Текст книги "Ролевик: Хоккеист / "Лёд""

Автор книги: В. Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

– Проблема?

– Да, проблема. Право получить место на трибуне жен есть только у агентов. Может это потому, что у рекрутов с женами нескладуха?

Патрик не ответил. Тафгай прав, но нужно поговорить с тренером. На прошлой игре на "трибуне жен" было много свободных мест.

– Ладно, не переживай так, голли, – Крис вытер выступившую в уголке глаза слезу. Похоже, ему очень хотелось засмеяться во весь голос. – Я тебе помогу. Только ты отмой свое чудо немного. Хотя бы лицо и руки, ладно?

Меланхоличный парень в застиранной белой сорочке и черном жилете выставил перед ними тарелки с завтраком. Нилан состроил скептическую мину и лениво ковырнул ложкой дымящуюся серую массу.

– Синт – это всегда лотерея, – заявил он. – Перед тем как попробовать, хочешь-не хочешь, а гадаешь – ты первый кто это ест или второй?

Патрик невозмутимо принялся за еду. Несмотря на пугающий внешний вид, на вкус здешняя еда была ничего. Ароматизаторов, вкусовых добавок и усилителей вкуса не жалели. Могли бы и форму придать более приличную, но видимо в оплату номера формованные блюда не входили.

Синтетический рацион или коротко "синт" был основной пищей в США и Канаде еще со первой Американо-Советской. Ядерная зима и пробужденные духи уничтожили почти все фермы и пастбища. Несколько лет после Пробуждения в новейшей истории назвали "Великим голодом". Из-за перебоев с едой около трети населения мегаполисов вымерло от истощения и болезней. Появление синта решило проблему, хотя и вызвало волнения в обществе. Самые скандальные слухи говорили, что основой для синта служила мертвечина и испражнения. Доказательств тому, правда, представлено не было. Постепенно слухи улеглись, и люди перестали возмущаться. А натуральная еда стала предметом роскоши, доступным только элите.

Патрик не заметил, как вернулась Дженни. Она молча села за стол, подвинула себе тарелку и взялась за ложку.

– Сп-пасибо, – сказала она тихо, бросив на Патрика короткий взгляд, в котором угадывался какой-то непонятный ему посыл. Не зная как реагировать, он кивнул. Дженни молча принялась за еду – быстро и жадно.

– Хороший аппетит, – заметил Крис. – Мне бы такой. Хотя… спорим, после игры я тебя обставлю? Ты и полпорции не успеешь оприходовать!

Дженни, не прекращая есть, снова посмотрела на Патрика. Эти взгляды уже начали его беспокоить – раньше на него так не смотрели. Раньше на него вообще никто не смотрел, кроме тренера и операторов. Нилан снова хрюкнул и приналег на еду.

– Поедешь со мной на игру, – сказал, наконец, Руа. Дженни остановила ложку на полпути ко рту. Подняла брови. Потом бросила короткий взгляд на Нилана, упорно разглядывавшего однородное месиво синта в своей тарелке. Патрик подумал немного и добавил:

– Если хочешь. Там тепло и можно купить еды.

– А п-потом? – тихо спросила девочка. Снова этот вопрос. Патрик поймал себя на мысли, что за всю карьеру рекрута он никогда не задавал себе этого вопроса. Что будет "потом" решали за него другие. Тренер, менеджер, оператор. Все, что требовалось от него – защищать ворота. В игре не бывает никакого "потом", не бывает будущего, как не бывает и прошлого. Есть одно бесконечное настоящее, суженное до размеров шайбы, пытавшейся проникнуть в ворота.

– Потом я уеду, – сказал Патрик.

Дженни какое-то время смотрела на него – наверное, ждала чего-то. Потом кивнула:

– Хорошо.

В телевизоре за ее спиной мелькали мутные, дрожащие кадры, на которых энфорсеры в броне, шлемах избивали длинными дубинками людей с плакатами и транспарантами. Диктор комментировал: "Массовые выступления профсоюзных рабочих против использования труда кадавров… подтвержденные факты нападения на бокоров… городские власти санкционировали применение адекватных мер… подозревают участие подпольных коммунистических ячеек…"

Дженни отодвинула пустую тарелку. Патрик быстро закончил свою порцию, поднялся.

– Пойдем.

– К-куда? – встрепенулась девочка.

