Текст книги "Идеальный обман (ЛП)"

Автор книги: Уинтер Реншоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Глава 44

Хадсон

То, что Мари переступила порог этого дома сегодня вечером, кажется совершенно немыслимым, но после всего, что произошло, я рад, что она здесь.

– Дома в стиле прерий славятся своими горизонтальными композициями и просторной широкой планировкой, – говорю я. – Все должно быть органично, а снаружи он должен сливаться с природой. Это придает чувство единства этим домам. Всё друг друга дополняет. Идеально подходит друг другу. Всё очень натурально и множество людей ощущают этот гармоничный дизайн.

– …он прекрасен, – говорит Мари с восторгом, перемещаясь из одной комнаты в другую. – Я всегда думала, что в этом доме, должно быть, очень темно, но это совсем не так. Здесь так много окон.

– Линейные рамы на верхней половине стен пропускают гораздо больше света, чем ты думаешь. – Я следую за ней. – Ах, да, пока не забыл, завтра мне нужно вернуться в город. Но я буду здесь все последующие недели и в любое время, когда буду тебе необходим. Может, ты хочешь поехать со мной? Мы можем съездить туда и обратно вместе.

– Слишком много перелетов. – Она опускает взгляд, положив руку на живот. – Может, в другой раз?

– Почему бы тебе просто не переехать снова ко мне? – Я предлагаю эгоистичный выход, не обдумав все как следует, но это не имеет значения. Я хочу быть с этой женщиной, и ради этого сверну горы.

Мари смотрит мне в глаза, прикусив нижнюю губу.

– Я не хочу воспитывать ребенка в городе.

– А почему нет?

– Я люблю город. – Она прижимает ладонь к груди. – Нью-Йорк многое для меня значит. Но там совсем другая жизнь, а я хочу, чтобы мой ребенок рос в кругу семьи, в небольшом городке с размеренной жизнью. Не хочу носиться с ребенком по всему Манхеттену с одного собеседования на другое, чтобы получить место в садике, а потом еще ломать голову, как оплатить аренду и обучение.

– Мари, все будет совершенно иначе, – говорю я, наклонив голову. – Я позабочусь о тебе. О вас обоих.

– Мне очень приятно, что ты это предлагаешь, но я уже решила. Останусь здесь. – В ее глазах я вижу одновременно и грусть, и надежду. – Надеюсь, что это ничего не изменит между нами.

Притянув ее к себе, я прижимаюсь губами к ее макушке.

– Никогда.

Обхватив ее лицо ладонями, я приподнимаю подбородок, пока ее губы не касаются моих, затем пробую их сладость.

– В таком случае, хочу показать тебе одну комнату, – говорю я.

Взяв за руку, я веду Мари мимо кухни через библиотеку, вдоль холла и заворачиваю за угол, пока мы не оказываемся в уютной комнате в восточной части дома, рядом с хозяйской спальней.

– Сейчас, возможно, это тяжело представить, но я подумал, что здесь могла бы быть детская. – Я смотрю на Мари, ожидая реакции и наблюдая, как на ее лице отражается неверие. – Эти окна расположены достаточно высоко, так что дневной свет будет проникать в них сразу же на рассвете. Солнце садится на западе, поэтому комната будет идеально затемненной к вечеру. Я не много знаю о малышах, и об их режиме сна, но, полагаю, это будет полезно, чтобы подготовиться ко сну.

– Хадсон…

– Комната достаточно просторна для колыбельки и кресла качалки, – говорю я, передвигаясь. – Здесь ты можешь поставить пеленальный столик. Шкаф тоже достаточного размера. И хозяйская спальня всего в нескольких шагах.

– Я не могу жить здесь, – говорит Мари, подавляя улыбку, и это дает мне понять, что сказала она это машинально.

– Я хочу, чтобы ты жила здесь, – говорю я. – Я думал над тем, чтобы продать его. Потом думал пожертвовать его какому-нибудь местному историческому сообществу. Но сегодня днем решил отдать его тебе.

– Это слишком великодушно. Я не могу. Я бы с радостью. Но не могу.

