Текст книги "Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»"

Автор книги: Вадим Лейбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

«Я помню чудное мгновенье»

Еще он купил на красногорском заводе «Зоркий» кинокамеру и бобину шестнадцатимиллиметровой пленки, что имело особый смысл и значение. Забегая вперед, скажу, что Владимир стал регулярно посылать на родину отснятый материал о жизни молодой развивающейся республики и работе в ней советских специалистов. Спортивная тематика в репортажах, конечно, была, но в меру. Ему было интересно все, он искал и находил. Однажды даже сделал медицинский материал – о внематочной беременности. Особенно высокую оценку получил его сюжет о преподавательнице русского языка из Витебска и ее юном ученике, наизусть читающем «Я помню чудное мгновенье» А. С. Пушкина. Паренек тот был так хорош в своем исполнении, что, вспоминая его, Владимир Никитович пошутил: «Его прочтение Пушкина лишний раз подтвердило африканские корни родословной поэта».

К отснятому материалу Владимир прилагал свой комментарий и все вместе отсылал в Москву. Он делал это регулярно, каждый месяц. В Москве пленку проявляли, монтировали и давали в эфир. Наладить надежный канал пересылки материала было непросто, но он сумел решить этот вопрос. Не открою тайну, если скажу, что здесь сыграла роль его огромная популярность в родном отечестве, а потом уже и в знойной стране.

За редкими исключениями, материалы Владимира Маслаченко выходили в телевизионной программе «Время». Надо сказать, что еще до его отъезда в Чад Шамиль Мелик-Пашаев говорил: «Володя, ваше будущее – на телевидении». В то время уже наметилось объединение Всесоюзного радио и Центрального телевидения во Всесоюзную государственную телерадиокомпанию.

Разумеется, он захватил из Москвы и профессиональный диктофон «Репортер» – этот венгерский аппарат с благодарностью вспоминают ветераны радиожурналистики. Он снимал камерой и одновременно записывал звук. Он делал это не раз, хотя была одна существенная сложность: звук совпадал с артикуляцией не более семнадцати секунд, после чего возникало и усиливалось несовпадение. Так что при монтаже требовались вынужденные режиссерские приемы. Но на это в Москве охотно шли. И шли его материалы. Он уже твердо знал, что по окончании командировки вернется в эфир, тем более что на Пятницкой его ждали.

И все же главным на тот период было исполнение обязанностей государственного тренера республики Чад по футболу. За этим он и приехал, к тому же полный планов и идей. В молодой развивающейся республике работали специалисты из разных стран, здесь образовалось целое сообщество. Среди советских спортивных специалистов были тренеры по легкой атлетике, волейболу, баскетболу. Был и футболист – бывший партнер Маслаченко по «Локомотиву» Александр Климачев. В работе со сборной страны они распределили свои роли так: Маслаченко занимается вратарями и защитниками, а Климачев – игроками средней и передней линий. Оба отвечают за тактику.

Хотя Маслаченко не готовил себя к тренерской карьере, куда денешься от собственных идей при наличии энергичного креативного мышления? И здесь представился благоприятный случай эти идеи проверить и реализовать, благо человеческий материал оказался весьма незаурядный – ловкие, с хорошей координацией ребята, к тому же с подвижным и хватким умом.

Очень быстро сборная Республики Чад заметно улучшила качество игры, что не замедлило сказаться на результатах. Так, матч с самым главным своим соперником, командой Центральноафриканской Республики, в ее столице Банги – при двадцати тысячах зрителей – сборная Чада хотя и проиграла со счетом 1:2, но тем не менее сотворила сенсацию, так как ранее она неизменно уступала с крупным счетом.

Тот матч мог вполне завершиться победой чадъенгов (так называют себя граждане Чада), но когда прорвавшегося к воротам их нападающего под номером 10, прозванного Пеле, грубо «срубил» выскочивший ему навстречу ногами вперед вратарь соперников, к судье рванулся возмущенный Маслаченко, который был тут же атакован не кем иным, как министром спорта Центральноафриканской Республики. А он не имел никакого права приближаться к полю, что ему старший тренер команды Республики Чад Маслаченко строго объяснил словами и на пальцах. Но судья не выгнал вратаря с поля, и не назначил ни пенальти, ни даже штрафной.

За сутки до этой игры министр спорта Центральноафриканской Республики подверг публичным угрозам и оскорблениям своего коллегу-министра, приехавшего с командой гостей, и теперь страсти толпы выплеснулись наружу. Зрители не могли допустить, что команда Чада смеет играть с их командой на равных. Встреча была прервана, на улицах начались столкновения болельщиков. Были попытки нападения на игроков команды гостей. С трудом команде Маслаченко удалось вырваться, уехать, улететь – их пытались задержать даже в гостинице, не отдавали паспорта.