– Ко мне в номер. Умоешься, приведешь себя в порядок. Я дам тебе другую одежду.

– И в-все?

Патрик задумался.

– Да. Можешь поспать, если хочешь. Мы выезжаем в "Олимпию" через три часа.

Руа пошел к выходу. Дженни последовала за ним. Нилан остался за столом, все еще ковыряясь в своей тарелке.

– А в-вы? – спросила девочка, когда они вошли в холл. Патрик рассматривал поблекшие, расклеившиеся по швам обои. Когда-то они были ярко-красными с золотым узором. Теперь красный стал грязно-розовым, а золото осыпалось и потемнело. Бронза светильников покрылась зеленым налетом, картины расплылись и выцвели – трудно было даже угадать, что там изображено.

– Я подберу тебе одежду. Потом пойду к тренеру, буду договариваться, чтобы тебе выделили место на трибуне. Потом вернусь. Спать уже не буду. Потом пообедаем и поедем.

Они вошли в лифт. Обязанности лифтера здесь исполнял ржавый однорукий робот, болтами прикрученный к полу. Когда-то верхняя его половина была похожа на манекен в ливрее, но теперь ливрею с него сняли, бутафорскую левую руку оторвали, а краска с лица и корпуса давно облупилась и стерлась, только глаз-детектор горел ярко-красным и выпирал из обломаной ушной раковины сетчатый колпачок микрофона. Робот тихо и прерывисто жужжал.

– Доброго утра, сэр или мадам. Пожалуйста, назовите номер или номера этажей куда вы намерены отправится.

– Третий, – скомандовал Патрик. Дверь со скрипом закрылась, дважды щелкнул рычаг движения, лифт медленно пополз вверх. Дженниа покосилась на робота, потом повернулась к Патрику.

– В-вы хотите, чтобы я сд-д-делала вам п-п-приятно? – спросила она. Патрик посмотрел на нее, пытаясь понять, что она имеет в виду.

– Нет, – сказал он после паузы. – Не хочу.

"Так лучше, – решил он про себя. – Пока не узнаю точно, что она подразумевает."

– Мне не т-т-т-трудно, – сказала девочка и подвинулась ближе к Руа. – Я п-помоюсь перед… этим. Если х-х-хотите.

Теперь Патрик понял. О сексе во время реабилитации ему рассказывали мало, но кое-что он узнал "неофициально" – из разговоров сестер и других пациентов. У него был похожий разговор с одной сестрой. Она тоже называла секс "это". Тогда Патрик решил, что ситуация завершилась для женщины неприятно, хотя и не понял почему. Тема половой связи тогда мало интересовала его. Сейчас интересовала не больше.

– Нет.

Дженни отвернулась. Глухо звякнул колокольчик, скрипнув, раскрылись дверцы, робот дребезжащим голосом сообщил:

– Третий этаж. Всего доброго сэр или мадам.

– Номер триста три, – сказал Патрик, направляясь к своей двери. Девочка подождала, потом пошла за ним.

– А в-вы х-х-хоккеист? – спросила она вдруг. Патрик кивнул:

– Да. Вратарь.

– Я н-не люблю хоккей.

Руа вставил ключ в замок. Дженни прижалась спиной к стенке справа от двери, стянула с головы повязку. Темные, давно немытые волосы, слипшимися прядями закрыли лицо. Она тряхнула головой, убирая их.

– Жарко т-тут. Это х-хорошо.

Они вошли в номер, переобулись. Из комнаты послышалось недовольное ворчание и скрип кровати. Дженни вздрогнула:

– К-к-кто там?

– Даг Соетарт, мой сосед по комнате. Тоже вратарь. Иди в ванную комнату. Там мыло, полотенце, расческа, зубной порошок и щетка. Можешь использовать все что нужно. Бери те, что с красной полоской. Это мои. Те, что с синей – Дага. Их не бери. Я пока посмотрю тебе одежду.

Он достал сумку. Вратарского снаряжения было так много, что на все остальное места почти не оставалось. С собой Патрик обычно возил только сменное белье и носки. Поразмыслив, он снял с себя шерстяной жилет и достал запасной форменный свитер – великоват, конечно, зато чистый и с рукавами. Хуже обстоял вопрос с обувью и штанами. Подумав, Патрик отправился в соседний номер, к форварду-рекруту Сержу Бойсверту. Из всех игроков "Варлокс" Серж был самым худым и низкорослым. Правда, худым он был по меркам хоккеистов Лиги. В сравнении с девочкой подростком он все равно казался гигантом. Просто чуть меньшим, чем остальные.

