость вряд ли превосходила скорость бешеной черепахи.

   Все-таки добравшись таким макаром до места нападения, Вандерер уже определенно знал, что если в радиусе километра есть хоть одна живая душа, она прекрасно осведомлена обо всех его передвижениях. Лук убирать не стал, но и корчить из себя разведчика бросил, решив ограничиться удвоением бдительности. Правда решил себе не признаваться, что не знает как ее удвоить, если и так глаза на лбу, а уши вот-вот сойдутся на макушке.

   Обойдя вокруг, а затем внимательно изучив место нападения, Аватар не обнаружил ничего подозрительного. Ну, более истоптан участок дороги. Ну, местами трава и земля покрыта бурыми пятнами, похожими на кровь. Ну, вогнал кто-то в дерево что-то острое, а вытаскивая, отщепил кусок древесины. Что, в том месте кора отдает красным и древесина подозрительного цвета? И что? Да, всего лишь. А ведь воображение рисовало чуть ли не эпохальные разрушения. Убедившись в своей неспособности найти следы, по которым он, конечно же, обнаружил бы логово бандитов, Вандерер двинулся по краю дороги вглубь леса. Бдительности не ослаблял, надеясь хотя бы дичь подстрелить. Однако готовой совершить самоубийство дичи поблизости не наблюдалось. Поэтому пришлось свернуть в лес и поискать подножный корм. Этот маневр удался, и, часок попасшись, путник решил, что потворствовать собственному желудку недостойно гордого звания Аватара. А потому направился по лесу вдоль дороги дальше, набивая уже не желудок, а мешок орехами и грибами. Правда, ягоды отправлял по-прежнему в рот из-за отсутствия более подходящей тары.

   За этим занятием и лес кончился. И вот она – деревня Касатки. Дорога от опушки леса ныряла в неглубокий овражек и, выкарабкавшись из него, упиралась в тесовые ворота.

   Почему-то дороги всегда имеют четкие начало и конец. И неважно где они начинаются – за околицей, за порогом родного дома, в чистом поле – они обязательно заканчиваются. И даже если ты не прошел до конца этой дорогой, ты точно знаешь, что она где-то заканчивается. Другое дело пути. Трудно определенно сказать – где они начинаются. Еще труднее, почти невозможно, предсказать – существует ли у данного пути конец. И уж точно никто не знает, сколько времени уйдет на преодоление пути. Несколько лет? Жизнь? Или твои внуки еще будут идти по нему?

   Путник тряхнул головой и зашагал к распахнутым настежь воротам. Вандерер не собирался задерживаться в Касатках. Солнце еще не поднялось в зенит, и за оставшееся до вечера время он надеялся добраться до Школы. А в деревню шел в надежде разузнать судьбу Стаса да спросить дорогу. Хотя ему казалось, что дорогу он и так знает.

   Рассудив, что вернее всего обо всем ему расскажут в трактире, а в случае неудачи спросит там же где найти земляков Стаса, а трактир скорее всего будет где-то в центре деревни, пошел прямо по улице. Домики по обеим сторонам улицы стояли справные и ухоженные. Срубы из толстых бревен на каменных фундаментах. Крыши в большинстве тесовые, но местами встречались и черепичные. Все дома в окружении плодовых деревьев с большими палисадниками перед фасадами. За домами тянулись огороды. То здесь, то там занимались своими делами люди. У заборов и прямо посреди улицы копошилась домашняя птица. Все производило впечатление степенности и зажиточности.

   Короткая улица быстро закончилась, и Вандерер уже рассматривал местный постоялый двор, занявший центр на удивление обширной деревенской площади, когда на него неожиданно из-за угла налетела упитанная розовощекая женщина, тащившая в одной руке корзинку, а второй прижимавшая к груди штоф с чем-то. От неожиданности столкновения и спасая решивший научиться летать штоф, она выронила корзинку и прижала неудавшуюся птичку обеими руками к весьма выступающей части тела, одновременно выдав мелодичным контральто:

   – Ай! Чтоб тебя! Ты уж извини слепую бабу. То я в спешке недоглядела. Отлучилась вроде на минутку, да вдруг Стасик проснется, голодный же спать повалился.

   Она спешно принялась собирать обратно в корзину рассыпавшееся добро. Вандерер на всякий случай поинтересовался:

   – Это какой же Стас, не из Скоромысла ли?

