Текст книги "Смерть, принесенная Золотым Дождём (СИ)"
Автор книги: Утау Лир
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 46 страниц)
В мгновение ока рычащий лазурный дракон промчался через пустоту, разрушая всё на своём пути. В этот самый момент… во дворце кто-то холодно хмыкнул. После этого звука температура в пустоте упала до устрашающе низкой отметки. Лазурный дракон неожиданно застыл, его тело практически мгновенно стало белым. Всего за один вдох он превратился в ледяную статую.
Следом в пустоте начали появляться белые хлопья. Так себя проявлял взявшийся из ниоткуда холод. Они начали соединяться вместе в бесформенную массу, которая начала распространяться по пустоте. Она растянулась настолько далеко, что её невозможно было охватить взглядом. Не имея ни конца, ни края, она создала в пустоте огромный участок земли. Земли, состоящей из Инеистой почвы! Эта земля была не льдом в привычном понимании этого слова, а скорее неким особым видом почвы. Бессмертный Ци в ней был в несколько раз богаче, чем в Небесной почве.
– Инеистый Демон-император! – хрипло воскликнула Чжисян, не в силах скрыть изумления.
Она без промедления вытащила камень Моста Бессмертных и раздавила его. Когда ничего не произошло, у неё от лица отлила кровь.
– Инеистый Демон-император не может быть жив! Разве он не погиб в сражении с Основательницей Ван?! Его тело забрали и превратили в одну из Дарующих Бессмертие Платформ на одной из четырёх великих планет: Южный Звездопад! Его Бессмертный Дух был разорван в клочья и переплавлен в одно из девяти сокровищ клана Ван – Инеистую лампу! Все его ученики, вся линия крови были уведены кланом Ван и переплавлены в Леденящую реку, которая течёт через главные врата клана Ван и никогда не замерзает!
Бормоча всё это под нос, Чжисян с каждой секундой становилась всё бледнее и бледнее. Хоть она и говорила совсем тихо, её слова эхом разносились в туманном теле цилиня, поэтому Ла Раи слышал всё до последнего слова.
Внезапно из дворца раздался голос. Инеистая почва задрожала, а лица собравшихся рабов моста больше не выглядели растерянными. Теперь они буквально сочились злобой. Их глаза покраснели, и от них начала расходиться безумная жажда убийства.
– Войдите в мой мир Бессмертного Демона, там жизнь и смерть больше не будут находиться в руках Небес, – пророкотал холодный голос. – С вечной жизнью какой прок от судьбы?
Закончив, говорящий устало вздохнул. После этого орды рабов моста понеслись к Хань Шаню. Цилинь, в котором до сих пор находились Ла Раи и Чжисян, вместе с дюжиной других зверей тоже помчался к Хань Шаню. Тот лишь угрюмо и горько рассмеялся. Его смех становился всё громче и громче, пока не превратился в единственный звук на Небе и на Земле.
– Войдите в мир Небесного Демона и отсеките смертную судьбу… Я в это не верю!
Хань Шань пригубил вино из калабаса, а потом рванул в сторону горы. При этом он выполнил ещё один рубящий удар. После его резкого взмаха меча всё вокруг задрожало. Перед ним разверзлась огромная трещина, которая превратилась в ауру меча и тоже помчалась к вершине горы. По мере приближения она трансформировалась из чего-то бесформенного в нечто более вещественное. Но она, как и дракон, моментально побелела, а потом разбилась на куски. К этому моменту миллионы рабов моста практически добрались до Хань Шаня. Повернувшись к ним, его глаза покраснели.
змахом руки он послал в них порыв винного ветра.
– Я не хочу причинить вам боль. Просто верните мою жену… Вы все, не вынуждайте меня!
Он развернулся и послал ещё больше Ци меча в форме радужных лучей света. В следующую секунду на свет появились девять мечей. Первый луч Ци меча был в три тысячи метров в длину! Второй достигал уже тридцати тысяч метров! С появлением девятого меча необъятный, безграничный Ци меча заполнил собой весь мир пустоты. Девять лучей Ци меча объединились вместе в невероятных размеров лазурную душу меча, которая устремилась к горе.
