Текст книги "Фэнтези(СИ)"

Автор книги: Валентин Ковалев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

   – Счастливого пути.

   Они поблагодарили и направились к выходу, обождав там, пока им откроют дверь.

21

   Вернувшись на площадь, Настя повертела головой и указала рукой на противоположную сторону.

   – Мы с отцом вон в той гостинице останавливались. Город хоть и небольшой, однако здесь еще две гостиницы есть. Но в них нет мыльни. А тащиться сейчас через город до бани мне совсем не хочется. А вот залезть в бадейку с горячей водичкой очень даже хочется. К тому же в бане бадейки маленькие, не окунешься. Да я и не знаю, сегодня там банный день или нет. А здесь – красота.

   И она потащила Вандерера через площадь. Над входом висела большая доска, на которой цветными красками была каллиграфическим почерком выведена надпись "Жигимонт". За дверью оказалось просторное помещение, уставленное столами и тяжеленными даже на вид лавками. На столах красовались синие скатерти. Слева почти от дверей тянулась длинная стойка, отшлифованная до лакового блеска кружками, руками и рукавами. Дальше виднелась широкая лестница на второй этаж.

   Вандереру подобные заведения почему-то всегда представлялись полутемными. Но здесь света хватало с избытком, он лился из больших окон в правой стене. За несколькими столами люди обедали, Вандерер заметил даже бледное лицо эльфа. Но большая часть зала пустовала. Две девушки – официантки болтали о чем-то у дальнего конца стойки, где имелся проход на кухню, не выпуская из виду посетителей. За стойкой, на фоне разнокалиберных бутылок, красовался упитанный гладковыбритый мужчина неопределенного возраста. Он что-то аккуратно вписывал во внушительных размеров книгу.

   Вандерер с Настей подошли к стойке и поздоровались.

   – И вам здравствовать. Чем могу услужить?

   – Мы бы хотели остановиться у вас до послезавтрашнего утра. Есть у вас комнаты?

   – Как не быть. Вам номер один или предпочитаете по раздельности?

   – Эээ... Два. Нам две комнаты. Поскромнее.

   – Прекрасно. Обедать будете?

   – Да. Но сначала хотелось ополоснуться с дороги. У вас ведь еще есть мыльня?

   – Конечно! Лучшая во всем городе! А вы, видимо, не впервые у нас? Случалось бывать?

   – Было дело.

   – Рад приветствовать постоянных клиентов. Деньги попрошу вперед.

   – Разумеется. Вот, держи. – Настя отсчитала требуемую сумму.

   – Благодарю. Стол будет готов, как только вы освежитесь. – Хозяин обернулся к проходу на кухню и громко позвал:

   – Васька!

   Оттуда высунулась лохматая голова паренька лет двенадцати.

   – Покажи гостям их комнаты и отведи в мыльню. Хорошего отдыха.

   Мальчонка подхватил брошенные ему большие железные ключи с бирками на веревочках и, поигрывая ими, поскакал по лестнице наверх. За ним поднялись и наши путники. Наверху им открылся узкий длинный коридор, оканчивавшийся окном, которое сейчас служило единственным источником света. По стенам висели плошки с потушенными свечами. По бокам в коридор выходили двери номеров. Открывались они внутрь комнат, иначе по коридору было бы сложно передвигаться. Проводник открыл ключами две соседние двери и передал ключи постояльцам, а сам шустренько покатился по лестнице под окном вниз, буркнув на ходу:

   – Я вас внизу ждать буду.

   В комнате помещалась узкая деревянная койка, табурет и малюсенький столик за спинкой кровати, у окна. Окно было приоткрыто, и легкий ветерок поигрывал занавеской. У входа, на настенной полке, стоял кувшин с водой и небольшая бадейка на полу. Стены были зашиты деревом. Вот и вся обстановка.

   Вандерер снял с плеч мешок, ножны с мечом. Из мешка извлек смену чистого белья и полотенце. Подумав, решил дать девушке время и дождаться ее здесь. Но не успел подойти к окну, как в дверь просунулась Настина голова и возмущенно спросила:

   – Ты чего копаешься? Пошли.

