Текст книги "Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»"

Автор книги: Вадим Лейбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Состав оставили прежним

Итак, сборная команда Советского Союза вышла в четвертьфинал чемпионата мира, где нам предстояла встреча с чилийской сборной. Собралось бюро нашей делегации. Все понимали: ряды поредели, многие игроки измотаны, необходимо внести основательные коррективы в состав. Большая часть членов бюро предлагала вернуться к тому составу, которым полугодом раньше наша команда обыграла чилийцев на их поле в Сантьяго. Тогда Алексей Мамыкии забил единственный гол, решивший исход встречи. В общем, история встреч с чилийской сборной также свидетельствовала о том, что эта команда, как и уругвайская, отнюдь не является для нас роковым или просто неудобным соперником.

В конце концов тренеры согласились с тем, что нужно «влить свежую кровь». Собравшиеся вспомнили, как на мировом чемпионате 1958 года нам после повторного матча против англичан предстояла четвертьфинальная встреча, но с хозяевами чемпионата – шведами. Наши тренеры не изменили состав. И мы проиграли – 0:2. Правда, в том поражении решающую роль сыграла вопиющая неорганизованность нашего руководства, о чем уже было рассказано па этих страницах. И не в первый раз складывалось впечатление, что руководство нашей сборной не вполне самостоятельно в принятии решений, от которых зависит исход важнейших матчей.

Как-то все сложится на этот раз? Каждый из членов бюро написал на листе бумаги свой состав команды на предстоящую игру. Из вновь вводимых игроков были названы имена Метревели, Мамыкина, Хусаинова, Каневского. Качалин дал слово, что все предложения будут учтены и па игру с чилийцами выйдет обновленный состав. На том и разошлись.

Как сложилось годами, установка на игру в сборной СССР проводилась в день матча в двенадцать часов. Задолго до полудня в расположение команды прибыла группа наших наблюдателей во главе с председателем Федерации футбола СССР и вице-президентом ФИФА Валентином Гранаткипым. Группа наблюдателей уединилась с тренерами команды за глухими дверями. К двенадцати часам все игроки команды собрались в холле гостиницы. Но в назначенное время к ним никто не вышел. Как в таких случаях говорят, «потекли томительные минуты ожидания». Прошло минут сорок, прежде чем руководство наконец появилось, и Гавриил Качалин объявил состав на игру с командой Чили. Никаких изменений! С тем и отправились на стадион.

Мы потерпели поражение со счетом 1:2. Наши играли в свою силу. Но чилийцы – явно хуже. По всему чувствовалось, что даже па своем ноле, где едва ли не весь стадион болел за них, они чувствуют себя неуверенно, боятся наших. Чилийцы плохо маневрировали, допускали ошибки в передаче мяча и приеме. Все это, казалось, подстегнет наших. Увы!

Первый гол в наши ворота забил нападающий Санчес со штрафного, с угла поля. Яшин в любом другом подобном случае ни за что так бы не сыграл: он поставил двух защитников в стенку, а сам занял место в дальнем углу. Даже среднего класса игроку разобраться в этой ситуации было нетрудно – две трети ворот оказались открытыми. Санчес несильно ударил в ближний угол, и стадион возликовал.

Потом хавбек Торрес, находясь метрах в тридцати пяти от наших ворот, медленно двигался к ним с мячом, не зная, кому отдать. И Маслаченко смехом крикнул: «Ударь по воротам!» Тот так и сделал. Яшин опоздал с броском. Все было кончено.

Потом пресса, особенно наша, во всем обвинила Яшина. И никому не было дела до его незалеченной травмы, ведь и сам Яшин признавал, что находится отнюдь не в лучшей форме. Надеялись, даст Бог, обойдется. Наверное, и сам он надеялся. Но чуда не произошло. И опять футбольному руководству пришлось взять под козырек перед «специалистами» из Кремля.

В ту нору Льву Ивановичу было тридцать три года. Вспомним, что потом он играл еще восемь лет. И в эти восемь лет явил миру немало ярких матчей, среди которых был его блистательный сорокапятиминутный спектакль на лондонском «Уэмбли» в составе сборной мира. Но в Чили был не его чемпионат. Поистине, «не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет».

Без права на ошибку

Но у Владимира Маслаченко на этот счет мнение несколько иное. Однако обо всем по порядку. Он считает, что за семнадцать лет, проведенных им в большом футболе, пережил четыре поколения голкиперов, объединенных понятием «советская вратарская школа». И выделяет два главных признака этой школы.