Президент Центральноафриканской Республики Бокасса был известен своими каннибальскими увлечениями, в нашей печати об этом в свое время тоже сообщалось. Президента обслуживали два вертолета с русскими летчиками. Однажды Маслаченко довелось пообедать с этими ребятами. Немало интересного они ему рассказали.

Через два месяца после того драматического матча сборная страны отправилась на чемпионат франкоязычных стран Центральной Африки с участием Демократической Республики Конго (Браззавиль), Камеруна, Габона, Центральноафриканской Республики и Республики Чад. Своей игрой чадъенги, руководимые Маслаченко, произвели фурор: у команды Центральноафриканской Республики они выиграли, а вратаря Махамата пригласили в одну из европейских команд. Маслаченко вздохнул было с облегчением и радостью за Махамата, высокого двадцативосьмилетнего красавца, отца восьмерых детей, прокормить которых было непросто. Но оказалось, радость была преждевременной, ибо когда приглашающая сторона узнала про многодетность кандидата, то сразу же одумалась, и вопрос был снят. Когда Маслаченко деликатно поинтересовался у Махамата, почему и как так получилось с восьмерыми детками, вратарь простодушно ответил: «Просто у нас рано темнеет».

В Чаде Владимир подружился с министром труда, молодежи и спорта Идриссом Мохамедом Уя. Министр и его чиновники оценили приехавшего из Москвы человека, поняли, что он показывает хороший футбол и умеет обучать ему, к тому же способен обыграть чемпиона страны но настольному теннису, демонстрирует высокое исполнительское мастерство в волейболе и баскетболе, а также в отдельных видах легкой атлетики. К тому же добродушен, общителен, да еще и довольно бегло говорит по-французски.

И вот месяца через три после приезда в Чад на одном из приемов к нашему послу Виктору Нерсесову подошел президент страны Франсуа Томбалбай и сказал: «Господин посол, я хотел бы попросить вас направить господина Маслаченко для работы в город Форт-Аршамбо». На что советский посол ответил: «Господин президент, в настоящий момент господин Маслаченко в своей работе подчиняется правительству Республики Чад, которое вправе самостоятельно решить этот вопрос». В общем, через день чета Маслаченко села в небольшой самолет «Дуглас», ДС-3, и отправилась в Форт-Аршамбо – второй по величине город Республики Чад, расположенный на берегах прозрачной реки Шари, в район с богатой растительностью, мягким климатом и… резиденцией президента страны Франсуа Томбалбая.

Перед вылетом из самолета вынесли несколько пассажирских кресел и внесли клетку, в которой находился юный тигренок. Затем вошел человек в охотничьих доспехах, как выяснилось, канадец. За ним внесли унитаз – в рабочем состоянии.

По пути сделали промежуточную посадку. Канадец вышел и исчез в вечерней мгле – с тигренком и унитазом.

Не в пример гостиничной жизни в столице – городе Форт-Лами, на новом месте чете Маслаченко предоставили особняк. Правда, по стенам бегали ящерицы, которые поедали москитов и мелких жучков. Кровать в спальне была с куполом из мелкосетчатой ткани, призванной спасать от этих москитов и жучков. Однако сами жучки об этом, видимо, не знали и потому ухитрялись проникать через сетку и пикировать на постель, правда, не проявляя никакой агрессивности. Но скучно тем не менее не было.

В этом городе можно было отвлечься от политических страстей, ибо здесь не проходили партийные собрания, политинформации и прочие обязательные посольские мероприятия.

Здесь даже была светская спортивная жизнь. В частности, постоянно проводились футбольные матчи между командами бледнолицых коммерсантов и темнокожих ветеранов. За них неизменно играл мэр города Форт-Аршамбо, с которым у Владимира сложились дружеские отношения. И вот очередной матч впервые закончился победой коммерсантов – со счетом 7:6, в ходе которого Маслаченко сначала отразил пенальти, а потом забил решающий гол (правила были достаточно свободными, они допускали игру вратаря в нападении, а нападающего – в воротах).

Через несколько дней во время утренней прогулки четы Маслаченко возле них притормозил «ситроен» мэра. Он вышел из машины и, поздоровавшись, сказал: «Господин Маслаченко, сегодня мы с вашей командой встречаемся снова. И в связи с этим мне бы… мне бы… мне бы очень не хотелось, чтоб вы были так же активны, как в предыдущей игре».