– Почему нет? – смеюсь я.

– Ты не можешь просто взять и отдать мне дом, – говорит она. – Это безумие.

– Это мой подарок для тебя, – говорю я. – К тому же, ты не можешь жить с родителями всю свою жизнь. Тебе нужно место, которое смогло бы стать твоим домом – твоим и малыша. Этот дом идеален для семьи. Здесь большой двор и есть огромный дуб, который только и ждет, чтобы его превратили в крепость, и я с удовольствием ее сконструирую. Плюс ко всему, ты обожаешь эту улицу. И это неописуемый вклад в историю.

– Тебе не нужно убеждать меня, – говорит она. – Я и так знаю, что он будет потрясающим к тому моменту, когда ты закончишь. Но ты не можешь просто так отдать его мне.

– Могу. И отдаю.

Мари подходит ко мне, игриво стукнув меня по груди, затем поднимается на носочки и прижимает свои сладкие губы к моим.

– Я даже не знаю, что сейчас сказать. – Ее глаза сияют, и она не может скрыть улыбку. – Ты же тоже будешь жить здесь, так?

– А ты хочешь этого?

Мари медленно кивает, широко улыбаясь, закидывая руки на мои плечи и снова поднимаясь на носочки.

Обхватив ее за бедра, я поднимаю и прижимаю ее тело к себе, несу в соседнюю комнату, в которой спал, пока находился здесь. На полу лежит огромный надувной матрас, и брезентовая ткань закрывает окно. Небольшая лампа в углу дает нам достаточно света, но сейчас меня не волнует ни обстановка, ни отсутствие комфортных условий.

Мари спускается по моему телу, стягивая свою одежду, затем мою. Опускается на колени и берет мой член в рот. Свободной рукой блуждает по моему животу, затем выше, ногтями вонзается в плоть, пока кружит языком по кончику моего изнывающего члена, слизывая проступившую каплю смазки.

Не торопясь, она ублажает меня с нескрываемым удовольствием, но моему терпению приходит конец, и желание почувствовать ее вкус на своем языке заставляет меня прервать процесс.

– Ляг на матрас, – говорю я ей, опускаясь на колени и стимулируя член рукой. Один взгляд на эту женщину, и я тверд как камень.

Мари ложится на спину, и я провожу пальцами по нежной коже между ее колен, поднимаясь выше, пока не достигаю вершины. Проведя пальцем по скользким складочкам, я прижимаюсь губами к блестящей от соков киске и вкушаю ее возбуждение.

Глава 45

Мари

– О, черт! – Я просыпаюсь от ощущения теплого солнца на своем лице, когда оно проникает сквозь брезентовую ткань на окнах.

– Что? – Хадсон пробуждается, перекатываясь на бок и обнимая меня.

– Я забыла сообщить родителям, что не приду ночевать домой.

Он смеется.

– Тебе сколько лет? Семнадцать?

Слезая с матраса, я подбираю свои вещи с пола, натягивая их и разглаживая, расчесывая рукой волосы.

– Они волнуются, – говорю я. – Я их единственный ребенок, поэтому…

– Да, – говорит он, садясь. – Мне это не знакомо, но я понимаю.

– Мне придется объясниться, знаешь ли. Я неделями проклинала твое имя, – говорю я. – Ладно, присоединишься? Заодно сможем извиниться.

Я подмигиваю Хадсону. Ему не отделаться.

Ухмыляясь, он потирает глаза. Покрывало покоится у него на поясе, а я наслаждаюсь его загорелыми, мускулистыми руками и плечами, воспроизводя прошлую ночь в своей голове.

– Только дай мне принять душ, – говорит он, – а потом пойдем.

Через двадцать минут мы шагаем по улице и заворачиваем за угол, держась за руки. Обычно мои родители снисходительны, однако эта ситуация может оказаться исключением… но мы не узнаем, пока не будем на месте.

Спустя несколько минут я открываю входную дверь и смотрю через фойе в сторону кухонного стола, из-за которого поднимается моя мама, словно я ее напугала.