«Первый признак, – говорит Владимир Никитович, – человек, вставший в ворота, попадал в орбиту самого пристального и ревностного внимания окружающих, а если заслуживал своей игрой, то просто всеобщего обожания. Вратарь становился олицетворением команды, а такие, как Яшин, – всего отечественного футбола. Нигде и никогда на Западе такого вратарского культа не наблюдалось. Недаром же, я думаю, единственная по-настоящему талантливая футбольная повесть, ставшая классикой советской литературы и принадлежащая перу Льва Кассиля, называется "Вратарь республики". С гордостью храню эту книгу дома с автографом автора.

И второй основополагающий признак нашей вратарской школы, напрямую связанный с первым: ни при каких обстоятельствах наш голкипер не имеет права на ошибку. Нас воспитывали, как саперов. И это правильно. Казалось бы, гуманно ли это – лишать живого человека права на ошибку? Но я убежден, что это был верный подход. Ибо та школа, о которой я говорю, потеряла очень многое, когда наши вратари вдруг добились такого «права» – заключили некий «компромисс» со своей профессией, и от этого пострадал весь наш футбол. Кстати сказать, Ринату Дасаеву, первому, кто это провозгласил, первому, кто «узаконил» право на вратарскую ошибку, принадлежит и сомнительного свойства «патент» на броски ногами вперед, от которых, пока это не запретили правилами, мороз шел по коже – так страшно становилось за форвардов. Кстати, он же нарушил традиционную вратарскую форму – стал играть не во вратарских трусах, а в тренировочных штанах, причем не только в холодную погоду. Видимо, настолько берег себя. Моему поколению вратарей играть в такой форме было бы стыдно.

Мы часто играли на жестких, грубых полях. И я о сохранности ворот думал во сто крат больше, нежели о сохранности своего тела. Бывало, у меня с обеих сторон образовывалось по две лепешки ран и ссадин, которые не заживали годами, потому что я постоянно их сбивал. Все эти раны и ссадины замазывали зеленкой. Когда ее наносили, три человека дули на рану. Спал я только на спине.

Обратите внимание на вратарей в матчах европейских национальных чемпионатов – практически все играют в традиционной вратарской форме.

В общем, я считаю, что вратарь не имеет права на ошибку, во всяком случае сам я всегда исходил из этого.

Вспомните знаменитый "Спортивный марш" ("Ну-ка, солнце, ярче брызни!") – весьма политизированное произведение, рожденное в сложную эпоху нашей истории. Вспомните строки про вратаря, которому нужно готовиться к бою и при этом представлять, что за ним полоса пограничная идет. Эти строки по-своему верны: с вратаря спрос особый. Хотя, конечно, нет, не бывает вратарей, которые не ошибаются».

Кассиль звал в «Спартак»

Они встретились осенью шестьдесят первого года после того, как Владимиру Маслаченко был присужден приз журнала «Огонек» – как лучшему вратарю страны минувшего сезона. Лев Кассиль, известный еще и своей страстной привязанностью к футболу, готовил очерк о лауреате для «Огонька» и потому пригласил Маслаченко к себе домой для обстоятельной беседы. Они проговорили ровно четыре часа. Кассиль интересовался многим, подчас неожиданным. При этом проявил тонкое знание и понимание предмета, именуемого футболом. Он был собран и сосредоточен настолько, что не смог отвлечься от разговора, даже когда к нему приехал Аркадий Райкин. Он перепоручил его своей супруге, и Райкин долго ждал, пока Кассиль сможет уделить ему внимание.

В конце беседы Кассиль настойчиво убеждал огоньковского лауреата перейти под спартаковские знамена. Подарил свою книгу «Вратарь республики», на которой написал: «Владимиру Маслаченко, невыдуманному вратарю экстракласса! Дарю книгу о вратаре выдуманном, но живучем… Лев Кассиль. 22 октября 1961 года» Потом вывел его через дальние комнаты – почему-то не хотел, чтобы Маслаченко и Райкин встретились и познакомились.

Очерк вскоре был опубликован, и вот выдержки из него.

«"Нет заранее безнадежных мячей. Каждый надо брать, даже если и нельзя его взять" – вот игровой, а я бы сказал, и боевой девиз Маслаченко.