– Что случилось? – Бойсверт не высказал ни удивления, ни раздражения. То, что Патрик поднял его с кровати, рекрута нисколько не задело. Пришел – значит надо.

– Я хочу одолжить твои запасные гетры, – в такой же манере ответил Руа. Серж задумался секунд на десять, потом кивнул:

– Хорошо, – и скрылся за дверью.

Рекрут не станет сомневаться, жадничать и задавать ненужные вопросы. Он не спросит "Зачем?", его это не интересует. Он не станет беспокоиться, что их испачкают или порвут – это забота клубного интенданта. Он не поинтересуется "Когда отдашь?" – он придет за ними, когда они понадобятся.

Когда Патрик вернулся в номер, Дженни осторожно выглянула из ванной комнаты. Умытая и причесанная, она стала совсем не похожа на себя чумазую. У девочки была смуглая кожа на которой местами заметны были хирургические стежки, а по линии скальпа темнели стальные скобы. На виске была небольшая татуировка-пентакль.

– Я собрал тебе чистые вещи, – Патрик уложил все на подставку в прихожей. – Белья нет. Вместо носков положил платки, сделай себе обмотки. Обуви тоже нет, но я спрошу внизу. Может быть, рядом есть магазин.

– Сп-п-асибо, – кивнула Дженни и прикрыла дверь.

– Я ухожу. Располагайся. Можешь поспать.

– Х-хорошо.

– Если захочешь уйти, попроси Дага открыть тебе дверь.

Патрик запер за собой двери номера и отправился этажом ниже – к тренеру. Жан Перрон был человеком твердым, принципиальным. Если он изначально был с чем-то не согласен, убедить его было невозможно.

У лифта его окликнул Нилан.

– Эй, голли! Куда собрался? С тренером по поводу своей девчонки договариваться?

– Да. – Погоди, – Нилан придал лицу какое-то слишком серьезное выражение. – Я с тобой пойду.

Глава III
Detroit Rock City

– Внимание все! Это «Детройт-Олимпия». Пускай, здешние парни не так хороши, как «Квебек Айстроллз», но они куда опаснее вашингтонцев, а вашингтонцы в прошлой игре уделали вас, как дворовую команду! Соберитесь! Полоса проигрышей кончается сегодня! С составами троек все ознакомились? Вопросы есть?

Тренер обводит глазами присутствующих. Настроение у него ни к черту – и Руа, и Нилан знают почему. Через несколько минут начнется раскатка. Операторы закончили все штатные процедуры, теперь просто проверяют и перепроверяют. "Рэд Когуарс" – противник старый. Еще один клуб "оригинальной шестерки", с которым "Варлокс" уже не раз сходились в серьезных схватках. Сейчас из-за войны, разрухи и упадка промышленности клуб, как и город, переживает не лучшие времена, но пара толковых снайперов в его составе все же имеется.

– Тренер, вы о чем говорите? Десять-один! – подает голос защитник Крис Челиос. – Десять-один был счет, когда они к нам в ноябре приезжали! Мы отделали этих облезлых кошек так, как уже пару лет никого не отделывали…

– Челиос, ты что, самый умный? – тренер, выпятив нижнюю челюсть, тыкает в сторону защитника пальцем. – Вашингтон! Долбаный Вашингтон, сопляки, чиновничьи выкормыши – и вы умудрились им продуть! Пора кончать эту полосу! Я хочу, чтобы сегодня было двенадцать-ноль! Тогда я поверю, что вы – "Монреаль Варлокс", а не шайка кадавров. Дуйте на лед и докажите, что достойны носить форму лучшего клуба Лиги!

Агенты отвечают нестройными выкриками, рекруты стучат об пол клюшками. Перрон выходит из раздевалки. Лаперрьер, тренер-ассистент обводит глазами игроков, ободряюще кивает им:

– Давайте, парни. Сделайте хорошую игру.

