Текст книги "Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»"

Автор книги: Вадим Лейбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Он бы в доктора пошел…

В 1954 году днепропетровский «Металлург» принял участие в играх на Кубок СССР. Начав с 1/128 финала, команда одержала подряд шесть побед и добилась невероятного – получила право на участие в полуфинальном матче, где должна была встретиться с ереванским «Спартаком», причем в Москве, на стадионе «Динамо». Конечно, сам выход на знаменитое поле был в жизни Маслаченко большим событием, он спал и видел этот день. Однако день пришел, а событие для него не состоялось. Незадолго до отъезда в Москву команда в очередной раз оказалась без тренера, и перед самым полуфиналом консультантом команды был назначен Георгий Жарков, человек компетентный и уважаемый, представитель обширного и многоликого семейства Жарковых – тружеников футбола: игроков, тренеров, судей. Похоже, он уже давно присматривался к Маслаченко, и теперь спросил: «Где ты всему этому научился?» А на другой день с удивлением задал еще один вопрос: «А что, тебе и вправду восемнадцать?» И все же поставить его на полуфинальную игру Жарков так и не решился. Несмотря на то что Маслаченко прекрасно провел все шесть кубковых игр, на эту ответственную игру вышел Михаил Тиссовский. Ереванцы забили украинской команде четыре мяча и вышли в финал, где проиграли киевским динамовцам.

Несколько дней перед полуфиналом днепропетровцы жили в Тарасовке, правда, не на знаменитой спартаковской базе, а в домиках по другую сторону Ярославской железной дороги. Грен провались же на поле, где занималась сама спартаковская команда. Владимир увидел Симоняиа, Сальникова, Нетто, других своих кумиров. А еще Михаила Пираева, который после расформирования ВВС стал спартаковским вратарем. Пираев ему опять понравился, так же, как и другой вратарь команды Владимир Чернышов. Он с интересом наблюдал за их работой.

А потом почти вся спартаковская команда и ее тренеры наблюдали за тренировкой днепропетровцев. И для Маслаченко эта тренировка была как ответственная игра. Он старался как мог. Позже узнал, что очень понравился Николаю Старостину.

В тот год команда «Металлург» не раз бывала проездом в Москве. Однажды Маслаченко, выбрав время, сумел вырваться на тренировку московского «Динамо». С особым интересом он наблюдал за Львом Яшиным, который только-только начал играть в основном составе команды. Тренировка Яшина проходила на баскетбольной площадке, по которой тренер Михаил Якушин и вратарь активно и непрерывно перемещались. Якушин часто бил, Яшин ловил или отбивал ему. Маслаченко анализировал, запоминал. Он как всегда и более всего анализировал работу ног вратаря.

Автор этих строк хорошо помнит стадион «Динамо», где в холодный октябрьский день пятьдесят четвертого года встретились московские динамовцы со знаменитым английским «Арсеналом»: мы, пацаны, умели прорываться на любые игры. Позже я узнал, что и вся команда «Металлурга» тоже была там. «Игра англичан откровенно разочаровала, – вспоминает Владимир Никитович. – 0:5 – такого сокрушительного поражения не ожидал никто. Ничем не выделялся и знаменитый Томми Лаутон».

В 1955 году новым, очередным тренером «Металлурга» стал Всеволод Радикорский, некогда известный защитник московского «Динамо», снискавший себе такую славу жесткого игрока, что в дружеских шаржах его нередко изображали богатырем с грудью, сложенной из кирпича. И подопечных своих он наставлял сурово. Если правому защитнику его команды должен был противостоять левый крайний нападающий с хорошими скоростными качествами, то Радикорский говорил своему игроку о необходимости «уравнять шансы». И добавлял: «Но только нужно не выше колена». За Радикорским осталась памятная сентенция: «Прохватить по поводу мяча». Она, стало быть, тоже призывала к грязной игре.

При этом тренере команда, составленная из коммерческих варягов и своих доморощенных игроков, сложилась неплохая. Однако лавров себе она не снискала – как была, так и осталась в середине турнирной таблицы.

Намного лучше пошли дела с приходом в «Металлург» Николая Морозова, тренера, который вошел в историю нашего футбола тем, что руководимая им сборная страны на лондонском чемпионате мира 1966 года оказалась в четверке лучших и завоевала бронзовые медали. Морозов приехал в Днепропетровск на год. Команда заиграла, се матчи стали собирать до тридцати тысяч зрителей.