Так играл он прошедшим летом против сборной команды Аргентины, сумев сохранить «сухими» ворота нашей сборной. Это был новый, очень серьезный экзамен для вратаря. Изощренно техничные, владеющие всеми секретами футбольного мастерства аргентинцы били из самых неожиданных положений. Мячи в ворота советской команды неслись по каким-то диковинным траекториям, мячи крученые, резаные, пробитые каверзно и, казалось бы, с самых трудных позиций. Маслаченко почти не пришлось играть на выходах. Надо было все время быть в воротах, на их непереступаемой линии, все время быть в готовности стать непробиваемой препоной на пути мяча, рвущегося к сетке. В этой игре Владимир Маслаченко проявил себя, несомненно, вратарем подлинно международного класса.

В игре против сборной команды Чили в Сантьяго, столице будущего чемпионата мира, Маслаченко был поставлен в основной состав советской сборной и, как сообщает вся зарубежная печать, играл с акробатическим искусством, сделав неприступной сетку наших ворот.

Правда, уже и до этого его смелость, изящество, точность, несомненное искусство не раз были отмечены знатоками в зарубежной прессе. И все же, думается мне, настоящий аттестат международной зрелости Владимир Маслаченко получил именно прошедшим летом, защищая наши ворота от виртуозных ударов аргентинцев.

Маслаченко играет в воротах, если посмотреть издалека, как бы непринужденно. Поза у него свободная, он не корчится, не пригибается в ожидании удара. Он зорко всматривается в игру, чрезвычайно быстро оценивает положение, ничто не ускользает от его внимания. И вот как будто расслабленные мышцы разом пришли в движение, и легкая, гибкая фигура в полуполете встречает мяч над самой гущей в схватке у ворот. При этом Маслаченко способен действовать с самозабвенным мужеством. Однажды, например, защитник нечаянно срезал мяч, но при падении на землю руки его оказались откинутыми назад. Левый крайний противника уже набегал на мяч и был в нескольких сантиметрах от него. Не успев дотянуться до мяча руками, Маслаченко прижался прямо лицом сверху к мячу… И получил удар бутсой, так как нападающий уже не мог остановиться. Мяч был залит кровью, атаковавший схватился в ужасе руками за голову. Но все обо in лось. Через минуту Маслаченко с ватными кровоостанавливающими тампончиками в носу уже снова защищал свои ворота.

Владимир мечтает сыграть в Чили, то есть разделить вместе со Львом Яшиным честь охраны ворот нашей сборной команды в матчах на первенство мира по футболу в 1962 году…»

На этом – конец цитаты. Увы, на чемпионате мира герой очерка Льва Кассиля не сыграл. Тяжелая травма, нанесенная преднамеренно костариканским нападающим, вывела его из строя. Только что вы прочитали про другой случай – с мячом, залитым кровью. Сколько было таких за семнадцать лет – не счесть, такова уж вратарская участь.

Итак, после триумфа 1960 года – выигрыша первого в истории футбола Кубка Европы, сборная СССР завершила мировой чемпионат 1962 года на пятом – восьмом месте. Такой итог казался удручающе плохим. Спустя еще четыре года, на лондонском чемпионате мира, мы займем четвертое место, и этот результат станет нашим лучшим достижением за все предыдущие годы. И последующие. Те славные страницы отечественного футбола особенно горько перелистывать в наши дни – после катастрофического матча с португальцами 13 октября 2004 года (со счетом 1:7) в рамках очередного мирового чемпионата, а затем и после окончательного провала всего лишь на его отборочном этапе.

«Камо грядеши?» – как говорили древние славяне. А куда идти? И как спасать положение? Как в корне изменить ситуацию в нашем футболе, который по охвату, масштабам своего влияния на людей планеты и даже на экономику государств можно считать не только и не просто видом спорта, но и мощным пластом человеческой культуры? Об этом мы вскоре поведем разговор с Владимиром Никитовичем. А пока что на наших страницах он еще даже не перешел в команду «Спартак», где суждено ему было провести лучшие и самые дорогие его сердцу годы жизни в футболе.

