Текст книги "Иллюзии, навеянные мечтой (СИ)"

Автор книги: Ульяна Пульникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Линали также надела лёгкие тапочки, дабы не создавать лишнего шума, вышла из комнаты и медленным неуверенным шагом направилась вдоль тускло освещённого коридора. Иногда кроваво-красные браслеты Чистой силы на её лодыжках глухо позвякивали, касаясь друг друга, и девушка ловила себя на мысли, что сильно отвыкла от них.

Прошли почти сутки с тех пор как они вернулись, но им так и не удалось организовать встречу без свидетелей. На протяжении всего дня Аллена сопровождал Линк, да и Рувилье не заставил себя долго ждать: прибыл в Главное управление сразу, как ему доложили о случившемся. Так что последовали томительные часы допроса, в процессе которых нервы Линали начали сдавать – до того дотошно Рувилье вдавался в расспросы, – несмотря на то, что внешне она оставалась спокойной. Во взгляде же Аллена то и дело появлялись искорки гнева, но, тем не менее, провокации Рувилье также не смогли поколебать его самообладание.

В общем, Линали, будучи словно на иголках, решила, что больше не может ждать подходящего для разговора момента, поэтому стояла у дверей комнаты Аллена с намерением… О боже, сколько же ей всего нужно сказать ему! Но она, к своему удивлению, продолжала стоять на месте и тупо пялиться в дверь. Так странно. Между ними столько всего произошло, пусть и не в реальности, а в иллюзорном мире, но чувства, что они испытывали друг к другу, были ведь настоящими! Нет, она не сомневалась в подлинности своих чувств. Вспоминая все те поцелуи, что сводили с ума, и близость, разрушившую между ними всякие границы, девушка заливалась румянцем, а сердце её замирало от волнения…

– Что ты здесь делаешь, Линали?

Девушка вздрогнула, резко повернулась и захлопала ресницами, удивляясь, как она могла не заметить его присутствия, – парень стоял всего в паре метров от неё. Судя по его уставшему лицу, эту ночь он провёл без сна. Взлохмаченные седые волосы и помятый белый тонкий свитер с лёгкими брюками придавали ему небрежный, но довольно-таки умилительный вид, что Линали не могла для себя не отметить.

– Я… да так, мне не спалось, вот я и… – растеряно начала она. – А почему ты не спишь?

– Страдаю бессонницей, как и ты, поэтому решил прогуляться до столовой и перекусить.

Непринуждённая улыбка, которую Аллен попытался изобразить на своём лице, вышла чересчур фальшивой и натянутой, при этом в серых глазах читалось неприкрытое волнение. Линали свела брови к переносице и подозрительно прищурилась. Раньше ложь у него выходила куда более убедительной, а теперь, попытка показать, что с ним всё в порядке, смотрелась бездарной и нелепой.

– Знаешь, вообще-то я хотела с тобой поговорить, – после продолжительной паузы таки призналась девушка, пристально глядя на него.

– Иначе бы ты не стояла у дверей моей комнаты, – констатировал он. – Что ж, думаю, говорить в присутствии Линка ты не захочешь, так что идём, отыщем более уединённое место.

Его показная холодность и отстранённость ей, мягко говоря, не нравились, но пока она предпочла промолчать и, кивнув, последовала за ним. Он вывел её на небольшой балкончик, что располагался на верхнем этаже жилого корпуса, где их, по его словам, вряд ли кто-то обнаружит в такое время. Линали получше закуталась в свитер и обняла себя за плечи, так как сентябрьское утро, пусть солнечное и безветренное, выдалось довольно прохладным, чего Аллен, казалось, даже не замечал: с задумчивым видом он облокотился на широкие каменные перила и уставился вдаль. Девушка не знала, с чего начать, а юноша, будто не испытывая от затянувшегося молчания никакого дискомфорта, продолжал любоваться восходом.