   Мальчишка сидел на последней ступеньке лестницы и пытался жонглировать двумя камешками. Он провел их по коридору в мыльню и крикнул в открытую дверь:

   – Теть Тась! Принимай клиентов.

   Открылась другая дверь, и оттуда, в клубах пара, показалась дородная женщина в одном халате.

   – Ты сам бы зашел, помылся хоть раз в неделю. Чай не за деньги.

   – Я потом.

   – Ага, знаю я твое потом. Из речки вас не вытащить, а в мыльню не затащить, сорванцы. Вы на нас не обращайте внимания, – обратилась она к вновь прибывшим, – проходите, раздевайтесь.

   – Теть Тась, – послышался удаляющийся голос мальчишки, – ты знаешь почему бер такой здоровый? Потому что не моется!

   – Ага, здоровяк выискался. Как ты моешься, так уже должен был быть здоровее ведмедя. А тебя вошь хворостиной перешибет.

   – Неправда! – послышалось издалека.

   Женщина притворила дверь в коридор и повернулась к гостям.

   – Племянник это. Никакими силами не заставить даже голову вымыть. Ой, да что ж я... Если нужно постирать одежку, давайте. По монете с человека. У нас тут и прачечная есть. Как разденетесь, вон в ту дверцу проходите, там вас встретят.

   Вандерер быстренько разделся и, стараясь не смотреть на разоблачавшуюся девушку, открыл указанную дверь. За ней находилось довольно просторное помещение, жаркое и влажное. С одной стороны по кругу стояли на подставках около десяти больших деревянных бадей. Из другой стены торчали две трубы с какими-то хитрыми деревянными запорами. От каждой трубы отходил деревянный вращающийся лоток, по которому вода доставлялась поочередно в бадьи. В крайних бадьях нежились две упитанные женщины, о чем-то негромко беседуя. Пожилой мужчина сидел через две пустые бадьи от них, запрокинув голову и положив руки на бортики. В помещении еще находилась женщина из обслуги, в коротком халатике выше колена. Она как раз закончила наполнять водой бадью через одну от мужчины и передвинула лоток на соседнюю. Увидев Вандерера, она улыбнулась и произнесла довольно приятным низким голосом:

   – Эта – для тебя. Сейчас мыло с мочалкой подам.

   Вандерер быстренько залез в предложенную бадью. Она имела овальную форму и в сидячем положении бортики находились немного ниже подмышек. Служительница вернулась из угла за спинами моющихся, где были устроены полки, и положила на дощечку в ногах бадьи маленький кусочек душистого мыла и свежую мочалку из какой-то жесткой травы.

   – Как водичка? Может горяченькой или холодненькой добавить? Нет? Если что нужно – зови.

   И она переключилась на вошедшую Настю.

   Вандерер уже свыкся с нравами этого мира. Но смотреть прямо на свою голую спутницу все же стеснялся. Он много раз задавался вопросом – откуда у него отличные от живущих здесь людей понятия о том, что прилично, а что нет? Но, естественно, ответа не находил.

   Настя со стоном удовольствия погрузилась в свою ванну. С головой ушла в воду, выставив над поверхностью коленки. Вернулась в сидячее положение, отфыркиваясь.

   – Ух, хорошо! – сказала, убирая мокрую прядь с лица.

   В Выселках летом баню топили через две недели. Считалось, что нечего зря переводить дрова, если можно хоть каждый день в озере плескаться.

   – Ну как тебе здешняя мыльня? – спросила, обращаясь к Вандереру.

   – Здорово. Но откуда здесь берется вода? Река далеко, из колодца не натаскаешься. А ее здесь явно не экономят. Да и помои куда-то девать надо.

   – Ну, ты мастер задавать вопросы! Я здесь второй раз блаженствую, а и в голову не приходило поинтересоваться. Есть и есть. Наверное, волшебство.

   – Вы в чем-то правы, леди. – Подал голос мужчина. – Любая хорошо продуманная и выполненная мастерски технология практически неотличима, и в чем-то сродни волшебству. – Он повернул голову к нашим героям и с интересом их рассматривал. – Я прошу великодушно меня простить за то, что вмешиваюсь в ваш разговор, но если вам будет угодно, я смогу удовлетворить твое любопытство, молодой человек.

