Текст книги "Захват Хассании (СИ)"

Автор книги: Валентин Юрьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

Продолжение следует...

Продолжаю разговор... Ничего не писал, везде одно и то же...

Ещё несколько дней полётов и инспектирования только ухудшили настроение. Чем дальше лежит застава от нахоженных путей, тем больше в ней запустение, бардак и воровство, противно смотреть. Чего можно ждать от полусотни необученных, плохо накормленных, почти неэкипированных, развращённых безделием и пьянством особей, которых воинами никак нельзя назвать? Где остальные четыреста пятьдесят по штату, если на них даже бараки не построены? Какие уж там башни, если вместо сортира – лежит помеченный тысячи раз камень, разносящий вонищу по всей округе?

И спрашивается, куда текут денежки из казны королевства? Кто же тогда очень неплохо дрался у Страшного Болота? Иллирийский спецназ? И почему, спрашивается, Мроган должен в этом дерьме копаться, если он советник по объединению сил на границах, а не командующий войсками Иллирии, и не создатель этих самых сил? Но, слава Богам, дальше по линии границы рельеф переходит в такую каменную тёрку, ходить по которой почти невозможно и охрана этой линии лежит на плечах кланов, куда мы не полезли, то есть работа по зарисовкам практически выполнена...

Это мы усекли вчера. А сегодня прошли через Гору Орла и слетели вниз, к Перекрёстку, сидим... На мой взгляд, очень экзотическое действие, учитывая то, что количество гнуса от Мишкиных достижений не зависит и сидеть здесь, около болотистых разливов реки – худшее, что можно придумать. Несколько раз наш колдун, раздраженный невежливым отношением к его нежной коже, выпаливал в воздух заряд, способный разрушить гору, это на несколько штрихов облегчало жизнь, но ненадолго. А ведь наши морды завешены специальной шелковой сетчатой тканью, проданной каким-то купцом за бешеные деньги. Хорошая сетка. Для паранджи. Только здесь дышать через неё невозможно и смотреть тоже, все отверстия моментально забиваются голодными мелкими тварями, ухитряющимися иногда достать-таки открытые участки кожи...

Чего ждём, непонятно. Когда два года назад шли с Айларом, встретили на тракте две или три группы иритских рабов, вот кларон и загорелся мыслью об их освобождении... Благородно, конечно, но никто не обещал, что сегодня тоже пройдут наши... В основном движутся купцы караванами, свои гоняют своих, нам до них дела нет. Плетутся семьи с детьми в поисках лучшей жизни, глава прёт на голове, спине и тощем животе узлы с тряпками, а сзади плетётся жена с детишками, прёт пару корзин, на детишках тоже поклажа, смотреть – жалость одна! Помочь всё равно нельзя. Трамвай тут не ходит.

Ходит только аралтан. Не один, конечно. Пара везет сундук с телом уважаемого господина, за ним еще несколько пар тащут барахло, слуги бегут сами, но для них это всё же проще, чем с узлами на плечах... Один раз проскакали на своих ногах поджарые жандармы, им-то чего здесь надо? А вот и рабы... связаны милосердным способом, только за шеи, головы укутаны в тряпки, ноги серого цвета от покрывающего их гнуса, поди-ка разбери тут национальность. Но Мроган, не гнушаясь мерзкого вида колонны, приветливо машет маленьким бурдючком – с вином и побольше – с водой. Куриш, немного подумав и оценив обстановку с гнусом, отрицательно вращает головой, тогда в ход идёт блестящая монетка серебра, абсолютно неотразимый аргумент для куриша второго сорта, он тут не хозяин, только перегонщик. Товар принял, провёл, сдал, от мёртвого – сдай хотя бы палец, если кто-то не дойдёт, и получи вычет из премиальных, насколько я понял... Но от небольшой паузы никто не умрёт и колонна змеёй вползает на нашу дорогу.