Но случилось так, что именно в это время главный герой нашего романа задвинул футбол на второй план. На первый же вышла высокая идея знаний, облаченная в белый халат. Этот халат лежал теперь в портфеле студента медицинского института Владимира Маслаченко, с которым ходил он на лекции и практические занятия. На первых порах его очень увлекала анатомия. Однажды он так отпрепарировал грудную мышцу, что преподаватель предрек ему успешное будущее хирурга. Вскоре наш герой увлекся биомеханикой, которая, как он полагал, поможет ему овладеть секретами движения человеческого тела, что уже сопрягалось со спортом. Он надеялся, что в дальнейшем свяжет с ним свою врачебную деятельность.

Осознавал он и то, что медицинский институт – одно из тех немногих учебных заведений, где нельзя, невозможно учиться без полной самоотдачи, как нельзя быть средним врачом. Гордость не позволяла ему культивировать посредственность ни в себе, ни рядом с собой. Это я уже о том, что в тот период он очень увлекся девушкой по имени Ольга, а по фамилии Губанова, которой суждено было сменить свою фамилию на Маслаченко. Похоже, что «рейтинговый лист» главных жизненных ценностей она и Володя согласовали единодушно, отчего футбол и остался не на самой высокой рейтинговой позиции – пока.

Однако здесь неизбежно возникает вопрос: «Кто позволил такую вольность юному вратарю?» Ведь студент Маслаченко состоял в штате футбольной команды «Металлург», за что получал заработную плату, к которой к тому же добавлялись разные премиальные, суточные, талоны на питание и другие поступления. Многих игроков, особенно легионеров, для увеличения их доходов оформляли на предприятия области инженерами, техниками, служащими. Это была привычная практика по всей стране, внедрявшаяся по указанию местных партийных и административных органов. В общем, футболисты жили неплохо, они уже редко ездили па коммерческие игры в колхозы – хватало и так. И вдруг один из самых молодых и перспективных игроков команды отказывается от выполнения жестких и хорошо оплачиваемых обязательств перед коллективом. Кто позволил ему это? Ответ прост: он сам себе и позволил, просто отказавшись от вышеназванных льгот и выплат.

Нет, он не покинул команду, он только сильно ограничил себя в тренировках, посещая их лишь тогда, когда оставалось время. Да еще на календарных матчах своей команды сидел в боевой форме на скамейке запасных, готовый в случае травмы или удаления вратаря вступить в игру. Правда, после каждого матча он шел вместе с командой в столовую и отъедался за несколько предыдущих, а также будущих дней, поскольку жил теперь на скромную стипендию и комплексно обедал в студенческой столовой на сорок пять копеек. При этом в меню бесплатно добавлялись капуста и желудевый кофе.

Усвоенных при этом калорий ему должно было хватать и на выступления за институтскую команду по баскетболу, волейболу, настольному теннису и даже по легкой атлетике, если вспомнить, что еще пятнадцати лет отроду он прыгал в длину на 6,52 метра. Он стал готовить и десятиборье, все у него получалось, все шло хорошо, за исключением разве что прыжков с шестом – однако это была, несомненно, временная трудность.

Но вот в одном из матчей основной вратарь «Металлурга» Юрий Петров получил тяжелейшую травму, и стало ясно, что это надолго. И тут вместе с руководством команды «Металлург» пришли в смятение и движение партийные и административные органы Днепропетровска и области, руководители Профсоюза работников черной и цветной металлургии республики, а также вся спортивная общественность Днепропетровщины. В результате в кратчайший срок в соответствии с графиком тренировок и матчей команды «Металлург» была сверстана специальная, индивидуальная учебная программа студента Маслаченко, что позволило ему продолжить получение знаний в должном объеме.

Он и возвратился в команду в полном прежнем объеме. Хорошо отыграл четыре матча на выезде. Был, правда, один сбой в Таганроге, где, столкнувшись с нападающим соперника, он выпустил пойманный было мяч, словно забыв про уже обретенное умение отбивать его кулаками. За эту забывчивость и поплатился голом. Но игры в Станиславе, Львове, Ужгороде стали победными. И это были его победы.

