Текст книги "40 лет Санкт-Петербургской типологической школе"
Автор книги: В. Храковский
Соавторы: С. Дмитренко,А. Мальчуков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)
Соотношение собственно реципроков с локативными можно проиллюстрировать предложениями (73) с одной стороны и (74) и (75) с другой. В (74б), как и в (73б), налицо субъектные реципрокальные конструкции, т. е. конструкции с антецедентом-подлежащим. А в (75б) налицо объектная реципрокальная конструкция, т. е. конструкция с антецедентом-дополнением (см. также (5в)). Замечу попутно, что между типами (74) и (75) при однокоренных предикатах существуют каузативные отношения (ср. присоединиться– > присоединить).
(73) а'. X любит Y+ а''. Y любит Х=б. Х и Y любят друг друга;
(74) а'. X присоединился к Y+ а''. Y присоединился к X= б. X и Y присоединились друг к другу/ – X и Y соединились друг с другом/вместе;
(75) а'. А присоединил Х к Y+ [93]93
При одинаковом семантическом статусе X и Y знак «+» может быть заменен здесь на знак «=». В этом случае глагол присоединить выступает как лексический реципрок.
[Закрыть]а''. А присоединил Y к Х= б. А присоединил Х и Y друг к другу/– А соединил ( вместе [94]94
Слово вместеупотреблено здесь в пространственном значении соединения или контактного расположения двух или более предметов, а не в значении «совместно (делать что-л.)».
[Закрыть]) X и Y.
Между субъектными собственно-реципрокальными конструкциями типа (73б) и субъектными локативно-реципрокальными конструкциями типа (74б) существуют близость и промежуточные случаи. Эта близость может проявляться не только в одинаковых морфологических показателях, но и в одинаковых синтаксических конструкциях. Возможность или необходимость употребления в одном языке одного и того же показателя (в данном случае местоимения друг друга), как в (73б), так и в (74б) и (75б), говорит об их смысловой близости, об определенном сходстве отношений между X и У в собственно-реципрокальных и локативно-реципрокальных конструкциях [95]95
Это соотношение очень грубо можно, видимо, сопоставить с соотношением дистантной и контактной каузации типа
а. X стоял – Y заставил/позволил X стоять -,
б. X стоял – Y поставил X.
И в этом случае нередко в разных языках употребляется один и тот же показатель (см. [Недялков, Сильницкий 1969:28–29,27]).
[Закрыть].
Об этом же свидетельсвует, например, употребление собственно-реципрокального префикса и– в айнском языке для всех трех типов русских конструкций из (73) – (75). Этот суффикс однозначно реципрокальный, т. е. по принятому здесь определению это анафоричесий показатель.
Предварительно замечу, что в айнском языке нейтральный порядок слов SO 1[O 2]V; падежи отсутствуют; сочинение имен выражается их простым соположением бессоюзно; ниже в (78а', а'') прямое дополнение предшествует косвенному; глагол не имеет временных форм, он согласуется с подлежащим и прямым объектом; в 3-м л. нулевой показатель согласования; см. [Tamura 2000: 25, 36, 51–52; 1990: 79–80]. Глагольные формы в (76) – (78) заимствованы из [Tamura 1996: 815–816; 765; 636–637,339,763].
Глагол в (76а'), (76а'') имеет значение «любить (только о мужчине и женщине)». В (77а'), (77а'') глагол также двухместный транзитив; (77б) – локативно-реципрокальная конструкция. В (78а'), (78а'') глагол является трехместным транзитивом (это аппликатив от двухместного транзитива sina «завязывать что-л.»), и в (78б) налицо семантически трехместный (но синтаксически всегда двухместный) локативный реципрок [96]96
Автор благодарит Анну Бугаеву (аспирантку Университета Хоккайдо) за консультации по айнскому языку.
[Закрыть].
В этом типе полностью преобладают анафорические показатели. По характеру кореферентности (антецедент-подлежащее или антецедент-дополнение) различаются, как только что отмечалось, два основных подтипа.
а) В первом подтипе исходное подлежащее кореферентно исходному предложному дополнению (обстоятельству), обозначающему цель движенияили место фиксации(по признаку кореферентности подлежащего с неподлежащим этот тип совпадает со всеми выше рассмотренными конструкциями, при наличии промежуточных случаев).
б) Во втором подтипе кореферентность наблюдается
i) между прямым дополнением и косвенным дополнением, обозначающим место фиксации или контакта (при значении соединения) или же
ii) в более сложном случае (при значении разъединения) референт прямого дополнения, обозначающего целое, состоящее из
однородного материала, распадается на относительно одинаковые части.