Пока душа меча приближалась, её поверхность стремительно белела. Подбираясь всё ближе и ближе к цели, от неё слышался треск и хруст. Когда она окончательно побелела, покрывающая её корка льда с треском разрушилась. Это уничтожило восемь лучей ци меча, оставив только один. Именно он и обрушился на дворец. Пустоту заполнил оглушительный грохот. Всё вокруг задрожало. Дворец исказился, когда из его глубин показалась застарелая рука. Рука направила указательный палец на ци меча, после чего тот распался на части. Изо рта Хань Шаня брызнула кровь. Он поднял глаза на дворец и со свирепой гримасой на лице вскричал:
– Отдай её!
Ла Раи судорожно ловил ртом воздух. В полнейшем оцепенении он наблюдал за творящимся впереди. Это далеко выходило за рамки понимания практика стадии Золотого Ядра. Даже Чжисян притихла, словно цикада зимой. Она гораздо лучше понимала, что происходит, но от этого ей становилось ещё страшнее.
– «Бессмертный Меча Хань Шань, он был новой могущественной фигурой на Шестой Горе, которая появилась несколько тысяч лет назад… А этот старик… Он… выглядит точь-в-точь как старик на гобелене, висящем в святилище предков секты. Он выглядит как Инеистый Демон-император…»
Именно этот старик расколол ци меча. В белом халате, напоминая небожителя, он стоял снаружи дворца. На его лице застыла холодная маска, а глаза горели загадочным огнём. Его взгляд медленно опустился на Хань Шаня.
– Я дам тебе всего один шанс. Если ты убьёшь всех рабов моста за сотню вдохов, тогда пред тобой предстанет твоя жена. К тому же я обещаю, что твоей жены не будет среди этих рабов моста.
Хань Шань свирепо посмотрел на старика. Глаза рабов моста сделались ярко-красным, а их губы исказились в безумном оскале, словно они хотели сожрать Хань Шаня живьём. Вдобавок именно в этот момент до него добрался первый из рабов моста.
– Убирайтесь! – взревел Хань Шань, переполняемый нестерпимой жаждой убийства.
Меч в его руке прочертил дугу, оставив после себя радужный Ци меча и клубящийся винный Ци. Тысячи рабов моста взорвались от одного этого росчерка. Жажда убийства разгорелась в Хань Шане, подобно разбуженному вулкану. Тяжёлый груз вины, три тысячи лет одиночества и мучений захлестнули его безумием. Он рванул к рабам моста. В какой-то момент рядом со стариком возник мальчик, который с улыбкой до ушей начал считать вслух:
– Раз, два, три…
Грохот от резни Хань Шаня стоял просто невообразимый. Словно он начисто лишился рассудка или способности трезво соображать. Куда бы он ни направился, после него оставались только человек и его меч. Множество рабов моста пали от его руки. Ци меча сверкнул, разрубив гигантскую туманную змею. Потеряв форму, туман разлился по пустоте. Однако сколько бы Хань Шань не старался, истребить миллионы рабов моста за сто вдохов было нелёгкой задачей. Когда мальчик досчитал до тридцати семи, оставалось ещё очень много рабов моста.
Хань Шань с рёвом поднял руку и перевернул калабас. Вылившееся вино превратилось в целый рой летающих мечей. Судя по всему, в этом калабасе было вовсе не вино, а мечи. Всего появилось сто тысяч мечей. Позади каждого из мечей стояла фигура, выглядящая в точности как Хань Шань. Все они вскинули над головой мечи и с безумным блеском в глазах принялись убивать рабов моста. Сто тысяч людей против миллионов рабов моста.
За короткое время с воем погибло огромное количество рабов моста. Гигантские звери умирали, рассыпаясь на части. В конце концов даже гигантского цилиня Ла Раи зарубил один из клонов Хань Шаня. В этот момент юноша на собственной шкуре испытал всю чудовищность Ци меча. Этот Ци мгновенно разрубил огромного цилиня пополам. Изо рта Ла Раи брызнула кровь. Он бессильно наблюдал за приближающимся Ци меча, не в силах ни уклониться, ни заблокировать его. Но буквально в нескольких метрах от него Ци меча остановился, а потом обогнул его.