Рабы даже без команды привычно садятся в кружок, заплетаясь своей неотделимой от тел верёвкой, получают бурдюк с водой, а Мроган с куришем начинают неторопливую беседу, в которой два хитреца хотят обмануть друг друга, но перегонщику и невдомёк, кто сидит перед ним на корточках. Мы все не в пограничной форме, а в непривычных костюмах, пошитых из грубой неотбеленной колючей дерюги, которая внутри выстлана сеткой, сделанной из очень толстых ниток, или, можно сказать, из тонкой веревки. Мроган уверял меня, что такую сетку носят десантники на Земле, она защищает от гнуса, даже если намокнет, даёт телу дышать, а в холод сохраняет тепло. Но одинаковый фасон одежды всё-таки выдаёт принадлежность к чему-то единому, скорее всего, к воинской службе, поэтому хассан пока настороже.

Мои ребята помогают рабам пить и задают один и тот же вопрос: "Ты ирит?", но я вижу, что безучастность настолько пропитала сознание этих существ, что они считают за более надёжное – промолчать... Ирит – не ирит, лучше не станет. Один хозяин сменится другим, а рабство останется... Даже выпивая воду, они не благодарят... Как разумный скот, который идёт на бойню и понимает это...

Болотистое русло реки пробило в этом месте несколько узких длинных зубцов, вгрызающихся в берег. Достать воду из них совершенно невозможно, дно здесь мелкое, илистое, взвесь мелких частиц мутью как кисель заполнила весь объём, поверху которого плавают колючие растения со жгучим соком. Только сунься и будешь весь день чесаться на радость кровососущим.. Однако этого не знает малыш, отошедший от матери... Не знает он и другого... Вода вовсе не безобидна и мне эта мысль приходит в голову немного запоздало, когда пацанёнок, подошедший к воде чересчур близко, вдруг взлетает в воздух, а под ним лязгают зубы маленького шустрого крокодильчика серо-голубоватого цвета и только через миг до ушей доходит звук плюхающегося в воду тела и детский вскрик.

Дёргается на верёвке мать, дёрнулся и я, но тут же сел снова, понимая, что спасение уже состоялось без моего вмешательства. А ребёнок ангелом перелетает в любящие руки, у которых кроме него ничего не осталось в жизни. Рабам, насколько я знаю, не дают жить вместе, семьёй, это "портит" их. Видна возня в кругу опоясанном верёвкой, а потом слышен голос матери: "Да, мы ириты"... Это слово как будто что-то пробуждает в памяти сидящих и осыпью булыжников со склона шелестят слова "И я.... И мы... Мы тоже"... Спасибо, пацанёнок!

Мудрый Мроган, если и не слышит слов, то по реакции моих ребят понимает, тут свои есть... Я знаю, сейчас он будет плести легенду о строительстве дороги, которое ведётся и на самом деле, и о том, что ему нужны рабы, именно свои, чтобы не обучать их языку, простые и бестолковые и он готов платить наличными, но, конечно, немного, например, три монеты за душу... Куриш прекрасно понимает, что честно и полностью сдав товар хозяину, он столько никогда не получит, но привычно начинает торговаться, он же сам – купец! Объясняет, что за три монеты даже дохлую крысу не достать, а уж таких замечательных работников – никогда!... Мроган готов принести ему крыс хоть сотню, оба ржут, понимая, что это игра, поднимают цену на одну монету, торгаш нахваливает силу мужиков, получает за них ещё довесок по монете, Мроган в ответ отказывается платить за детей и, наконец, на круглой сумме в сто монет, торг прекращается... Почти три десятка иритов, которых для проверки заставляют произнести фразу "Северный склон заснежен", чего никогда не выговорит ни один правоверный, переходят в сторону... Верёвку перегонщик оставил себе, очень довольный сделкой. Мало того, ему выдан респект на доставку ещё рабов-иритов, желательно помоложе, на это же место, потому что на прокладке дороги "не все рабы выдерживают"... И обещана оплата простоя, полмонеты в день за каждого. Лучших условий найти просто невозможно...