Лаперрьера в команде уважают куда больше, чем Перрона. У второго тренера за плечами двенадцать лет льда, и все это время – в защитниках Монреаля. Он говорит на одном языке с агентами и знает, как обращаться с рекрутами. Он мало говорит, всегда поддерживает решения перрона, но неким неочевидным образом "сглаживает углы", которые появляются из-за диктаторских замашек старшего тренера.

– Нилан, Руни – помните о "братьях-мордобоях", не давайте им прессовать наших снайперов. Сегодня ваша задача – опека. Ларри, Челлиос, Карверос – обращайте внимание на Айзермана, номер девятнадцать. Парень может быть очень опасным. Остальные – делаем свою игру. Гладко и спокойно, как на тренировке. Все, пошли!

Команды выходят на лед. Полевые игроки начинают раскатку, Патрик привычным маршрутом отправляется в рамку ворот, обводит взглядом арену. Трибуны пустуют – посмотреть матч не пришло и пятисот человек. Внутри холодно – изо рта вырывается пар, многие кутаются, прячут лица под шерстяными масками. Среди зрителей – несколько бокоров "при полном параде", в костяных доспехах, масках-черепах, с огромными связками амулетов на шеях и запястьях. Их присутствие на матче немного странно: правила запрещают вмешательство посторонних колдунов, служба безопасности Лиги пристально следит за этим, отправляя на каждую игру "дежурную когорту" вуду-операторов, следящих за порядком в колдовстве.

"Олимпия" – старая арена. Она хранит память о многих битвах и впитала в себя много крови спортсменов. Здешние предки консервативны и злы, но общая слабость клуба ограничивает их возможности мелким, но злобным вредительством.

Вот и Дженниа. Патрик видит, как косятся на нее "звездные жены" – с ярко-красной помадой на губах, неестественно выбеленной кожей, высокими прическами залакированными до деревянной твердости. Среди этих эталонных продуктов индустрии красоты странная девочка в хоккейной форме с мужского плеча выглядит пугающе.

От калитки раскатывают ковровую дорожку, блеклую и вытоптанную. По ней, слегка пошатываясь, проходит болезненно худой мужчина с тонкой шеей и огромным кадыком. У него тонкие усы-перышки и зализанная назад прическа в довоенном стиле. Похоже, он слегка пьян. Опершись о микрофонную стойку он затягивает гимн США. Большая часть зрителей остается сидеть. Хоккеисты Детройта стоят, опираясь о клюшки, большая часть агентов сверлит взглядами лед под ногами, рекруты пустыми взглядами уставились в затылки стоящим впереди.

Певец путает слова в гимне Канады, но кроме нескольких игроков и персонала клуба некому это заметить. Пошатываясь, он удаляется со льда, пара негров скатывает ковровую дорожку, и громкоговорители хрипло извещают о начале матча.

Треск клюшек, шайба отлетает в сторону Монреаля, прямо на крюк Робинсону, "Варлокс" переходят в атаку. Они на голову быстрее и слаженней "Когуарс", те едва успевают за ними. Ледяные предки вихрятся вокруг коньков монреальцев, силясь замедлить их, сбить темп, но обереги на хоккеистах делают свое дело. Оба тафгая Детройта пока сидят на скамейке – тренер, похоже, не торопится играть свой единственный козырь. Защитники же работают из рук вон плохо: первая шайба влетает в ворота уже на второй минуте периода. Едва ощутимая дрожь пробегает по льду – духи арены недовольны.

После первого гола темп игры снижается – полевым неохота рвать жилы в схватке со слабым противником. К тому же, работа худу-операторов совершенно не видна. Кажется, что ягуары предоставлены сами себе, не получая от колдунов и духов никакой помощи. Игра действительно больше начинает напоминать тренировку – на взгляд Патрика слишком рано.

Из-за неудачного проброса, фейс-офф назначается в зоне Монреаля. Номер двадцать пять, Джон Огородник выигрывает, отбрасывает шайбу защитнику, тот перепасовывает Айзерману, который в одно касание отправляет шайбу в правый верхний угол ворот. Уверенная, быстрая комбинация, но Патрик успевает подставить ловушку. Уже влетев в нее, шайба вдруг дергается и, выскользнув из перчатки, падает на лед. Девятнадцатый уже здесь, сталкивается с Челиосом, но успевает добить понизу. Патрик падает на колени, закрыв створку щитками. Удар, шайба отскакивает почти вертикально вверх, Айзерман пытается толкнуть ее грудью, но падает на лед, сбитый Челиосом. Робинсон выбивает шайбу из зоны, у ворот Детройта ее подхватывает вратарь. У "Варлокс" есть возможность смениться.