– Абель, она дома, – кричит она.

Медленные, но громкие шаги отца доносятся с холла наверху, и я готовлюсь к худшему, сжимая руку Хадсона.

– Мне жаль, – говорю я, разглядывая их лица, чтобы определить, чего мне ждать.

Я приготовилась к лекции. Если моя беременная дочь – неважно, взрослая или нет – уйдет на прогулку и не вернется домой, не соизволив даже позвонить, просто так ей это с рук не сойдет.

– В следующий раз позвони, – вздыхает мама, направляясь к раковине. Она берет несколько тарелок и начинает загружать их в посудомойку.

Мы с Хадсоном обмениваемся взглядами, затем переступаем порог и садимся у кухонного островка.

– Надеюсь, вы смогли уснуть этой ночью, – говорю я. – Вы, вероятно, переживали.

– Мы знали, где ты, – говорит отец.

– Правда? – говорю я полу смешком.

– Где еще ты могла быть? – цокает мама. – Ты же только и делаешь, что говоришь: Хадсон, Хадсон, Хадсон. Мы знали, что он в городе. Ты ушла на прогулку, и мы видели, в какую сторону ты пошла. Так что догадались.

– Мы не настолько безнадежны, – добавляет отец.

Выпрямляясь, я снова смотрю на Хадсона. Он пожимает плечами.

– Вчера у нас был очень серьезный разговор, – начинает Хадсон, поворачиваясь к моему отцу. – Мы оба извинились за то, что причинили друг другу боль. И решили, что хотим попробовать. У нас все получится.

Затем поворачивается к моей маме.

– Я люблю вашу дочь, – говорит он. – И я прошу прощения за то, что вам пришлось пережить, за то, что обманул вас. Обещаю, что больше никогда не причиню ей боли. Я целиком и полностью принадлежу ей, до конца ее дней.

Наступает тишина, пока родители переваривают слова Хадсона, а потом мама обходит островок и обнимает его за плечи.

– С возвращением, – тепло говорит она и улыбается.

Отец подходит к Хадсону сначала с опаской, а затем яростно жмет ему руку.

– У тебя есть еще один шанс, – говорит он. – Не упусти его.

Хадсон жмет его руку в ответ и смотрит ему в глаза.

– Не упущу, сэр.

Глава 46

Мари

Три недели спустя…

Не думала, что живот станет заметен так скоро, но, клянусь, мне кажется, он стал круглым.

Или, может, в этом виноват вчерашний ужин из пяти блюд…

Перевернувшись в постели Хадсона, я вижу утреннее небо Манхэттена и вспоминаю, как сильно по этому скучала последние несколько недель.

Я вернулась с ним на этой неделе, потому-что из-за всего происходящего совершенно забыла поменять доктора Гупту на какого-нибудь гинеколога в Орчард Хилл, и так как у меня уже был назначен прием на УЗИ, то было проще приехать сюда.

– Твой прием через час. – Хадсон садится на край кровати, серое полотенце обернуто вокруг его узкой талии, а голубая зубная щетка торчит из его идеального рта. Аромат лосьона и свежего мыла заполняет воздух, и я закрываю глаза, втягивая его в свои легкие. Хотелось бы мне законсервировать этот момент, чтобы я могла наслаждаться им каждый раз, когда скучаю по нему.

Домой я полечу одна уже на этой неделе, а он останется и закончит все дела в офисе. Скоро Хадсон наймет партнера, чтобы временно облегчить нагрузку, пока работает над реновацией дома. Но у меня есть ощущение, что чем больше становится мой срок, тем больше он хочет проводить времени на Среднем Западе.

Откинув одеяло с ног, я встаю с постели и иду в ванную.

– Ты должен был разбудить меня, – кричу я. – Мы могли бы сэкономить воду.

Хадсон смеется.

– Я не мог разбудить тебя. Ты казалась такой умиротворенной. И тебе необходим отдых.

Сняв одежду, я включаю душ. Краем глаза замечаю, как Хадсон украдкой подглядывает через приоткрытую дверь. Но можно ли назвать это подглядыванием, если это и так принадлежит тебе?