Укороченный вдвое караван продолжает свой путь. "Друзья" машут вслед руками! А ведь так хочется догнать, свернуть негодяю шею, или голого оставить на жаре, распустить и хассанов по домам, но это не наша страна. Не наши законы... Не наша мораль...

Совершенно незаметно за несколько восьмериков Гнилой Тракт начал мною восприниматься как граница... Здесь – наша земля, а вдоль по тракту – вражеская. А что же мы тогда охраняем у Белого Города? Он уже глубоко в тылу, получается?! Так и есть, пока падишах этого не прочухал...

Переводить рабов через Дверь оказалось проще, чем обычных иритов, их механическое бездушное послушание сыграло нам на руку... Мне машут рукой, заканчиваю писать, бегу... Стоп... Не бегу. Ребята возвращаются с новым бурдюком и какой-то едой. Мроган ставит скамеечки и навес от лучей... Будем ждать ещё один караван...

– Ну, как пишется, Кайтар?

– Забавно! Я скоро потолстею и стрелять разучусь...

– Бери сюда луки, чего время терять?

– Чем-то ты недоволен, Мроган?... Вроде всё так удачно выходит?..

– Что удачно? Меня уже иногда бесит эта страна... Ты же помнишь, как было "там"? На Земле... Ларьки – как грибы! Драка за рынки, мафии, рэкет!... А здесь – сонное царство какое-то... Я же этому придурку не грибы мочёные, я ему деньги предложил. За каждого раба – ирита... Что было бы у нас? Сейчас уже десяток лагерей стоял бы вот здесь, по холмам... Торговцы перекрашивали бы и переодевали хассанов в иритов, рекламы, скидки, враньё, всё было бы, но дело пошло бы в сто раз быстрей... А тут... Тягомотина!..

– Да нафиг тебе столько иритов? Не пойму! Это же дело политическое...

– Да я не об этом, Кайтар, я про их недоделанный капитализм! Мне казалось, объяви что-то выгодное и тут же народ повалит! А они как ходили пешком еле-еле, так и плетутся, корзины таскают, пращёй размахивают... Ну, скажи, неужели не найдётся хоть одного, кто догадается купить тележку и брать деньги за проезд?

– Мроган, раз ты такой ярый деляга, организуй контору "Мрог&Сын" и получай свою прибыль...

– Да я и так получаю, но для того, чтобы жизнь зашевелилась, надо, чтобы все пошли вперёд... Все вместе! Дружными рядами и колоннами... А тут! Ты посмотри, есть ведь беглые рабы, вон там, на горе... Целая толпа! Штук десять!... А тысячи сидят и ждут, когда их вытащат... Даже куриши эти мерзкие, воруют по мелочи, не расширяют своих набегов... И войско у короля ворует крохи, если разобраться... Но хассаны их не завоёвывают почему-то! Кто им мешает?! Видимо, с той стороны такой же бардак! Вот что бесит!... Как вода в этих заливах или канавах, не знаю даже, как их назвать! Эту воду ни пить, ни варить, ни плыть по ней и, не дай бог, босой ногой макнуться...

– Мроган, мы в этом мире всего-то три года, а смотри, сколько всего изменилось!

– У кого изменилось? У них?! ... Да не смеши меня, Кайтар! Это у нас с тобой и у близких вслед за нами хоть что-то меняется... Отец вернулся из клана, я его таким растерянным ещё и не видел! Говорит: "Какая тоска!... Они все как в камень вросли... Словно мох сухой". Представляешь, это мой-то отец, апологет...

– Кто?

– Ну, апологет, ... типа, как старовер, проповедник старого образа жизни, и тот видит, что в кланах – сонное царство! Фарис платья и костюмы за один день показала, приключения наши за второй день рассказала, а подруги молчат, им-то чем хвастать? Как аргак копытом ведро сбил, а милый засос поставил? На третий день ей сюда захотелось, в городе жизнь кипит, бурлит...

– Ну, ладно, тебе-то в конце концов что? Пусть гниют, плесенью покрываются, паутиной зарастают, ты же их на верёвке в рай не потащишь? Делай свой город, свою страну, доказывай, что вперёд надо бежать, а не ползти...