Теперь их игра становится осторожнее: меньше поперечных пасов, строгая, позиционная игра. Похоже, тренер "Когуарс" этого и ждал: на льду появляется Кокур. Перрон объявляет замену, но поздно – прежде, чем тройка МакФи-Нилан-Ричер успевает выйти на лед, Наслунд прорывает защиту, выходит один на один и со щелчка загоняет шайбу в ворота Грега Стефана. Но еще до того, как шайба оказывается в воротах, Кокур таранит шведа, отбросив к борту. Матс остается на коньках – ошибка, близкая к фатальной. Тафгай сбрасывает краги и под рев сирены рвет дистанцию. Прежде чем ближайшие из "Варлокс" успевают добраться до него, Джоуи левой рукой хватает Наслунда за ворот свитера, а правой наносит один мощный удар в переносицу. Швед сползает по борту и остается лежать. Патрик замечает, что кулак Кокура покрыт ритуальными татуировками. Опасное дело – заговоренный удар может серьезно покалечить. Нилан, уже без краг, под свистки арбитра врезается в Кокура. Толпа нестройно, разноголосо взвывает, предвидя отличную драку. Остальных игроков арбитры и операторы удерживают, но мешать схватке двух тафгаев никто не рискует. Сама "Олимпия" начинает вибрировать от напряжения – духи, наполняющие ее жаждут крови чужаков.

Патрик видит, как Нилан пытается достать противника хуком, мажет, получает скользящий в челюсть, вытягивает левую руку, отодвигая Джоуи. Они бьют почти одновременно – но Кокур все же на долю секунды позже. От удара Криса его голову отбрасывает назад. Собственный удар когуара смазывается, Нилан бьет снова, потом еще и еще. На четвертый удар Джоуи Кокур тяжело валится на лед. У него рассечена бровь, сломан нос. Нилан стряхивает с кулака кровь, с задумчивым видом двигает челюстью, после чего спокойно отправляется на скамейку штрафников.

Тренер "Рэд Когуарс" берет тайм-аут. "Варлокс" так же собираются у скамейки запасных. Руа чувствует как оживают на теле защитные обереги. Чей-то недобрый глаз сейчас направлен на него. Это ощущение привычно в игре, особенно в гостевых матчах, но сейчас оно необычайно сильное для тайм-аута и полупустого зала. Патрик осторожно оглядывается.

На трибунах появилась новая группа зрителей. Их человек десять, в основном черные мужчины. За их спинами можно разглядеть женщину, невысокую, но уверенную и властную. Левая половина лица покрыта темной татуировкой. Рядом с ней – чернокожий гигант, футов семь ростом, массивный и широкий в плечах. Недобрый взгляд принадлежит ему, в этом Патрик уверен. И это больше, чем просто недовольство фаната чужого клуба.

– Руа! Очнись! – Перрон повышает голос. – Ты понял меня? Соберись, сейчас на тебя будут давить. Соберись! Играй так, будто сейчас финал. Давайте, по местам.

Патрик возвращается в створку ворот, доставая из-под панциря мешок с кирпичной пылью. Бормоча заклятия, он бережно восстанавливает первую линию, затем насыпает вторую. Вбрасывание! Борьба идет в зоне "Рэд Когуарс". Патрик трижды касается штанги.

– Со святым Евталием и Святым Иеронимом обращаюсь я к тебе, – произносит он тихо. – Я чужой в обители этой и мое поражение приятно тебе. Но во имя книги о семи печатях я говорю тебе: я – страж врат, а ты есть врата. Во имя сорока квебекских мучеников, погибших во льду, я заклинаю тебя – не противься мне, ибо ты врата, а я страж.

Едва заметная вибрация проникает сквозь перчатку от стальной трубы к плоти. Руа кивает и опускает руку.