   И мужчина выжидающе замолчал. Вандерер поспешил кивнуть, а Настя благосклонно произнесла:

   – Будьте так любезны. Только вовсе я не леди. Просто деревенская девчонка.

   – О, леди, в таком месте и в таком виде все, особенно такие прелестные и молодые, безусловно – леди. Когда сбрасываются покровы, все становятся равны, хотя не все это признают. Тут уж не чины и звания правят бал. Но я начал совсем о другом. Так вот, лет семь назад появился у нас новый градоуправитель, и как повелось, лорд всех земель прилегающих. Уж как добилась эта сиятельная личность высот таких, не скажу, не знаю просто. Но проявила на этом посту она себя очень даже хорошо. В казне, как обычно, денежки лишней не водится. Так он свою мошну не пожалел напрячь. Да еще как! Приглашены были гномы! Гномы строители признанные, тут говорить нечего. Но просидели они в замке неделю целую, решая вопросы нового строительства, невиданного. А потом набежало их народу сюда – я раньше разом столько и людей-то не видел. Перерыли весь город напрочь. На реке строительство начали. Вы, видимо, от границы пришли, из других ворот не выходили. Иначе бы заметили достопримечательность нашу – большое водяное колесо. Река сама его крутит, сама ведра наполняет, сама их поднимает и выливает куда нужно. А дальше вода по трубам бежит туда, куда их проложили. Ну, замок, центр города, дома людей именитых – понятно. Хотя некоторые поостереглись, не захотели новшеств, и теперь локти кусают. Так ведь и в самых неимущих районах, пусть не в домах, так на улице, дабы каждый желающий мог воспользоваться, краны стоят. Но ведь доставить воду это полдела. С этим ранее и водовозы неплохо справлялись. А вот куда девать использованную воду? Под мостовыми вырыли канавы, обложили их камнем, сверху закрыли каменными плитами. И даже люки для чистки предусмотрели. Все честь по чести. Теперь помои сбегают по этим канавам и сбрасываются в реку ниже по течению. В каждом дворе стоит нужник над сточной канавой. Если раньше недобросовестные граждане запросто могли угостить прохожих содержимым ночного горшка, то теперь все – указом лорда за это полагается наказание. Поначалу в тюрьме неделю держали, а потом придумали использовать провинившихся для чистки канализации. Стража доставляет к месту, и ты под наблюдением лезешь туда, чистишь. Представляете аромат, который исходит от человека после путешествия в фекалиях? Разом все сознательными стали. Вот.

   Мужчина намылил мочалку и, присев на досточку, принялся тереть ей худощавое тело. Тут же подошла служительница и предложила потереть спину. Тот благосклонно согласился. И продолжил, иногда покряхтывая от удовольствия:

   – Так что у нас в городе единственный во всем королевстве, насколько я знаю, водопровод и канализация. Даже в столице такого нет. Вот так, милостивые государи.

   – И кто же этот достойный лорд? – спросил Вандерер.

   – Как, вы не знаете? – Изумился словоохотливый собеседник. – Лорд Саурон99 является представителем вашего племени, молодой человек. Аватар. Очень много для города сделал. Как в плане материальном, так и в плане культурном. Вот взять хотя бы мое ремесло. Прошу прощения, не припомню, представлялся я вам или нет? Нет?

   Собеседник встал в своей бадье и по этикету поклонился молодым людям. Выглядел он при этой церемонии в совершенно голом виде настолько потешно, что Вандерер едва сдержал улыбку. Настя же вынуждена была нырнуть, и из ее бадьи слышалось только бульканье.

   – Библиотекарь при дворе лорда Саурона99 – Лакмус. – Он опустился обратно в воду и продолжил. – Так вот он буквально вытащил меня с моей библиотекой из подвала, где книги портились от сырости и страдали от набегов грызунов. Можно сказать, спас бесценные крохи знаний и заодно мои кости от воздействия неблагоприятных условий. И жалованье неплохое положил. Да еще и деньги выделил для закупки книг! Представляете? За все время моей службы здесь книги поступали только два-три раза и то благодаря случайности. А теперь я сам должен заботиться о пополнении библиотеки регулярно. Очень достойный и образованный человек.

