Текст книги "Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»"

Автор книги: Вадим Лейбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

На правах патриарха

О Старостиных сказано и написано немало. О многотрудной судьбе братьев, переплетенной с судьбой страны. Рассказы подчас не вполне совпадают – но датам событий, содержанию, оценкам. Например, о происхождении титульного названия спортивного общества «Спартак» и одноименной футбольной команды. По одной из версий, название «Спартак» дано было в честь существовавшего в Германии именно под таким названием рабочего союза левых социал-демократов, которым руководили К. Либкнехт, Р. Люксембург, К. Цеткин. По другой версии, якобы, когда на даче в Тарасовке возникла дискуссия но поводу названия нового общества и футбольной команды, кто-то принес и положил на стол известный роман Рафаэлло Джованьоли о герое восстания рабов в Италии до нашей эры.

Вероятно, право на жизнь имеют обе версии, потому что обе в разнос время Владимир Маслаченко слышал из уст самого Николая Петровича Старостина – безусловного отца-основателя спортивного общества «Спартак».

Старостин изначально замышлял «Спартак» как народную – плоть от плоти – команду. Он хотел, чтобы его детище породнилось с промкооперацией, позже – с работниками учебных заведении, медицины, то есть с людьми истинно народных профессий, и умело шел к этой цели. В те начальные годы «Спартак» еще не влился в профсоюзы, тогда Старостин к этому и не стремился. Зато небезуспешно старался ввести под свои спортивные знамена любителей не только футбола, но и других видов спорта. Однако профсоюзных лидеров возглавляемый Николаем Старостиным «Спартак» раздражал едва ли не с самого начала. Они ревниво относились к самому спартаковскому духу.

Этот дух, как и спартаковское движение, не уничтожили даже репрессии, которым подвергся Николай Старостин и его братья Андрей, Александр и Петр. Есть разные версии насчет причин ареста Николая Петровича. Но одной из них – все дело в его дружбе с Александром Косаревым, возглавлявшим в 1929–1938 годах Центральный комитет ВЛКСМ. Он, как известно, был репрессирован и уничтожен в 1936 году. А Косарев вместе с Николаем Старостиным основал ДСО «Спартак». Они же разработали основы организации первого чемпионата СССР по футболу и розыгрыша первого Кубка страны.

По другой версии, причиной ареста Николая Петровича стала его дружба с выдающимся режиссером и новатором театра Всеволодом Мейерхольдом, также репрессированным и уничтоженным. И эти две версии Маслаченко опять же услышал от Николая Старостина. Обе. Но в разное время. Вторую версию услышал после того, как стало официально известно о реабилитации Мейерхольда, когда в печати начали появляться статьи и целые книги, ему посвященные.

Однако, получив ощутимый удар от системы, крепко отсидев в ГУЛАГе, Николай Старостин не восстал, не озлобился против этой системы, а стал жить в согласии с ней, себя в ней утверждая. Вот и на спартаковской базе в Тарасовке прямо у входа в деревянную гостиницу он установил памятник вождю мирового пролетариата, добротно сработанный его зятем Костей Шагиняном. Ленин при этом привычно указывает путь – видимо, к новым победам красно-белых.

Личные связи у него (разумеется, у Н. Старостина) были немалые, даже значительные. Николай Петрович нередко и охотно прибегал к ним. Причем не только, чтобы помочь нужным людям, нет. К нему – по жгучему квартирному, детсадовскому и вообще любому жизненному вопросу – мог обратиться даже динамовский, или торпедовский игрок, или… Да мало ли кто… Старостин внимательно выслушивал, потом садился за стол и аккуратнейшим, изящным почерком составлял обращение, а искусством правильного канцелярского слога он владел блистательно! Подготовленное таким образом письмо секретарша воспроизводила на достойном бланке, после чего Николай Петрович скреплял послание своей подписью и давал ему дальнейший ход, иногда лично вручая его Очень Важному Должностному Лицу. Николай Петрович Делал Добро. Причем делал искренно, основываясь (не без гордости) на своей высокой самооценке.

Он мог спокойно дойти до двери председателя Моссовета или министра и легко вступить в оный кабинет. Ему бы впору самому быть хозяином такого кабинета, вершить судьбы людей или народного хозяйства. Но он избрал другой путь. И должность всего лишь начальника футбольной команды. А может быть, просто так распорядилась жизнь.