Детройт в нападении. Огородник и Айзерман рвутся к воротам, "Варлокс" отступают, занимая оборону. Борьба на входе в зону, короткие быстрые пасы, перехват, снова борьба. Шайба переходит от команды к команде, но никто не может удержать ее: Монреаль – чтобы выбить из зоны, Детройт – чтобы атаковать. Борьба перемещается за ворота, Патрик слышит как трое или четверо сцепляются за воротами, трещат клюшки, агенты хрипло, надсадно ругаются. Айзерман вылетает словно черт из табакерки, вытянув клюшку далеко вперед и коротким движением кисти посылает шайбу в ворота – путь длиной всего в пару дюймов. Бам! Ударившись о штангу та отскакивает – прямо на защитника "Когуарс". Он мешкает с ней почти две секунды, потеряв между коньков, но потом бьет. Робинсон блокирует ее своим телом, она рикошетит к борту, отражается от него, затем летит к Огороднику, который бьет в одно касание. Но это не удар – наброс на Петера Климу который с пятачка отправляет ее в ворота – быстро и точно. Патрик выставляет клюшку, но шайба рикошетит вниз и вперед, упав на полдюйма за линию. Продолжительный рев сирены оглушает, ему вторит надсадный вой болельщиков.

Пропущенная шайба встряхивает "Варлокс". Они переходят в атаку, у Патрика появляется несколько свободных секунд. Чувство тревоги не оставляет – негр продолжает сверлить его недобрым взглядом. Его ли? Странная догадка вдруг иглой пронзает затылок. Патрик прищуривается, стараясь угадать, куда смотрит великан. Не на Руа, это точно. Но почему Патрик чувствует его взгляд?

Новая атака Детройта, слабая и тут же сменившаяся стремительной контратакой "Варлокс". Патрик снова поднимает глаза. Так и есть – негр смотрит на трибуны, на ряды чуть в стороне и ниже его. Туда, где сидят жены хоккеистов.

Руа опускает взгляд, снова сосредоточившись на игре. Дженние он сейчас не поможет, нет никакой возможности попасть на скамью запасных, даже просто передать слова предупреждения. Но и чернокожий не доберется до девочки – "трибуна жен" огорожена сетчатым забором, чтобы оградить от особенно активных болельщиков.

Период оканчивается еще одной шайбой в воротах Детройта – Монреаль восстанавливает разрыв и с чистой совестью отправляется в раздевалку. Патрик останавливается в проходе, машет рукой:

– Дженниа! Дженниа! – девочка слышит его сразу, но почему-то не спешит реагировать. – Дженниа, подойди ко мне!

Она подходит к ограждению, цепляется за сетку руками, слегка трясет ее, словно проверяя на прочность.

– На время перерыва будь, пожалуйста, рядом с раздевалкой.

– З-з-зачем? – в голосе девочки слышится беспокойство.

– Так спокойнее. На трибунах тебе может быть… неспокойно.

Не то, чтобы Патрик не придумал лучшего объяснения, скорее он сам не знал, как правильно выразить словами усиленное колдовством предчувствие.

– Х-хорошо.

Руа кивает, дожидается, пока девочка спустится в проход, после чего указывает рукой вглубь темного коридора.

– Иди за мной.

В этот момент ощущение чужого взгляда усиливается многократно.

* * *

Весь второй период Детройт не дает гостям спуска. Счет выравнивается – два-два. Братья-мордобои отрабатывают свои зарплаты, одного Нилана на них двоих явно не хватает. Патрик отбивает атаку за атакой – на ворота чаще всего накатываются Огородник, Кайзио и Айзерман. Напряжение нарастает, болельщики начинают заводиться. Их выкрики становятся громче, агрессивней – они жаждут крови. Словно красные, мутные волны пробегают по трибунам, заставляя людей подскакивать, потрясать кулаками, рвать глотки. «Варлокс» вырываются вперед только к концу периода – счет три-два, игроки уходят в раздевалку опустив головы, под презрительное, раскатистое «бу-у-у!» зала.

– Соберитесь! – Перро обводит сидящих на скамейках игроков тяжелым, налитым кровью взглядом. – Вы что забыли, с кем играете? Это "Дохлые кошки Детройта"! Соберитесь!!!

– Что с Наслундом, тренер? – спрашивает Робинсон. Перрон награждает его неприязненным взглядом:

– Ларри, отвечай за себя! Почему ты позволяешь этому медведю-Кокуру возить тебя по бортам?!

Номер девятнадцать опускает голову.

– Так-то! – тренер выпячивает нижнюю челюсть. – Соберись! Это всех касается! Идите на лед и порвите этих слабаков!.. Операторы сказали, что Наслунд в этом периоде выйдет на лед. Все, девочки, пора играть!

