Текст книги "Фэнтези(СИ)"

Автор книги: Валентин Ковалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

13

   Откуда-то снаружи вплыла бравурная музыка, играя все громче. Под ее звуки очертания комнаты со всеми ее обитателями быстро истаяли, оставив вместо средневекового антуража вполне современную обстановку спальной комнаты. Виктор, не поворачиваясь, протянул руку, нащупал источник раздражающей мелодии и отключил. Поднес мобильник к глазам – кто бы сомневался, пора на работу. Встал, позевывая, отправился в ванную комнату. После поставил чайник, соорудил бутерброд. Пока завтракал, пролистал журнал, случайно попавший в почтовый ящик и так же случайно там обнаруженный. Привлекла внимание небольшая статейка с громким названием «Наш мир – голограмма?» Автор, ссылаясь на известного ученого-физика, пытался популярно представить эту теорию. Основывалась она на том, что при исчезновении одной элементарной частицы, другая мгновенно наследует ее свойства. Иллюстрировалось это отвлеченным примером – аквариумом с рыбками, который снимают двумя камерами с фронта и сбоку. Наблюдатель перед двумя мониторами не знает, что наблюдает одних и тех же рыбок. Ему кажется, что это разные рыбы и ведут себя по-разному. И лишь в некоторый момент он может заметить, что исчезнувшая с одного экрана рыбка мгновенно передала свои качества рыбке на другом экране. Приводились некоторые свойства голограмм. В целом, довольно путаные объяснения должны были доказать, что поскольку мы можем не знать, что наблюдаем одну и ту же частицу, то, исходя из свойств голограмм... Виктор вконец запутался и бросил читать дальше. Тем более что надо было выходить на работу. «Голограммы, иллюзии. Когда в животе бурчит от голода, это не спутаешь с иллюзией».

   Чем дольше живешь, тем с меньшим пиететом относишься к науке. В юности ты уверен, что для науки нет ничего невозможного. Становишься старше и начинаешь понимать, что статья в толстом научном журнале почти ничем не отличается от фантастического произведения. В обоих случаях полет фантазии. Только в науке теории "доказываются" экспериментами, которые при желании можно истолковать с точностью до наоборот, и расчетами, которые тоже еще надо доказывать. Как и в истории, достаточно замолчать факт или результат, и теория подтверждена или опровергнута.

   Где потрясающие достижения медицины? Даже грипп не в состоянии вылечить. Зато геном расшифровали. И толку? Где фантастические достижения техники, напрямую зависящие от науки? Освоение космоса на том же уровне что и пятьдесят лет назад. Нанотехнологии – китаец с паяльником в подвале. Что еще более-менее развивается, так это вычислительная техника. И не последнюю роль тут играют игры. Тут тебе и иллюзии и голограммы.

   Мысли опять свернули на наезженную колею. Сны продолжались. И четко коррелировались с происходящим в игровом мире.

*****

   По уже сложившейся привычке Вандерер проснулся еще до света. Вышел наружу, прихватив ножны с мечом. Вчера Варяг согласился взять его в ученики. Поселили его в старой избушке, давно используемой как чулан. Единственную комнатку освободили от хлама и отдали в полное его распоряжение. В комнате помещался двуспальный топчан, небольшой стол и в угол приткнулась миниатюрная печка. Смену постельного белья принесла хозяйка. Хозяин показал, где набрать свежего сена для тюфяка. И новоселье состоялось.

   Вандерер не стал возиться с запертыми с ночи воротами. Легко взбежал по приставной лестнице наверх сараюшек, прошел вдоль стены, потревожив шагами домашнюю скотину и выбирая место для приземления. Примерившись, перебросил тело через частокол, упруго приземлившись на ноги. Побежал между редкими деревьями вокруг горы. Вначале по дороге, пока та не стала спускаться вниз, потом просто по склону. Решив на первый раз не затягивать пробежку, сбежал пониже и стал по окружности подбираться к вершине. С тыльной стороны холм был немного более пологий. Выбрался к макушке с другой стороны. С тыла земляная насыпь не доходила до вершины скалы не больше чем метра на полтора. Там лежали пару валунов, по которым легко можно было взобраться на плоскую, чуть-чуть наклоненную в сторону тыла, скальную вершину.