– Дай мне полчаса, – кричу я, заходя в отделанный мрамором душ, и позволяю воде струиться по своему телу ручьями.

Закрыв глаза, я тихо напиваю песенку Боба Марли о трех маленьких птичках, потому что впервые за долгие месяцы знаю, что каждая малейшая деталь будет в порядке.

* * *

– Марибель Коллинз? – Молодая медсестра в нежно розовом халате называет мое имя, и мы с Хадсоном следуем за ней по длинному коридору. – Как вы себя чувствуете?

– Замечательно, – говорю я.

– Прекрасно. – Она улыбается нам, а затем поворачивает за угол, останавливаясь у затемненной комнаты с аппаратом УЗИ и низкой кушеткой в углу. – Итак, мы начнем с сонограммы, проведем измерения, а потом доктор Гупта поговорит с вами и ответит на все ваши и вашего мужа вопросы.

– Он не мой муж, – говорю я. Не уверена почему, мне нужно было сделать это уточнение, но дело сделано.

– Пока нет, – добавляет Хадсон, подмигивая.

Медсестра улыбается, словно восхищаясь нами, а затем говорит мне лечь на кушетку, и что мы скоро начнем.

– Ты собираешься звонить Алеку? – спрашиваю я.

– Уже. – Хадсон протягивает телефон с видео звонком Алеку в Гонконг. Должно быть, там уже полночь.

Последние недели Алек вел себя замечательно. Он узнавал, как дела у нас с малышом почти каждый день по смс, и мы разговаривали по телефону, по крайней мере, раз в неделю. Он действительно старается, и участвует в нашей жизни больше, чем я могла себе представить. Так что по этому поводу я больше не волнуюсь.

Медсестра входит в комнату, тушит свет и повторно бросает взгляд на Хадсона, когда замечает его телефон. Несколько мгновений я раздумываю, стоит ли объяснить ей мою ситуацию, но держу язык за зубами. Ее это не касается, и я не обязана ни перед кем оправдываться за свой визит.

Все абсолютно идеально.

Забавно, ведь всего месяц назад я думала, что буду проходить через все это одна.

А теперь у меня есть Хадсон и Алек, и малыш, который будет расти, окруженный любовью и заботой.

Приподнимаю край футболки, и медсестра выдавливает теплую желеобразную субстанцию на мой живот, затем прижимает датчик к коже. Она двигает им взад и вперед, размазывая гель, и переводит свое внимание на серо-черную и белую картинки на экране.

– Приступим, – заявляет она через мгновение.

Втроем мы сосредотачиваемся на малюсеньком мониторе, в ожидании увидеть что-то более отчетливое, чем белый пузырь.

Она проводит мышкой по экрану, делая замеры.

– Это хорошо. Замечательно. Это в норме.

Я смотрю на Хадсона, и он улыбается, и хоть в комнате темно, могу поклясться, что вижу слезы в его глазах.

– Сейчас мы послушаем сердцебиение малыша, – говорит медсестра.

Закрываю глаза и задерживаю дыхание, когда быстрые ритмичные удары заполняют маленькую комнату. Это самый замечательный звук, который я когда-либо слышала.

– Всё в полном порядке, – говорит она. – Доктор Гупта скоро придет.

Она дает мне теплое полотенце, чтобы я могла вытереть живот, а затем включает свет и оставляет нас одних.

Мы прощаемся с Алеком и говорим, что будем держать его в курсе, и, зевая, он отключается на другом конце земного шара.

– Это было… – голос Хадсона срывается. – Ух ты. После такого все кажется более реалистичным.

Я киваю.

– Я так же подумала в первый раз, но тогда я была слишком шокирована, чтобы в полной мере насладиться этим. Это невероятно. Спасибо большое, что пошел сегодня со мной.

– Конечно, – говорит он. – Я бы не пропустил такое. Дай мне знать обо всех своих визитах к врачу, и я буду рядом.

– Ты отправишься в офис после? – спрашиваю я.

