Текст книги "Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»"

Автор книги: Вадим Лейбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Развал лучшей сборной всех времен

Мы готовились в 1958 году к встрече с испанцами на зеленом поле, а другая игра, политическая, одновременно велась в кабинетах. Правда, если в басках советский зритель видел бойцов за свободу Испании (некоторые из них лишь перед отъездом в Москву вышли из боя), то теперь, спустя двадцать один год, политические соображения высшего партийного руководства напрямую коснулись футбола: а что если мы проиграем? Похоже, и испанскую сторону беспокоил такой же вопрос. Обе стороны напряженно ждали, кто первым скажет «нет». Наши нервы оказались крепче. Первым сказал Франко. Испанцам за отказ от встречи со сборной СССР было засчитано поражение.

В 1973 году на этапе предварительных игр мирового чемпионата сложилась похожая ситуация, когда наша сборная, встретившись вскоре после свержения правительства Сальвадора Альенде с командой Чили в Москве, сыграла с ней по нулям, после чего от ответного матча на поле соперника отказалась, и поэтому ей засчитали поражение.

В 1958 году Маслаченко был впервые заявлен на игру сборной страны как второй вратарь. И это была игра со сборной Англии. В предыдущем году он первый раз побывал в этой стране – вместе с командой московских армейцев, усиленной игроками других клубов. В ходе турне ему довелось увидеть с трибуны игру ирландской сборной с английской, руководимой знаменитым Маттом Басби и представленной большей частью футболистами «Манчестер Юнайтед». Он наслаждался игрой полузащитника Эдвардса, нападающего Тейлора, других знаменитостей, о которых раньше только слышал да изредка видел их в кинохронике. И особенно – вратаря Дона Грэгга. Ах, как тот вытащил из угла мяч, пробитый головой! Этот бросок и по сей день перед глазами моего героя. Он мечтал когда-нибудь сыграть с этими ребятами.

И вот футболисты сборной Англии приехали в Москву. Но без Тейлора и Эдвардса, погибших незадолго до этого в авиакатастрофе. Без них команда была уже другой. Но в ней был знаменитый великолепный защитник Билл Райт, с которым трудно боролся Эдуард Стрельцов.

Мы сыграли с англичанами вничью, забив друг другу по голу, однако выглядели ничуть не хуже, а порой и лучше. Мы показали всем, и прежде всего самим себе, что на чемпионате мира с нами придется считаться любому сопернику. Любому.

Маслаченко и сегодня убежден, что с таким блестящим составом мы смогли бы сыграть на равных даже с бразильцами. Татушин, Иванов, Стрельцов, Сальников, Ильин – суперпятерка нападения, мощная, искусная, сыгранная, волевая. Под стать ей хавбеки – Воинов и Нетто. Высочайшего класса защита: Огоньков, Крижевский, Кузнецов.

И эта команда, равной которой никогда не знал наш отечественный футбол, потеряла четырех человек. Первым выбыл капитан Игорь Нетто, получивший как раз в матче с англичанами тяжелую травму руки, о чем я уже рассказывал. Хотя позже, уже в ходе самого чемпионата мира, он вернулся в строй, но был уже не тот. Да и команда тоже была не та. Но все это произошло потом.

А пока грянула настоящая беда – знаменитое «дело Стрельцова», дело об изнасиловании, которого не было. Дело, которое и по сей день помнит вся страна.

Команда, состав которой был уже определен и утвержден, готовилась к отъезду в Швецию. Несколько игроков сборной отправились в Пушкино на дачу к приятелю Бориса Татушина. Там были девочки. На берегу вся компания выпила, потом искупалась. Если говорить упрощенно, то во всем виновата мать «девочки»: ей очень хотелось выгодно выдать замуж свою непутевую дочь.

Маслаченко жил на тренировочной базе в номере с Михаилом Огоньковым и Борисом Кузнецовым. Вечером он погулял с Ольгой по Москве, потом проводил ее домой, сел на электричку и доехал до базы.

Было уже поздно, и он обнаружил, что ворота закрыты, а все двери заперты, и потому ему пришлось в кромешной тьме перелезть через забор, после чего проявить чудеса ловкости и изворотливости, чтобы добраться до своего номера. На следующее утро он обнаружил, что дважды лишь чудом не наступил на оголенный высоковольтный провод. Но в тот утренний час уже другое, страшное событие заслонило собой все страхи, тревоги и вообще ВСЕ.

Итак, открыв глаза, Владимир сразу увидел лицо Огонькова и подумал, что произошло нечто очень серьезное. Борис сидел на кровати, скрестив под собой ноги.

