Текст книги "Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»"

Автор книги: Вадим Лейбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Ах, Пеле!

Когда на стыке шестидесятых и семидесятых годов в Бразилии вышла книга «Я – Пеле», многие миллионы его сограждан обучились грамоте только ради того, чтобы прочитать ее. Это послужило поводом для вручения автору специальной премии ЮНЕСКО – за большой вклад в борьбу с неграмотностью. В СССР эта книга тогда не была издана не потому, что у нас неграмотных людей меньше, чем крокодилов в Амазонке, просто не дошли руки.

Ту книгу сначала, после встреч и бесед с самим героем, написал английский журналист. Потом ее перевели на португальский, государственный язык Бразилии. Издали. Появились издания и на других языках.

Только в середине 80-х был сделан русский перевод, пока неизданный, пока отпечатанный на машинке. Тогда папку с текстом взял в руки некто Яков Бродский. Он позвонил Владимиру Маслаченко и сказал, что держит в руках русский перевод книги Пеле, которая может представлять интерес на предмет издания. И вот он, Яков Бродский как представитель издательства «Радуга» обращается к Владимиру Маслаченко как к специалисту, с тем чтобы тот прочитал перевод и письменно высказал свои соображения о целесообразности издания книги Пеле.

Маслаченко внимательно прочитал материал и увидел, что перевод сделан человеком, плохо разбирающимся в футболе. Кроме того, он обнаружил немало фактографических неточностей и ошибок. Но все это поправимо, и, устранив замечания, книгу следует издавать, – заключил рецензент.

Вскоре Бродский радостно сообщил ему, что редакционный совет издательства, учитывая рецензию Владимира Никитовича, принял решение об издании книги Пеле. Бродский при этом выразил надежду, что Владимир Никитович поработает над текстом как специалист в области футбола. Маслаченко увлеченно погрузился в работу. Кто-то из опытных друзей-журналистов сказал ему, что надо бы заключить с издательством договор, но он не счел нужным и достойным поднимать этот вопрос.

Через месяц он передал материал Бродскому.

В Мексике шел чемпионат мира по футболу 1986 года. В самый разгар событий в офисе Гостелерадио на чемпионате появился представитель бразильской телекомпании «Бандейрантес», который обратился к Александру Иваницкому со словами: «Нас очень интересуют приближающиеся Игры Доброй Волн в Москве, так как в них в нескольких видах спорта примет участие национальная команда нашей страны. В связи с этим мы предлагаем вам бартерный вариант: мы получаем от вас право на трансляцию соревнований с интересующих нас объектов и, прежде всего, с того, где будет играть наша сборная по волейболу. Со своей стороны, мы можем предложить вам встречу и интервью с Пеле, причем в том временном объеме, который вам необходим».

Было известно, что получить интервью у Пеле вообще невозможно, ибо он связан контрактом с этой же телекомпанией и без ее разрешения не волен проронить ни слова.

Наши быстро согласовали с бразильцами все вопросы и в результате договорились, что встреча и работа с Пеле начнется через час, здесь же – в пресс-центре чемпионата. И вот, когда наши корреспонденты В. Маслаченко и И. Фесуненко приблизились к назначенному месту, они увидели, что все подходы к нему заполнены репортерами. Те уже знали о предстоящей встрече Пеле с русскими телевизионщиками и явились в надежде урвать для себя хотя бы слово из его уст.

Пеле уже был на месте. Вместе с Ривелино и другими членами своей делегации они участвовали в прямой трансляции своей телекомпании. Они долго обсуждали, как удалось правому крайнему бразильской команды, находясь у бровки, дать пас левой ногой так, что мяч облетел левого защитника и оказался там, куда прибежал другой игрок бразильцев, в результате чего у ворот соперника создался острейший момент. Добрых полчаса все обсуждали, как игрок может сделать такую передачу.

Наконец бразильский ведущий переключил внимание Пеле на наших: «А вот и русские журналисты. О! Они дарят нашему Пеле подарок, я вижу, что это бутылка русской водки. Прекрасно, спасибо, хотя все мы знаем, что наш Пеле не употребляет спиртное». Тут начинает говорить сам Пеле: «О! Я знаю этого русского журналиста, это Игорь Фесуненко. Он писал обо мне. А еще он выпустил пластинку с моими песнями. И ничего не заплатил, ха-ха-ха! Это, конечно, шутка. Ха-ха-ха! Но скажи, Игорь, тебе понравилось, как я пою и играю на гитаре?»