– Я подумал, что возьму выходной. И проведу день с тобой.

– Подожди-ка, мы знакомы? – дразню я. – За все время, которое я на тебя работала, ты ни разу не брал выходной.

– Я отведу тебя на ланч, может, мы пройдемся по магазинам для детей, – говорит Хадсон. – А потом вечером к нам приедут мои родители. Они хотят увидеться с тобой.

– Они хотят увидеться со мной? – Я указываю на себя, словно он может говорить о ком-то другом.

– Да. Я рассказал им, что мы снова вместе, и они незамедлительно захотели увидеться с тобой.

– Мне стоит волноваться, что они приезжают в город ради того, чтобы просто увидеться со мной? Каждый раз, когда я вспоминаю момент, как покидала их виллу, я съеживаюсь. Я была так поглощена моментом и эмоциями, что они взяли надо мной вверх. Я не могу перестать думать, что могла бы повести себя немного более тактично и достойно, но тогда я не думала, что когда-нибудь еще увижу этих людей.

– Разберемся. – Хадсон усмехается, и я успокаиваюсь, увидев, что он совсем не переживает.

* * *

– Мистер Резерфорд, ваши родители прибыли.

Марта стоит в дверях спальни Хадсона и переводит взгляд между нами. С тех пор как я вернулась, ее отношение ко мне стало более теплым. Хадсон сказал, что она не хотела привыкать ко мне, и чтобы я ни принимала это так близко к сердцу.

– Мы сейчас будем. – Он поворачивается ко мне. – Почему ты выглядишь такой напряженной?

– Я не знаю? – Я кусаю губу. Весь день я проигрываю в голове всё, что хочу сказать, а именно свои извинения, но из-за того, что не знаю, почему им так резко захотелось увидеться со мной, я безумно волнуюсь.

Хадсон берет меня за руку и ведет по коридору в гостиную, где на диване сидят Конрад и Хелена.

Сначала я смотрю в глаза его матери, и она поднимается с места.

Его отец прочищает горло, поправляя темно-синюю спортивную куртку.

– Как ты себя чувствуешь, Марибель? – спрашивает Хелена, ее голос такой нежный, словно облако.

– Прекрасно, – говорю я. – Днем я была у врача. Малыш здоров.

– Это замечательно, – говорит она, указывая на место на диване позади себя. – Давай присядем, дорогая?

Я прохожу через комнату, сажусь рядом с ней и замечаю небольшой голубой пакет из «Тиффани» рядом с кофейным столиком.

– Я хотела, чтобы ты знала, – начинает она, – что мы принимаем тебя и твоего малыша в нашу семью с распростертыми объятьями.

Слезы наворачиваются на глаза, а грудь распирает от эмоций.

– В свое время у нас было много общего с Шеффилдами, – говорит Конрад. – А теперь у нас будет общий внук.

– Мы считаем, что это будет чудесно, – говорит Хелена, тянется к моей руке и берет ее в свои ладони. – Мы тебя обожаем, Марибель.

– Правда? – мой голос срывается.

– Почему ты так шокирована этим? – смеется Хелена, глядя на Конрада.

– Как только тебя увидел, я понял, что ты хорошая девушка, – говорит Конрад. – И мы знаем, что наш мальчик сходит с ума по тебе. Все родители надеются на то, что их ребенок обретет любовь и счастье, а Хадсон нашел это с тобой.

– Простите меня за то, что обманывала вас, – говорю я.

– Да, – говорит Хадсон. – Мы хотим прояснить: мы берем на себя полную ответственность за наши действия, и глубоко сожалеем.

– Спасибо, – говорит Хелена. – Мы ценим это.

– Спасибо, что приняли… нас. – Я кладу руку на живот.

– Конечно, – говорит Конрад.

– Мы кое-что принесли тебе. – Хелена тянется за голубым пакетом и передает его мне. – Надеюсь, у малыша такого еще нет.

Я улыбаюсь, молча заверяя ее, что у малыша нет ни единой вещи от «Тиффани».

