Текст книги "Владимир Маслаченко: «Пеле повезло, что он не играл против меня»"

Автор книги: Вадим Лейбовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Но только не ногами вперед

И надо же было так картам лечь, что именно СКА (Свердловск) достался «Локомотиву» в первом матче сезона на Кубок СССР, игре в раннем апреле на бестравном грунте стадиона уральской столицы. Игре, в которой весь стадион жаждал воздаяния за поруганную честь, за «надувательство». С таким силовым давлением подогретой команды и трибун игра получилась равной. И вот в какой-то момент, когда нападающий москвичей Иван Моргунов прорвался к воротам соперника и уже обыграл голкипера, к форварду одновременно метнулись два защитника с выставленными вперед ногами, выпрямленными в колене и нацеленными на него открытыми подошвами бутс. Двенадцать шипов уже, казалось, вонзались – по известному жестокому приему «накладка» – в ногу Ивана. Но в это мгновение он бесстрашно и отчаянно врубил по мячу и успел-таки вогнать его в сетку.

Это был дебют Маслаченко, он сыграл «пол ноль». Он вообще все дебютные, узловые матчи своей карьеры отыграл, не пропустив гола. Так что выиграли они первый матч, это был добрый знак для всей команды. И для него, конечно.

Столь же знаково наш герой провел и закончил свой первый матч в классе А, когда в Донецке железнодорожники провели два безответных мяча в ворота «Шахтера». В следующем матче всесоюзного первенства – в Ленинграде – Маслаченко уже пришлось достать из сетки забитый мяч, на что, правда, его товарищи ответили двумя голами.

Третья игра чемпионата страны 1957 года состоялась на Большой спортивной арене Лужников. При переполненном стотысячном стадионе, где больше половины зрителей болели за «Спартак». Каждое имя спартаковца той поры, той эпохи было для Владимира легендой, мечтой, сном. Дна или три раза он видел этих игроков с трибуны (в ту пору футбольного телевидения, в сущности, еще не было) да еще видел их на сборах в Тарасовке, где команда «Локомотив» готовилась к полуфинальному кубковому матчу.

Он отыграл весь матч против «Спартака», оба тайма. И ему пришлось хорошо поработать. Незадолго до финального свистка Никита Симонян забил в ворота Владимира решающий гол, и «Спартак» одержал победу – 2:1. Но с этого дня о Маслаченко заговорили – повсеместно, громко, а журнал «Спортивные игры» посвятил ему отдельную статью с фотографией.

Общую радужную картину явления новой звезды народу не испортило даже разгромное поражение железнодорожников, которое они потерпели во втором круге от московских динамовцев. Как и почти годом раньше, эта игра тех же соперников закончилась со счетом 7:1, только на этот раз все было наоборот: игра шла в одни, но уже другие ворота.

Впрочем, игрой назвать это было трудно, ибо динамовцы применили самый жесткий прессинг, на какой только были способны, выполняя строгую установку Михаила Якушина. Никак не ожидавшие этого, не готовые к такому сюжету игроки «Локомотива» были сразу же парализованы и ничего не смогли сделать до самого окончания матча. Весь футбольный мир понимал: Михей отыгрался за прошлогодний позор.

Но не буду больше забегать вперед. В том сезоне «Локомотив» стал обладателем Кубка СССР, причем впервые после 1936 года – года первого розыгрыша этого приза, кстати также выигранного железнодорожниками. Однако все это случилось глубокой осенью, до этого еще предстояло дожить, доиграть. Л пока надо было двигаться дальше. Весна шла запоздалая, трава еще не выросла.

Не выросла она даже в Одессе, где «Локомотиву» предстояла встреча с минскими динамовцами. Было холодно, и во время матча основных составов бушевал такой шквальный ветер, что несколько раз мяч, выбитый основным вратарем железнодорожников Владимиром Востроиловым, летел обратно к нему в руки. Но они все-таки у, минчан выиграли, забив один мяч.

Встреча дублирующих составов проводилась на поле настолько твердом и каменистом, что шипы бутс даже не оставляли на нем следов. От асфальта оно отличалось разве что неровностью. И вот произошло необъяснимое: когда нападающий минчан, выдвинувшись к воротам москвичей, уже заносил ногу для завершающего удара, ноги Маслаченко, готового броситься под удар, бессознательно, неуправляемо вылетели навстречу нападающему, который легко увернулся и успешно завершил атаку. Пропущенный железнодорожниками гол оказался единственным и решающим.

