Текст книги "Чужие свои (СИ) "

Автор книги: Вад Капустин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Воу хама! («Старшие идут»)! – звонко прощебетал малыш, счастливый от сознания, что сумел объясниться с загадочной добычей. Он что-то просвистел остальным, и нить, паутины, удерживавшая Седова в подвешенном состоянии, резко удлинилась. Кокон с пленником рухнул на каменный пол подземелья.

– Вот спасибо, ребята, удружили, – прохрипел по-русски посредник. – Хорошо, что головой со всего маху не приложился – силовое поле спасло. А то я бы с вами сейчас поговорил…

Паучки не ответили, хотя было заметно, что к словам пленника напряженно прислушиваются. Освобождать добычу тоже пока не стали: очевидно, дожидаясь пресловутых старших. Но, главное, начало положено! – утешил себя Валерий. – И кто-то из рейси знает андхарский. Да и лежать на полу все-таки лучше, чем висеть в паутине вниз головой.

– Авао суу, – зачем-то повторил Седов.

– Меххри говорили, что гуманоиды быстро размножаются, а потом всегда притесняют и преследуют пауков. Что трем расам сложно ужиться вместе. Сказали, что мы – самый развитый из трех народов, и нам пора выйти на галактическую арену. Обещали нам отдельную планету и добились нашего согласия. Добровольного, с подписанием контракта. А потом заманили сюда, на Голодную планету, и бросили. Вот так нас и обманули, – закончил печальный рассказ старый крупный рейси, которого привела ребятня.

Наверняка, старик был еще свидетелем и участником исхода с Раваны, – невольно подумал Седов, которого, наконец, освободили от сети и усадили на почетное место у искусственного светильника рядом с паучьим патриархом. Имя старика, поначалу показавшееся совершенно непроизносимым, с трудом удалось озвучить как Хсфоуг-ирсин.

Рыжая шерсть на головогруди рейси побелела от старости. Валерий даже не предполагал никогда, что паук тоже может поседеть. К счастью, Хсфоуг-ирсин прекрасно говорил по-андхарски и охотно делился с пришельцем воспоминаниями:

– Сначала очень многие погибли от голода и холода, потом мы спустились в подземелья и научились охотиться и довольствоваться малым. Но от двухмиллионного народа осталось едва ли четыреста тысяч.

– И все вы живете здесь? В этом подземелье? – спросил Валерий, которому больше всего хотелось как можно быстрее вывести выживших рейси на поверхность и вернуть на Равану.

– Да, – подтвердил старик. – Мы организовались, создали общину, избрали правительство, трех старших, триумвират, который решает все важные вопросы, учит молодежь, распределяет добычу. Я глава триумвирата и имею право решать.

– Отлично. Ты понял, зачем я пришел? – прямо спросил посредник.

– Дети сказали, что ты – друг и пришел помочь, – рейси с надеждой посмотрел на Валерия. – Голодная планета не слишком хороша для жизни, и мы будем рады переменам. Ты сможешь вернуть нас домой?

– Смогу, – пообещал Седов. – Но для этого нужно вывести рейси на поверхность. Всех, все четыреста тысяч. Там, на поверхности, пища, которую я привез. Перед перебросом вы сможете поесть. Сколько времени займет выход?

– Мы хорошо организовались, – повторил старик. – И наши дети послушны. Думаю, одного оборота планеты будет достаточно. Наверное, пауку я ни за что не доверился бы. Но ты похож на наших братьев-андхаров и говоришь на их языке. Тебе я поверю.

Подъем действительно прошел быстро и организованно. Рейси давно обнаружили какие-то пологие выходы из пещер, и колонны рыжих паучков, непрерывным потоком выползая на поверхность планеты, с любопытством осматривались, пытались ловить крупных бабочек, и с интересом исследовали контейнеры.

– Не суетитесь, ребята. Вам уже повезло. Я пришел вам помочь, – Седов щелкнул коммом, распечатывая контейнеры с тюбиками синтезированной питательной плазмы, содержащими строго рассчитанные флусками нормы суточного рациона.

– Не торопитесь с едой, – предупредил дипломат, заметив, как поспешно хватают молодые пауки огромные упаковки с тюбиками. Он вновь вспомнил, что насекомые, даже самые разумные, могут легко наесться до смерти, не имея внутренних ограничителей аппетита.

– Не беспокойся, – сказал незнакомый, побледневший почти до желтизны от бесконечных лишений, взрослый паук. Он стоял рядом с главой рейси и, по всей видимости, был вторым членом триумвирата. Третьей оказалась огромная самка, командовавшая целым выводком юных паучат. Имена остальных двоих стариков Валерий даже не стал пытаться запомнить, решив обозначать их порядковыми номерами. Хватит с него Хсфоуг-ирсина. Пусть будут Второй и Третья.