– Я соврал тебе насчёт Дейзи, – наконец заговорил он. – Мы действительно были друзьями. Правда, недолго. Тогда мы были ещё детьми. В то время я уже был знаком с Маной, и Дейзи присоединилась к цирку, в котором мы с ним работали. Поначалу я даже не замечал её, так как она вела себя тихо и избегала общения. К тому же всем моим вниманием завладел Мана. Я из кожи вон лез, чтобы быть ему полезным, и он всегда хвалил меня и искренне радовался моим достижениям, когда я учился выполнять всякие трюки в надежде попасть на цирковую арену в качестве артиста. – Он слабо улыбнулся, вспоминая об этом. – Из Дейзи же управляющий вознамерился сделать гимнастку, и она, насколько я помню, неплохо преуспевала в этом деле, чем стала-таки привлекать к себе внимание окружающих, в том числе и моё. Как-то дошло до того, что Рой, племянник управляющего, будучи на тот момент изрядно зазнавшимся мальчишкой, то ли из чувства зависти, то ли просто от скуки начал всячески издеваться да подшучивать над Дейзи, и когда я стал невольным свидетелем этого, то, не раздумывая, заступился за неё. В общем, так мы и подружились…

– И? Что же с ней случилось?

– Я не знаю, – выдохнул он. – Наша дружба длилась меньше года, так как мы с Маной покинули тот цирк.

– Ты думаешь, Дейзи и вправду каким-то образом столкнулась с Роад и оказалась ввязанной в этот несуразный спектакль, как и мы?

– Да.

Линали вспомнился тот напряжённый диалог с Дейзи за кулисами цирковой арены, где вторая, выразив свою ненависть по отношению к сопернице, откровенно призналась, какие чувства испытывает к Аллену, и к жалости неожиданно прибавилась банальная ревность.

– Хм, если это так, то неудивительно, что Роад использовала именно её. – Уолкер повернул голову и вопросительно глянул на собеседницу. – Ты как минимум неравнодушен к ней, а она так и вовсе в тебя влюблена, то есть не исключено, что её детская привязанность со временем переросла в нечто большее, чем Роад, собственно, и воспользовалась.

Юноша заметно напрягся.

– Ты что, говорила с Дейзи?

– Да, говорила, – подозрительно нахмурившись, призналась она. – И она выдала мне всё как на духу.

– Хм, вот как, значит, – нарочито спокойно произнёс он, мысленно успокаивая себя, что если бы Дейзи ляпнула ей чего-нибудь лишнего, то она не стала бы об этом умалчивать.

Снова последовала затяжная пауза, и чем продолжительнее она становилась, тем сильнее нервировала Линали. Решив, что забивать голову о явно не простых отношениях между этими двумя попросту глупо, девушка выдохнула, положила руку на плечо собеседника и с искренним сочувствием в голосе сказала:

– Я понимаю, Аллен, ты переживаешь из-за Дейзи и чувствуешь вину перед ней, но тебе придётся смириться с тем, что её дальнейшая судьба, скорее всего, останется неизвестной. Мы ничего о ней не знаем, а значит, отыскать её практически нереально, да и Орден вряд ли станет тратить время на поиски «призрака» и тем более не поручит это тебе.

– Да, понимаю, – нехотя согласился юноша и криво усмехнулся. – Остаётся разве что попытаться разузнать о ней у Ноевой семейки при следующей встрече, если, конечно, в порыве ярости я не сотру их всех в порошок раньше времени, – сжав руки в кулаки, гневно добавил он. – И начну, пожалуй, с этого ублюдка Тики. Я заставлю его заплатить за всё то, что он причинил тебе!

Линали покраснела и стыдливо потупилась, после сказав:

– Эм, думаю, слепой яростью ты вряд ли чего-то добьёшься. А вообще, Аллен, раз уж ты начал упоминать о Тики… В общем, я хотела бы попросить тебя навсегда забыть о том неприятном эпизоде, о котором он тебе рассказал, дабы разозлить. – Парень, опешив, хотел было возмутиться, но девушка схватила его за руку и с силой сжала, затараторив: – Я не могу допустить, чтобы кто-то ещё узнал об этом, особенно брат. Я даже представить боюсь, каково ему придётся, если… Да что там, гораздо сильнее я хотела бы утаить всё это в первую очередь от тебя!