– А вдруг это я дурень? Как у нас говорят, по "Сеньке и шапка"... Природа здесь в десять раз беднее, так, может и жить надо в десять раз медленнее?

– Ну, ты когда летаешь, тоже силы Природы насилуешь, только другие, да и колдуны, которых мы знаем, не брезгуют ... Значит, нечего на Природу кивать

– Да, это забавно... А может, колдуны как-то влияют? Потихоньку, незаметно, как кукол за ниточки? Может, я им мешаю? Может быть те мужики, которых мы убрали, пришли не от Легорета, а оттуда, с Олимпа? Такая экипировка дорогая! Может их прислали, чтобы наше развитие остановить, вернуть в русло, как мы ручей чинили, помнишь?

– Помню, конечно... И вроде, неплохо жили, пока ты не задумался... Я бы, лично, без тебя так и бегал по горам, не зная, что суть моя примитивна... Но колдунам наше бытие до свечки, Если бы ребята с ядовитыми стреломётами были с Олимпа, как ты говоришь, мы бы давно по башке молнией получили...

– Ты меня не преувеличивай... Сам же захотел границу наладить... А вот принц Иллирийский – это сила! И колдуны у него есть, помнишь, на турнире?

– Я в колдунах не разбираюсь, Мроган... Видел, что ты дёргаешься, но смысла не понял, что и как...

Чего там понимать? Легорет притащил колдуна, тот меня заблокировал... в смысле, колдовать мешал, и Калигон знал об этом, помнишь, мужик, на колено вставал?

– Да хоть на уши! Раз ты победил, значит они слабее, вот и весь разговор! А вот, почему ты недоволен, так и не понял. Тебе денег мало? Или власти?

– Что ты чушь несёшь, Пашка?! Какой власти? Мне нужна уверенность в жизни. Я хочу спать спокойно, зная, что никакая мерзость ни от хассов, ни от королей, ни от колдунов не разрушит мой дом, не тронет моего ребёнка, мою жену, друзей...

– И всё?

– Ну, не всё, конечно... Хочется жить интересно, мир видеть, двигать технику, чтобы развивалась, самому учиться...

– А тебе не кажется, Мроган, что это напоминает Паучий Замок? Отгородиться от мира, ворота повыше, охрану покрепче?...

– Ну, ты сказанул! Спасибо! Сравнил с кем! Я разве только о себе забочусь? Если бы о себе, то давно перевёл бы свою семью туда, к озеру, к лесу, а не сажал бы его на наших камнях... Как там Канчен-Ка? Летает?... Боюсь я за неё...

– Куда она денется? Упёртая... Ей бы самолётик игрушечный показать, а сейчас приходится объяснять на пальцах... Я и так как пономарь: "Если тебя клонит вправо, то жми правый клапан, дитя моё, а если влево, то левый, дитя моё"...

– Ну!.. Она жмёт?

– Ты что? Себя забыл? Там всё из головы выскакивает... Скорость большая, а времени на обдумывание мало... Вот, если бы сделать трубу, чтобы ветер дул несильно, но постоянно...

– Не выйдёт, нужно, чтобы уклон был, постоянное падение... Проще придумать карусель высокую и вращать её.

– Чем вращать?

– Да хоть руками! Ты сейчас чем поднимаешь наверх?

– Верёвкой... Ну, да, руками... Трое тянут, один висит...

– А теперь представь, тридцать тянут, в смысле, вращают, а десять -висят...

– Беги, вон ещё группа топает...

Мроган побежал завлекать вторую цепочку, а я смотрю и думаю, какая это удача в жизни – встретить вот такого сумасшедшего, неуёмного, необузданного друга, зацепившись за которого можно мчаться, а не киснуть на кочке... А перед глазами встало во весь рост огромное велосипедное колесо, закреплённое горизонтально, которое крутят по очереди те, кто учатся, а на ободе висят Серые Птицы, точнее, Птенцы, никакого обрыва не надо, высота не такая опасная как сейчас, полёт станет в десятки раз дольше, а скорость его гораздо меньше, чем в падении... Да! Это мечта!