– За шестьдесят циклов мы научились сдерживаться. А это, – Второй указал лапой на суетливый молодняк, – просто распределители. Дети отбирают корм не для себя, а для раздачи.

– Это лишнее, – сказал Валерий. – Такие контейнеры разбросаны по всему периметру выхода, и сейчас они уже открыты для того, чтобы все рейси могли получить питание перед тем, как я переправлю вас домой, на Равану. Одного тюбика вполне достаточно, чтобы наесться. В каждом суточная норма рациона.

– Ты многое обещаешь, и, кажется, готов выполнить обещания. Кто ты? – спросил глава триумвирата Голодной планеты.

– Кто я? – вопрос оказался неожиданно сложным.

Кто он? Землянин? Альтаирский посол? Все это будет для рейси непонятно. Советник? Но галактической должностью хвастаться не хотелось, да и смысл работы посредника Координационного Совета Содружества пришлось бы объяснять паукам слишком долго, и Седов выбрал самое понятное из своих многочисленных званий:

– Я – Валерий Седов, Великий бог андхаров.

Прозвучало не слишком скромно, и землянин добавил: – В каком-то смысле. – Но этого уже не услышали.

– Значит, тебя и в самом деле прислали наши братья. Мы благодарны. Что ты потребуешь за помощь в возвращении, Великий? Какой службы? Мы должны будем подчиниться андхарам? – в голосе старого рейси прозвучала серьезная озабоченность.

– Вот уж нет! – Седов вспомнил вспыльчивого наглого типа с косичкой. Такому нельзя давать зарываться. Пусть тоже знает страх божий. – Вы должны будете просто жить с остальными расами в мире и помогать друг другу.

– Мы клянемся, – дружно прошипел триумвират рейси.

– Что ж, отлично, – одобрительно кивнул Седов, и вытащил комм.

– Ну а теперь, Леха, твой выход! – Валерий отправил флаер на орбиту к яхте, врубил прямой контакт дальсвязи с Альтаиром – 5, и, увидев молодого борна, резко махнул рукой, заказывая обещанный сквозной портал. «Брат» не подвел.

Мир на мгновение померк, а затем вдруг вспыхнул и стал прозрачно-зеленым. Седов растерянно огляделся. Путешествие, не успев начаться, завершилось: весь народ оранжевых пауков, сам Валерий, и даже пищевые контейнеры переместились в самое сердце третьего материка Раваны.

Седов лихорадочно нажал на кнопку связи с Иском. Тот бодро отрапортовал, что яхта уже находится на орбите планеты, и может немедленно выслать за хозяином флаер. Умница Леха предусмотрел и перенос кораблей.

– Не спеши! Вызову снова через несколько минут, – Валерию хотелось понаблюдать за возвращением паучьего народа.

Древний город рейси по-прежнему находился в густых джунглях.

– Дом! – тихо прошипел Хсфоуг-ирсин. – Как он прекрасен!

Остальные старики потрясенно молчали, еще не оправившись от перемещения.

Зато молодежь, рыжие забавные паучки, восторженно подпрыгивая на гибких лапках, уже разбегались по сторонам, хватая с веток плоды, гоняясь за неосторожными птицами, потихоньку разбредаясь и занимая уютные плетеные домики причудливой формы. Один из малышей, кажется, тот самый, что первым заговорил с Валерием по-андхарски, схватил на лету крупную разноцветную птицу, похожую на павлина. Седов подавил в себе желание вмешаться. Эта планета принадлежала рейси, и «павлину» была уготована роль добычи. Однако паучок неожиданно отпустил птицу, вытащил из-под лапки заначенную упаковку с плазмой и, высосав содержимое, швырнул тюбик в беглянку. Та возмущенно каркнула в ответ и, сорвавшись с ветки, полетела прочь. Попал! От восторга паучишка подпрыгнул на всех шести лапах, потом, заметив, что за ним наблюдают взрослые, деловито скользнул куда-то вверх по серебристой нити.

– Мальчишки во всех мирах одинаковы, – Хсфоуг-ирсин проводил озабоченным взглядом упавший тюбик.

– Экологически безопасно, – успокоил Седов. – После потребления посуда саморастворяется. В течение двух часов разлагается на воздух и солнечный свет.

– Ну, солнечный свет нам здесь ни к чему, – рассудительно сказал рейси.