   Баба аж подскочила. Из перевернувшейся корзинки все опять посыпалось в пыль. Женщина всплеснула руками, благо штоф аккуратно стоял на земле и они были свободны, и опять запричитала:

   – Ай, я дура набитая! Так ты, видать, и есть тот Аватар, что Стасику жизнь уберег? Ай, как я сразу не догадалась? То он же. Он Стас из Скоромысла. Что вчера с тобой от бандюков отбивался. Он сегодня уже поздно поутру ко мне ввалился. А весь же в синяках да исцарапанный жуть как. Я аж обомлела вся. Пока я на стол собирала, попросил крепенькой, от нервов, одним глотком стакан опрокинул да и заснул сразу, болезный.

   Только и успел в двух словах про напасть поведать. Да что ж мы посеред шляху стоим? Пожалуй ко мне в хату. Вот калиточка-то, в двух шагах. Прошу.

   Женщина сгребла оброненные пожитки в корзину, положила туда же штоф и потянула все еще не решившего что ему делать Аватара за руку, не прекращая тараторить на ходу:

   – Надо ж как бандюки распоясались! Людей посеред дня грабить да резать. Хорошо хоть живым Стас остался. А добро, так мир с ним, – живы будем, наживем. А я тут, пока Стасик спит, баньку растопила пораньше, грязный же весь – жуть. Все равно бы к обеду топить начали, да мы пораньше сходим – народ только к вечеру потянется мыться да париться. Так не до вечера ж ему поросенком ходить. Да к соседке заскочила, вон одежку на время одолжила. Его-то вся в тряпье превратилась. Да за шкаликом в корчму забежала. И после баньки хорошо, и такую встряску полечить надо, и за встречу полагается. Вот, проходи в хату за мной.

   Вандерер про себя ухмыльнулся: "Что называется, я к соседке на минутку, а ты через час не забудь сделать то-то и то-то. Ох, женщины!"

   Хозяйка, не переставая тараторить, отворила двери сеней и вошла. Вандерер потянулся за ней. После яркого света полумрак сеней показался почти непроницаемым. Но тут же в нем образовался яркий прямоугольник. Вошли внутрь. Светлая просторная и ухоженная комнатка с печкой у глухой стены, большим деревянным столом и лавками. Белые занавесочки на окнах. Стены из гладких бревен словно золотились оттенком светло-желтого дерева. Легкая дверь в горенку. Хозяйка заглянула на минутку туда и вернулась. Продолжила "разговор", нимало не смущаясь молчанием собеседника. Да тому и слова некуда было вставить.

   – Спит еще, даже не перевернулся. И будить жалко. Да ты присаживайся. Вот. – Смахнула с лавки несуществующую пыль. – Я сейчас на стол соберу и разбужу. Перекусите, да в баньку. А потом и нормально посидеть можно, и стаканчик пригубить.

   Женщина видимо успокоилась, и речь перестала напоминать тарахтение сороки, потекла плавно и даже мелодично. Не переставая говорить-напевать, каталась по дому колобком, занимаясь своим женским делом. Вандерер снял с себя амуницию и присел, осматриваясь и слушая хозяйку. Внутри что-то протестовало против задержки. Требовало немедленно продолжить путь. Чувство было незнакомым и тревожащим. Постоянно нужно было сдерживать себя, чтобы не вскочить и не уйти. Удивление вызвало волну протеста, Вандерер решил пересилить это чувство и остался на месте.

   – Дом мы еще с мужем моим покойным строили. Как сошлись да поженились. То, почитай, десять годков назад было. И Стас помогал строить, он плотник хороший. Муж мой Стасу в пятом колене родственником приходился. Да недолго пожили мы с ним. Уж пять годков как в город на ярмарку с обозом поехал и не вернулся. Тоже разбойники, чтоб они подохли, нелюди. Пятеро из деревни тогда не вернулись с той злосчастной ярмарки. И муж мой...

   Под носом у женщины что-то подозрительно хлюпнуло. Но через минуту слова вновь потекли плавно и напевно.

   – С тех пор одна живу. О детях-то вовремя не позаботились, молодые были, глупые. Ничего, справляюсь. Огородик держу. Да за околицей поле. Овощи ращу. У меня они хорошо удаются. Что корчмарь скупает, что на торгу продам, и себе хватает. Не бедствую. Мужик только надо. Не, по хозяйству я и сама справляюсь. Постель согреть да в постели приласкать. Я уж скольких перебрала. Кого так, в охотку, а с кем и с дальним прицелом ложилась. Не наших, не деревенских – не хватало еще мне с нашими бабами перессориться.