Едва сдерживая слёзы, она замолчала и опустила голову, и Уолкер почувствовал, как задрожали её руки. Он судорожно вздохнул в попытке усмирить, хотя бы на время, неумолимо растущую в нём ненависть к этому Ною – Тики Микку. Подумать только, а ведь когда-то Аллен искренне верил, что тот подонок наделён хоть какими-то маломальскими моральными принципами, дескать, в нём есть светлая сторона, ведь иначе он не вёл бы двойную жизнь, прикидываясь обычным человеком. Однако, по всей видимости, Ноева сущность таки окончательно возобладала в нём ещё тогда, в Ковчеге. Причём не исключено, что виной тому являлся сам Уолкер.

Наивный болван, – мысленно заключил он.

Аллен чувствовал – в нём что-то изменилось. И теперь, казалось бы, его прежде нерушимое мировоззрение – «маска», которую он носит, – дала очередную трещину, куда более значительную, чем та, что образовалась с появлением Четырнадцатого. Мана. Когда он умер, юноша, ведомый чувством вины, превратился в самоотверженного глупца-альтруиста, считающего, что можно спасти любого – будь то человек, Акума или же Ной, – и Аллен стремился к этому, отдавая всего себя. Но сейчас в душе поселилось слишком много сомнений касательно правильности его суждений. Он запутался. И это злило его.

Уолкер был уверен лишь в одном – в следующий раз его рука не дрогнет.

– Хорошо, будь по-твоему.

Линали почему-то надеялась, что вот сейчас Аллен непременно обнимет её, – ведь она так нуждалась в этом! Но шли секунды, а он ничего не предпринимал, и девушка, чувствуя не то обиду, не то разочарование, отпустила его руку да подняла покрасневшие глаза.

– Спасибо, – выдавила она.

Собеседник кивнул в ответ, а Линали, пристально глядя ему в глаза, ощутила жгучее желание ударить его, так как это показное бесстрастие уже начало порядком выбешивать. Почему он притворяется? Почему делает вид, будто не замечает застывший в её глазах вопрос, озвучить который у неё не хватает смелости? Почему смотрит на неё так, словно ему в тягость находиться рядом?

– Кто я для тебя, Аллен? – таки спросила она, внимательно наблюдая за выражением его лица.

Разумеется, он ожидал, что рано или поздно Линали спросит об этом. Тем не менее, скрыть свою растерянность под её пристальным взором ему не удалось.

– Послушай, Линали, ты много значишь для меня, но… не стоит, – нарочито холодным тоном произнёс он. – То, что между нами произошло было…

– Ошибкой? Ты это хочешь сказать?

– Да.

Линали непроизвольно прижала ладонь к своей груди. Словно её ударили – так трудно было дышать. Всё внутри похолодело, свернулось в тугой ком. Не в силах совладать с обуявшими её эмоциями, девушка медленно замотала головой и зашевелила губами в попытке хоть что-то произнести.

– П-почему?..

– Потому что так будет лучше для нас обоих.

– Лучше… для нас?

Голос её звучал надломлено и тихо, губы дрожали, а на глаза снова начали наворачиваться слёзы. Мысль, что прямо сейчас он отвергает её, оказалась невыносимой. Линали и подумать не могла, что может быть так больно, из-за чего попросту теряла способность трезво анализировать ситуацию. Она искала причину в себе, лихорадочно перебирая в голове заведомо бредовые варианты: что, если она опротивела ему из-за того, что сотворил с ней Тики, пусть это произошло и не в реальности, ведь тот подонок наверняка всё переиначил, превратив её не в жертву, а, допустим, в девицу лёгкого поведения, которая готова пойти на что угодно ради сохранения своих тайн; что, если Аллен отчасти, но поверил Ною.

– Ох, Линали, не нужно, – взмолился Уолкер. – Ты, как никто другой, должна понимать меня!

Аллен до последнего думал, что сможет выдержать это – сможет, если будет придерживаться здравого смысла, а не идти на поводу у чувств. Но Линали всё портила, одной своей реакцией разрушая старательно выстроенную им стену самообладания и решимости.