Иными словами, сюда относятся глаголы двух семантических классов: соединения и разъединения, включая и мысленно производимое соединение или разъединение.
Таким образом, в отличие от медиальных реципроков, у которых симметричные единицы могут быть выражены, как правило, только подлежащим, у рассматриваемых образований они могут быть выражены не только подлежащим (см. (79 г)), но также и объектом (см. (81 в), (81 г) и (82)) [97]97
Локативные реципроки противостоят всем ранее рассмотренным по признаку невозможности выделения значений собственно рефлексивности и реципрокальности примерно так же, как в контактной каузации нельзя выделить значения пермиссива и фактитива; см. [Недялков, Сильницкий 1969:28–29].
[Закрыть]. У собственно реципроков это возможно лишь при каузации субъектных реципрокальных конструкций (типа Он заставил их обняться). Проиллюстрирую дополнительно оба синтаксических подтипа локативных реципроков.
5.2.1. Локативные реципроки с кореферентностью подлежащего и предложного дополнения (субъектные реципроки).
Это имеет место при исходных глаголах движения. Медиальные показатели, за исключением особых случаев, не употребляются.
(79а) Pierre court vers Marie
«Пьер бежит навстречу Мари»;
(79б) Marie court vers Pierre
«Мари бежит навстречу Пьеру»;
(79в) Pierre et Marie courent l'un vers l'autre
«Пьер и Мари бегут навстречу друг другу»;
(79 г) *Pierre et Marie se courent l'un vers l'autre.
В отношении употребления анафорических показателей здесь налицо та же картина, что и у собственно реципроков с предложным дополнением (см. 1) в 5.1.2.2). Как отмечалось выше, между этими типами имеются и промежуточные случаи.
Употребление здесь только анафорических показателей аналогично их же употреблению в 1) в 5.1.2.2. Различие состоит в том, что в последнем случае нет локативной семантики и, кроме того, иногда возможна замена реципрокального показателя рефлексивным; ср., например, возможное преобразование предложения (63б) в рефлексивное со значением «Они рассчитывают на себя».
Как уже отмечалось, во многих языках существуют деривационные средства, служащие в основном для образования локативных реципроков, в частности субъектных реципроков типа (79в). Вот пример из латинского языка, где таким средством является префикс con-/com-/…:
(80а) curro «бежать» → con-curro «сбегаться»
fluo «течь» → con-fluo «стекаться».
Он же может образовывать и объектные локативные реципроки:
(80б) glütino «(с)клеить» → con-glütino «склеить вместе»
coquo «кипятить» → con-coquo «кипятить что-л. вместес чем-л.»
Этот показатель продуктивен и в образовании социативов, поскольку в их значении присутствует смысловой локативный компонент «вместе, в одном месте», т. е. они обладают сходством со значением локативных реципроков:
(80в) bibo «пить» → com-bibo «пить вместе»
rïdeo «смеяться» → cor-rïdeo «смеяться вместе».
С этим показателем есть лишь изолированные собственно реципроки, исходные основы которых в той или иной мере предполагают ответное действие; ср.:
(80 г) fligo «ударить» → con-fligo «драться, сражаться»
spondeo → con-spondeo
«давать клятву» «давать клятву друг другу».
5.2.2. Локативные реципроки с кореферентностью прямого и косвенного дополнений (объектные реципроки).
Это имеет место при исходных трехместных транзитивах присоединения чего-л. к чему-л. или отсоединения чего-л. от чего-л. В широком смысле под присоединением имеется также в виду контакт одного предмета с другим, включая и ментальный, как это имеет место в следующем примере.
(81а) Er hat Peter auf Hansgehetzt
«Он натравил Петера на Ганса»;
(81б) Er hat Hans auf Petergehetzt
«Он натравил Ганса на Петера»;
(81в) Er hetzte Peter und Hans aufeinander
«Он натравил Петера и Ганса друг на друга»;
(81 г) Er hat Peter und Hans aufeinandergehetzt
«Он натравил Петера и Ганса друг на друга».
Предлог (послелог и т. д.) и анафорический показатель – в частном случае реципрокальное местоимение, грамматикализуясь, имеют в некоторых языках тенденцию к сращению и превращению в реципрокальное наречие. Особенно это заметно при конкретно-пространственных, как в (82), а также при переносно-пространственных предлогах, как в (81). В немецком языке у этих наречий существует тенденция к превращению в глагольные превербы (дальнейшая грамматикализация), о чем, в частности, говорит их слитное написание с глаголом при контактной препозиции; ср. (81 в) и (81 г). Некоторые из таких наречий лексикализовались, т. е. не соотносятся с исходными предлогами, как, например, auseinander «в разные стороны, раздельно», но не «друг из друга»; см. (82 г), и durcheinander «вперемешку, как попало» и т. п., букв.«друг через/сквозь друга». Вот ряд локативных реципроков:
(82а) etwas an etwasfügen «подгонять что-л. к чему-л.»