Томограмма через сорок два года

Сборная страны вернулась из Чили в самый разгар всесоюзного первенства. В него и включились игроки сборной. Но не Маслаченко. Его тяжелая и уникальная травма вызывала у тренеров, игроков и вообще всей «футбольной общественности» не просто вопрос, когда он выздоровеет. Куда важнее было другое: сможет ли он вообще вернуться? Преодолеет ли психологический барьер, порожденный естественным чувством самосохранения? Станет ли он прежним отчаянным парнем, которому все нипочем? Сумеет ли, забыв про все, снова безоглядно бросаться в схватку, в ноги сопернику, который вряд ли будет обращаться с ним, как с хрустальным кубком?

Имелось подробное письменное заключение оперировавшего хирурга – лучшего костариканского специалиста по челюстно-лицевой хирургии. Из заключения следовало, что операция господину Маслаченко проведена хорошо, все элементы и фрагменты костной ткани поставлены на должное место.

Летом 2004 года доктор медицинских наук Я. В. Лазарева провела летальное исследование головы Владимира Никитовича на компьютерном томографе последнего поколения с объемной реконструкцией изображения объекта исследования. Изучив его, доктор не зафиксировала никаких изменений костных структур. И даже никаких следов хирургического вмешательства. Это лишний раз подтвердило, что операция была выполнена безукоризненно.

Однако тогда, более сорока лег назад, состояние здоровья и будущее вратаря были покрыты пеленой неизвестности и сомнений. Трудно понять, почему никто – ни московские врачи, ни тренеры – не порекомендовал вратарю сделать в Москве челюстно-лицевую рентгенограмму, которую он не привез из Коста-Рики. А сделана ли она была там, этого он не помнил; во всяком случае, в привезенных из костариканского госпиталя медицинских документах таковой не было. И вот тогда в Москве сомневались многие. Возникли, например, сомнения у экспертов страховой компании, к которой он обратился за получением соответствующей выплаты, – осмотр ничего не показал, а документы костариканских врачей не убеждали. В конце концов заплатили смехотворную сумму, он улыбнулся, увидев в том добрый знак, который лишний раз мигнул ему зеленым светом. Он был убежден, что скоро будет играть. Что никакого психологического барьера попросту нет. И не появится, и не возникнет.

Прожив в футболе уже немало лет, он получал только ушибы и сотрясения разной степени тяжести – как любой, без исключения, футболист. Несколько раз его вырубали, отключали начисто. А он, придя в себя, снова прыгал в ноги. Однажды в Никополе ему так дали по голове, что он на целую неделю потерял память. Не мог восстановить, что было на текущей неделе, что и как произошло в той самой игре, где ему и досталось. Хотя он и ту игру довел до конца. Всю свою футбольную карьеру он отыграл не только без разрывов связок, сухожилий и мышц, но даже без растяжений. И такое высокое качество опорно-двигательного аппарата было результатом неутомимой работы над собой, работы по системе, им же разработанной и на себе испытанной. И следствием достаточно строгого режима. Свою плоть он бичевал нещадно. Впрочем, это и есть истинный профессионализм.

А тем временем старший тренер «Локомотива» Николай Морозов решил отправить вратаря отдохнуть и подлечиться. Тот и вправду за двадцать шесть прожитых лет практически никогда не был в отпуске, ни разу не отдыхал летом на море. Вот и решили они с женой отправиться в Гагру. Прекрасный гостиничный номер. Отличное питание. Вечерами концерты и рестораны. Море, купание, рыбалка. Спортплощадки. Он до этого времени почти не брал в руки теннисную ракетку. А тут взял. У него сразу пошло, он заиграл так, словно за плечами был многолетний опыт. Заодно узнал и о правилах счета. В настольном теннисе у него вскоре появился достойный соперник. Правда, тот оказался чемпионом Абхазии среди юношей. Однако справедливости ради следует заметить, что у вратаря было свое тайное оружие – японская ракетка «баттерфляй». Вроде как подкова счастья в перчатке боксера.

Разумеется, он и в Гагре был фигурой известной. Его узнавали, расспрашивали про мировой чемпионат. Он понимал, что от этого никуда не деться, не отгородиться. Он давно привык к своей публичности и понимал, что свой путь избрал сам. В один из тех гагринских дней к нему обратились четверо абхазцев: «Вы играете в баскетбол?» Он ответил: «Да, немного играю». Они объяснили, что здесь, находясь, по сути, на отдыхе, играют неполной командой против добровольцев, коих среди отдыхающих немало. Играют до пятнадцатиочковой разницы в счете, после чего на смену проигравшей выходит следующая пятерка. Эти ребята были из сборной Абхазии, и им хотелось иметь здесь полноценную игровую практику, вот они Маслаченко и пригласили в свою компанию.