В итоге юноша, разозлившись как на Линали, так и на самого себя, чертыхнулся, грубо ухватил девушку за плечи и, надеясь достучаться до неё, резким тоном выпалил:

– Да возьми же себя в руки, Линали, и постарайся, наконец, понять меня! – та, вконец оцепенев, испуганно воззрилась на него. – Я не готов жертвовать! Ясно тебе? Ты ведь была там, слышала слова Роад. И знаешь, самое страшное в том, что она права – я действительно опасен. Я носитель, вместилище, предназначенное для Четырнадцатого, а значит, являюсь ничем иным как порождением зла. И я не представляю, что ждёт меня в будущем: смогу ли я выстоять или же буду заточён в собственном теле. – Он вдруг притянул девушку к себе и, крепко обняв, продолжил говорить куда более спокойным, но отдающим горечью голосом: – Нои использовали тебя, превратив, по сути, в расходный материал просто потому, что я к тебе неравнодушен. То же случилось и с Дейзи: если бы нас не связывали тёплые отношения многолетней давности, то ей не пришлось бы пережить всё это. Так что… – Он немного отстранился и взял её лицо в свои ладони. – Линали, я безмерно ценю твою любовь, но не заслуживаю её. Поверь, я не тот, кто нужен тебе. Со мной ты не обретёшь счастья, лишь боль и страдания…

Странно, но его слова, должные воззвать к голосу разума, возымели эффект прямо противоположный. Конечно же, обо всём этом Линали прекрасно знала, но нахлынувшие страхи и сомнения не позволили ей вовремя сообразить, что к чему.

– Ты предлагаешь мне вот так просто взять и отречься от тебя? – девушка положила свои ладони на чужие предплечья и чуть сжала дрожащие пальцы. – После всего, что мы вместе пережили, ты думаешь, я стану беспокоиться о своей шкуре? Думаешь, это меня остановит?

– По крайней мере, я на это надеюсь, – невесело усмехнулся он и, отпустив Линали, прислонился поясницей к перилам, опёршись руками об их края, да с усталым видом опустил голову.

Девушка, пронаблюдав за его действиями, вытерла слёзы рукавом кофты и продолжила, причём на этот раз голос её звучал сдержанно и твёрдо:

– Аллен, выслушай моё мнение по этому поводу. Во-первых, я не хочу, чтобы ты решал всё за меня. Во-вторых, ты, видимо, забываешь, но с тобой или же без тебя я не буду в безопасности. Каждый прожитой мною день – это всё равно, что хождение по краю обрыва. Один неверный шаг – и я сорвусь. И тогда не останется ничего, кроме сожалений. Сожалений о том, чего я не успела сделать за свою короткую жизнь экзорциста. – Она приблизилась к юноше и осторожно накрыла его ладонь своей, тем самым добившись зрительного контакта. – Возможно, это эгоистично с моей стороны, но я… Мне нужен ты, Аллен, и только ты. Меня не пугают трудности, ведь наша жизнь и так целиком состоит из них, так что я не вижу смысла в том, чтобы отказываться от своих чувств и желаний.

– Хм, а как же твой брат? – с фальшивой непринуждённостью спросил Уолкер. – Он-то уж наверняка не одобрит твой выбор.

– Ну, думаю, со временем он поймёт меня…

Аллен вдруг рассмеялся, безрадостно и неестественно, почти истерично, чем обескуражил девушку.

– Чего ты так смеёшься?

– Глупая ты, Линали, – оттолкнувшись от перил, сквозь смех проговорил он и приложил ладонь ко лбу, взъерошив чёлку. – Наивная и глупая эгоистка, такая же, как я.

Опешив, собеседница не знала, как реагировать на эти слова: выразить обиду или же согласиться с такой отнюдь не лестной характеристикой. В итоге она насупилась, и Уолкер, видя её негодование, посерьёзнел.

– Сама посуди, если брать в расчёт все мои, так сказать, ранее перечисленные «недостатки», то одобрения со стороны Комуи ты точно не получишь. Скорее всего, он попытается проявить недовольство, но поскольку перечить тебе он не смеет, то быстро сдастся, оставив своё мнение при себе…

– Ладно, достаточно, – резко выставив ладонь, сказала девушка. – Я поняла, к чему ты клонишь: если поставлю свои эгоистичные желания выше его чувств, то причиню ему боль.

– И ты готова идти на такие жертвы ради меня, проклятого судьбой неудачника? – не то с издёвкой, не то с сарказмом парировал он.

Линали снова почему-то захотелось влепить ему пощёчину.