→ etwas aneinanderfügen «подгонять что-л. друг к другу»;
(82б) etwas in etwasfügen «вставлять что-л. во что-л.»
→ etwas ineindanderfügen «вставлять что-л. одно в другое»;
(82в) etwas gegen etwaslegen
«класть, помещать что-л. против чего-л.»
→ etwas gegeneinanderlegen
«класть, помещать что-л. друг против друга»;
(82 г) drücken «жать что-л./на что-л.»
–> etwas auseinaderdrücken «разжимать что-л.»
Своего рода типологическую (в семантическом плане) параллель этим немецким образованиям можно усмотреть в айнском языке (см. (77) – (78)), а также в адыгейском языке, где реципрокальный префикс зэ-(обычно маркирующий реципрокализацию подлежащего и косвенного дополнения; генетически он соотносится с рефлексивным показателем; ср. реципрок зэ-Iущэщэн«перешептываться»(← Iущэщэн«шептать») и рефлексив зы-тхьакIын«умываться» (← тхьакIын«мыть») [98]98
Небольшое дополнение: реципрокальный и рефлексивный префиксы содержат общий компонент – согласный з~, что говорит об их общем происхождении, но в настоящее время эти показатели фонетически совпадают только в определенных позициях. У реципроков кореферентность подлежащего и прямого дополнения обозначается префиксом зэ-р(э)-,кореферентность подлежащего и косвенного дополнения – префиксом з(э)-, у рефлексивов кореферентность подлежащего и прямого дополнения обозначается префиксом з(ы)-. Взятые в скобки гласные опускаются, если следующая морфема начинается с гласной. Рефлексивный и реципрокальный показатели занимают разные позиции в структуре глагола, и поэтому возможны реципроки от рефлексивов и рефлексивы от реципроков [Рогава, Керашева 1966: 271–275, 165, 265–268]. Аналогичная картина наблюдается и в близкородственном кабардинском языке: те-шэ-щIэн«занести что-л. (например, руку для удара)» → зы-те-шэ-щIэн«замахнуться» → зы-зэ-те-шэ-щIэн«замахнуться друг на друга»; пы-щIэн«привязать что-л. к чему л.» → зэ-пы-щIэн«соединить вместе» → зы-зэ-пы-щIэн«связаться, соприкоснуться» [Карданов, Бичоев 1955: 110, 135, 321,345; Апажев 1957: 222, 782]. Как видно из примеров, порядок следования рефлексивного и реципрокального показателей в дериватах фиксированный (независимо от характера исходной основы).
[Закрыть]присоединяются к пространственным глагольным превербам в глаголе (примеры взяты из [Водождоков 1960: 1029, 709, 912, 803, 540, 581]; см. также [Рогава, Керашева 1966: 274]). Сколько-нибудь употребительных реципрокальных местоимений типа русского друг другав адыгейском языке, видимо, нет (во всяком случае, в подробных грамматиках они не отмечаются).
(83а) бдын«шить что-л.»
→ пы-дэн«пришить что-л. к чему-л.»
→ зэ-пы-бжэн«сшить вместе (соединить шитьем)»;
(83б) упкын«рубить что-л.»
→ пы-упкын«отрубить что-л. от чего-л.»
→ зэ-пы-упкын«перерубить, разрубить что-л.»
6. Заключение
Подчеркну основные моменты.
1) Различаются два основных типа выражения рефлексивного и реципрокального значений – анафорический (выражает лишь названные значения) и медиальный (выражает, помимо названных, также и некоторый набор иных значений). Это подразделение показателей не совпадает, хотя и заметно пересекается с подразделением на (про-)номинальные и глагольные средства выражения (см. раздел 2).
В языках, имеющих оба типа показателей, вероятность использования анафорических возрастает в следующей последовательности именных фраз, подлежащих реципрокализации: прямое дополнение – не прямое дополнение,а во втором случае– непредложное дополнение – предложное дополнение(см. раздел 5).
2) В семантическом и этимологическом планах реципрокальное значение по-разному соотносится со значениями рефлексивным, социативным и итеративным (перечислены в порядке предполагаемого уменьшения близости к реципрокальному): рефлексивный показатель может приобретать реципрокальное, реципрокальный – социативное, а итеративный – реципрокальное чаще, чем наоборот (см. 1.3.1 – 1.3.4).
При этом исходный показатель (а) либо сохраняет свою форму, (б) либо содержит дополнительный фонетический материал. Если показатели рефлексива и реципрока, с одной стороны, и реципрока и социатива, с другой, и итератива и реципрока, с третьей стороны, не совпадая полностью, пересекаются материально, то в случае (а) это будет рефлексивный показатель, в случае (б) – реципрокальный, а в случае (в) – итеративный (см. пункт 2) в разделах 1.3.1 – 1.3.3).
Рефлексивно-социативная полисемия предполагается возможной только при наличии у показателя также и реципрокального значения (см. 1.3.5).
3) В языках, имеющих анафорические и медиальные показатели, наблюдаются два основных пути эволюции этих показателей:
а) медиальный показатель становится основным, а анафорический приобретает свойства наречия. Теряя способность самостоятельно выражать реципрокальность или же сохраняя ее только с определенным классом глаголов (обычно лексических реципроков), он может сопровождать медиальный показатель плеонастически или же для снятия полисемии (французский и болгарский языки; см. 4.3.2.1);
б) анафорический показатель становится основным, а медиальный отходит на второй план. Зафиксированы такие случаи (дравидийские языки):
(i) медиальный показатель используется без анафорического с небольшой семантической группой глаголов (лексические реципроки; см. (47));
(ii) медиальный и анафорический показатели всегда выступают совместно (см. 4.3.2.3);
(iii) медиальный показатель факультативен при обязательности анафорического (см. (48));
(iv) используется только анафорический показатель (см. 4.2.1), а медиальный утрачен.
4) Огрубляя картину, можно утверждать, что в индоевропейских языках наблюдается тенденция к ослаблению или даже исчезновению реципрокального значения у медиальных показателей в направлении с запада на восток (западнославянские и балтийские языки) и с юга на север (северогерманские языки) (см. 3.1). В этих языках основную роль играют анафорические показатели типа друг друга.Здесь, видимо, показательно то, что скандинавские языки, утратив реципрокальное значение у постфикса, не использовали для этой цели рефлексивное местоимение seg, sig, которое получило ряд производных значений, в частности анти-каузативное; см. (27). К этой группе относятся языки балтийского ареала (Circum-Baltic), а также примыкающие к этому ареалу английский, нидерландский и кельтские языки. Относящийся к балтийскому ареалу польский [Dahl & Koptjevskaja-Tamm 2001: xix] резко отличается от всех, как кажется, языков этого ареала тем, что использует рефлексивные местоимения (как się, так и siebie) для выражения реципрокальности.
5) Основой для различения рефлексивного и реципрокального значений при совмещенном показателе является число: при единственном числе субъекта, естественно, возможна, за исключением особых случаев только рефлексивная интерпретация, при множественном числе – в зависимости от языка – либо только, либо преимущественно реципрокальная интерпретация; см. 2.1.1 и (31). Сказанное не касается языков, где рефлексивное и реципрокальное значения дополнительно распределены относительно исходных основ (см. 3.2.1).
6) Чем ниже синтаксический статус члена предложения, кореферентного с подлежащим, тем (а) чаще используется анафорический показатель и/или (б) более однородна интерпретация совмещенного медиального показателя, как реципрокального или рефлексивного. Так, около четверти медиальных дериватов, рассмотренных в 5.1.1, интерпретируются в нейтральном контексте как только или также рефлексивные, в 5.1.2.1 и 5.1.2.2 таких дериватов почти нет, а в 5.1.2.3 почти полностью преобладает рефлексивная интерпретация. В 5.2 вопрос интерпретации вообще снимается в связи с выражением пространственных или переносно-пространственных отношений.
* * *
Автор выражает глубокую признательность Л. Куликову, Е. Масловой и С. Саю за подробные и ценные замечания по первому варианту статьи. За замечания по одному из вариантов статьи автор благодарен Б. Вимеру и за помощь с дравидийским материалом Н. Гурову. Особая благодарность Э. Генюшене за повседневную помощь при написании этой статьи [99]99
Работа над статьей велась при содействии гранта Президента РФ для поддержки ведущих научных школ. Грант № НШ-2325.2003.6.
[Закрыть].
Литература
Аксенова И. С., Топорова И. Н. Введение в бантуистику: (Имя. Глагол). М., 1990.
Андронов М. С. Язык малаялам. М., 1993.
Апажев М.Л. и др. Кабардинско-русский словарь. М., 1957
Берков В. П. Рефлексивы в скандинавских языках // Рефлексивные глаголы в индоевропейских языках / Ред. В. П. Недялков и др. Калинин, 1985.
Водождоков X. Д. Русско-адыгейский словарь. М., 1960.
Зализняк Анна А., Шмелев А. Д. Введение в русскую аспектологию. М., 2000.
Иохельсон В. И. Одульский (юкагирский) язык // Языки и письменность народов Севера / Ред. Я. П. Алькор. Ч. III. М.; Л., 1934.
Карданов Б. М., Бичоев А.Т. Русско-кабардинско-черкесский словарь. М., 1955.
Князев, Ю. П., Недялков В. П. Рефлексивные конструкции в славянских языках // Ред. В. П. Недялков и др. Калинин, 1985.
Королев Э. И. Количественные характеристики смысловых классов возвратных глаголов. 1968; [неопубл. рукопись].
Недялков В. П. Типология рецессивных конструкций: Рефлексивные конструкции // Диатезы и залоги: Тезисы конференции. Л, 1975.
Недялков В. П. Типология взаимных конструкций // Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость / Отв. ред. А. В. Бондарко. СПб., 1991.
Недялков В. П. Заметки о немецких реципрокальных конструкциях // Язык и речевая деятельность. СПб., 2000. Т. 3. Ч. 1.
Недялков В. П., Сильницкий Г. Г. Типология морфологического и лексического каузативов // Типология каузативных конструкций: Морфологический каузатив / Отв. ред. А. А. Холодович. Л., 1969.
Пекарский Е. К. Словарь якутского языка. Т. 1–3. М., 1959 / 1-е изд. 1907–1930.
Просянкина А. В. Префиксальные номинации глаголов со значением «соединение» и «разъединение» в русском языке (на материале «Словаря современного русского литературного языка») // Словообразование и номинативная деривация в славянских языках / Ред. В. М. Никитевич. Ч. 1. Гродно, 1989.
Рогова Г. В., Керашева З.И. Грамматика адыгейского языка. Краснодар, 1966.
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. I. М., 1986.
Харитонов Л. Н. Залоговые формы глагола в якутском языке. М.; Л., 1963.
Черемисов К. М. Бурятско-русский словарь. М., 1973.
Amritavalli R. Lexical anaphors and pronouns in Kannada // В. C. Lust, K. Wali, Y. W. Gair & К. V. Subbarao (eds). Lexical Anaphors and Pronouns in Selected South Asian Languages. Berlin; N. Y., 2000
Asher R.E., Kumari Т. C. Malayalam. London; N. Y., 1997.
Bauer W. (with W. Parker and Т. K. Evans). Maori. London; N. Y., 1993.
Behaghel O. Deutsche Syntax. Bde I–II. Heidelberg, 1923–1924.
Belletti A. On the anaphoric Status of the Reciprocal construction in Italian // The Linguistic Review. 1982/1983. № 2.
Berger D ., G. Drosdowski, P. Grebe, W. Müller (eds). Duden. Zweifelsfälle der deutschen Sprache. Bd 9. Mannheim, 1972 (2. Aufl.).
Bhat D. N. S. Pronominalization. Pune, 1978.
Capell A. A New Approach to Australian Linguistics [Handbook of Australian Languages, P. 1]. = Oceania Linguistic Monographs / General ed. Prof. A. P. Elkin; Eds: A. Capell, S. Wurm. Sydney: Univ. of Sydney, 1956 (2nd impression 1962).
Cassirer E. Philosophic der symboloschen Formen 1. Teil: Die Sprache. Berlin, 1923.
Crowley T. M. Uradhi // Dixon R. M. W., Blake B. J. (eds). Handbook of Australian Languages. Vol. 3. Canberra, 1983.
Dahl Ö., Koptjevskaja-Tamm M. Language typology around the Baltic sea: a problem inventory. Papers from the Institute of Linguistics University of Stockholm. Publication 61.1992.
Dahl Ö., Koptjevskaja-Tamm M. The Circum-Baltic Languages: Introduction to the volume // Dahl Ö., Koptjevskaja-Tamm M. (eds). The Circum-Baltic Languages. Typology and Contact. Vol. 2. Grammar and Typology. Amsterdam; Philadelphia, 2001.
Dammann E. Reziprok und Assoziativ in Bantusprachen // Zeitschrift der Deutschen morgenländischen Gesellschaft. 1954. Bd 104. Heft 1.
Davies W. D. Events in Madurese Reciprocals // Oceanic Linguistics. 2000. Vol. 39. № 1.
DayleyJ. P. Tzutujil Grammar. Univ. of California, 1985. (Univ. of California Publications in Linguistics. Vol. 107).
Dench A. Ch. Martuthunira. A language of the Pilbararegion of Western Australia. Canberra, 1995. (Pacific Linguistics. Series C).
Derbyshire D. C. Hixkaryana. Amsterdam, 1979. (Lingua Descriptive Studies. Vol. I).
Dixon R. M. W. The Dyurbal Language of North Queensland. Cambridge, 1972.
Dixon R. M. W. The Languages of Australia London, etc., 1980.
Dixon R. M. W., Aikhenvald A. Y. Introduction // Dixon R. M. W., Aikhen-vald A. Y. (eds). Changing Valency: Case Studies in Transitivity. Cambridge, 2000.
Evans N. A-Quantifiers and Scope in Mayali // Bach E., Jelinek E., Kratzer A., & Partee B. H. (eds). Quantification in Natural Languages. Netherlands, 1995.
Everett D., Korn B. Wari. London, 1997.
Faltz L. Reflexivization: A Study in Universal Syntax. Ph. D. Diss. Univ. of California, Berkeley, 1977.
FortM. C. Saterfriesisches WOrterbuch. Hamburg, 1980.
Fortescue A. West Greenlandic. London, 1984. (Croom Helm Descriptive grammars).
Frajzyngier Z. Domains of point of view and coreferentiality: System interaction approach to the study of reflexives // Frajzyngier Z., Curl T. S. (eds). Reflexives: forms and functions. Amsterdam; Philadelphia, 1999.
Gair J. W. Karunatillake W. S. Lexical anaphors and pronouns in Sinhala // Lust B. C., Wali K., Gair Y. W. & Subbarao K. V. (eds). Lexical Anaphors and Pronouns in Selected South Asian Languages. Berlin; N. Y., 2000.
Gair J. W, Lust B., Subbarao K. V, Wali K. Inroduction to lexical anaphors and pronouns in selected South Asian Languages // Lust B. C., Wali K., Gair Y. W. & Subbarao K. V. (eds). Lexical Anaphors and Pronouns in Selected South Asian Languages. Berlin; N. Y., 2000.
Gamble G. Wikchamni Grammar. Los Angeles, 1978.
Geniušienè E. The Typology of Reflexives. Berlin, etc., 1987.
Gerdts D. B. Combinatory restrictions on Halkomelem reflexives and reciprocals // Frajzyngier Z., Curl T. C. (eds). Reciprocals: forms and functions. Amsterdam; Philadelphia, 1999.
Givón T. Isomorphism in the grammatical code: cognitive and biological considerations // Studies in Language. 1991. Vol. 15. № 1
Grimm J., Grimm W. Deutsches Wörterbuch. 16 Bde. Leipzig, 1854–1954.
Guentchéva Z., Riviére N. Reciprocal and reflexive constructions in French // Nedjalkov V. P. (ed.). Typology of reciprocal constructions (in print).
Haiman J. HUA: A Papuan Language of the Eastern Highlands of New Guinea. Amsterdam, 1980.
Haiman J. Natural Syntax. Iconicity and erosion Cambridge, etc., 1985.
Haspelmath M. The grammaticalization of passive morphology // Studies in Language. 1990. Vol. 14. № 1.
Haspelmath M. A Grammar of Lezgian. Berlin; N. Y., 1993.
Heath J. A Grammar ofKoyra Chiini. Berlin; N. Y., 1999.
Heine B. Polysemy involving reflexive and recirpvoal markers in African languages // Frajzyngier Z., Curl T. C. (eds). Reciprocals: forms and functions. Amsterdam; Philadelphia, 1999.
Heine B., Kuteva T. Word Lexicon of Grammaticalization. Cambridge, 2002.
Horton A. E. A Grammar of Luvale. Johannesburg, 1949.
Iwasaki Sh. Japanese. Amsterdam; Philadelphia, 2002.
Jayaseelan K. A. Lexical anaphors and pronouns in Malayalam // Lust B. C., Wali K., Gair Y. W. & Subbarao K. V. (eds). Lexical Anaphors and Pronouns in Selected South Asian Languages. Berlin; N. Y., 2000
Kayne R. S. French Syntax. The Transformational Cycle. Cambridge, Mass.; London, 1975.
Kazenin K. I. Verbal reflexives and the middle voice // Haspelmath M., König E., Oesterreicher W. & Faible W. (eds). Language Typology and Language Universals. Vol. 2. Berlin; N. Y., 2001.
Kemmer S. The Middle Voice. Amsterdam; Philadelphia, 1993.
Knjazev Ju. P. Expression of situational plurality in Russian and other Slavic languages // Xrakovskij V. S. (ed.). Typology of Iterative Constructions. Mtinchen; Newcastle, 1997.
Knjazev Ju. P. Towards a Typology of Grammatical Polysemy: Reflexive Markers as Markers of Reciprocity // Kulikov L., Vater H. (eds). Typology of Verbal Categories. Papers presented to Vladimir Nedjalkov on the occasion of his 70th birthday. Ttibingen, 1998.
Koehn E., Koehn S. Apalai // Derbyshire D. C., Pullum G. K. (eds). Handbook of Amazonian Languages. Vol. I. Berlin; N. Y.; Amsterdam, 1986.
König E., Siemund P. Intensifies and reflexives: A typological perspective // Frajzyngier Z., Curl T. S. (eds). Reflexives: forms and functions. Amsterdam; Philadelphia, 1999.
Kopečny F. Passivum, reflexivnf forma slovesn£ a reflexivni sloveso II Stude a prace lingvistické, 1. Praha, 1954.
Krishnamurti Bh., Gwinn J. P. L. A Grammar of Modem Telugu. Delhi, etc., 1985.
LaPolla R. J. Valency-changing derivations in Dulong/Rawang // Dixon R M. W., Aikhenvald A. Y. (eds). Changing Valency: Case Studies in Transitivity. Cambridge, 2000.
LaPolla R. J. with Huang Chenglong. Grammatical sketch of the Qiang language, with texts and annotated glossary. Berlin, to appear.
Lichtenberk F. A grammar of Manam. Honolulu, 1983. (Oceanic Linguistics. Special Publications. № 18).
Lichtenberk F. Multiple uses of reciprocal constructions // Australian Journal of Linguistics. 1985. Vol. 5. № 1.
Lichtenberk F. Reciprocals without reflexives I I Frajzyngier Z., Curl T. C. (eds). Reciprocals: forms and functions. Amsterdam; Philadelphia, 1999.
Luk J. The argument structure of verbal reflexives // Natural Language & Linguistic Theory. 2001. Vol. 19. Xs 2.
Liu Meichun. Reciprocal marking with deictic verbs come and go in Mandarin // Frajzinger Z., Curl T. S. (eds). Reciprocal Forms and Functions. Amsterdam; Philadelphia, 1999.
Lockwood W. В. Historical German Syntax. Oxford, 1968.
Lust В. С., Wali К., Gair Y. W, Subbarao К. V (eds). Lexical Anaphora and Pronouns in Selected South Asian Languages. Berlin; N. Y., 2000.
Lyons J. Introduction to Theoretical Linguistics. Cambridge, 1968.
MacDonald L. A Grammar of Tauya. Berlin; N. Y., 1990.
Marconnis F. S. J. A Grammar of Central Karanga. The Language of Old Monomotapa. As at present spoken in Central Mashonaland, Southern Rhodesia. Witwatersrand Univ. Press, 1931.
Maslova E. Reciprocals and set construal // Frajzyngier Z., Curl T. S. (eds). Reciprocals: forms and functions. Amsterdam; Philadelphia, 1999.
Maslova E., Nedjalkov V. P. Reciprocal constructions // Dreyer M. S., Haspelmath М., Gil D. & Comrie B. (eds). World Atlas of Language Structures. Oxford, in print.
McLendon S. A Grammar of Eastern Pomo. Berkeley, 1975.
Mistry P. J. Lexical anaphors and pronouns in Gujarati // Lust В. C., Wali K., Gair Y. W., Subbarao К. V. (eds). Lexical Anaphors and Pronouns in Selected South Asian Languages. Berlin; N. Y., 2000.
Mithun M. The Languages of Native North America. Cambridge, 1999.
Moravcsik E. Reduplicative constructins // Greenberg J. H. (ed.). Universals of Human Language. Stanford, 1978. Vol. 3
Morphy F. Djapu, a Yolngu dialect // Dixon R. M. W., Blake B. J. (eds). Handbook of Australian Languages. Vol. 3. Amsterdam, 1983.
Moyse-Faurie C. Reciprocal, sociative, reflexive and iterative constructions in East Futunan (Polynesian group) // Nedjalkov V. P. (ed.). Typology of reciprocal constructions (in print).
Muysken P. Quechua Causatives and Logical Form: a Case Study of Markedness // Belletti A. et al. (eds). Theory of Markedness in Generative Grammar. Pisa, 1981.
Nedjalkov V. P. Diathesen und Satzstruktur im Tschuktschischen // Satzstruk-tur und Genus verbi. Berlin, 1976. (Studia grammatica XIII).
Nedjalkov V. P. (ed.). Typology of Resultative Constructions. Amsterdam; Philadelphia, 1988.
Nedjalkov V. P. Karachay-Balkar reciprocals // Turkic Languages. 2002. Vol. 6. № 1.
Nedjalkov V. P. Yakut reciprocals // Turkic languages. 2003. Vol. 7.
Nedjalkov V. P. Chukchi reciprocals (with an appendix on Koryak and Itel-men) H Tsunoda T, Nishimitsu Y. & Kageyama T. (eds). Voice and Grammatical Relations. Festschrift for Masayoshi Shibatani. Amsterdam; N. Y. (в печати).
Nedjalkov V P. (ed.). Typology of Reciprocal Constructions (in print).
Nedjalkov I. Evenki. London; N. Y., 1997.
Palmer F.R. The Verb in Bilin ZZ Bulletin of the School of Oriental and African Studies. Vol. XIX. Univ. of London, 1957.
Patnaik M., Subbarao K. V An initial note on lexical anaphors and pronouns in Juang // Lust B. C., Wali K., Gair Y. W., Subbarao K. V. (eds). Lexical Anaphors and Pronouns in Selected South Asian Languages. Berlin; N. Y., 2000.
Penchev J. Reciprocal and reflexive constructions in Bulgarian H Nedjalkov V. P. (ed.). Typology of reciprocal constructions (in print).
Potter S. The Expression of Reciprocity ZZ English Studies. 1953. № 34.
Prentice D.J. Malay (Indonesian and Malaysian) ZZ Comrie B. (ed.). The World's Major Languages. London; Sydney, 1987.
Redden J. E. A Descriptive Grammar of Evondo. Carbondale, 1979. (Occasions Papers on Linguistics , No. 4).
Jteuland E. The fine structure of grammar. Anaphoric relations // Frajzyn- gier Z., Curl T. S. (eds). Reflexives: forms and functions. Amsterdam; Philadelphia, 1999.
Robins R. H. The Yurok Language: Grammar, Texts, Lexicon. Berkeley; Los Angeles, 1958.
Sapir E. Southern Paiute, a Shoshonean language ZZ Proceedings of the American Academy of Art and Sciences. 1930. Vol. 65. № 1.
Schladt M. The typology and grammaticalization of reflexives // Frajzyn-gier Z., Curl T. S. (eds). Reflexives. Forms and Functions. Amsterdam; Philadelphia, 1999.
Shibatani M. Passives and related constructions: a prototype analysis // Language. 1985. Vol. 61. № 4.
Shibatani M. The Languages of Japan. N. Y., etc.,1990. (Cambridge Language Surveys).
Sridhar S. N. Dative Subjects, Rule Govemement, and Relational Grammar /ZStudies in the Linguistic Sciences. 1976. Vol. 6. № 1.
Sridhar S. N. Kannada. London; N. Y., 1990.
Sterner J. K. Sobei verb morphology reanalyzed to reflect POC studies // Oceanic Linguistics. 1987. Vol. XXVI. № 1–2.
Stimm H. Medium und Reflexivkonstruktion im Surselvischen Mtlnchen, 1973.
Subbarao K.V., B. Laliiha M. Lexical anaphors and pronouns in Telugu // Lust B. C., Wali K., Gair Y. W., Subbarao K. V. (eds). Lexical Anaphors and Pronouns in Selected South Asian Languages. Berlin; N. Y., 2000.
Swadesh M. Chitimacha // Linguistic Structures of Native America. Viking Fund Publications in Anthropology. N. Y., 1946. № 6.
Tamura S. The Ainu-Japanese Dictionary. Sara Dialect Tokyo, 1996.
Tamura S. The Ainu Language. Tokyo, 2000.
Taylor Ch. Nkore-Kiga. London, etc., 1985.
Tirumalesh K. V. The reflexive particle of Kannada: some observation // PILC Journal of Dravidic Studies. 1994. Vol. 4.
Tucker A. N., Tompo Ole Mpaayei J. A Maasai Grammar with Vocabulary. London; N. Y.; Toronto, 1955.
Ureland P. S. Some Comparative Aspects of Pronominal Cliticization in the Baltic Area // Salzburger Beitr&ge zur Linguistik. Akten der 2. Salzburger Frtihlingtagung fiir Linguistik. Tubingen, 1977.
van Staden M. Tidore: A Linguistic Description of the North Moluccas. Delft, 2000 .
Vemakelen Th. Deutsche Syntax. Bd I. Wien, 1861.
Wandruszka M Sprachen vergleichbar und unvergleichlich. München, 1969.
Wiemer B. The light and the heavy form of the Polish reflexive pronoun and their role in diathesis // Böttger K., Giger M., Wiemer B. (Hrsg.). Beiträge der Europäischen Slavistischen Linguistik (POLYSLAV). Bd 2. München, 1999.
Wiemer B. Reciprocal and reflexive constructions in Polish // Nedjal-kov V. P. (ed.). Typology of Reciprocal Constructions (in print).
Wiemer B., Nedjalkov V. P. Reciprocal and reflexive constructions in German // Nedjalkov V. P. (ed.). Typology of Reciprocal Constructions (in print).