   Вандерер оторвал взгляд от земли под ногами и окинул им вершину, когда глаза оказались на одном уровне с ней. И остановился. Посредине скальной площадки, диаметром метров восемь, кто-то сидел, скрестив ноги. Затем одним плавным, текучим движением, тонкая фигурка поднялась на ноги и принялась танцевать, как вначале показалось нечаянному наблюдателю. Медленные плавные движения перетекали одно в другое, постепенно ускоряясь. Когда луч встающего солнца отразился от стали во взлетевшей вверх руке, Вандерер сообразил, что фигурка вооружена и не танцует, а выполняет комплекс боевых упражнений с мечом. Между тем, темп все ускорялся, не теряя текучей плавности. Аватар завороженно смотрел на каскады выверенных законченных движений, идеальных в исполнении этого мастера. А восходящее солнце постепенно заливало арену этого танца своим ярким утренним светом, заключая танцующего в световой нимб и заставляя неотрывно глядящие на того глаза щуриться. И когда жидкий огонь светила полностью залил каменную плешь, танцор, почти смазавшись в движении толи из-за скорости, толи из-за слепящего света, провел последний каскад упражнения и застыл посредине площадки с вскинутыми вверх руками.

   Послышался счастливый девчачий смех, тонкая фигурка сорвалась с места, и, пробежав к другому краю, исчезла внизу. Послышался возбужденный голос дочки Варяга:

   – Папочка! Ты не представляешь, как это здорово! Как здорово сделать то, что тело помнит, кажется, тысячу лет и чего никогда не могло выполнить даже вполсилы!

   Что-то пробубнел в ответ довольный, если не сказать такой же счастливый, голос Варяга.

   Вандерер был поражен. Никак не ожидал он от замарашки, что встретил вчера, такой прыти. Ну ладно прыть, но такого мастерства! Если это не уровень мастера меча, тогда что?

   Аватар взобрался на вершину, только затем, чтобы убедиться в убогости своих умений по сравнению с только что увиденным. Настроения это не добавило, но утвердило в намерении работать над собой.

   За завтраком царила атмосфера почти счастья, нежданного, почти утерянного, почти смирившейся с безысходностью надежды и вдруг, разом обретенного заново. Во внешнем виде Насти почти ничего не изменилось, только чуть заметный румянец проступал сквозь бледную кожу, да глаза лучились по-новому.

   После завтрака хозяин, отложив ложку, повернулся к гостю.

   – Ну что ж, расклад у нас с тобой будет вот какой. Сейчас посмотрим, что ты умеешь, потом и определимся. Но это с учебой. Тебе, кроме умений, и про тело не стоит забывать – пригодится. Я заметил, ты ранняя пташка. Это хорошо. Так поутру, как ноги разомнешь – хватай те деревянные ведра, что под забором стоят, и шустренько к озеру. Пару раз, для начала, хватит. Потом – посмотрим. Воду либо в прудик, что за забором у скалы, либо на грядки – тут недалече, Настена покажет. Недавно дождь был, воды хватает, ну да это не для того. Тебе силушку надо поднять. Это раз. Да не просто дотащить ведра, а как можно быстрей и не расплескав. Тут координация и концентрация развиваться должны. Это два. Потом с Настеной на каменный стол залезете. Примечай за ней, что и как делает. Пробуй повторять. А ты, доча, показывай да объясняй ему. И тебе полезно будет. Когда другого учишь, по-новому смотришь на знакомые вещи. Осмысливаешь и понимаешь лучше. Далее с Настей определитесь, когда вам обоим совместную пробежку устроить – хотите с утра, хотите к вечеру. Ей форму восстановить надобно. Это три. Мои уроки тоже получишь. Тут уже без расписания. Ну и чтоб тебя червячок не грыз, что чужой хлеб ешь, помогать будешь по хозяйству. Хотя за принесенный подарок мы тебя готовы всю жизнь кормить. Это четыре. А сейчас пошли во двор, покажешь свои умения. Потом пойдем с тобой косить. Там до обеда должны управиться. Да поживей – уж и так припозднились.