Однако драма была не в поражении, а в поступке, в действии основного виновника случившегося. Утром на разборе игры начальник команды Морозов дал волю чувствам и словам. Перед всей понурой командой он говорил, что в футболе есть приемы и поступки, совершать которые стыдно не только игрокам команд мастеров, но вообще мужчинам. Для вратаря – это бросок навстречу атакующему ногами вперед. Что такое действие к лицу разве что покойнику, но никак не игроку, являющемуся последней надеждой всей команды. И он никак не ожидал, что молодой вратарь Маслаченко может оказаться трусом – видимо, зря он верил в него, приглашая в уважаемую команду, и…

Вратарь не дал Морозову закончить речь. Он встал и дал отповедь начальнику команды. Он сказал, что да, он совершил ошибку, приведшую к поражению всей команды, но это была ошибка чисто техническая, к которой его морально-волевые качества не имеют никакого отношения: шипы не удержали его на каменистом грунте, в результате чего падающее тело неуправляемо развернулось и выбросило ноги вперед. Он показал, как все было на самом деле. И в заключение пожелал Николаю Петровичу быть в дальнейшем объективным и справедливым. Начальник команды в ответ на такую дерзость попросил Маслаченко покинуть помещение. В дверях тот обернулся и спокойно сказал: «Я могу даже покинуть команду. Но никому не позволю обвинить меня в трусости. Потому что для этого никогда не было и никогда не будет оснований».

У старшего тренера Бориса Аркадьева свое мнение на ситуацию, конечно, было. И то, что он промолчал, подводило к мысли: видимо, Морозов погорячился, а прилюдно, тем более при подопечных, перечить ему он, разумеется, не счел нужным.

Между прочим, путь команды в Одессу пролегал через достославный Днепропетровск, где местная околофутбольная власть предприняла очередную попытку выманить своего незабвенного голкипера из поезда и вернуть в осиротевший «Металлург». Устоять на этот раз было легче: накопленный опыт и обретенная уверенность в себе позволили Владимиру справиться с ситуацией без помощи товарищей.

Из Одессы команда переместилась в Тбилиси, где за основной состав «Локомотива», как и в Одессе, играл вратарь Владимир Востройлов, а главный герой нашего повествования выступил за дубль своей команды. И что примечательно, выступил он в роли и на месте левого защитника, получив задание не только обеспечить сохранность своих ворот, работая ногами, но при случае создать угрозу для ворот соперника, которые защищал юный Анзор Кавазашвили. Много позже Владимиру Никитовичу сообщили, что за тбилисцев в том матче играл и другой ныне весьма известный фигурант – Зураб Соткилава, который в описываемую пору, если и пел, то еще не так слышно. Мое телефонное обращение к Зурабу Лаврентьевичу по этому поводу положительного результата не дало: ту историческую встречу трех гигантов он, к сожалению, в памяти не сохранил. А жаль, как нам было бы интересно!

Но и на своей скромно»! позиции Владимир Маслаченко в той игре сумел оставить заметный след в памяти зрителей, пришедших на ту игру. Когда мяч, брошенный тбилисцами из аута, пролетал над его головой в сторону родной штрафной, левый защитник, утратив на миг чувство реальности и бессознательно вернувшись в привычный образ, высоко выпрыгнул и нанес по мячу мастерский вратарский удар кулаком – настолько мощный, насколько и точный, ибо мяч пришелся точно на ход нападающему москвичей, и если б не свисток судьи, остановившего игру за неправильные действия защитника Маслаченко, у ворот тбилисцев неминуемо создалась бы острая ситуация.

Рядом с руководством команды сидел известный спортивный журналист Юрий Ваньят, который спросил: «Хороший игрок ваш четвертый номер, откуда он и как его фамилия?» «Это Володя Маслаченко, – отвечал Аркадьев. – Он из Днепропетровска. Между прочим, еще лучше он играет в воротах. На этой должности он у нас и состоит. А что в поле вышел погулять, так это сегодня у нас на левом фланге случился дефицит кадров».

Аркадьев

Ну, кажется, дорогой читатель, пришла нам пора всерьез заняться старшим тренером «Локомотива». Футбольное происхождение Бориса Андреевича Аркадьева – московский «Металлург». Николай Петрович Старостин отлично помнил его как игрока, который хорошо управлялся с мячом на месте левого полузащитника и быстро бегал. В той команде его однажды в тренеры и определили. Он тогда сразу левого крайнего нападающего в левого защитника перевел. Скромный «Металлург» в тридцать восьмом году стал бронзовым призером всесоюзного чемпионата, в том же сезоне они сумели одолеть грозных спартаковцев. В «Металлурге» же Аркадьев совершил великое открытие – Григория Федотова, которого в большую футбольную жизнь и вывел.

В конце тридцать девятого года сорокалетнего Аркадьева назначили старшим тренером московского «Динамо». Скромно стартовав в чемпионате сорокового года, команда к исходу первого круга занимала шестое место. Все это время Аркадьев перестраивал игру, воплощал в жизнь новые творческие идеи. Все более активно и результативно подключались к атакам его полузащитники. Каждый из пятерки нападения легко освобождался от своего опекуна, стремясь многочисленными перемещениями ввести его в заблуждение и выбрать для себя новую, более удобную позицию. Еще за несколько лет до этого Аркадьев говорил, что будущее за универсальными, многопозиционными игроками. Ему не верили, над ним смеялись. Теперь он приблизился к воплощению этой идеи.

Последние семь матчей чемпионата динамовцы выиграли и завершили сезон под знаком полного своего превосходства, а стало быть, и передовых принципов Бориса Аркадьева.

Потом была его команда ЦДКА, пять раз становившаяся чемпионом страны. И страшная по своим последствиям Олимпиада-52 – матч, проигранный югославам, что в период противостояния Сталин – Тито расценили как национальный позор. «Проиграв грязной клике Тито, наша команда опозорила не только себя, но и наш народ, всех людей, борющихся за мир во всем мире», – этим бредом кормили тот самый народ.

После разгона армейской команды Аркадьева направили в «Локомотив», который занимал в классе А последнее место. И вот 11 сентября «Советский спорт» написал о победе железнодорожников над тбилисскими динамовцами: «Перестроив игру в обороне, руководство команды (фамилия нового тренера не называлась) добилось того, что ее действия окрепли». Затем последовали пять побед «Локомотива» в шести играх, в том числе над лидером – московским «Спартаком». Нe изменив состав, команда переместилась с четырнадцатого места на девятое, на том и завершила сезон.

Наступил год 1953-й. До смерти Сталина оставалось два месяца. 13 января было опубликовано сообщение ТАСС о раскрытии террористической группы «врачей-убийц». Газеты пестрели сообщениями о ротозеях и их пособниках едва ль не во всех областях хозяйственной деятельности.

В такой обстановке открылась Всесоюзная конференция по футболу. Во вступительном слове зампред Всесоюзного комитета по физической культуре и спорту, он же вице-президент Международного олимпийского комитета, К. А. Андрианов сказал: «Наши так называемые ведущие тренеры Аркадьев и Бутусов показали свою несостоятельность, неспособность подготовить команду к Олимпиаде… Книги Аркадьева вредны, потому что уводят нас от установок советской школы, ее наступательного порыва…» В докладе председателя Всесоюзного тренерского совета А. А. Соколова были, в частности, такие слова: «Тренер, оторвавшийся от масс игроков, безразлично относящийся к сигналам снизу, не способен давать новое направление. В этом отношении характерен Аркадьев – он не терпел критики, работа шла без творческого обсуждения, игроки его боялись, из-за своей любви к иностранным словам он был им непонятен… Что касается Аркадьева, то, я думаю, мы еще проведем подробный разбор его книжицы, мы это дело подымем».

Итоги совещания подводил разгневанный Андрианов: «Создается впечатление круговой поруки тренеров. Они слепо следовали за Аркадьевым, возвели тактику в решающий фактор, а увлечение тактикой не приносит победы. Надо просто знать тактику зарубежных противников и противопоставить ей нашу, советскую, более совершенную. Вот говорят, техника, надо учить технике. Все же просто, товарищи! Тренер берет лист бумаги и пишет слева фамилию футболиста и какие он имеет недостатки в обводке, в ударе, а справа – какими средствами эти недостатки ликвидировать…»

Карательный вал и его отголоски прокатились но всему советскому, но более всего по армейскому футболу. Аркадьева обесчестили. Он медленно возвращался к жизни. В конце концов за ним – по специальному указанию Лазаря Кагановича – оставили «Локомотив».

В пятьдесят девятом Аркадьев снова, как и в роковом для него пятьдесят втором, принял назначение тренером олимпийской сборной. Возможно, он пошел на это в надежде доказать, что неудача семилетней давности была случайной. Но наши соперники по отборочному турниру, команды Болгарии и Румынии, имели право выставить первые составы, что они и сделали. А в советскую сборную нельзя было включать мастеров, которые ездили на чемпионат мира в Швецию, а это двадцать два лучших игрока, весь цвет. Заведомое неравенство и предопределило конечный результат – советские олимпийцы на турнир в Риме не пробились.

Вместе с создателем Высшей школы тренеров Михаилом Товаровским Аркадьев читал лекции по тактике футбола. Написал на эту тему книгу, изданную массовым тиражом и выдержавшую несколько изданий. Одним из слушателей тех лекций был румынский тренер Стефан Ковач, который в семидесятых годах вместе с Рипусом Михелсом создал долгое время непобедимый «Аякс» с его великим лидером И. Кройфом.

Много позже, в Сент-Этьене, куда Владимир Маслаченко приехал с киевскими динамовцами как комментатор, он встретился со Стефаном Ковачем, который и рассказал ему, что не он и не Михелс изобрели «тотальный футбол», взяв который на вооружение, «Аякс» и стал всех сокрушать. «Я всего лишь прослушал курс ваших Аркадьева и Товаровского, – признался Ковач. – Мне это понравилось, мы с Михелсом все доработали, развили и стали применять на практике».

Мэтр нашей спортивной журналистики Лев Иванович Филатов как-то спросил Аркадьева, почему тот оказался в спорте. Аркадьев, не удивившись вопросу, ответил: «Я из того поколения, для которого в названии "физическая культура" слово «культура» стояло на первом месте». В этом ответе – человеческая и профессиональная суть Бориса Аркадьева.

«Мне легко предположить, – писал Филатов, – что многие люди, как и я, испытывали на себе обязывающее влияние Аркадьева и изумлялись этому влиянию, потому что ничего похожего в футбольной среде встречать не доводилось. В этой среде Аркадьев был фигурой неожиданной, пришельцем, странником. Рафинированный интеллигент – это для футбола, наверное, излишняя роскошь. Но раз такой человек объявился, залетел, им гордились. Его тонкая духовность была подмечена и выделена как украшающая редкость.

Но она оказалась плодоносной, что сделало Аркадьева фигурой выдающейся, единственной в своем роде… Все, чем жил Аркадьев в футболе, все им сделанное и служило тому, чтобы футбол рос, поднимется в наших глазах. Невозможно представить, чтобы этот человек просто служил в футбольном департаменте, пусть даже сверхдобросовестно. Футбол, коль скоро он ему себя посвятил, сделался для него областью, где можно проникнуть в суть вещей, увидеть развитие, эволюцию, предвосхитить будущее. Если представить Аркадьева, допустим, художественным или литературным критиком, он непременно поставил бы перед собой исследовательские цели, не удовлетворился бы текущим рецензированием.

Я многократно убеждался, что футбол воспринимают шире, смелее, проблемнее люди, у которых за душой есть что-то кроме футбола. Жизнь этой игры своеобразна хотя бы уже потому, что она объединяет зрелище и борьбу, что в ней конкурируют эти две стихии, примирить которые удается командам, играющим красиво и победоносно. Одно это своеобразие заставляет размышлять о футболе, исследовать его, проводить параллели, выверять ассоциации, им навеянные.

…Всего через три года после турне сборной Басконии по стадионам страны наши футболисты воочию познакомились с системой «дубль-ве» и прилежно ее осваивали. А аркадьевское «Динамо» взяло и переиначило эту систему, предполагающую строгое разграничение ролей, предложив взамен "организованный беспорядок". Нападение тогда состояло из пяти форвардов. Каждый из этих пятерых с детских команд учился играть на определенном месте – справа, слева, либо между центром и флангом на отрезке, который телекомментаторы до сих пор именуют "местом полусреднего", хотя никаких полусредних (они же инсайды) давным-давно нет. Система «дубль-ве» превосходно прижилась в «Спартаке», который два года подряд был и чемпионом, и владельцем Кубка. Казалось бы, повторить «Спартак» – и никаких гвоздей. Динамовская пятерка нападения: Семичастный, Якушин, Соловьев, Дементьев, Ильин – сильная по умению каждого, сделалась сильнее и, главное, непонятнее, а потому и еще страшнее для противников – все пятеро менялись местами, появлялись там, где их не ждали. Это была громадная новость, которую, как водится, сразу не оценили. Когда «Динамо» во втором круге обыграло «Спартак» -5:1, объяснялось это как угодно, но только не тактической новинкой. А фактически в тот день, 1 сентября, по совпадению в первый школьный день, был преподнесен урок нового футбола. Давал этот урок тренер Аркадьев, но тогда он был закулисной фигурой, "железной маской" – тренерам на внимание рассчитывать не полагалось…

Знаменитое послевоенное семилетнее противостояние ЦДКА и «Динамо» мало того что подняло футбол в глазах публики, оно заставило всех обернуться к тренерам. В то время принялись гадать не только о том, забьют ли Федотов с Бобровым или Соловьев с Карцевым, а и о том, что секретно задумали мудрый Аркадьев и хитрый Якушин. Оба они тогда сделались невероятно известными, каждое их словечко ловили и передавали. Своей сегодняшней устойчивой популярностью тренерский цех обязан им двоим. Во всяком случае, они положили ей начало…

Я не встречал людей, которые не испытывали бы к Аркадьеву уважения. Толкуя однажды с тренерами В. Лобановским и О. Базилевичем в разгаре их быстро вспыхнувшей славы, я спросил: "Есть ли тренер, которого вы признаете?" – и они чуть ли не в один голос, как-то заерзав по-школьнически, выговорили: "А как же! Аркадьев Борис Андреевич!"» – заканчивает Лев Филатов.

Борис Аркадьев был всесторонне эрудирован и неизменно деликатен. Знал и любил высокие искусства. Говорят, что по истории импрессионизма он мог бы читать лекции профессионалам, хотя довольно долго увлекался футуризмом. В одежде был прост, но при этом и изыскан. Его тонкий вкус в глаза не бросался, но всегда присутствовал. К игрокам он неизменно обращался на «вы». Рыцари ненормативной лексики при нем чувствовали себя скованно. Любителям выпить, кои в его коллективах, даже в блистательной «команде лейтенантов», нередко имели место быть, выволочек не устраивал. Но, зафиксировав грех, он на следующий день грешников – в единственном или множественном их числе – непременно «хлестал» повышенной тренировочной нагрузкой. Сам же был скорее равнодушен к спиртному, нежели строг к себе. Впрочем, однажды…

Однажды «Локомотив» провел бездарнейший матч в Воронеже, с трудом унеся ноги от местного «Металлурга» – 0:0. Гостиница, где останавливались москвичи, находилась рядом с вокзалом, до отхода московского поезда оставалось еще более двух часов, и часть команды решила поужинать в ресторане. К столику, за который сели игроки Виталий Артемьев, Виктор Ворошилов, Виктор Соколов и Владимир Маслаченко, подошла официантка, получила заказ на ужин и пять бутылок минеральной поды. Правда, в одну из них девушку попросили опорожнить бутылку «Столичной». Задача для официантки оказалась знакомой и простой, вскоре на столе стояло все, что просили. Но не успел еще никто поднести руку к прибору иль стеклу, как в зал вошел старший тренер команды. Подойдя к столику, к которому я привлек внимание читателя, Аркадьев, пожаловавшись на сильную жажду, испросил у сидевших за ним разрешения промочить горло. Услышав в ответ горячее, даже радостное приглашение, старший тренер взялся за одну из пяти одинаковых бутылок. И, как читатель уже догадался, – именно за ту, где находилась «огненная вода». Он налил полный фужер, поднес ко рту и отправил в себя первый глоток. Исполнив сие, старший тренер не только не поперхнулся, не закашлялся, не поднял удивленно брови, но даже не прервал начавшийся процесс. Медленно влив в себя все содержимое фужера, он столь же степенно поставил его на стол, после чего, оглядев всех за ним собравшихся, скрестил на груди руки с устремленными вверх большими пальцами и молвил свое привычное: «Хорошо нам, хорошо!» Поблагодарив сидевших за любезность, он заключил: «Ну что ж, теперь, пожалуй, можно и пойти перекусить». С чем и удалился, оставив зрителей в оцепенении и полной неспособности употребить в себя хоть малый кусок иль глоток.