– Нет.

– Ну вот, – победно развёл руками тот. – Как видишь, в твоём случае не все преграды можно преодолеть.

Отведя взгляд и поджав губы, девушка принялась нервно заламывать пальцы. Как бы ей не хотелось этого признавать, но Аллен был прав абсолютно во всём. И это, вопреки здравомыслию, раздражало и злило её. Линали буквально разрывалась на части, не зная, как поступить. Быть с Алленом – значит, наплевать на чувства Комуи, – ну что за бред? Небезосновательный, впрочем, но бред же! Почему, чёрт возьми, эти двое ставят её перед выбором, сделать который она никогда не сможет?

– Знаешь что, ты просто невыносим, Аллен! – заявила девушка, пронзив юношу разъярённым взглядом. – Может, хватит уже вставлять палки в колёса?!

– Я буду вставлять их до тех пор, пока мне не удастся образумить тебя, – преспокойно отрезал он.

Линали испустила раздражённый вздох, больше похожий на рычание.

– Скажешь ещё хоть слово – схлопочешь огромный синяк под глазом! – пригрозила она, тыкнув указательным пальцем ему в грудь, на что тот не смог сдержать едва заметной улыбки. Какое-то время девушка безотрывно смотрела на него, пытаясь разгадать, о чём он думает, а после ни с того ни с сего выдала: – Помнишь, когда ты впервые поцеловал меня, то сказал, дескать, у тебя было чувство, будто ты хотел сделать это уже очень давно?

– Эм, ну да, помню, – неуверенно ответил он, и щёки его порозовели. – И при чём здесь…

– Так поцелуй! – Уолкер чуть отпрянул – скорее непроизвольно, нежели осознанно, – и отрицательно завертел головой. Тогда Линали, поняв, что такой прямолинейной ей быть, наверное, не стоило, смягчилась и положила ладонь ему на плечо, пояснив: – Пожалуйста, Аллен, выполни мою просьбу. Поцелуй меня так, как хотел уже очень давно. Хотя бы раз…

Примерно с минуту юноша пребывал в нерешительности. Нет, безусловно, он хотел поцеловать её, причём желание это было настолько сильным, что подавлять его в процессе затянувшегося разговора становилось всё сложнее. Ведь поцеловать её – значит, сделать бессмысленными все те аргументы, что он приводил в доказательство невозможности их отношений, выходящих далеко за рамки дружеских или же братско-сестринских. Аллен не отрицал, что жаждет быть с ней, да и не смог бы отрицать. Правда в том, что не окажись они в этом проклятом иллюзорном мире, то он никогда бы не признался ей в своих чувствах, продолжая тем самым удерживать её на расстоянии. Потому что нельзя, потому что так, по его мнению, будет лучше, правильнее.

Теперь же Линали усердно подливала масло в огонь, отказываясь, не желая поступать рационально. С другой стороны, в чём-то и она права. Какой бы мощной ни была Чистая сила, она не делает взаимосвязанного с ней неуязвимым, поэтому наступление смерти – лишь вопрос времени. В таком случае стоит ли обременять себя тяготами войны, рисковать жизнью, если в ней нет места, пусть и безрассудной, но любви?

– Ну, почему ты такая упрямая?

Аллен прижал Линали к себе, обхватив руками стройную девичью талию, чуть наклонил голову и трепетно коснулся её столь манящих губ своими так, будто всё ещё сомневался в правильности своих действий. Однако вскоре дыхание перехватило, а по телу разлилось приятное тепло, заставив обо всём забыть, потому как девушка, обвив руками его шею, углубила поцелуй, вложив в него всю свою любовь и страсть, которые было бы трудно передать словами.

Хоть и ненадолго, но все проблемы, непреодолимой стеной встающие между ними, вдруг канули в небытие, растворились в холодном утреннем воздухе, предоставив им возможность побыть наедине по-настоящему.

– Ты плачешь, – взволнованно сказала Линали, удерживая лицо Аллена в своих ладонях и внимательно всматриваясь в глаза.

– И правда, – улыбнулся он. – Просто… я, кажется, уже очень давно не чувствовал себя так хорошо.

Большими пальцами девушка убрала солёные дорожки со щёк юноши, при этом провела линию вдоль его шрама.