   У Вандерера потеплели кончики ушей. Почему-то ему казалось, что это женщин должны смущать подобные темы. А вот, поди ж ты. Или это не его убеждения? Ведь что он, в сущности, знал об этом мире и его нравах? Почти ничего. Да и почему эти жизненные вопросы должны быть табу? Почему этих физиологических потребностей организма нужно стыдиться? Так можно и есть при людях начать стесняться.

   Женщина хихикнула:

   – Много мужиков перепробовала. Когда по мужу убиваться поустала. Да с кем и не прочь бы дальше знакомство водить, те кто женат, кто еще что. Да больше по душе не пришлись. Стас так тот сразу приглянулся. Хоть и не видный он из себя, а жилистый и работящий. Да не это главное. Добрый он, душевный. Да уж четыре года как сам себя хоронит. Он в тот год, когда мы своим хозяйством зажили... Ой нет, кажись на следующий, в солдаты подался. Не сиделось ему на месте. В егерях служил. Воевал. Оттуда жену себе привез. Чернявая такая была, худенькая.

   За болтовней хозяйки Вандерер и не заметил, как стол прошел все стадии от голого деревянного, до накрытого белой скатертью и уставленного снедью. Видимо закончив с приготовлениями, хозяйка присела на краешек скамьи и подперла рукой щеку.

   – Да недолго они прожили рядком да ладком. Она ему поесть на покос несла, а тут нежить какая-то из тумана заблудила. Не часто, но и к нам их раз – два в год заносит. Ну и все, схоронили. С тех пор на себя непохож стал. Раньше веселый был, улыбчивый. Как с моим мужем несчастье то случилось, он часто ко мне и с женой, и один приезжал. Помогали мне, утешали, чем могли. Которые и родственники по мужу близкие, так и дорогу забыли. А он нет, хоть и чужой. Я его за близкого родственника и почитала. Это уж потом я, как увидела, что его тело свое просит, а душа противится, погибшую любовь забыть не может, в постель к себе уложила. И не пожалела ни разу – и по нраву и по размеру пришелся, – хозяйка хихикнула. – Потом уж и намекала чтоб сойтись нам вместе да жить. Да видать не отпускает его душу покойница. Так наездами и бывает. Побудет со мной и опять к ней.

   Женщина замолкла, задумавшись. Затем вдруг подхватилась, всплеснула руками:

   – Ой, да что ж это я, дура-баба, гостя разговорами кормлю. Сейчас я Стасика подниму.

   Она колобком прокатилась в соседнюю комнату. Оттуда долго слышался ее шепот, мужское сонное мычание. Наконец Стас, заспанный и неясно понимающий, что от него хотят, встал на пороге. Некоторое время вникал в реальность. Постепенно осмысленное выражение начало проступать на его заспанном лице. Вандерер с интересом наблюдал за сменой мимики. Вот глаза прояснились, в них проявилось узнавание, затем затеплилось что-то доброе, приподнялись в наметившейся улыбке уголки рта.

   – Ван... черт те как там тебя дальше – не разделяя слов, пробормотал Стас. – Вот не ожидал от Аватара, что он еще и моей судьбой заинтересуется. Не обижайся, но это как-то не в обычае вашего брата. Здравствуй! Ты как меня нашел? Я и не думал, что смогу тебя поблагодарить когда-нибудь.

   – За что благодарить-то собрался?

   – Ну как за что? Я ж живой только благодаря тебе.

   Вандерер повернулся к прислонившейся к косяку двери хозяйке:

   – Ты его не слушай. Он-то и есть настоящий герой. Двоих уложил – одного мне под меч, второго сам. А я их даже толком задержать не смог. – Он повернулся к Стасу и положил ему руку на плечо. – Так что благодарить меня особо не за что. Разве что только за то, что составил тебе компанию.

   – Ну так, ладно, это... По твоему так, а по моему эдак. Пошли умоемся, чтоль. А то уже в животе бер поселился и ревет, зараза. Надя, у тебя переодеться мне не во что?

   – На вот пока мою рубаху. А после бани вон – чистое оденешь.

   Стас взял протянутую вдовой женскую рубаху, хмыкнул и шагнул за порог. Вандерер последовал за ним.

   Во дворе Стас подошел к большой бадье, доверху наполненной чистой водой, поплескался. Потом как-то испытывающе посмотрел на Вандерера, взял кувшин и протянул ему:

   – Сольешь?