Маслаченко уже приготовил лист бумаги, взял микрофон и сказал (Фесуненко переводил на португальскией): «Господин Пеле, в нашей стране готовится к печати ваша знаменитая книга. Я прошу вас сейчас написать ваше обращение к советским читателям».

Пеле так и сделал. Интервью продолжалось…

Надо сказать, что первая встреча Маслаченко с Пеле состоялась во время шведского чемпионата мира 1958 года. Наша команда жила тогда в Хинтосе по соседству с бразильской и как-то пришла к пей в гости. Пеле не было еще и семнадцати лет, он тогда только явил себя миру. В первой его игре за свою национальную команду бразильцы играли с нашими футболистами.

Потом Маслаченко и Пеле не раз встречались в разных местах, по разному поводу и без оных. Так, вместе с Яшиным, Парамоновым и Симоняиом Маслаченко встречал Пеле в аэропорту, когда тот прилетал к нам на открытие гольф-клуба Свена Тумбы-Юханссона.

В чемпионате мира 1962 года ни Пеле, ни Маслаченко не участвовали – оба были травмированы. Полуфинальный матч они сидели рядом, бок о бок на трибуне, делились впечатлениями.

Через много лет в Москве Пеле был гостем редакции и передачи «Герой дня», после чего более получаса беседовал перед камерой лично с Маслаченко. Здесь лучшему футболисту всех времен и народов и преподнесли его книгу в русском издании, но под другим названием: «Моя жизнь и прекрасная игра в футбол».

На следующий день после этого они случайно встретились в самолете Москва – Вена. Владимир Никитович вместе с женой летели в Альпы кататься на лыжах. Пеле после кратковременной остановки в Вене собирался продолжить путь до Сан-Паулу. В Вене при получении багажа он не досчитался чемодана. В конце концов поиски закончились благополучно, и пропажу обнаружил Маслаченко. Они снова потискали друг друга, на том и расстались.

Потом в 98-м году во время мирового чемпионата в Париже Маслаченко, находясь на трибуне, услышал, что сзади сидит Пеле. Владимир Никитович обернулся, увидел Пеле и посмотрел ему прямо в лицо. Но на этот раз Пеле его не узнал. За сорок лет безумной популярности непрерывная череда лиц и событий все перемешала в его сознании и памяти.

МиГом в Америку

Командировка нагрянула неожиданно, нужно было срочно начать и покончить с формальностями и вылететь в США. Группе суперпилотов и специалистов фирмы МиГ предстояло принять там участие в серии авиашоу в разных городах страны. Фирма готова была взять на борт телевизионщиков, с тем чтобы они сняли в Америке фильм и, показав по телевидению, передали бы его предприятию. В Америку должны были вылететь два «МиГ-29» и грузовой самолет «Ил-76», на котором и предлагалось занять места группе телевидения. Было сказано: условия полета почти спартанские, без комфорта.

В авиашоу участвовали военные и гражданские летательные аппараты США, Канады и России. Летчики и парашютисты демонстрировали чудеса техники и собственного мастерства. Из боевых машин на первом плане стояли американский «F-16» и наш «МиГ-29». Рекламные проспекты были полны гордости и самых высших оценок.

На российской машине стартует Александр Гарнаев. Он взмывает в воздух и в течение нескольких минут демонстрирует самые сложные элементы современной воздушной акробатики, включая и знаменитую «кобру». Летчик Марат Алыков и Владимир Маслаченко комментируют происходящее. Маслаченко называет летчика «Пеле неба».

По взлетной полосе мчится автомобиль с реактивным двигателем. Его догоняет одномоторный самолет. Вот он оказывается строго над автомобилем, вот делает пол-оборота вокруг продольной оси и летит с обращенной вниз кабиной пилота. В это время из люка, что на крыше автомобиля, вылезает человек, который быстро перебирается в кабину самолета и исчезает внутри нее. Самолет взмывает в воздух, а автомобиль выстреливает тормозной парашют и останавливается. Поверить в увиденное невозможно, комментировать – бессмысленно. Осталось лишь показать телезрителям…

Организаторы авиашоу обратились к российской команде: есть американцы, которые не прочь совершить полет на современном боевом истребителе и ощутить на себе все то, что испытывает пилот. Они готовы заплатить за это названную сумму – десять тысяч долларов, – которая поступит в фонд оргкомитета. Согласны ли на это русские пилоты? Руководитель нашей пилотажной группы Валерий Миницкий дает положительный ответ и говорит, что полетит сам.