Он был человеком высокого самоосознания и таких же личных амбиций. Видимо, они не давали ему покоя и заставили предпринять целый ряд непростых ходов и перемещений в пространстве, чтобы в конце концов поселиться в доме на Пушкинской площади напротив редакции газеты «Известия». Там сейчас мемориальная доска, ему посвященная. Читатель согласится с тем, что сам факт наличия такой доски в сердце столицы свидетельствует о масштабе личности. Его именем названа одна из московских улиц, правда, не в центре.

Но вот что говорит Владимир Маслаченко:

– Я часто задумывался над тем, почему столь незаурядная личность, как Николай Петрович, довольствовался в жизни номинально не очень выразительной позицией – всего лишь начальник футбольной команды, пусть даже такой, как московский «Спартак». Причем я думал о нем не как критик, мне важно было понять его просто для себя. И вот к какому выводу пришел.

Еще задолго до санкционированного введения в нашей стране новых экономических условий Николай Петрович создал истинное частное предприятие, которое он талантливо пронес через всю советскую эпоху вплоть до своей кончины. Судите сами: его брат Александр был начальником и по существу хозяином солидной базы спорттоваров. Племянник Борис Никитин был заместителем крупнейшего в стране магазина спорттоваров «Пять колец», что на Красной Пресне. Там же – крупный экипировочный центр сборных команд страны. И это, заметьте, – в эпоху острейшего дефицита на все. Брат Андрей руководил важными процессами в Федерации футбола страны. И имел большое влияние.

Однажды в беседе с Николаем Петровичем я за что-то очень похвалил Андрея Петровича. И вдруг услышал: «Какой Андрей! Он же поклоняется всем богам. Завел себе даму осьмнадцати годов. Стрижется под этого Габена. Пропадает у своего друга Исидора Штока (известного драматурга. – В. Л.). Выпивает. А я поклоняюсь только одному богу – футболу». На этом Николай Петрович свой монолог закончил и, выйдя из моей машины, смачно хлопнул дверцей. А ведь благодаря этому скромному богу именно связи и влияние сделали его очень обеспеченным человеком.

Николай Старостин сам сотворил и свято чтил и культивировал истинно спартаковский дух. По его вере, его убеждению спартаковцем мог быть только тот, кто в «Спартаке» взращен сызмальства, среди себе же подобных. Он не стал приглашать, призывать в свои ряды чужих. До прихода Бескова единственным исключением стал динамовец Сергей Сальников. Почему Старостин пошел на эту измену самому себе? Он и сам трудно отвечал на этот вопрос. Скорее всего, причина здесь в том, что Сальникова он просто по-человечески любил. И чтил. Как родного. Как большого мастера. Может, и прежнюю динамовскую принадлежность, биографию Сальникова считал просто недоразумением или затянувшейся командировкой? Кто ответит? Ведь обоих уже давно нет.

Спортивные руководители профсоюзов страны испытывали явное неудовольствие по поводу все возрастающего авторитета Николая Старостина. По их мнению, «Спартак» не мог, не имел права быть спортивным флагманом рабочего движения. Кроме того, они тоже хорошо знали о связях Старостина в высших кругах власти, а также в мире литературы и искусства, где спартаковские цвета становились с каждым годом все популярнее. Так или иначе, но в середине шестидесятых годов секретарь ВЦСПС Богат и ков подписал приказ о переводе Н. П. Старостина на должность заведующего отделом футбола российского республиканского совета ДСО «Спартак».

И тогда капитан команды В. Маслаченко вместе с игроками И. Нетто и Г. Хусаиновым написали на имя генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева письмо с просьбой о возвращении в коллектив начальника команды Н. П. Старостина. Маслаченко, если читатель помнит, был зятем крупного руководителя советской строительной индустрии Л. Я. Губанова, который и вручил письмо лично Леониду Ильичу. Через много лет Маслаченко на горнолыжном склоне разговорился с бывшим помощником генсека Самотейкиным, и тот поведал ему, что, прочитав письмо, Брежнев сказал: «Ну что ж, мнение коллектива нужно уважить». Спартаковцев, подписавших письмо, Леонид Ильич, слава богу, знал, ибо футбол он любил, часто посещал игры. Правда, болел за армейцев. Но, как можно видеть, проявил справедливость и объективность.