На поле борьбы за личное счастье

Нынче уже не шепотом можно говорить, что Днепропетровску суждено было стать одним из базовых городов советского ракетостроения и космической промышленности. А в описываемый период мощное конструкторское бюро и равноценное промышленное предприятие интенсивно строились и уже приступали к работе. Во главе КБ вставала мощная фигура академика Михаила Янгеля, а строительство всего комплекса возглавлял Леонид Губанов, который в дальнейшем, после завершения работ на Днепре, был назначен начальником строительства новосибирского Академгородка. Заметим также, что на этом предприятии вырос и стал его руководителем и будущий президент Украины Леонид Кучма.

Ольга Леонидовна Губанова была серьезной девушкой, которой не было никакого дела до футбола или другого рода спортивной деятельности. Она училась в химико-технологическом институте, и ежедневный путь ее к месту учебы пролегал но улице Ворошилова, где на первом этаже предоставленной ему двухместной комнатушки общежития проживал лучший вратарь Днепропетровщины, он же студент медицинского института Владимир Маслаченко. И вот настал день, когда эту идущую мимо его окон девушку он увидел да и задался целью всколыхнуть в ее душе интерес к своей, то есть его, Владимира, персоне. Поставленную перед собой задачу он с успехом реализовал на одном из вечеров в городском Дворце студентов.

Постепенно наращивая успех на иоле борьбы за личное счастье, он однажды переступил порог Ольгиного дома и предстал перед ее матушкой. Не сказать, чтоб он не показался, но матушку сильно смущала социальная прослойка, которую данный кавалер представлял: что и говорить, слава о футболистах шла по городу недобрая.

Тем не менее роман завязался, к тому же серьезный. Вот уж полвека, как он длится, и похоже, у нас с вами будет не один случай осторожно к нему прикоснуться.

Николай Петрович Морозов, как было заранее оговорено, проработал в Днепропетровске год, в течение которого он укрепил «Металлург», поднял его мастерство и репутацию. Перед отъездом в Москву Морозов сказал Маслаченко: «Недалек день – мы тебя вызовем, а пока живи, играй, учись – спокойно и уверенно».

У Владимира теперь было свое, личное, ему специально выделенное жилье. Неважно, что эта была всего лишь комната, да и та – на двоих с товарищем по команде. Зато в самом центре, прямо напротив обкома партии. Обком при этом хорошо смотрелся. Лучше всего он смотрелся через щель, не просто шедшую через всю стену комнаты, но надвое делившую весь дом. И не только дом. Будь Владимир студентом-геофизиком, он, возможно, решил бы, что дом возведен на тектоническом разломе, который к тому же расширился после недавнего землетрясения. Но Владимир был студентом другого профиля, и для него трещина в собственной лодыжке явилась бы фактором куда более тревожным, нежели в стене собственного жилища. Неважно, что в комнате он жил не один, что в ней едва помещался стол, что душевая колонка топилась дровами, – в конце концов, он бы мог обходиться и без горячей воды. За плечами – всего лишь двадцать лет, а впереди – целая жизнь. Башни московского Кремля казались теперь совсем недалекими. Чувствуя такую близость кремлевских башен к юному дарованию, руководство команды и области было вынуждено принять меры пока пассивного его удержания на родной земле. Так, вскоре ему улучшили жилищные условия, предоставив отдельную комнату.

В конце лета пятьдесят шестого года Николай Морозов, уже начальник команды мастеров московского «Локомотива», прислал ему приглашение приехать в столицу для переговоров. Перед посадкой в поезд Владимир увидел Ольгу – семья Губановых уезжала из Днепропетровска в Москву. Навсегда. Словно сама судьба подталкивала и его покинуть этот город.

Через несколько дней он вернулся из столицы, и но городу поползли слухи: Маслаченко получил интересное предложение и скоро уедет. Это вызвало беспокойство в среде городских болельщиков и смятение в высших партийно-административных и хозяйственных органах областного центра. Как позже выяснилось, в состояние повышенной боевой готовности были приведены работники милиции, военкомат, внутренние и железнодорожные войска. Перед ними стояла задача: выследить, выявить, пресечь и обезвредить!