– Что случилось? – спросил Владимир товарищей.

– Кажется, рашн футболу пи…ец, – мрачно ответил Кузнецов.

Тем временем Михаил, сложив в чемоданчик вещи, не сказав ни слова, открыл и закрыл за собой дверь. Маслаченко вышел на балкон и вдруг увидел, как от ворот здания в сопровождении трех высокого звания офицеров милиции идет Стрельцов с забинтованной и подвешенной рукой.

Вскоре стало известно, что об инциденте со знаменитым футболистом доложили на самый верх, что лично Хрущев распорядился наказать но максимуму. Возможно, поэтому никто из спортивных руководителей, даже динамовских, разумеется имевших самые тесные связи с милицией, не пытался отстоять Стрельцова – выдающегося игрока, но простодушного и легкомысленного парня, успевшего подустать от славы, монотонности и связанными с ней тяготами спортивной жизни, не имевшего ни любимой преданной девушки, ни настоящих друзей. Возможно, сыграло роль и то, что динамовцы, давно желавшие и старавшиеся увидеть его в своих рядах, так с ним ни о чем и не договорились. Как-то московское «Торпедо» два раза подряд встретилось с тбилисскими динамовцами – на первенство СССР и Кубок.

И тогда в среде болельщиков пошла гулять шутка сатирика Евгения Кравинского: «Как чувствуют себя тбилисские динамовцы на следующее утро после встречи с торпедовцами?» Ответ: «Как в утро стрелецкой казни».

Под суд отдали одного Стрельцова, а футбольная жизнь Татушииа и Огонькова закончилась, их дисквалифицировали, с них сняли звание «Заслуженный мастер спорта». Их оставили без средств к существованию. Через несколько лег их простили, разрешили играть в футбол. Но они, конечно, уже растеряли все. Огоньков умер в забвении и бедности, пролежав неделю мертвым в своей однокомнатной квартире. Татушин какое-то время выступал за кишиневский «Буревестник», и Маслаченко однажды довелось играть против него.

На суде над Стрельцовым доводы обвинения рассыпались на глазах, но все знали: «есть указание». Стрельцову дали срок больше максимального, предусмотренного статьей за групповое изнасилование: двенадцать лет вместо десяти. Хотя дело тянуло самое большое на пятнадцать суток. А тут еще адвокат Стрельцова передал кому-то по неосторожности слова, сказанные его подсудимым в беседе с ним: «Знать бы, что все так обернется, остался бы в свое время за границей». Такое не прощалось, хотя эти слова были сказаны явно сгоряча. Но, видимо, они гоже повлияли на приговор. Сейчас абсурдность обвинения и приговора еще более очевидна, чем тогда: насильнику не установили бы памятник.

Он сидел тяжело, мучительно, ему не давали играть в футбол. Посетивший его в колонии Александр Медакии привез футбольный мяч, но Стрельцову его не передали. Всеведущие паханы знали, что есть команда из Москвы прикончить его, но они не дали – оберегали. Об этом спустя много лет Стрельцов рассказал Маслаченко, когда они возвращались из города Дзержинска после одного из матчей команды ветеранов футбола. Паханы тоже понимали, что Эдик – наше национальное достояние и наша гордость.

Когда его посадили, ему был двадцать один год, когда освободился – двадцать девять. И все же он вернулся в команду.

Стрельцов заметно погрузнел, утратил былую скорость. Но был все так же великолепен в обращении с мячом, а давал пасы, видел поле, читал игру – еще лучше, чем прежде. Значит все эти годы он жил футболом, непрестанно думал о нем. Однажды в Лужниках, на каком-то матче торпедовцев, в котором Эдуард не участвовал, я сидел за его спиной. За один тайм он выкурил четыре сигареты. Умер он от рака в 1997 году. Ему было 60 лет. Памятник великому футболисту установили на стадионе «Торпедо», который теперь носит имя Эдуарда Стрельцова.

Но пора нам вернуться к чемпионату мира, к нашей команде. Безумно жалко было своих опростоволосившихся товарищей. Досадно было и потому, что не нашлось ни одного смелого чиновника, который заступился бы за них, предложил дать им шанс искупить вину. Маслаченко уверен, что если б это чудо произошло и их вернули в команду, они на чемпионате мира творили бы чудеса, повели за собой, превзошли и самих себя, и любого соперника. С ними был наигранный состав, где игроки так знали и понимали друг друга, что при необходимости, в зависимости от конкретной ситуации на иоле, от тактики соперника, могли перестроить и предложить свою, уже другую. Сыграть, скажем, в три нападающих с тремя хавбеками и четырьмя защитниками. Более того, они практиковали персональную опеку с игрой в зоне, что было отрепетировано и отработано.