Ла Раи побледнел. Даже без Ци меча у него имелись проблемы куда серьёзней. Леденящая стужа вмиг окутала его с ног до головы. Потеряв способность двигаться, он рухнул на поверхность земли из Инеистой почвы. В следующий миг всё его тело… исчезло под слоем льда. В этой критической ситуации времени размышлять у него не было. Ла Раи тотчас разжёг Неугасающее Пламя, а потом добавил в пламя силу древесного тотема. Как только вспыхнуло Неугасающее Пламя, земляная тотемная воронка на его руке внезапно начала всасывать в себя Инеистую почву!
Глава 29: Обещание.
Несмотря на это, тело Ла Раи всё равно медленно превращалось в ледяное изваяние. Не в силах пошевелиться, он мог только наблюдать, как на нём постепенно нарастает слой льда. Единственное, что он мог сделать, – это не дать холоду уничтожить свой разум. Однако воронка на его руке неожиданно заработала в полную силу. Юноша чувствовал нарастающую силу земляного элемента в его воронке. Сила притяжения казалась неистощимой. Что интересно, она приближалась к точке, где могла уничтожить силу Инеистой почвы.
Что до Чжисян, она была Бессмертным Духом, заключённым в физическое тело. Вот только она, как и Ла Раи, чувствовала слабость. Когда Ци меча обогнул и её, она тоже рухнула вниз и сразу же превратилась в ледяную скульптуру. С единственной разницей, что в таких условиях она могла продержаться намного дольше Ла Раи.
– Сто, – с улыбкой объявил стоящий рядом со стариком мальчик.
Как только прозвучал его голос, Хань Шань и его сотня тысяч клонов закончили истребление рабов моста. В этот момент из ауры леденящей стужи один за другим начали появляться силуэты. Ими оказались недавно убитые Хань Шанем рабы моста. Они… появились целыми и невредимыми, без каких-либо ран. Ни один раб моста не погиб. Рассматривая их через покрывающий его слой льда, Ла Раи заметил до боли знакомую девочку.
– Теперь ты понимаешь? – невозмутимо спросил старик.
Хань Шань застыл. С печальной усмешкой он поднял калабас с вином и сделал большой глоток. Следом заговорил уже мальчик, стоящий рядом со стариком.
– В моём мире тебе нужно лишь уверовать в меня, и ты никогда не умрёшь, тебя никому не сразить. Разве это плохо? Вечная жизнь. Несокрушимость. При этом у меня всего одно условие: отстроить меня заново.
Следом в унисон зазвучали голоса, но уже не мальчика, а собравшихся рабов моста. Словно все эти рабы моста были одним человеком.
– Уверуй в меня, и вечную жизнь обрящешь!
– Уверуй в меня, и тебя нельзя будет уничтожить!
– Уверуй в меня, и ты будешь существовать и на Небе, и на Земле!
– Уверуй в меня и пойми моё Дао. Моё Дао – это твоё Дао…
А потом старик, мальчик и рабы моста заговорили вместе.
– Я душа Моста Поступи Бессмертных. Ты явился ко мне три тысячи лет назад и пал ниц предо мной. Ты поклялся мне, желая вечной жизни, неограниченной жизненной силы, чтобы культивировать свою Песнь Одинокого Меча. Тогда тебе оставалось жить всего десять лет. Мой ответ тебе был краток: «Уверуй в меня»… Однако ты… нарушил свою клятву! – последние три слова они прокричали с нескрываемой яростью и безумием в голосе. – Ты дал своё согласие, а потом нарушил клятву, всё из-за женщины, что была с тобой тогда. Она просила, умоляла тебя изменить решение. Её мольбы отвлекли тебя, а потом она… вынудила тебя нарушить клятву! Кто бы мог подумать, ради того, чтобы ты никогда не уверовал в меня, она внезапно произнесла слова твоей же клятвы прямо перед тобой. И она стала рабом моста… Это привело тебя в чувство…
Голос звучал, подобно Небесному грому, расходясь эхом по пустоте. Хань Шань побледнел и закашлялся кровью. Приступ кровавого кашля произошёл не из-за полученных ран, а из-за нестерпимой, режущей боли в сердце. Из глубин памяти поднялись воспоминания: его плачущая жена со слезами на глазах держит его за рукав халата и молит одуматься. Но он был одержим. Одержим желанием вечной жизни. Только когда он увидел, как она медленно уходит прочь… туман в его голове исчез, и наступила ясность.