   – Вы с ним близко знакомы?

   – К сожалению – нет. Удалось перекинуться словом только пару раз. Да и то на ходу. Так что похвастать близким знакомством с этим достойным Аватаром не могу. К тому же он сейчас в столице. Как я слышал, обретается при дворе. Не удивлюсь, если он добьется высокой должности при короле. Он ведь даже обещал открыть школу у нас в городе. Да пока, видимо, занят более важными делами.

   Лакмус принялся выбираться из своей бадьи.

   – Приятно было с вами побеседовать, молодые люди. Но, к сожалению, мне уже пора. Если будет желание приобщиться к знаниям, да и просто поболтать, – милости прошу заходить в библиотеку. Придете?

   – Непременно воспользуемся приглашением. – Откликнулся Вандерер.

   Библиотекарь прошлепал к выходу, где из стены над головой торчала еще одна труба. Там за что-то потянул, и сверху полилась вода. Обмывшись, вышел в дверь.

   – Занятная личность. – Проговорила Настя. – Может, навестим его завтра?

   – Думаю, стоит сходить. Все равно у нас целый день свободен.

   – Договорились. Потри мне спинку. – И Настя протянула Вану намыленную мочалку, присаживаясь на бортик бадьи.

   Вандерер даже сглотнул при взгляде на округлости ее фигурки. Но делать нечего, взял мочалку. Старательно принялся тереть ею кожу спины девушки, стараясь избегать опускать взгляд ниже. Когда Настя решила что с нее достаточно, повернулась и забирая мочалку предложила:

   – Теперь давай я.

   Вандерер постарался побыстрее отвернуться от двух упругих бугорков, так неожиданно возникших перед глазами и так притягивающих взгляд. Попытался отказаться. Но Настя уже поймала его за плечо и принялась водить мочалкой по спине.

   – И откуда ты взялся такой? Стеснительный, странный, непонятный. А?

   Вандерер только пожал плечами. Когда его бросили истязать, быстренько залез в свою купель и принялся намыливать голову. Смыв, решил, что он уже достаточно чист и пора сматываться. Настя осталась еще понежиться.

   При выходе у него никак не получалось открыть кран и на помощь пришла служительница, при этом задев бедром. Вандерера опять обдало жаром и, чтобы скрыть смущение, он вдруг выдал, неожиданно даже для самого себя:

   – Если под струю подставить что-то вроде дуршлага, получится дождик.

   И быстренько вышел в предбанник.

   Ван дождался девушку в своей комнате, и они пошли обедать. К этому времени зал почти опустел. Только в дальнем углу какие-то серые личности накачивались вином, почти не закусывая. Хозяин за стойкой бара неодобрительно посматривал в ту сторону.

   Вандерера с Настей усадили за столик у окна, принесли закуску и первое. Настя попросила вина. Официантка быстро исполнила ее заказ и вместе с бутылкой на столик поставила стеклянные бокалы гномьей работы. Налила в них вино. Вандерер вдруг вспомнил Вилену, когда она сказала: "Это вино бы не из таких кружек пить, а из стекла гномьего". Непонятное чувство сжало что-то в груди, потянуло.

   – Давай выпьем за то, чтобы у нас все получилось. – Предложила Настя.

   – Только что у нас должно получиться?

   – Ну, чтобы ты нашел себя. Ты ведь этого хочешь? А я нашла то, что потеряла. Давай?

   – Давай.

   Вино оказалось терпким с небольшой горчинкой, но приятным.

   Согревая в ладони второй бокал, Настя задумчиво проговорила:

   – И почему люди не могут просто радоваться самым простым вещам? Солнышку, дождику, минутке покоя. Зачем обязательно нужно добиваться власти и богатства через страдания других? Неужели полный сундук медяшек стоит дороже одной слезинки ребенка?

   – Нет. То есть не стоит. А почему не могут просто радоваться жизни – я не знаю. В сущности, я ведь как бы и сам ребенок во взрослом теле. А что это ты вдруг? – Вандерер обеспокоенно посмотрел на погрустневшую Настю.