Одобрительный ропот пронесся по раздевалке. Патрик вытягивает шею, чтобы между створкой и выходящим Перроном увидеть сидящую на скамейке снаружи Дженниу.

– Ты зачем ее сюда притащил, Руа? – перехватывает его взгляд Райен Уолтер, центральный нападающий. – Думал развлечься между периодами?

Его шутку поддерживают бодрыми смешками. Патрик же оставляет ее без ответа. Еще минута – и начнется третий период. Эмоциональное напряжение, охватившее зал, ощущается даже здесь, в раздевалке. Это неприятное чувство. Есть что-то зловещее в этом настрое, внезапно овладевшем людьми.

"Варлокс" выходят на лед. Желтый электрический свет режет глаза, ледяные предки стараются вцепиться в лезвия коньков, духи носятся в воздухе над полем так густо, что кажется даже воздух "нижнего", материального мира дрожит и колеблется. Руа становится в рамку, разминает шею.

Шайба в игре! Монреаль уверенно захватывает инициативу, начинает давление. Номер семь Детройта, Грег Смит, нагоняет Своего однофамильца из "Варлокс". Бобби уходит от силового приема, седьмой бесполезно грохает корпусом в борт. Бобби обходит ворота, готовится к удару… Защитник Детройта выкидывает вперед клюшку, тянет на себя. Крюк попадает прямо в гортань семнадцатого, он падает на спину, скрючивается. Толпа восторженно ревет. Свисток арбитра – и Детройт оказывается в меньшинстве. Наслунд, отыгрываясь за нокаут в первом периоде, щелчком бьет с паса на вбрасывании. Стефан отбивает грудью, шайба отлетает к борту, где ее перехватывает Айзерман. Робинсон и Гинграс бросаются на перехват, но Кокур сшибает Ларри на подлете. Свисток, отложенное пенальти, Айзерман обходит Гинграса, выходит один на один. Удар – шайба бабочкой летит в ворота, в полете дважды изменив траекторию. Патрик бросается к ней, но не успевает – она проходит в левый верхний, едва зацепив выставленную клюшку. Счет становится равным, а Детройт остается втроем.

Гол "Варлокс" не заставляет себя ждать. Вбрасывание в центре, быстрый перепас, красные отступают к своим воротам, Монреаль спокойно разыгрывает комбинацию и, обманув вратаря, забивает: Робинсон с подачи Смита. Четыре-три.

Остаток периода команды играют на равных. "Варлокс" сильно сбавили темп – их первая и вторая тройки порядком вымотались. В то же время, "Рэд Когуарс" словно питаются поддержкой зала. Они наседают, канадцы вынуждены играть в глухой защите. За минуту до конца периода вратарь Детройта уходит из ворот. "Когуарс" начинают давить вшестером, но ошибаются – быстрый перехват и с середины поля, без поддержки забивает МакФи. Пять-три. Оставшиеся минуты ничего не решают – победа достается "Монреаль Варлокс". Толпа на трибунах разражается гневными выкриками, стучит ногами, на лед летят пустые бутылки. Осколки стекла разлетаются по льду, разгоняя ледяных предков. Люди поднимаются со своих мест, стягиваются к проходу, начинают трясти сетку ограждения. Патрик беспокойно оглядывается, выискивая в толпе Дженни. Один из болельщиков, с перекошенным от злобы лицом, ловит его взгляд.

– Чего выпялился, чертов лягушатник! Дай только добраться до тебя, я тебе все ребра пересчитаю!

Второй тренер подталкивает игроков, неуклюже стучащих по полу коньками:

– Давайте, ребята, шевелитесь! Шевелитесь!

И тут Патрик замечает возвышающегося над толпой негра – того самого, что следил за Дженни во время игры. Гигант уверенно двигался к "трибуне жен".

– Стой! Куда собрался? – Лаперрьер хватает Руа за плечо. Патрик с удивлением понимает, что тело его уже движется к входу на скамейку запасных, откуда можно достать Дженни. Он пытается высвободится, но тренер держит крепко.

– Руа, стой где стоишь, – он явно удивлен поведением рекрута. – Трибуна под охраной, всех выведут. Давай в раздевалку.

