Текст книги "Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»"

Автор книги: Вадим Лейбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц)

Киеву не удалось…

Судя по всему, эти полеты произвели сильное впечатление на футбольную и государственную власть Украины, особенно на первого секретаря республиканского ЦК, члена Политбюро ЦК КПСС В. В. Щербицкого. В Киеве уже прекрасно знали о проспартаковских настроениях и устремлениях вратаря железнодорожников. В считанные минуты украинская сторона разработала план его нейтрализации и перехвата. Игры в Киеве всегда заканчивались в 20.45 (добавленное время в ту пору правилами не предусматривалось). 21.20 – время отправления московского поезда. За тридцать пять минут игроки успевали принять душ, переодеться, сесть в автобус и с машиной Госавтоинспекции впереди доехать до вокзала и войти в поезд. Так было всегда. Так вышло и на этот раз.

Но только поезд в 21.20 от платформы киевского вокзала не отошел. И в 21.30 тоже. И в 21.40. И вот в купе, где сидел Маслаченко, вошел Костылев и сказал:

– Володя, на платформе тебя ждут представители Щербицкого и украинского Спорткомитета.

– Я не хочу и не буду играть в киевском «Динамо», – ответил вратарь. – Я подал заявление в московский «Спартак».

И остался на месте. Отправление задерживалось уже на пятьдесят(!) минут, когда в купе вошел начальник поезда со словами:

– Поймите, этот поезд – особый. Он никогда не нарушает расписания. В нем, как правило, едут важные персоны. Люди нервничают. Назревает грандиозный скандал. Поезд не тронется, пока вы не выйдете к тем, кто вас сейчас ждет на платформе. Прошу вас, будьте благоразумны.

Выслушав такие слова, Маслаченко попрощался с ребятами и вышел с вещами из поезда.

Его повезли на квартиру Каневского, где за дружеским ужином собрались динамовские игроки. У Каневского Маслаченко и заночевал. На следующий день все вместе отправились на пикник на Днепр, где купались, загорали и где их угощал шеф-повар ресторана «Москва», не раз представлявший украинскую кухню за рубежом. В тот же день Владимиру изложили условия в случае его перехода в киевское «Динамо». Это роскошная квартира в доме Совмина Украинской ССР. И новая «Волга» с гаражом. И высокое офицерское звание в системе республиканского МВД. И немыслимо высокая зарплата. И целый ряд льгот. Он твердо знал, что «Спартак» ничего похожего не предложит.

Но вратарь отказался. Причем с такой же легкостью, с какой… ну, скажем, отказывался от рюмки – в том числе и на этот раз. Он для себя уже все решил. Вечером в поезде встретил старшего тренера киевлян Вячеслава Дмитриевича Соловьева, который покидал «Динамо» и задержался лишь для того, чтобы помочь украинским функционерам убедить Владимира в переходе.

И снова он ждал. Ждал, когда наконец зажжется зеленый спет. Он понимал, что, несмотря на удачно проведенный матч в Киеве, три с лишним месяца без игровой практики – это серьезно, что это так или иначе может сказаться. Но у него нет, не будет права на ошибку. Понимал, что спартаковские вратари Игорь Фролов и Валентин Ивакин достаточно сильны, но ему с первого же матча предстоит показать, доказать: он, Владимир Маслаченко, сильнее, причем намного, чем они. Он должен их переиграть, и он знал, как это сделать.

Однажды он появился на спартаковской базе в Тарасовке, но буквально на следующий день в Федерацию футбола вызвали Николая Старостина и предупредили: «Не торопите события».

Но вот поступила информация о том, что Маслаченко можно тренироваться в «Спартаке».

Старший тренер Никита Симонян стал с ним лично много работать. Внимательно наблюдал за новичком начальник команды Николай Старостин, для которого лучшим вратарем всех времен был довоенный Владислав Жмельков. Впрочем, Николай Петрович признавал стопроцентными спартаковцами лишь тех, кто с младых ногтей вырос в «Спартаке». Старостин был умным спартаковским «расистом», тщательно оберегавшим чистоту своего племени, своих рядов.