   – Да так, не знаю сама. Знаешь, я ведь в детстве считала, что для того, чтобы стать взрослой, обязательно нужно, чтобы подошел возраст. Вроде как ребенок, ребенок а потом – раз, и взрослый. Потом стукнуло столько-то лет – раз, и старый. Как будто возраст вообще играет какую-то роль.

   – А что, не играет?

   Настя хихикнула. Запила смешок вином.

   – Теперь мне кажется, что все мы до смерти дети. Как думаешь, взрослому так же хочется сладенького, как и малышу? Так же, только он согласен потерпеть. А старик с таким же пылом как в юности занялся бы любовью, только уже не может. Давно истратил силы. Может по делу, а может понапрасну. Но этого сладенького ему все равно хочется. И вся разница между малышом и стариком в том, что старик взял уже от жизни какой-то опыт. И порой этот опыт только мешает радоваться тому, что есть. А порой и наоборот. Бывает даже, так коверкает душу, что жутко. Но если отмыть ее, душу, отскрести от негативного опыта, я думаю, под этой коркой окажется все тот же малыш, что так радовался сладенькому. Просто по пути жизни к душе цепляется так много всего, и хорошего и плохого, что к концу пути и не узнать человека за наросшей коркой. А на смертном одре все это отваливается и вновь проглядывает тот же малыш. Ни на гран не умнее, не сильнее, не хуже, не лучше.

   Настя опять потянулась за бокалом, но локоток соскользнул со стола, и она чуть не перевернула вино. Засмеялась. До Вандерера наконец дошло, что девушка с непривычки сильно захмелела. Он решительно отобрал бокал.

   – Так, дорогая. Тебе уже хватит сладенького. Давай закусывай. А то свалишься под стол. Вот будет картинка.

   – Ну Вааан! Я не пьяна. А вино вкусненькое. Налей.

   – Вот съешь свою порцию, тогда я подумаю.

   Настя надулась и принялась нехотя ковыряться в тарелке. Потом ее потянуло в сон. Пришлось Вандереру помочь ей добраться до комнаты.

   До вечера еще оставалась масса времени, но чем заняться, Вандерер решительно не знал. И тоже решил прилечь. Приятная истома после горячей ванны и выпитое вино быстренько отправили его в сон.

22

   Вандереру снились Вилена с Настей. Они болтали как старые подружки. И еще одна женщина присутствовала во сне. Ему казалось, что он знает ее очень давно, что они были близки, и может быть даже это была его жена. Потом женщин сменил мужчина, удивительно похожий на самого Вандерера. Только в странной непривычной одежде. Он внимательно всматривался в Аватара. Затем со вздохом произнес: «И откуда ты взялся на мою голову? Что ты вообще такое?». «Я не знаю. А кто ты?». Мужчина удивленно приподнял бровь: «Теперь мы и разговариваем. Это уже что-то новенькое. Я просто человек. Жил себе, никого не трогал. Решил поиграть на свою голову. Теперь вот опасаюсь за свое душевное здоровье. Что еще скажешь?». «Мне кажется, или ты и есть та сущность, которая была хозяином моего тела?». Вандерер сомневался в этом, ведь мужчина назвал себя человеком, но кто знает, какой облик настоящий у полубога? «Тела? Хмм. Хозяином персонажа – да. А что касается тела, то какое тело может быть в компьютерной программе? Бинарный код, не более того». «Я не понимаю тебя». «Я сам ничего не понимаю. И очень бы хотел, чтобы нашелся кто-то, кто бы мне все объяснил». «Тогда мы в одинаковом положении. Почему бы тебе не оставить меня в покое?». «Мне?! Тебя?! Это почему бы тебе не оставить меня в покое?». «Разве это я хочу управлять твоим телом в твоей реальности?». «Ты в моей реальности пытаешься влезть в мое сознание. Даже несмотря на то, что я давно уже не управляю персом.» «Я ничего не понимаю.» «Вот и я тоже.» Мужчина вздохнул и растекся туманом, окутавшим все вокруг. Сквозь туман угольками засветились две точки. Красная и зеленая. Они быстро заморгали не в такт и туман начал уплотняться, формируя чудовищную морду. Вандерер дернулся и проснулся.