Минут через пять после начала матча Маслаченко, схватившись за паховую мышцу, захромал и покинул поле. Это была первая в его жизни симуляция. Неспортивно, Владимир Никитович! Местные на этот раз одержали победу. «Травма» лидера их соперников оказалась благотворной.

Но «бледнолицые» были близки к поражению и в другой ситуации, к тому же смертельно опасной. Однажды, взяв машину у посольского доктора, Владимир вместе со своей женой, женой доктора, а также их ребенком отправился в поездку по национальному парку Манда, изобилующему всякой дикой живностью, в том числе слонами. Общеизвестно, что африканские слоны не приручаются да к тому же отличаются высокой и необъяснимой агрессивностью. Известен случай, когда африканцы, встретив слонов, попытались спрятаться под своей машиной, но были ими растоптаны. Вряд ли следовало рассчитывать на то, что к «бледнолицым» эти слоны отнесутся благодушнее.

И вот наша компания увидела в зарослях у самой дороги группу слонов, которые, к счастью, смотрели в другую сторону и не двигались. Как оказалось, они поджидали маленького слоненка, неторопливо переходившего дорогу. Пришлось остановиться и ждать. Слоны нервно поводили ушами, однако не поворачивались. К этому моменту Владимир знал, что в машине пришел в негодность аккумулятор, в этот день ее уже пришлось однажды заводить с толчка. Надежда была только на генератор, если машина сейчас заглохнет, исход предрешен. Наконец слоненок освободил дорогу, и водитель медленно, чтоб не дать мотору внезапно заглохнуть, нажал на педаль газа. В тот вечер они крепко выпили…

На новом месте у Маслаченко было восемь детско-юношеских команд, он сам отбирал ребят по школам и лицеям. Л также взрослая сборная региона, которая участвовала в своего рода Всечадской спартакиаде. Александр Климачев остался работать в Форт-Лами, они с Владимиром встречались на краткосрочных сборах национальной команды. Я уже говорил, что материал у наших тренеров был благодатный, работать было интересно. Владимир обучал разным тактическим схемам игры. Мог дать на сегодня одной команде схему 4-2-4, а другой 4-4-2. Взаимозаменяемость игроков, подстраховка, игра со сменой темпа – этим и другим премудростям обучал и все объяснял.

«Неделя», франкоязычная газета для стран Центральной Африки, посвятила Владимиру Маслаченко большую статью, где было сказано, что если б в их стране такая тренерская работа велась уже несколько лет, то в Республике Чад был бы уже совсем другой футбол.

Посол России Виктор Нерсесов однажды сказал ему: «Скоро я должен получить новое назначение – в Марокко. Предлагаю вам приехать в эту страну, мы оформим вас советником посольства. А дальше, если хотите, вы вновь выйдете на поле в составе лучшей профессиональной команды. Вам предложат хорошие условия». Владимир поблагодарил, но отказался, он уже твердо настроился на работу в эфире.

Лобановский

Идеи, родившиеся за многие годы жизни Владимира в футболе, били ключом, и теперь он давал им волю. Именно тогда он невольно обратился к той игре, той тактике, которая была разработана нашими специалистами Борисом Аркадьевым и Михаилом Товаровским и которая позже, в Европе, получила название «тотальный футбол». В Чаде Маслаченко оказался перед чистым полем, белым листом бумаги, с хорошим человеческим материалом, одаренными исполнителями. Там он и стал свои идеи развивать, проверять, отрабатывать. И, кажется, первым, с кем он поделился ими но возвращении на родину, был Валерий Лобановский, возглавлявший в ту пору днепропетровский «Днепр».

Они всегда сохраняли меж собой добрые, уважительные отношения. Были близки по возрасту, Маслаченко – лишь на три года старше, и охотно встречались на поле, несколько раз даже в одной команде – сборной СССР. Маслаченко нравилось играть против Лобановского. Причем если вратари и защитники обычно опасались его штрафных и особенно знаменитых угловых, то спартаковский вратарь был этим ударам неизменно рад, он их давно раскусил. Гораздо опаснее были партнеры Лобановского: Базилевнч, Каневский, Серебряников. А Лобановский, тот так ни разу и не перехитрил Маслаченко своими резаными ударами.