– Знаешь, а я и подумать не могла, что буду так сильно скучать по этому проклятому шраму и этим седым волосам, – с улыбкой призналась она и обняла его, а он, ответив ей тем же, уткнулся носом в её волосы. – Я не могу отречься тебя, Аллен, не могу и не хочу, причём не только потому, что люблю. Я не позволю тебе бороться со всем этим в одиночку, даже если ты будешь против, ведь если останешься один – превратишься в лёгкую добычу для Ноев, чего они и добиваются. – Уолкер никак не прокомментировал эти слова – правда, немного напрягся, – поэтому Линали продолжила: – А Комуи… Я уверена, не сразу, но он поймёт и доверится мне. В конце концов, пока у меня есть Чистая сила, я способна постоять за себя и своих близких.

– И что же мне с тобой делать, мой глупенький и чертовски миловидный ангел? – усмехнулся юноша и сильнее сжал девушку в своих объятиях. – С тобой невозможно спорить.

– Вот и не пытайся, – с наигранной серьёзностью парировала она. – Лучше поклянись, что не будешь взваливать все трудности на себя и позволишь мне сражаться вместе с тобой, быть рядом… до конца.

– Хорошо, я клянусь.

В следующую минуту, когда Аллен вновь поцеловал Линали, то не ощутил ни будоражащего тепла, ни эйфории, сопровождающейся лёгким головокружением, – всё это вытеснила собою ненависть…

…ведь он солгал.

***

К полудню небо над Лондоном заволокли тучи. Проливной дождь не заставил себя долго ждать, поэтому чаепитие проходило на защищённой от непогоды веранде роскошного двухэтажного поместья, принадлежащего небезызвестной семье Камелот.

К слову, глава семьи – Шерил Камелот, занимающий пост министра Англии, завсегда имел безупречную репутацию и был почитаем в народе, что выглядело несколько иронично, если вспомнить, что на самом деле представляет собой этот с виду безобидный и отзывчивый человек.

Людское невежество – это то, чем семья Ноя никогда не брезговала пользоваться. Они жили среди обычных людей, притворяясь, что ничем от них не отличаются. Им верили, даже не помышляя, что из хрупкого равновесия этот мир выводят именно они – лицемерные, тщеславные, высокомерные и лишённые сострадания существа, наделённые бессмертием и сверхъестественной силой.

Небольшой круглый стол, накрытый белой кружевной скатертью, изобиловал всеразличными вкусностями: и тортиками, и пирожными, и конфетами, и булочками, и свежими экзотическими фруктами, привезёнными из самых разных уголков мира. Однако из всех присутствующих сей факт восхищал разве что Роад, которая уплетала десерты за обе щеки. Остальные же практически не прикасались к еде: Тики с нарочито скучающим видом читал газету, а Вайзли, сидя к молчаливым собеседникам полубоком и устроив руки на спинке стула, задумчиво всматривался в затуманенные дождём стёкла, при этом оба мужчины то и дело бросали тяжёлые взгляды в сторону юной мисс Камелот, что последнюю вскоре начало крайне раздражать.

– Так, может, хватит уже пялиться на меня! – возмущённо выпалила Роад. – Вы портите мне аппетит.

Тики с Вайзли мельком переглянулись, словно решая, кто заговорит первым.

– Мы, вообще-то, битый час тут сидим, но ты не спешишь разъяснять нам ситуацию, – сказал Вайзли. – Я бы, конечно, мог прибегнуть к своим способностям, но поскольку ты категорически запрещаешь мне использовать их на тебе, то потрудись объяснить сама.

Понимая, что эти двое от неё не отстанут, девушка с недовольной физиономией принялась ковырять вилкой пирожное; обсуждать произошедшее ей хотелось меньше всего, поэтому аппетит всё же пропал. Тем временем Вайзли повернулся к названной сестре лицом, закинул ногу на ногу и приосанился, после чего вкрадчиво продолжил:

– Я, разумеется, догадывался, что Четырнадцатый вряд ли окажется нашим союзником, и теперь, когда это подтвердилось, что ты собираешься делать, Роад? Разве не нужно доложить об этом Графу?