   Вандерер принял кувшин, наполнил его из бадьи и принялся поливать на плечи склонившемуся мужчине. Тот сквозь плеск и фырканье спросил:

   – Ты, я так понимаю, не выжил? Куда теперича пойдешь?

   Тот согласился:

   – Не выжил. Боялся и тебя догонят. Зашел по пути в Школу, узнать. Думал в таверне у кого спрошу, да вот по пути с твоей Надей столкнулся. – Он кивнул на вышедшую с рушниками в руках хозяйку. – Ну а ты как спасся? Судя по твоему виду, тебя догнали и всю ночь ногами пинали, в отместку за своих подельников.

   – Не. Не догнали.

   Отфыркиваясь, Стас выпрямился, принял от Нади рушник и стал вытираться. Торс у него был хоть и худощавый, но мускулистый и ладно сложенный, чего под одеждой и не видно было.

   – Но гоняли долго. То как заяц стрекача давал, то как уж выползал, а то как мышка в норку под корчаги забивался. Страху натерпелся-а. Насилу ушел. Топор-то бросил, чтобы не мешал. Нож еще раньше. Не заметил, он никого не задел? А то мне некогда было смотреть.

   – Задел, только там под одеждой доспех был. Так что зря задерживался.

   – Угу. – Послышалось сквозь полотенце. – Без оружия-то стремно. Заплутал. Еще до того как оторвался от погони. Был момент, думал – все, отбегался. В затылок дышали, вороги. До сих пор не могу понять, как ушел. Тут вот уже – рукой подать – нагоняют. И вдруг – раз, и в другой стороне шумят. Словно Хозяин наворожил. Ну и всю ночь, как черепаха с заячьими ушами, выползал из леса. И глаз не сомкнешь – вдруг рядом ушкуйники. И куда выйдешь неизвестно – можешь и на их логово напороться в темноте. Изгваздался весь, одежку порвал. Почти новая была. Кобылку жалко. Пропадет.

   Стас натянул Надину рубаху, которая смешно повисла на мужской фигуре. Та прыснула в кулак, сунула в руки возлюбленному второй рушник, для Вандерера, и ретировалась в дом.

   Аватар тоже слегка поплескался под струей из кувшина. Присели на ступеньки крыльца.

   – Хорошая у тебя женщина. – Кивнул Вандерер в сторону двери.

   – Да, баба справная. И работящая, и при теле. И умом мир не обидел. Болтушка только страшная. Все у нее нараспашку.

   Вандерер не понял, но подтвердил:

   – Да, душевная. Что ж не сходитесь? Или не люба?

   Стас вздохнул, провел рукой по мокрым волосам. Упер взгляд куда-то вдаль и только потом ответил:

   – Да не то чтобы... Только все не так как с моей Валюшкой. Ну, с женой покойной. Нету тех чувств. А разве честно без этого?

   Вандерер задумался. Ему понравились оба этих человека. И теперь хотелось, чтобы у них все было хорошо. Но как помочь, он не представлял.

   – Не знаю. Только мне кажется, чтобы подарить другому кусочек радости, не всегда необходимы сильные чувства. Тем более если другой на них и не рассчитывает. У вас ведь у обоих уже были сильные и высокие чувства. Я думаю, что это штучный товар, и в жизни может больше не повториться. Не надо с ним сравнивать. Ведь крепкое плечо рядом в нужный момент, вовремя сказанное теплое слово или подставленная для слез жилетка на груди бывают важнее страстных объятий и прочего. Тем более даже сильную любовь все равно разъедают время и будни. Главное в память о ней сохранить уважение и приязнь.

   Вандерер с ошеломлением подумал: "Черт, и откуда это всплыло? Я ведь нигде не мог нахвататься таких мыслей. То ни хрена не помню, то прет из меня... ". Подняв глаза на Стаса, увидел, что и тот удивленно смотрит на товарища. Смешавшись, поднялся на ноги:

   – Ладно, не обращай внимания. Сами как-нибудь разберетесь.

   – Да нет, ты вроде правильно говоришь, – Стас тоже поднялся. – Я просто никак не могу то забыть, то поверить, что ты Аватар. Ну не такие они – и все тут. Я уж сталкивался. А ты не такой. Настоящий.

   Мужчинам вдруг стало неудобно своей искренности и они молча направились в дом. Там давно уже все было готово. И не к легкому перекусу, а чтобы хорошенько заморить такого червячка, который и в избу бы не поместился.

   Хозяйка суетилась, предлагала отведать и того и этого, умудряясь говорить даже когда жевала.