Маслаченко выделили на базе комнату, где он иногда оставался после вечерней тренировки. Они теперь подолгу беседовали с Николаем Петровичем. Однажды тот спросил: «Какую ты хочешь дополнительную зарплату?» Маслаченко ответил вопросом: «А Игорь Нетто получает дополнительную зарплату?» И услышал: «Нет, не получает». – «В таком случае какое у меня право на дополнительную зарплату?» – «Хорошо, – не унимался Старостин, – тогда мы выпишем тебе подъемные». Но и от подъемных отказался вратарь: «Я уже давно житель Москвы, и поднимать меня не нужно». Он вдруг подумал: «Если б Старостин знал об условиях, предложенных мне в Киеве!» И молча улыбнулся.

Время шло, а разрешение на переход все не поступало. И раз, и два, и еще раз он оставался на ночь в Тарасовке, с тем чтобы на следующий день выйти, наконец, на поле и услышать свою фамилию из уст диктора, объявляющего составы команд. Но утром подтверждение в команду снова не приходило. Это было довольно жестокое испытание нервов. Похоже, кто-то этим просто забавлялся.

И вот 28 сентября, накануне встречи с «Шахтером», Старостин сказал: «Все решилось окончательно. Завтра ты играешь».

Красно-белый дебют

По давно заведенному обычаю спартаковские футболисты, отправляясь па игру, сначала шли пешком до станции, затем ехали электричкой до Ярославского вокзала, где их ожидал автобус, довозивший команду до стадиона. Спартаковцы приехали в Лужники и вышли на поле. Но в положенное время диктор не объявил составы команд. Игра началась, а объявления все не было. Футбольная Москва давно знала, что Маслаченко тренируется в «Спартаке» и ждала: вот-вот он появится. Он и появился – сначала на разминке, а потом в игре. Прошло уже минут семь после се начала, и все это время над лужниковской чашей стояла тишина. Стадион напряженно ждал. В голове Владимира даже мелькнула нелепая мысль: «Сейчас игра прервется, и меня отзовут с ноля». И вот наконец зазвучало: «Объявляем составы играющих сегодня команд. Команда «Шахтер», Донецк… Команда «Спартак», Москва. Вратарь – Владимир Маслаченко…» Гробовую тишину полного стадиона взорвала овация.

В том году мировой футбольный чемпионат и необычная формула всесоюзного первенства оттянули его окончание до второй половины ноября, а к финальным играм двенадцать лучших команд приступили лишь в начале октября. Лидер – тбилисское «Динамо», «Спартак» – в четырех-пяти очках позади, занимает пятое-шестое место, и в лучшем случае ему остается рассчитывать на медали. А если замахнуться на самое высокое место, то не только нельзя проигрывать, но и каждое потерянное очко может оказаться решающим.

Впрочем, такой математикой в команде не занимались. Каждая игра – как финал, только так! Только такой настрой! Нельзя терять ни одного очка, если поставлена конкретная высокая цель – выбраться из тяжелого положения, причем только в чемпионы страны. Команда почувствовала вкус к настоящей игре. Все стало получаться. И то отнюдь не сразу даже в финальной пульке. Но игра пошла. Газеты писали, что успех команды стала, прежде всего, обеспечивать защитная линия. Но наиболее мудрые из комментаторов замечали: в том-то и секрет, что создание сильной обороны привело к тому, что «Спартак» получил возможность владеть инициативой и сохранить мощный наступательный порыв без пугливой оглядки на свои тылы.

Маслаченко творил чудеса. Все мучения этого года, весь каторжный труд, ожидание, надежды, разочарования и… вера в себя – все теперь выплескивалось наружу, било из него ключом. Он растворялся, он купался в игре. Он отыграл одиннадцать финальных матчей. В одной игре – с киевлянами 23 октября в Лужниках – Олег Базилевич так двинул ему в плечо, что несколько дней он едва двигал рукой. Его в том матче с динамовцами заменил Фролов, который никак не мог приспособиться к резаным ударам Лобановского. Один из его «сухих листов» и залетел в угол Фролова. Но спартаковцы тогда забили два гола и снова победили. Пока Маслаченко поправлялся, Фролов сыграл во втором матче против «Шахтера» – в Донецке. И не пропустил. Но потом Маслаченко до конца чемпионата играл уже без замен, и «Спартак» продолжал победную серию. Вратарь снова приобрел ту форму, в которой подошел к чилийскому мировому чемпионату и которую уничтожила бутса костариканского злодея-форварда.