Он вышел на площадку. Потом еще и еще. Но вот в игровом эпизоде, когда он, присев с мячом, поднял в воздух соперника, тот, опускаясь, тяжело угодил ему, уже выпрыгивавшему вверх, локтем в лицо, причем в то самое, страшное место… Ольга сидела у площадки на скамеечке с книгой. Выйдя из игры, он подошел к ней и попросил зеркальце. Осмотрел лицо и тут же сказал жене: «Все. Завтра мы вылетаем в Москву». Он решил, что пришла пора выходить на большую игру. Шел всего лишь десятый день отпуска.

Под диктатом Бещева

В тот год чемпионат страны разыгрывался по двухэтапной системе. В классе А было двадцать две команды, разбитые на две равные по численности группы. Играли по круговой системе, шесть лучших в группе выходили в финальную часть. На этом этапе команды из первой группы встречались с командами из второй – на своем и чужом полях.

Сейчас но такой формуле не играют, она была своего рода издержкой, недугом времени.

«Локомотив» на место в шестерке, на выход в финальную часть чемпионата практически не претендовал, команда скорее вела борьбу за выживание, за право остаться в классе А. Похоже, что и старший тренер Морозов готовился к уходу из команды. Работать ему не давали. Вот что писала в начале августа газета «Советский спорт»:

«Когда «Локомотив» выступает в Москве, в его раздевалке всегда полным-полно ответственных работников Министерства путей сообщения. Они, как правило, советуют начальнику команды и тренеру, каких футболистов ставить на игру, а каких держать в резерве. Так как «Локомотив» в последнее время играет плохо, то между таймами эти товарищи и подсказывают тренеру, как играть. В команде разброд, некоторые футболисты собираются ее покинуть…»

Маслаченко мечтал о красно-белом футболе еще с мальчишеских своих времен. Его первой настоящей командой был криворожский юношеский «Спартак», откуда его вскоре призвали в еще более настоящий – взрослый «Спартак» того же города, даже не дав поиграть в молодежной команде. Это как из седьмого класса перевести сразу в десятый. С большими дядьками он выступал в первенстве Днепропетровской области и Украины. Когда он играл уже за днепропетровский «Металлург», его не раз спрашивали, за кого еще он болеет? Он отвечал: «За «Спартак». Вопрошавшие, конечно, думали, что он говорит о криворожской команде. Нет, Володя уже тогда мечтал о «Спартаке» московском, верил, что придет день и он выйдет на поле в составе этой команды. И только этой. Он мог узнать любого спартаковского футболиста но почерку игры. Ему нравился спартаковский стиль – эстетичный, техничный, по-особому интеллигентный.

Если читатель помнит, в Денропетровске с «Металлургом» недолгое время работал Николай Морозов. Потом он вернулся в Москву, принял «Локомотив» и Владимира Маслаченко, который мечты о «Спартаке» отложил, как он надеялся, ненадолго. Оказалось – на шесть лет. Не давали, не позволяли. Если всем советским футболом управлял ЦК партии, то командой «Локомотив» – много-много лет бессменный министр путей сообщения, известный также своей дружбой с Никитой Хрущевым, Борис Павлович Бещев, портить отношения с которым было опасно. Именно он не позволял прежде нашему герою покинуть путейскую команду. Не позволял даже тогда, когда сама команда проголосовала и дала вратарю вольную. Именно Бещев не давал опытнейшему Морозову работать с командой спокойно, без окриков и понуканий. Кстати сказать, именно Николай Морозов привел в 1966 году сборную СССР к успеху на лондонском мировом чемпионате, самом для нас успешном за все годы. Но пока шел год шестьдесят второй. В конце концов Морозову нее надоело, он сказал министру: «Тогда тренируйте команду сами». Бещев такой дерзости ему не простил и отдал распоряжение Морозова уволить. Причем случилось это в те дни, когда Маслаченко вернулся в Москву из Гагры и готовился к выходу на поле в составе… В том-то вопрос и состоял: за кого ему играть?

Он тренировался ежедневно и помногу, но – не в составе команды, а самостоятельно, занимался общефизической подготовкой по своей системе. Приезжал на электричке на базу железнодорожников в Баковке, переодевался и уходил в лес.