– Последние три тысячи лет я много об этом думал… – вздохнул Хань Шань.
Когда он поднял голову, в его глазах стояла решимость. Он медленно пошёл вперёд. Стоило ему сделать первый шаг, как рабы моста вокруг взревели и вновь бросились на него. Хань Шань тяжело вздохнул. Его лазурный меч засвистел. Из сотни тысяч клонов вокруг него десять тысяч испарились.
Меч пролетел по широкой дуге, отчего инеистая аура резко усилилась. В следующий миг миллионы рабов моста примёрзли к месту. Однако большая часть волос Хань Шаня поседела, да и сам он постарел. Это движение мечом придумал он сам, и называлось оно Песнью Одинокого Меча. Эту песнь мог слышать только он один. Она звучала в его сердце. Услада для него одного. Песнь, которую можно сыграть один раз в жизни. Эта песнь не сжигала жизненную силу, а скорее брала жизненную силу и соединяла её с песнью, создавая симфонию жизни, которую исполняет всего один инструмент!
– Мой выбор тогда был непрост и во многом неразумен. Словно мною овладела одержимость…
Пока Хань Шань шёл, он вновь взмахнул клинком. Исчезло ещё десять тысяч клонов, в результате чего ещё больше рабов моста превратились в ледяные статуи. Отчего его волосы полностью побелели. Но аура Хань Шаня продолжала расти. Благодаря симфонии жизни его культивация и жизненная сила взмыли вверх. Ла Раи не мог осознать всю глубину культивации Хань Шаня. Сила этого человека далеко ушла за пределы понимания юноши.
Жизнь сводится к тому, как течёт время.
Жизнь сводится к десяти ударам меча!
– Потом я пытался понять, действительно ли дело было в твоём зове… – негромко сказал Хань Шань, продолжая идти к горе.
Он взмахнул мечом в третий раз. Холод не мог остановить его. Клинок просвистел вперёд и обрушился на гору, отчего та задрожала. Старик и мальчик резко изменились в лице. Что до Хань Шаня, с его головы начали опадать волосы, а тело стало дряхлым и сморщенным. Из мужчины в расцвете сил он превратился в морщинистого старика с обвисшей кожей. Больше он не выглядел как величественный герой. Но взгляд его глаз был твёрд как никогда. Они светились упрямством и отсутствием сожалений… Даже если впереди его ждала смерть, он спасёт свою жену!
– Я жалею, что вообще взял Сюэ'эр с собой… Изначально я надеялся, что мы оба сможем обрести вечную жизнь… – сказал он негромко, сделав четвёртый взмах мечом.
Имена на горе потускнели. На стенках сотрясаемого землетрясением дворца начали появляться трещины.
– Хань Шань, что ты творишь?! – в ярости вскричал старик. Мальчик рядом с ним тоже злобно смотрел на Хань Шаня.
Ла Раи молча наблюдал за всем из ледяной статуи. Воронка на его руке с безумной скоростью всасывала Инеистую почву. Отчего его культивация медленно ползла вверх. Глядя на Хань Шаня, у него в голове стояла всего одна фраза:
«Упорство, способное сотрясти Небо и Землю».
Такое упорство было сродни вере.
– «В чём заключается моё упорство?» – мысленно спросил себя Ла Раи и удивился, не сумев сразу дать точный ответ.
– Я никогда не забуду того, что произошло в тот день… – произнёс Хань Шань.
Его пятый взмах обладал силой расколоть Землю. Когда он обрушился на вершину горы, пустоту сотряс рёв, и мальчик был повержен. Он изумлённо смотрел, как его тело медленно превращается в лёд. Перед тем как его сознание исчезло, он услышал голос человека, который, даже находясь на грани смерти, был спокоен и внушал ужас.