– Нет, мы не будем нарушать сценарий, – решительно заявила собеседница, взяв в руки кружку с горячим ароматным чаем. – Вовсе незачем беспокоить Тысячелетнего по пустякам.

– Хм, по пустякам, говоришь, – вмешался Тики, бросив уже свёрнутую газету на край стола. – То есть, ты хочешь сказать, что все наши усилия были бессмысленными?

– Ну, почему же сразу бессмысленными? Было весело, разве нет? – ухмыльнулась Роад и сделала небольшой глоток. – К тому же ты, Тики, как мне кажется, был доволен своей ролью, – многозначительным тоном добавила она.

– Если ты имеешь в виду Линали, то трудно не согласиться, – широко улыбнулся он. – Она здорово позабавила меня.

– Смотрю, для тебя она уже стала просто «Линали».

– А что, ты ревнуешь? – парировал он.

– Возможно.

– Как это мило, – без издёвки подметил мужчина. – Только ничего не говори об этом своему папочке Шерилу, а то он решит, что ты любишь меня сильнее, чем его, и тогда, дабы избежать «расправы», я буду вынужден сказать ему, что ты временами бываешь отнюдь не равнодушна к Аллену.

Роад наигранно нахмурилась.

– Походит на шантаж, знаешь ли.

– Я всего лишь предупредил, – подмигнул он.

– Вы ушли от темы, уважаемые, – деланно прочистив горло, напомнил Вайзли.

– Ты прав, – согласилась девушка и поставила кружку на стол. – Вижу, тебя беспокоит что-то ещё, братик.

Выдержав длинную паузу, Вайзли легонько коснулся пальцами своего Демонического глаза и задумчиво произнёс:

– Признаться честно, до недавнего времени я считал, что мне неведом страх, но встреча с этим предателем убедила меня в обратном. И сейчас я спрашиваю себя, а стоило ли выпускать опасного зверя из клетки раньше времени?

– Конечно, ты боишься, Вайзли, – с подчёркнуто непринуждённым видом констатировала Роад, потянувшись за булочкой, лежащей на противоположном от неё краю стола. – Все чего-то боятся. Даже Граф боится. Но не он. Четырнадцатому нечего терять – это и делает его опасным.

***

…Когда Линали испустила последний вздох, Аллен, наконец, сломался, и Четырнадцатый беспрепятственно заполучил контроль…

Казалось, воздух потяжелел, стал холоднее, и Роад невольно отметила про себя, насколько тёмной была аура Неа, ведь от Аллена Уолкера никогда не веяло смертью. Он молча поднялся, словно не-его тело не пострадало от увечий, и осмотрел погружённое в полумрак помещение.

– Что-то не так, – сказал он. – Это не реальность.

Окровавленная левая сторона лица, частично прикрытая чёлкой, и горящий янтарём правый глаз придавали Неа крайне мрачноватый и пугающий вид.

– Что здесь происходит, Роад?

Девушка непроизвольно вздрогнула. Четырнадцатый выжидающе смотрел на неё в упор, отчего ей становилось не по себе; несмотря на то, что она по-прежнему не приняла свой истинный облик, он узнал её.

– Я хотела поговорить, – призналась она, причём, к своему удивлению, едва сдерживала дрожь в голосе.

Неа громко расхохотался.

– Неужели вы получили моё сообщение? Как отреагировал Граф?

– Думаю, ты и сам догадываешься.

– О да, я догадываюсь, насколько сие новость его ошеломила, – оскалился он. – И что теперь? Вы, ребята, конечно, постарались на славу, устроив тут целый обряд жертвоприношения, но ради бессмысленной болтовни, думаю, вовсе не обязательно было так себя утруждать.

– Говоришь так, будто мы не достойны общения с таким выродком как ты, – с подчёркнутой неприязнью подметил Тики.

Четырнадцатый повернулся к мужчине вполоборота и, видимо, только сейчас присмотревшись повнимательнее, с озадаченно-надменным выражением лица спросил:

– Ты кто, чёрт возьми, такой? Почему ты так выглядишь?

Тики, опешив от столь странного вопроса, недоуменно воззрился на Ноя, который хотел было потребовать объяснений у Роад, но в последний момент передумал.

– Впрочем, не важно.