   Михей, так звали Варяга, не особо остался доволен мастерством Вандерера. По дороге к лужку пытался преподать, как и что тот делает неправильно и как надо. А там уже и не до разговоров стало. Косить Вандерер не умел. Совсем. И как оказалось, Михей и не ставил себе задачу научить его этому ремеслу. В нескольких словах рассказав как держать косу, посоветовал посматривать на него и принялся за дело. Вандереру же трудненько пришлось с незнакомым инструментом. Он не слушался, норовил воткнуться в землю и наотрез отказывался срезать росистую еще травку. Пока Вандерер, весь в поту, с трудом подходил к середине покоса, Михей успел закончить второй, даже не вспотев. Со скрипом и потом, вприглядку, к середине дня у Вандерера кое-что начало получаться. К этому времени все мышцы ныли от непривычной работы, а на ладонях надулись водянистые мозоли.

   Ближе к середине дня подошли Матрена с Настей, неся на плечах грабли с узелками на рукоятках. И сразу принялись ворошить подвявшее уже сено. Вандерер как раз заканчивал свой последний покос. Михей уже отдыхал в тени раскидистого вяза на краю лужка, потягивая холодный квас. Отложив косу, Вандерер утер рукавом пот, выхлебал полжбана холодного, видимо только из погреба, кваску, и блаженно привалился спиной к стволу того же дерева.

   Женщины ловко переворачивали свежескошенное сено, иногда перебрасываясь словечками. Мать и дочь делали одну работу, движения были одни и те же, но то, как они это делали, очень сильно различалось. У дочки движения были скупыми, выверенными до миллиметра. Ни одного лишнего, ненужного. Очень экономные в плане затрат энергии.

   Передохнув немного, Михей скинул рубаху(Ван давно избавился от своей, и теперь даже жалел – солнце подпалило кожу) и предложил:

   – Пока бабы гребут, давай разомнемся. – Он выбрал ветку пальца в два толщиной, срезал ее ножом, и, очищая ее от мелких веточек, отошел на пустое место. – Бери свой меч.

   Вандерер послушался, недоверчиво глядя на "оружие" в руке Варяга. Срезав последний сучок, тот коротко, без замаха и не целясь, бросил нож в ствол дерева метрах в семи от себя. Вандерер обернулся убедиться, что тот воткнулся. Михей хмыкнул:

   – Не отвлекайся, потом покажу. Нападай. Да не бойся, во всю силу.

   Несмотря на его слова, Вандерер осторожно и с опаской нанес первый удар – ну разве палка устоит против меча? Вернее попытался ударить. Ему казалось, что меч неминуемо перерубит палку. Но неуловимое движение мастера и палка, не коснувшись острия, отбила меч по плоской стороне в бок. Продолжая движение, она не очень сильно, но болезненно ударила его по предплечью той же руки и остановилась у горла.

   – Никогда не недооценивай противника и его оружие. Никогда не наноси удара, жалея или с неуверенностью. И не рассчитывай, что твое оружие и сила удара что-то значат. Еще.

   Вторая и последующие попытки окончились с тем же результатом, добавив синяков и вконец обескуражив Аватара.

   – Не маши мечом изо всех сил – это не оглобля. Твоя задача не прибить противника в лепешку. Не получается окончить бой одним ударом – смени тактику. Несколько мелких порезов лишат уверенности и ослабят противника. Он может занервничать или начнет злиться. А любая эмоция в схватке отвлекает от дела, сбивает сосредоточенность. В идеале во время схватки ты не должен испытывать никаких чувств и эмоций, даже думать не должен. Тело обязано действовать само, без вмешательства твоего разума. Разум ошибается. Тело – нет. Защищайся.

   Казалось, палка надвое разлетится на лезвии меча. Но, легкий, почти незаметный поворот кисти и она обошла смертоносное жало и звезданула по ребрам.

   – Старайся не показать противнику, что ты собираешься делать – ни в нападении, ни в защите. Если он может тебя просчитать – ты проиграл. При атаке показать действие допустимо, только если ты собрался сделать что-то совсем иное. Для того чтобы ввести противника в заблуждение.

   – Пошли обедать. Вон бабы уже развернули "скатерть самобранку".