– Я также размышлял, зачем ты призвал меня, – сказал Хань Шань. – Когда я закончил свою Песнь Одинокого Меча, пошёл снег. Весь мой мир замёрз. Чего бы ни коснулся мой меч, оно обращалось в лёд. А потом ко мне вернулись старые воспоминания. Я и есть Инеистый Демон-император!
Просвистел шестой взмах меча. Этот удар отрубил голову мальчику и взорвал дворец. На вершине горы появились трещины. Сейчас Хань Шань выглядел как древний старик. Его окружала плотная аура смерти, а тело полностью ссохлось.
– Если точнее, я его клон. В незапамятные времена мне удалось избежать пытливого взора Основательницы Ван. Из поколения в поколение я жил в мире смертных, пока наконец не понял.
Седьмой удар меча обрушился на горный пик и разнёс его на части. В глазах дрожащего старика застыл ужас. Как только горный пик взорвался фонтаном каменных брызг, из горы вылетело два демонических духа, словно они родились в горниле взрыва. Они захлопали крыльями и умчались вдаль. Никто даже не посмотрел в сторону двух бабочек. Ни Хань Шань, ни старик. Даже Ла Раи было сейчас не до них. Только Чжисян их заметила, но, будучи закованной в лёд, она могла только бессильно проводить их взглядом.
– Меня не волнуют твои мотивы. Мне только нужна моя жена.
На гору снизошёл восьмой удар меча, разрубив гору пополам и следом помчавшись к старику. Старик, похоже, даже не пытался заблокировать или увернуться от меча. Когда меч практически достиг его, воздух перед ним внезапно задрожал, и из него вышла женщина. Она посмотрела на меч, а потом на Хань Шань.
Хань Шань резко остановился. Меч тоже замер. Всё вокруг, казалось, исчезло. Для него сейчас не существовало ничего, кроме этой женщины. Её сложно было назвать ослепительной красавицей, но её буквально окутывала нежная аура.
– Я не пойду с тобой, – сказала она, не сводя глаз с Хань Шаня, – Я не могу. Ведь я раб моста. С того злополучного дня я обрекла себя быть рабом моста до скончания времён… – но тут её взгляд затуманился, и голос изменился: – Когда же восстановится Мост Бессмертия?.. Почтеннейший, когда же вы предстанете пред нашими очами?..
Пока бормотание женщины эхом расходилось по пустоте, старик начал исчезать. Он спокойно взглянул на Хань Шаня и сказал:
– Я душа Моста Бессмертия. Все рабы моста – часть меня. Если я пожертвую воспоминаниями тех лет, тогда после моей смерти твоя жена станет новой душой Моста. Между нами нет вражды. Всё это было частью нашей миссии по восстановлению Моста Поступи Бессмертных. Изначально именно ты должен был стать душой Моста. Вот почему почтенный Демон-император скрывал тебя все эти годы. Но теперь эта задача перейдёт твоей жене. Моя миссия окончена, пусть и не совсем так, как планировалось. Моей задачей было найти и вернуть тебя. Таков был последний приказ почтеннейшего Демона-императора, который он дал перед своей кончиной. Найти тебя и сделать рабом моста.
С этими словами он исчез. Как только старик испарился, в глазах женщины вернулась ясность. Увидев Хань Шаня, к ней вернулись её старые воспоминания. Впервые за всё время, что она была рабом моста, за всё время в её бесконечной жизни, она впервые увидела мир кристально чистым взором. С печальной улыбкой она посмотрела на Хань Шаня.
– Убей меня, освободи меня…
Её слова эхом отразились в пустоте. Услышав их, Ла Раи не удержался от печального вздоха. Ясность сознания продлилась лишь миг. Перед тем как раб моста становился новой душой Моста, ему даровалось всего одно мгновение ясности. После этого раб моста сохранял сознание, но он уже никогда не станет прежним. Ведь ему уготована судьба стать новой душой Моста Поступи Бессмертных.
Воронка на руке Ла Раи поглощала всю Инеистую почву в округе. Инеистая почва обладала силой истребить всё живое, однако в случае с воронкой она мало-помалу концентрировала её в себе. Постепенно начал проступать сияющий белым светом иероглиф Земля. С появлением иероглифа культивация юноши взмыла вверх, сделав его… ещё сильнее!