Известить о возвращении Старостина в команду прибыли высокие профсоюзные начальники, и нетрудно было заметить, что эта миссия для них вымученная, вынужденная. И что вся борьба со Старостиным еще впереди. Так потом и вышло. И еще. Вскоре Маслаченко не без удивления понял, что его участие в судьбе Старостина сам Николай Петрович воспринял весьма болезненно. Более того, до конца дней своих он Владимиру этого не простил. Да, таковы подчас странности и перекосы в характерах иных сильных личностей. Старостину привычно было самому спасать, выручать других людей, влиять на их судьбы. Но вот и сам он оказался в незавидном положении. Да и вынужден был смириться с этим сюжетом своей жизни.

1966 г. На весенних сборах в Самарканде. Трудно поверить, что на этом снимке Владимиру Маслаченко 30 лет

И в хоккей с мячем тоже…

1959 г., Крым

1959 г., Кишинев. Старший тренер московского «Локомотива» Е. И. Елисеев проводит установку на игру с местным «Буревестником»

С женой Ольгой

1957 г. Тренировка на Королевском стадионе в Стокгольме

1969 г. Проводы в Лужниках. А. Крутиков. В. Маслаченко, Г. Хусаинов. Проводили их уныло и беззвучно – при почти пустых трибунах

Сборная СССР перед чемпионатом Европы 1960 г. Лужники

Тяжела ты, вратарская доля! Фото Н. Селюченко, 1961 г.

Поединок с Муртазом Хурцилавой

1960 г. Торжественная встреча в Лужниках сборной СССР – победительницы Кубка Европы

Сборная СССР, финал Кубка Европы 1960 г., Париж

Орден «Знак Почета» вручает секретарь Президиума Верховного Совета СССР М. А. Яснов. Фото Н. Малышева

Звезды спорта – звезды телеэфира. Группа комментаторов Главной редакции спортивных программ Гостелерадио

Владимир Маслаченко берет интервью у главного редактора журнала «Киккер» Карла-Хайнца Хайманна. Фото Ф. Кислякова

у С. Алейникова, игрока «Динамо» (Минск) и сборной СССР

Новые времена – новые соперники

Раскаленный эфир

Чемпионат мира 2002 г., Япония

Австрия, Альпы, Майерхоффен

Франция, Ля Сьота, 1997 г.

Две глыбы

Потом, в семидесятых, когда Маслаченко уже не было в команде, произошло неслыханное: ведомая тренерами А. Крутиковым и Г. Хусаиновым команда вылетела в первую лигу. Еще принимая «Спартак», они предложили Маслаченко стать начальником команды, но он отказался – потому что не верил в них. Это было его личное мнение, он этим мнением ни с кем не делился и в душе желал им успеха. Но не верил. Так и вышло. И вот теперь, когда катастрофа произошла, после долгих и мучительных раздумий Старостин понял, что задачу срочного возвращения команды «Спартак» в высший дивизион может решить только один человек, один тренер – динамовец К. И. Бесков. Старостин, конечно, знал о его трудном характере, несговорчивости, о неспособности воспринимать не только критику, но подчас и просто советы. И тем не менее лучшей кандидатуры Николай Петрович не видел. Так он принял это решение. Его правильность подтвердили дальнейшие события. Уже в следующем сезоне «Спартак» добился права вернуться в высшую лигу, а затем быстро занял привычное место в элите советского футбола.

Однако Бесков не только сделал дело, к которому его призвали, но уже не смог и не захотел остановиться в утверждении своего полновластия в команде. На этом пути они и «сшиблись» со Старостиным.

Простое разделение ответственности и полномочий на административно-хозяйственное управление, с одной стороны, и руководство учебно-тренировочным процессом – с другой в исполнении Старостина и Бескова оставалось скорее формальным, нежели реальным, действенным, ибо каждому из них было тесно в своей очерченной зоне, и тот и другой стремились вырваться из нее. Впрочем, и тот и другой в своей предыдущей жизни, в других подвластных им командах, именно так и понимали свое место, свои задачи, так и действовали. И это им сходило с рук – в силу масштаба личности каждого. Правда, Старостин всегда и во всем был и оставался более гибким, более тонким и дипломатичным. Того требовали интересы дела, интересы команды. Он, несомненно, проявлял эти свои качества и в личных отношениях со старшим тренером. Но все же вместе они оказались плохо сочетаемы. Кто-то должен был уступить часть своего поля, пусть даже законную часть. Или же каждому следовало оставаться на своей. Но не получалось. И не получилось. Так продолжалось девять славных и мучительных лет.

При этом за всю свою продолжительную жизнь в футболе Бесков не добился таких успехов, как в «Спартаке». Но успехи он относил только на свой счет и не очень стремился это скрывать.