В той осенней «чемпионской» серии спартаковцы со счетом 1:0 выиграли у армейцев. Незадолго до финального свистка Стрешний с места левого инсайда пробил в дальнюю «девятку». За мгновение до удара Маслаченко успел сделать шаг к центру ворот и вытащил этот мяч из верхнего угла. Сто десять тысяч болельщиков даже замолчали на мгновение, не веря глазам своим. Через четырнадцать лет Маслаченко возвращался из олимпийского Монреаля. Тем же рейсом летела и группа поддержки сборной СССР, составленная из наших известных артистов. И Геннадий Хазанов обратился к Маслаченко:

«В шестьдесят втором мы с отцом были в Лужниках на матче «Спартак» – ЦСКА. Скажите, как вам удалось в тот раз отбить мяч Стрешнего?»

На заключительном этапе чемпионата команда набрала двадцать шесть очков из двадцати восьми возможных, забив при этом двадцать пять мячей и пропустив только четыре!

К началу последнего матча москвичей – в Киеве – сообщения, поступившие из Ростова и Тбилиси, внесли ясность, и «Спартак» еще до выхода на поле стал чемпионом страны. Тем не менее он забил в ворота киевлян два безответных гола. Как написал тогда блистательный Лев Филатов, «еще 9 сентября, в день поражения от тбилисского «Динамо», к шансам «Спартака» никто всерьез не относился». И дальше: «Матч с киевскими динамовцами как бы вышел за рамки турнира и стал носить характер своеобразного творческого отчета нового лидера нашего футбола. Основания для такого отчета были вполне подходящие: противник – чемпион прошлого года и плюс взыскательная киевская аудитория. Даже и в благоприятно сложившихся обстоятельствах, спартаковцы не имели права проигрывать, ставить кляксу в своей красиво написанной графе турнирной таблицы».

«Ты принес нам счастье», – сказал вратарю Николай Петрович после игры в Киеве, а много позже известный московский динамовец Валерий Маслов публично заявил: «Володя выиграл «Спартаку» тот чемпионат».

Маслаченко в том чемпионате не сыграл положенных для получения медали пятидесяти процентов календарных игр. Однако, учитывая исключительность ситуации, выдающуюся роль вратаря в итоговом успехе команды и по ее ходатайству, Владимиру Маслаченко была вручена высшая награда чемпионата СССР 1962 года.

Все шло к тому, что он возглавит вратарскую тройку в списке тридцати трех лучших футболистов сезона, а также получит приз журнала «Огонек» как лучший вратарь. Он знал, до него доходили сведения, что это практически решено. Но, видимо, там, наверху, решили не перегружать Маслаченко славой. Вот и вышло, что официальную тройку возглавил Лев Яшин, проведший, наверное, самый худший сезон в своей карьере, а приз журнала «Огонек» получил Сергей Котрикадзе. Отсутствие хоть какой-то логики в таком решении никого не беспокоило.

Родина «тотального футбола»

Принцип зонной защиты, взлелеянный и почитавшийся на Западе, в нашей стране предавали анафеме. Запад, в свою очередь, не признавал и терпеть не мог нашу «персоналку». Паши не давали нападающим соперника развернуться и поиграть всласть, показать легкую, маневренную, комбинационную, остроумную игру. Футболисты из таких стран, как Венгрия, Чехословакия, Румыния, в меньшей степени – болгары нас едва ли не проклинали, порой даже сравнивали с фашистами. Однако наша система торжествовала, она брала числом и умением, подстраховкой и персональной опекой. Выключить чужого нападающего из игры было искусством, у нас были такие футболисты, которые умели квалифицированно действовать «игрок в игрока».