Мерное и в то же время мощное биение его сердца заставляло кровь ещё быстрее мчаться по жилам. Достигнув рубежа, его культивация стала ещё сильнее. Как, впрочем, и Золотое Ядро.
– «Этого всё ещё недостаточно… Аура Инеистой почвы в действительности намного сильнее, чем у Небесной почвы».
С решительным блеском в глазах он принялся быстрее раскручивать культивацию. Он бросил все внутренние резервы, чтобы поглотить как можно больше силы из Инеистой почвы.
– «Мне очень повезло наткнуться на эту Инеистую почву… Если с её помощью я создам тотемную татуировку Земли, кто знает, насколько могущественным окажется мой тотем Небесной почвы?..»
В его глазах разгорался огонёк предвкушения. Всё его тело сотрясал внутренний гул. Хоть он и находился внутри ледяной статуи, беспрерывно всасывающаяся земля делала корку льда всё тоньше и тоньше. Но заметить это невооружённым глазом было очень трудно. Всё-таки парящий в пустоте остров из Инеистой почвы был просто гигантским.
Чжисян тоже находилась внутри ледяной статуи неподалёку. Она невольно перевела взгляд от Хань Шаня и женщины в сторону Ла Раи.
– «Что он делает?» – подумала она.
Из-за грандиозных событий у горы она совершенно пропустила изменение в ауре Ла Раи. Заметила она их только сейчас. Девушка во все глаза уставилась на юношу, дивясь его нахальству.
– «Он поглощает… Инеистую почву! Инеистая почва – уникальна. Ничего подобного нет на всей Шестой Горе. По легенде, давным-давно, ещё до появления первых практиков, была рождена белоснежная и бесконечно холодная земля. Спустя много лет, когда на Шестой Горе начали появляться первые практики, земля обрела сознание. Расширяясь, земля, состоящая из Инеистой почвы, в конечном счёте… приняла человеческую форму. Этот человек много лет наводил ужас на ШестойЛ Горе и Море. Звали его… Инеистый Демон! Впоследствии его стали называть императором. Инеистым Демоном-императором! И теперь Ла Раи поглощает силу из Инеистой почвы! Хотя этот остров Инеистой почвы создан душой Моста Поступи Бессмертных, всё это место явно работа Инеистого Демона-императора! Без него Инеистая почва просто бы не появилась! Ла Раи поглощает не истинную Инеистую почву, а некое её подобие. Но даже это подобие во много раз превосходит Небесную почву. Эти два вида почвы даже нет смысла сравнивать, насколько огромен разрыв между ними. Если я правильно помню, в древних записях секты говорилось, что за исключением Лорда Ли, в древней секте Бессмертного Демона имелось сразу три Старших Демона. Именно они построили… Мост Поступи Бессмертных! Разве он не боится, что может не справиться и погибнуть?!»
Если бы кто-то сказал, что Чжисян когда-нибудь будет завидовать практику стадии Создания Ядра, она бы рассмеялась этому человеку в лицо. Вот только сегодня этот день наступил. Он действительно мог убить практика стадии Зарождения Души, но умение поглощать Инеистую почву вызвало зависть даже у кого-то вроде неё, Бессмертной.
Пока Ла Раи поглощал почву, Хань Шань негромко вздохнул. Он с теплотой и любовью посмотрел на свою жену. Он слышал её последние слова и видел, что сейчас её глаза вновь затуманились, а на лице проступила растерянность. При этом её глаза светились загадочным пламенем, в точности как у старика.
– Останься со мной? – мягко сказала женщина.
Глядя на Хань Шаня, в её голосе было что-то очень странное. Хань Шань закрыл глаза и на мгновение умолк. А потом он улыбнулся тёплой и нежной улыбкой. Он знал, что существо перед ним уже не его жена. Она действительно стала душой Моста Поступи Бессмертных.
Как он мог не понять, что у него нет выхода, кроме как убить собственную жену. Это станет освобождением от тяжёлой ноши, которой является вечная жизнь. Освобождением от бремени, которое несёт душа Моста. Она наконец сможет стать самой собой.