– Неа, ты…

– Ах да, Роад, избавься от этого слащавого облика расфуфыренной девицы, тебе не идёт, – перебил он её и вкрадчиво добавил: – Я же прекрасно знаю, что за последние тридцать пять лет ты не перерождалась, а значит, и облик твой должен остаться прежним.

– Тебя не проведёшь, – заключила девушка, и спустя пару мгновений от Эмилии Болдуин не осталось и следа: перед Четырнадцатым стояла невысокая, худенькая девушка-подросток с тёмными, как смоль, короткими волосами, одетая в кружевное бело-синее платьице до колен.

– Так-то лучше, – почти беззлобно улыбнулся Неа и, продолжая смотреть на Роад, с грозными нотками в голосе сказал: – Не пытайся прочесть мои мысли, Вайзли, не то вякнуть не успеешь, как потеряешь свой Демонический глаз.

Вайзли, по-прежнему сидящий на перилах второго этажа, напрягся, поражённый этой нешуточной угрозой, и Четырнадцатый, задрав голову, широко улыбнулся. Тики вознамерился было вмешаться, но Роад немым жестом попросила его остаться в стороне и помалкивать, на что он, озлобленно скривив губы, нехотя кивнул.

– А теперь вернёмся, пожалуй, к нашей старой теме, друзья мои, – с обманчиво-задорной интонацией предложил Неа, сцепив испачканные в засохшей крови руки замком. – Повторюсь, зря вы всё это затеяли, поскольку говорить мне с вами не о чём. Не обижайся, Роад, но меня интересует только Граф, а никак не его паршивые овцы.

Такое недвусмысленное оскорбление привело Тики и Вайзли в бешенство, и лишь Роад, казалось бы, не посчитала эти слова бестактными, потому как не переменилась в лице.

– Ох, простите, – чувствуя на себе гневные взгляды, с нескрываемой издёвкой отмахнулся Четырнадцатый, – я вовсе не хотел задеть ваши чувства.

Тики с трудом удерживал себя от того, чтобы не сорваться с места и не оторвать этому чрезмерно самоуверенному ублюдку голову.

– Да что ты…

– Уже не терпится стереть меня в порошок? – не поворачиваясь к Тики лицом, усмехнулся он. – Что ж, ребята, думаю, такая возможность ещё представится вам в недалёком будущем.

– Я бы предпочёл выпотрошить тебя прямо сейчас, – прошипел тот.

– Остынь, Тики! – приказным тоном потребовала Роад. – В мои планы не входило устраивать здесь бессмысленную бойню. – Он бросил на неё возмущённо-разъярённый взгляд, но подчинился, а она, закусив губу, обратилась к Неа: – Почему ты так отчаянно стремишься стать нашим врагом, ведь Граф…

– Тот, кого я должен уничтожить любой ценой, – грозно заявил он, смотря на неё исподлобья. – А также тех, кто встанет у меня на пути. Это моя единственная цель, дорогая Роад, и я ни за что от неё не отступлюсь.

Девушку затрясло. От злости и, наверное, непонимания. Она сжала свои маленькие ручки в кулаки и немного опустила голову, уверенно произнеся:

– Ты проиграл Графу тогда, проиграешь и в этот раз, Неа.

В следующее мгновение весь зал чуть не содрогнулся от громкого, пробирающего до неприятных мурашек хохота.

– Милая Роад, я умею учиться на ошибках прошлого, так что не питай иллюзий…

***

В тот же день, когда по стёклам поместья семьи Камелот неустанно барабанили капли дождя, в маленькой комнате, предназначенной для прислуги, юная особа, сидя за маленьким письменным столом, старательно переносила на бумагу сохранившийся в памяти образ. Это помогало на время отвлечься от мыслей, что она, будучи запертой в этом доме, возможно, никогда не выберется отсюда. По крайней мере, живой уж точно.

Ей практически ничего не было известно о тех людях, что пленили её. Девушка не знала в принципе, как воспринимать происходящее, поэтому находилась в состоянии некой прострации: она почти не ощущала страха или паники; не хотелось биться в истерике или даже просто поплакать. Так было гораздо легче, ведь таким образом она всё ещё могла держать себя в руках и сохранять рассудок.