   За окном еще даже не начало сереть. Стояла глубокая ночь. Вандерер поднялся, подошел к умывальнику, плеснул водой в лицо. Прилегши днем на кровать, он не удосужился раздеться. Стянув одежду и бросив ее на спинку кровати, залез под одеяло. Сон не шел. Что же ему приснилось в этот раз? Просто фантазии воображения, или в этом сне был гораздо больший смысл? Странная беседа, странные непонятные слова. Так что же это было? Попытка установить контакт? Или он выдает желаемое за действительное?

   Уснуть не удавалось. Отдохнувшее тело не желало бездействовать на мягкой постели. До времени обычного его подъема оставался еще добрый час. Промучившись и духом и телом еще с полчаса, Вандерер натянул одежду, прихватил меч в ножнах и спустился вниз. В коридоре и на лестнице горело по свече, так что спотыкаться в темноте не пришлось. Зал утопал в темноте. Только слабый колеблющийся огонек на лестнице позволял рассмотреть неясные тени столов. Вандерер в нерешительности остановился. Он еще вчера благоразумно решил не бегать по ночным улицам, дабы не проверять реакцию стражи. Но заранее не озаботился выяснить местонахождение выхода во внутренний двор, и теперь не знал что делать. Решив, что скорее всего выход должен быть через кухню, направился туда, но в темноте наткнулся на стойку и больно ударился коленом. Зашипел сквозь зубы. В глубине зала наметилось шевеление, и сонный голос спросил:

   – Кто тама?

   – Прошу прощения. Мне бы во двор.

   – А. Сейчас проведу.

   Послышался слабый шум, кряхтение, шарканье шагов. Из темноты в слабом свете нарисовалась сгорбленная тень. Она подошла к стойке и зажгла свечу. Вандерер прищурился, рассматривая колоритную фигуру. Весьма почтенного возраста старичок, согнутый временем, держал в подрагивающих руках плошку со свечным огарком. Совершенно белые, до плеч, волосы и такая же борода, лежащая поверх теплого зипуна. Ног в темноте не рассмотреть, но по звуку шагов можно сказать, что и на них что-то мягкое и теплое. Старичок производил впечатление чистоты и благообразности.

   – А ты кто? – Поинтересовался Вандерер.

   – Я-то? Ночной сторож я. Гостиница ж это, ежели что. Постояльцы шастают, да шастают. Кто по делам спозаранку, а кто ночным горшком брезгует. Ты иди за мной, иди. Да железку-то свою зазря взял. Чего с ней до ветру ходить, только мешаться будет. Во дворе у нас безопасно.

   Видать зрение старика еще нимало не подводило, несмотря на почтенный возраст. Да и разговор был отчетливый, значит и зубы целы.

   – Да я не до ветру. Не спится мне. Вчера рано лег. Решил потренироваться слегка.

   Дед остановился посреди кухни, обернулся, поднял повыше плошку и, задрав бороду, вгляделся в Аватара. У того зачесалась макушка. "А дед то – маг никак". – Подумалось Вандереру. Уроки Насти не пропали даром.

   – А я, грешным делом, думал что только старикам не спится ночами. Ну пошли, пошли.

   Дедок отпер дверь и вышел во двор. Вандерер следом. Небо начало уже светлеть, но в темном колодце двора тьма лежала густая и бестрепетная. Вандерер попытался осмотреться. Сквозь темноту проглядывала только какая-то небольшая каменная будка посредине двора, откуда слегка тянуло выгребной ямой, да более плотный мрак стен. Дедок присел на единственную ступеньку крыльца.

   – Ты попрыгай пока, а я свежего воздуха глотну. А то там все винищем да едой пропахло.

   Вандерер не заметил внутри особых запахов, но возражать не стал. Сбросил рубаху. Воздух был теплым. Покосился на тепло одетого старика.

   – Да ты не зыркай. Доживешь до моих лет, кости-то тепла и потребуют. – Словно прочел его мысли дед.

   Вандерер обнажил меч и начал свою разминку. Однако время от времени его сбивало щекотание в макушке. Дед явно что-то пытался выяснить для себя. Ван остановился и подошел к деду.

   – Слушай, ты бы не щекотался, а? Хочешь чего узнать, так спроси. А то сбиваешь.

   Дед хмыкнул.