Хань Шань вздохнул. Он превратился в древнего старика с испещрённым морщинами лицом. Его аура померкла и потеряла былое величие. Он буквально находился в одном шаге от смерти. Возможно, голубой халат мог скрыть снедаемое его все эти годы одиночество, но он не мог скрыть ни старость, ни вселенскую усталость. Он искал и искал все эти три тысячи лет, чувствуя давящий груз вины на сердце. И, когда он наконец нашёл то, что искал, всё закончилось вот так…
Покачав головой, Хань Шань взмахнул рукой. Лёд вокруг Ла Раи и Чжисян тут же разбился. Кашляя кровью, Чжисян без промедления бросилась бежать. С каждым сделанным шагом её лицо становилось немного бледнее. Холод вновь начал давить на неё со всей силы.
Как только ледяная статуя вокруг Ла Раи разбилась вдребезги, к нему со всех сторон начала слетаться Инеистая почва. Она превратилась в гигантский белый вихрь, который скрыл его с головой. Инеистая почва в округе постепенно исчезала в теле юноши. В суровом холоде постепенно вздымалась земляная аура. Даже жена Хань Шаня, новая душа Моста, посмотрела в сторону Ла Раи. Увидев юношу, Хань Шань неожиданно рассмеялся.
– Что есть, то есть, – сказал он, – Похоже, мы с тобой связаны Кармой, девяносто девятый Золотой Лотос… Позволь мне даровать тебе моё небольшое благословение.
С этими словами он опустил руку и надавил на землю, состоящую из Инеистой почвы. Хань Шань задрожал. Его тело начало испускать бело-голубую ауру, которая устремилась в землю. Аура постепенно расползалась, только вот самого Хань Шаня это ослабило ещё сильнее, словно из него вытягивали эссенцию. При этом он постарел ещё сильнее.
Бело-голубая аура соединилась с землёй, и в этот момент Инеистая почва изменилась. Больше она не была белого цвета, теперь от неё исходило голубое свечение. Её аура стала совершенно неописуемой, как и пышащий от неё холод. Вся земля задрожала из-за этой древней, многовековой ауры. Словно она существовала с незапамятных времён. Она видела несметное множество жизней, познала теплоту и холод мира. За века она познала жизнь и смерть. Как если бы… эта земля из Инеистой почвы превратилась из ненастоящей Инеистой почвы в уникальную истинную Инеистую почву, которая давным-давно существовала на Шестой Горе!
Бело-голубая аура оказалась настоящей силой эссенции клона Инеистого Демона-императора. Одарив её своей силой, Хань Шань превратил эту землю в истинную Инеистую почву. Остров тряхнуло, и он начал рушиться и уменьшаться в размерах сам по себе. Но это сделало почву более насыщенной, более чистой. Если бы кто-то стоял на вершине Моста Поступи Бессмертных, то он бы увидел размах происходящей метаморфозы. Буквально за несколько вдохов невероятных размеров остров, состоящий из Инеистой почвы, резко уменьшился в размерах. Теперь Ла Раи мог видеть, где он оканчивается.
А в следующий миг он уменьшился ещё сильнее. Окутанная голубым свечением земля сжалась до островка в триста метров! Больше земля не была белого цвета. Теперь она стала чистейшего голубого цвета. Это была истинная Инеистая почва, которой когда-то породила Демона-императора Шестой Горы! В мгновение ока островок в триста метров уменьшился до тридцати метров. А потом и тридцать метров съёжились до трёх метров. Наконец… трёхметровый комок тёмно-синей Инеистой почвы исчез в воронке на руке Ла Раи.
В голове юноши поднялся оглушительный гул, а его тело медленно воспарило в пустоте. Его волосы растрепались, но от него исходила совершенно невероятная аура. Чжисян изумлённо попятилась назад. Её изумлению не было предела, ведь она понимала, что сейчас Ла Раи принял в себя истинную Инеистую почву.
В этот момент воронка на руке юноши окончательно застыла, приняв форму голубого иероглифа Земля. За спиной Ла Раи тут же магическим образом возникла земля, состоящая из Инеистой почвы. На ней росло гигантское дерево, которое полыхало ярким пламенем. Над деревом расположилась огромная река жидкого золота. Этот образ символизировал Металл, Дерево, Землю и Огонь!