Город Богов

Понять язык неожиданно помогла Анушан-Апа. Я в памяти насобирал уже много хассанских слов, только не понимал принципа склонения и спряжения, поэтому путался сам и не мог понять сказанного кем-то. Рассуждения со взрослой, спокойной женщиной дали то, чего не могла дать импульсивная Ланат-Та. Постепенно пришло понимание. В иритском языке каждое слово, не изменяясь само, обрастало кучей вспомогательных словечек и предлогов, помогающих понять его модификации, а в хассанском существовал набор приставок и окончаний, выполнявших те же функции, так что зная корень, основу слова можно было легко трансформировать его, добавляя звуки спереди и сзади... От этого оно становилось длинным, труднопроизносимым, но достаточно точным по смыслу. А я-то недоумевал, зачем использовать так много похожих слов? Оставалось научиться быстро это преобразование проделывать в уме и, наоборот, мысленно вычленять прибавки, слышать, распознавать в кем-то произнесённой фразе, чем мы вдвоём и занимались по вечерам...

Чем дальше двигались дела на границе, тем больше мне хотелось выполнить абсолютно безумную затею... Пробраться в столицу Хассании и там из первых уст высочайших сановников падишаха или даже от него самого услышать речи о том, что ожидает наши страны. Весь трёп об угрозе, который звучал внутри королевств базировался на слухах, домыслах, старом опыте. Он абсолютно не отражал никакой реальной обстановки. Сановники сами ни разу не были в чужой и далёкой стране. Советник ссылался на доклады королевской дипломатической миссии, а мне всё меньше верилось в их объективность. Как можно верить тем, кого допускали на приём только для целования вонючей туфли Владыки?

Нагловатая уверенность в том, что я всегда смогу хотя бы реально смыться из самой затруднительной ситуации, колола моё самолюбие и дразнила любопытство. Простой вопрос: "Для чего тратить тысячи монет, труд тысяч работяг, если угроза с Юга высосана из пальца и ни на чём не основана?" не мог иметь ответа без подробного разговора. Я уламывал Принца, мы вместе с ним замучили Советника, от которого ждали получения верительных грамот или хотя бы ярлыков на проход, но он как и раньше, ничего не хотел слышать, чтобы не рисковать посольством...

Идея, пришедшая в голову после долгих размышлений, была глупой и наглой. Почему бы не объявить себя послами страны, которой вообще не существует? В век медленных скоростей какому идиоту придёт в голову проверять, есть такое государство в непролазных снегах на севере, или нет, если нужны долгие месяцы, чтобы с риском для жизни добраться до далёкой земли? Главные атрибуты послов – бумаги, одежда и подарки могут быть подделаны и, чем солидней они будут выглядеть, тем больше доверия послам.

А в качестве подарка можно взять любой предмет, который мы делали в Белом Городе, или любой дорогой предмет, купленный в других городах. Начавшаяся с внутренней шутки, мысль обставляла возможность реализации всё новыми и новыми мелочами, постепенно смывающими скучное слово "нельзя". Даже язык таинственного государства был у меня в запасе, родной мой, русский. Это давало возможность отвести всякое подозрение от трёх королевств. Одним из первых реальных действий стал пошив костюмов, в которых можно было бы не умирать от жары и гнуса. То, что Кайтар считал грубой дешевкой, обшитое шелком, могло произвести яркий эффект.

Принц тоже увлёкся идеей. Скандал во Дворце, который невольно для него прокатился после разоблачения лже-скороходов, подстегнул фантазию моего высокопоставленного друга и сейчас он уже всерьёз хотел и сам посмотреть на девушек Хассании, чтобы, как он объяснял, быть готовым к подобным неожиданностям.