Распаковывая белую оберточную бумагу, я достаю маленькую коробочку, в которой лежит серебряная погремушка.

– Спасибо, – говорю я, нежно обнимая ее. – Мне нравится.

– Просто небольшой подарок на память, – говорит она, когда я отстраняюсь. – У Хадсона была такая. Подарок от моей свекрови. Ты встретишься с ней в следующем месяце на свадьбе моей племянницы в Портлэнде. Ты же присоединишься к нам, не так ли? В качестве спутницы Хадсона?

Я смотрю на Хадсона, смутно припоминая, что, когда я подписывала договор, он упоминал, что мне придется сопровождать его на свадьбах и семейных праздниках все лето. Но это было тогда. А теперь он должен пригласить меня… официально.

– Ты составишь мне компанию на свадьбе моей кузины Дженнифер в следующем месяце? – спрашивает он, практически прочитав мои мысли.

– С радостью, – говорю я.

– Прекрасно. – Хелена хлопает в ладоши и встает. – Не будем вам мешать. Мы просто хотели вручить тебе подарок и сказать, что рады снова принять тебя в нашу семью.

– Спасибо. – Я следую за ними до двери, Хадсон идет рядом со мной, положив руку мне на поясницу. – Увидимся в следующем месяце!

Хелена посылает нам воздушный поцелуй, затем машет рукой и исчезает в коридоре позади Конрада.

Как только они уходят, я выдыхаю.

– Ну, всё не так плохо, правда? – говорит Хадсон, притягивая меня к себе.

Я кладу руки ему на грудь, глядя в его бездонные голубые глаза. Если бы я могла, то жила бы в них, я так их люблю.

– Ну и что теперь? – спрашиваю я.

Его губы изгибаются в дьявольской улыбке, а руками он скользит по моим бокам, поднимая и унося меня в свою спальню.

Уткнувшись лицом в шею, я обнимаю его за твердые плечи и вдыхаю присущий только ему аромат.

Я люблю его.

Так сильно.

Эпилог

Хадсон

Шесть месяцев спустя…

Мари держит в руках Грея Хадсона Шеффилда. Все его три килограмма и четыреста граммов укутаны в белое одеяльце с жирафиками, и он уже почти засыпает, в тепле и сытый. Усталость она переносит как рок-звезда, энергичная и вся светится, несмотря на двадцати двух часовые схватки и два часа родов.

Сидя возле нее, я не могу отвести взгляда от этих двух уставших созданий.

– Я не могу наглядеться на него, – говорит она, ее голос как легкий ветерок. – Разве он не идеален?

– Да. – Я кладу свою руку поверх ее. – Он на самом деле идеальный.

Алек сидит с другой стороны больничной койки, наблюдая, как спит его новорожденный сын. Он прилетел в Небраску из Гонконга несколько недель назад в ожидании родов, но Мари переходила на неделю дольше, чем должна была.

Мы втроем наверстали упущенное и поговорили о надеждах и мечтах для маленького парня. Нужно отдать Алеку должное: он доказал, что я ошибался на его счет. Он на самом деле справляется с этой ситуаций лучше, чем я себе представлял, и собирается минимизировать заграничную работу, чтобы чаще быть рядом.

Глаза Мари слипаются. Она изо всех сил старается не заснуть.

На телефон приходит сообщение, которое присылает подруга Мари Изабелл, спрашивая, как у нас дела, и сообщает, что собирается ложиться спать. Она была на видеосвязи во время родов, и планирует навестить нас, как только Мари будет готова принять дома гостей.

– Вам обоим нужно отдохнуть, – говорю я, забирая Грея из ее рук и укладывая его в люльку.

Мари не сопротивляется, она просто кивает и опускает голову на подушку.

Мы с Алеком тихонько выходим из палаты и направляемся в больничный кафетерий. Нам обоим необходим хороший ночной отдых, но ни один из нас пока не готов оставить малыша и маму одних.

– Эй, чувак, – говорит Алек, останавливая меня на полпути.

– Да?