Культивация Ла Раи поползла вверх. Теперь юноша полностью преодолел ограничения Золотого Ядра. Когда в нём с гулом начала подниматься невероятная сила, аура Ла Раи соединилась с магическим образом у него за спиной. Теперь-то в поединке с Сюй Баем и Чэнь Мо, практиками поздней ступени Зарождения Души, будет очень трудно определить, кто одержит верх: они или Ла Раи!
– Возьми моё наследие, мой меч и калабас, – сказал Хань Шань, – Тебе пора покинуть это место. Если наступит день, когда ты сможешь сотрясти этот мост своей культивацией, не забудь отплатить мне за доброту. Если к моменту твоего возвращения мы с женой ещё будем здесь, я искренне надеюсь, что ты сможешь нас спасти.
Хань Шань рассмеялся. Даже будучи дряхлым стариком, его воля, как прежде, взметнулась вверх. Воля, презирающая Небо и Землю. Взмахом рукава он заставил лазурный клинок появиться. Последние три тысячи лет они были с ним неразлучны. Но сейчас он превратился в голубую вспышку и полетел к Ла Раи. Ещё одним взмахом рукава он послал юноше калабас, наполненный неиссякаемой волей меча. Сердце Ла Раи бешено застучало. Он, словно в забытье, поднял глаза на Хань Шаня.
Но увидел он лишь его спину. Сейчас он выглядел точь-в-точь как во время их первой встречи. Одиноким, тоскливым и безутешным…
Хань Шань взмахом руки вызвал порыв холодного ветра. Он подхватил Ла Раи и ошеломлённую Чжисян и понёс прочь. Ни юноша, ни Чжисян не могли ему противостоять, ветер был слишком силён. Улетая прочь, Ла Раи умудрился бросить прощальный взгляд назад. Оттуда долетел едва слышный мягкий голос Хань Шаня:
– Три тысячи лет назад именно благодаря тебе я отказался стать рабом моста. Три тысячи лет спустя именно благодаря тебе я изменил решение. Даже в такой жизни не будет ничего плохого, если я останусь с тобой… Я лишусь сознания и шанса повернуть назад. Пока я с тобой, ни жизнь, ни смерть не будут иметь значение… Последние три тысячи лет я много думал. Наследия и культивация в действительности не имеют смысла. Гораздо важнее – мечты… Ты была моим миром, без тебя у меня ничего нет. Именно поэтому я готов… готов уверовать.
Когда Хань Шань открыл глаза, в них застыла растерянность. Одиночество и тоска исчезли. Его жена встала рядом с ним, и они вместе медленно пошли прочь. За ними последовали миллионы рабов моста, армия призраков… постепенно растворяясь вдали.
– Когда же восстановится Мост Бессмертия?.. Господин, когда же вы предстанете пред нашими очами?..
– Почтенный Хань Шань… – прошептал Ла Раи.
Ему достался меч и калабас Хань Шаня, на его руке была завершённая тотемная татуировка из Инеистой почвы. Но всё это были вещи материальные. Ему глубоко в сердце запал образ Хань Шаня и его жены. В этом образе не было ни одиночества, ни тоски. Не было в нём и растерянности… только муж с женой, бок о бок уходящие куда-то вдаль.
– Я, Ла Раи, здесь, в мире Руин Моста, торжественно клянусь: как только наступит день, когда я смогу сотрясти Мост Поступи Бессмертных, тогда я обязательно отплачу за вашу доброту!
Несмотря на леденящий ветер, который уносил его прочь, он повернулся к рабам моста и низко поклонился. Установленные самим Ла Раи принципы требовали от него отплатить добром за добро. Оказанная доброта не должна быть забыта!
На пути юноши встречались люди, проявившие к нему доброту. Если он о них забудет, тогда будет недостоин называться практиком… а тем более Истинным Золотым Лотосом. Но это же правило относилось и к злодеяниям… Любое злодеяние он вернёт сторицей.
Я сделаю всё что в моих силах, чтобы отплатить благодетелям!
Я сторицей воздам за злодеяния моих врагов!