Но были среди наших и такие специалисты, которые, идя на поводу у зарубежных тренеров и журналистов, настаивали на том, что наша система игры в обороне не прогрессивна. Равно как и наша система с гибкой тактикой, взаимозаменяемостью игроков. Кстати, ранее я рассказывал о признании Стефана Ковача, старшего тренера в свое время блистательного и непобедимого голландского «Аякса» с И. Кройфом. В те славные для команды годы Ковач в беседе с Владимиром Маслаченко сказал, что их «тотальный футбол» вырос на базе знаний, полученных от наших тренеров – Бориса Аркадьева и Михаила Товаровского.

Когда-то мы взяли в свой арсенал и ввели в практику систему «дубль-ве». Наши тренеры пошли и дальше. Они разработали игру со сдвоенным центром и оттягиванием назад инсайдов, с выходом вперед крайних защитников. Все это увеличило число игроков в середине поля, мобильность и взаимодействие футболистов. Игроки становились более универсальными. Это явилось неожиданностью для соперников. Мы успешно играли против клубных команд Чехословакии, Болгарии, Германии, Франции, скандинавских стран. Мы демонстрировали свое новое на практике, в деле, а результаты подтверждали правильность позиций нашей отечественной школы. У нас были ее создатели, прекрасные разработчики. У нас были свои мозги.

Были. Мы своевременно взяли на вооружение систему 4-2-4, и у нас появились хорошие шансы эффективно и эффектно продемонстрировать ее в русском варианте на чемпионате мира 1958 года. Однако несчастье, обрушившееся на сборную СССР перед самым стартом чемпионата, когда мы разом лишились четырех ведущих игроков, и прежде всего Э. Стрельцова, взорвало и опрокинуло все отработанные нами планы.

Показать миру новую тактику выпало бразильцам. И у Винсента Феолы нашлись для этого выдающиеся исполнители. Каждый из них рождается, быть может, один раз в несколько десятилетий. Но судьба подарила Феоле и всему миру редчайший случай: эти исполнители родились в одно время и встретились в одной команде. Они и воплотили систему в жизнь. Они блестяще реализовали идеи, которыми владели и советские тренеры. Исполнители показали, как оживают, как действуют эти идеи.

Впрочем, некоторые считают, что не победи тогда бразильцы, новых воплощенных футбольных идей, возможно, никто б и не заметил. Другие же думают иначе: в любом случае заметили бы! Ибо развитие футбольной мысли не подавить, не остановить. Она не зависит ни от циклов солнечной активности, ни от политической обстановки в отдельно взятой стране или даже в целом мире. Новый футбол зашагал по миру.

Он не мог не сказаться и на игре вратарей. Наступала эпоха голкиперов, обладающих более высокой реакцией на изменение ситуации на ноле, большей способностью мыслить, оценивать обстановку, читать игру. Усложнилась игра на выходах, повысились требования к стартовой скорости вратаря. Один за другим появлялись и выходили в высший свет голкиперы новой формации. Особенно хорош был англичанин Дон Брэгг. Да и наши не топтались в воротах на месте. Однако лидером по-прежнему оставался Лев Яшин, который во все времена был знаковой фигурой советского футбола. Лев Иванович дорожил этой высокой своей маркой и старался поддерживать ее. Временами он играл со срывами, но, скорее всего, они были связаны с его недугами, о которых он мало кому рассказывал, однако многие знали: с ними он живет и играет.

Задолго до прощального матча Льва Ивановича Бесков был намерен списать его. Не получилось – великий вратарь сам вытащил, сам вернул себя в большой футбол.

Однако вернемся к реконструкции мирового и нашего футбола в пятидесятых-шестидесятых годах. Маслаченко хорошо чувствовал новые веяния. И принимал их. Они вполне соответствовали его характеру, душевному устройству, физическому развитию. Прекрасные скоростно-силовые качества, крепкий, устойчивый к нагрузкам и травмам опорно-двигательный аппарат, острота мышления, способность быстро оценивать обстановку на поле, читать игру. И в широком диапазоне действовать. Все было на месте. И все соответствовало его месту.

Однако 1963 год начался для Владимира невесело: В тренировке на снегу он все же получил травму коленного сустава. Нелепую, нелогичную. Видимо, это было ущемление нерва. Травма оказалась очень болезненной, особенно при резких движениях. Впрочем, а из каких еще движений складывается вся вратарская игра?