– Спасибо тебе, – говорит он с серьезным видом. – Спасибо, что заботился о них эти несколько месяцев, пока меня не было. И спасибо, что принял Грея. Надеюсь, однажды я хотя бы наполовину смогу стать таким же замечательным человеком, как ты.

– Ты себя недооцениваешь. – Я похлопываю его по спине, а затем сжимаю плечо. – Ты прекрасно справился. И мы теперь в одной упряжке. На всю жизнь.

– Одна большая, счастливая семья, – смеется Алек, и мы заворачиваем за угол.

– Так всегда и было.

* * *

Лежа в кровати, я смотрю в потолок. Грей дома уже две недели, и его сон по-прежнему довольно непредсказуем. Алек уехал вчера на новую сделку в Сан-Франциско, а мы с Мари все еще разрабатываем ночной график дежурства, который подходит нам обоим.

К постоянной жизни в Орчард Хилл пришлось привыкнуть. Некоторые ночи слишком тихие. Другие блаженные и умиротворенные.

Тоненький плач Грея раздается в радионяне, и Мари мгновенно просыпается и начинает вставать с кровати.

Положив на нее руку, я говорю:

– В этот раз я схожу.

– Ты уверен? – бормочет она в полусне.

– Да. Спи. – Выбравшись из кровати, я пробираюсь в детскую, достаю Грея из колыбели и укладываю на пеленальный столик. Малыш мокрый. И, вероятно, голоден.

Небольшой конверт лежит в центре пеленального стола, с моим именем, написанным почерком Мари. Засунув его между резинкой штанов, я переодеваю маленького Грея, а затем иду с ним на кухню, чтобы приготовить ему бутылочку.

Несколько минут спустя мы усаживаемся в кресло-качалку в гостиной, маленькая лампа от «Тиффани» рассеивает нежный витражный свет на стене позади нас.

Вытащив письмо, я разворачиваю льняную бумагу и читаю.

Дорогой мистер Резерфорд.

Я смиренно прошу, чтобы вы приняли это письмо в качестве моего обещания любить вас сейчас и всегда, до скончания времен. Я не намерена сдавать своих позиций, как безумно и безнадежно влюбленная в вас женщина. Я сделаю все, что в моих силах, для плавного перехода наших отношений, но не могу обещать постоянную сдержанность в вашем присутствии, потому что, по правде говоря, большую часть времени просто не могу удержать подальше от вас свои руки.

С любовью и благодарностью, Марибель Коллинз.

– У тебя забавная мама, Грей, – шепчу я, смеясь про себя, пока он выпивает свое молоко в рекордное время. Я укачиваю его, наблюдая, как закрываются его глазки, и он отправляется в очередной сон на несколько часов.

Жизнь с младенцем прекрасна, хотя и безумно выматывает, но я бы ни за что на свете не променял ее.

Провожу пальцем по его идеальному носу.

Грей просто копия Мари, не вижу ни капли сходства с Алеком, по крайней мере, не сейчас.

Спустя несколько мгновений, когда я уверен, что он крепко спит, медленно поднимаюсь и несу его обратно в люльку.

Забираюсь обратно в постель к Мари и нахожу очередной конверт на своей подушке. При помощи лунного света, который проникает сквозь окно над кроватью, я аккуратно вытаскиваю письмо и начинаю читать.

Хадсон, я согласна.

Мари.

Мари переворачивается ко мне, ее полные, сладкие губы медленно растягиваются в улыбке, когда она приподнимается на локте. Ее глаза сонные и тело желает вернуться ко сну, но сердце хочет меня.

А сердце всегда выигрывает.

– Ты согласна? – Я приподнимаю брови. Месяц назад я сделал ей предложение. Хоть Мари и заверила меня, что без ума от меня и безмерно любит, попросила дать ей время. Сказала, что сейчас слишком много всего происходит одновременно, и она не хочет быть застигнутой врасплох и торопиться.

– Да, Хадсон, – говорит она, когда я ложусь под одеяло и притягиваю ее к себе, руками скользя по ее бокам. – Я выйду за тебя замуж.

* КОНЕЦ *