Предстояла встреча в Киеве, и временно принявший команду второй тренер Алексей Костылев предложил Владимиру сыграть за дубль, а также морально поддержать молодого голкипера Витю Туголукова во встрече основных составов. Из команды уже ушли сильнейшие игроки железнодорожников: В. Бубукин, Ю. Ковалев, И. Зайцев. Коллектив разваливался.

Маслаченко поехал в Киев, отыграл матч дублеров и при этом получил гол от… Бориса Разинского. Да, от известного армейского вратаря, который незадолго до этого перешел в киевское «Динамо», кажется, всерьез намереваясь окончательно сменить игровое амплуа, стать нападающим, причем центральным. Поговаривали, что у него появились проблемы со зрением, особенно в играх при электрическом освещении. Потому и в воротах он теперь чувствовал себя не так уверенно, как раньше.

Через много лет, вспоминая Разинского, Маслаченко сказал в беседе с журналистом Юрием Юрисом:

– В принципе, бросок вратаря – это самое последнее средство в его арсенале. Мяч всегда предпочтительней принимать стоя на ногах, тогда быстрей начнешь ответную атаку. Такой логикой руководствовались большинство вратарей. Но коль скоро мы толкуем о самых лучших, то среди них, как мне кажется, все же злоупотреблял красивостями Борис Разинский. Однако сей недостаток, скорее всего, был продолжением многих вратарских достоинств, которые выделяли Разинского. По физической одаренности, природным данным Борис был на голову выше всех вратарей-современников. Никогда не забуду его игру в матче чемпионата страны 1954 года ЦСКА – «Крылья Советов» (Куйбышев). С фланга шла высоченная передача в штрафную, где знаменитый защитник армейцев Башашкии и очень известный форвард «Крылышек» Гулевский уже изготовились для воздушной дуэли. Но ей не суждено было состояться по милости Разинского. Он буквально ввинтился в воздух, перелетел через головы совершенно обалдевших от неожиданности Башашкина и Гулевского – и намертво взял мяч! Стадион стонал от восторга. Вот такую игру «на публику», когда вратарский азарт сплавлен с целесообразностью, можно только приветствовать. И очень жаль, что Разинский, по существу, собственными руками закопал свой уникальный талант.

Что же случилось? Произошла странная, почти немыслимая для такого признанного голкипера, достигшего уровня сборной страны, метаморфоза. Трудно сказать, кто внушил Борису, – а он поддался на эту провокацию, – будто его настоящее место вовсе не в воротах, а в центре нападения. Будто в нем спит форвард. Борис снял перчатки и пошел вперед. Он оказался единственным вратарем, который забил мне гол, играя в центре нападения. Случилось это в матче дублеров московского «Локомотива», за который я тогда выступал, и киевского «Динамо», куда подался Разинский на переквалификацию. Тренеры пытались вернуть его в ворота, да где там! Слушать никого не хотел. Хотя – повторяю: по вратарской одаренности он стоял выше всех.

– Даже выше самого Яшина?

– Не думаю, что почитатели нашего великого вратаря должны обидеться, если скажу, что Лев Иванович не обладал какими-то выдающимися природными данными. Что было при нем, так это отменная реакция и, самое главное, завидный вратарский интеллект. Он удивительно точно и тонко читал игру. Кроме того, в московском «Динамо» тех лет играли такие прекрасные защитники, как Кесарев, Крижевский, Кузнецов, присутствие которых на поле расширяло возможности вратаря, делало его необыкновенно смелым на выходах. Яшин иногда успевал выскочить из ворот, снять кепку и вернуться на место.

В общем, забил Разинский в ворота Маслаченко гол. Нанес пушечный удар, вратарь до мяча дотянулся, но тот от руки его угодил в перекладину, а от нее – в сетку.

На другой день – матч основных составов. Переполненный республиканский стадион. Первый тайм заканчивается со счетом 3:0 в пользу киевлян. И тогда тренер Костылей просит Маслаченко: «Пожалей мои седины. Не хочу уходить с позором. Лично прошу тебя: выйди на поле. Собери ребят. Л не то нам еще штук пять накидают».

Маслаченко заменил Туголукова, и, несмотря на все усилия мощного динамовского нападения, возглавляемого Виктором Каневским, мяч в воротах москвичей больше не побывал. Маслаченко полетал на славу.