   – Кушайте, кушайте. Вот квасок, запить. Или вот может пиво доморощенное. Поедите, я вас в баньку отведу. Банька у нас знатная. Всем миром строили. И пар хороший, и воды вдосталь. На бережку стоит. Попаритесь, косточки погреете, и совсем новыми людьми станете.

   Вандерер проглотил очередной кусок и помотал головой.

   – Банька, конечно, хорошо. Только я и так, сутки еще не прошли, как новый. Так что мне она без особой необходимости. А косточки на ходу погрею. Заодно и разомну. Вот отобедаю с вами, да и тронусь в дорогу.

   – Ой, как же это? Неужто не задержишься?

   – Нет.

   – Жалко как. У нас не часто такие гости бывают. Нет, бывают, конечно, но в гости не заходят. Ой, а зачем же тебе пехом-то? После обеда в Школу обоз уходит. Тамошние возчики вчерась вечерком приехали. Свой товар вчера ж оптом и сдали. А сегодня утром оптом же все закупили. Завтра на торжище-то с утра цены поднимут, в надежде на больший навар. Зачем же им ждать пока те снова упадут? Они завсегда так делают. Вот с ними и поедешь. Если, конечно, не передумаешь остаться. А то у меня в печи еще такие вареники, да борщ под чарочку. А?

   – Не передумаю. – Вандерер опять покачал головой. – С обозом бы хорошо, да у меня в кармане вошь ночевала. Придется пехом.

   – Да что ты! Чтобы школьные да с Аватара деньги брали?

   – Ну, раз так, то ладно. Спасибо за угощение. Вы мне только укажите куда идти.

   Стас собирался подать голос, но не успел открыть рот. Надя в этом вопросе была вне конкуренции. Он только ухмыльнулся и качнул головой в сторону говорливой женщины, глядя на Вандерера. Мужчины друг друга поняли. А сорока с певучим голоском все стрекотала:

   – Да мы проводим. Все едино в баню пойдем. Вот только сейчас тебе чего в дорогу соберу. На перекус. – Она принялась заворачивать в чистые тряпицы разнообразную снедь. – Давай-ка свой мешок сюда.

   Глядя на растущую гору "перекуса", Вандерер вздохнул. Похоже, отказываться было бесполезно. Хотя всего пути до школы оставалось меньше половины дня. А там, кажется, полное довольствие. Он потянулся за брошенным в угол мешком.

   – Ну, тогда и у меня для вас гостинец. – Он высыпал грибы вперемешку с орехами на лавку. Почесал репу, "залюбовавшись" получившимся натюрмортом. – Не обессудьте, сегодня собирал. Кто же знал, что на такой пир попаду.

   – Вот и ладно, а из грибочков я суп сварю.

   Мешок был быстро вытряхнут на крыльце и в него загрузили продукты.

   Надя вручила его Вандереру с напутствием хорошо питаться. Сама взяла корзинку с приготовленным чистым бельем и все вышли на улицу. Правда Стас постеснялся показываться на людях в женской рубахе и сменил ее на свою рванину.

   Шли не спеша, разговаривали. С постоялого двора вышли трое. И, увидев Стаса, бросились к ним. Два мужика и подросток.

   – Стас! Да откуда ж ты взялся?! Мы уж думали, ты домой повернул.

   Лицо у Стаса закаменело, и он процедил сквозь зубы:

   – Ну и думайте, что я дома. Раз бросить додумались. – И он собрался идти дальше.

   – Да ты чо? – Опешили мужики. – Мы ж из-за тебя вчера затемно сюда попали. Чуть уговорили ворота открыть. На дневке ждали, потом кони чуть не заснули на ходу, перед лесом до последнего стояли, а он...

   Лицо Стаса оттаяло, дрогнули уголки рта.

   – Так где ж вы от меня ховались? Я ж в лес въехал, когда солнце еще высоко стояло.

   – Как так? Мы, ить, до Родника на рысях бежали, Матрене все плохело. А в аккурат там камень и вышел. Хорошо, что малой кровью. Она, уморенная, заснула. Ну, мы и решили тебя там же дождаться. Спешить-то уже некуда было. И выехали оттель поздно.

   – Стал быть, схоронились, поснули... И откудова мне было догадаться, что вы там прячетесь, а не погоняете коней?

   Мужик, что повыше, почесал бороду, крякнул:

   – Дык, караульщика выставили. Да. Вот Еська и дежурил. – Тыкнул узловатым пальцем в пацана.

   Второй, невысокий плотный мужик, сдвинул картуз на ухо и добавил: