Текст книги "Черная пустошь. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Вадим Михальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

– И вот люди начинают убивать, – голос Илая прерывается, оборванный ощущением боли.

– Далее люди переходят к обороне, – продолжает человек уже более спокойным голосом, – люди опутывают Пустошь защитным коконом. Теперь им уже не страшно нападение диких зверей, с которыми они так легко расправились в первый же день. Люди чувствуют себя в безопасности, но однажды ночью происходит непоправимое – звери прорывают защитный кокон и убивают всех на своем пути. Звери отступают лишь перед численным превосходством людей и мощью их оружия. Люди в ярости – их защиту можно прорвать, звери оказались теми, за кого их приняли с самого начала.

Некоторые люди утверждали, что звери не хотели напасть, что люди напрасно стали убивать. Но после того, как звери проникли внутрь поселения и убили множество людей, тем людям, кто пытался объяснить поступки сейров их стремлением отомстить за гибель своих сородичей, нет веры. Теперь каждый человек ненавидит сейров черной ненавистью, теперь люди хотят мстить.

Происходит несколько стычек в лесу. Снова гибнут люди и сейры.

Людям нужна земля, чтобы устроить свою жизнь, им нужны деревья, чтобы построить из них жилища, им нужна пища, которых нет на Пустоши. Вожди людей решают оградить большой участок леса вокруг Пустоши, чтобы обезопасить свой народ от страшных хищников. На устройство защитной изгороди уходит вся весна и лето. А между тем запасы пищи приходится экономить – впереди зима, посеять семена съедобных растений можно только весной, а урожай будет только следующей осенью, поэтому вожди принимают решение отправить в лес группы охотников, чтобы пополнить запасы мяса.

– Одним из этих охотников был я, – Илайджа обводит нас взглядом, – я был человеком, ненавидящим вас. Это – правда. Никто из охотников не знал, что племя Белого готовится напасть на них. Все охотники гибнут, Белый оставляет мне жизнь, чтобы побольше узнать о нас, людях.

Теперь представьте себе степень моего удивления, когда я узнал, что вы никогда не собирались напасть на нас! Представьте себе, что я, в одно мгновение, вместо охотника и защитника своего народа, превратился в захватчика и убийцу! Мой мир вывернулся наизнанку в одно мгновение! Представьте это себе – и вы поймете всю глубину моего раскаяния.

– И теперь я прошу вас простить меня и мой народ! – языки пламени позади Илайджи ярко освещали его скорбную фигуру. – Я прошу прощения у вас, как уже просил прощения у Белого, у Велора и теперь еще раз прошу прощения у вас всех.

– Люди не причинили вреда моему племени, но я принимаю твои извинения, – сказал Велор.

– И я принимаю твои слова, человек, – сказал Касп.

– И я, – сказал Лоро.

– А я с радостью присоединяюсь к своим старшим братьям, – сказал Сайди, в глазах которого горел теплый огонек радости.

– Я не слышал слов Белого, – посмотрел на меня Лоро. – Все мы знаем, сколько зла люди причинили его племени. Сможет ли он простит людям их поступки?

– Да, – ответил я. – Смогу.

– Ты простишь им даже гибель своих детей? – Лоро не издевался надо мной, он просто не мог поверить в то, что я способен прощать.

– Я могу простить и гораздо больше, Лоро, – ответил я, глядя в его глаза. – Я готов простить любую ошибку, если она осознана. Я готов простить, когда вижу, что всё случившееся с моими сородичами, было трагической ошибкой, чуть было не подтолкнувшей наши народы к взаимному истреблению, и я прощаю, прощаю всё.

– Ты забудешь их смерть, Белый? – спросил Сайди и я был благодарен ему за сочувствие к моей боли, прозвучавшее в его голосе.

– Забыть не смогу, но могу простить, – ответил я. – В последнее время я понял, что лишь возможность простить любое, даже самое страшное, зло отличает разумное существо от дикого зверя.

– Я хочу поблагодарить вас за ваши слова, – сказал Илайджа, – и я благодарен тому обстоятельству, что мы не причинили вам гораздо большего зла, чем успели причинить.

– Итак, – сказал Велор, – теперь, когда мы выслушали нашего гостя и он выслушал наши слова, я хочу спросить: чего теперь нам ждать от людей?

– Я вернусь к своему народу и расскажу всем обо всём, что мне посчастливилось увидеть и узнать, – ответил Илайджа. – Я расскажу всё и, насколько я знаю своих соплеменников, мы оставим месть, мы прекратим готовиться к войне против вас. Я буду умолять своих вождей прекратить войну. Как я уже говорил Белому, я не буду знать покоя до тех пор, пока каждый человек не поймет, что наши народы не являются врагами. Когда мой народ примет правильное решение, я надеюсь, что оно будет правильным, я вернусь к вам и мы заключим мир.

– Возможно ли, что вожди твоего народа не захотят прислушаться к твоим словам? – спросил Касп.

– Нет, – твердо сказал Илайджа, – я знаю, что многие люди, наделенные властью, не хотели, чтобы всё зашло так далеко. Я уверен в том, что они обрадуются возможности прекратить эту бессмысленную войну раз и навсегда.

– Что ж, – сказал Велор, – пусть будет так.

– Ты можешь сказать нам, Илай, – спросил Сайди, – что нужно твоему народу?

– Мы хотим жить, как живете вы – на своей земле, в окружении добрых соседей. Мы, как и вы, хотим растить детей, жить нормальной жизнью, заботиться о своих близких и родных, трудиться, чтобы не испытывать голода и жажды. Просто жить.

– Согласны ли вы остаться в тех пределах, что вы уже отняли у племени Белого? – в глазах Лоро я заметил не желающее уходить недоверие.

– Я не могу сказать об этом, не поговорив со своим народом, – ответил Илай, – но думаю, что мы сможем прийти к разумному соглашению. Я знаю, что мы отобрали у вас землю и лес, но я хотел бы, чтобы это было сказано другими словами. К тому же, как я понимаю, это земли, принадлежащие Белому.

– Моему племени, – мягко поправил я его.

– Что ты скажешь на это, Белый? – холодно спросил меня Лоро.

– В моем племени не так много сейров, чтобы нам было тесно на наших землях. Я готов поступиться тем, что принадлежало нам, чтобы мир между сейрами и людьми никогда не был нарушен.

– Я могу сказать, Велор? – спросил Сайди.

– Конечно, это общий совет, каждый может говорить свободно.

– Я хотел бы поблагодарить Белого за то, что благодаря ему мы получили возможность говорить с людьми о мире. Также я хочу сказать, что очень рад тому, что наш брат смог оставить свою месть и сохранил тот ясный разум, которым я никогда не устану восхищаться.

– Я не привык выслушивать столь лестные слова, – сказал я, – но я благодарю тебя за них, брат.

– Насколько я вижу, – Велор по‑доброму лукаво посмотрел на меня, – я поторопился объявить тебя, Белый, изгоем на своих землях. Теперь ты и любой сейр из твоего племени – желанные гости у нас в любое время года. Видите, братья, – Велор гордо посмотрел вокруг, – Белый совершил поступок, достойный вождя – он смог преодолеть в себе зверя и стать тем сейром, которого мы всегда знали – мудрым, гордым, всегда ставящим интересы нашего народа превыше всего, сейром, от которого всегда можно ждать помощи.

– Ты совершил невозможное, Белый – изменился, оставшись таким же, как был раньше, – сказал Касп.

Лоро промолчал, наверное, его застарелая ненависть ко мне останется с ним навечно.

Я тоже промолчал, лишь, благодаря, посмотрел каждому в глаза, даже Лоро.

– Ну, а теперь, я думаю, мы должны поблагодарить нашего гостя Илая, за искренность, прямоту и стремление к миру. Когда ты будешь готов отправиться в обратный путь? – посмотрел на охотника Велор.

– Я готов отправиться прямо сейчас, – твердо сказал Илай, – чем скорее я вернусь, тем будет лучше для всех.

– Вряд ли это будет разумно с твоей стороны – отправляться в такой трудный путь ночью, – ласково сказал Велор. – А с нашей стороны было невежливым – отпустить тебя без того, чтобы ты в полной мере почувствовал наше гостеприимство и доброе отношение. Сегодня мы будем есть и отдыхать, а завтра ты сможешь отправиться домой. Белый проводит тебя до границ вашего поселения, не так ли?

– Конечно, Велор, – ответил я, – я с удовольствием провожу нашего гостя, чтобы его возвращение домой было приятным.

– Что это? – насторожился Сайди, внимательно прислушиваясь.

У него был острый слух и через мгновение мы тоже услышали негромкий монотонный гул и свист, доносящиеся откуда сверху.

Что‑то прошумело над нашими головами и я увидел, как это тёмное «что‑то», похожее на грозовую тучу, пронеслось в небе, стремительно приближаясь к земле…

* * *

Это был дирижабль «Титан», названный так Джеком Криди‑младшим. Под туго натянутым эластичным брюхом летательного аппарата в бомбовых захватах висела смерть, готовая в любой момент по приказу пилота обрушиться вниз, неся огонь и разрушение.

Вот так судьба сейров и людей, на краткий миг слившаяся в едином порыве, свернула с крутого поворота, ведущего к миру, по направлению к войне. Так путник, идущий по крутой горной тропе, уводящей от зияющего ущелья, исчезает, сметенный предательским стремительным камнепадом на дно темной пропасти, откуда нет возврата и нет спасения…

Первому на цель пришлось выйти Фреду Томпсону. Попутный ветер нес «Каспер‑2» быстрее, чем остальные дирижабли. Звенящий от возбуждения голос Фреда заставил всех напрячься, как перед прыжком:

– Я нашел их! Захожу на разворот.

Дэвид, которого час назад сменил Адам, быстро передвинул свой стул к столу Фреда.

– Ветер – восток, юго‑восток, скорость – пять метров в секунду, – громко считывал показания Варшавский, – вижу множественные цели.

– Отметь время, Дэвид, – сказал Адам, лишь усилием воли заставивший себя не бросить управление «Титаном».

– Пятнадцать двадцать четыре.

– Господи, сколько же их! – потрясенно прошептал Фред, разворачивающий дирижабль, чтобы определиться с траекторией спуска.

– Спокойно, Фредди, расслабься, – сказал Джек.

– Не получается, – криво улыбнулся Фред Томпсон, глядя на свои судорожно сжатые пальцы.

– Дыши, Фредди, дыши, – Роджер попытался показать брату, как нужно дышать, но его собственное дыхание сбилось.

Фред глубоко вздохнул.

– Боевой курс! Вижу цели, – перекрестье прицела, направленное уверенной рукой Дэвида переместилось вверх, накрывая самое большое скопление красных точек.

Этот сияющий красный цвет напомнил Адаму цвет пролитой артериальной крови – такой же яркий, насыщенный.

– До точки сброса – сто метров. Начинаю спуск, – зрачки Фреда расширились от напряжения.

– Взрыватели на боевой взвод! – сказал Варшавский.

Фред потянулся к своему пульту вооружения, но его ладонь замерла, накрытая холодной ладонью Адама Фолза.

– Я сам, Фредди, – улыбка Адама Фолза напоминала оскал мертвеца и Фреду стало страшно.

Он и так боялся, что сделает что‑нибудь не так, но застывшее в судороге боли лицо Адама Фолза заставило его нервничать еще больше.

Адам поднял колпачок предохранителя и передвинул вверх красный переключатель активации бомбовых взрывателей. «Я не хочу, чтобы эти дети чувствовали себя убийцами, я не хочу, не хочу!» – кричали жалобные голоса в сознании Адама Фолза. «Пусть не я нажму на сброс, пусть это сделает этот мальчик, но это я спущу смерть, я один».

– Не бойся, мальчик, всё нормально.

Фред уже не обращал внимания ни на чьи слова, даже Адама. Для него существовал только спокойный голос Варшавского:

– Высота – пятнадцать, до цели – пятьдесят метров. Держи скорость снижения постоянной.

– Да, – прошептал Фредди, направляя дирижабль вниз.

Секунды превратились в минуты, время застыло. Адам слышал всё, как сквозь толщу холодной воды.

– Сброс! – крикнул Фред Томпсон.

Экран термовизора осветился красной вспышкой, закрывшей скопление неподвижно замерших красных точек, затем в багрово светящемся облаке вспыхнул еще один сверкнувший желтыми искрами круг – взорвались бомбы, начиненные пластиковой взрывчаткой. Свечение бушевало несколько секунд, термовизор зафиксировал температуру около тысячи градусов. Где‑то там, далеко в лесу яростно горел напалм, сжигая всё – землю, деревья, траву, превращая еще секунду назад живых существ в бесформенные обугленные клочья сгоревшей плоти.

Фред изо всех сил тянул ручку управления вверх, как будто бы этот кусок пластмассы был тяжелее груды камней. Дирижабль взмыл вверх, быстро набирая высоту и черная стена деревьев скрыла от холодных глаз видеообъективов страшную картину бушующего пламени.

Силы покидали Фреда также быстро, как вытекает вода из треснувшего аквариума. Пальцы дрожали, глаза щипало сотнями раскаленных иголочек.

– Разворачиваюсь для подтверждения попадания, – прохрипел он.

– Не нужно, Фредди, – ласково сказал Адам, – не нужно смотреть на это. Сделай поворот на два километра влево и возвращай «каспер» на базу.

– Понял, – его голос дрогнул.

Он уронил голову на стол и его худые плечи затряслись. От его беззвучного, но от этого не менее жалобного, плача у всех мороз прошел по коже.

– Возьми управление, Дэвид, – сказал Адам, поднимаясь со своего места.

– Не нужно, – простонал Фред, поднимая голову – его глаза были полны слез, он вытирал их свободной рукой.

– Ты уверен, Фредди? – спросил Роджер, умоляюще глядя на брата.

– Да, – Фред вытер лицо рукавом, – я в порядке, правда. Всё нормально.

Роджер повернулся к своему экрану и обмер.

– Черт, Адам! – вскричал Дэвид, заметив реакцию Роджера.

– Возьми «Титан» на себя! – крикнул ему Адам, подбегая к столу управления «Каспером‑3».

– Уходи, Роджер, пожалуйста, уходи, – Адам бережно сжал худенькие плечи мальчика. – Я сам справлюсь, сам.

Адам отстранил Роджера от его компьютера и занял его место.

Кошмар повторился снова. На этот раз в пункте контроля было так тихо, что было слышно, как снаружи шумит ветер. Адам молча вывел дирижабль на боевой курс и молча навел прицел.

Роджер обнимал брата, а Фред, внешне уже вполне оправившийся от страшного шока, тихо шептал ему:

– Не бойся, Родж, не бойся. Всё будет нормально, только не смотри туда, пожалуйста! Не смотри.

– Не буду, Фредди, не буду, – послушно отвернулся младший брат.

Его длинные, как у девчонки, ресницы дрожали, как стебельки первой весенней травы под порывами холодного ветра.

– Помнишь, как мы с тобой летали на самолете, Родж? Помнишь того дядьку с крысиными усиками?

– Помню, – прошептал он.

– Помнишь, как это было здорово тогда – летишь себе, до облаков подать рукой, а внизу все такое маленькое, как игрушечное?

– Ага.

– Вот бы еще раз так полетать, а, Родж? Хотя бы еще разок…

– Да, – на плечо старшего брата закапали горячие слезы.

Фред свободной рукой обнял вздрагивающее тело младшего братишки и привлек к себе, прижавшись щекой к худенькой груди, внутри которой пронзительными молоточками билось родное сердце. За их спинами на ярко освещенном экране вовсю бушевало адское пламя, горели деревья, роняя вниз горящие листья, похожие на огненные слезы…

Адам, сжав зубы, повернул «Каспер‑3» и задал курс возвращения. Он посидел немного за столом, тупо рассматривая меняющиеся желтые цифры в углу монитора – показатели высоты и скорости и поднялся из‑за стола.

Фред и Роджер смотрели на него с каким‑то новым чувством неясного страха и боязни. Их глаза напомнили Адаму глаза оленят, отнятых у матери и впервые посаженных к клетку зоопарка. Уже не стараясь улыбнуться, Адам посмотрел им в глаза.

– Простите меня, ребята.

Что‑то шевельнулось внутри, какой‑то теплый светлячок облегчения на мгновение осветил угольно‑черный мрак, поселившийся в его душе. Осветил и погас.

Томпсоны смотрели на него, как дети заблудившиеся в лесу смотрят на человека, нашедшего их. В их глазах уже не было страха, только растерянность и боль.

– Я не должен был перекладывать на вас свою ношу, – сказал Адам. – Я не должен был этого делать. Простите меня и постарайтесь понять, что всё, что мы сделали сегодня, было необходимостью. Только так мы сможем сделать так, чтобы ваши дети могли спокойно выходить в лес, не боясь никого. Только так мы сможем защитить нас всех. Мы были вынуждены так поступить. Лучше сразу вырезать опухоль, чем дать ей разрастись. Лучше сделать всё сразу, а не мучительно ждать долгие годы. Поймите это и простите меня.

Роджер часто закивал головой, как маленький ребенок, он уже улыбался – он был ни в чем не виноват, сам мистер Фолз сказал это. Значит, нечего переживать, всё позади.

Лицо Фреда всё еще было напряженным, но в глазах уже не было страха – Адам прав. Если бы они не сделали это, то волки рано или поздно напали бы на них. Папа – военный, папа всё прекрасно поймет. Тем более, рано или поздно папе и другим солдатам снова пришлось бы выйти в лес, чтобы воевать с волками, если бы не он, Фред и не Адам, и Джек, и Дэвид. Они поступили правильно – пусть лучше погибнут эти страшные сейры, пусть лучше все они сгорят в огне – лишь бы папе не пришлось воевать с ними, лишь бы папа остался в живых. Значит, всё правильно.

– Теперь, что касается вас, Джек и Дэвид, – продолжил Адам. – Вы выполняете вашу задачу – найти племена. Как только следующие цели будут обнаружены, дирижабль поведу я.

– Но…, – привстал Дэвид.

– Никаких «но»! – жестко сказал Адам. – Это – приказ, а приказы не обсуждаются!

Джек жалобно посмотрел на Адама, но его глаза были непроницаемыми. Его глаза, всегда добрые, всегда такие теплые глаза, были похожи на два черных отполированных камня. Казалось, что у этих глаз нет зрачков. Джек знал, что глаза Адама – карие, но сейчас в них была темнота.

– Вы поняли меня?

– Да, Адам, – кивнул Дэвид, он понимал, почему Адам решил всё сделать сам и понимал, что спорить с ним сейчас бесполезно – всё поведение, все скупые жесты и полное отсутствие мимики ясно показывали, что Адам ни за что не переменит своего мнения.

– Джек?

– Да, – прошептал Джек Криди, поворачиваясь к своему экрану.

Ему казалось, что вместо такого знакомого, надежного, доброго Адама перед ним стоит совершенно незнакомый, жесткий, непоколебимый человек. Джек подумал, что таким, наверное, Адам был на войне.

– Вот и славно. Роджер, ты справишься со своим «каспером»?

– Легко, – щелкнул языком повеселевший Роджер.

– Приступай, – уголки губ Адама дрогнули, безуспешно пытаясь изобразить привычную улыбку.

Роджер вернулся на свое место и подумал, что Адам немного похож на отца, когда он сердится, но уверен в своей правоте. «Каспер‑3» вышел из разворота и взял направление на юг…

Дирижабли, ведомые братьями Томпсонами, накрыли племена вожаков Каспа и Лоро. «Титан», управление над которым принял из рук младшего Криди Адам Фолз, нашел племя Велора в двадцать один двадцать, через полчаса после наступления темноты. «Каспер‑2» обнаружил племя Сайди два часа и тринадцать минут спустя…

– Как тут мои пациенты? – улыбаясь, спросил Владислав Сергеев, обнаружив Сергея, лежащего на кровати рядом с открытой дверцей Клетки с прозрачными стенами.

– Нормально, Слава, – ответил Сергей, открывая глаза.

– Спал?

– Да так, дремал.

– А как мой другой пациент? – посмотрел на волка врач. – Вот уж никак не думал, что на старости лет заделаюсь ветеринаром.

Волк поднял голову и посмотрел на вошедшего. Владислав с удивлением заметил в глазах сейра какое‑то чувство, похожее на признательность.

– Нормально, – ответил Сергей, по просьбе Этара не рассказывающий никому о том, что волк может общаться с людьми.

Вместе с сейром они решили, что когда они окончательно окрепнут, сделать небольшой сюрприз для всех.

– Слышал новость?

– Какую? – спросил Сергей.

– Наши «беспилотчики» разбомбили сейров, – понизив голос, сказал Владислав, кивнув на волка.

– Нет! – Сергей вскочил с кровати и его повело в сторону – сказывалась слабость.

Волк вскочил, с болью глядя то но врача, то на Сергея.

– Ты что, не знал? – удивленно поднял брови Владислав. – А, ну да, я ведь не был у вас целых три дня.

– Господи, господи! – простонал Сергей, глядя на волка. – Они еще там наверху?

– Кто?

– Да «беспилотчики», черт, – закричал Сергей, – «ангелы» наши …ные!

Владислав с испугом отшатнулся от Дубинина. Он впервые видел его таким.

– Да, наверное, – пробормотал врач.

Он посмотрел вниз – что‑то теплым потоком воздуха протянулось по его правой ноге – и замер. Рядом с ним стоял волк.

– Может быть, еще не поздно, – бормотал Сергей, пытаясь попасть рукой в рукав халата, – может, еще не поздно.

– Господи, Этар, – Сергей жалобно посмотрел на волка, бока которого раздувались в учащающемся ритме дыхания, – мне так жаль.

– Ты что, Сережа? – прошептал Владислав, в ужасе глядя на волка.

– Он может говорить, – указал на сейра Дубинин, – он сказал мне, что они не собирались нападать на нас, а вы, вы…, – его голос прервался.

«Вы снова убиваете нас?» – возник в голове Сергеева жалобный, почти человеческий голос.

– Что это? – шевельнулись онемевшие губы.

– Он так разговаривает, – устало вздохнул Сергей, – помоги же мне, не стой столбом!

– Что? – Сергеев ошалело посмотрел на Дубинина.

– А, черт с тобой! – махнул рукой Сергей, непослушными пальцами застегивая пуговицы халата. – Этар, не отходи от меня ни на шаг! Пошли.

И волк пошел за Сергеем, опустив голову, как больной пес. Они оставили врача стоять посреди опустевшей комнаты, рядом с навсегда опустевшей Клеткой…

– Сброс, – прошептал Адам, поднимая «Каспер‑2» вверх.

– Адам, – послышался звенящий от напряжения голос Дэвида Варшавского.

Фолз обернулся на стуле. Позади него стоял бледный, как смерть, Сергей Дубинин, а рядом с ним стоял пленный волк, которому полагалось быть в клетке. Скованные ужасом Джек, Роджер и Фред сидели за своими компьютерами, бросая быстрые испуганные взгляды на сейра.

За минуту до этого Адам сосредоточился на управлении дирижаблем. Он активировал взрыватели, бросил «Каспер‑2» вниз и нажал кнопку сброса. В ту самую секунду, когда над племенем Сайди вспыхнула в воздухе огненная волна, в пункт контроля вошел Сергей, за ним по пятам, как домашний пес, неслышно скользил сейр.

– Господи, – выдохнул Сергей, падая на колени.

Рука Адама скользнула к кобуре на правом боку. В голове пронеслись мысли: «Сергей сошел с ума, выпустил волка, надо бы успеть выхватить пистолет до того, как волк бросится на кого‑нибудь. Если он прыгнет на пацанов, я его зубами загрызу, а Дубинина пристрелю, как собаку. Нафарширую башку свинцом – и всё».

«Как же так?» – послышался жалобный голос.

Никто в комнате не проронил ни слова, но все услышали этот голос, дрожащий от нестерпимой боли.

«Как же так?» – послышалось снова.

Адам посмотрел на сейра. Волк смотрел на Сергея, умоляя, прося, как жертва умоляет палача отвести занесенный топор.

– Прости меня, Этар, прости! – заплакал Сергей, глядя в золотистые потухающие глаза. – Я не успел им сказать, и ты, и я не успели. Мы были слишком слабы, чтобы хотя бы поинтересоваться тем, что происходит здесь.

«Вы убили их?» – волк посмотрел на Фолза без гнева и ярости, его глаза казались свечами, которые вот‑вот погасит ветер.

– Да, – ответил Адам.

В его руку скользнула холодная рукоять пистолета.

«Вы снова убиваете нас» – прошелестел голос в головах людей. «Вы снова несете смерть, снова». Волк опустил голову, почти коснувшись пола.

– Они не хотели на нас нападать, Фолз! – закричал Сергей. – Мы первыми напали на них, всё остальное было естественной человеческой реакцией на насилие! Если бьют тебя – ты бьешь в ответ! Они ни в чем не виноваты! Это мы – убийцы! – слезы текли по лицу Сергея, он уже не кричал, а стонал, корчась от почти физической боли, сжавшей его сердце в железных тисках.

«Что же мне делать, Сергей?» – простонал сейр, по‑прежнему не поднимая головы. «Зачем мне теперь жить? Зачем?»

– Этар!

«Эти люди – твой народ, твои близкие, твои друзья. Они снова убивают сейров, не причинившим им никакого вреда. Они снова убивают!» – волк поднял голову, в его глазах застыла боль, только боль, ничего, кроме боли. «Они твои друзья, и ты мой друг, Сережа. Как же мне жить с этим? Как?»

– Этар! – Сергей, плача, попытался обнять волка, но тот мотнул головой, отбрасывая его руки.

«За что?» – посмотрел в глаза Адама Фолза сейр и рука с зажатым в ней пистолетом опустилась.

– Этар, прости нас, пожалуйста, прости, – Сергей умоляюще протянул к нему руки, – я знаю, нам нет прощения, но прости нас, прошу тебя, заклинаю всем, что мне дорого!

Волк молчал, его глаза, теперь уже пустые, как две погасшие звезды, смотрели в глаза Адама Фолза.

– Этар! – закричал Сергей, его голос эхом отразился от невысокого потолка и больно ударил всех, кто сейчас находился в этой тесно заставленной столами комнате, комнате, в которой снова остановилось время.

«Ты вернул мне жизнь, Сережа», – сейр ласково посмотрел на человека, стоящего перед ним на коленях, «я благодарен тебе, но теперь моя жизнь мне больше не нужна».

Волк повернулся и выскочил из комнаты.

– Черт, – крикнул Адам, хватаясь за трубку телефона внутреннего оповещения, – охрана, охрана! У нас чрезвычайная ситуация – пленный волк вырвался на свободу! Будьте предельно осторожны! Разрешаю применить всё имеющее оружие! Остановите его любым путем! Охрана, черт! – Адам увидел, что впопыхах не переключил интерком на передачу.

Он уже потянулся, чтобы исправить свою ошибку, но замер, остановленный тихим голосом Сергея:

– Не надо, Адам. Он никого не убьет…

Сергей Дубинин летел вниз, стоя на грузовой платформе. Он опередил Адама, выскочившего вслед за ним из пункта контроля, и теперь Адаму пришлось дожидаться следующей платформы. Внизу, на ступенях широкой спиральной лестницы, проходящей по всему огромному конусу Башни, он видел темное пятно, стремительно растущее в размерах. Это темное пятно упрямо летело вниз, как выпущенная из лука стрела.

– Этар, – прошептал Сергей…

Он спрыгнул с платформы на втором уровне Башни и побежал, из последних сил пытаясь не упасть. Он увидел, как сейр вбежал в одно из нежилых помещений уровня. Когда Сергей влетел в темную комнату, он успел увидеть, как исчезает в оконном проеме знакомое косматое тело. Дубинин повернул регулятор окна на «полную проницаемость» и по пояс высунулся из окна.

– Этар! – жалобно позвал он.

Темный приземистый силуэт внизу замер и светящиеся золотистые глаза посмотрели вверх, где виднелось белое пятно человеческого бледного лица.

– Не надо, прошу тебя! Не надо…

«Незачем, Сережа. Прощай», – и черная фигура бросилась бежать, вплотную прижимаясь к земле.

– Я же спас тебя! Я приказываю тебе вернуться! Твоя жизнь принадлежит мне! – разнеслось над Пустошью.

Черная тень замедлила бег.

– Вернись, друг! Прошу тебя, вернись, – беспомощно плакал человек.

«Прощай», – донеслось издалека.

* * *

"Незачем больше жить, незачем! Как же мне больно, как же мне больно!

Почему? Зачем боль, зачем?

Не зови меня, не зови! Если ты еще раз позовешь меня, я не устою перед твоим голосом, я вернусь, а мне нельзя возвращаться.

Мне нужно уйти, убежать.

Какая боль! Какая мука! Как же мне больно!

Простите меня все. Простите…

Бежать, бежать…"

* * *

В Башне объявили тревогу. Никто не понимал, почему – голос Адама Фолза был глух, слова казались рычанием умирающего волка.

Потом дежурные электрики осветили Пустошь и увидели, как к заграждениям внутреннего периметра бежит черная фигура, так хорошо знакомая многим солдатам, так и не вернувшимся из леса. Электрики направили на волка лучи двух мощных прожекторов, захватывая черную тень в перекрестье двух столбов света. Солдаты с соседних постов стреляли по этому черному силуэту, но почему‑то промахивались.

Волк несся огромными плавными прыжками к сияющей линии проволочной ограды, ни на миг не замедляя бега.

Так и не остановленная ни пулями, ни светом прожекторов, черная тень на всем бегу врезалась в сверкающую паутину. Вылетел мощный сноп ослепительно‑синих искр, ограда покачнулась, но не была разорвана. Черная тень повисла на проволоке, черная тень какое‑то время корчилась в немыслимо ужасающей дьявольской пляске, несущей смерть и освобождение, а потом затихла.

Лучи прожекторов скрестились на белой фигурке с развевающимися на бегу, как крылья умирающей птицы, полами распахнутого халата. Фигурка бежала к ограждению молча, так же, как и та черная тень. Лучи безжалостного света провожали эту белую фигурку до тех пор, пока она не упала на колени перед сверкающими металлическими нитями, перечеркнутыми черным обугленным пятном. Лучи били в согнутую спину и опущенные плечи до тех пор, пока к фигурке не подбежали люди, пока еще не понимающие, что произошло.

Люди подняли на ноги человека в белом и увели его назад в Башню, а упрямые лучи, которых некому было погасить, продолжали освещать мертвого волка на мертвой металлической паутине до тех пор, пока не был отключен ток и над лесом не поднялось безразличное солнце…

* * *

Мы услышали, как что пролетело над лесом, а затем ночь взорвалась огнем. На како‑то миг мне показалось, что взошло солнце – настолько яркой была эта вспышка. Затем мы почувствовали сильный удар раскаленного воздуха и ужасающий грохот, как будто шум падения тысячи водопадов. А затем мы услышали крики.

Мы замерли на месте, ошеломленные, онемевшие. Какой‑то миг мы только и могли, что стоять и смотреть, как корчатся в огне черные фигурки, как мечутся среди деревьев, объятых пламенем, огненные клубки горящей шерсти и слышать эти ужасные в своей предсмертной боли крики умирающих сейров. Этими криками был наполнен весь лес, эти крики заглушали все звуки вокруг, даже стон горящего леса и падающих деревьев. До того места, где вовсю бушевал самый страшный пожар, что мне довелось видеть за всю свою жизнь, было не так уж далеко и я увидел всё. Даже больше, чем мне хотелось увидеть.

Я увидел, как трава пеплом взлетает в небо, как несутся вверх колючие искры. Я увидел, как заживо горят мои сородичи, как глаза огненными каплями падают в пламя из пустых глазниц, я увидел, как клочьями слезает кожа с горящих тел, как закипает выступившая кровь, еще живая кровь еще живых тел. Я видел, как горят наши дети, как их маленькие, жалкие в своей беспомощности тела корчатся в огне. Я увидел смерть и хаос. Я видел, как пока еще живые сейры пытаются найти выход из огненной ловушки, но тщетно – пламя настигало их повсюду, выжигая воздух из легких и жадно пожирая тела. И крики, эти ужасные крики – плач умирающих детей врезался в мое сердце свирепой молнией. В моих ушах кричали, вопили, причитали тысячи умирающих голосов, тысячи истошных воплей рождались и тут же умирали в моей голове.

Эти крики навсегда остались в моей памяти, какое‑то время я слышал их постоянно, каждый миг, с каждым своим вздохом, с каждым ударом сердца.

Лес горел, деревья с оглушительным треском валились на землю, увлекая за собой развевающиеся языки пламени. Я ощутил страшный запах паленой шерсти и горящей плоти, тошнотворный запах смерти.

Всё произошло слишком быстро, какое‑то время я ничего не понимал, как не понимали происходящего и вожаки. Я посмотрел на Илайджу, его взгляд был прикован к черному продолговатому телу, уходящему в черное небо и ярко освещенного свирепым огнем.