   – Ишь, какой чувствительный. С ведуном, чтоль, знакомство водил?

   – Почему ты так решил?

   – Ну сам посуди. Амулетов колдовских на тебе нетути. Что на шее болтается не пойму, только это не то. Кабы ты с волшебством знался, заклятия на себя накладывал, я бы увидел. Не почувствовал, как ты мои, а увидел. Волшебство с колдовством они другой природы, нежели ведовство. Так кто учил-то? – Прищурился хитро дед.

   Вандерер уже открыл было рот, чтобы разом выложить свою историю, но что-то удержало и разом пришло понимание. Вандерер хохотнул.

   – Ну, отец, ты и сам-то силен не только в волшбе. А коли так, подскажи мне, вот можно с закрытыми глазами или в полной темноте видеть как днем? А еще лучше и то что за спиной?

   – Эх голубок, все можно, пока жив.

   – Так научил бы, а?

   – Каков хитрец. Не я его пытаю, а он меня. Ну, слушай. Коли поймешь. Вижу я, ты с телом един, что странно для Аватара. Отщепи от себя кусочек и пусть парит над тобой. Это раз. Однако глаз это иметь не имеет. Так что научись видеть мир таким, как он есть. Не то что глаза видят, а то, что есть на самом деле. Коли преуспеешь, то добьешься чего хочешь. Это два. Ну а три – не потеряйся по дороге. – Дед похихикал.

   – А каков он, мир который нужно увидеть?

   – Да такой же, только настоящий.

   – Ниточки силы да сгустки энергии? – Припомнил Вандерер рассказ пилигрима.

   Дед очень внимательно поглядел на Аватара.

   – Можно и так выразиться. Откуда знаешь?

   – Слышал от одного слепого странника.

   Дед покачал головой.

   – Надо же. А я думал таких просто так не встретишь. Да, Аватар, ты настолько странная личность, что будь я чуток помоложе, вцепился бы в тебя клещом, пока не развязал бы все узелки, что на тебе завязаны. Любопытство – самая большая человеческая слабость.

   И кряхтя, старец принялся подниматься на ноги.

   – Сейчас я слишком стар и, смею надеяться, мудр, чтобы пытаться укусить себя за пятку.

   – Так как же увидеть мир другим, отец? – Бросил Аватар в спину старику.

   – Не отец я тебе, нерожденный. Сам разберешься. Недосуг мне. Останови мысли.

   Тяжелая дверь хлопнула за спиной старика, ставя точку в разговоре. Вандерер вздохнул. Вот так всегда – только зацепишь паутинку, а она хрясь – и оборвалась. Аватар яростно бросил тело в плетение боевой пляски.

   Вскоре во дворе стали появляться позевывающие люди, опасливо сторонясь мечущегося с мечом Аватара. Вандерер прервал свою тренировку и отправился будить Настю. Та так и спала в одежде, так как Вандерер позволил себе только стянуть с нее сапожки. Он потряс девушку за плечо.

   Та подняла голову, чуть приоткрыв один глаз, и тут же со стоном уронила ее опять на подушку. Попыталась что-то сказать, но слипшиеся сухие губы не слушались. Вандерер принес воды, усадил морщившуюся девушку, прислонив ее спиной к стенке, и поднес воду к губам. Настя схватила кувшин обеими руками и начала жадно пить. Когда Вандерер начал уже опасаться, не уснула ли она за этим делом, вернула кувшин и открыла глаза.

   – Ну как самочувствие?

   – Это всегда так плохо после вина? И голова болит.

   – Всегда, если не знаешь свою меру. А ты, похоже, вообще впервые пила.

   – Нет. Но всегда немножко. И оно было не такое крепкое. Наверное.

   – Ну что же, будем тебя лечить. – Вандерер откупорил предусмотрительно захваченную вчера со стола чуток недопитую бутылку. – Здесь не много, но тебе хватит.

   – Ты что? – Округлила глаза Настя. – Ни за что. Я теперь вина в рот не смогу взять.

   – Пей давай. Или хочешь до обеда здесь проваляться? Яд в малых дозах является лекарством. Так что лечиться надо тем, чем отравилась. По крайней мере, в данном случае.