Дело осложнялось тем, что к этому моменту ситуация в «Спартаке» оказалась тревожной: ушли сразу два вратаря: Фролов – в минское «Динамо», а Ивакин – вообще из футбола. В команду взяли совсем молоденького и сырого Александра Либкинда. Много позже под фамилией Львов он обретет широкую популярность на ниве футбольной журналистики, а в далекую описываемую пору был «глубоко» начинающим вратарем. Его отец Лев Либкинд в свое время был довольно известным в Москве бегуном на длинные дистанции. Он и попросил своего доброго товарища Николая Старостина взять сына в команду как бы на стажировку, под опеку. С тем чтобы тот, обретя некоторые навыки, ушел затем в какую-нибудь периферийную команду второго дивизиона. Там бы окончил педвуз и немного поиграл в футбол. Видимо, отец реально оценивал вратарские способности Александра. Так или иначе, но Маслаченко стал с ним заниматься.

Потом в команду из «Кайрата» пришел Владимир Лисицын, но пока Маслаченко оставался, по существу, единственным в «Спартаке» стражем ворот. К тому же с пронзительной болью в колене.

Лечил он себя сам – мазями, компрессами, растирками. И терпением к боли. С болевой выносливостью у него было все в порядке. Надевал два наколенника, один из которых – с металлическим супинатором, это как-то спасало. И тренировался. Нещадно.

«Спартак» начал чемпионат неважно, но не из-за вратаря – тот легких мячей не пропускал, просто у команды пошла полоса невезения, такое бывает. И рано или поздно кончается. Но вот они сыграли вничью с минским «Динамо». Сначала вели 2:1, однако в конце игры Эдуард Малофеев вышел с Маслаченко один на один. У того еще оставался зыбкий шанс ему помешать – дальним броском в ноги. Однако не смог, не пустило колено. Яростной оценке руководства этой вратарской «нерасторопности» толчок дало то, что Малофеев только-только перешел в минскую команду из «Спартака», а это хлестко било по самолюбию красно-белых. Вот и услышал страж знаменитое старостинское: «Не выручил!» Такова вратарская участь: слушать и смолчать. Не ссылаться на боль. Все было так и на этот раз. И старостинские слова повисели немного в воздухе и остались где-то в лужниковской раздевалке.

Бесков и Аристотель

Но вот боль отступила, да и «Спартак» двинулся вверх. И в сборной произошло кое-что. У руля команды встал Константин Бесков, наступала пора отборочных игр европейского чемпионата 1964 года. Новый старший тренер, наслышанный о травме Маслаченко, поначалу не решался включать его в команду. Однако остальные члены тренерского совета убедили Бескова: надо!

Команда отправилась на тренировочный сбор в Воронеж. Как всегда элегантно одетый, только не успевший подстричься, Маслаченко приехал на вокзал и узнал, что едет в одном купе с Бесковым. Вошел, поздоровался. Они переоделись. Посидели, поговорили. Стали укладываться. Владимир лег и открыл книгу. Бесков спросил: «Что у тебя?» Тот ответил: «Аристотель». Ему показалось, что Бесков как-то нехорошо посмотрел на него. Кажется, именно с того момента этот недружелюбный взгляд Константина Ивановича он стал ощущать на себе постоянно. И не понимал, в чем дело. Причем Бесков никакого недовольства не высказывал, разве что несколько раз прошелся по его прическе. В конце концов там же, в Воронеже, Владимир отправился в парикмахерскую. Но когда увидел в зеркале итог проделанной работы, то сильно пожалел, что не дотерпел до Москвы, где у него в известной парикмахерской был свой мастер. Зато повеселил команду. А Бесков – тог сделал вид, что ничего не заметил. Он по-прежнему оставался хмурым в общении с вратарем. Это было тем более странно оттого, что теперь, полностью вылечившись от травмы колена, Маслаченко быстро обрел не только былую форму, но вообще лучшие игровые качества. Кажется, он никогда не чувствовал себя так уверенно. Он испытывал какую-то особую, неведомую ранее мышечную радость. Он не уставал от тренировок, он каждый раз не хотел покидать ворота, ехать в гостиницу. Он смаковал. Он летал – телом и душой.