Валерий понимающе улыбнулся. В джунглях царил полумрак. К счастью, густой полог деревьев надежно защищал привыкших к подземельям переселенцев от дневного света.

Опомнившиеся старики, спохватившись, вернулись к своим обязанностям организаторов, руководителей и наставников.

Валерий с удовольствием наблюдал за хлопотами новоселов, испытывая приятное удовлетворение создателя чужого счастья и чувствуя себя немного лишним на этом празднике возвращения. Конечно, Цоулистин ему не простит самодеятельности. Но и пусть завидует – флуска сама виновата, что на суде отказалась от сотрудничества!

– Мне пора, – сказал он седому рейси, единственному, кто до сих пор оставался рядом с чужаком. – Прощай!

– Прощай, спаситель. Знаю, что ты для нас не чужой, – как будто в унисон его мыслям, возразил глава триумвирата. – Я разгадал твою загадку, Великий. Прости, что не признал тебя сразу, аватар Трехликого. Мы исполним твою волю и будем всегда хранить мир с братьями трех миров!

– Да будет так, – уступчиво согласился Седов, примеряя на себя новый титул. – И вы никогда больше не станете испытывать нужду в пище. – «Потому что я вытрясу для вас из Координационного совета все пищевые синтезаторы, которые только смогу оплатить на репарации меххри», – мысленно поклялся он, вызывая флаер с яхты.

Посадочный катер ухитрился найти для посадки удобную полянку неподалеку от паучьего города, и Валерий, наконец, покинул запретную планету.

– Домой, – скомандовал безличному Иску Седов. – На Землю.

Как странно это прозвучало! Родная планета все-таки стала для него домом.

ГЛАВА 8
Праздник в аду

«В глубине созвездия Зайца скрывается малиновая звезда Гинда. Она похожа на каплю крови, брошенную в темную глубь неба…»

(Ориентирование по небу)

(Первый сон Андрея Денисова)

Андрей Денисов заблудился между явью и сном. Во сне он шел по мертвой планете. Наверное, когда-то тут находился огромный мегаполис – высотные дома, виадуки, посадочные площадки, парки. Опознать их сейчас не смог бы никто. Денисову формы и расцветки зданий казались совершенно невероятными, а густые коричневые и фиолетовые тени вызывали неприятие и гадливость, хотя, возможно, во всем виновато было малиновое солнце.

Свет красной звезды придавал разрушенному городу готическую усталость, превращая руины домов в вампирские замки, а усеянные страшными статуями площади в неухоженные кладбища. И Андрей понимал, почему.

Уродливые изваяния не были скульптурами. Денисов отводил глаза, чтобы не встречаться взглядом с окаменевшими, застывшими в пароксизме боли жителями планеты. Огромные головы на гибких кошачьих телах вызывали в памяти полузнакомое слово «сфинкс». Раздавленные неизвестным грузом, изувеченные каменные туши мало напоминали картинку из учебника. В каком-то смысле парализованные сфинксы были до сих пор живы, многие сотни лет жаждали смерти, но оставались бессмертными. Окаменевшая боль.

Денисов видел неподвижные изуродованные тела и открытый Туннель, который ждал их и в который никто из них не мог войти.

– Проклятые не двигаются, но видят, не плачут, но чувствуют боль, нестерпимую боль, и все еще страдают и слышат, – так сказала черная женщина. Она приснилась Андрею в прошлом сне или в самом начале этого, выйдя из разверзстой пасти Туннеля.

Женщина была ненастоящей, напоминая скорее графическую картинку из недорисованного мультика, обманчивое порождение сна. Картинка все время изменялась в лучах красного солнца: то исчезала, истаивая по краям, то становилась четче и выглядела совсем как живая. Прекрасная и отталкивающая, величественная и непостижимая, Андрею незнакомка внушала необъяснимый ужас

– Ты должен спасти проклятых, – сказала Хозяйка Туннеля. – Открой вход и проведи их в Туннель. Ты знаешь путь, Проводник из мира Смерти. Ты справишься и здесь. Их нужно увести из мира боли в мир забвения. Один раз ты уже смог. Попытайся еще раз.

– Но как? Почему я? – Денисов растерялся. Во сне он ничего не помнил о прошлом, не представлял, что может сделать для несчастных, пораженных неведомой напастью сотни, а, может, и тысячи лет назад. – Кто их погубил? Для чего? За что?

– Я тоже не знаю, – тихо ответила женщина-картинка, снова бледнея и истончаясь. Наверное, пребывание в чужом сне стоило ей больших усилий. – Но зато я чувствую, ежеминутно, ежесекундно чувствую их боль. И тоже страдаю. Я могу помочь всем – излечить или усыпить, но для этого жертвы должны попасть в Туннель. Их можно оживить словом, только нужно в него поверить. В прошлый раз ты сумел. Попробуй еще раз – может быть, ты найдешь другой способ? Ты получил от меня дар Проводника – тебя поймет любой разумный, на любом языке, и ты поймешь каждого. Помоги мне, и не пожалеешь – я сумею выполнить твое главное желание.

Желание? Денисов не помнил своих желаний, но обещание показалось важным. Задать вопрос он не успел. Незнакомка исчезла, оставив Андрея на мертвой планете у входа в зияющий темный провал в окружении безмолвно рыдающих изваяний. В аду.

Весь день Денисов бродил по городу, пытаясь отыскать нужные слова. Какие слова могут победить многовековую боль? Что значит для страдающих тысячелетних сфинксов любовь, жизнь, мать, смерть? Слова не приходили, они не годились, сразу же обесценивались все, стоило только вглядеться в жуткие лица. И некому было в них поверить.

Андрей никогда не отличался особой чувствительностью к эмофону, но мысль о глядящих вслед полумертвых глазах заставляла держаться подальше от площадей, все чаще заходить в опустевшие здания, рискуя погибнуть под завалами. Впрочем, Денисов твердо знал, что во сне ему ничего не грозит.

Внутренние помещения сохранившихся домов представляли собой просторные светлые залы без окон и почти без мебели, если эти загадочные, непонятного назначения предметы вообще можно было назвать мебелью. Светло-кремовые плиты стен излучали теплое сияние, заставляя забыть о гнетущем свете красного солнца, а упругие полы из пористого, почти белого материала полностью поглощали звуки. Денисов не слышал даже собственных шагов.

Устав от бессмысленных блужданий, Андрей уже готов был сдаться и попытаться войти в Туннель, но наткнулся на непроницаемую завесу. Силовое поле. Одного его обратно не принимали. Неужели придется бродить по планете Мертвых, пока не найдется решение?

Мелькнула нелепая мысль попробовать подтащить к Туннелю каменные тела по одному, но после первой же попытки от нее пришлось отказаться: сфинксы были огромны и слишком тяжелы – Андрею не удалось сдвинуть с места ни одного, даже когда он выбрал самого маленького, очевидно, детеныша. «Свинсеныш» – так он мысленно обозвал двухметрового в холке «малыша» – весил, по меньшей мере, полтонны. Этот способ тоже не годился.

Следовало искать иначе, в истоках, первопричинах. Что могло произойти с Мертвым миром, когда он еще не был мертвым? Космическая катастрофа? Неведомое излучение? Воздействие артефакта? Болезнь? Андрей не знал таких болезней. Биологическое оружие?

Хотя нет, не похоже. Окаменевшие тела сфинксов казались раздавленными ударом сверху, словно бы изломанными гигантским прессом, павшим с красных небес. Денисов увидел здесь какой-то жуткий символизм, но к разгадке не приблизился.

Андрей продолжал бродить по развалинам, размышляя, переходя из дома в дом, когда вдруг услышал за стеной резкий звук, похожий на хлопанье крыльев. Птица? Насекомое? Какие-то летучие мыши, гнездящиеся в покинутых домах? До сих пор Андрей не встречал на планете ничего живого, кроме, конечно, «мертвых» сфинксов.

Почему-то мысль о том, что на планете он был не единственным живым, внушила Денисову не радость, а страх. Он резко вздохнул, когда в проеме появилось крылатое существо. Не птица, а скорее птицеящерица, размером почти со взрослого человека, с темно-зеленой блестящей кожей земноводного и черными перепончатыми крыльями летучей мыши.

Некрупное тело, обтянутое кожаным комбинезоном, казалось карикатурно гуманоидным, но не выглядело смешным, скорее опасным. Даже не слишком высокому Денисову чужак едва был бы по плечо, но острые изогнутые когти хищника на верхних лапах явно предназначались для охоты на крупную дичь. Наверное, таким стал бы человек, произойди он от птеродактиля. Чужак казался смутно знакомым, как будто его сородича Андрей встречал прежде, возможно, видел не наяву, а в фильме или в книге. И видение это вызывало ощущение чего-то страшного и болезненного. Незнакомец был похож на демона. Кого еще можно встретить в аду? Однако разумный взгляд красноватых глаз убеждал, что когти – отнюдь не самое опасное оружие пришельца.

Красноглазый щелкнул пастью, и зазвучала вполне понятная речь. Все слова чужого языка казались знакомыми, от осознания ускользал только общий смысл

– Киборг? Здесь? Откуда? Что ты здесь делаешь?

– Киборг? – повторил Андрей, озираясь, и лишь потом сообразил, что речь идет о нем самом. Память милосердно выплеснула горсть воспоминаний: да, он, Андрей Денисов, киборг – бывший солдат, потерявший человеческий облик после удара вражеских деструкторов, уничтоживших тысячи ему подобных, и зачем-то спасенный врачами, давшими выжившему герою искусственное тело. Что он, киборг, делает на планете мертвых сфинксов?

– Что ты делаешь на планете Кахты? – настойчиво повторил чужак, словно прочитав его мысли. Голос «птеродактиля» был уверенным, властным. Похоже, в отличие от Андрея «демон» твердо знал, что видит не сон. И Денисов понимал каждое его слово. Да, конечно, таков дар Проводника, – вспомнил он обещание черной женщины.

– В мире Кахты? – снова переспросил Андрей.

– Ну да, – немного раздраженно повторил крылатый незнакомец. – Планета проклятых. Они хотели силы и власти и сумели отыскать Кахту, но не смогли его обуздать! Ты же видел.

– И сейчас? – Денисов отважился на робкий вопрос.

– И сейчас его ищу я, – с вызовом сказал красноглазый. – Тебе, слабому гуманоиду, даже в теле киборга здесь нечего делать!

Чужак развернулся, и, взмахнув крыльями, исчез в проеме.

– Все равно я не могу отсюда уйти, – глядя вслед новому знакомому, тихо сказал Андрей. Он не знал, был ли услышан его голос.

Тем временем, наступили сумерки. Физической усталости Денисов не чувствовал, есть тоже не хотелось, но перегруженный впечатлениями мозг требовал отдыха. Андрей вновь попытался попасть в Туннель, и вновь безуспешно. Отчаявшись, он вошел в ближайшее здание и устроился прямо на полу у порога. Он не знал, можно ли уснуть во сне, но оказалось, что можно. Андрей закрыл глаза и исчез.

Следующие два дня почти ничем не отличались от первого. Денисов шел к центру города, по-прежнему обходя площади и заглядывая в опустевшие дома. Крылатого демона Андрей больше не встречал, хотя время от времени появлялось ощущение, что он слышит шелест кожистых крыльев. На четвертый день Андрей вышел к центральной площади. Все те же, внушающие ужас, живые изваяния, и чуть лучше, чем на окраине, сохранившиеся дома.

Иррациональное чувство, что-то сродни интуиции неожиданно властно позвало в одно из зданий. Зов? Приказ? Андрей послушно последовал подсказке сна.

Светлый передний зал ничем не отличался от череды уже исследованных за эти дни помещений, и Денисов прошел через высокую арку во вторую комнату. На первый взгляд она показалась пустой, но стоило Андрею пересечь проем, как на полу у левой стены вдруг заиграла бликами какая-то…елочная игрушка? Денисов затруднился бы иначе определить находку. Сверкающее веретено, усеянное мягкими серебристыми иглами, больше всего походило на новогоднее украшение. Новый год, праздник – как давно это было! Память вернула несколько счастливых картинок детства. Праздник. Но какой может быть праздник в этом аду?

Киборг поднял игрушку, и в его руках она засияла еще ярче. На стене возникли и сразу исчезли обрывки какой-то надписи на чужом, но сейчас абсолютно понятном языке. «Ключ… двери… в Пустоту» – успел прочитать Андрей. Где-то рядом захлопали крылья, но Денисов не мог оторвать взгляда от веретена. Дверь в Пустоту – может быть, именно она здесь и сейчас нужнее всего? И, кажется, новогодним пожеланиям свойственно сбываться?

Денисов не видел приближающегося зева Туннеля и черных вихрей сворачивающегося пространства, не слышал истошных воплей демона:

– Не смей! Мы все погибнем! Это моё!

Андрей задумчиво смотрел на сказочное веретено. Он, кажется, нашел нужные слова.

– Я хочу, – сказал Денисов, обращаясь к сверкающей елочной игрушке и к застывшим в безмолвном страдании сфинксам, – чтобы в этом аду наступил настоящий праздник! Чтобы все мы, вы и я, наконец, перестали страдать!

Игрушка ответила обжигающей вспышкой, и распахнутая пасть Туннеля наползла, разъедая реальность, поглощая дома, площади, город, всю планету красной звезды с ее несчастными обитателями. И Андрей, пленник пустоты, исчез, проснулся, вновь превратившись в Тень без имени.