Но, конечно же, не лыком шит оказался наш герой. Да и будь иначе, разве писались бы нынче эти строки? Недаром он уже окончательно определился в том человеческом амплуа, что требует тонкого искусства, расчета, видения поля действия. В назначенный день «навсегдашнего» отъезда в столичный «Локомотив», в час прощания с городом на Днепре Владимир Маслаченко прибыл на вокзал к поезду, уходившему на Москву. Прибыл без багажа, с пустыми руками и беззаботным видом, который никак не должен был обеспокоить спецагентов, следивших за ним из-за вокзальных углов, столбов, урн, ларьков и готовых в нужный момент стремительно войти в плотный силовой контакт с беглецом. И словно висело в воздухе: «Эй, вратарь, готовься к бою!» Он готовился. По версии тайного сценария, он приехал на вокзал проводить в Москву своего друга и коллегу по «Металлургу» Алика Петрашевского (Александра Сигизмундовича Петрашевского, ныне спортивного директора футбольного клуба «Динамо» (Москва)).

Тайным агентам было невдомек, что багаж голкипера находился в руках «отъезжающего», который спокойно и внес его в вагон. Гудок тепловоза (нет, скорее всего паровоза) прозвучал, как свисток к началу игры. Маслаченко и Петрашевский истово обнялись. Алик вошел в тамбур и повернулся лицом к провожающим. В этот момент вратарь с криком: «Алик, я же забыл отдать тебе деньги!» ринулся в отъезжающий вагон, где был немедленно встречен самим начальником Донбасской железной дороги (восстановить его фамилию для истории мне так и не удалось. – В. Л.). У того имелся свой Господь Бог. Министр путей сообщения СССР товарищ Бещев Б. П. был для него поважнее любого партийно-хозяйственного руководителя Днепропетровской области и ее окрестностей. Начальник дороги прошептал: «Быстро в купе! Сесть в угол и не двигаться! Не вступать ни в какие разговоры – ни с кем! Билет показывать только издали, не выпуская из рук! Не поддаваться на провокации и угрозы!» Поезд набирал ход.

Однако побег еще рано было считать состоявшимся. На полустанке Конград, где поезду, согласно расписанию, надлежало стоять три минуты, в вагон ворвались силы быстрого развертывания. Они открыли двери куне, где, как в одиночной камере, сидел Владимир Маслаченко. Он ждал. Но ждал не своей участи, а развития ситуации, в которой не мог, не имел права проиграть. Вратарь снова готовился к бою.

И был бой-с тяжелым противостоянием, силовыми приемами, разящей полемикой на русском и украинском, красочность которой вряд ли передаст и выдержит бумага. Прочие пассажиры заперлись в своих куне, полагая, видимо, что в вагоне берут матерого бандита. В результате вратарь в одиночку победил превосходящие силы соперника. С сухим счетом. Через час поезд продолжил путь, унося Маслаченко в историю.

Встретив Владимира в Москве на вокзале, Морозов сразу повез его в Центральный совет «Локомотива». Там Маслаченко написал заявление о приеме в команду. Были выполнены все другие необходимые формальности и решены вопросы проживания. На следующий день ему предстояло явиться на первую тренировку.

Песня одинокого воробья

Спортзал «Локомотива» находился недалеко от Курского вокзала, в глубине дворов улицы Казакова. В назначенный час Владимир открыл единственную дверь зала и явил себя коллективу… Еще три дня назад он плыл по центральным улицам Днепропетровска в сверхмодном австрийском пальто с пристегнутым меховым воротником. Из-под распахнутой полы вызывающе выглядывали пиджак-букле и яркий шерстяной галстук, который, как и пальто, гармонировал с темно-голубыми брюками выше щиколоток с широкими манжетами. Гарусовый шарф, небрежно наброшенный на плечи поверх пальто, и австрийские башмаки с подошвой «манная каша» завершали яркий портрет. Впрочем, если быть точным, то завершал его тщательно ухоженный кок.

Этот портрет самого себя и донес молодой вратарь до нового коллектива, добавив к нему разве что лихо заломленную велюровую шляпу, ну и, наконец, потертый фибровый чемоданчик с формой. Такой контраст, видимо, соответствовал его представлению о стиле.

У себя в Днепропетровске он имел устойчивую репутацию стиляги. Со стилягами боролись бойцы «Комсомольского прожектора», которые порой совершали на них облавы, кончавшиеся нещадной ампутацией аморальных коков. Стиляг всласть кляли в местной печати, видя в них и корень, и рычаг растления молодежи. Однако этого хорошо известного в городе доброго молодца никто, конечно, пальцем тронуть не смел. Доставалось Владимиру лишь в родной студенческой газете: шаржи и эпиграммы ему посвящали – к вящему его удовольствию.