Латание дыр

Но нужно было как-то выправлять положение. Капитан команды Игорь Нетто после травмы, с дефицитом тренированности и игровой практики лишь только начал работать с мячом. Вместо Огонькова в состав ввели Владимира Кесарева. В основном составе появились защитник Виктор Царев и нападающий Генрих Федосов, все трое – динамовцы. Они быстро освоились в коллективе, ведь все и так хорошо знали друг друга. Острота и серьезность ситуации еще больше сплотила команду. Без всякого пафоса можно говорить о высоком духе сплоченности, который царил в сборной, за что игроки были благодарны тренерам Г. Качалину, М. Якушину и Н. Гуляеву.

Сложность заключалась в регламенте чемпионата. В ходе матча не допускалось ни одной замены. Поэтому на игру одевался основной состав и пять-шесть запасных игроков. На поле выходили и разминались тоже все, и Маслаченко с ними. Но вот звучал свисток судьи, и каждый из запасных знал, что сегодня он уже не сыграет. Правда, в случае травмы разрешалась замена вратаря, но только на полевого игрока. К этой тяжкой участи готовился Константин Крижевский.

Команда разместилась в Хинтосе, в окрестностях Гетеборга. Неподалеку – резиденция команды Бразилии. В этом же районе – тренировочное поле с хорошим газоном. Маслаченко было приятно видеть, что его здесь помнят, годом раньше он хорошо отыграл на шведских полях за «Локомотив». Газеты много писали о нем, одна из них поместила снимок: он и бразилец Вава, один фотографирует другого. Воспользовавшись этой популярностью молодого голкипера, руководство команды решило направить его, Игоря Нетто и писателя Мартына Мержанова на премьеру советского фильма «Тихий Дон» в качестве представителей нашей спортивной делегации.

На другой день команду повезли на просмотр американского фильма. Про боксера, который вознесся к славе, стал чемпионом мира. Но слава его согнула, он увлекся легкой жизнью, стал мало тренироваться и потому покатился вниз. И вот тренер и любимая девушка решили его спасти – любовью и участием. И все получилось – парень повысил к себе требования И, конечно, вновь стал чемпионом мира. Полный хэппи энд.

Когда после просмотра команда возвращалась на автобусе в гостиницу, Маслаченко сказал сидевшему недалеко Юрию Воинову: «Интересно, что этому парню помогли ни партия, ни профсоюз, ни комсомольская организация, а женщина». Воинов, помолчав, прокомментировал: «Да, сказано сильно».

В этой реплике вратаря, конечно, нет ничего особенного, любой человек с ним согласился бы. Но были другие времена, и хотя свежи еще в памяти людей впечатления от XX съезда партии, шестая статья Конституции СССР действует, и до ее отмены еще целых тридцать лет.

Вскоре в Хилтоне Владимира вызвали на беседу к руководству. В комнате были Г. Качалин, М. Якушин, председатель федерации футбола страны В. Антипенок. И вратарь услышал такие слова: «К сожалению, ты снизил к себе требовательность, стал тренироваться спустя рукава…» Он был в полном недоумении. Он, не позволявший себе никаких дисциплинарных нарушений, уходивший с тренировки последним, выкладывался, работал самозабвенно. И вдруг услышать о себе такое! Он терялся в догадках: в чем дело?

На следующий день перед утренней тренировкой услышал установку: «В одних воротах Яшин, в других Беляев… Маслаченко будут разминать массажист, доктор и Озеров». В голове сразу высветилась мысль: «Значит, я уже не второй, а третий вратарь?»

До того дня в команде было два запасных игрока, которые выбивались из общего тренировочного процесса, оставались как бы самим себе предоставленными: торпедовец Леонид Островский и московский динамовец Генрих Федосов. И вот Федосова, начиная с этой тренировки, определили в основную обойму команды.

Федосов и Маслаченко были приятели. Вечером того же дня они вместе с Островским поплыли на лодке по озеру, и Владимир понял, что Генрих хочет сказать ему что-то доверительно, не для постороннего слуха. И тот действительно сказал:

– Попробую объяснить тебе, что у нас происходит. Когда мы вернемся в Москву, Лева тут же занеможет и уедет отдыхать. Но нам нужно продолжать чемпионат. С хорошим, боевым вратарем. Вот Беляева и решили приводить в порядок… – и добавил: – Какого хрена, говоря об американском фильме, ты при всех произнес такие слова!