Услышав идею нашего нового проекта, Советник схватился за сердце, обозвал нас, по-дружбе, неприличными словами, но, поняв, что мысль посещения Владыки Города Богов не оставит пустые головы молодых авантюристов, сходил к королю и неожиданно получил его поддержку. Причина была проста и примитивна. После объявления падишаха законным наследником трона, все более низкие по статусу соседи (а к ним относилось и наше королевство) должны были пройти церемонию поздравления или представления, но не на уровне посольств, а личным посещением. Ларен Мягкий, похоже, не имел ни малейшего желания путешествовать по жаре и духоте лишь для того, чтобы с унижением для себя признать власть более крупного государства, сила которого таилась только в его размерах... А брат короля для этой цели вполне годился.

В добавление к участию в церемонии я согласился, а лучше сказать, напросился, изготовить подарок падишаху – уже почти готовую смотровую трубу маленького размера, которую не трудно носить в руках или на плече в тубусе с ремнём. Труба давно опробована в макетном виде, оставалось только запаковать её в полированную медь, украсить золотыми полосами и сделать надписи по-хассански, на чём мои работяги и остановились, не зная, что и как писать... Драгоценностями решили не инкрустировать, чтобы не порезать случайно руки высочайшей особы...

Побежали гонцы в Посольство, замелькали иглы в пальцах швей, строчащих новые костюмы, монетка к монетке укладывались в красивый сундучок столь любимые всеми золотые с чеканкой нашего королевства, в этом был особый шик и Монетная Мастерская бурлила в чаду горнов и жаркой работе. В Иностранном Кабинете нашли рисунки надписей, которые нужно выгравировать в честь высочайшего вельможного лица, типа: "Благословенному Богом единым в лучах Сияющего... и так далее, на две страницы.

А я лично занимался совсем другим. С разрешения Анушан-Апа, купил её дом, приносящий пока что одни несчастья, сделав на базаре купчую по всем правилам страны, как военный советник Трёх королевств, о чём гласил официально оформленный ярлык. С таким документом можно было смело бить жандармов по мордам и не бояться шпиков всех мастей. Что я и сделал при первом же посещении с огромным наслаждением, в отместку за боль от наконечника стрелы. Отныне дом и сад принадлежали как бы чужому государству, а все жалобы, и разговоры о нём можно вести только в посольстве. А какие могут быть жалобы, если слуги закона нагло обворовывали брошенное жилище?

Дом для советника, конечно, был скромным, но ремонтные работы, выполнялись с необыкновенной скоростью, я не скупился. Забор из камня поднят вдвое. Калитка расширена и в неё врезан замок, сделанный Оружейником и окошечко с откидной крышкой. В саду поставлен ещё один небольшой домик для охраны и прислуги. Плетёное ограждение охраняет от любых работ и нахальных глаз скромный кусок каменного монолита, здесь будет появляться Дверь. Я не собираюсь ходить пешком по Гнилому Тракту.

Над забором поставлена невидимая защита. На калитке на двух языках надпись "Вход запрещён. Военный советник" и маленькая приписка по-хассански для Айлара "Кто мыл для принца шкуру фалаперга, может зайти". Конечно, при особом рвении жандармам удалось бы пробраться во двор через цветники соседей, но это даже по местным нравам считается наглым превышением полномочий.

Анушан-Апа официально принята мной на работу в качестве прислуги вместе с невесткой и, как это ни печально, пришлось прощаться с ней в Белом Городе. Тревога за сына и мужа постоянно кусала обеих женщин. С такой душевной болячкой тяжело сидеть на одном месте, не имея возможности хоть что-то предпринять... А здесь, за работой в саду, в доме, они успокаивались, навещали родных, наводили справки и надеялись...

Однако, как это часто и бывает, тот, кого ждут в одном месте, появился совсем в другом, у Перекрёстка, где и был опознан через трубу на горе Орла по особым признакам, оставленным мною дежурной десятке: – "Одинокий мужик-хассан, молодой, почти без клади, в старой потрёпанной одежде, постоянно озирающийся по сторонам, как будто опасаясь чего-то..." С одеждой я промахнулся, она оказалась почти новой, но зато не складывалась в единый комплект, такое бывает со случайно купленными порознь или украденными вещами, что и заметили разведчики с высоты горы. Меня вызвали по сигнальной связи. Схватить костюм для полёта, перейти через Дверь и догнать путешественника, заняло несколько штрихов, из них самым долгим был процесс переодевания костюма.