И вот в назначенное время в распоряжение Миницкого прибывает первый доброволец.

На нем комбинезон, заросшие щетиной щеки и почему-то резиновые сапоги. Он – воплощенная флегматичность: не проявляет ни малейших признаков волнения. Знает ли он, на что идет, что его ожидает, спрашивает увальня Маслаченко. Тот вместо ответа рукой и мимикой показывает: а мне все по фигу. На него надевают шлем, усаживают в кресло, закрывают фонарь. Миницкий включает двигатель, разгоняет машину, взмывает в воздух, и затем американец получает все то, что хотел, по полной программе. Пилот был явно в ударе, а пассажира перед полетом осмотрел врач, и за все причиненное ему удовольствие он заранее расписался.

Но вот Миницкий посадил машину. Летчики Гарнаев, Алыков, журналист Маслаченко, оператор Анатолий Рудаков и режиссер Ирина Пащенко устремились к самолету, полагая, что пассажир, если пока и живой, то уж никак не в сознании и рассудке. Однако тот, улыбаясь, выбрался самостоятельно и уверенно направился к молодой своей жене, показывая при этом большой палец. Комментируя только что разыгранный сюжет, жена слетавшего сообщила нашему комментатору: «В будущем году мы снова соберем нужную сумму. Только теперь уже полечу я, правда, Билл?» – «Конечно, дорогая!»

В небольшом городке Форт-Уорд, что в штаге Техас, жарко – тридцать пять градусов в тени. Полдень. На улицах ни души. Все попрятались от жары. И вот Маслаченко, медленно следуя на машине по городу, встречает наконец живого человека. Причем с лицом до боли знакомым. Маслаченко выходит из машины и не может поверить глазам: странником оказывается Георгий Гречко, простой советский космонавт, дважды Герой Советского Союза, к тому ж еще и доктор технических наук. Точно зная, что Гречко не имеет никакого отношения к авиашоу, Маслаченко изумленно вопрошает: «Ты как здесь оказался?» – «Стреляли», – плагиатничает Георгий Михайлович…

Владимир познакомился с двумя молодыми летчиками-любителями, мужем и женой Эгер, которые на небольшом сверхлегком самолете – на одной заправке, без посадки – облетели земной шар. Над горами, лесами, молями, морями и океанами, сквозь тяжелые облака, дожди и туманы, стремительные воздушные потоки – восходящие и нисходящие. Сквозь неверие. Они были первыми… Владимир не вешает фотографии на стену. Но вот единственное исключение – это портреты супругов Эгер, с их надписью специально для него…

На каждое представление являлось до полумиллиона зрителей. Они приходили, приезжали. И прилетали. На аэродроме всегда имелась парковочная стоянка для частных самолетов – как для личных автомобилей. После каждого представления именно эти самолеты выпускались в первую очередь…

…Ну, вот и все закончилось. Наши вылетали домой из Северной Дакоты. Сначала на Аляску – в Анкоридж, оттуда уже на Чукотку – в Анадырь. Как водится у американцев, нашу авиаэкспедицию сопровождали до границы два истребителя «F-16». Когда один из этих самолетов включил двигатель и готов был начать рулежку, Маслаченко увидел, что у него из-под крыла хлещет какая-то жидкость. Наши уже сидели в своем «Ил-76». Маслаченко немедленно сообщил об увиденном Валерию Миницкому, тот – пилоту своего «Ила». Пилот связался с диспетчерским пунктом американцев. И вот наши видят, что пилот «F-16» выключил двигатель. Оказалось, все дело было в какой-то заглушке – недовинтили. «Э-э-э, ребята, – вздохнул наш комментатор, – где-то мы все это видывали». Но нашим зрителям он этого не рассказал – не хотелось «кляксы», все было так хорошо!

Борьба за кнопку

Это была бомба. Или точнее – две сразу, одна за другой. Сначала страну облетела сенсационная весть: закрыли шестой телевизионный канал – с его еженедельными киселевскими «Итогами», «Бесплатным сыром» Шендеровича, Хрюном Моржовым и Степаном Капустой, каждый вечер «тушившими свет», не менее любимой «Нашей гаванью» и многими другими популярнейшими программами. Недолгие всенародные гадания вокруг дальнейшей судьбы шестой кнопки были прерваны взрывом второй бомбы: освободившееся эфирное пространство заняли программы спортивного канала НТВ-плюс.

Здесь надобно пояснить: созданный в 1996 году НТВ-плюс, где стал работать Владимир Маслаченко, – канал спутниковый, что очень важно, ибо он не участвует в борьбе за самое драгоценное телевизионное достояние – частоты. Ему почти безразлично, на каких частотах работать: летает их спутник по стационарной орбите, то есть висит над одной и той же точкой Земли и ретранслирует телевизионный сигнал, куда ему прикажут. Самые элитные, по дальнобойности и надежности, волны – метровые. На них работают первый канал, РТР, НТВ, ТВЦ. На них работал ТВ-6. И вот этот канал неожиданно отдали НТВ-плюс. Перестройка всех служб переведенного канала заняла считаные дни, если не часы. Это уже явилось показателем уровня, класса.

А произошло все вот как. Один из сотрудников НТВ-плюс позвонил на радиостанцию «Эхо Москвы» и просто предложил отдать освободившиеся частоты шестого канала его родному спортивному каналу. Позвонившего хорошо знали как популярного и уважаемого эфирного журналиста. На «Эхе» записали его на магнитофон и направили текст предложения в Интернет. Тут как раз на подходе был последний, полуночный выпуск программы «Время», и ведущая Жанна Агалакова, увидев в «паутине» свеженькую информацию, тут же ее на всю страну с окрестностями и озвучила. Позже выяснилось, что одновременно новость в Интернете прочитал федеральный министр по делам печати и массовых коммуникаций товарищ Лесин, который звонком разбудил генерального директора компании НТВ-плюс Алексея Буркова. Тот сказал, что готов отдать соответствующие распоряжения своим техническим службам, но для этого сначала надо связаться с главным редактором канала Анной Дмитриевой, которая в тот момент находилась в Австралии на открытом чемпионате страны по теннису.

Кто-то из читателей, возможно, уже догадался, что позвонил на «Эхо Москвы» и поднял бурю в эфире неуемный комментатор Владимир Маслаченко. Вполне допускаю, хотя нам того уж не узнать, что для столь смелого и энергичного решения проблемы шестой кнопки товарищ Лесин звонил главе Администрации президента страны. Возможно, они поинтересовались и мнением более высоким. Не знаю. Но только в эту ночь Владимира Никитовича уже никто не беспокоил, и он мог спокойно спать. Утром на шестом канале сражение за свой Большой Шлем начали теннисисты. Комментировали Анна Дмитриева и Александр Метревели.

Вскоре открылась зимняя Олимпиада в Солт-Лэйк-Сити, напряженная, насыщенная внештатными ситуациями и, прежде всего, допинговыми скандалами, к которым явно неготовой оказалась наша команда. Но не наше телевидение. Вся инфраструктура, все технические и творческие службы шестого канала отработали безукоризненно, конечный продукт был высокого качества – других мнений не звучало.

Это были первые для нашей страны Олимпийские игры, когда один телевизионный канал был целиком посвящен спорту. Причем ТВ-6 сам распоряжался своим временем, предлагая тем самым: «Спрашивайте только с нас». Впервые в нашей стране Олимпийские игры показывали в полном объеме и для всех. Причем не так, как это обычно делается на публичных телеканалах. Здесь были исторические экскурсы, биографические зарисовки, рассказывалось многое из того, что ранее не было известно.

Работники ТВ-6 не имели возможности привлечь дополнительные средства и людей. Они даже не смогли своевременно оплатить офис, студию и комментаторские кабины в Солт-Лэйк-Сити – не было денег. Но они справились.

«Что будет дальше? Какая судьба ожидает канал?» – спросил я после Олимпиады Анну Дмитриеву. Но ответ на этот вопрос я не получил. Анна Владимировна его не знала. Она надеялась, что здравый смысл и целесообразность возобладают, что НТВ-плюс – не временное явление в шестом эфирном пространстве. Как выяснилось, надеялась зря. Не сложилось. Другие силы, другие команды перехватили подачу.

Маслаченко был убежден: если бы федеральный руководитель спорта и президент Национального олимпийского комитета, люди, хорошо его знающие, не сомневающиеся в его компетентности, всего лишь посоветовались с ним, он сумел бы разъяснить и доказать им, что уже имеющаяся система спортивного вещания на НТВ-плюс не имеет аналогов в мире, что канал НТВ-плюс успешно работал бы для массовой аудитории любителей спорта, одновременно выполняя задачи, важные для президента государства и правительства. Что не нужно ничего создавать заново, искать добра от добра, резать по живому. Не нужно получать и осваивать громадные суммы государственного бюджета, набирать обширный штат сотрудников, создавать разветвленную инфраструктуру. Как это нередко бывает, экономика перемешалась с политикой. Созданный спортивный канал Российского телевидения начал действовать. Два канала вроде бы нормально сосуществуют друг с другом. Сегодня это всего лишь констатация свершившегося. Ну да что уж теперь говорить…

Белые звезды Альп

Да не покажутся пафосными слова о том, что горнолыжный спорт властвует над миром.

В свое время Александр Иваницкий понял красоту, привлекательность горных лыж и привел к сему механизм телевидения. А еще в нужном месте и в нужный час оказалась бывшая классная легкоатлетка, а затем журналист Лидия Бородина, которая, прожив несколько лет вместе с мужем, специалистом по атомной энергетике, в Австрии, написала увлекательнейшую книгу «Белые звезды Альп». Книгу издали массовым тиражом, ею зачитывались по всей стране.

И пошло, помчалось. Ничего не знавшие о горных лыжах люди стали приобретать инвентарь. На Кавказе, в Карпатах, в Сибири, в Заполярье – в больших и малых горах начали возводить горнолыжные комплексы, строить подъемники. Первый в СССР кресельный подъемник был смонтирован в грузинском Бакуриани в середине пятидесятых годов, потом – в урочище Чимбулак близ Алма-Аты. Правда, к тому времени в западноевропейских странах действовали сотни и сотни подъемников – горнолыжный спорт там процветал еще в тридцатых годах.

Вспоминаю прекрасные репортажи Маслаченко с многочисленных этапов Кубка мира по горнолыжному спорту. Все началось с 1972 года, с Олимпиады в Саппоро. И продолжалось с перерывами до начала 90-х. Сначала наше телевидение получало, причем бесплатно, сюжеты о горнолыжных соревнованиях за рубежом. Маслаченко и Бородина комментировали их под картинку, из студии. Олимпийские игры-76 в Инсбруке горные лыжи давали уже регулярно, в большом объеме. Потом Маслаченко подготовил пятнадцатиминутный клип, собрав в нем самые интересные эпизоды борьбы. Он, однако, долго не мог подобрать музыку. Неожиданно выручил Гленн Миллер: зайдя случайно в магазин «Мелодия» на Арбате, комментатор услышал хорошо знакомые мотивы «Серенады Солнечной долины». Его осенило, он помчался на работу, взял в фонотеке нужный материал и вместе с коллегой Анатолием Малявиным, с его прекрасным вкусом и слухом, завершил наконец работу. Результат превзошел все ожидания, а наш герой получил от руководства умопомрачительную премию.

В выпусках о Спартакиаде народов СССР горные лыжи давали по полной программе. Даже Спартакиаду профсоюзов страны, в ее горнолыжной части, преподнесли с помпезностью едва ль не Кубка мира.

Спасибо председателю Комитета Лапину, который по достоинству оценил этот вид спорта, а самое главное – нашел деньги на организацию горнолыжных трансляций с наших и мировых склонов. Маслаченко регулярно выезжал на крупные международные турниры, прежде всего – па этапы Кубка мира. Он комментировал уже не под картинку. Он теперь хорошо знал предмет: сказалось постоянное общение с ведущими спортсменами и специалистами – он говорил с ними на одном языке.