Слова эти звучат разумно, успокаивающе. Патрик почти соглашается с ними, но в то же мгновение перед глазами вдруг появляется лицо Краудера – пустое, неживое. Лицо одержимого.

– Тренер, отпустите, – он говорит спокойно, почти неслышно, но в голосе его звучит что-то, что заставляет Лаперрьера убрать руку. Не страх, нет – ветерана-защитника не так просто испугать. Что-то другое.

– Дженни! – Руа пробирается на скамью, оглядывая сбившихся вместе женщин, испуганно глядящих по сторонам, визгливо требующих что-то от охраны. Девочка тут, немного в стороне от остальных.

– Дженни, иди сюда! – зовет Патрик. – Иди, я помогу тебе перебраться через борт.

Девочка колеблется. Руа видит негра вплотную стоящего у забора. В бушующей, бесноватой толпе он выглядит глыбой спокойствия. Встретившись взглядом с Патриком, великан вдруг улыбается – широкой, неприятной улыбкой, от которой волосы на загривке встают дыбом. Руа замечает, как странно выглядит плоть неизвестно: грубая, бугристая, в темных пятнах. Внезапно, негр разражается оглушительным, протяжным ревом. Ярость, словно огненная волна прокатывается по залу, люди остервенело набрасываются на сетку, начинают ее раскачивать, ломать. Метал отчаянно скрипит под натиском плоти, охрана испуганно пятится.

– Быстрее! – перекрывая шум толпы кричит Руа. Дженни взбирается на сиденье, перепрыгивает на нижний ряд, затем еще ниже. Последний прыжок – Патрик подхватывает ее подмышки и ставит на скамейку запасных.

– За мной, быстро!

Они пробираются в проход, уже опустевший – даже охранники отступили во внутренние помещения. Коридор, ведущий к служебным помещениям, не перекрывается никакими дверями, а значит, толпа может ворваться сюда в любой момент.

Двери раздевалки открыты, слышны возбужденные голоса игроков.

– Стой здесь, – Руа оставляет Дженни прямо напротив раскрытой двери и заходит внутрь. Раздевалка гудит как встревоженный улей.

– Где энфорсеры?! Черт возьми, нас отсюда живыми не выпустят!

– В меня чуть бутылка не попала! Чертовы придурки…

– Пусть охрана делает коридор к автобусу…

– К дьяволу! Пока на улице законников не будет больше чем фанатов, я из раздевалки не выйду…

– Ну-ка тихо все! – голос Перрона поднимается над общим гвалтом, заставляя хоккеистов умолкнуть. Тренер скрещивает руки на груди.

– Мало того, что "дохлые кошки" чуть не надрали вам задницы, так вы еще ухитрились разозлить толпу так, что вас хотят разорвать на части! Что скажете, господа?

Молчание повисает в комнате. Из агентов только Нилан остается спокойным. Он не стал снимать панцирь и джерси, оставил налокотники и наколенники. На ноги натянул просторные штаны и армейские ботинки, поверх джерси накинул кожаную куртку-пилот. Теперь Крис сидел на скамье и спокойно перематывал пластырем костяшки пльцев.

В повисшей тишине голос его прозвучал особенно четко:

– Я скажу, пусть попробуют.

Лицо Перрона перекосилось – с Ниланом у них были тяжелые отношения. И все же, ожидаемой вспышки ярости не последовало. Тренер глубоко и шумно вздыхает, затем снова оглядывает игроков.

– Энфорсеры обеспечат нам безопасный проход до автобуса и эскорт на дороге. В отель не заезжаем, двигаем сразу на вокзал. Вещи дошлют почтой. Вопросы?

Патрик понимает, что должен спросить о Дженни. Он е может просто бросить ее тут, у стадиона. Больше того, ему кажется, что причина внезапного бунта не в очередном проигрыше "Когуарс". Хуже того, зачарованные кости подсказывают Руа, что все происходящее как-то связано с событиями на матч с Бостоном. Он поднимает руку, пытаясь сформулировать просьбу. Перрон удивленно косится на него, яно не ожидая вопросов от рекрута. Но снова, судьба решает за Патрика: Холл наполняется шумом, глухим, хищным ворчанием толпы и звуками глухих ударов. Два одиноких выстрела почти тонут в этом зловещем рокоте, потом в дверях появляется Дженни. Ее трясет от страха.