Бесков же словно вовсе не замечал Маслаченко. Владимир так и не счел нужным хотя бы попытаться поговорить с глазу на глаз со старшим тренером. Никакого греха за собой он не знал. Однако про себя решил, что так долго продолжаться не может. И не будет.

Там же, в Воронеже, договорились о двухсторонней игре с местной командой «Труд», выступавшей во второй лиге. Бесков по какой-то причине на встречу не приехал, лишь определил состав своей команды. При этом в ворота сборной был поставлен молодой Ионас Баужа. Неожиданно тренер Николай Гуляев предложил Маслаченко: «Хочешь сыграть на левом краю?».

«С удовольствием», – ответил тот. Они провели в ворота воронежцев четыре мяча. Причем два из них забил левый крайний, а еще два были забиты с его подачи. Помимо этого, еще задолго до начала матча он занял место в воротах, и лучшие бомбардиры, лучшие «битаки» команды лупили ему с разных позиций. Он опять был в ударе и снова полетал на славу.

В вестибюле гостиницы их встретил Бесков. «Как?» – спросил он Василия Трофимова, своего помощника и былого динамовского партнера. «4:1», – ответил тог. «Кто?» – спросил Бесков. И услышал: «Маслак два забил, а два подал. А перед этим ему целый час не могли забить!» Бесков помрачнел и, не сказав ни слова, пошел в свой номер.

Вскоре сборная возвратилась в Москву, игроки разошлись но своим командам и продолжили участие в календарных матчах всесоюзного чемпионата. В то лето семнадцать матчей подряд «Спартак» провел без поражений. Во встрече с кутаисскими торпедовцами на их поле «Спартак» был совсем никакой, и всю игру кутаисцы провели в атаках, отчего у Маслаченко не было ни одной облегченной минуты. Он только и летал. В отличие от своего кутаисского коллеги и кандидата в сборную страны Рамаза Урушадзе. Но вот в один из моментов, когда совсем заскучавший грузинский вратарь вышел даже за пределы штрафной площади, увидевший это Анатолий Солдатов ударил с центра поля но его воротам. И мяч, описав над вратарем дугу, в этих воротах и оказался. Тот гол стал единственным в матче.

После игры, когда спартаковцы мылись в душе, кто-то незнакомый, из местных, подошел к окну душевой и громко спросил: «Маслаченко здесь есть?» Владимир направился было на голос. В этот момент он услышал грязную брань в свой адрес, и в окно под звон разбитого стекла стукнул тяжелый камень. Слава Богу, спасла решетка.

Но вот члены сборной собрались на совместную тренировку на одном из лужниковских тренировочных полей. Бесков дал задание игрокам, после чего обратился к Трофимову: «А ты займись с Маслаченко». Владимир занял место в воротах, Трофимов бил. И все происходило точно так, как совсем недавно в Воронеже перед двухсторонней игрой с местным «Трудом». Вратарь опять был непробиваем. Неожиданно Трофимов взял мяч в руки и сказал: «Хватит, пошли». Он подошел к Бескову, и Маслаченко услышал: «Чего ты хочешь от него? Ему же невозможно забить!»

И тогда Маслаченко подошел к старшему тренеру и сказал: «Извините, Константин Иванович. Я поехал в свою команду в Тарасовку. Если понадоблюсь, вы меня найдете. Всего доброго». Незадолго до этого ему доверительно сообщили, что Бесков как будто намерен провести собрание игроков сборной и рассмотреть вопрос о моральном облике Владимира Маслаченко. Он был поражен, потрясен. Он не знал, что он такого совершил, в чем оказался грешен. Какие стороны его морального облика не устраивают Бескова? Он продолжал ждать, что старший тренер наконец-то поговорит с ним с глазу на глаз, изложит суть своих к нему претензий. Но инициатива при этом, считал он, должна, безусловно, исходить от Бескова. Он не дождался. Температура этой ситуации достигла критической отметки. Вратарь вежливо удалился. С него было достаточно.