   Настя нерешительно поднесла горлышко к губам, зажмурилась. Потом открыла один глаз и вопросительно уставилась на Вандерера. Тот решительно кивнул. Она со вздохом обреченности закрыла глаз опять и, морщась, вылила остатки вина в рот.

   Открыла оба глаза и удивленно похлопала ресницами:

   – Мне почему-то казалось, что оно будет горьким. – Осмотрела себя. – Я что, не раздевалась? То-то все тело ноет. Только сапоги и сняла.

   – Сапоги я с тебя стащил. Ты уже спала.

   – А. А что ж тогда не раздел?

   Вандерер смущенно захлопал глазами. Настя аж пискнула от удовольствия.

   – Горе ты луковое. Это же надо так женского тела стыдиться. У нас даже мальчишки не такие стеснительные.

   Вандерер почувствовал, как загораются кончики ушей. Буркнул:

   – Похоже, лекарство подействовало. Вставай и пошли во двор. Долечиваться.

   Настя обреченно вздохнула:

   – Ладно, только давай сегодня без спарринга. А?

   Вандерер кивнул:

   – Хорошо. А потом холодный душ и плотный завтрак. И будешь как новенькая.

   – Что? Холодный что? – недоуменно переспросила Настя, натягивая сапог.

   – Душ? – Вандерер не сразу понял, что он непонятного сказал. – Ну, это обливание водой.

   – Иногда ты как будто на другом языке разговариваешь.

   На кухне и во дворе уже вовсю кипела жизнь. Скворчали сковородки, потрескивали дрова, что-то булькало, несли корзины с продуктами, в дальнем конце двора мужик рубил дрова. Настя вяло начала выполнять упражнения. Вандерер отлучился распорядиться насчет завтрака и договориться о душе. Проходя через кухню, заметил большой дуршлаг. Обдумав мысль, поговорил со стряпухой и получил в свое распоряжение дуршлаг поменьше. Отправился в мыльню и пристроил с помощью куска веревки дуршлаг под трубой. Быстренько разделся и опробовал "изобретение", заодно смыв пот. Когда вернулся во двор, застал там почти всю челядь гостиницы, с открытыми ртами глазевшую на Настю. Девушка, что называется, поймала струю. От вялости не осталось и намека. Скупой стиль Настиных движений сливался в каскады приемов, плетя кружево танца. Смертоносного танца, и от этого еще более завораживающего. Десяток пар глаз словно прикипели к безостановочно двигающейся в трансе вымышленного боя худенькой фигурке девушки. А она просто не замечала их присутствия, или, что вернее, не обращала на них внимания. Сейчас для нее было важнее заворожившее их движение.

   Когда хрупкая фигурка девушки замерла посреди двора, какой-то мужик выдохнул восхищенно:

   – Ну, девка, дает! Я пять лет солдатскую лямку тянул, а такого не видел. Чисто танец!

   Вандерер повел Настю в мыльню. Словно пытаясь доказать ей, что не такой уж он и мальчишка, дождался, правда отвернувшись, пока та разденется, поставил ее под дуршлаг и включил воду.

   – Вот это и называется – душ. – И весь гордый собой удалился.

   К столу Настя вышла уже полностью восстановившаяся. Плотно позавтракали и вышли побродить по городу. Кроме двух широких улиц, бравших начало у центральной круглой площади и оканчивавшихся на привратных площадях, город изобиловал множеством узеньких улочек и тупичков, в которых запросто можно было бы заблудиться, будь город чуток побольше. Тесные и кривые, зажатые каменными стенами домов с высоко расположенными окнами-бойницами, они как нельзя лучше были приспособлены для обороны в случае, если неприятель прорвется за стены.

   Сходили поглазеть на местную достопримечательность – огромное водяное колесо, поставлявшее в город воду. Оно производило впечатление. Чтобы полюбоваться на него, пришлось прогуляться за ворота и через подъемный мост, явно давно не поднимавшийся, выйти на основной каменный мост. Он раскинулся над рекой до естественного островка посредине реки. Потом нырял внутрь возвышавшейся над этим островком сторожевой башни и продолжался до противоположного берега. Стена города на высоком обрывистом берегу была пониже, чем в других местах. Вандерер спросил: