Текст книги "40 лет Санкт-Петербургской типологической школе"
Автор книги: В. Храковский
Соавторы: С. Дмитренко,А. Мальчуков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 31 страниц)
И. А. Мельчук
Определение категории залога и исчисление возможных залогов: 30 лет спустя [41]41
Выражение «30 лет спустя» в моем заглавии бессовестно украдено из статьи [Храковский 2000].
[Закрыть]
1. Немного истории
Однажды вечером, более 30-ти лет тому назад (где-то в 1969 году, точнее уже не помню), Александр Алексеевич Холодович заговорил со мной о грамматическом залоге – у него в голове вызревал ряд интересных идей. Я стал отвечать, возражать, поддерживать; дискуссия продолжилась в обильной переписке. Через несколько месяцев Холодович предложил мне написать вместе с ним статью на эту тему. При первой же возможности я примчался в Ленинград, мы сели за стол и приступили. Затем в течение месяцев из Ленинграда в Москву летели напечатанные на машинке варианты Холодовича и возвращались, покрытые моими чернильными поправками, дополнениями и возражениями, ибо е-mail'а тогда еще не было. (Хотел бы я вспомнить точнее, что, как именно, в каких терминах обсуждалось, – да нет, все забыл…) В результате появилась наша совместная статья [Мельчук, Холодович 1970] (предварительное изложение ее было опубликовано как краткие тезисы [Холодович 1970]).
Главная идея этой статьи состоит в том, что грамматический залог как категорию глагольного словоизменения надо определять через соответствие между семантическими и синтаксическими актантами глагола: идея не такая уж новая, но до тех пор не проводившаяся с достаточной последовательностью, да и разделявшаяся далеко не всеми [Мельчук, Холодович 1970: 122–123]. Кроме того, новинкой был и сам подход, основанный на переборе логических возможностей. Предложенная нами техника позволяла построить логически полное исчисление конкретных залогов (= граммем категории залога). Что мы и сделали – не без неточностей, но довольно успешно для первого раза. Начало изучению залога как схемы межуровневых соответствий, а именно, соответствий между семантическими и синтаксическими актантами (глагольной) словоформы было положено. Следствием этого явилась целая серия публикаций – [Холодович 1974; Храковский 1978, 1981 и т. д.], перечисленных в [Храковский 2000].
С тех пор я не переставал работать над уточнением логической системы залоговых граммем, по-прежнему в рамках того же подхода. Следующий шаг вперед, который представляется мне весьма существенным, это перенос рассмотрения залоговых семантико-синтаксических соответствий на глубинно-синтаксический уровень: вместо подлежащего, прямого дополнения и т. д., в дело были пущены глубинно-синтаксические актанты, над внедрением каковых в синтаксис я как раз работал в то время [Мельчук 1974: 138–139]. Осознание того факта, что залог – это явление глубинно-синтаксического уровня, открыло новые возможности описания [Melčuk 1988: 184 и сл.; 1993; 1997; Мельчук 1998: 162 и сл.]. С тех пор многое было переформулировано, ряд понятий уточнен, какие-то темные места прояснены, добавлены новые параллели, и т. д. Однако суть исходного пункта осталась неизменной:
В основе понятия залога лежит соответствие между семантическими [=Сем-] и глубинно-синтаксическими [=ГСинт-] актантами глагольной словоформы, т. е. то, что мы назвали диатезой.
В настоящей статье, посвященной светлой памяти моего учителя и старшего друга, я хотел бы подвести краткий итог моим тридцатилетним поискам и поделиться с читателями тем, что я знаю о залоге сегодня. Учитывая недостаток места, я ограничусь почти что «майскими тезисами», далее если я и не могу надеяться на успех, соизмеримый с успехом «Апрельских тезисов»! По понятной причине я полностью отказываюсь от обзора соответствующих работ и от серьезных ссылок: литература залога огромна.
2. Центральное понятие: диатеза
Центральное понятие, на котором основано определение залога, – это диатеза (термин, насколько я помню, был предложен А. А. Холодовичем; он используется мной в несколько ином смысле).
Диатезой словоформы W называется соответствие между ее семантическими и глубинно-синтаксическими актантами [= – А]: СемА i <=> ГСинтA j.
Я имею в виду, разумеется, соответствие между актантными «местами», или «позициями» в лексикографическом описании данной словоформы (актантные «места» – это то, что по-английски называют actant slots), а не между реальными актантами – языковыми выражениями, заполняющими эти «места» в реальной фразе.
К сожалению, здесь невозможно предложить определения понятий СемА и ГСинтА, и мне придется удовольствоваться очень приблизительными характеристиками.
• СемА лексемы L – это «место» в толковании и в модели управления лексемы L, которое предусматривает класс смыслов, необходимый в полном описании L. Такие «места» изображаются переменными X, Y, Z…. (так, лексему КУРИТЬ невозможно хорошо описать, если не иметь в ее толковании по крайней мере две переменные: X для класса смыслов «человек» и Y – для класса смыслов «вещество, которое горит»).
• ГСинтА лексемы L – это «место» в модели управления L, которое предусматривает класс выражений, манифестирующих либо какой-то СемА лексемы L, либо какой-то ее П(оверхностно-) СинтА, не соответствующий никакому ее собственному СемА (но не являющийся при этом семантически пустым: пустой, т. е. фиктивный, ПСинтА на ГСинт-уровне не учитывается: например, английское безличное ГГ). Эти «места» изображаются римскими цифрами: I, II, III…. (Так, лексема КУРИТЬ имеет ГСинтА I и II, которые соответствуют переменным X и Y.)
ГСинт-актанты образуют интерфейс между Сем-актантами и ПСинт-актантами (подлежащим, прямым/косвенным дополнением и т. п.); это своего рода обобщение последних, придание им универсально-языкового статуса.
Следующее важное понятие – это базовая диатеза :
Базовой диатезой лексемы L называется ее лексикографическая диатеза, т. е. диатеза, которая соответствует словарной форме лексемы L.
Базовая диатеза лексемы должна записываться в ее словарной статье – в ее синтактике, а более точно – в ее модели управления. Так, для КУРИТЬ мы имеем базовую диатезу X = I, V = II. В дальнейшем я буду рассматривать только глаголы, хотя наличие залогов не исключается и у других частей речи.
Существенно, что при спряжении глагола его базовая диатеза может изменяться – в следующем точном смысле: у некоторых словоформ глагола может быть диатеза, отличная от базовой. Эти изменения и будут интересовать нас здесь: в них – вся суть залога, при условии, разумеется, что они морфологически выражены в глагольной словоформе.
3. Определение категории залога
Залог – это словоизменительная категория, граммемы которой маркируют такие изменения базовой диатезы глагола, которые не затрагивают пропозициональное значение этого глагола, т. е. не меняют его смысл.
Все логически возможные изменения базовой диатезы глагола получаются тремя следующими операциями:
• Перестановка (=пермутация) глубинно-синтаксических актантов ГСинтА глагола.
• Подавление (= суппрессия) ГСинтА глагола.
• Референциальная идентификация двух СемА глагола.
Замечания
1. Эти три операции не однородны ни логически, ни содержательно. Более того, они могут комбинироваться друг с другом в пределах одной словоформы, так что не исключено, что их следует рассматривать по отдельности. Позже (раздел 6) я еще вернусь к этому факту.
2. «Перестановка ГСинтА i» – это не более чем метафора: в действительности, имеется в виду просто мена номера iданного ГСинтА; никакого физического перемещения не происходит. Поэтому нет противоречия, если при изменении семантически двух-актантной диатезы ГСинтА I получает номер III и это называется перестановкой.
3. «Подавление ГСинтА i» означает, что ГСинтА iне может быть выражен во фразе (как актант рассматриваемого глагола) ни при каких условиях. (Соответствующий СемА при этом не теряется.) Факультативная невыраженность ГСинтА iподавлением не является.
4. «Референциальная идентификация двух СемА» означает, что между соответствующими переменными ставится знак равенства: X = Y, и этот единый СемА выражается одним ГСинтА. Иначе говоря, референциальная идентификация в этом смысле обязательно сопряжена с подавлением ГСинтА. Подчеркнем, что речь идет вовсе не о выражении смысла «(сам) себя» – такого смысла не существует. Сем-структура фразы Маша одевается не содержит компонента «(сама) себя»: просто обе стрелки Сем-зависимостей из предиката «одеваться» идут в «Маша»:
Соответствующая диатеза имеет вид X +Y = 1.
Рассмотрим теперь применение трех указанных операций к некоторой диатезе. Возьмем прототипический случай: базовую диатезу двухактантного переходного глагола, например, ПРИЧЕСЫВАТЬ. Этот глагол имеет два СемА: X – тот, кто причесывает, и Y – тот, чьи волосы приводятся в порядок (для простоты я отвлекаюсь от третьего СемА: Z – инструмент, т. е. расческа; его опущение никак не сказывается на моих рассуждениях). Несущественен также тот факт, что можно причесывать Машу или Машины волосы и т. д.). Диатеза представляется таблицей из двух строк, где каждый столбец отведен для одного СемА; в верхней строке записываются СемА, а в нижней – соответствующие им ГСинтА. Таким образом, базовая диатеза глагола ПРИЧЕСЫВАТЬ в Витя [= ГСинтА I] причесывает Машу [= ГСинтА II] выглядит так:
Прежде чем двинуться дальше, поясним принцип нумерации ГСинт-актантов в каждой данной диатезе. Они нумеруются в зависимости одновременно от соответствующего СемА и от косвенности соответствующего ПСинтА. Так, ГСинтА, соответствующий СемА 1 и (ПСинт-)подлежащему, получает номер I; ГСинтА, соответствующий СемА 2 и прямому дополнению (а при отсутствии такового – главному дополнению), получает номер II; и т. п. Подчеркнем, в частности, что в силу семантических равенств типа (1) агентивное дополнение при пассиве тоже описывается как ГСинтА II:
Даже если считать, что с ПСинт-точки зрения агентивное дополнение Машей в (1в) является более косвенным элементом, чем группа от Вити , его семантическая роль, идентичная роли дополнения Маше в (1б), гарантирует ему ГСинт-номер II (и тем самым конверсивность с ГСинтА I).
Сформулируем теперь три формальных требования к нумерации ГСинтА внутри конкретной диатезы. ГСинтА должны нумероваться
1. последовательно (= без пропусков): I+II+III+…, так что диатеза с нумерацией ГСинт-актантов типа *I+III или *I+II+IV не допускается [42]42
Наличие фиктивных (=«пустых») синтаксических элементов не противоречит этому принципу: они не представлены в ГСинт-структуре и не являются ГСинт-актантами. Так, возьмем испанскую идиому difiársela a N, букв, «дать себе ее К дат= надуть, провести N.». где DiÑar = разг. «дать». В ПСинт-структуре предложения местоимение LA (= Зед. женск. рода в аккузативе, т. е. «ее») выступает как прямое дополнение глагола DIÑAR, но это фиктивное прямое дополнение: оно никак не представлено в ГСинт-структуре, где ГСинт-акгантом выражения DIÑÁRSELA является группа a N: DiÑÁRSELA – II – а N.
[Закрыть];2. начиная с I или II, так что диатеза с нумерацией типа *III+IV не допускается [43]43
Это требование основано на следующих языковых фактах:
• Некоторые глаголы в некоторых языках (например, метерологические глаголы в индоевропейских языках) не имеют ГСинтА I: в английских фразах It rains. It thunders и т. д. выступает фиктивное подлежащее гг, которое на ГСинт-уровне не появляется. В результате, в ГСинтС такие глаголы вообще не имеют актантов.
• Некоторые одноактантные глаголы в некоторых языках имеют лишь ГСинтА II, как, например, тошнить или РВАТЬ: Его тошнит, Ее рветили лат. Me pudet «Мне стыдно».
• Идиомы, включающие подлежащее, например:
КАКАЯ МУХА укусила Х-А? «Почему X так раздражен?»
или
ЧЕРТ БЫ побрал Х-А! «Я желаю Х-у всяческого зла».
Такие идиомы имеют только ГСинтА ШШ. На ГСинт-уровне, идиома представляется одним узлом, из которого не выходит ветка с номером I.
• Глагол в таком залоге, который блокирует (= подавляет) выражение ГСинтА I; например, у форм бессубъектного суппрессива нумерация ГСинт-актантов начинается с II: см. пункт 5 в разделе 4, с. 295–296.
Эти примеры показывают возможность диатез, в которых нумерация ГСинтА начинается не с I, а с II.
[Закрыть];3. без повторений, так что диатеза с нумерацией типа *I+I или *I+II+II не допускается.
Эти требования понадобятся нам при отборе «законных» модификаций диатезы.
Применение к стандартной двухактантной диатезе трех вышеуказанных операций дает 20 следующих вариантов диатезы (строка 1 представляет все мыслимые перестановки ГСинт-актантов; строки 2–4 получаются из строки 1 путем суппрессии сначала левого, потом правого, а потом обоих ГСинт-актантов; строка 5 соответствует идентификации обоих СемА; никакая операция не применяется повторно):
Затененные варианты должны быть отвергнуты: они либо нарушают соглашения о нумерации ГСинт-актантов (помечены звездочкой), либо совпадают с каким-либо другим вариантом, уже имеющимся в списке. В итоге получаются 12 логически возможных залоговых граммем; они будут перечислены в следующем разделе.
4. Исчисление залоговых граммем у двухактантных переходных глаголов
Ниже указываются все залоговые граммемы, логически возможные для двухактантного переходного глагола – при условии учета трех операций изменения диатез. Каждая граммема сопровождается примером; там, где реального примера не нашлось, приводится условный. Термины в названиях граммем употребляются следующим образом:
Переходим к перечислению залоговых граммем.
1. «АКТИВ»:
нулевое изменение базовой диатезы («Витя причесывает Машу»).
2. «ПОЛНЫЙ ПОВЫШАЮЩИЙ ПАССИВ»:
взаимная перестановка двух ГСинтА; в результате получается диатеза, конверсная по отношению к базовой («Маша причесывается Витей»).
3. «ЧАСТИЧНЫЙ ПОНИЖАЮЩИЙ ПАССИВ»:
понижение в ранге только одного ГСинтА I (=> III), так что ГСинтА II остается на месте («Причесывается Машу Витей»).
4. «ПОЛНЫЙ ПОНИЖАЮЩИЙ ПАССИВ»:
понижение в ранге обоих ГСинтА I и II («Причесывается у Маши Витей»).
Глагол в полном понижающем пассиве не имеет ГСинтА I; как глаголы в частичном понижающем пассиве, он также автоматически получает фиктивное подлежащее на ПСинт-уровне (в тех языках, где такое подлежащее необходимо).
Реальный пример этого залога у переходных глаголов мне неизвестен (ср., однако, полный понижающий пассив у непереходных глаголов, 5.1, с. 299).
5. «БЕССУБЪЕКТНЫЙ СУППРЕССИВ»:
подавление ГСинтА I, который на ПСинт-уровне должен был бы быть подлежащим [44]44
Бессубъектный суппрессив необходимо отличать от весьма похожего явления: использование неопределенного субъекта. Хороший пример неопределенного субъекта дает [Givón 1990: 581] (где, однако, предлагается иное описание):
В таких фразах невозможно ни реальное подлежащее, ни агентивное дополнение. Однако глагольная форма выражает единственность [-Ø]/множественность [-qa] Деятеля; поэтому я считаю суффикс – ta показателем неопределенного субъекта – нечто близкое по смыслу к фр.ON или нем.MAN. Если бы суффикс – ta был показателем бессубъектного суппрессив а, то число чего маркировалось бы тогда суффиксами – Ø и – qa?
[Закрыть](«Причесывают Машу»).
6. «БЕЗОБЪЕКТНЫЙ СУППРЕССИВ»:
подавление ГСинтА II, который на ПСинт-уровне должен был бы быть прямым дополнением («Витя причесывает»).
7. «АБСОЛЮТНЫЙ СУППРЕССИВ»: подавление обоих ГСинтА I и II («Причесывается» = «Происходит причесывание»).
Этот пример не вполне корректен, ибо выражение агенса остается возможным: Von Jungenhier wird viel gelesen, букв.«Молодыми людьми здесь становится много читаемо»; в этом случае мы имеем дело с полным понижающим пассивом непереходного глагола, см. ниже, с. 299.
8. «БЕЗАГЕНСНЫЙ ПОВЫШАЮЩИЙ ПАССИВ»:
перестановка обоих ГСинтА, с обязательным подавлением ГСинтА II, т. е. того ГСинтА, который соответствует Х-у («Маша причесываема»).
9. «БЕСПАЦИЕНСНЫЙ ПОНИЖАЮЩИЙ ПАССИВ»:
перестановка обоих ГСинтА, с обязательным подавлением ГСинтА I, т. е. того ГСинтА, который соответствует Y-y («Причесываемо Витей»).
Пример (9) также некорректен, так как образования типа мечтается не вполне регулярны и не принадлежат к словоизменению; к тому же исходный глагол – непереходный.
10. «БЕЗОБЪЕКТНЫЙ РЕФЛЕКСИВ»:
референциальная идентификация обоих СемА, с обязательным подавлением ГСинтА II («Витя причесывается»).
(10) Витя[I, Подл] причесывается.
11. «БЕССУБЪЕКТНЫЙ РЕФЛЕКСИВ»:
референциальная идентификация обоих СемА, с обязательным подавлением ГСинтА I («Машу причесывается»)
Форма susičukuota неизменяема; она ни с чем не согласуется, так что говорить здесь о подлежащем, хотя бы и фиктивном, не приходится. Маркером объектного рефлексива в литовском является комбинация суффикса пассивного причастия прошедшего времени – t и адъективного суффикса номинатива женского рода единственного числа – а.
12. «АБСОЛЮТНЫЙ РЕФЛЕКСИВ»:
референциальная идентификация обоих СемА, с обязательным подавлением обоих ГСинтА («Причесывается» = «Происходит причесывание себя»).
На этом мы заканчиваем обзор логически мыслимых залоговых граммем для бинарной переходной диатезы: никакие другие залоги здесь невозможны. Однако для одноактантных, многоактантных переходных и двухактантных/многоактантных непереходных глаголов дело обстоит сложнее.
5. Граммемы залога у прочих глаголов
5.1. Залоги у одноактантных глаголов.У одноактантного глагола теоретически возможны только две мены диатезы (каковые мы уже видели):
• ГСинтА I может быть понижен (I => II) – разумеется, безо всякого повышения (ибо повышать нечего); это полный понижающий пассив (ср. пункт 4 раздела 4, с. 295):
латинский:
(13а) Adcurrit+ur ab universis
букв.«Прибегается всеми» = «Все сбегаются»,
русский:
(13б) Сколько мной тут было хожено!
• ГСинтА I может быть подавлен (I => —); это бессубъектный суппрессив (пункт 5 раздела 4, с. 295–296):
испанский:
(14) Aquí se vive bien y se muere viejo
букв.«Здесь живется хорошо и умирается старым».
Как мы видим, одноактантные глаголы новых залогов не дают.
5.2. Залоги у многоактантных переходных глаголов.Трехактантные переходные глаголы, однако, добавляют к нашему исчислению новые элементы: различные полные повышающие пассивы, пермутатив 2/3 и косвенный рефлексив.
• Семантически трехактантный переходный глагол может иметь два полных повышающих пассива: прямой, соответствующий формуле
и косвенный – с формулой
английский:
(15) Adam gavethe apple to Eve =>
«Адам дал яблоко Еве».
The apple was givento Eve by Adam
«Яблоко было дано Еве Адамом».
Adam gavethe apple to Eve =>
«Адам дал яблоко Еве».
Eve was given the apple by Adam
букв.«Ева была дана яблоко Адамом».
Ряд филиппинских языков (тагальский, себуано, илокано, биколь) имеют – у четырехактантных глаголов – три полных повышающих пассива.
• Семантически трехактантный переходный глагол может иметь залог, который не затрагивает ГСинтА I, а манипулирует только с ГСинтА II и III:
Этот залог, соответствующий перестановке ГСинтА II и III, естественно назвать пермутативом 2/3:
Пермутатив 2/3 известен также в индонезийском.
• Семантически трехактантный переходный глагол может допускать идентификацию СемА X и Z (а не X и Y, как в обычном рефлексиве):
Это косвенный рефлексив:
французский:
(17а) Alain ia acheté une maison à Alain i=>
«Ален iкупил дом Алену i»
Alain s'est acheté une maison
«Ален купил себе дом»,
литовский:
(17б) Vaik +as ар +kabino motin+ą =>
ребенок ЕД.НОМ сов обнял мать ЕД.АКК
«Ребенок обнял мать».
Vaik +as ар + si+kabino motin+ą
ребенок ЕД.НОМ СОВ КОСВ-РЕФЛ обнял мать ЕД.АКК
«Ребенок обнял свою [ букв,себе] мать».
5.3. Залоги у многоактантных непереходных глаголов. Многоактантные непереходные глаголы могут иметь частичные понижающие пассивы следующих типов:
(18) Дирекция[=I] нам[=III] указала на недостатки[ =П] =>
Дирекцией[= IV] нам[= III] было указано на недостатки[= II].
Эти пассивы нередко называют безличными, что мне кажется терминологически неудачным: как правило, такие пассивы возможны, только если их реальный агенс – лицо.
6. Четыре залоговых категории?
Теперь я должен вернуться к вопросу об операциях изменения диатез. Примеры в пунктах 11 и 12 раздела 4 ясно показывают, что данные граммемы могут сочетаться внутри одной словоформы, а это, в свою очередь, верный признак того, что мы имеем дело с разными словоизменительными категориями.
К этим случаям я могу добавить еще и возможную комбинацию повышающего пассива с бессубъектным суппрессивом:
португальский:
(19) актив
О diabo tenta о homem
«Дьявол искушает человека».
полный повышающий пассив
О homem étentado pelo diabo букв.
«Человек есть искушаем дьяволом».
бессубъектный суппрессив от актива
Tenta– seо homem
букв.«Искушается человека»
[Доп агентневозможно; о homem =
ГСинтА II, ср. Tenta-se os homens,
букв.«Искушается людей»] [45]45
Данная конструкция – возвратный глагол в 3-ем лице ед. числа с прямым дополнением – осуждается нормативной грамматикой, однако широко распространена на практике.
[Закрыть].бессубъектный суппрессив от пассива
É-setentado pelo diabo
«Искушается дьяволом»
[нефиктивное Подл невозможно].
Если принять во внимание все такие факты, то мы должны заключить, что существует не одна категория залога, а по крайней мере четыре:
Залог1 и залог2 определяются элементарной операцией перестановки ГСинтА, залог3 – операцией подавления ГСинтА и залог4 – операцией идентификации двух СемА. Мы можем сохранить термин залог за, так сказать, суперкатегорией и различать конкретные категории номерами (как показано выше). Или же можно называть залогом исключительно противопоставление актива и пассива, именуя другие категории по их маркированной граммеме: пермутатив, суппрессив и рефлексив. (Можно, разумеется, принять промежуточный способ: называть залоги 1 и 2 залогами, ибо они оба основываются на операции перестановки, а залоги 3 и 4 так не называть, ибо они порождены другими операциями.) Такой способ выбора терминов, конечно, более точен; зато при нем эксплицитно не выражается интимное родство этих четырех категорий:
• С одной стороны, неслучайно во многих языках различные залоги – в широком смысле, т. е. как суперкатегория – маркируются одними и теми же показателями. Например, [Shibatani 1985: 826–830] и [Haspelmath 1990: 33–34] показывают, что маркер пассива часто выражает также 1) рефлексив, 2) реципрок, 3) результатив, 4) возвратный каузатив, 5) декаузатив, 6) потенциальный пассив, 7) бессубъектный суппрессив, 8) безобъектный суппрессив и 9) почтительность. Мы видим, что практически любые залоговые значения могут быть «слиты», т. е. нагружены на один и тот же показатель.
• С другой стороны, во многих языках граммемы залога как суперкатегории не сочетаются друг с другом (в пределах словоформы), т. е. являются взаимоисключающими, как это и требуется для граммем одной категории.
Чтобы учесть подобные противоречивые свойства залогов, я предлагаю следующее решение:
В теoрииследует быть экстремистом – фанатиком всех наблюдаемых и мыслимых различий. Следовательно, теоретически мы должны признать существование четырех залоговых категорий, как это показано выше. Подобная формальная схема обеспечивает удобство сопоставления конкретных залогов в конкретных языках.
На практике, однако, – т. е. описывая залоги в языке L – лучше следовать наиболее умеренному подходу и учитывать только те различия и противопоставления, которые реально встречаются в L. Так, например, во фанцузском языке пассив и рефлексив не комбинируются друг с другом, что позволяет нам усматривать здесь одну категорию залога с шестью граммемами:
1) «актив»:
Alain a écrit cette lettre
«Ален написал это письмо».
2) «полный повышающий пассив»:
La lettre a été écrite par Alain
«Письмо было написано Аленом».
3) «полный понижающий пассив»:
Il a été procédé à l'interrogatoire par le commisaire de la police
букв.«Было приступлено к допросу комиссаром полиции».
4) «частичный понижающий пассив»:
De telles lettres s'écrivent souvent
«Такие письма пишутся часто».
5) «прямой рефлексив»:
Alain se rase
«Ален бреется».
6) «косвенный рефлексив»:
Alain se parle
«Ален говорит сам с собой».
Однако литовский и польский языки, где бессубъектный суппрессив и рефлексив комбинируются, должны описываться иначе: в них усматриваются по две (под)категории залога: залог1 с граммемами «актив» ~ «пассив» ~ «суппрессив»; и залог2, где противопоставляются «не-рефлексив» ~ «рефлексив» (если угодно, возможно переименование этих подкатегорий: залог и рефлексив). В португальском языке, напротив, повышающий пассив и суппрессив должны считаться граммемами двух разных категорий (ср. (19)); и т. д.