На том же воронежском тренировочном сборе в чем-то похожий инцидент произошел во время теоретических занятий. В маленьком холле собралась вся команда. Было нестерпимо жарко и душно. Старший тренер рассказывал об особенностях игры по схеме 4-2-4. Минут сорок он говорил о действиях правого защитника, о его подключениях к атаке и возвращениях, о его взаимодействии с другими игроками. Потом перешел к рассмотрению игры левого защитника – все в том же ключе и с теми же подробностями. (Причем именно об этом Бесков в ту пору постоянно рассказывал в разных печатных изданиях.) Даже начальник команды Андрей Петрович Старостин мягко попенял ему: «Константин Иванов! Духота же!» Но вот встал Михаил Месхи: «Константин Иванович! Разрешите мне уехать со сбора». И, не дожидаясь ответа, пошел к себе в номер. Собрал вещи и отбыл в Тбилиси.

Бесков, несомненно, был хорошим тренером. Он глубоко знал и понимал футбол. Маслаченко считает, что Константин Иванович работал не в лучшие для своего дарования годы. Что именно в наше время он оказался бы наиболее ценен, полезен. И результативен. Бесков тонко улавливал новые веяния в футболе и успешно претворял их на практике. Он умел работать с игроками, выявлять и развивать их лучшие качества. Зачастую у него даже не очень одаренные футболисты стремительно прогрессировали и становились настоящими мастерами. Таким, в частности, был Георгий Ярцев.

До описываемого времени Бесков поработал в разных командах, и небезуспешно. Но чаще всего в очередном коллективе у него складывалась конфликтная ситуация, и в результате он уходил. Он отличался трудным, непримиримым характером. Он не терпел и не прощал дилетантства. Он был не в ладах с руководством Федерации футбола СССР и Спорткомитета страны. Это был поистине тренер-диктатор, человек, не терпящий возражений. Но именно высокомерие преграждало ему путь к человеческим душам.

Готовя сборную к европейскому чемпионату 1964 года, Бесков решил поставить крест на Яшине. И лишь приглашение нашего голкипера в сборную мира, его блистательная игра в лондонском матче века буквально вынудили Бескова вернуть Яшина в сборную СССР.

Да, он ошибался. Владимир Маслаченко не одинок в своей уверенности в том, что на чемпионате Европы-64 Бесков ошибся с составом команды и с перестановками игроков на не свойственные им позиции. Что, например, Виктора Шустикова нельзя было переводить на место правого защитника. Что эти ошибки, быть может, стоили нам золотых медалей чемпионата.

А для Бескова наше «всего лишь» второе место и серебряные медали обернулись лишением должности старшего тренера сборной. Вспоминать об этом сегодня, после печального для нас европейского чемпионата в Португалии и провала на отборочном этапе очередного чемпионата мира, особенно грустно и смешно. Займи наши на одном из этих чемпионатов второе место, мы бы их, наверное, встретили как национальных героев. А ведь и Ярцев не угадал состав. Но остался на посту как минимум до итогов матча со скромной командой Эстонии. А после нашей победы – до результатов следующих отборочных игр мирового чемпионата и до разрешения ситуации, возникшей вокруг Вячеслава Колоскова, которая завершилась его удалением и приходом к власти Виталия Мутко. Но вот все разрешилось, а на чемпионат мира мы не попали. А йогом и на финальный тур чемпионата Европы. Разные времена, разные критерии оценок.

Бесков был книжник и театрал. Когда он принял умирающий «Спартак», его спросили: «Как же так, Константин Иванович, вы, закоренелый, пожизненный динамовец, вдруг переходите в стан своего принципиального, извечного соперника?» Он ответил: «А почему бы нет? Ведь вы не удивляетесь, когда главный режиссер уходит руководить другим театром».

В «Спартаке» Бесков сотворил чудо. Команду, трагически вылетевшую в первую лигу, он не только и не просто вернул обратно. Он вернул ее на то место, которое она исторически занимала в нашем футболе. И снова под его властной рукой потянулся длительный период спартаковского триумфа. Пока не столкнулись, не сшиблись две глыбы – Бесков и Старостин.