И наоборот, вратарь наш однажды поймал киевского нападающего, причем на дешевом вратарском трюке. На лужниковском поле Лобановский вышел с ним один на один. Пять метров оставалось ему до ворот, и Маслаченко всем своим видом показал, что сдался, расслабился, обречен. Только против классного игрока можно было так сыграть, против того, кто видит все самое главное перед собой и вокруг себя. В общем, сыграл он такую пантомиму… а Лобановский купился. И не ударил, а копнул под мяч. Маслаченко и среагировал. Лобановский это понял и, выбегая из штрафной, клял себя на чем свет стоит, это было видно. Потом оба вспомнили тот эпизод, посмеялись.

И вот теперь Маслаченко приехал в Днепропетровск на календарный матч «Днепра».

Несколько часов просидели они на базе команды. Маслаченко уже твердо сориентировался на журналистику. Он был рад тому, что для Лобановского тот разговор оказался полезным и результативным. С теми идеями он продолжил работу с днепропетровской командой, а потом уже и с киевскими динамовцами.

Маслаченко о Лобановском:

«В том, что Валерий Васильевич стал тренером, ничего удивительного нет. Еще будучи игроком, он вступал в полемику с наставниками, с ними он часто не соглашался в вопросах организации игры и общей подготовки команды. Валерий любил играть в шахматы, причем очень хорошо. (Замечу, что школу он закончил с золотой медалью.) Правда, когда проигрывал Хусаинову, страшно сердился.

В тренерском деле он достиг больших успехов, чем как игрок. У него не сложились отношения в сборной с Качалиным, он вступал с ним в пререкания все по тем же вопросам, что и со своими клубными тренерами. В итоге Качалин от него отказался.

На тренерском поприще Валерий Васильевич сначала очень серьезно поработал над своим образованием. Его творческий альянс с Олегом Базилевичем был удивительным сочетанием двух крайних и своеобразных нападающих. Базилевич был более жестким, ироничным и не прощал игрокам какие-то их недоработки. Они возвели тренерский культ до небес, а тренировочный процесс еще выше. В итоге я назвал их чемпионами мира по тренировкам. В плане работы над функциональным состоянием они увлеклись работами доктора Зеленцова, и мне казалось, что у них в голове образовалась некая каша.

Когда нужно было больше думать об организации игры, их больше беспокоила функциональная готовность игроков. Помню, однажды я спросил Валерия: "Почему у тебя не играет Таран?" Он мне в ответ: "Потому что функции не работают, а когда они заработают, то и будет он в основном составе". Судя но всему, функции у Тарана так и не заработали.

В конце концов они с Олегом занялись процессом создания игры. Сидели над этим долго и скрупулезно разрабатывали до математических точностей ходы каждого игрока и команды в целом. И, по-моему, подзаблудились. Дошло до того, что однажды судья остановил игру, забрал у киевлян мяч и отдал его сопернику – так киевляне с этим мячом завозились, словно забыв про ворота.

Я постоянно работал на матчах киевского «Динамо» – внутренних и международных. Часто бывал на базе команды в Конча-Заспе, наблюдал за тренировками, за питанием. За соками, насыщенными кислородом и прочими продуктами распада и полураспада. Все было настолько по науке, что порой мне, человеку романтическому, становилось скучновато.

Я знаю, что мои репортажи он внимательно просматривал и прослушивал. Мы норой спорили до ругани. Так это было в Менхенгладбахе, когда киевляне проиграли в ответном полуфинальном матче Кубка обладателей кубков «Боруссии» со счетом 0:2. Я четко определил, что тренер допустил ошибку, не выпустив Владимира Мунтяна с самого начала, а во втором тайме, когда Мунтян вышел, то все переменилось: «Динамо» просто затерзало соперников, задавило. Но не хватило времени. Лобановский рассердился, поскольку ему тогда уже сообщили о моих словах, накинулся было на меня, но потом извинился, так как был справедлив и корректен. Но тем не менее ошибку свою не признал, сказал, что план игры был верным, а проиграли потому, что отдельные игроки не выполнили этот план.

Он внес новую струю и новый тренерский взгляд в тренировочный процесс. Его беседы напоминали лекции. Не забуду, как в Конча-Заспе собралась группа серьезных людей. Парились, священнодействовали, капельку выпивая, правда, больше разговаривая и дискутируя. Когда заговорили о «Спартаке», из уст Валерия Васильевича прозвучало: «"Спартак" – это фирма».

Открою секрет. Когда «Спартак» вылетел из высшей лиги, лично я предложил Николаю Петровичу Старостину пригласить в команду Лобановского. Через пару дней мы созвонились, и он сказал: "Я готов с тобой согласиться, но нас с тобой и меня в первую очередь не поймут болельщики". И эта тема была снята.