Он и сам кропотливо осваивал технику горнолыжного катания. Правда, начинал он еще в декабре 1968 года в Приэльбрусье – там на Чегете впервые встал на горные лыжи. Да и поехал вниз. И что характерно – в дубленке: просто горнолыжный стиль одежды в нашем обществе тогда еще только начинал формироваться. Инвентарь в ту пору был чудовищный: лыжи «Львов», обладавшие эластичность чуть большей, чем железнодорожный рельс, намертво крепились сыромятными ремнями к ботинку. В случае падения, отстреливался только носок крепления. Так что падать не рекомендовалось. Под горой Чегет постоянно дежурило несколько машин «скорой помощи», которые обратно никогда налегке не возвращались.

Как и в футболе, и в любом другом виде спорта, он обучал себя сам – своим пониманием, видением, своим самостоятельным построением образа движения. Так что его моральное право стать президентом Всесоюзного любительского горнолыжного клуба было признано бесспорным.

На первых порах горнолыжного бума, начатого телевидением, в вышестоящем партийном органе морщились: зачем это? Для чего такой снобистский, такой элитарный вид спорта нашему простому советскому человеку? Ведь базы, инвентарь – все это так дорого. На совещании в отделе пропаганды ЦК прозвучал даже вопрос: «Не пора ли одернуть Маслаченко?» Впрочем, примерно так было и тогда, когда он первым показал советскому зрителю парусную доску и дельтаплан. Наверное, не более благосклонно отнеслось бы руководство и к хоккею с шайбой, не будь он ко времени своего вторжения на территорию СССР уже столь популярен в мире.

Спрос на горнолыжный спорт в несколько раз превышал предложение, что само по себе снимало вопрос о его элитарности. Остановить процесс было уже невозможно.

Стали выезжать за рубеж наши лучшие горнолыжники. Руководителем сборной был назначен Леонид Тягачев, ныне президент Олимпийского комитета России. Наши спортсмены поднимались все выше и вскоре начали врываться в элитные мировые десятки. Когда один из величайших горнолыжников мира швед Ингемар Стенмарк увидел нашего Александра Жирова, он воскликнул: «Этот парень в скором времени будет побеждать всех».

Потом это восхождение оборвалось. Искренний спортивный интерес амбициозных дарований начал вытесняться дельцами из Спорткомитета, дорогостоящий горнолыжный инвентарь все больше становился предметом наживы. Вмешались компетентные органы. Состоялся показательный процесс. Руководитель женской сборной страны получил немалый срок. Другая важная фигура в том деле чудом унесла ноги, помогли сильные мира сего. Та фигура ушла в другое ведомство, причем с повышением. Александр Жиров погиб в автокатастрофе.

Прежняя легендарная сборная перестала существовать. Новая – воссоздаться уже не могла, не было почвы. Но остался сам горнолыжный спорт – красивый и бесстрашный.

Из горнолыжного спорта вышел и зацвел буйным цветом фристайл с его могулом (слалом по буграм), а также акробатическими прыжками с трамплина. В середине 80-х возник сноуборд – сначала слалом, а позже хафпайп – фигурное катание в огромном желобе. Но само катание на горных лыжах – это как могучий ствол дерева, пустившего корни во всем мире. И это уже навсегда.

Вспоминаю, как весной 1988 года мы с Владимиром Никитовичем отправились в Домбай на первые в нашей стране международные соревнования по фристайлу. Говорили тогда много – на горе, вечерами в гостинице, затем уже в Москве, в телецентре, где он прокручивал свои и чужие, старые и новые фристайловские фильмы и передачи. И тогда у меня даже стало складываться впечатление, что с него, с Маслаченко у нас и начался этот вид спорта. Когда я сказал ему об этом, он рассмеялся: «Эдак, чего доброго, я окажусь «отцом» отечественного фристайла. Но это не так. Просто в 78-м году мы с коллегами сделали первый на телевидении материал о новом виде спорта. То был пятнадцатиминутный очерк, смонтированный на основе американского фильма «Спирит». Я написал текст, который прочитала известный диктор Дина Григорьева. С тех пор старался не пропустить ни одного сюжета по фристайлу из тех, что поступали из-за рубежа. И давать в эфир. Я старался не напрасно. Какая была почта, какая реакция! Фристайл быстро завоевывал популярность. С самого начала меня беспокоил вопрос, каким быть новорожденному, какими путями развиваться. На эту тему мы стали выпускать передачи. Критики там было много…»