Сначала он испугался серой тени, надвинувшейся сверху, потом решил защищаться, используя кулаки и силу колдовства, вслед за этим был мною повержен, но не поверил своим глазам, а поверив, схватил и стал таскать и тискать от радости моё тело с растопыренными на штанге управления руками и связанными ногами, пока не уронил на твёрдую почву нас обоих, чуть не порвав костюм и закончил выступление таким словесным тарахтеньем, что почти усыпил меня.

Возбуждённо показывал, как гналась по узким улочкам всё увеличивающаяся толпа жандармов, когда он, схватив первую попавшуюся одежду, мелкие деньги, используя камень для полёта, мой подарок, сиганул через забор и так перемещался, то по земле, то по воздуху. Ставил иногда защитные стенки, в которые с грохотом вваливались лбами стражи порядка, прекрасно понимая, что чем быстрее убегает, тем большим врагом становится в собственном государстве и чем больше носов разобьют жандармы, тем выше будет рвение, с которым его станут искать. Если бы он мог сообразить, что тупая злость перейдёт на близких, то, возможно, и сдался бы сразу, но азарт погони, уверенность в своей невиновности гнали вперёд.

Скрыться удалось в воровских кварталах с необычайно запутанной геометрией маленьких домиков, слепившихся вместе замаскированными переходами, которые он знал ещё со времён своей молодости. Судьба как будто издевалась, второй раз прогоняя прочь честного сына своей земли, желающего только одного – жить в мире и любви... Через пару дней беглец, переодевшись нищим и наложив на лицо грим из ближайшей канавы, попытался просить милостыню около своего дома и сумел узнать, что страшный джардух унёс всех живущих за этим забором и убил чёрной смертью добрых защитников, которые их охраняли, может, узнал бы и подробности, однако, проходивший наряд жандармов выгнал его пинками, нищенствовать в благоустроенном квартале было запрещено. Оставалось – либо воровать и пытаться что-то узнать в огромном городе, либо попытаться найти друзей на далёкой границе... Однако и выйти из столицы удалось не сразу. Жандармерия выказывала особое рвение в связи с появлением нового правителя, каждый мелкий начальник старался показать повышенную активность, поэтому постоянно проводились обыски и облавы, а вляпаться по-дурацки очень не хотелось... Наконец, удалось...

В тот вечер, гляда на воссоединённую семью, утонувшую в слезах и нежности, я вдруг подумал, что уже одного этого дела хватило бы мне, чтобы не считать свою жизнь лишенной смысла... Совершенно необязательно каждый день совершать подвиги, так что все мои тоскливые размышления можно смело закопать или выбросить в пропасть... Жить надо, вот и всё!

Приближался день посещения монарха. Курьер посольства зачастил в скромную резиденцию Военного советника и, наконец, сообщил точную дату и время: "После завтрака". Новыми костюмами могла похвастаться и десятка Кайтара, Серые Птицы, отряд охраны Принца. Подарочная труба сияла, стёкла в ней были вычищены до голубого блеска, кожаный футляр мог бы быть и поизящнее, но мастеров по художественной отделке в городе пока что не было...

Нервничал Советник, в сотый раз проверяя каждую букву в верительной грамоте и дёргаясь от моего предложения посетить Город Богов вместе с нами, ведь, если по уму, то это он должен сопровождать Принца, а не я, как военный представитель... Кто ещё кроме знатока всех иностранных церемоний и обычаев мог поддержать и подсказать хозяину трона, как вести себя и чего не допускать? Но переход через Дверь, что было очевидно, пугал своей неизвестностью, Советник явно дорожил своей жизнью и все наши доводы о том, что мы это делаем по несколько раз в день, не вызывали положительной реакции... Хотя тайная разведка (через сплетников) донесла, что костюм он себе всё-таки заказал...А, главное, свято верил, что мы успеем добраться, хотя пока что даже с места не сдвинулись.