   По пути Михей продолжал наставления:

   – Тебе придется научиться не думать и не испытывать эмоций в бою. Остановить вообще все мысли и отключить чувства. Это подобно тому, чему в первую очередь учатся маги. Может ты слышал о берсерках с той стороны Гномьих гор? Нет? Они делают что-то близкое, но только заменяют и мысли и чувства одной эмоцией – яростью. Она вытесняет все, берсерк впадает в боевой транс, ведомый только своей разогретой яростью. В таком состоянии он сам себе кажется непобедимым, увеличивается сила и выносливость, реакция. Это вполне эффективно, но и достаточно опасно. Не всем удается удержать свою ярость в рамках. Часто она перехлестывает их и берсерк перестает отличать своих от чужих. Случается, ярость настолько захватывает, что сжигает человека изнутри, забирая все силы. Тогда берсерк умирает без видимых причин. И, кроме того, чувство неуязвимости обманчиво. В семи случаях из десяти, боец использующий технику "пустой головы" побеждает берсерка. При одинаковом уровне подготовки обоих.

   Михей подставил руки под струйку воды из кувшина, фыркнул, плеснул на плечи. Настя слила и Вандереру. Михей вытащил из дерева свой нож, принялся нарезать каравай хлеба, прижав его к рубахе на животе. Вандерер тоже натянул на красные плечи рубаху и подсел к "столу".

   – Остановка мыслей есть почти у всех школ, добившихся каких-нибудь стоящих результатов. Воин, маг, шаман орков – все в той или иной степени используют ее. Танец шамана в этом отношении схож с выполнением приемов воином. Концентрация на движениях изгоняет мысли, освобождает голову для духа. Настя тебя научит. Тут она много лучше меня. Практикуется с малолетства.

   На этом "военные", как выразилась Матрена, разговоры закончились. Обсуждались дела поселка, хозяйственные нужды. Краем уха слушая, Вандерер обдумывал полученный урок, и так и эдак прокручивая в голове.

14

Преисполнено света и звона,

Устремилось в простор бытия,

Отделяясь от отчего лона,

Мое богом творимое я.

Д. Андреев

   Утром Вандерер с пыхтением выливал ведра в небольшой прудик в углу у ограды и скалы, пытаясь успокоить дыхание, когда из ворот выпорхнула худенькая фигурка Насти. Девушка была в мешковатых серых штанах с завязками на лодыжках, простой рубахе тонкого полотна, свободно свисающей с худеньких плеч и мягких кожаных туфельках без каблуков. В руках клинок в простых потертых ножнах. Волосы схвачены тесемкой на затылке, через лоб широкая лента вокруг головы, чтобы выбившиеся пряди не лезли в глаза. Остренький носик задорно торчал на худеньком личике. Настя зябко передернула плечиками:

   – Золко. Пошли?

   Вандерер молча кивнул и зашагал рядом с девушкой, на ходу поднимая с земли ножны с мечом. Ему вовсе не казалось утро зябким – пот еще не успел остыть.

   Настя на ходу принялась объяснять:

   – Ты просто делай как я. Надо расслабить тело, каждый мускул. Затем собрать все чувства и мысли и избавиться от них. Можно представить, что они сгорают. Или – замерзли. Представь, что у тебя внутри горит огонек. Свеча к примеру. Или факел. А все чувства слетаются на свет, как мотыльки, и сгорают. И остается пустота. Папе нравилось представлять меч, поглощающий все. А я любила видеть цветок. Кувшинку. Она раскрывается, все чувства слетаются туда, увлекая за собой и мысли, и кувшинка закрывается. Вот не знаю, почему это мой любимый цветок. Простой такой, непритязательный. Не лилия, не другой какой. А обычная кувшинка. Странно, правда?

   – Почему – странно?

   Настя остановилась у ипровизированных ступенек к вершине. Пожала плечиками.

   – Ну, люди любят что-нибудь покрасивее. Или необычное. А кувшинка – это же так обыденно.

   И девушка взбежала на каменный стол, оставив ножны внизу. Когда Вандерер поднялся вслед за ней, хрупкая фигурка сидела почти посредине площадки, скрестив ноги и положив на колени клинок. Девушка кивнула:

   – Садись. Постарайся избавиться от мыслей. Следи за рассветом – он сам как огненный цветок. Настройся на него и все у тебя получится.

   Получалось туго. Попробуй запретить себе думать о чем-нибудь – и мысли будут сами собой опять возвращаться к этому предмету. И Вандерер решил пока не трогать мысли, а только успокоить чувства.

   А перед ними разворачивалось священнодействие рассвета. Голая каменная вершина господствовала над местностью, и вид отсюда открывался далеко. Но поскольку люди сидели, ближняя часть была скрыта от них обрезом площадки, зато то, что дальше, лежало во всей красе далеко внизу, создавая впечатление парения над долиной на сказочном ковре. Внизу нежился предрассветный сумрак, а здесь уже было светло. Само солнце еще не показалось из-за зубастой стены дальнего леса, но его предвестники озаряли нечаянно попавшие под луч редкие облачка. Настраивал инструменты птичий оркестр, готовясь грянуть славу солнцу. А оно как бы и не спешило, потягиваясь спросонья редкими лучиками к облачкам, прикрыв глаза веками дальних лесов и сквозь них поглядывая на такую же сонную природу. Вот вспорхнула ввысь мелкая серенькая пичуга и, зависнув в синеве неба, то ли восторженно запела "Сла-а-а-авься-а-а", то ли недовольно "Вста-а-а-ава-а-ай уже". Как часто противоположные чувства похожи. И словно отреагировав на голос солиста, показалась ярко-оранжевая макушка светила. Медленно, с неохотой, оно свесило ножки с кроватки, выпрямляя спину – макушка над краем леса подросла. В хор приветствия вплетались все новые голоса, удивительным образом вступая именно в нужный момент. Словно заинтересовавшись – кто это там так ладно музицирует, солнышко встало на ноги – оранжевый край макушки начал быстро расти, являя этой части мира свой ослепительный лик, разбрызгивая вокруг лучи, лучики, пучки лучей. Словно напуганные этими брызгами света, певцы разом взяли самую высокую ноту, и хор вдруг распался, разделился на отдельные песни и выкрики, превратился в обычный птичий гвалт.

   Вандерер обнаружил себя сидящим на прежнем месте и зачарованно пялящимся на ставшее ослепительным солнце. Мотнул головой, отгоняя наваждение и пытаясь щуриться сквозь веки ослепленными солнцем глазами. У самого края замерла с вскинутыми вверх руками тонюсенькая на фоне восходящего солнца фигура Насти.

   "E!!! Я что – заснул?!" – мысль разом вскинула Аватара на ноги. И он ошарашено застыл, пытаясь понять, как это могло произойти.

   Настя опустила руки, подошла к Аватару, подслеповато щурящемуся на нее. Сквозь слезную пелену он едва разглядел ее лукавую улыбку.

   – Что ж, Аватар, я вижу, у тебя что-то получилось. Что ты помнишь?

   Вандерер смутился и постарался припомнить свои ощущения. Пробормотал:

   – Солнце... Вставало... С постели... Лениво... Птичий оркестр... Я не понимаю...

   Задорный смех оцарапал слух.

   – Поздравляю тебя. Редко кто с первого раза окунается так глубоко. Я же говорила – восход сам тебя поведет. Только в следующий раз постарайся не растворяться полностью. Оставь ма-а-ахонький кусочек сознания на самой границе. Сторожем. Тогда и вспомнишь больше. Ты часто вспоминаешь свои сны?

   – Не очень. А есть смысл?

   – Смысл есть во всем. Другое дело, что докопаться до него человек не всегда в состоянии. Ладно, пять минут разогреть твои мышцы и – купаться. Защищайся.

   Налетевший на него вихрь мигом вытеснил все предыдущие мысли, заставив сосредоточиться на отражении атак. Получалось не очень. На одно удачное парирование приходилось с десяток пропущенных ударов. Острие меча этого худенького вихря застывало на миг, почти касаясь кожи Вандерера – фиксируя поражение, и тут же снова закручивалось в воронку атаки.

   – Теперь ты атакуй. – По голосу Насти нельзя было даже догадаться, что она энергично машет увесистым мечом, а не сидит на лавочке. Сам же Вандерер с трудом переводил дыхание.

   Несколько атак провалились куда-то в пустоту. Последняя закончилась потерянным клинком и холодной сталью под ложечкой.

   Озорной смех послужил сигналом к окончанию "избиения младенцев", как окрестил Вандерер про себя результат тренировки.

   – Побежали купаться. – Настя прыжком ушла за край площадки, подхватила при приземлении ножны и, на ходу вогнав в них меч, козой поскакала вниз. Вандереру пришлось догонять.

   Когда он затопотел позади нее, Настя оглянулась, прокричала:

   – У тебя дыхание плохо поставлено. Я скажу папе.

   Внизу, перед самым озером, она на ходу начала расставаться со своей экипировкой.

   Меч, рубаха, туфли, штаны – все пунктиром легло на траву. Влетев с разбегу в воду, девушка завизжала и плюхнулась в нее всем тщедушным тельцем, скрывшись с головой.

   Вандерер остановился у самого берега и только потом принялся раздеваться. Дойдя до штанов, на секунду задумался, но все же стянул и бултыхнулся в парную воду. Настя покачивалась на спине в нескольких метрах, выставив над водой лицо и маленькие бугорки груди. Сквозь прозрачную воду просвечивали рельефом ребра. Она совершенно не воспринималась как женщина. Скорее как ребенок, которого надо защищать. В то же время Вандерер хорошо понимал, что в случае чего, скорее она его сможет защитить, чем наоборот.

   – Настя, тебе сколько? Шестнадцать? Семнадцать? – Вдруг поинтересовался он.

   В ответ зазвучал задорный, чуть надтреснутый смех, быстро сменившийся бульканьем. Отплевываясь от попавшей в рот воды и не переставая улыбаться, девушка наконец ответила:

   – Не угадал. Мне двадцать, Аватар. Правда, не скажешь по виду? Но это не потому, что хорошо выгляжу. Ха-ха-ха. Да теперь это поправимо. Мясо нарастет. Пятнадцать лет – это целая жизнь. Многие гораздо меньше живут. Большинство погибает. Некоторые, как и я недавно – неизвестно от чего помирают.

   Девчушка с головой ушла под воду. Вынырнув, продолжила:

   – За такую прорву времени, что мне отпущено, сумею натешиться жизнью. И мужчину познать, а может, и любовь встретить. Детей завести. – Настя покачивалась на волнах, раскинув руки и глядя в небо. – Сама-то, может, и не успею вырастить. Родителям подброшу. Им за счастье будет – моя кровинка все же. Не так убиваться станут. Только здесь не найти мне суженого. Считанные подруги не отвернулись от меня в последний год. А парни – как один. Будто от прокаженной. Хоть все и знают, что не заразная, а все одно... Страшная, наверное.

   Девушка помолчала. Продолжила, задумчиво:

   – Я с пареньком одним дружила. Хороший такой, добрый. Защищал меня. Я ведь, в свои двадцать, еще и не женщина. Подружки уж замужем. И дети у многих. Я уж, как надежда таять начала, тоже схотела попробовать, как оно – с мужчиной. Заговорить с ним не успела – как от огня шарахнулся. Нет, я его не виню. В деревне у нас все почти уверены, что проклятье на мне страшное лежит. Боятся. Я понимаю. Вот только на душе все одно нехорошо.

   – А ты чего ищешь, странный Аватар? Признания? Власти? Денег? – Настя уже стояла по колено в воде у берега, выкручивала мокрые волосы. Вода ручейками и капельками стекала по бледному худому телу, чуть задерживалась в курчавых волосках внизу живота и разделялась на два потока по ногам.

   Вандерер со вздохом пожал плечами.

   – Я сам не знаю, Настя, чего я ищу. Только ничего из того что ты назвала, меня пока не притягивает. Мне бы самого себя найти. А точнее я и выразиться не умею.

   Настя нахмурилась:

   – Мерещатся мне в тебе два цвета – красный и зеленый. Оба единство и противоположность разом – кому жизнь, кому смерть от одного, кому – от другого. И оба над нашим миром горят.

   Глаза Насти стали закатываться и она пошатнулась. Вандерер бросился поддержать ее, забыв про свою наготу, но девушка быстро оправилась, твердо встав на ноги.

   На вопрос Вана, что случилось, махнула рукой:

   – Не обращай внимания. У меня иногда случается. Ведунья наша, Святогора, говорит, что это духи сказать что-то хотят. Только понять их трудно. Айда домой. Проголодалась я что-то.

   Погода стояла ясная да жаркая. Сено с ветерком сохло быстро. После полудня, собрав узелок с едой, Михей кликнул Вандерера, и они отправились вслед ушедшим много раньше ворошить сено женщинам.

   – Не знаю, стоит ли тебя наставлять в этом – ты ведь Аватар. Для тебя смерть, вроде и не смерть. Так – заноза, не больше. Однако скажу. Она следит за каждым с самого рождения. Идет у нас за левым плечом. Смотрит и оценивает, прикидывает, как кому умереть. Достойный может выбрать сам. А прочий – как придется. Это она так человеку честь оказывает. По заслугам. И нет на свете лучше нее советника. Когда встает выбор – оглянись через плечо. Спроси – как поступить? И откроется тебе твой выбор с точки зрения смерти. Только не лукавь перед собой. Помни – жизнь, она многолика. У смерти же лицо одно. Настоящее.

*****

   Виктор стоял на остановке автобуса, повернувшись спиной к проезжей части и глядя на открывавшийся с крутого берега простор пойменного луга за серебряной в свете поднимающегося над дальним лесом солнечного диска лентой реки. Островки более темной зелени кустов тонули в разнотравье и сиротливо тянули вверх тонкие ветви. Солнце взошло еще невысоко, но его не было видно из-за туч. Однако тучи были не плотные и в разрывы в них проваливались солнечные лучи, образуя перевернутую корону с расширяющимися зубцами, погруженными в воду и распугивающими сверкающие стайки серебристых солнечных рыбок.

   Народ на остановке, бросив взгляд на все это великолепие, дружно поворачивался спиной, предпочитая смотреть на серый асфальт дороги и грязно-серые бетонные стены ульев-домов с бельмами мутных оконных стекол.

   А у Виктора перед глазами стояла еще картинка другого восхода, ненастоящего. Или все же настоящего? До чего же живые краски и звуки. И запахи лета. До сих пор ему никогда не снились запахи. Он и не предполагал, что запах может сниться. В одно и то же время тот восход переживал и он и не он. Это вызывало панику. И одновременно манило. Не так ли люди сходят с ума?

   Черт! Чуть автобус не пропустил. Распереживался тут, как баба, понимаешь. Подумаешь – сны ему снятся. Они всем снятся. Вон в интернете, чего только не понаписано про это физиологическое состоянии человека. И про обычные сны, и про осознанные сновидения. В детстве, помнится, и сам нечто подобное осознанному сновидению прочувствовал. Во время болезни. Правда, потом не повторялось. Даже когда термин этот узнал и попробовал вызвать осознанно это состояние – не получилось. В лучшем случае, осознав, что спит, сразу просыпался.

   А ведь сны такие, осознанные, близко к измененным состояниям сознания стоят. Кажется. А тут – странные сны есть, а ни осознанных снов, ни этих самых состояний сознания, – нет. Или есть? Ведь что-то же с ним не так?

   И как же детально все там видится! Ладно – запахи и звуки. Это уж точно сознание коники во сне выкидывает. Графика, конечно, в игре отличная. Даже получше, чем в "Мире танков". Но на экране все равно каждую травинку и царапинку не разглядишь.

   И нравы там царят, мягко говоря, свободные. Оба пола голышом вместе моются в банях, купаются. Без всякого стеснения. А в остальной обыденной общественной жизни на голое тело – табу. Хотя наши предки тоже вместе в общественных банях мылись. Наверное, и купались. Это потом уже, когда охристианились, под давлением церковных борцов за целомудрие и моральные устои запретили совместные бани. Правда, из этого ожидаемого добра не вышло. Где еще узнать как устроен противоположный пол? Обыденно это было, а потому не возбуждало так как скрытое и запретное. Сейчас посмотри на юнцов – аж слюна как у собак капает при виде ножек из-под коротенькой юбочки. А девушки словно все поголовно страдают эксгибиционизмом – больше открыто, чем спрятано. Хотя сейчас в интернете, да и по телевидению, и эротики и порно – смотри не хочу. Вот и получается, что христианская "добродетель" обернулась пошатнувшейся моралью.

   Блин, ну что за брюзжание старческое? Еще осталось произнести сакраментальную фразу – а в наше время, и небо голубее было – или что там еще.

   И вообще – при чем здесь это к моим проблемам?

   А вообще-то интересно, чем там все закончится? Что-то типа сериала получается. Только во сне. И серий много пропускается. В игре ведь сутки в три раза короче.

   Так, похоже – приехали. Дадим стране угля – хоть мелкого, но много.