Соответственно себя и держал. Похоже, он был не прочь избавиться от Старостина. Но не получалось, и немалую роль здесь сыграл Андрей Старостин, который, будучи не менее дипломатичным, чем его старший брат, всякий раз улаживал назревавшие конфликты между Старостиным и Бесковым. В конце концов дуэль завершилась победой начальника команды: Старостин показал старшему тренеру кто в доме хозяин. Накануне Этого События в первом часу ночи Старостин позвонил Маслаченко (наверное, далеко не первому) и произнес всего лишь одну фразу: «Завтра я его уволю!»

Бесков ушел. Старостин взял Романцева. Но потом горько жалел об этом.

Николай Петрович прожил довольно долгую жизнь, и ему довелось наблюдать за постепенной утратой, за размыванием той ментальности, того нравственного устройства, того спартаковского духа, которые он долго трепетно взращивал, оберегал. Да и времена пришли другие. Лавинный рост капиталовложений в футбол и финансовых оборотов, массовый наплыв чужестранцев окончательно сделали любимейшую игру всего народа сугубо рациональной и, по сути, бездуховной областью человеческой деятельности. Правда, именно таким Николай Старостин футбол, к счастью, уже не застал.

А карьера Владимира Маслаченко в большом футболе неожиданно закончилась в начале 1969 года – в его неполные тридцать три года, при полном здравии и боевитости. К тому же при том, что предыдущий сезон, 1968 года, он отыграл как никогда ранее. То был его лучший сезон по классу исполнения. А если вникнуть, то даже по результативности. Дело в том, что в сезоне-67 «Спартак» лишился сразу двух центральных защитников – Валерия Дикарева и Алексея Корнеева. К тому же команду покинул и защитник Иван Варламов. Старшему тренеру Никите Симоняну пришлось срочно перестраивать ряды. В защитников переквалифицировали Сергея Рожкова и Александра Гребнева, хороших, добросовестных игроков, но отнюдь не защитников по природе. Но так уж сложилась ситуация, из которой «Спартак» тем не менее вышел с честью, – занял в чемпионате страны второе место. Это был лучший сезон Владимира Маслаченко. Вынужденно лучший. Таковой оказалась его участь. Он выстоял.

Ну, вот и все…

По окончании чемпионата «Спартак» отбыл в Болонью – для участия в турнире четырех европейских команд, среди которых был и вице-чемпион страны «Болонья». Спартаковцы одержали победу и над итальянской командой, и в турнире, а Маслаченко был признан лучшим игроком серии. В последний день пребывания в Болонье ему в номер позвонил менеджер итальянской команды и высказал желание встретиться. Он подъехал к гостинице на машине и сразу же предложил Владимиру сесть за руль. Они провели вместе несколько часов – в машине, в ресторане, в парке на берегу моря. Маслаченко получил приглашение стать игроком «Болоньи», причем с условиями не худшими тех, которые ему в прежние годы предлагали зарубежные и отечественные команды, в том числе киевское «Динамо». Ему было также обещано уладить все связанные с переходом формальные затруднения. Но он и на этот раз отказался. Он раз и навсегда решил, что, кроме «Спартака», у него другой команды не будет никогда.

В Москве, на вечере, посвященном итогам чемпионата страны и награждению спартаковцев серебряными медалями, председатель Моссовета В. Ф. Промыслов, вручая вратарю серебряную медаль и подарок, бросил в его адрес фразу: «Что-то вы стали много пропускать!» Маслаченко не сослался на реальную футбольную статистику, не посоветовал московскому мэру проконсультироваться со специалистами. Он быстро сообразил, что кто-то из «специалистов» уже свое нашептал. Вратарь лишь улыбнулся и сказал: «Я никогда не пропускаю. Это мне иногда забивают!»

В общем, недобрые симптомы уже появлялись, тучи, похоже, сгущались. Что было тому причиной, он пока не знал. И даже не догадывался.

Однако Маслаченко не пожалел о своем отказе перейти в итальянскую команду и тогда, когда перед началом сезона-69 узнал, что в «Спартак» приглашен торпедовец Анзор Кавазашвили. При этом старший тренер Симонян не скрывал, что на Кавазашвили в предстоящем сезоне он и будет делать основную ставку. На вопрос Маслаченко: «А как же спортивный принцип "играет сильнейший"?» – Симонян ответил: «На сей раз этого принципа не будет». Личные отношения Симоняна и Маслаченко дали трещину летом предыдущего года в Болгарии. Тогда вратарь высказал старшему тренеру некоторые принципиальные соображения о тренерской концепции Симоняна, с которой вратарь далеко не во всем был согласен. Но на этот раз никаких выяснений не было. Маслаченко написал заявление об уходе и вручил его Старостину.