Вообще, информацию про Двери я старался не афишировать. Не держал в секрете, но и не кричал на всех перекрёстках о своих возможностях. А сплетен не боялся, потому что вера в них, как известно, не слишком велика и чем меньше вероятность события, тем надёжнее хранится тайна. По всей границе, в течение двух восьмериков видели, как наш маленький ревизионный отряд ежедневно вылезал из какой-то дыры! В драке с Легоретом наше исчезновение видел цвет трёх королевств, но мало кто поверил своим глазам. Думаю, сейчас при Дворе считалось, что делегация давно ушла и топает по камням.

И вот, наконец, утро торжественного дня! Быстрый переход в дом Айлара и Город Богов встречает скромных посланников маленького северного королевства! Не трубят вокруг нас длинные трубы, широкий конец которой обычно лежит на плече носильщика, а музыкант держит тонкий конец и оглушительно заполняет тишину резкими звуками. Не пляшут впереди танцовщицы, не расстилаются ковры, не летят в воздух гроздья цветов, мы скромно пробираемся по узким улицам, не привлекая особого внимания в богатых кварталах. К чему помпезность?! Здесь и не такое видели!

Дворцовая стража проверила наощупь всю нашу одежду и провела по длинным узорчатым коридорам. Огромный Зал Приёма сверкает полированным каменным полом и золотом украшений, несколько фонтанов радуют глаз своими чистыми и непрерывно играющими струями, прекрасные, невероятного размера ковры причудливой формы не просто валяются примитивными квадратами, а закруглёнными формами вписываются в промежутки между столиками, создавая собственный интерьер. Высокие куполы, украшенные рисунками, уходят высоко вверх, создавая иллюзию живого пространства. Птицы щебечут на десятки голосов, подчеркивая объёмность помещения... Это так красиво, что я рассеянно пропустил момент появления владыки, который, однако, поняв причину, дал мне и другим провинциалам время, чтобы захлопнуть челюсть и свалиться на колено в согласии с чином.

Принц, как равный, стоит, а охрана, наоборот встала на оба колена. И только тут, когда обозначились главы делегаций, я увидел стоящего близко к нашей компании принца Иллирии... Надо же так подгадать! Их представление совпало с нашим.

Присутствие негодяя сразу испортило всё настроение, лишив его восторженности и напомнив о том, сколько, наверно, унижения и боли видел этот зал! Только сейчас разглядел, что изгибы фонтанов и обстановки выделяют пять лепестков около трона, но не вокруг него, а лучами, чтобы делегации не смешивались, а владыка мог видеть всех сразу. Сегодня два лепестка пусты. Тронное место ступенями поднимается к высшей точке, на котором стоит массивное кресло, украшенное изображениями животных, на ступенях сидят визири, советники и, в самом низу – писцы, готовые начертать волю Великого.

Охраны не видно. Если учесть, как нас обыскали, не оставив ничего металлического, это понятно, хотя и насторожило, скорее всего, по привычке... Обыскивая, долго не хотели пропустить зрительную трубу, смягчило надзирающего то, что мягкая медь была покрыта ещё более мягким золотом, долбануть можно, но использовать как режущее оружие – вряд ли... А сундучок с золотом был пропущен без вопросов, хотя на мой взгляд, удар таким оружием был бы страшнее трубы...

Странный, криминальный ход моих мыслей продолжился осмотром других делегаций, которых всего-то было две. За Легоретом стояла на коленях его охрана в необычайно знакомых костюмах. Они, конечно, были более нарядны, чем те, что ушли в небытие, но не узнать чуть расширенные рукава, в тайных карманах которых прятались трубки -игломёты, двойные швы для потайных карманов, было невозможно! Арифметика – проще – некуда! Десять иритов, десять игломётов с двумя ядовитыми иглами в каждом, это означало двадцать смертей, плюс столько же после перезарядки, для которой нужен один штрих, не больше...