Но предстать в таком виде перед командой тертых профи, повидавших на своем веку всякого и всяких, объездивших разные заморские дали, – затея рискованная, если не губительная. Это был вызов. Это была насмешка. Вот только кому? Вот только над кем? Л пока Владимир Маслаченко занял место в воротах.

И команда простила его. И приняла. И допустила до себя. И поняла его хитрость, которую по причине младых лет новопришельца вряд ли можно было счесть мудростью: его старенький застиранный тренировочный костюм и стоптанные резиновые тапочки, похоже, тоже были особенностями его фирменного стиля, они вызывающе контрастировали с высоким исполнительским мастерством, которое новый вратарь демонстрировал на протяжении трех часов кряду. Тренер Аркадьев дал ему возможность отработать две смены без передышки, так как скромные размеры спортивного зала позволяли вместить в него не более восьми тренирующихся футболистов.

Ему дали комнату на девятом этаже общежития железнодорожников рядом с Белорусским вокзалом, такую же маленькую, как и в днепропетровской общаге. По ночам из всех ближайших комнат доносились богатырские храпы, и нужно было лишь вовремя успеть уснуть. Но он успевал, потому что ложился рано. Несколько удручало одиночество, как-никак – незнакомый город, товарищами пока не обзавелся. Только и оставалось, что заполнять избыточное время тренировками. Ему стало привычно отрабатывать по две тренировочные смены, тем более что он знал – это его багаж, его накопление.

А вот и первая зарубежная поездка. Да какая! В Китай. Министр путей сообщения Бещев дружил со своим китайским коллегой. Вот и договорились они, два любителя и покровителя футбола, что команде «Локомотив» на целый месяц пребывания в стране и в полное распоряжение будет предоставлен целый железнодорожный вагон. С очень просторными купе и другими удобствами.

Путь до Китая показался длиной в вечность. Летели на маленьком «Ил-14» с посадками. Москва – Свердловск – Омск – Иркутск – Улан-Удэ – Пекин. И обратно так же. Вагон стал в Китае их гостиницей. В нем футболисты, как и было обещано, жили и ездили по стране. Возвратились довольные и счастливые: и потренировались на славу, и ни одного матча не проиграли. Стало быть, и политическую задачу походя благополучно решили.

Многое потом вспоминали. Почему-то запомнился одинокий и гордый воробей, пролетевший над футбольным полем во время матча в Пекине. В этот момент на него, забыв про игру, устремили свои взоры все шестьдесят тысяч изумленных «униформированных» китайцев, ибо вся страна была убеждена, что ни одной данной особи на территории государства больше нет – всех повывели. Наверное, каждый из них в эту минуту почувствовал на себе уничижительный взгляд Великого Кормчего.

Нашим же игрокам этот сюжет настроение только приподнял. В общем, поездка явно удалась. Правда, минут за тридцать или сорок до посадки в Москве в самолете неожиданно вырвало дверь запасного выхода, и она повисла па нижнем кронштейне. К счастью, в этот момент около двери никого не было. И самолет уже летел на небольшой высоте. Но по лицу второго пилота, вошедшего в салон, можно было попять, что произошло нечто угрожающее. Из-за открывшейся двери рев двигателей намного усилился, не слышали даже собственных голосов, да и о чем было говорить, о чем спрашивать? Обстановка на борту была тягостной. Слава Богу, обошлось.

Итак, наступал сезон-57, первый летний сезон Владимира Маслаченко в «Локомотиве», в высшем дивизионе советского футбола. Надо сказать, что сезон пятьдесят шестого года, года олимпийской победы советского футбола, сложился для железнодорожников так, что они едва не вылетели из класса А. Правда, заключительный матч с московскими динамовцами они выиграли, причем со странным счетом – 7:1, что многие сочли договорным результатом. Однако допустить, что игру «сдала» команда, руководимая честнейшим Якушиным, команда, представлявшая Министерство внутренних дел и осмелившаяся преднамеренно опозорить свое ведомство, команда безупречного Яшина, – такое мог допустить лишь человек от большого футбола далекий. К тому же достаточно квалифицированный и внимательный анализ текущей турнирной ситуации в чемпионате страны практически исключал самый неблагоприятный для железнодорожников общий итог.

Тем не менее иначе думали едва ли не все болельщики города Свердловска, чья армейская команда вылетела при этом в класс Б. В договорной игре железнодорожников с динамовцами уральские болельщики и увидели причину краха своей команды.