Отъезд Валерия Васильевича на работу в арабские страны был своего рода изгнанием от самого себя и не пошел ему на пользу, а во вред – несомненно.

Его воспитанники работают сейчас во многих футбольных коллективах. Я считаю, что они станут классными специалистами лишь в том случае, если не будут оглядываться на своего незаурядного тренера, как на божество, а пойдут своим путем, как, например, идет Олег Блохин. Нельзя бесконечно цитировать "футбольного Мао Цзэдуна". Нельзя быть вторым Яшиным, вторым Стрельцовым, вторым Лобановским».

На временной исторической шкале отечественного спорта имя Владимира Маслаченко – одно из наиболее часто встречаемых. Несчетное число раз его признавали лучшим спортивным комментатором страны, он был лауреатом телевизионной премии ТЭФИ. Причем его популярность и функциональность равноценны.

Гроза над Польшей

Вскоре после возвращения из командировки в Чад Маслаченко вернулся и в журналистику. Тогда же произошло слияние Всесоюзного радио и Центрального телевидения в единую структуру – Государственный комитет СССР по телевидению и радиовещанию, Гостелсрадио. Объединенную редакцию спортивных программ возглавил Александр Иваницкий, ответственный работник ЦК ВЛКСМ, а в прошлом пятикратный чемпион мира и олимпийский чемпион по вольной борьбе.

Прошло два года. Приближалась Олимпиада в Монреале. Маслаченко отправлялся на Игры в качестве одного из двух руководителей объединенной группы Евровидения и Интервидения, включавшей в себя журналистов, редакторов, работников технических служб и состоявшей из ста двадцати человек.

Монреаль стал для него настоящей школой в его новой профессии. И школой жизни в ней. Главное, он собственными глазами увидел, пальцами пощупал реальные возможности телевидения нового поколения, не шедшие ни в какое сравнение с тем, на чем работало отечественное вещание.

Он приехал в Монреаль за полтора месяца до открытия Олимпиады и сумел неплохо освоиться, адаптироваться к новым для себя условиям, подготовиться к разрешению возможных сложных ситуаций, в том числе методами, которые могли потребовать нестандартных решений. И такие ситуации не обошли его.

В финале олимпийского футбольного турнира встретились команды Польши и ГДР. Основное время матча не выявило победителя. Однако дополнительное время нависло мрачной угрозой над поляками. Да не просто над командой – над всей Польшей, ибо, согласно расписанию, время трансляции на эту страну переходило теперь к Ирану.

Как гражданина Советского Союза и даже как высокое должностное лицо олимпийского вещания это обстоятельство не обеспокоило Маслаченко – все было жестко расписано и согласовано заранее, винить было некого, отвечать за ситуацию – тоже некому. Однако вся Польша, сидевшая тогда у телеэкранов в полном составе, не должна была получить такой удар.

И тогда Владимир Маслаченко, взяв в руки себя, а заодно бутылку отличнейшей русской водки, словно специально припасенной для такого случая вместе с банкой черной икры, направился к руководителю иранской делегации. Не беда, что он забыл о несовместимости исламской религии со спиртными напитками, о том, что государство Иран, как и Советский Союз, хорошо омывается Каспийским морем, в котором пока еще плещутся осетры, густо набитые собственной икрой. Все это в данную минуту не имело ни малейшего значения. Его интересовало только одно: он должен срочно добиться получения Полыней телевизионного сигнала из Монреаля.

Маслаченко вошел к иранскому шефу, как к иранскому шаху, – с волнением, но и решимостью. Сказал, что и в СССР, и в Иране, и в Польше очень и всенародно любят игру в кожаный мяч. Что добрую память о себе в Иране оставил своей отличной работой в их стране выдающийся футболист, тренер и в прошлом капитан советской сборной Игорь Нетто – его близкий друг и многолетний партнер. Что футбол объединяет людей всего мира, в котором так неспокойно, что они должны понимать друг друга и всегда идти навстречу друг другу. И что ввиду исключительности ситуации он очень просит уважаемого иранского коллегу – всего на сорок пять минут – перевести сигнал на Польшу.

Иранский шеф молчал целую минуту. Потом неторопливо произнес: «Я вас понимаю… Я сделаю так, как вы просите. Но прошу вас об одном: не задерживайте с обратным переключением сигнала на нашу страну».

Когда Маслаченко вошел в кабинет руководителя польской команды и сказал о том, что вопрос решен, в глазах поляка он если не увидел, то прочитал… слезы величиной с футбольный мяч.