В нашей подгруппе жребий свел команды Австрии, Англии и Бразилии. В таком порядке мы с ними и встретились. Сведя вничью матч с австрийцами, мы затем победили англичан. И проиграли бразильцам, пропустив два безответных мяча. На той игре впервые на поле вышел Игорь Нетто. Но это была его далеко не лучшая игра, сказались растренированность и дефицит игровой практики. В итоге мы с англичанами закончили игры в пульке с одинаковыми результатами, ввиду чего была назначена дополнительная встреча нашей и английской сборных, которую мы выиграли со счетом 1:0. (Итого, наша и английская сборные за одни сезон встретились четыре раза, ведь уже после мирового чемпионата осенью того же года в Лондоне состоялась еще одна встреча. В тот день вечную память о себе в сердцах английских болельщиков оставил Борис Кузнецов. Когда правый крайний англичан обошел его, тог развернулся и в отчаянном подкате пытался дотянуться до мяча. Но безуспешно. Зато вырвал немалый кусок великолепного газонного дерна стадиона Уэмбли. Однако вместо того чтобы броситься дальше преследовать своего подопечного, Кузнецов вернулся к образовавшейся ямке, положил в нее вырванный кусок и аккуратно утрамбовал. Стадион взорвался овациями. Такою здесь еще не видели.)

Игра на добивание

Победив англичан, мы вышли в четвертьфинал, где нам предстояла встреча с хозяевами чемпионата. И тогда, и теперь, спустя почти полвека, есть все основания утверждать, что наша команда даже в этом сильно ослабленном составе могла и должна была победить шведов, тем более что наши встречи традиционно были для нас успешными еще с петровских времен. Мы знали, как со шведами играть. Мы могли и должны были, если бы… Впрочем, это отдельная история, рассказ о которой сейчас и пойдет.

Итак, сборной СССР предстояло перебраться в Стокгольм, где после менее чем двухсуточного отдыха, выдавшегося после игры с английской сборной, нам предстояла встреча со шведами. По предыдущему году Владимир помнил, что путь по железной дороге от Гетеборга до Стокгольма занимает три с половиной часа. Кроме того, между этими городами регулярно ходил не менее комфортабельный автобус.

Но их решили отправить самолетом, сказав, что полет займет всего тридцать пять минут. Они прибыли в аэропорт, но в якобы предназначенном для команды самолете мест не нашлось. Наступало время обеда, но о нем почему-то речь не шла. Речь шла лишь о том, чтобы найти для команды самолет. Его в конце концов нашли, но весь коллектив в нем не помещался, не хватало кресел. Многих игроков усадили в хвостовой части на сумках и чемоданах. Кто– то выразил беспокойство по поводу балансировки этого маленького аппаратика с двумя моторами, но тот уже начал разбег. Самолетик разгонялся долго-долго, словно тужился, пытаясь оттолкнуться, пытаясь совладать с неумолимым земным притяжением.

И вот наконец ему это удалось. Все облегченно вздохнули, но не тут-то было, самое увлекательное еще только начиналось. Самолет повел себя так, будто в него налили не авиационное топливо, а популярный у простых советских людей портвейн «три семерки». Он то взмывал, то опускался и почти падал, летел попеременно то левым боком, то правым. Мужественные бойцы страны Советов трепетно ждали, что вот сейчас они станут переметаться к конечной цели вверх животами. В животах уже не урчало от голода, ибо все мысли были направлены на одно – на сохранение жизни, которая дается только раз и завершить которую хорошо бы не сейчас, а потом, во всяком случае, после игры со шведами. Впрочем, в этот час наши ребята вряд ли о шведах думали энергично.

В конце полета, длившегося два часа, членам сборной команды СССР вручили по одному бутерброду и пузырьку подслащенной воды.

Наконец сели. Подали автобус, он привез их в общежитие стокгольмского университета, которое отнюдь не напоминало отель «Хилтон» и которое с полным на то основанием можно было назвать знакомым до боли в ушах и желудке русским словом «общага». Итак, покинув гостиницу в Гетеборге рано утром, наша футбольная команда лишь поздним вечером добралась до ночного прибежища.

Завтра играть со шведами. Кое-как разместились. Долго решали, соображали, как накормить команду. Шведский стол не был предложен. Наконец нашли какого-то итальянца, подрабатывавшего в студенческой столовой. Он принес опять же бутерброды с водой. Завтра играть со шведами. В полночь команда погрузилась в тяжелый сон.