В следующем, успешном для «Спартака» году Николай Петрович позвонил ему: «Я знаю, что ты тренируешься. И хочу предложить тебе вернуться в команду». Он отказался. Чуть позже Старостин снова позвонил и попросил приехать на очередную календарную игру спартаковцев. И на проводы – его, Крутикова и Хусаннова. Они приехали. Их проводили. Формально. Буднично. Вручили по вазе с надписью: «За высокие спортивные достижения». Сказали какие-то слова. Было грустно.

Он, однако, продолжал тренироваться. И выступал за команду ветеранов. Еще шесть лет. Ом был в полном порядке. Ему предлагали другие команды. Но он уже все решил. Потом уехал работать за границу.

Если оглянуться…

И вот он ушел. Как выяснилось, окончательно. Навсегда. Попробуем же в общих чертах подвести сначала протокольные, а затем и творческие результаты деятельности на поле большого футбола заслуженного мастера спорта Владимира Маслаченко, вратаря команд «Металлург» (Днепропетровск, класс Б), «Локомотив» (Москва) и «Спартак» (Москва). Закончив играть в командах мастеров в 32 года, он провел в чемпионатах страны в классе А 315 матчей. Повторим, что Лев Яшин завершил футбольную карьеру в 41 год, однако игр всесоюзного первенства провел лишь ненамного больше – 326. Дело в том, что Яшин – по причине травм и другого нездоровья – много матчей, особенно менее ответственных, пропускал. И сам Яшин оберегал себя, и руководство «Динамо» оберегало его, тем более, что много лег у команды был достаточно надежный второй вратарь – Владимир Беляев. Маслаченко же и в «Локомотиве», и в «Спартаке» играл практически без замен, благо его спортивная форма и крепкий, хорошо подготовленный организм это позволяли.

Яшин и Маслаченко много лет оставались единственными вратарями в высшей лиге советского футбола, проведших более ста матчей чемпионата страны «на ноль». (Заметим, что в нынешнем чемпионате России есть только один вратарь, сыгравший «всухую» сто и более матчей, – это динамовец Сергей Овчинников.) Причем еще раз отмечу: добрую половину этих календарных игр Маслаченко защищал ворота команды железнодорожников – значительно более слабой, нежели яшинское «Динамо», в котором многие были и игроками сборной СССР. Рабочая нагрузка у Маслаченко была намного выше.

Надо сказать, что Маслаченко вообще достаточно много принципиальных, знаковых матчей в своей игровой карьере провел «на ноль». Причем начиная с самой первой официальной своей игры в группе юношей. Это продолжалось, можно сказать, всю его карьеру на иоле. Первый матч в классе Б – «на ноль». Первый матч в классе А («Локомотив» – «Шахтер») – «на ноль», первый матч за «Спартак» (против того же «Шахтера») – «на ноль». И наконец, последний матч за «Спартак» в Турине – снова не пропустил ни гола.

Вскоре после того, как он стал играть за днепропетровский «Металлург», эта команда класса Б пробилась в полуфинал Кубка СССР, что было лучшим достижением коллектива за все годы.

В первом же сезоне игры Маслаченко за «Локомотив» эта не отличавшаяся прежде своими успехами команда выиграла Кубок Советского Союза. А в его первом сезоне в «Спартаке» команда победила в чемпионате СССР.

Он особенно надежно играл в ответственных матчах, часто спасал положение. Например, матч Кубка обладателей кубков с ОФК в Белграде. Югославы терзали спартаковцев от первой до последней минуты, но Маслаченко раз за разом выручал, все мячи отражал. И тут Семин забил гол. Потом спартаковцы забили еще два. Соперники наших совсем разозлились. И в этот момент нам назначили пенальти. Но Маслаченко отразил удар. Через некоторое время он при подаче углового удара уперся рукой в нападающего, чтобы тот его не оттеснял, а тот благоразумно рухнул, как подкошенный. И судья снова назначил одиннадцатиметровый. Но Маслаченко снова вытащил, на этот раз из верхнего угла. И «Спартак» победил – 3:1.

Он много раз доказывал, что игра вратаря – это своеобразный, индивидуальный вид спорта в спорте командном. И что один лишь вратарь может выиграть всю игру. И один – проиграть.