Ровно в шесть утра команда дружно проснулась, ибо содрогнулась земля. На улице ударили отбойные молотки дорожных рабочих. Футболисты попытались закрыть окна, но скоро поняли, что дышать стало нечем, а шума не убавилось. Играть со шведами – сегодня. Кто-то из наших игроков, высунувшись из окна, попытался договориться с рабочими с помощью всемирно понятной неформальной русской лексики. И не ошибся: его, кажется, поняли. И вот один из рабочих выпрямился, вздернул вверх вытянутую руку со сжатым кулаком и, улыбнувшись, воскликнул: «Руссия! Рот фронт!» После чего снова взялся за оружие. Больше команда не сомкнула глаз. До игры со шведами оставались считаные часы…

В полдень – установка на игру. Все собрались в столовой. Открывая встречу, Антипенок сказал: «У нас есть основания полагать, что здесь установлены подслушивающие устройства. И поэтому я договорился: сейчас нам подадут машины, и мы направимся в советское посольство». Видимо, Антипенок был озадачен историей с отбойными молотками – не специально ли ее организовали?

Итак, команда собралась ехать в посольство. Однако машины не подали, а денег на такси у руководства не оказалось. На автобус или метро, судя но всему, тоже. И тогда руководство предложило остроумный выход – идти пешком. Постольку поскольку направлялись в посольство, было рекомендовано одеться в строгие костюмы с галстуком, сшитые для команды перед отлетом в Швецию. Этот путь но жаре занял полтора часа. На установке было сказано: играть будем тем же, неизменным основным составом. Хотя многие предлагали ввести свежих игроков, команда слишком устала. Напомню, что регламент чемпионата не допускал замен игроков в ходе игры. Истекали последние часы перед началом четвертьфинального матча мирового чемпионата по футболу. Нужно было хотя бы немного отдохнуть. Основному составу команды подали машины. Запасные опять отправились пешком. Они подумали, что, наверное, и в родном посольстве денег на такси не нашлось.

Матч со сборной Швеции был проигран – 0:2. Читатель теперь знает почему.

Так закончился для сборной СССР мировой чемпионат 1958 года. Неожиданно, несправедливо, нелогично. Накануне чемпионата лучшая за всю историю отечественного футбола команда понесла тяжелейший урон, потеряв четырех ведущих игроков. Тем не менее она пробилась в плэй-офф, в восьмерку сильнейших. И перед четвертьфинальной встречей с командой Швеции была подвергнута жестокому испытанию, которое с полным на то основанием можно назвать истязанием, о чем мы уже рассказали.

У нас нет доказательств, позволяющих утверждать, что это двухсуточное истязание (именно двое суток отдыха – после дополнительной встречи с англичанами – предоставили нашим игрокам перед матчем со шведской сборной) было специально кем-то организовано, хотя многое подводит к этому выводу. Но поведение опытнейших руководителей сборной СССР выглядело, мягко говоря, странным, если не беспомощным. И если о причине потери И. Нетто, а затем Э. Стрельцова, Б. Татушнна и М. Огонькова общественность нашей страны была достаточно подробно оповещена, то о странных событиях, добивших нашу команду уже в Швеции, не говорилось практически ничего. Футбольное начальство держало марку, образ, строгое выражение лица праведника. Народ, и прежде всего ЦК КПСС, винил игроков.

Даже сегодня, спустя почти полвека, испытываешь щемящую горечь от сознания той невосполнимой утраты. Снова и снова нужно повторять, что большинство специалистов футбола, в том числе и главный герой нашего повествования, убеждены: подготовленная к чемпионату мира блистательная команда могла бы сыграть как минимум на равных с любым соперником, даже с победителями – бразильцами. Технические возможности и сыгранность наших футболистов позволяли им быстро перестроить тактику под любую схему игры соперника, под любые теку nine обстоятельства. И в физической подготовке мы не уступали никому.

Многие специалисты и историографы футбола считают, что в пятидесятые-шестидесятые годы у нас была самая сильная сборная. Блистательный, звездный состав был в олимпийском 1952 году, и лишь острый дефицит опыта международных встреч и гнетущие политические обстоятельства не позволили нашим футболистам выступить в силу своих истинных возможностей. Тогда, проигрывая югославам со счетом 1:5, наши все-таки сумели свести матч к ничьей, на такое способна лишь команда высочайшего класса.

В 1956 году мы одержали победу на Олимпиаде в Мельбурне, причем в то время олимпийский футбол был намного более престижным и авторитетным, нежели в нынешний период, потому и цепа той победы – выше.

У нас была превосходная сборная образца 1958 года, однако невероятные привнесенные обстоятельства сыграли роковую роль и лишили нас одного из первых мест на чемпионате мира.